Ключ Неба Фрей Джеймс

Эшлинг Копп, Дедушка Копп, Грег Джордан, Гриффин Маррс

Индия, Сикким, Долина Вечной Жизни,

Благодаря Крошке Берте Эшлинг и ее спутники добираются до крепости без приключений. Им остается лишь внимательно смотреть под ноги и пытаться не задумываться о происходящем. «Слишком много мертвецов, – думает Эшлинг, – слишком много. И никаких признаков Шари Чопры. Ее здесь нет».

Она где-то в другом месте.

Со своей дочерью.

С Ключом Неба.

Кельтка ведет остальных сквозь опустевшие каменные залы. Кажется, что люди вот-вот вернутся сюда: на столах – кружки с еще не остывшим чаем, покачивается из-за сквозняка занавеска из бусин, стул до сих пор теплый на ощупь, будто тот, кто на нем сидел, просто на минуту отошел. На центральном посту второго подуровня потрескивает радио. На полу валяется простая тряпичная кукла.

И ни единой живой души.

Все либо уже мертвы, либо прячутся.

На дисплее тепловизора – ни одной зеленой точки. Стены крепости слишком толстые. Но кое-какие подсказки обнаружить можно. Эшлинг переходит в просторный зал, где на глаза ей попадается след и яркий лоскут одежды. Дальше, на лестнице, она находит 9-миллиметровую пулю. Не гильзу – целую пулю. Они продолжают спускаться. На пятом подуровне Эшлинг замечает перо, парящее в воздухе. Она ловит его двумя пальцами. Вдыхает запах. Исследует.

Пару секунд спустя мимо пробегает павлин и исчезает в одном из боковых проходов.

– Э-э… вы видели то же, что и я? – спрашивает Маррс.

Все кивают.

– Хорошо, – успокаивается он.

– Нам нужно спуститься на самый нижний уровень, – говорит Эшлинг, словно ничего странного не случилось. – Ее прячут там.

– Ты уверена? – уточняет Джордан.

– Не совсем. Но на месте хараппанки я бы спрятала девочку имен…

Ее прерывают выстрелы.

Эшлинг вскидывает свою снайперскую винтовку, снимает ее с предохранителя. Больше они не говорят ни слова.

Они идут вниз.

Сара Алопай, Яго Тлалок

Индия, Сикким, Долина Вечной Жизни,

,

Глубины

Стоит только Маккавею и Байцахану покинуть комнату, как Сара моргает, медленно садится и приваливается спиной к стене. Эти двое совершили грубейшую ошибку – вероятно, смертельную. Им следовало выждать секунд 10 или 20, а потом всадить им с Яго по пуле в голову, но они этого не сделали.

Байцахан, этот маленький садист, достаточно чокнутый, чтобы так сглупить. Он же явно хотел развлечься, убивая их. Но Маккавей? Сара не понимает, почему он не принял никаких мер предосторожности. Видимо, он слишком увлечен своей целью, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

А, к черту. Спасибо за подарок, парни.

Сара вытаскивает нож, прорезает лезвием рубашку у плеча и отрывает рукав. Затем, действуя здоровой рукой и помогая себе зубами, туго перебинтовывает простреленную руку чуть выше локтя, чтобы остановить кровь. Пока это лучшее, что можно сделать.

Она ползет к Яго, стараясь не опираться на раненую руку.

Через десяток футов в нос ей ударяет сильный запах аммиака.

И нюхательной соли. Должно быть, кто-то обронил.

Сара засовывает находку в карман и ползет дальше. Яго лежит на боку. Рот его раскрыт, бриллиантовые зубы блестят. Сара подбирается к нему вплотную. Подносит соль к собственному носу и вдыхает. Резкий запах словно пробуждает мозг ото сна: все чувства обретают необыкновенную ясность. До ужаса отчетливо ощущается и дергающая боль в раненной руке, и каждый синяк и ссадина на теле.

Сара тормошит ольмека.

– Que? – с трудом произносит он.

– Очнись, черт побери! – шепчет она. – Мы должны сражаться! Яго бормочет что-то неразборчивое. Сара сует ему нюхательную соль прямо под нос.

