Ключ Неба Фрей Джеймс
– Минус двое, – говорит Эшлинг. – Дедушка, Джордан – вперед! Мы с Макклоски займем северную позицию.
И Эшлинг поворачивается и скатывается по склону. Макклоски следует за ней, но не так быстро. Эшлинг надевает окуляр, хватает штурмовую винтовку SCAR и бежит дальше.
Ветки хлещут ее по лицу и рукам, трава цепляется за лодыжки, сапоги утопают в грязи, дождь заливает глаза. Несколькими секундами позже слышится пулеметная очередь – всего 11 выстрелов, вероятно, выпущенных вслепую, чтобы снять Маррса. Воздух разрывают два быстрых ответных выстрела. – Промазал! – слышится голос Маррса по рации. – Но за этот пулемет никто не сядет и не лезет без того, чтоб я его не сбил!
Давайте!
Девять секунд спустя Эшлинг слышит, как дедушка и Джордан вступают в схватку с противником. Череда выстрелов оглашает долину. На секунду включается звук рации, и она слышит короткий стон. Либо дедушка упал, либо его ранило, либо он дерется на ближней дистанции своим коротким мечом.
Эшлинг надеется, что с ним ничего не случилось.
Она всего лишь в 60-ти футах от своей пары противников. Она видит их. Женщина и мужчина стоят между двух гигантских берез, перед ними – укрытие, стена из кусков металла. Они внимательно изучают лес, но в ее сторону не смотрят.
Кельтка снимает с пояса дымовую гранату, выдергивает чеку и бросает в них. В воздухе повисает шлейф дыма, затем граната ударяется о землю и взрывается плотным облаком. Эшлинг делает рывок вправо, спускается по склону, пробегает 20 футов, поворачивает влево и бежит со всех ног. Хараппанцы стреляют сквозь клубы дыма по тому месту, где она только что стояла.
Они делают именно то, что и планировалось.
Эшлинг видит березы. Поднимается по склону за спинами двоих солдат. Женщина ловит ее движение краем глаза и разворачивается, вдавливая курок своей М4. Эшлинг немедленно отвечает, переведя огонь в автоматический режим. SCAR – чудесная винтовка. Скользкая и немного тяжеловатая, но почти без отдачи. Все пули – их было три – попадают в цель.
В незащищенную шею хараппанской женщины.
Ее тело оседает на металлическую стену.
Эшлинг кидается на землю и скользит вперед, пока пули свистят у нее над головой. Она почти врезается в металлическую стену и оказывается прямо напротив мужчины. Тот реагирует быстро: одним движением ноги он придавливает ее руку с винтовкой к земле.
Мужчина наставляет на нее собственную винтовку. Эшлинг упирается ногами в стену, делает стойку на плечах и бьет его ногой в лицо. Оружие дергается, и пули взрывают землю меньше чем в двух футах от ее головы. В ушах звенит.
Земля и мелкие камешки разлетаются в стороны.
Некоторые из них больно бьют ее по лицу.
Мужчина отшатывается, и Эшлинг удается вырваться. Он тут же выбивает SCAR из цепкой хватки ее пальцев. В ответ она пинает хараппанца в горло, и он снова заваливается набок. Эшлинг отнимает у него винтовку, но прежде чем ей удается пустить оружие в ход, противник снова бьет ее ногой, и винтовка летит в сторону, приземлившись рядом с деревом. Эшлинг обеими руками тянется к ножнам, пытаясь вытащить меч. Очередной просчет. Мужчина хватает ее за лицо своими длинными сильными пальцами, ломает ей нос. Ударяет ее головой о ствол другого дерева. Эшлинг это дезориентирует. Продолжая держать ее одной рукой за лицо – ладонь обхватывает подбородок, пальцы сдавливают челюсть – мужчина тянется к ножу, и… – ЭЙ ТЫ!
Он непроизвольно скашивает взгляд в сторону. Звучит громкий, как из пушки, выстрел. Несмотря на бронежилет, грудь мужчины взрывается, забрызгивая Эшлинг кровью. Он разжимает пальцы и падает замертво. Задыхаясь, Эшлинг поворачивается и видит Макклоски, опускающую свой гигантский Colt Peacemaker. Из его дула идет дымок, прямо как в кино.
