Кодекс бесчестия. Неженский роман Котова Елена
– Не буду отрицать, мы воспользовались ситуацией. Но предложил бы вам с вашим клиентом учесть, что материал на него из таможни поступил вовсе не тот, на который он рассчитывал. А ведь именно этот материал лег в основу обвинительного заключения. И Красовской угрожать у него мотива особого не было, не так ли? Не у него же был интерес, чтобы кредит остался необеспеченным. Плевал он на акции Чернявина. Ну не то чтобы совсем плевал, но по совокупности-то? Может, он вам чистосердечно… нашепчет, как именно обстояло дело. А вы, исходя из интересов вашего клиента, примете решение, как лучше использовать его рассказ.
На письмо Русмежбанка о взыскании двадцати миллионов Чернявин отреагировал вяло. «Силы гавкать еще есть, а укусить-то уже не могут, в переписку втягивают. Не по адресу шлют!» Гораздо больше его тревожило, что уже в третий раз, приезжая в Кащенко, он не мог добиться приема у завотделением. Было ясно, что это происки Александрова. «Баблом своим меня переломить думает, сучара. Не выйдет, не станет он на Лидку палить столько денег. Я за дочерей бьюсь, а он за что? Только чтоб мне отомстить? Под ним кресло качается, а надо мной не каплет. Пусть она там хоть до лета валяется, мне только наруку. Побоится сучка завотделением без диагноза ее выписать, взяла ж… У кого? У замминистра. Что, у меня ресурса не найдется ее попереть? С такого-то места хлебного…»
Вошла секретарь доложить, что с Юрием Сергеевичем хочет встретиться человек-гора. Чернявина торкнуло нехорошее предчувствие, но тут же отступило: небось опять с очередной просьбой заявился, придется отрабатывать. Вообще-то, надо эту шарагу потихоньку ставить на место. Подкидывают унизительные крохи и кормят обещаниями. Разве ж он теперь-то от них зависит? Особо нет, в министерстве он давно укрепился. Может, послать их? Боязно, конечно. Но если по уму? Не та ситуация, как год назад, когда тень Скляра надвигалась, застилая свет и сводя с ума. Вот именно, сводя с ума… Тогда он, как идиот, по совету Зайца, трижды идиота, побежал искать защиты у Александрова. Нашел куда кинуться! Сейчас Заяц в тюряге, Александров вот-вот банка лишится, а Скляр по уши увяз в войне, за которую ему скоро накостыляют.
Чернявин распорядился Аркадия не принимать, график весь расписан. Но страх не оставлял ни на минуту. Стоило только отвлечься, как страх снова разрастался в селезенке, скручивал внутренности, стучал в мозгу.
Тишину кабинета взорвал тонкий, дребезжаший звонок. Вот уж чего он точно не мог ожидать – так это звонка Трофимова по вертушке. Трофимов без обиняков заявил, что спрятаться за спиной кипрской компании не удастся. Это по кремлевской связи! Дескать, глупо делать вид, что Чернявин к этой компании не имеет отношения. Так же прямым текстом он сообщил кремлевским слухачам, что двадцать миллионов долларов обеспечены личной гарантией Чернявина, поэтому все, мол, на поверхности. И без связи с предыдущим влегкую добавил, что еще более глупо прятаться от Аркадия.
Тут страх вырвался из селезенки, заполнил желудок и легкие, к горлу подступила тошнота. «Услышал», – буркнул Чернявин и бросил трубку, чтобы, по крайней мере, прекратить разговор в кремлевском эфире.
– Юрий Сергеевич, вы по второй АТС закончили? С городом могу соединить? Опять «Квантум», – пропела по селектору секретарь.
Аркадия интересовал только вопрос о месте встречи.
– Не стоит откладывать, Юрьсергеич, я тут неподалеку. Пропуск закажете или в «Горки» спуститесь?
«За что мне это, господи?..» Чернявин даже толком не слышал, о чем рассуждает человек-гора, усевшись напротив него в ресторане «Горки» – тот что-то бубнил о кредите. Но когда он вдруг заговорил о Лиде, Чернявин окончательно перестал соображать. Глотая чай, пытался собраться с мыслями. Эта шайка предлагает ему размен. Кредит, в конце концов, – вопрос банковский, почти государственный, а баба – вопрос личный. Отирая пот, извинился и вышел в туалет. Долго держал руки под горячей водой, потом под холодной. Лихорадочно перебирал варианты, пытаясь найти решение, но оно не приходило. Вышел, извинился – звонок, мол, только что, министр вызывает, срочно. И направился к выходу. У выхода обернулся, Аркадий сидел за столом спиной к нему, не шелохнувшись.
«Может, пронесет. Подумаю до завтра, а там, ей-богу, сам позвоню». Чернявин открыл дверь на улицу.
