Загадка Эндхауза Кристи Агата

Я молчал, подавленный тем, что Пуаро отнесся к моим упрекам столь легкомысленно.

— Зачем вам это было нужно? — спросил я. — Стоило вам только сказать, что вы были у лорда Эджвера по поручению Сильвии Уилкинсон, как он сразу же изменил бы к вам отношение.

— Но я не мог этого сделать! Сильвия Уилкинсон моя клиентка, а я не имею права обсуждать дела клиента с третьим лицом. Говорить о них было бы неэтично.

— Неэтично?

— Разумеется.

— Но она собирается выйти за него замуж!

— Это не означает, что у нее нет от него секретов. Ваши представления о браке, Гастингс, тоже устарели. Нет, я не мог сделать того, что вы предлагаете. Я должен помнить о своей профессиональной этике. Этика — великая вещь.

— Рад, что вы так считаете.

Глава 19

Сильная личность

Посещение, которого мы удостоились на следующее утро, было, как мне кажется, одним из самых удивительных событий расследуемого дела.

Я находился в своей комнате, когда передо мной с сияющими глазами возник Пуаро.

— Mon ami, к нам пришли.

— Кто же?

— Вдовствующая герцогиня Мертонская.

— Какая неожиданность. А что ей нужно?

Бели вы спуститесь со мной вниз, друг мой, то сами узнаете.

Я не заставил себя упрашивать. В гостиную мы вошли вместе.

Герцогиня была маленькой женщиной с орлиным носом и властным взглядом. Несмотря на рост, никто не решился бы назвать ее коренастой. Одета она была в старомодное черное платье, и это лишь усиливало впечатление, что перед нами grande-dame. Чувствовалось, что она человек решительный, почти жестокий. То, чего не хватало ее сыну, в ней было предостаточно. Силой воли она обладала невероятной, я почти физически ощущал излучаемую ею энергию. Ничего удивительного, что эта женщина подавляла всех, с кем общалась.

Достав лорнет, она рассмотрела сначала меня, затем моего спутника и обратилась к нему:

— Вы мосье Эркюль Пуаро?

Голос ее звучал внятно и повелительно. Ему нельзя было не повиноваться.

— К вашим услугам, герцогиня.

Она посмотрела на меня.

— Это капитан Гастингс, мой друг и неизменный помощник.

В ее глазах мелькнуло было сомнение, но затем она кивнула в знак согласия и уселась на стул, предложенный ей Пуаро.

— Я пришла посоветоваться с вами по поводу очень деликатного дела и прошу все, что вы узнаете, держать в тайне.

— Разумеется, мадам.

— Я слышала о вас от леди Ярдли. Из того, с какой благодарностью она о вас говорила, я заключила, что вы — единственный человек, который может мне помочь.

— Будьте покойны, мадам, я сделаю все, что в моих силах.

Она еще помедлила, но потом, окончательно решившись, перешла к делу с такой ошеломляющей простотой, которая, как ни странно, напомнила мне Сильвию Уилкинсон в тот памятный вечер в «Савое».

— Мосье Пуаро, нужно предотвратить женитьбу моего сына на актрисе Сильвии Уилкинсон.

Если Пуаро и удивился, то не подал виду. Он внимательно смотрел на герцогиню и молчал.

— Не могли бы вы пояснить, мадам, чего именно вы ждете от меня? — спросил он наконец.

— Это не так просто. Я считаю, что этот брак будет ужасной ошибкой. Он погубит моего сына.

— Вы так полагаете, мадам?

— Я в этом уверена. Мой сын — идеалист. Он почти ничего не знает о жизни. Ему никогда не нравились девушки нашего круга. Он считает, что они глупы и легкомысленны. Но когда он познакомился с этой женщиной… Конечно, она очень хороша собой, не спорю, и умеет вскружить мужчине голову. Моего сына она просто околдовала. Я надеялась, что рано или поздно эта страсть пройдет, она, по счастью, была замужем. Но теперь, когда она свободна…

У нее перехватило дыхание.

— Они собираются пожениться через несколько месяцев. На карту поставлено счастье моего сына. Это нужно предотвратить, мосье Пуаро, — решительно заключила она.