– Спасибо, – говорит Эшлинг.
– Не за что.
Эшлинг подбирает винтовку и выходит из-за укрытия.
Поправляет шлем и окуляр над правым глазом.
– Северный фланг очищен, – с облегчением произносит она и смотрит на Макклоски, приподняв брови. Смысл ясен – Эшлинг просто повезло.
– Чистое везение, – пожимает плечами Макклоски. – Но пока все идет неплохо.
– Южный фланг очищен, – произносит Джордан. – Преследую цель.
Тут же они слышат доносящиеся с юга звуки стрельбы: два выстрела из винтовки SCAR, и поп-поп-поп-поп-поп-поп-поп-поп – из пистолета, а затем – еще один из винтовки.
По рации они слышат, как вскрикнул дедушка. Сердце Эшлинг пропускает удар.
– Дедушка!
Он тяжело дышит.
– Пуля попала… в бронежилет, – он делает глубокий вдох. – Я в порядке. Разберитесь с этой сволочью.
Эшлинг и Макклоски направляются к зеленой точке, пробирающейся через лес. Скоро они пересекутся с Джорданом у пулеметной точки. Когда они подходят ближе, Эшлинг видит, что еще один хараппанец пытается пробраться за пулемет. Должно быть, он слышал, как они идут, и высунулся из-за укрытия… но тут же раздался хлопок снайперской 338-й винтовки. – Ха-ха! – орет Маррс. – Я достал тебя, ублюдок! Тут чисто! – Отлично! – говорит Эшлинг. Оставшаяся точка скачет тудасюда, словно крыса, заплутавшая в лабиринте.
– Почти добрался! – говорит Джордан.
Зеленая точка поворачивает на запад.
Но потом она останавливается.
И исчезает.
– Что за черт? – говорит Эшлинг. Они вместе с Макклоски останавливаются около пулемета. Возле него лежат три тела.
Дедушка выходит из леса с другой стороны.
– Она ушла под землю! – говорит Джордан. – Идите сюда! Дед присоединяется к Эшлинг и Макклоски, и дальше они идут вместе. Эшлинг бросает на дедушку обеспокоенный взгляд, но его спокойные глаза и слабая улыбка говорят, что он в порядке.
«Хвала Создателям», – думает Эшлинг.
Спустя несколько секунд они доходят до Джордана. Тот изучает землю с помощью какого-то маленького устройства. Рядом с его ногой лежит пистолет ППК.
– Где она, черт возьми? – спрашивает Эшлинг, вставая напротив.
– В тоннеле. Прямо тут. Она не вооружена.
В самом деле – они видят очертания металлической двери, спрятанной в земле.
Эшлинг встает на колени.
– Это была Шари?
– Не могу точно сказать, – отвечает Джордан и смотрит в свое устройство. – Никаких следов взрывчатки.
Эшлинг вручает свою винтовку Макклоски и достает меч из ножен. Берет левой рукой обратным хватом, как кинжал, и вынимает «Беретту».
– Открывай, – командует она. – Я пойду туда.
Дедушка кладет руку ей на плечо.
– Кто-то из нас дол…
– Нет, никто из вас не должен. Я – Игрок. Значит, идти должна я. Открывай эту чертову дверь, Джордан.
Джордан ничего не отвечает, лишь тянет на себя железное кольцо. В земле появляется дыра – три фута в ширину, восемь в глубину. Вниз ведет тоннель, подсвеченный оранжевыми огнями.
– Внизу будет работать рация, но информационный экран отключится, – говорит Джордан.
Эшлинг снимает шлем и отдает Джордану.
– Там он мне не пригодится. – Она свешивает ноги вниз. – Увидимся через минуту.
И она прыгает внутрь и исчезает в тоннеле.
Тиауанако
Никто уже не помнит, как называли обитатели этих руин свой великолепный город-государство. Люди, жившие здесь, давно исчезли с лица земли, и даже следы их замело ветром. Но мы знаем, что 2000 лет назад этот город процветал, а некоторые уверены, что культура его уходит корнями в прошлое на много тысячелетий.