За дверью стояли два парня в черных вязаных шапочках, ласково глядя ему в глаза… Он вернулся в зал.
– Отменили вызов, министра на самый верх сорвали… Если вопрос в том, что Лидку с дочками за границу отпустить, то с этим можно, пожалуй, согласиться. Пусть поучатся, не самая последняя страна. Допустим. Какие гарантии в отношении кредита я получу взамен?
– Гарантий захотел? – внезапно перешел на «ты» Аркадий. – Ты думаешь, я торговаться с тобой пришел? Жена или бабки? Ошибаешься. Я пришел и за тем, и за другим.
– Тогда убирайте своих молодцов от двери, пока я не позвонил в ФСО и в приемную министра в МВД. А я пошел.
– Что же сразу не позвонил-то, когда их увидел, а? Вернулся договариваться, так договаривайся. Короче, слушай, гнида.
– Вы, вообще, отдаете себе отчет… – начал было Чернявин, понимая, что произносит эти бессмысленные слова лишь от страха.
– Кончай базар. Вот тебе бумага. Пиши заявление на главврача психушки, что твою жену безосновательно держат в больнице… Вот, переписывай, – Аркадий сунул Чернявину под нос отпечатанный текст. – Своей рукой, гад, переписывай! Подпись и число. Потом напишешь поручение своему кипрскому оффшору немедленно погасить кредит.
– Я не буду этого делать, – страх внезапно отпустил Чернявина. Они просто запугивают. Рэкитиры грёбаные. Если б по-серьезному, они бы по-другому действовали. Кляузу на него в правительство накатали бы или министру бы подковерно нажаловались. Фуфло это все… – Не буду я ничего писать.
– Тогда на зоне окажешься, – Аркадий закурил и пустил дым Чернявину в лицо. – Ты ж рэкитир, бля… Бабки спер… Это ж обязательства по договору залога, а не по понятиям.
– Я не подписывал никаких догово…
– Хочешь дальше пахту взбивать, что ты и твоя кипрская компания друг с другом не знакомы? Тогда звони в ФСО и ментам, как собирался. Я готов их подождать, тут на месте всю компру на тебя и сдам, ходить никуда не придется.
– Нет на меня у вас компры…
– Компра есть на каждого. Спрос рождает предложение. Ты Красовскую шантажировал и угрожал, что ее детей украдут, если она не выдаст тебе кредит, забыв оформить залог.
– Я никого не шантажи…
– Красовская жаждет это подтвердить. Готова написать заявление о преступлении. Ну что, пишешь заявление в психушку или как?
– Пишу, – прошипел Чернявин. – После отпуска поговорим о кредите. Съезжу на Кипр, попробую на месте вопрос урегулировать.
– Ты пока заяву в дурдом нарисуй, об отпуске потом поговорим. Ты не способен два дела одновременно делать.
Аккуратно положив в папочку заявление на имя главного врача Первой клинической больницы, Аркадий сказал, что не готов пока обсуждать отпуск Чернявина. Сперва пусть тот напишет заявление в Федеральную миграционную службу, что у него нет возражений против поездки девочек на учебу в Великобританию в сопровождении матери. Чернявин написал и эту бумагу. Теперь Аркадий перешел к вопросу отпуска. Лучшим местом, по его мнению, стал бы лагерь под Читой.
– Можно и иное место рассмотреть. При условии погашения кредита. Пиши поручение своему оффшору. Пишешь? Или мне снова к Красовской наведаться?
– Я пошел вам навстречу и теперь требую гарантий. Даже если вы заставите Красовскую повторять придуманную вами чушь о шантаже, это ничего не доказывает. Все бумаги по кредиту у меня в порядке.
– Бумаги в порядке, говоришь? Тогда почитай вот эту, – Аркадий вынул из другой папочки бумажку, перекинул через стол.
«Председателю Следственного комитета
Российской Федерации Бастрыкину…
Я, Заяц Дмитрий Андреевич, сообщаю о совершении гр. Чернявиным Ю.С. преступления, предусмотренного ст. 163 УК РФ, а именно вымогательства у гражданки Красовской О.С. суммы в размере сорока миллионов долларов США под угрозой применения насилия в отношении детей… а также преступления, предусмотренного ст. 159, ч. 1, а именно: мошенничества в отношении банка… при следующих известных мне обстоятельствах…»
– В особо крупном, – вздохнул Аркадий, – от семи до пятнадцати. Налицо факты, потерпевшая Красовская и свидетель Заяц. Вот поручение в адрес твоей кипрской компании. Сейчас перепишешь, и мы вместе сгоняем к нотариусу, он уже заждался. Отправишь факсом заверенное заявление и при мне позвонишь, чтоб деньги поставили завтра первым рейсом. Заявление зайчика оставляем у нотариуса. Мои молодцы, если не возражаешь, с тобой сегодня переночуют, чтобы телефон тебя не смущал. Завтра, как деньги встанут, получишь заячье заявление.
– А если он второе напишет?
– Из тюряги не выйдет. Не устраивают мои гарантии? Других у меня нет.
Вечером дома Чернявин напился в стельку, невзирая на присутствие молодцов в шапочках. «Ограбили… ограбили вчистую. Отобрали активы, потом и деньги, разрушили семью. Все отобрали. Убью гада…»
Глава 26. Бедлам
«Бедлам – это Коля в точку сказанул. И банк, и Кащенко. Бедлам и есть. И в Лондон надо лететь, совсем не ко времени», – размышлял Александров, выйдя утром из душа.
– Что вдруг в Лондон? – Катюня подняла голову от тарелки с клубникой. – Ты столько времени отказывался. Сок пей скорей, пока витамины…
– Надо Сергея забирать, Катя. Весна уже, финишная прямая, пусть впрягается в работу с репетиторами.
– Ну, если его в Финансовую, то, конечно, уже пора. Но он не захочет возвращаться.
– Подожди, а что значит твое «если»? Ты хочешь чего-то другого?
– Опять будет скандал, Костя… А почему бы ему не поступать, скажем, в Оксфорд?
– Хотя бы потому, что уже поздно! Катя, что вдруг? Решение мы принимали вместе. Кстати, и с ним вместе, не далее как три месяца назад. Что поменялось?
Жена не ответила, сидела насупившись. Он отправился заваривать чай. Вернувшись в столовую с двумя кружками, поставил одну перед Катюней, сам присел на диван в углу. Говорить не хотелось. Еще и дома, как внезапно выясняется, полный бедлам.
– Костя! Все везут детей учиться в Англию, только ты везешь ребенка обратно. Я бы летала между Москвой и Лондоном, чтобы вы оба без присмотра не оставались. Занялась бы в Лондоне наконец чем-то путным. Может, ты мне помог бы картинную галерею организовать или фонд. Чем я хуже Вики?
– Катюня, – как можно более безобидным тоном произнес Александров. – Это тебе сейчас такая мысль в голову пришла?
– Конечно, мне попала под хвост очередная вожжа, ты это хочешь сказать. А я просто вынашивала эту мысль. Взвешивала все «за» и «против».
– Тогда поноси ее еще, а сейчас не надо мальчишку с толку сбивать. Начнет метаться, год потеряет, придется проблемы с армией утрясать. В конце концов, если не понравится в академии, пусть через год скажет, чего именно хочет. Оксфорд никуда не денется. А сейчас он просто разболтался.
– Он разболтался, потому что без присмотра. Я тебе год твержу: «Надо ехать к ребенку, надо ехать к ребенку». Но тебе же не до него!
– И поэтому пусть теперь он болтается еще полтора года. Только потому, что тебе вдруг пришла в голову идея, не открыть ли тебе в Лондоне модную лавку.
– Что от тебя можно ждать, кроме хамства?! Все, что для меня важно, для тебя – полная блажь! И если ты сейчас скажешь: «Оставим этот разговор», я просто встану и уйду. Уйду… Найду куда.
– Хорошо, не будем оставлять этот разговор. Тебе есть что еще сказать? Или я могу ехать на работу?
– Ты что-то темнишь насчет Лондона. С чего это вдруг ты собрался туда лететь?
– Ничего… Пара встреч в Сити, пока ты шопинговать будешь, и все. И поставить точку в вопросе с Сергеем.
– И когда мы летим?
– Предлагаю на следующие выходные.
– На твоем самолете?
– Нет, Катюнь. Не та ситуация в банке, чтобы гусей дразнить. «Аэрофлотом» полетим, первым классом. За свой счет, заметь.
– Что, совсем плохо?
– Катюнь, временный отказ от частного самолета – это не «совсем плохо», – засмеялся Александров. – «Аэрофлотом» веселее. Для разнообразия.
За неделю до этого разговора Лиду выписали из Кащенко без диагноза. Александров решил, что встреча будет лишней. Лиду отвезли на квартиру, снятую Алисой, где ее ждали девочки. Два дня спустя Алиса лично проводила всех троих до паспортного контроля. Поздно вечером позвонила Маша – сказать, что их встретили в Хитроу, а лондонская квартира – просто улет.
Александров прошел из лифта в кабинет через комнату отдыха. Секретарь доложила, что в приемной его ждет Лена Смирнова.
– Я доложить, Константин Алексеевич…
Новые условия погашения вступили в силу по двум синдикациям. Принципиально договорились еще с одним пулом, идут переговоры с четвертым. А пул во главе с RBS – The Royal Bank of Scotland, в числе участников которого и Mediobanca, наотрез отказался обсуждать возможность пересмотра условий. Смирнова считала, что это позиция именно Mediobanca, хотя и не могла объяснить, почему ей так кажется.
– Не может быть, – заявил Александров.
И тут же спросил себя: а почему он так в этом уверен?
– Наверное, – согласилась Смирнова. – Но если вы переговорите с Франческо Скипой, думаю, хуже не будет.
В этот момент появился Коля.
– Лен, давай иди. Вызову тебя позже.
– Костя, доброе утро. У меня две новости.
– Привет. Начинай с плохой, привычнее.
– У нас по итогам первого квартала чуть было убыток не нарисовался. На струне прошли.
– Знаю, а бюджет мы для чего с тобой режем? А с третьего квартала объем платежей по привлеченке снизится. Это все?
– Да нет.
Коля видел, что Александров взвинчен. Плохие новости сыпались со всех сторон.
– То есть дальше хорошая новость?
– Погоди, Кость. У нас еще и разрыв по ликвидности. Нужен мораторий на кредиты длиннее года и срочно взыскивать всю проблемку.
– А это как образовалось?
– Как?! Остатки на счетах не растут, а тают, вот как! Отток денег!
– Ты готов резать длинные кредиты? Это же трындец! Как мы короткими кредитами будем оборонные контракты финансировать?
– И я о том же. Смотри, какое сокращение остатков с прошлого года.
– А губеры что?
– Лучше не спрашивай. Каждый по сто причин находит, чтобы к нам бюджетные счета ни в каком виде не заводить. Это гон, Костя, – вздохнул Коля. – Ладно, еще не вечер. Давай я лучше о хорошем. Знаешь, чем мы убыток по первому кварталу перекрыли? Чернявин кредит вернул.
– Скляр, что ли, закошмарил? – Александров только хмыкнул.
Зато впервые за этот разговор улыбнулся.
– Скляр… Да, не спросили тебя. Но по факту – это же плюс?! Двадцатник по-любому не помешает. А Скляр нам еще дивиденды собирается начислить к июню.
– Нафиг мне его дивиденды? Если в холдинге деньги появились, пусть кредит гасит.
– Ох, Кость, у него сейчас другой расчет. Кончились все эти бла-бла про гармонию, гаранта конституции и равные доли.
Бла-бла действительно кончились, иллюзия гармонии рассыпалась. Скляру теперь нужно было по дешевке отжать Жмужкина. А значит, его устраивала и низкая оценка холдинга и его долги Русмежбанку.
– Его ж расчет ясен, – продолжал Коля. – И так уже почти благотворительность, что он нам дивиденды платить собрался, мог бы и не платить. Когда ему нужно было хозяйство Жмужкина, требовался гарант. Сейчас мы должны оставаться дружественным акционером, поэтому – дивиденды.
Оба замолчали. Неэвклидова геометрия Скляра оборачивалась новыми гранями. У них только сорок процентов холдинга. Значит, они одни не смогут провести решение совета директоров о том, что не надо распределять дивиденды, а надо прежде всего погасить кредит Русмежбанку. Не со Жмужкиным же для этого объединяться. Тем более что это невозможно.
– Ладно, что об этом думать. Ругаться нам со Скляром ни к чему. Да, по совести-то, по-бизнесовому, и предмета нет. Спасибо ему за возвращенный двадцатник и за дивиденды.
Коля ушел, а Александров велел найти Франческо Скипу. Тот долго заверял, что предложения Русмежбанка об изменении условий они рассмотрели, но условия менять пока не готовы. Да, он, Скипа, понимает, что банку в данный момент сложновато, но они же младшие участники, все решает RBS. А что, складывается впечатление, что RBS прикрывается Mediobanca? На прямой вопрос, готов ли Скипа пробивать реструктурирование в своем пуле кредиторов, тот, повиляв, признался, что скорее нет, чем да. Еврокризис, драконовские меры по ограничению рисков.
Что-то тут было не так. Но что именно – Александров понять не мог. По-хорошему, ему бы надо не в Лондон, а в Милан. При личной встрече он бы Скипу накрутил или, как минимум, все выяснил бы. Но лететь надо в Лондон. И из-за Сергея, и из-за Лиды. Вечно все наоборот.
– Оставь этот пул пока в покое, – сказал он Смирновой. – У тебя еще три кредита. Есть чем заняться. Я в Лондон лечу, сам поговорю с RBS. Наташ, узнай в Лондоне ли Макферсон, и попробуй встречу на пятницу поставить.
– Константин Алексеевич, – смущенно улыбнулась Смирнова, – в Лондоне только девять утра.
– Да? Ты давай, Лен, иди, работай, пинай там своих. Медленно, все медленно у тебя идет, – Александров уже нажал кнопку селектора. – Коль, у тебя нет никаких идей, почему один пул кредиторов конкретно заартачился? Тот, где во главе RBC, а в участниках Mediobanca. Скипе позвонил, тот что-то мямлит.
Александров пересказал свой разговор со Скипой.
– М-да… Темнит… Но не лететь же из-за этого в Милан.
– В Милан точно не лететь. Лечу в Лондон.
– Из-за этого?
– Нет, конечно, Серегу забирать пора. Но в RBS я загляну, если сложится.
В Лондоне Александровы держали квартиру – верхний этаж в двухэтажном белом особняке в Notting Hill. Катюня любила богемную атмосферу этого квартала, его антикварные лавки и экстравагантную публику, а к аристократичным Mayfair или Belgravia относилась с презрением. Александров этот взгляд не разделял, но с аргументом жены «что мы – новые русские, что ли» согласен был полностью.
По прилете он узнал, что Макферсон просит извинить, но раньше понедельника встретиться не сможет. На понедельник Александров оставаться в Лондоне не собирался. Он набрал Алистера Скотта – управляющего директора JP Morgan, который год назад руководил оценкой Русмежбанка. Пригласил на ланч. Катюня уже стояла в дверях – собралась на шопинг, а потом к Сереже.
Спустившись вниз до южной окраины Парка, белый «мерс» Александровых покатил по High Kensington Street. Александров высадил жену у Knightsbridge и поехал дальше, в Сити. Стал набирать Лиду, и тут только сообразил, что встречаться ни у нее дома, ни в музее, ни в сквере на лавочке – не вариант. Приглашать на кофе после того, как они не виделись несколько месяцев и в Лидиной жизни произошло столько событий, – тоже. Пришлось договориться о втором ланче.
Александров и Алистер Скотт сидели в ресторане у Банка Англии, обменивались новостями. В Русмежбанке – масштабная перестройка, сокращение затрат, снижение доли госпредприятий в пассивах, привлечение клиентов из новых отраслей – лес, например. Ясное дело, временное, запланированное ухудшение показателей. Алистер спрашивал, каковы прогнозы насчет рубля, рассуждал о кризисе евро. Ухватившись за тему о евро, Александров вскользь упомянул о странном поведении одного пула кредиторов, поинтересовался ситуацией в RBS – банк же государственный, так, может, политическая подоплека?
– Конкретного ничего не знаю, а общее и так понятно. Причина может быть в чем угодно. Ее может и вообще не быть. Атмосфера такая. А кто еще в пуле? Я бы повнимательнее посмотрел на Mediobanca. Они активами намертво переплетены с парой дюжин корпораций. Из ваших клиентов им никто дорогу не мог перебежать?
– Алистер, если между нами, какие мы конкуренты европейцам? Нефть, металл, авиация, оружие. Ну судостроение еще под вопросом… Нет в России больше конкурентоспособных отраслей. Ну решили мы с крупным партнером лес развивать, не из-за леса же такое внезапное охлаждение. Где лес – и где Mediobanca?
– Не знаю, просто подумай. Все эти разговоры про Евросоюз и даже геополитика… Несерьезно. Скипа давно перерос тот уровень, когда вынужден был прислушиваться к Брюсселю. Это что-то его собственное, кровное.
Логика Алистера была проста. Если Mediobanca сдержанно относится к проблемам Александрова, то RBS это только на руку. Банк государственный, будет кредит обслуживаться или нет – для них вопрос мелкий. Даже лучше, если Русмежбанк по кредиту в дефолт уйдет. RBS ведь первым предупреждал, что с Россией работать трудно. Вполне укладывается в канву взаимоотношений Англии с Евросоюзом. Брюссель с Россией то конфликтует, то заигрывает, немцам только бы в Россию деньги качать, а Англия теряет банковские активы!
– Зато… – Алистер залился смехом, – если у тебя дела совсем плохо пойдут, есть отличные шансы на политическое убежище!
– Ну да, Алистер. Считай, что оценил.
После ланча он поехал через весь город на встречу с Лидой. Договорились встретиться в итальянском ресторане Signor Sassi, в переулке наискосок от магазина Harrods. Ей только через Парк пройти.
Они сидели у окна в полупустом ресторане – время ланча уже закончилось. На Лиде был все тот же брючный костюм, что и год назад, руки по-прежнему неухожены. Подняла на него глаза – радость пополам с тревогой. Казалось бы – новая страна, новая жизнь. Свобода! И все та же тихая скованность, неуверенность. Захотелось встряхнуть ее: «Очнись, ты в Лондоне, девочки с тобой, есть деньги и нет причин для тревог!» Но тут же расхотелось. Хоть тень радости – уже хорошо.
– Костя, я все еще не верю, что это реальность, а не сказка. Главное – девочек обеих приняли! Представляешь? Машу в Оксфорд, Танечку – в Oxford High School, практически рядом. Твоя Алиса нам переслала все документы. Завтра мы собрались в Оксфорд – посмотреть, какой он.
– Я и не сомневался. И очень рад. Ты ищешь себе квартиру? Или хочешь в этих апартаментах остаться?
– Что ты, зачем мне одной четыре комнаты? Мы поживем тут до лета, если тебе это не очень дорого, а с осени я в Оксфорд переберусь. Буду рядом с дочками.
– Лида, ты завтра увидишь, что Оксфорд – это дыра. Девчонкам самим там будет скучно. Они к тебе в Лондон потянутся – театры, клубы.
– Как может Оксфорд быть дырой! Я мечтаю работу найти при университете. Переводы, библиотека, мне все равно где.
– Лида…
Александров хотел сказать, что новую жизнь надо строить совсем по-другому, и осекся. Что он о ней знает, зачем вмешивается в ее жизнь? Она взрослая женщина. А как же Маша? А что – Маша? Он что – удочерять ее собрался? Тогда и Таню заодно? Куда он лезет? Сделал все, что мог, и даже больше, чем должен был.
Лида улыбалась обычной своей улыбкой с оттенком грусти.
– Знаю, о чем ты думаешь. Ты так много сделал для нас, в каком-то смысле мы стали частью твоей жизни. Тебе сейчас трудно эту часть отпустить.
– Ты хочешь, чтобы я ее отпустил? – Он не знал, зачем сказал это.
– И ты этого хочешь, у тебя на лице… смятение. Чуть-чуть совсем. Тебе жаль отпустить, но ты сам этого хочешь.
– Все же Маша – моя дочь…
– Вот именно, «все же». У нее, у меня, я уже не говорю о Танюшке… У нас сейчас так много всего. Все по-другому. Университет, новая страна. Язык, культура. Это трудно, поверь. Нам всем надо в себя прийти.
– Лида, – Константин взял ее за руку через стол.
– Костя… не получится…
– Ты меня не поняла. Да, я заново привязался к тебе, но я не о чувствах. Есть Маша. Подумай, пожалуйста, в какой приемлемой для тебя форме я мог бы поддерживать с вами отношения.
– Подумаю… Не представляю тебя другом семьи… дядей Костей, который приходит раз в месяц с подарками.
– Ты думаешь, Маша не поймет рано или поздно?
– Что она должна понять? Если бы она не была твоей дочерью, разве ты бы нам не помог? Именно так она и должна считать. Ты старинный друг ее матери. Давай на этом поставим точку.
– Как хочешь. Так – значит, так. Кофе будешь?
– Буду. Я с Машкой за компанию стала покуривать, представляешь? С удовольствием выпью кофе с сигареткой.
– Тогда уже надо и граппы. И не возражай. Официант!
Она все же переменилась. Надо же – всего за пару недель. Затягивалась «мальборо», прихлебывая кофе. Попробовала граппу.
– Пфффф, какая крепкая! Хуже водки.
– Официант! Принесите нам рюмку «лимончеллы». Это сладко. Хотя граппа, конечно, – более достойный напиток.
Лида расхохоталась.
– Ой, вкусно! Только мне граппа в голову ударила. Я, кажется, опьянела. Развеселилась! Вдруг наконец поверила, что я в Лондоне, что все позади. Какое солнце! Сегодня пятница, впереди выходные… уикэнд. Вместо этой страшной дачи мы с девочками будем в Оксфорде.
– Возьмите машину и непременно съездите в Blenheim Palace, это в двух шагах. А в Оксфорде переночуйте. У тебя есть права? Если нет, возьми водителя.
– Да ну тебя, это дорого, и мы захлебнемся новыми впечатлениями. Мы своим темпом. Завтра – в Оксфорд на поезде, в следующие выходные – еще куда-нибудь. Ой, закажи мне еще этой «лимонеллы»! Правильно я сказала? Я что-то совсем пьяная. И мне так хорошо!
– Официант! Повторите «лимончеллу» и граппу, пожалуйста.
– Костя… На меня смех напал… Беспричинный. Ой, ты посмотри, как здорово вокруг!
Лида, закинув голову, звонко расхохоталась. Пригубила «лимончеллу». Закурила новую сигарету.
– Сюда, сюда, signore, prego… Могу пока только предложить вам столик в уголке. Как только освободится у окна, тут же вас пересажу, – хозяин ресторана, курчавый, кругленький синьор Сасси незаметно показал двум вошедшим посетительницам глазами на столик, за которым сидели Александров и смеющаяся Лида. – День очень теплый, вы сможете открыть окна, если захотите.
Александров взглянул в ту сторону. Рядом с владельцем ресторана стояли и остолбенело смотрели на них Катюня и Вика Скляр, нагруженные пакетами Harrods.
– Не беспокойтесь, синьор, мы сразу у окна присядем, к тому столику. Видите, как там весело? Там наши друзья, они не будут против, правда? – С ядовитой улыбкой спросила Катюня мужа. – Мы с Викой не помешаем твоему ланчу с… как его… Джеем Пи-и-и Морганом.
– Катя… – выдохнула Вика Скляр.
– Садись, садись, Викуля. Костя, возьми пакеты! Давайте знакомиться. Меня зовут Екатерина Александрова, – обратилась Катюня к Лиде по-английски. – Это моя подруга, Виктория.
– Лида, – прозвучал ответ. – Я поняла, что вы жена Константина Алексеевича.
– Вы говорите по-русски? Вы работаете в «Джей Пи Морган»?
– Нет, я там не работаю. Я недавно приехала в Лондон. Мои дочери поступили в Оксфорд.
– Поздравляю. Видимо, у них заботливый отец. Вы уже за это выпили? Давайте выпьем еще раз вместе. Такая удачная встреча. Муж, правда, сказал, что у него ланч в Сити. И поскольку вы – не «Джей Пи Морган», как мы только что установили, могу только предположить, что у него разыгрался аппетит и он решил поесть во второй раз. Или я ошибаюсь, Костя?
– Спасибо, за поздравления. Прошу меня извинить, я уже собиралась уходить. Константин Алексеевич, если мы все обсудили, то мне пора домой. К девочкам.
Лида взяла сумку со спинки стула и стала спускаться вниз по винтовой лестнице.
– Какая у тебя странная знакомая, Костя. Мы ей – здрасте, она нам – до свидания. Фу, как воняет, – Катюня отставила пепельницу с Лидиным окурком на подоконник. – Надо срочно открыть окно.
Вика молча переводила взгляд с Катюни на Костю. Подумать только, жена застукала Александрова с женщиной! Вика всегда говорила, что Лондон – город маленький.
– Теперь ясно, почему мы так внезапно рванули в Лондон. Как же не отметить поступление в университет дочерей твоей близкой подруги, – тон Катюни не предвещал ничего хорошего.
– Катюнь, это очень старинная знакомая. Мы встретились практически случайно. И я действительно ланчевал с Алистером из JP Morgan.
– Не оправдывайся, пожалуйста. Тебя никто ни в чем не упрекает. Ты практически случайно поехал из Сити в Knightsbridge, чтобы практически случайно встретиться со старинной знакомой. Вика, но мы же современные женщины. Простим ему эту шалость?
– Простим, – неуверенно сказала Вика. – Костя, мы не знали, что вы тоже в Лондоне. Мы и с Катюней случайно в Harrods'е столкнулись. Платон должен завтра прилететь, если у него ничего не стрясется. Предлагаю завтра вчетвером что-нибудь учинить.
– Вика, у нас вряд ли получится. Разве только поужинать. Завтра – день семейных разборок. Мы ведь приехали Сережу забирать.
– Так ты все же решил его забирать? – Катюня в упор посмотрела на мужа поверх меню. – Ты же обещал, что еще подумаешь!
– А мне всегда казалось, – вмешалась Вика, – что вы Сергея сюда – всерьез и надолго. Почему вы не отдаете его в английский университет?
– Потому что у моего мужа другие приоритеты. Он чужих детей в английские университеты пристраивает.
– Вика, – игнорируя реплику жены, произнес Александров. – Мы с Катюней никогда не планировали отрывать Сережу от России. Поучился полтора года, выучил английский, приобщился к европейской культуре – и хорош.
– Куда вы его отдаете? В МГУ?
– В Финансовую академию. Девочки, раз уж мы тут, давайте все же выпьем за нашу неожиданную встречу. А потом вместе отправимся к Сережке в школу. Да, Катюнь?
– Отправимся, – сквозь зубы процедила та. – Давай закажи нам что-то приличное. «Bollinger» давай, Джеймс Бонд хренов. Жаль, икры тут нет…
– Катюня, любой агент ноль-ноль-семь против тебя бессилен, – Александров делал все, чтобы избежать вечерней истерики. – Ты умнее, моложе и красивее, чем «М», все шаги мужа раньше него самого просчитываешь, оберегая его от ошибок. Вы так вовремя пришли! Мне не стоило встречаться со старинной знакомой. Через столько лет – вечер воспоминаний? Глупая затея.
– Костя, зачем ты врешь? – сквозь зубы произнесла Катюня. – Меня, конечно, не обошли стороной сплетни, причем в самых красочных подробностях. Всю осень и зиму, вместо того чтобы заниматься банком, где у тебя все рушится, вместо того чтобы заниматься сыном, ты был занят… Вика! Он тайком от меня, на наши деньги отправил учиться в Англию двух девиц, у которых мать – клиническая сумасшедшая.
– Катя, я ничего не понимаю… Ты скажи лучше, ты действительно хочешь шампанского? «Боллинджер» ты в любом другом месте выпьешь.
– Все ты прекрасно понимаешь. Я даже рада, что ее увидела, от сердца отлегло. На явного психа не похожа, уже слава богу. Во всех остальных смыслах тоже отлегло. Ты видела эту стрижку? Эти ногти? А сумка с Черкизона, как тебе?
– Катя… Я ее толком не рассмотрела, я не знаю, что тут происходит. Давай беленького выпьем?
– Ничего особенного не происходит, кроме того, что мой муж забыл, что у него есть жена и сын, и с головой ушел в устройство жизни другой женщины и ее детей. Не говори мне, что ты раньше этого не знала. Лучше молчи и просто получай удовольствие. Ты не смотри, что у него вид полного идиота. Это пройдет. Это нормально – сорок четыре года, ранний мужской климакс. Так где «Bollinger»?
– Катя, – Вика не могла поднять глаз на Александрова. – Официант, можно карту вин? В итальянском ресторане надо пить…
– Только не предлагай мне тяжелые красные вина. Такая жара. Хочу холодненького и с пузырьками.
– Костя, у нас сейчас новое увлечение, – Вика изо всех сил старалась сменить тему. – Как насчет беленького? Катя, ты не ответила. Кампанья, «Greco di Tufo». Бывает просто неплохое, а бывает и великолепное. Костя, можно я сама выберу?
– Вика! Ты стала знатоком итальянских вин? – подхватил Александров. – Платон говорил, что у него какой-то новый проект в виноделии, я как-то не принял это всерьез. Потом мы оба забыли, не до того было. Он вернулся, пошел на амбразуру… комбинат захватывать в поселке «Звездный»… Я решил, что вино – это у него так, хобби.
– Костя, вот ты мне скажи правду… Официант, нам бутылку «Greco di Tufo». Да, вот эту, 2007 года. Костя, это было опасно? Там же было побоище, стрельба, омоновцы… А он только смеялся. Я, говорит, просто ездил на северное звездное небо посмотреть. Это было реально опасно?
– Ну… Смотря с чем сравнивать. Точно опаснее виноделия местного масштаба. А по российским меркам – нет, Вика. Опасно было, когда он все это затевал. Мог суды проиграть, мог под уголовку подставиться. А лет пять-десять назад и убить могли запросто.
– Какой ужас!
– Вика, да нормально же все, не в первый раз. Платон – профи, ошибок не делает. Больше захватов не планируется, теперь у нас мир во всем мире. Так что пусть пока вина изучает.
– Костя, Платон, в отличие от тебя, знает, что делает, – ввернула Катюня. – И ты правильно сказал, это точно безопаснее ваших лесных игр.
– Катя! На Сицилии же мафия! Почему он всегда какие-то дикие проекты выбирает? – почти жалобно произнесла Вика.
– Кто русской мафии главарь, тому итальянская не страшна! – попытался сострить Александров. – Извините. Не смешно получилось. Платон – не мафия. Цивилизованный бизнесмен. Ненавижу это слово – «олигархи». Какие мы олигархи, мы вассалы, все под «папой» ходим…
– Ну, вассал, вино принесли. Наливай давай, – Катюня была в ударе.
Александров чмокнул ее в щеку:
– За вас, девочки, и за весенний день. Вика! Ты прямо светишься, радостная, солнечная. Замечательно, что ты тут. Мы с Катькой могли и поцапаться, а ты тут, и мы целуемся. За вас, девочки!
Александров наклонился снова поцеловать жену. Та бросила на него сердитый взгляд, но тут же не выдержала и расхохоталась, а вместе с ней и Вика. Своим переливчатым, как елочные колокольчики, смехом.
Вечером Александровы ужинали дома. Сережа сидел злой, повторяя, что не хочет ехать в Москву. Катюнина внезапная идея «попробовать новое дело в Лондоне», не говоря уж об осадке от дневной встречи, лишили Александрова поддержки жены. Катюня на все его доводы только хмыкала и подливала себе винца, теперь уже красненького.
– Па-ап, давай я еще годик тут покантуюсь, а потом ты меня в London School of Economics отправишь, – ныл Сергей.
Александров говорил сыну все, что положено говорить в таких случаях, и понимал, что тот его не слышит.
– Ты сам знаешь, чего хочешь?
Читать бесплатно другие книги:
