Я никого не хотел убивать Денисов Вячеслав

Глава 25

— Пожалуйста, следуйте за мной! Вас приказано доставить к начальнику, — внезапно услышал я командный голос конвоира.

Его изысканная манера общения вселяла надежду на благоприятный исход моего задержания.

— Так-то оно лучше! — проворчал я. — Взяли моду, чёрти в чём подозревать добропорядочных людей…

Поднявшись с деревянных нар, я аккуратно отряхнулся и с демонстративной медлительностью вышел из одиночной камеры, приютившей меня на два с половиной часа.

— Можешь не извиняться! — великодушно сказал я Кабанову, когда остался с ним наедине. — Никто не застрахован от ошибок…

Мне было искренне жаль Юрия Александровича. Его осунувшееся лицо отражало неимоверную усталость, а веки постоянно слипались, и ему приходилось изрядно потрудиться, чтобы не заснуть за столом.

— Надеюсь, извиняться мне не придётся! — сухо проговорил он.

Я непринуждённо ухмыльнулся. Даже если где-то невдалеке от того дома, где жила Татьяна Лихачёва, установлены видеокамеры, то, как правило, они плохого качества и не дают чёткого изображения. Помимо всего прочего, в тот день была заснеженная погода и даже какое-то время шёл град. К тому же я внимательно проследил за тем, чтобы нигде не оставалось моих отпечатков пальцев. Вплоть до нижнего белья, сменил всю свою старую одежду на новую. Не только навсегда распрощался с любимой обувью, у которой преднамеренно натёр подошвы сигаретным табаком, но и без тени сожаления выбросил в мусорный ящик отличную осеннюю куртку. Более того, разбил и выкинул свои дорогостоящие часы, на браслете которых могли остаться микрочастицы потожировых выделений какой-нибудь из моих жертв. И я не только посетил сауну, но и сменил причёску и аккуратно состриг ногти. Обе соседки Татьяны Лихачёвой, так же как и она сама, мертвы и не могли дать против меня свидетельские показания.

Как для Юрия Александровича, так и для его коллег, у меня не было ни мотива, ни причин для совершения столь дерзкого и жестокого преступления.

— Какой смысл нападать на женщину, не сделавшую мне ничего плохого? Тем более если между нами сложились крепкие дружеские отношения… — резонно спросил я. — Да и такая немаловажная деталь: если бы я знал, что она погибла, разве бы стал названивать по телефону?

— Ты очень осторожный и продуманный человек, — ответил Юрий Александрович. — Ты наверняка предвидел, что, обнаружив такое количество трупов, мы обязательно отследим все входящие и исходящие звонки…

— Что из того?

— Подобным перезвоном надеялся подготовить себе алиби, — натянуто сказал он и предупреждающе заметил: — Я обязательно подловлю тебя на какой-нибудь незначительной мелочи. Как бы преступник ни был хитёр, он всё равно либо в чём-то ошибётся, либо оставит какой-нибудь след. Достаточно уцепиться за тонкую ниточку и тогда можно распутать весь клубок…

— Ты говоришь об этом не в первый раз, — спокойным ровным голосом сказал я. — Весьма бесполезная, глупая затея…

— Затея может и глупая, не знаю. Зато наши доктора сделали невозможное! Одну из трёх женщин им удалось спасти. Прямо-таки вытащили с того света. Правда, она до сих пор находится в реанимации, но очень скоро можно будет с ней побеседовать…

Он выжидающе уставился на меня. На моём лице не дрогнул ни один мускул. Кабанов блефовал, но, к его стыду, делал это не профессионально. Возможно, просто переигрывал, преследуя определённую цель: вывести меня из равновесия, а затем нанести сокрушающий удар.

— В таком случае гораздо благоразумнее дождаться, когда свидетельница преступления придёт в сознание и предоставить ей возможность, внимательно меня рассмотреть, — заявил я. — У меня слишком запоминающаяся внешность. Будь я на самом деле преступником, она бы наверняка меня опознала…

— Умный? — дерзко спросил Кабанов.

— Почему бы и нет? — вспылил я. — В отличие от тебя, не лезу в дебри и не питаю обманчивых иллюзий.

— А мне кажется, что я делаю всё правильно и иду в нужном направлении.

— Не отрицаю, что у меня есть некоторые склонности к аферам. Более того, признаю, что я герой-любовник, но никак не убийца!

Я потупил взгляд и стыдливо произнёс:

— Да, если честно, то и альфонс из меня вышел неважный. У меня было множество любовниц, и ни одной девственницы. Завлечь в постель женщину, которая сама хочет быть обманутой, не так уж и сложно.

В отличие от Юрия Александровича, я прекрасно знал, что убийство нескольких человек, совершённое в районе Семёновского озера и взбудоражившее весь город, не было заранее спланированным действием, а, являясь спонтанным, не поддавалось логическому мышлению и невольно заводило любое, даже самое скрупулёзное расследование, в тупик.

— Так, говоришь, никогда не был в квартире Татьяны Зиновьевны? — запрограммированно спросил он.

Морщинка легла между его бровями. Он наверняка прокрутил в памяти всё, что успел за последние дни узнать обо мне.

— Нет. Не был… — протянул я.

Интонация моего голоса по-прежнему оставалась ровной и спокойной, но, если бы Юрий Александрович знал меня не столь поверхностно, то он бы непременно насторожился и сделал соответствующие выводы. Тем не менее мне показалось, что мои слова вполне устроили его в качестве ответа. Во всяком случае, ничего другого он от меня не ожидал.

— Не был у неё, потому что она жила в коммунальной квартире? — уточнил он, не выражая при этом никаких эмоций, подтверждая тем самым, что подобные выяснения были для него привычным делом.

— Мне такие подробности неизвестны, — отпарировал я. — Её частная жизнь меня не интересовала. У нас с ней было всего лишь шапочное знакомство на побережье Чёрного моря и лёгкий, ничего не значащий флирт.

— Мужчина, чей труп был обнаружен рядом с её телом, тебе тоже не знаком?

Несмотря на явную неприязнь ко мне, он был достаточно вежлив и более чем сдержан.

— Понятия не имею, кто мог приходить к ней в гости, — неохотно пояснил я, демонстрируя всем своим видом полное безразличие к подобным вопросам.

— Он жил в той же квартире.

— Я там никогда не был и не могу знать, кто и где жил. Но если в квартире Татьяны Лихачёвой обнаружено столько трупов, то тебе, Юрий Александрович, нужно искать не дамского угодника, а маньяка-убийцу! — укоризненно произнёс я. — Для того, чтобы застрелить четверых человек, необходимо быть как минимум профессиональным киллером.

Кабанов изумлённо посмотрел на меня.

— Почему ты решил, что их застрелили? — спросил он. — Я об этом ничего не говорил.

— А каким образом можно убить такое количество взрослых людей и не поднять переполох среди жителей, живущих в этом же подъезде?

— По-твоему, выстрелы были бы не слышны? — вновь задумчиво поинтересовался Юрий Александрович.

— Человек, который смог совершить столь дерзкое преступление, скорее всего заранее подготовился к данному убийству и наверняка имел пистолет или автомат с глушителем.

Мельком посмотрев в глаза Кабанову, я убедился, что окончательно поставил его в неловкое положение, а то и вообще загнал в запутанный лабиринт несопоставимых фактов.

— В этой коммунальной квартире вначале был убит мужчина, а буквально через пару суток произошло убийство женщин…

— Две из них погибли, а одной удалось выжить… — уравновешенным спокойным голосом вставил я.

— Тебя не интересует, к кому из них так благосклонно отнеслась судьба?

Я заметил, что Кабанов прибегал к различным ухищрениям, лишь бы внушить мне мысль о том, что в живых действительно осталась свидетельница жуткого преступления.

— Зачем спрашивать? Ты всё равно до некоторых пор вынужден сохранить это в тайне, — резонно ответил я. — К тому же о гибели Татьяны Лихачёвой ты мне уже сказал. А те женщины, которых я не знаю и никогда в жизни не видел, меня совершенно не интересуют!

— Грубо, но, пожалуй, ты прав. Когда погибают миллионы людей — это статистика, а когда погибает близкий человек — это трагедия! — философски изрёк Кабанов.

Он посмотрел на меня каким-то отчуждённым взглядом и приглушённо, словно опасаясь, что его могут услышать, сказал:

— Там была восьмидесятилетняя старушка. Она ненадолго задремала, и проснулась в тот момент, когда из её комнаты выходил убийца…

— Это же замечательно! У тебя, Юрий Александрович, есть шанс не только в кратчайший срок раскрыть это уголовное дело, но и получить очередное специальное звание, — наигранно повеселевшим голосом воскликнул я.

Он уже был готов что-то сказать, но я его опередил:

— Лично меня не может не радовать то обстоятельство, что одной из женщин удалось выжить! Во всяком случае, взглянув на меня, она сразу развеет все твои нелепые подозрения о моей причастности к этому кровавому побоищу.

Юрий Александрович нервно постучал по столу тыльной стороной карандаша. Он был убеждён, что убийство женщин лежит целиком на моей совести, но не предполагал, каким образом это можно доказать. Он наверняка перебрал все способы расследования, которые ему известны. Я не сомневался, что у него продуман запасной вариант, которым он решил воспользоваться лишь в самом крайнем случае. Но это меня не пугало. Я был готов к любым вариантам моего разоблачения, даже спланированным с педантичной скрупулёзностью. Я не забыл, что вышел от старушки — божьего одуванчика до того момента, как пузырёк воздуха должен был проникнуть в её вену. Несомненно, у неё имелся шанс остаться в живых.

«Кабанов не мог знать о том, что я покинул Ирину Александровну, не дождавшись её летального исхода! — молниеносно пронеслось у меня в голове. — Именно поэтому он не сказал, что она успела вытащить из вены медицинскую иглу, а сослался на высокий профессионализм реаниматоров, которые смогли спасти ей жизнь…»

— Ты так уверен, что она тебя не опознает? — нарушив ход моих умозаключений, спросил Юрий Александрович.

— Не надейся, что тебе удастся навешать на меня всех собак! — возмущённо предупредил я. — Пока не поздно, найди себе другого козла отпущения…

Он слегка наклонил голову, нахмурился, о чём-то поразмыслил, и произнёс:

— Слишком самоуверенно себя ведёшь. Абсолютно спокоен и уравновешен. Обычно невиновный человек в подобной ситуации начинает заметно нервничать…

— Мне нечего бояться! Я не совершил ничего противозаконного. Ты не сможешь предъявить обвинение и по истечении сорока восьми часов с момента задержания будешь вынужден меня освободить, — вызывающе-пренебрежительно ответил я, и добавил: — Обольстить доверчивых женщин, это одно! Пойти на убийство, да ещё сразу нескольких человек, это совсем другое…

— Я чувствую, что ты причастен к этому делу и обязательно тебя подловлю! — вновь пригрозил Юрий Александрович.

— Не знаю, где и когда перешёл тебе дорогу, но, смею заверить, что на мой счёт ты сильно заблуждаешься! — заявил я. — Могу официально признать, что я альфонс, да и то, в некоторой степени… Но уж никак не убийца!

— Почему в некоторой степени? — не понял он.

— Потому что я чист как перед законом, так и перед собственной совестью! Вряд ли какая из моих бывших любовниц подаст заявление об изнасиловании. Я не связываюсь с малолетками, и никого, без обоюдного согласия, не затаскиваю в постель. Каждая из них получила то, что хотела. Конечно, у них при этом были значительные финансовые расходы, так ведь за удовольствие, как известно, надо платить…

— Не будем спорить, — согласился Юрий Александрович. — Пока это к делу не относится…

— Так или иначе, но у меня не было причины совершать столь дерзкое преступление, — пробормотал я себе под нос, но достаточно громко, чтобы он мог меня услышать.

Кабанов несколько секунд молча смотрел на меня. Его уставшие глаза превратились в узкие щёлочки. Потом он глубоко вздохнул и отрешённо произнёс:

— Повод был, и весьма весомый! В комнате убитого мужчины обнаружена сберкнижка на предъявителя. На счёте двести тысяч рублей. Если более точно, то двести тысяч сто пятьдесят рублей семьдесят восемь копеек…

— Значит, того, кто его убил, деньги абсолютно не интересовали, — равнодушным тоном заметил я. — Вероятнее всего, причина убийства скрыта в профессиональной деятельности этого человека. Возможно, он был преуспевающим бизнесменом? Сейчас такая продвинутая молодёжь…

Юрий Александрович непроизвольно проскрипел зубами. Упоминание о молодёжи ему явно не понравилось.

— Этому мужчине почти шестьдесят лет. Официально он нигде не работал, — сконфуженно сообщил Кабанов.

— Ну, извини! — ухмыльнувшись, сказал я. — Меня с ним никто не знакомил…

Мне показалось, что я довёл его до белого каления. Мало того, что он изменился в лице, так ещё начал заметно нервничать.

«Будешь знать, с кем связываться! — мысленно позлорадствовал я. — Быть начальником уголовного розыска, это тебе не мелочь по карманам тырить…»

Словно прочитав мои мысли, Юрий Александрович пришёл в отчаяние. Возможно, он просто находился в растерянности и совершенно не знал, что делать.

— Но самое интересное заключается в том, что помимо сберкнижки, которую не нашёл преступник, в комнате обнаружена хозяйственная сумка… — несмотря на взвинченное состояние, без тени иронии или сарказма в голосе, оповестил он.

— Ну и что из того? — не дрогнувшим голосом полюбопытствовал я. — У нас у всех есть дома хозяйственные сумки…

— В ней обнаружены микроскопические частицы золота. Экспертами также установлено, что наряду с ювелирными изделиями там присутствовала валюта в долларовом эквиваленте.

— Значит, я прав! Убитый мужчина имел определённый вес в обществе. Такие люди обычно ходят по лезвию бритвы. Тогда ничего удивительного в том, что его убили… — выражая полное безразличие, подытожил я.

Юрий Александрович пожал плечами:

— У погибшего мужчины сложное, редкое отчество… — задумчиво произнёс он и вопросительно посмотрел на меня.

— Мефодиевич? — предположил я, с трудом сдерживая язвительную ухмылку.

Кабанов напрасно надеялся, что я опрометчиво назову ему настоящее имя и отчество погибшего соседа Татьяны Лихачёвой.

— Если ты утверждаешь, что не причастен к убийству, то, может, проедем со мной на опознание?

— С превеликим удовольствием, — возбуждённо ответил я. — Готов поехать прямо сейчас…

— Сейчас и поедем, — жёстко произнёс Юрий Александрович.

В этот момент в дверь его кабинета постучали. Дождавшись разрешения, вошёл сотрудник уголовного розыска с погонами старшего лейтенанта. В правой руке он держал мой контейнер для переноса животных.

— Вот, товарищ подполковник, вы приказали в срочном порядке доставить этого кота в следственный отдел…

— Мурзик, тебя-то за что повязали? — съехидничал я.

— Ты знаешь этого кота? — строго спросил Кабанов.

— Разумеется, знаю! — добродушно ответил я. — Он живёт со мной уже не один год. Я как-то возвращался домой. Была отвратительная дождливая погода. Он сидел под деревом и жалобно мяукал.

— Где ты его подобрал?

— На Больничном городке, возле двухэтажки. Почти у своего подъезда…

— Давно?

— Я же говорю, он у меня не один год. Тогда ещё моя бабка была жива. Она постоянно поила его молоком. А когда умерла, мы с ним остались одни. Можно считать, что он мой самый верный и надёжный друг…

— Нина Степановна Прудникова, у которой ты жил последнее время, утверждает, что этот кот появился у тебя четверо суток назад.

— А она случайно не сказала, что мы с ней знакомы не более пяти дней? — рассудительно изрёк я. — Решил у неё остаться навсегда, поэтому перенёс в её квартиру своего любимого питомца. Не вижу в этом ничего противоестественного…

— У покойного, по словам дочери Татьяны Зиновьевны Лихачёвой, пропал точно такой же кот, — угрюмо произнёс Юрий Александрович.

— Это весьма распространённая порода, — не моргнув глазом, выдал я. — Все коты на одну морду! Глупые безмозглые твари! Кто бы ни позвал, подойдёт и начнёт приветливо мурлыкать…

— Не стану спорить, возможно, ты прав. Даже, скорее всего… — согласился Кабанов. — Надеюсь, очень скоро всё выяснится…

— Я сомневаюсь, что этот глупый кот может быть хоть чем-то полезен! Но если у тебя нет других свидетелей, то, как говорится: на безрыбье и рак рыба… — съехидничал я.

— Напрасно иронизируешь, — сказал Юрий Александрович. — Я ведь предупреждал, что мне достаточно уцепиться за тонкую ниточку, и тогда можно будет распутать весь клубок…

Он посмотрел на меня с откровенным сожалением. Мне показалось, что, изобличив во мне опасного преступника Юрий Александрович не только не почувствует удовлетворение от проделанной работы, а наоборот, будет вынужден испытать боль и горечь душевного разочарования. По крайней мере, высокая должность, которая препятствует лирическим отступлениям и призывает к постоянной жёсткости характера, не сделала его чёрствым и бездушным человеком.

— Сейчас придёт дежурный офицер вместе с охранниками, которые станут тебя сопровождать, — задумчиво произнёс он. — Я тоже буду присутствовать на следственном эксперименте. Надеюсь на твоё благоразумие. Не хочу, чтобы преждевременно, пока официально не доказана твоя причастность к этому преступлению, на твои запястья были надеты наручники.

В этот момент он выглядел чересчур серьёзным, как мне показалось, даже немного суровым.

— Дай-то Бог, чтобы я ошибся! — сказал Юрий Александрович.

Он вновь посмотрел на меня с чувством сожаления, тяжело вздохнул и строго предупредил:

— Если мои подозрения на твой счёт оправдаются, пеняй на себя!

— Уже устал повторять: на мой счёт ты явно заблуждаешься, — отмахнулся я.

Услышав приближающиеся шаги в коридоре, я заранее поднялся со стула, и прежде чем в кабинет вошёл дежурный офицер, ещё раз посмотрел на Кабанова и, не повышая голоса, без злости и выражения каких-то негативных эмоций, совершенно спокойно произнёс:

— Можешь не сомневаться: по окончанию этого эксперимента тебе придётся меня освободить…

На улице шёл мягкий пушистый снег. Он старательно укрывал деревья, оберегая их от будущих морозов, и нежно касался моего лица, словно предчувствуя, что в следующий раз я смогу любоваться его хрупкими снежинками только сквозь решётку тюремной камеры.

Убедившись, что мы едем не в сторону городской или областной больницы, а непосредственно направляемся в район Семёновского озера, где расположен жилой дом Татьяны Лихачёвой, я окончательно перестал нервничать. Если бы кому-то из трёх женщин действительно удалось выжить, то после тяжёлого стресса её держали бы не в собственной комнате, а под наблюдением опытного врача и в обязательном порядке под охраной здоровенных омоновцев.

Даже войдя в знакомый подъезд, я по-прежнему сохранял видимое спокойствие. Впрочем, у меня и не было причин для тревоги. В любом случае, мой Мурзик не заявит, что его настоящая кличка Пират. Даже если Леночка, дочь убитой мною Татьяны Лихачёвой, его признает, то ни один суд не примет во внимание эти показания и сочтёт их совершенно абсурдными. Я же могу потребовать доставить ещё несколько точно таких же котов, и она не сможет отличить одного от другого. Я действительно был до такой степени продуманным человеком, что, не задумываясь, разбил и выкинул часы, за которые в своё время одна из моих любовниц отчислила продавцу двадцать восемь тысяч рублей, и которые были дороги мне как память. Меня невозможно было на чём-то подловить, и тем более, не так-то просто доказать мою причастность к столь жестокому преступлению. Если ложная информация о старушке — божьем одуванчике, которая чудом осталась живой, явно потерпела фиаско, то нелепый следственный эксперимент с глупым животным заведомо не имел никакого успеха. Кроме непродолжительного звонка Татьяны Лихачёвой на мой телефонный номер, у подполковника Кабанова на меня ничего не было. Мало ли кому она могла звонить в тот роковой для неё день? Меня даже забавляло неумелое расследование, проводимое под непосредственным руководством Юрия Александровича.

— Так, говоришь, здесь никогда не был? — вновь спросил Кабанов, деликатно пропуская меня вперёд.

— Не довелось, — равнодушным тоном ответил я. — Татьяна была интересным собеседником, но, к сожалению, не в моём вкусе…

— Почему же?

— Я никогда не имею серьёзных отношений с женщинами, у которых взрослые дети. К тому же она не была богатой и хорошо обеспеченной дамой, а такие подруги меня не интересуют…

Юрий Александрович как-то скептически посмотрел на меня. Потом вытащил из контейнера моего кота. Несмотря на флегматичный характер, Пират начал вырываться из рук. Кабанов решил его незамедлительно отпустить. Почувствовав свободу, Пират поднял хвост и, мгновенно подбежав к двери Ивана Никаноровича, принялся нещадно царапать её острыми когтями. Кивком головы Юрий Александрович приказал одному из сотрудников впустить его внутрь. Пират тут же ловко прошмыгнул в комнату.

Мы вошли вслед за ним. Разумеется, на полу и на диване уже не было разлагающихся трупов. Лишь меловые очертания силуэтов говорили о том, что совсем недавно здесь находилось трое убитых людей. Естественно, я хорошо знал, кому именно принадлежали эти очертания. Более того, я был единственным человеком, который располагал точными сведениями, при каких обстоятельствах в соседней комнате была убита старушка — божий одуванчик.

— Как вы думаете, что именно этот котик так усердно пытается вытащить из-под шкафа? — непосредственно обращаясь к понятым, поинтересовался Кабанов.

Присутствующие люди недоумённо пожали плечами.

— Так всё же, кто ответит на мой несложный вопрос? — снова спросил он.

В этот момент я наконец-то смог понять, почему Юрий Александрович не только понравился мне с первого взгляда, но и не вызывал в моей душе неадекватных эмоций.

— Может, вы знаете, Павел Николаевич, что именно с таким усердием ищет ваш питомец, который никогда раньше не был в этой комнате?

Я глубоко вздохнул, но не произнёс в ответ ни единого слова. Да это уже было ни к чему. Пират наконец-то зацепил когтем и, вытянув свою любимую плошку, начал её облизывать с таким усердием, будто бы все дни, которые он провёл у меня, я постоянно морил его голодом.