Жители Тиауанако достигли больших успехов в земледелии. Они не воевали, но покоряли другие народы мягкой силой: культурой, религией, торговлей. При этом они приносили в жертву людей, изымали их внутренности, четвертовали живьем и размещали останки на вершинах своих ступенчатых пирамид.
Они поклонялись Виракоче, который присматривал за ними, восседая на Солнечных Вратах. Поклонялись они и другому богу, имя которого нам неизвестно, существу с 12-ю лицами, которого превозносили 30 адептов. Это был бог смены времен года и неумолимого течения времени, бог календаря, бог движущихся по небосводу звезд и солнца.
Великолепные резчики по камню, обитавшие в Тиауанако, вырезали из андезита сложные многоугольные заготовки, свидетельствующие о глубоких познаниях в геометрии. Затем из этих камней выкладывали не менее сложные конструкции, символически представляющие звездную карту неба.
Никто не знает, как они добывали камень и как перевозили его на такие большие расстояния без помощи колес, да и как им вообще удавалось возводить такие изысканные и грандиозные постройки.
Никто не знает, где они научились этому – или кто их научил.
Но кое-кто…
Но кое-кто – кое-где, кое-когда – что-то знает.
Маккавей Адлай, Байцахан, Сара Алопай, Яго Тлалок, Ренцо
Боливия, Тиауанако
– Что они делают? – спрашивает Байцахан, наклоняясь вперед. Его гнев понемногу отступает, ему больше не хочется таранить людей автомобилем, но жажда убийства все еще сильна. Они съехали с дороги и припарковали грузовик к северу от туристической достопримечательности, поставив так, чтобы его прикрывало с трех сторон.
Маккавей высовывается из окна с биноклем.
– Они разговаривают. Достают оружие.
– Какое оружие?
– Обычное. Пистолеты. Ножи. Кажется, у кахокийки томагавк.
Никакой взрывчатки не вижу.
– Надеюсь, томагавк острый. Я хочу снять с нее скальп.
– Было бы неплохо.
– Снять скальп с врага – всегда неплохо, – говорит Байцахан, которому невдомек, что коренное население Америки как раз знаменито тем, что с побежденного врага всегда снимали скальп. Он шевелит механическими пальцами. – А потом я раздроблю ей череп своей новой рукой.
– Чудесно, – саркастично отзывается Маккавей и опускает бинокль. – Пойдем пешком. Если зайдем с запада, окажемся у них за спиной. Когда они доберутся до храма, мы возьмем чуть восточнее и подойдем поближе. Руины нас прикроют.
Так мы их застанем врасплох.
– Откуда ты знаешь, что они собираются в храм?
– Не знаю, но предполагаю. – Маккавея это уже изрядно бесит. Он не понимает, почему Байцахан так мало знает о своей древней истории, о Создателях, о происхождении человечества. – Это Последняя Игра, Байцахан, – пытается объяснить он. – А здесь находился величайший из городов, построенных Создателями.
– Для чего?
– Ты что, правда, не знаешь?
– Нет.
– Чтобы навещать нас. Учить нас. Преображать нас. И чтобы им было откуда стартовать обратно в космос.
– Мне не нравится об этом думать.
– Как хочешь. Давай тогда займемся тем, о чем тебе нравится думать.
– Да-а-а-а…
Маккавей кладет сферу в рюкзак и выбирается наружу. Оглядывает взглядом кузов машины. Жирная черная муха вьется над пятном крови, оставшимся от тела наемника Тлалоков.
Муха жужжит.
Кормится.
Маккавей расстегивает черный вещевой мешок. Открывает его.
Муха улетает. В мешке – оружие. Новенькое. Идеальное.
Готовое к бою. Маккавей и Байцахан отлично оснащены. У каждого – по античному клинку, выкованному еще в древности. Клинки принадлежали сотням Игроков до них и в общей сложности унесли 7834 жизни. У каждого за ремнем – «Глок-20», у каждого в руках – HK G36. У каждого есть параболический микрофон с радиусом действия в 200 метров. Один динамик Маккавей отдает Байцахану, другой оставляет себе. Они включают оборудование. Проверяют микрофон.
– Раз-два, раз-два.
Все работает.
Они оставляют грузовик, низко пригибаются и начинают охоту.