Пуаро пожал плечами.

— Скорее всего, вы правы, мадам. Трудно поверить, что ваш сын и Сильвия Уилкинсон созданы друг для друга. Но что тут можно поделать?

— Вот вы и сделайте что-нибудь.

Пуаро медленно покачал головой.

— Нет-нет, вы должны мне помочь!

— Боюсь, это невозможно, мадам. Ваш сын наверняка не желает слушать ничего, что направлено против этой женщины. К тому же я почти уверен, что и сказать было бы нечего. Вряд ли в ее прошлом удастся найти что-либо компрометирующее. Она была… осторожна, скажем так.

— Я знаю, — устало произнесла герцогиня.

— О! Значит, вы уже провели небольшое расследование?

Она слегка покраснела под его пристальным взглядом.

— Я пойду на все, чтобы помешать этому браку, — с вызовом ответила она, — на все!

Помолчав, она добавила:

— Деньги для меня значения не имеют. Назначьте себе гонорар сами. Но этот брак нужно расстроить. И сделать это должны вы.

Пуаро вновь покачал головой.

— Дело не в деньгах. Я не могу согласиться на ваше предложение по причине, которую сейчас объясню. Но, кроме того, я считаю, что сделать здесь ничего невозможно. Я вынужден отказать вам в своей помощи, мадам, но не будете ли вы так снисходительны, чтобы выслушать мой совет?

— Какой совет?

— Не противоречьте своему сыну! В его возрасте решения принимаются самостоятельно. Его выбор не совпадает с вашим, но это не значит, что вы правы. Если это обернется для него несчастьем — будьте готовы к несчастью. Помогите ему, когда он будет нуждаться в вашей помощи. Но не настраивайте его против себя!

— Вы ничего не поняли.

Она встала. Губы ее дрожали.

— Напротив, мадам, я отлично понял. Я, Эркюль Пуаро, способен понять материнское сердце, как никто другой. И я еще раз говорю вам: будьте терпеливы. Будьте терпеливы, спокойны, скройте свои чувства. Кто знает, может быть, эта женитьба расстроится сама по себе. Сопротивление только ожесточит вашего сына.

— Прощайте, мосье Пуаро, — холодно сказала она — Вы меня разочаровали.

— Очень сожалею, мадам, но я не могу помочь вам. Вы поставили меня в трудное положение. Видите ли, я уже имею честь помогать леди Эджвер.

— О, все ясно. — Ее голос был как лезвие ножа. — Вы из лагеря противника. Этим, вероятно, и объясняется тот факт, что леди Эджвер до сих пор не арестована за убийство мужа.

— Что, мадам?

— Мне кажется, вы слышали, что я сказала. Почему ее не арестовали? Ее там видели в тот вечер. Она пришла к нему в кабинет. Кроме нее, к нему никто не входил, а наутро его нашли мертвым. Но ее все же не арестовывают. Наша полиция насквозь продажна.

Трясущимися руками она повязала на шею шарф и, едва заметно кивнув, вышла из комнаты.

— Ух! — воскликнул я — Вот ведьма! Но я от нее в восторге, а вы?

— Вы в восторге от того, что она хочет переделать Вселенную по своему разумению?

— По-моему, она всего лишь заботится о сыне.

Пуаро кивнул.

— Вы правы, Гастингс, но подумайте, неужели герцогу так уж противопоказано жениться на Сильвии Уилкинсон?

— Не думаете же вы, что она его любит!

— Нет. По всей видимости, нет. Но она влюблена в его общественное положение. Она будет играть свою роль с охотой. Это вовсе не катастрофа. С таким же успехом герцог мог жениться на девушке своего круга, которая вышла бы за него из тех же соображений, и никто не поднимал бы вокруг этого шума.

— Да, но…

— А представьте, что он женился бы на девушке, которая его страстно любит. Что в этом хорошего? Сколько вокруг мужей, чьи любящие жены превращают их жизнь в ад? Они устраивают компрометирующие их сцены ревности, претендуют на все их время и внимание. Нет, такие жены вовсе не подарок.

— Пуаро, — сказал я — Вы неисправимый, старый циник.

— Ничего подобного, я всего лишь размышляю. Если хотите знать, я целиком на стороне доброй мамочки.

Я не мог удержаться от смеха, услышав, как он характеризует заносчивую герцогиню.

— Почему вы смеетесь? Я серьезно. Здесь есть над чем поразмыслить.

— Не вижу, какой могла бы быть ваша роль, — сказал я.

Пуаро пропустил мое замечание мимо ушей.

— Вы заметили, Гастингс, как хорошо осведомлена герцогиня? И как мстительно настроена? Она все знает о Сильвии Уилкинсон.

— Да уж, она гораздо больше прокурор, чем адвокат, — сказал я, улыбаясь.

— Откуда ей это известно?

— Сильвия рассказала герцогу, герцог — ей, — предположил я.

— Может быть, однако…

Раздался телефонный звонок, и я снял трубку. Затем я несколько раз и с разными промежутками времени сказал «да». Положив наконец трубку, я возбужденно повернулся к Пуаро.

— Звонил Джепп. Во-первых, вы, как всегда, «молодчага». Во-вторых, он получил телеграмму из Америки.

В-третьих, он нашел таксиста. В-четвертых, он спрашивает, не хотите ли вы заехать к нему и послушать его беседу с таксистом. В-пятых, вы снова «молодчага», и он, оказывается, был убежден, что разгадка близка с того самого момента, когда вы предположили, что всем этим руководит кто-то неизвестный. Я не стал говорить ему, что у нас только что была посетительница, которая считает, что полиция продажна.

— Значит, Джепп склоняется к теории Злодея-Невидимки? — пробормотал Пуаро. — Забавно, что это произошло в то время, когда у меня возникла другая теория.

— Какая?

— Теория, по которой причина убийства не имеет отношения к самому лорду Эджверу. Представьте себе кого-то, кто ненавидит Сильвию Уилкинсон, причем так сильно, что готов послать ее на казнь за «убийство» мужа. Cest une idee, са![215]

Он со вздохом поднялся.

— Пойдемте, Гастингс, послушаем, что скажет Джепп.

Глава 20

Таксист

Джепп допрашивал пожилого человека с клочковатыми усами, в очках, с хриплым и одновременно жалобным голосом.

— А, вот и вы, — сказал Джепп. — По-моему, все окончательно прояснилось. Этот человек — его фамилия Джобсон — двадцать девятого июня посадил на Лонг-Акр в свою машину двух пассажиров.

— Верно, — отозвался Джобсон. — Хороший был вечер, лунный. Джентльмен и барышня остановили меня у станции метро.

— Они были в вечерних туалетах?

— Да. Он в белом жилете, она в белом платье с вышитыми птичками. Наверное, ходили в Оперу.

— Который был час?

— Начало двенадцатого.

— Что случилось дальше?

— Дальше они велели мне ехать на Риджент-гейт к дому, который укажут. И сказали, чтобы я поторапливался. Все пассажиры это говорят. Как будто мне выгодно тянуть время! Чем скорее отвезешь одних и посадишь других, тем лучше. Но они почему-то об этом не думают. А если, не дай Бог, произойдет несчастный случай, я же буду и виноват.

— Погодите, — нетерпеливо прервал его Джепп. — При чем здесь несчастный случай? Его ведь не было?

— Н-не было, — неохотно подтвердил таксист, которого Джепп лишал возможности излить душу. — Чего не было, того не было. Я доехал до Риджент-гейт минут за семь, не больше, и тут джентльмен постучал в стекло и велел остановиться. Примерно у дома номер восемь. Потом они с барышней вышли, барышня перешла улицу и пошла назад по противоположной стороне, а он остался стоять рядом с машиной и сказал мне, что надо подождать. Минут пять он стоял спиной ко мне, руки в карманах, и смотрел в ту сторону, куда она ушла, а потом буркнул что-то — я не разобрал — и пошел туда же. Я не спускал с него глаз, потому что не хотел, чтобы меня надули. Бывало такое. Он поднялся на крыльцо одного из домов на противоположной стороне и вошел туда.

— Просто толкнул дверь и вошел?

— Нет, у него был ключ.

— Какой был номер дома?

— То ли семнадцать, то ли девятнадцать. Я решил подождать еще, хотя это уже выглядело подозрительно. Минут через пять они вышли оба, вернулись в машину и сказали, чтобы я ехал назад к Ковент-Гарден. Вышли они немного раньше, расплатились — честно скажу — щедро, и я подумал, что все в порядке. Хотя теперь вижу, что нет.

— Вам ничего не грозит, — успокоил его Джепп. — Взгляните-ка на эти фотографии и подумайте, нет ли среди них той самой барышни.

Перед таксистом разложили фотографии похожих между собой девушек. Я с интересом заглянул через его плечо.

— Вот она, — сказал Джобсон, без колебаний указывая на снимок Аделы Марш в вечернем платье.

— Вы уверены?

— Да. Бледная, темные волосы.

— Теперь мужчина.

Перед ним разложили другой набор фотографий. Он долго и внимательно разглядывал их, затем покачал головой.

— Не знаю. Точно сказать не могу. Может, этот, а может, и этот.

И таксист указал на два снимка молодых людей того же типа, что и Рональд Марш, оставив без внимания его самого.

Когда Джобсон вышел, Джепп бросил фотографии на стол.

— Неплохо. Жаль, конечно, что он не совсем четко распознал его светлость. Фотография старая, семилетней давности, но другой я достать не смог. Да, лучше бы он был поточнее. Впрочем, и так все ясно. Два алиби — одним ударом. Это вы хорошо сообразили, мосье Пуаро.

Пуаро потупился.

— Когда я узнал, что мисс Марш и ее двоюродный брат одновременно были в Опере, мне подумалось, что они могли провести вместе один из антрактов. Их спутники, разумеется, считали, что они не покидали театра, но получасовой антракт позволяет съездить на Риджент-гейт и вернуться. Как только новый лорд Эджвер пустился в подробности своего алиби, я решил, что он это делает неспроста.

— Подозрительный стреляный воробей, вот вы кто, — сказал Джепп с нежностью — Правильно, так и надо, иначе в этой жизни пропадешь. Его светлость — тот, кто нам нужен. Глядите сюда.

И он протянул нам лист бумаги.

— Телеграмма из Америки. Они связались с мисс Люси Адамс. Письмо пришло сегодня утром. Оригинал она отдавать не хотела, да в этом и нет необходимости, но она охотно разрешила снять с него копию. Вот, читайте, о большем и мечтать нельзя.

Пуаро впился глазами в телеграмму. Я тоже заглянул ему через плечо:

«Передаем текст письма, полученного Люси Адамс, от 29 июня, обратный адрес Лондон Роуздью-мэншнз 5. Начало: Милая сестренка, прости, что так сумбурно написала на прошлой неделе, но я совсем замоталась. Все замечательно! Рецензии прекрасные, сборы полные, и все очень ко мне добры. У меня появились здесь друзья, и думаю, что в будущем году приеду в Лондон месяца на два. Русская балерина зрителям нравится, и американка в Берлине тоже, но наибольший успех по-прежнему имеют сцены „В заграничной гостинице“. Я так волнуюсь, что сама не понимаю, что пишу. Сейчас я объясню тебе почему, но сначала докончу о том, как меня принимают. Мистер Хергшаймер страшно мил и даже собирается свести меня с сэром Монтегю Корнером, который может все. На днях я познакомилась с Сильвией Уилкинсон, и она сказала, что в восторге от того, как я ее изображаю, — и это уже прямо связано с тем, что я собираюсь тебе рассказать. Она мне не слишком нравится, потому что один человек рассказывал мне недавно, как она с ним некрасиво обошлась, но об этом в другой раз. Ты, наверное, знаешь, что она замужем за лордом Эджвером? О нем я тоже наслышана, и, поверь мне, он очень неприятный человек. Своего племянника Рональда Марша — помнишь, я тебе о нем писала — он буквально выгнал из дома и перестал выплачивать ему содержание. Он сам рассказал об этом, и мне его было ужасно жаль. Ему понравилось мое представление, и он говорит: „Сам бы лорд Эджвер ничего не заметил. Беретесь выиграть для меня пари?“ Я рассмеялась и говорю: „За сколько?“ Люси, дорогая, ответ меня просто потряс: „За десять тысяч долларов“. Подумай, десять тысяч долларов, только чтобы помочь кому-то выиграть глупое пари! „За такие деньги, — сказала я, — можно разыграть хоть самого короля в Букингемском дворце, и пусть меня привлекут к суду за оскорбление Его Величества“. После чего мы все обсудили в деталях.

Через неделю напишу подробно, и ты узнаешь, удался мне этот номер или нет. Но в любом случае, дорогая Люси, я получу десять тысяч долларов! Люси, сестренка моя драгоценная, представляешь, что это для нас значит?! Все, мне пора „на розыгрыш“. Целую тебя много-много раз, милая сестренка. Твоя Карлотта».

Пуаро положил письмо на стол. Я видел, что оно его глубоко тронуло. Реакция Джеппа была совершенно иной.

— Он у нас в руках, — возбужденно сказал Джепп.

— Да, — отозвался Пуаро тусклым голосом.

Джепп посмотрел на него с недоумением.

— Вы недовольны, мосье Пуаро?

— Отчего же… Просто я себе это иначе представлял.

И он обвел нас тоскливым взглядом.

— Но скорее всего, так оно и было, — проговорил он как бы про себя, — да, скорее всего, так.

— Именно так! Вы с самого начала так считали!

— Нет-нет, вы меня не поняли.

— Разве вы не говорили, что за всем этим кроется некто, а девушка ничего не подозревала?

— Да-да.

— Чего же вы еще хотите?

Пуаро вздохнул и не ответил.

— Странный вы человек, мосье Пуаро. Ничто вас не радует. А ведь какая удача, что мисс Адамс написала это письмо!

Пуаро оживился.

— Да, этого убийца предусмотреть не мог. Когда мисс Адамс согласилась взять десять тысяч долларов, она подписала себе смертный приговор: убийца полагал, что принял все меры предосторожности, но она, в своей невинности, его перехитрила. Мертвые говорят. Да, порой и мертвые говорят.

— Я никогда не думал, что она действовала в одиночку, — заявил Джепп и даже не покраснел.

— Да-да, — рассеянно отозвался Пуаро.

— Что ж, пора за дело!

— Вы собираетесь арестовать капитана Марша — то есть лорда Эджвера?

— Конечно! Он изобличен.

— Вы правы.

— Почему вас это так угнетает, мосье Пуаро? Потому что вы любите только трудности? Перед вами доказательства вашей собственной правоты, но вы все равно недовольны. Или они вам кажутся сомнительными?

Пуаро покачал головой.

— Интересно, была ли мисс Марш его сообщницей? — продолжал Джепп. — Похоже, что да, раз она ездила с ним домой из театра. А если нет, почему он взял ее с собой? Но скоро мы от них самих это услышим..

— Мне можно присутствовать? — робко спросил Пуаро.

— Разумеется! Я ваш должник.

И он поднес к глазам телеграмму.

Я отозвал Пуаро в сторону.

— В чем дело, друг мой?

— Не знаю, Гастингс, но мне ужасно не по себе. Все складывается как нельзя лучше, и в то же время что-то здесь не то! Я не знаю чего-то важного! Звенья выстроились в цепочку, мои догадки подтвердились, ко говорю вам — что-то здесь не то.

И он удрученно замолчал.

Я не знал, чем его утешить.

Глава 21

Рассказывает Рональд

Мне тоже трудно было понять Пуаро. Ведь он сам все предсказал!

Всю дорогу до Риджент-гейт он сидел хмурый, уставившись в одну точку и не обращая внимания на похвалы, которыми щедро осыпал себя Джепп. Наконец Пуаро вздохнул и очнулся от своего забытья.

— По крайней мере, — задумчиво произнес он, — послушаем, что он нам скажет.

— Чем меньше он будет говорить, тем лучше для него, — сказал Джепп. — Знаете, сколько людей попало на виселицу только потому, что им хотелось сделать заявление? И ведь нельзя сказать, что мы их не предупреждаем. Полиция всегда ведет честную игру. Но чем больше они виноваты, тем больше и охотнее лгут. Они не знают, что вранье всегда нужно согласовывать с адвокатом.

И Джепп вздохнул.

— Адвокаты и коронеры — злейшие враги полиции. Сколько раз коронеры путали мне самые ясные дела — не сосчитать, сколько виновных упущено по их милости! Адвокаты — те все-таки получше. Им хоть платят за то, чтобы они болтали языком и все выворачивали наизнанку.

Прибыв на Риджент-гейт, мы осведомились, в клетке ли птичка. Услыхав, что лорд Эджвер «завтракает с семьей», Джепп спросил, можем ли мы с ним побеседовать. Нас проводили в библиотеку.

Через несколько минут в комнату вошел Рональд. Игравшая на его лице улыбка застыла, когда он увидел нас.

— Здравствуйте, инспектор, — сказал он с деланной непринужденностью, — что случилось?

Джепп сказал то, что ему предписано говорить в подобных обстоятельствах.

— Та-а-ак, — протянул Рональд.

Он придвинул к себе стул, сел и достал из кармана портсигар.

— Инспектор, я хочу сделать заявление.

— Как сочтете нужным, милорд.

— Значит, вы считаете, что это будет с моей стороны глупостью… И все-таки я ее совершу. «У меня нет причин бояться правды», как говорят герои романов.

Джепп молчал с непроницаемым видом.

— Видите вон тот симпатичный столик и кресло у стены? — продолжал молодой человек. — Вашему помощнику удобно будет там стенографировать.

Не думаю, чтобы Джепп часто сталкивался с подобной заботливостью. Предложение лорда Эджвера было принято.

— Итак, начнем, — сказал Рональд. — Обладая зачатками ума, я подозреваю, что мое роскошное алиби рухнуло. И над его обломками вьется дымок. Да простят меня простодушные Дортхаймеры. Скорее всего вы нашли таксиста. Угадал?

— Нам известно все, что вы делали в тот вечер, — сказал Джепп бесстрастным голосом.

— Преклоняюсь перед Скотленд-Ярдом, но должен заметить, что если бы я замыслил что-нибудь противоправное, то не поехал бы прямо к нужному дому на такси и не заставил бы шофера ждать. Вам это не приходило в голову? Ага! Я вижу, что это приходило в голову мосье Пуаро.

— Совершенно верно, — подтвердил Пуаро.

— Преступник ведет себя не так, — продолжал Рональд. — Он приклеивает рыжие усы, надевает очки в роговой оправе и отпускает таксиста на соседней улице. Хорошо также пересесть на метро… ну и так далее, не буду углубляться. Мой защитник за несколько тысяч гиней сделает это значительно лучше. И придет к выводу, что это было неумышленное преступление. Я сидел в такси, и вдруг меня охватило непреодолимое желание… в общем, вы представляете.

Так вот, я собираюсь сказать вам правду. Мне позарез были нужны деньги. Не думаю, что вас удивило это признание. Я должен был достать их в течение дня во что бы то ни стало, иначе мне грозили слишком крупные неприятности. Пришлось идти к дяде. Он не испытывал ко мне нежных чувств, но я надеялся, что честь семьи для него не пустой звук. У людей в возрасте бывает такая слабость. На мою беду, дядя, в лучших традициях современности, оказался циником.

Мне оставалось только сделать хорошую мину при плохой игре и попытаться занять у Дортхаймера, хотя я понимал, что это бесполезно. А жениться на его дочери я не мог. К тому же она слишком разумная девушка, чтобы за меня выйти. И тут я совершенно случайно встречаю в театре свою двоюродную сестру. Мы с ней редко виделись, но она всегда бывала ко мне добра, когда мы жили в одном доме. Я ей все рассказал — ока и так слышала уже кое-что от отца. Знаете, что она мне предложила? Взять ее жемчуг, который достался ей от матери.

Он замолчал, и мне показалось, что он на самом деле борется с волнением. Или слишком хорошо притворяется.

— Короче говоря, я согласился, да благословит ее Бог. Я решил заложить этот жемчуг и поклялся, что выкуплю его, даже если для этого мне придется работать. Но жемчуг был дома, на Риджент-гейт, и мы подумали, что лучше всего будет немедленно за ним съездить. Такси подвернулось буквально через секунду.

Мы остановились на противоположном конце Риджент-гейт, чтобы в доме никто не услышал шума мотора, и Адела оставшееся расстояние прошла пешком. У нее был ключ, и она собиралась тихонько войти, взять жемчуг и вернуться с ним ко мне. Вряд ли кто-нибудь мог ее увидеть — разве что горничная. Мисс Кэррол, дядина секретарша, ложится спать в половине десятого, а сам он наверняка находился в библиотеке.

Делла ушла. Я стоял на тротуаре, курил и время от времени поглядывал, не идет ли она обратно. Теперь я подхожу к тому, чему вы можете не поверить, но это уж как хотите. Мимо меня прошел какой-то человек. Я посмотрел ему вслед и, к своему удивлению, заметил, что он входит в дом номер семнадцать. По крайней мере, мне почудилось, что в дом номер семнадцать, но я стоял довольно далеко. Меня это удивило по двум причинам. Во-первых, он открыл дверь своим ключом, а во-вторых, мне показалось, ^то это был один известный актер.

Я так удивился, что решил выяснить, в чем дело. Так получилось, что у меня тоже был свой ключ. Я потерял его три года назад, или думал, что потерял, а недавно снова на него наткнулся и, когда в то утро шел к дяде, собирался ключ вернуть. Но в пылу спора позабыл. А когда вечером переодевался, чтобы идти в театр, машинально переложил ключ из одного кармана в другой вместе с остальными мелочами.

Сказав водителю, чтобы ждал, я почти бегом устремился к дому номер семнадцать, поднялся по ступенькам на крыльцо и открыл дверь своим ключом. Холл был пуст. Ничто не указывало на то, что в нем за секунду до меня кто-то находился. Я подождал немного и направился к библиотеке. Если бы вошедший был там, с дядей, я услышал бы их голоса, но за дверью было тихо.

И. вдруг до меня дошло, как глупо я себя веду. Тот человек наверняка вошел в соседний дом. Риджент-гейт по вечерам освещена тускло, и я обознался. Я чувствовал себя полным идиотом. Я сам себе не мог вразумительно объяснить, почему я побежал за этим прохожим. А теперь я стоял у дяди в доме, перед дверью в библиотеку, из которой он каждую минуту мог выйти — как бы я ему объяснил тогда свое появление? В хорошенькую историю я бы впутал Аделу, да и без того крику бы хватило — а все потому, что мне этот человек показался подозрительным, что-то в его повадке было вороватое… По счастью, меня никто не видел, и нужно было, пока не поздно, убираться подобру-поздорову.

Я на цыпочках подошел к входной двери, и в то же время по лестнице, держа в руках футляр с жемчугом, спустилась Ад ела.

Она, конечно, удивилась, увидав меня в холле, но я все ей объяснил, когда мы вышли из дому.

Потом мы поехали в театр и даже успели к началу следующего акта. Никто не заподозрил, что мы уезжали. Вечер был жаркий, и во время антракта многие выходили на улицу подышать.

Рональд замолчал.

Страницы: «« ... 4041424344454647 »»

Читать бесплатно другие книги:

В романе «Убийство в Месопотамии» Пуаро опять предстоит проявить не столько логику, сколько интуицию...
На этот раз Эркюлю Пуаро придется расследовать убийства в поездах. В «Восточном экспрессе» он находи...
Мисс Марпл – кто она? Тихая старушка – «божий одуванчик» – или гений сыска? Скорее последнее, ведь л...
Во время вечеринки на вилле знаменитого актера, недавно завязавшего с театральной карьерой, совершен...
У инфохомосов, называемых также Киберчгецами, все не как у обычных людей. Мало того, что для работы ...
Его разыскивает Бюро Галактической Безопасности и преслeдует межпланетная мафия, потому что он, Иван...