Яго резко садится и начинает отмахиваться. Сара зажимает ему рот, прежде чем он успевает закричать. Яго отталкивает пакетик с солью, и тот падает на пол. Яго таращит глаза. – Ш-ш-ш. Другие Игроки здесь. Дунху и набатеец. Ты как, можешь двигаться?

Ее рука пульсирует болью. Сара понимает, что без Яго она не сможет сделать ни шагу. Не сможет предпринять ничего.

Яго снимает ее пальцы со своих губ.

– Si. Я в порядке.

Судя по всему, так и есть. Он вытаскивает пистолет и бесшумно его перезаряжает.

– У тебя течет кровь, – шепчет он.

– Все будет хорошо.

Яго медленно встает, затем протягивает руку Саре и помогает подняться ей. Ее немного пошатывает.

– Ты уверена? – Яго замечает, что они стоят в луже крови, и сердце его сжимается. – Ты потеряла очень много крови.

Сара указывает подбородком на Ренцо.

– Это не моя кровь, Фео. Мне очень жаль…

На полу у нее за спиной распростерся Ренцо. Его глаза раскрыты и совершенно пусты, рот зияет темным провалом.

– Он спас мне жизнь, – говорит Сара.

Яго прикусывает губу. Ноздри раздуваются. Мышцы на шее конвульсивно дергаются. На лбу вспухают вены, шрам темнеет.

– Кто?

– Мальчишка. Дунху.

Яго смотрит Саре в глаза.

– Где? – Гнев в его голосе смешивается с печалью. Сара кивает в сторону коридора. Оттуда доносятся два выстрела, яростный женский вопль: «НЕТ!» – и отчаянный крик. Через мгновение звуки затихают и слышен лишь грохот, с которым закрывается тяжелая дверь.

«Ключ Неба, – думает Сара. – Совсем рядом. Шанс завершить игру. Сейчас. Здесь».

– Мы должны уничтожить Ключ Неба, – шепчет она. – Si, – отвечает Яго, но лицо его обращено к мертвому Ренцо, а в глазах читается лишь одно желание: отомстить.

Он опускается на колени у мертвого тела и закрывает ему глаза. Сара поднимает пистолет и засовывает себе за пояс. У одного из убитых стражей обнаруживается моргенштерн – цепь с утыканным шипами тяжелым шаром.

– Держи.

Она кидает оружие Яго, и тот перехватывает его прямо в воздухе. Сара делает шаг вперед и говорит так уверенно, как только может, потому что ей нужно убедить не только Яго, но и себя:

– А теперь пойдем спасать мир.

Малышка Элис Чопра

Индия, Сикким, Долина Вечной Жизни,

,

Глубины

Она смотрит.

Дверной замок ломается с громким щелчком.

Тяжелая дверь слегка приоткрывается.

Луч света врывается в помещение. Когда они с отцом бежали к складу, свет был другой. Не такой яркий.

За дверью никого нет.

Отец поводит пистолетом взад-вперед, ищет цель, ждет, пока в просвете не мелькнет человеческое тело.

Дверь открывается еще на несколько дюймов. Полоса света становится шире. Элис прикрывает глаза.

За дверью все еще никого.

Мелькает тень. Пистолет замирает. Раздается три выстрела. И только один из этих выстрелов делает ее отец. Он стреляет в дверной проход, в сияющий свет, но промахивается. Отец падает, дверь открывается, и больше малышка Элис не видит и не слышит ничего.

Потому что теперь, когда свет коснулся ее, она чувствует только его. Он – как солнце. Ужасный, сильный, он тянет ее к себе, как магнитом.

Она не видит отчаянно закрывающих ее рук матери, не слышит ее плача о Джамале, упавшем замертво. Она не слышит своего собственного голоса, повторяющего невыразительно и монотонно: «Ключ Земли Ключ Земли Ключ Земли Ключ Земли Ключ Земли Ключ Земли». Она не видит Маккавея – высокого человека с перебитым носом из ее кошмаров, который пришел отобрать малышку Элис у матери. Она не видит, как Шари кидается на Маккавея. Не видит Байцахана, который стоит над Шари, сияя от удовольствия.

Она не слышит, как он говорит:

– А это тебе за Бата и Болда.

Она не может.

Все, что она сейчас чувствует, – это свет. Он прикреплен к ноге Байцахана.

Свет.

Ничего другого сейчас не существует.

Только она, свет и ничего больше.

– Ключ Земли Ключ Земли Ключ Земли Ключ Земли Ключ Земли Ключ Земли.

Свет и ничего больше.

Ослепительный свет, который может видеть только Ключ Неба.

Шари Чопра

Индия, Сикким, Долина Вечной Жизни,

,

Глубины

Дверь распахивается, и прежде, чем Шари понимает, что это пришли набатеец и маленький монстр, Джамаль умирает.

Просто умирает.

Ничего героического.

Никаких фанфар.

Никакого чудесного спасения.

Ее возлюбленный умирает.

– НЕТ! – вопит Шари. Она кричит и еще крепче прижимает к себе дочь. Малышка Элис ведет себя очень странно – должно быть, сказывается шок. Отчего-то она снова и снова повторяет одни и те же слова: «Ключ Земли». Снова и снова, низким монотонным голосом – без отчаяния, без страха, без злости. Перед ними возникает набатеец. Он смотрит на малышку Элис жадным взглядом.

– Ты не убьешь ее, – говорит Шари, думая о том, что, возможно, это последний шанс проявить силу воли и сломать дочери шею.

– Что-что? – наклоняется вперед Маккавей. – С какой стати мне ее убивать?

Он вырывает девочку из рук матери, и тогда Шари издает еще один вопль и бросается на него руками и ногами, но Маккавей отражает все атаки и одним быстрым ударом в грудь отбрасывает ее на землю. Вот и всё.

Он затыкает пистолет за пояс, отводит малышку Элис в сторону от матери, осторожно берет на руки и что-то шепчет ей на ухо. Они отходят на другой конец комнаты подальше от Шари и тела Джамаля. Шари больше уже ни в чем не уверена: ее всю трясет, глаза наполняются слезами, а сердце разрывается от горя, – нет, оно уже разбито, она вся разбита, и она не уверена, но ей кажется, что Маккавей Адлай смотрит на нее с сочувствием. Словно ему жаль.

Шари поднимается на колени и хочет броситься к дочери, но едва она успевает пошевелиться, как маленький монстр преграждает ей путь. Он кладет руку ей на лоб и толкает назад.

Она поднимает глаза, и ее оставляет всякая надежда.

Она проиграла.

Ее Линия, ее семья, ее предки.

Большая Элис Улапала, ее ребенок, ее муж, наконец, она сама.

Она проиграла всё.

Байцахан опускается перед ней на колени. Их взгляды встречаются. Он кладет руку ей на плечо, словно бы утешая.

Рука у него сильная. Она скользит по ее плечу к шее.

Он сжимает пальцы.

– А это тебе за Бата и Болда.

Шари проиграла. Она смотрит внутрь себя. Ищет там любовь. Ищет в глубине себя сострадание и сочувствие, пытается дотянуться ими до своей дочери, распространить их за пределы этой комнаты, за пределы крепости, охватить ими горы, и небо, и всю вселенную. Она не боится за себя. Умереть легко.

Она боится за свою драгоценную дочь.

Очень боится.

Байцахан

Индия, Сикким, Долина Вечной Жизни,

,

Глубины

Сердце его переполняется счастьем, когда он видит ужас на лице Игрока. Куда же подевалось ее сверхъестественное спокойствие? Байцахану невдомек, что источником ее спокойствия в Китае была малышка Элис, но теперь ее забрали и источник иссяк.

Малышка Элис стала источником для чего-то другого.

Для ужаса.

Байцахану это нравится. Его не волнует, в чем причина ее страха, – главное, что он есть.

Он сжимает пальцы чуть сильнее.

Шари кашляет.

Еще немного сильнее.

Она пытается пнуть его, и Байцахан садится ей на ногу.

Еще чуть сильнее.

Он улыбается.

– Я собираюсь вырвать тебе глотку.

Маккавей Адлай

Индия, Сикким, Долина Вечной Жизни,

,

Глубины

Маккавей Адлай ставит малышку Элис на пол.

– Не смотри туда, милая, – говорит он.

– Ключ Земли Ключ Земли Ключ Земли Ключ Земли, – словно запрограммированная, повторяет она.

Ее глаза ничего не выражают, губы двигаются машинально.

Он машет рукой перед ее лицом.

Ничего.

– Ладно, все равно ничего не видишь.

Он встает и достает пистолет из-за пояса. Байцахан сидит к нему спиной. Глаза Шари полны слез. Ее лицо медленно синеет, руки сжимают запястье Байцахана. Он не торопится.

Маккавей наводит пистолет на Шари.

– Мне жаль.

– Жаль чего? Это великолепно, – говорит Байцахан, даже не глянув в его сторону.

От этого к горлу Маккавея подкатывает тошнота.

Он опускает пистолет и вынимает пульт, который вручила ему Екатерина, и нажимает три раза. Клик, клик, клик.

И рука отпускает Шари, которая рывками заглатывает воздух, на лицо возвращаются краски. Байцахан вздрагивает. Он с изумлением уставился на свою бионическую руку. – Чт… – выплевывает он, но фраза так и остается незаконченной, потом что конечность оказывается на его горле, смыкаясь вокруг него. Своей человеческой рукой Байцахан вцепляется в левое механическое запястье и пытается оторвать его от своей шеи. Он тянет изо всех сил, но ничего не выходит. Байцахан падает на бок рядом с Шари, которая с изумлением смотрит, как он, упираясь локтем в пол, старается освободить шею из захвата.

Но это невозможно.

Через механические пальцы сочится кровь. Лицо подростка багровеет, глаза вылезают из орбит, язык вываливается изо рта, ноздри раздуваются. А рука сжимается, сжимается, сжимается и потом с ужасным хлюпающим хлопком рука складывается на горле Байцахана в кулак, кровь заливает пол, а тело падает на землю. Еще несколько секунд оно содрогается и бьется в конвульсиях, и Шари смотрит на это в ужасе и оцепенении и – хотя ей самой невозможно в это поверить – с радостью.

Кошмар по имени Байцахан мертв.

Маккавей разжимает пальцы, и пульт падает на пол.

– Как? – Шари все еще не может отвести взгляд от Байцахана.

– Это важно?

– Нет, – качает головой Шари и поднимает глаза на Маккавея.

– Спасибо, – пытается сказать она.

– Не стоит, – он переводит пистолет на Шари. Его палец ложится на курок. В сомнении Маккавей оглядывается на малышку Элис, но та все еще в трансе. Маккавей вздыхает. – Как я уже сказал, мне жаль.

– Ты можешь этого не делать, – шепчет Шари надтреснутым голосом. Горло ее разрывается от боли. – Эта Игра – полное дерьмо.

Маккавей качает головой. Он никогда в это не поверит.

Никогда.

– Это будет быстро. Не так, как он хотел.

Шари смотрит на малышку Элис. Ее дочери больше нет. Осталась только пустая оболочка. Но когда-нибудь она может вернуться.

– Позаботься о ней.

– Хорошо, до самого конца. – Маккавей чуть сильнее давит на курок. Шари закрывает глаза. Она не видит, как он переводит взгляд с матери на дочь и обратно. Он смотрит на то, что осталось от дунху. Думает о кури, о Екатерине.

«Черт», – думает Маккавей.

Он хочет выиграть – и он выиграет, – но хараппанка права: все это дерьмо.

Он переводит взгляд с матери на дочь и обратно. И потом он поднимает пистолет и делает неслышный шаг вперед. Шари все еще ждет, глаза ее закрыты, лицо спокойно, щеки блестят от слез. Она все еще ждет.

Он наносит рукояткой пистолета сильный удар по ее голове, и Шари падает. Маккавей поворачивается к малышке Элис и берет ее за руку:

– Пойдем детка. Нам пора.