Яго, Сара и Ренцо подходят к руинам с юго-востока, так, что справа от них оказывается пирамида Акапана. Там и сям валяются огромные резные камни, словно разбросанные великаном. Все, кроме неба и облаков, окрашено в различные оттенки красного, охряного и серо-желтого.
– Жаль, что сейчас не лето, – вздыхает Яго. – Летом тут все зеленое. И повсюду – яркие желтые цветы.
Сара хотела бы это увидеть.
Они идут дальше и доходят до развалин старого храма.
Стены его сложены из красных треугольников и квадратов. Игроки приближаются к месту, где стены сходятся под углом и достигают в высоту всего семи футов. Яго убирает пистолет в кобуру, хватается за край камня и карабкается вверх, гибкий, как кошка. Сара и Ренцо следуют его примеру: Сара – изящно, а Ренцо – с большими усилиями.
Сара ожидает, что с другой стороны стена будет столь же высока, но до земли всего несколько дюймов. Это скорее опорная конструкция, чем перегородка.
Они оказываются на углу широкого двора: 425 футов – с востока на запад и 393 – с севера на юг. Ровная земляная площадка, покрытая тонким слоем красной пыли. Повсюду виднеются отпечатки ног туристов и гидов, а также отпечатки лап мелких животных, наводняющих это место по ночам. Справа – каменная статуя, окруженная низким заборчиком: мужчина с резкими чертами лица, ноги вместе, руки сложены на животе, голова покрыта шапкой.
– Монолит Эль Фрайле, или Монолит Понсе, – указывает на него Яго. – А это, – он обводит рукой двор, с небольшим углублением в центре, – это Каласасайя. Главный храм и место встречи древних людей и Создателей.
Сара делает несколько шагов вперед.
– Впечатляющее зрелище, Яго. У Кахокии нет ничего подобного. За исключением нескольких курганов, все разграблено, погребено под землей или попросту уничтожено. «Уничтожено, – думает Яго, вспоминая историю Кахокии. – Уничтожено и забыто в наказание за дерзость. Вот только это не дерзость, а храбрость».
Яго пожимает плечами. Сейчас не стоит поднимать эту тему. – В подметки не годится Великой белой пирамиде и другим чудесам света, но да, очень впечатляет.
Ренцо поворачивается к северу.
– Пойдем. Нет времени на лекции о древней архитектуре.
Яго ничего не остается, кроме как кивнуть и двинуться вслед за ним через двор. Сара провожает его взглядом.
– Пойдем, – говорит ольмек. – К Солнечным Вратам.
Маккавей и Байцахан падают в грязь и ползут вперед по канаве.
– Не думаю, что они нас видят, – говорит Байцахан.
– Да. Иначе мы бы уже дрались.
Байцахан кладет винтовку на боевую позицию. Смотрит через прицел.
– Раз, два, три, готово. Та-та-та. Победа.
Маккавей вдавливает ствол его винтовки в грязь.
– Не сейчас.
– Ладно, – надувает щеки Байцахан. – Но когда-нибудь мы поступим по-моему.
– Спокойствие, – говорит Маккавей, понимая, что это все равно что призывать к спокойствию торнадо. – Мы должны увидеть то, что увидят они. – Он включает параболический микрофон, установленный на прицеле винтовки. – И услышать то, что услышат они.
Эшлинг Копп
Индия, Сикким, Долина Вечной Жизни, подземный ход
Воздух теплый и сырой. Земляные стены совсем близко, потолок нависает над головой, пол неровный.
Эшлинг проходит 54 шага. На уровне ее лодыжек вдоль стены тянутся три трубы. От труб исходит тепло. В стену через каждые 15 футов вмонтированы маленькие лампочки, сияющие приятным оранжевым светом. Эшлинг вступает в круг света и видит в грязи многочисленные отпечатки ног.
Среди них есть и свежие.
Нога маленького размера, обута в ботинки на гладкой подошве.
Шаг легкий. И, судя по всему, торопливый.
Эшлинг ускоряет ход. Может быть, это как раз Шари Чопра.
Тоннель сворачивает налево, и открывается большой зал. Левая стена высечена прямо в горе, и скальная порода вдается в зал на 12 футов. У дальней стены виднеется сплетение труб, клапанов и вентилей. Должно быть, это какая-то станция, обеспечивающая крепости тепло, воду, выход к канализации. По правую руку – открытое пространство. Если хараппанка остановилась и ждет в засаде, у Эшлинг будут проблемы. Она это понимает, и женщина, которую она преследует, – тоже. Эшлинг пригибается и продолжает двигаться, хотя уже не так быстро. Проходит дальше. Видит еще больше труб, оплетающих дальнюю стену. Яркую флуоресцентную лампу на потолке. И никаких следов женщины, которую она преследует.
Эшлинг доходит до конца тоннеля. Осматривается, изучая зал.
Ищет цель. Готовится к выстрелу.
Никого нет.
Тупик.
– Она не вышла на поверхность? – спрашивает Эшлинг по рации.
– Нет. Ничего не вижу, – отвечает Джордан.
– Я не…
Прямо над головой Эшлинг раздается громкий лязг, и из трубы с шипением вырывается белая струя пара. Кельтка пригибается и отскакивает в сторону, прикрывая плечом лицо.
Ей ошпаривает ухо и шею, но не сильно.
Пока она пытается увернуться от пара, что-то тяжелое и металлическое обрушивается на ее руки. Эфес меча и ствол «Беретты» принимают на себя основной удар, но боль все равно адская. Пистолет падает на пол тоннеля вслед за мечом, который втыкается вертикально в грязь.
Следующий удар нацелен ей в лицо. Эшлинг отскакивает назад, подальше от пара. Пятится к дальней в стене.
Ее поймали в ловушку.
Из теней и сплетения труб появляется пожилая женщина. Она отрезает единственный путь к выходу. Женщина вооружена обрезком трубы размером с бейсбольную биту. На вид ей лет 65 или около того, но сложена она крепко. Женщина наступает на Эшлинг, снова взмахивая трубой, – на этот раз целится в живот.
Эшлинг могла бы пригнуться, но тогда труба врежется ей в голову. Так что она поднимает руку и пропускает удар. Она чувствует, как треснули два ребра – не помог даже ее бронежилет. Она будет вся в синяках с ног до головы, но бывало и похуже.
В момент удара Эшлинг ловит трубу и крепко обхватывает ее пальцами.
Свободной рукой она вынимает нож из ножен на левом предплечье и наносит удар.
Но ее противница проворна.
Очень проворна.
Не выпуская свой конец трубы, она бьет Эшлинг по руке, и нож падает на землю.
Эшлинг выхватывает еще один нож, висящий на бедре.
Удар ее стремителен.
И наконец-то он достигает цели: клинок вонзается хараппанке глубоко в плечо.
Эшлинг пытается провернуть его, но женщина отклоняется назад, и Эшлинг приходится выпустить рукоять. Нож торчит из плеча противницы, но она не выпускает конец трубы.
Хараппанка даже не вскрикнула.
Более того, она улыбается.
– Тебе не найти ее, Игрок. Ты не заберешь Ключ Неба, – говорит она.
Женщина наваливается на трубу, пытаясь прижать Эшлинг к стене.
– Я не собираюсь забирать Ключ Неба. Я хочу его уничтожить.
На лице женщины отражается смятение.
– Ты что, собираешься убить маленькую девочку?
Эшлинг опять становится не по себе, но она отмахивается от дурного предчувствия.
– Да. Именно так.
– Ты чудовище! – выплевывает женщина.
Она со всей силы нажимает на трубу, и Эшлинг больше не может удерживать этот напор. Эшлинг выпускает свой конец трубы, просачивается между женщиной и стеной и бросается к своей фалькате. Слышит влажный звук разрезаемой плоти, инстинктивно пригибается – и только благодаря этому уворачивается от летящего в нее ножа. Скользит по земляному полу, хватает меч и распрямляется.
Женщина стоит прямо перед ней. Яростно замахивается трубой.
На этот раз Эшлинг движется быстрее. Она парирует удар, упирается в пол и нажимает на рукоять меча. Лезвие легко разрезает кожу и ребра хараппанки, вонзается в сердце и выходит из спины.
Эшлинг крепче перехватывает меч и надавливает еще сильнее.
Они стоят лицом к лицу. Женщина роняет трубу, и та со звоном падает на пол. Пар шипит. Кровь льется изо рта и носа хараппанки.
– Увидимся в аду, – кашляет женщина.
Зеленые глаза Эшлинг расширяются. Она думает о девочке, которую ей предстоит убить, о надменности Создателей, о сумасшествии отца и о его предвидении, о несправедливости всего происходящего, о высшей извращенности Последней Игры.
– Нет, не увидимся, – отвечает Эшлинг. – Мы уже в аду.
Шари Чопра, Джамаль Чопра, Джовиндерпихайну Чопра, Пару Джха
Индия, Сикким, Долина Вечной Жизни, штаб
– Елена! – кричит Шари. Ее сердце сжимается от муки, колени дрожат. Елена и Шари не всегда сходились во мнениях, но она была достойным членом Хараппанской линии, и Шари любила ее. – Я убью кельтку! Я убью ее своими собственными руками!
Остальные молчат.
Они смотрят на большой плоский экран, прикрепленный к каменной стене. Он разделен на четырнадцать секций. На каждой отображаются жизненные показатели хараппанских мужчин и женщин, отправленных охранять стены.
Охранять Ключ Неба.
Динамики транслируют звук. Шари, Джамаль, Пару и Джовиндерпихайну слышат это уже не в первый раз: взрывы, звуки стрельбы и ударов, треск ломающихся костей, свист клинков, крики, стоны, смерть.
Все погибшие – с их стороны.
Джамаль стоит рядом с Шари, зубы стиснуты, сердце бешено стучит. Джов сидит в кресле; он все еще не поддался отчаянию. Пару опирается на стол с такой силой, что еще немного – и тот сломается.
Пульс Елены угасает.
– Это просто бойня, – замечает Пару. – Как такое могло случиться?
– Такое впечатление, будто они заранее знают, где мы их поджидаем, – говорит Джамаль. Голос его дрожит от ярости, горя и страха. – Чема и Нитеша сняли снайперской винтовкой – они даже ни разу выстрелить не успели! – И все же Елена встретилась с Игроком лицом к лицу. У нее был шанс убить Копп, – заключает Шари. Гнев ее отступает. Она пропускает ужас, боль и разочарование сквозь себя. Она им не сопротивляется. Пусть все это уходит. Ее сила – в непротивлении. Она это знает – и не поддастся гневу.
Остальные не такие стойкие.
– Но как они это делают? – снова вопрошает отец Шари.
Джов встряхивает головой.
– Мы недооценили нашего противника.
– Нет. – Шари хлопает в ладоши, чтобы привлечь внимание. Ее голос уже спокоен. Удивительно, как быстро она смогла смириться со смертью Елены. И со смертью других хараппанцев. – Это они недооценили нас. Они прошли через первые два контрольных пункта играючи. Они слишком самоуверенны. А это приводит к ошибкам. Мы выстоим.
Сегодня они умрут, я обещаю.
Джов кивает.
– Несмотря на их преимущество, мы все еще можем одержать верх, – продолжает Шари. – Их всего пятеро. Мы не позволим кельтке убить моего ребенка. – Она смотрит каждому в глаза и повторяет: – Мы выстоим.
По крайней мере, хотя бы кто-то согласен с Шари. Это Правит, который находится в пулеметной точке снаружи крепости и ждет.
– Через Локоть я их не пропущу, – сообщает он по рации. – Я жду, пока они войдут в проход, чтобы перестрелять всех. Его баритон вибрирует в их ушах, дополняя сильный, но пока еще высокий и молодой голос Шари.
Они слушают Правита. Он отрекся от своей клятвы. Его кровь холодна, как лед.
И они знают, что его «Вулкан» – не последняя линия обороны
Если кельтка сможет пробиться во двор хараппанской крепости, она встретится с 42 хараппанскими солдатами, стоящими плечом к плечу.
Готовыми драться.
Готовыми умереть.
– Они не получат ни нашего Игрока, ни нашу драгоценную дочь, – заключает Правит.
Но есть еще кое-что. И это беспокоит Шари. Кельтка была на удивление откровенна с Еленой. Она здесь не для того, чтобы захватить Ключ Неба. Она пришла, чтобы убить малышку Элис. Попробовать остановить Событие.
Читать бесплатно другие книги:
