День мертвых Грубер Майкл

– Что ж, должен заметить, что с вашей стороны это будет ужасной ошибкой. Девочка, кстати говоря, никакая мне не подружка…

– Вздор! Вы меня за дурака держите? Да все на свете знают, что она ваша chingada…

– …и весь свет заблуждается. Что же до моей дочери, у меня создалось впечатление, что тамплиеры не похищают людей, тем более женщин.

– Не похищаем. Соответственно, если я не получу свое добро, то продам ее тому, кто этим не брезгует. Я продам ее Эль Кочинильо. Посмотрим, как вы с ним будете договариваться.

Мардер встал и проговорил:

– Не понимаю, зачем вам это надо, дон Сервандо. Я бы с радостью организовал еще одну такую же поставку, за собственный счет, и отдал бы вам все в качестве дара.

Толстяк неспешно поднялся на ноги, сжал плечо Мардера и наклонился к нему.

– Щедрое предложение, сеньор… только, видите ли, чтобы принять его, я должен вам доверять. А я не доверяю. Ничего личного тут нет, поймите. В наших краях такой человек, как я, вынужден не доверять никому. Это печалит меня, но так уж сложилось.

– Тогда вам стоит подыскать себе другое занятие, дон Сервандо. В вашей власти бросить все это. Видит Бог, у вас наверняка кое-что отложено на будущее. Вы могли бы переехать в края, где людям можно доверять, а похищать девушек нет нужды.

– Отличное предложение, но мои карьерные перспективы обсудим как-нибудь в другой раз. Пока же мы имеем то, что имеем. Я сказал, чего хочу от вас и чего ожидать в противном случае. А теперь вам пора.

– Сперва я хотел бы попрощаться с дочерью.

– Само собой. Хотя лучше скажите ей hasta la vista. Уверен, вы сделаете все необходимое, чтобы вскоре опять увидеться с ней.

19

Едва завидев заграждение на дороге и сообразив, что происходит, Стата Мардер вынула из сумки дедовский «кольт-вудсмен» и заткнула его сзади за пояс, прикрыв рубашкой. Когда она вышла вместе с остальными из фургона, к ним приблизился какой-то sicario, потребовал у женщин сумочки и вытряхнул их содержимое на землю. Послышался крик. Через дорогу к ним направился здоровенный мужчина и в смачных выражениях сделал грубияну выговор, напирая на то, что тамплиеры женщин не обижают, а защищают, после чего заставил его все собрать и отдать сумки владелицам. Он вежливо кивнул сеньорите и извинился перед ней, улыбнулся Пепе и Лурдес, пожал руку священнику и вернулся к своим.

Вслед за здоровяком подошел отец, и Стата обратилась к нему:

– Папа, что тут творится? Кто эти люди?

– Тамплиеры. Ты только что видела Эль Гордо, их jefe. А насчет того, что происходит… боюсь, тебя и Лурдес берут в заложницы.

– Что?!

– Ну да, Эль Гордо хочет получить свое оружие. Не волнуйся, он вряд ли станет вас обижать.

– Ну а если не будет оружия?

– Выплачу выкуп. Обычно этого достаточно.

У Статы задрожали коленки, и ей пришлось сесть на подножку фургона. Священник стоял на другой стороне улицы и, похоже, спорил с Эль Гордо.

– Получи пинок под зад, что называется. Вот стоило только встать в позу, как сразу контрольная проверка: девочка, а ты и в самом деле такая храбрая или просто языком мелешь? Обычно все по-другому; как правило, с такими замечательными иллюзиями расстаешься не настолько быстро.

– Это Мексика, – сказал Мардер. – Тут такое не прокатывает. – Он достал бумажник и протянул дочери пачку купюр. – Вот все деньги, которые у меня есть. Уж не знаю, будет ли от них толк, но…

Она сжала в руке толстую пачку лиловых пятисотпесовых банкнот.

– Все нормально, пап. Все будет хорошо.

На самом деле ничего хорошего Стата не ожидала, но ей хотелось чуточку успокоить отца, не прибавлять к его панике собственную. Он всегда был для нее образцом хладнокровия, но потом случился этот приступ на кладбище, и сейчас, глядя на бледную, покрытую испариной, дрожащую фигуру перед собой, она почувствовала, что ее мир пошатнулся.

– Все нормально, – повторила она. – У меня есть пистолет.

– Ты что, не надо тебе никакого пистолета! Отдай мне!

Он лихорадочно заозирался – не следят ли за ними? За ними не только следили – к ним уже направлялись двое молодчиков, и Мардеру пришлось обреченно наблюдать, как его дочь и Лурдес уводят прочь. Донесся голос Лурдес: «Что еще такое? Они нас в аэропорт повезут?», но тут ожили все моторы одновременно, и ответ, если он был, потонул в их рычании.

В «Фольксвагене» священник и журналистка также потребовали объяснений.

– Езжайте, – сказал Мардер. – И побыстрей.

И вот они помчались по горным дорогам к побережью. Нога священника подолгу не отпускала педаль газа, курицы в деревушках разбегались от фургона, а Мардер тем временем рассказывал о произошедшем. Пепа подалась с заднего сиденья вперед и схватилась за кресло Мардера, держа голову поближе к его голове, потому что иначе ничего бы не услышала из-за неисправного глушителя и шума ветра.

– Но вы ведь отдадите ему обещанное?

– Думаю, нет, – отозвался Мардер. – Скелли сказал мне, что с таким вооружением любой желающий в два счета захватит Каса-Фелис и вытурит нас оттуда. Потому-то оно нам и понадобилось. Пока у нас есть оружие, будет и земля. И конечно же, нет никаких гарантий, что Гомес отпустит заложниц, даже если получит свое. Под суд мы его отдать не сможем. И его будет тревожить, как бы парочка ребят, наловчившихся ввозить в Мичоакан тяжелое оружие и героин, не перекинулись к Ла Фамилиа или даже какому-нибудь постороннему картелю. Нас двоих он застрелит без лишних церемоний. Если найдет в colonia народных вожаков, их тоже пристукнет, скорее всего.

– Но твоя дочь, – поразилась Пепа, – она ведь твоя дочь. Ты рискуешь ее жизнью из-за дома и людей, которых и не знаешь толком?

– Я в ужасе, – произнес он и повернулся, чтобы журналистка прочла все на его лице – бледность, заметную даже под загаром, побелевшие губы, измученные глаза. – Но суть как раз в том, чтобы не поддаваться этому ужасу. Я не стану вести себя как родители похищенного ребенка, которые готовы пойти на все, лишь бы вернуть его, впадают в панику, во всем подчиняются похитителям. Не собираюсь, хотя именно этого мне и хочется. Вижу, вы не понимаете меня, но я приучил себя покоряться воле Божьей. Если случится непоправимое, я оплачу свою потерю. Если нет – возрадуюсь. Это не в моей власти. Я не просил себе такой судьбы, но все сложилось именно так, поэтому я намерен держаться за свою землю и защищать доверившихся мне людей, пока жив, а там будь что будет. К слову о судьбе, на кладбище мне кое-что пришло в голову: много лет назад я выкрал из Мексики девушку – и теперь Мексика требует другую взамен. Абсурдная идея, если считать жизнь чередой событий без всякого смысла, но не в том случае, если веришь, что каждой судьбой движет некий тайный план. А я верю.

Пепа не нашлась что ответить на это, и дальше они ехали молча, под рев двигателя и визг шин на крутых поворотах.

Стату и Лурдес заперли в кузове грузовика, не имевшем окон. Все его убранство состояло из груды одеял, нескольких мягких подстилок, ведра и двухлитровой пластмассовой бутылки с водой. Сквозь дырочки в крыше проникало немного света. Грузовик затрясся по кочкам, и Лурдес спросила:

– Так мы в аэропорт едем, да?

– Вообще-то, нет. Нас похитили тамплиеры.

Матовую гладь точеного девичьего лба прорезала морщинка.

– Шутишь.

– Если бы. Эль Гордо кое-чего хочет от моего отца и Скелли, и пока не получит этого, нас не отпустят.

– Ну и ладно, пусть получат, и я тогда полечу в Дефе. Как думаешь, это надолго?

– Не знаю, Лурдес. Может, и надолго, потому что вряд ли Скелли захочет отдавать свое добро.

– Это ведь наркотики, да? Я так и знала, что Скелли narcotraficante. Он все отрицает, но я догадалась. Да ничего, отдаст, он же меня любит. Даже если его потом убьют.

– Ну, вполне…

– Без вариантов, – отрезала девушка. – А дон Рикардо, твой отец, тоже за тебя заплатит. Такое часто случается, это все понимают. Хотя обычно забирают мальчиков. За мальчиков больше платят, я слышала.

Она томно потянулась и соорудила себе спальное место из подстилок и одеял.

– Вздремну, – сообщила она, располагаясь на полу. – Я всю ночь не спала… как-то не ожидала, что такой старый мужик может всю ночь этим заниматься. Наверно, виагру принимает, не знаю. – Она взглянула на Стату. – А у тебя есть бойфренд?

«Бойфренд», не novio[146]; Лурдес была девочкой современной.

– Сейчас нет.

– Что, тебе с мальчиками неинтересно?

– Очень даже интересно, – сказала Стата. – Просто у меня полно других дел, а на бойфренда нужны время и силы.

– Да, Пепа тоже так считает. Она говорит, не давай бойфрендам испортить тебе карьеру. Найди кого-нибудь, кто тебе точно поможет, и оставайся с ним, пока сама не встанешь на ноги. Хороший совет, правда?

Стата вспомнила про доктора Шумахера и лабораторию в МТИ.

– Да, хороший, – ответила она и подумала: «А поменялась бы я местами с этой девочкой? Даже если забыть про внешность, сумела бы я просто существовать, не мысля и не планируя, не копаясь постоянно в себе, не просчитывая каждый шаг?» Она уже лет в шесть ничем не походила на Лурдес – и вот пожалуйста, теперь у нее отобрали все планы, всякую возможность что-то контролировать. И, к удивлению Статы, ее это не сломило: как видно, нынешнее похищение было логическим продолжением предыдущего, когда она сама себя похитила – выдернула из жизни, которой вроде бы так желала. И ей опять подумалось: что бы ни произошло, она не стала бы ничего менять, не сошла бы с пути, который привел ее к этой жизни, странной и такой насыщенной.

Грузовик катил себе дальше, и по углу наклона Стата догадалась, что они едут в горы. Сумку у нее отняли, но обошлись без обыска, часы тоже не тронули. Поэтому, когда грузовик сбавил ход, несколько раз повернул, сдал назад и остановился, Стата наверняка знала, что на дорогу ушло два с половиной часа; следовательно, они находятся где-то в tierra caliente, в горном краю.

Двери кузова распахнулись, и какой-то тип велел им выходить. Было темно и тепло, пахло пылью и, еле ощутимо, лошадьми. Их привезли в конюшню, только с бетонированным полом. Двое мужчин вывели их через боковую дверь на узкую улочку, а оттуда в здание напротив. Лурдес пожелала узнать, где ее сумки, – в этих сумках у нее было все необходимое для Мехико: одежда, косметика и все такое прочее, – но ответа от конвоиров не получила. Они прошли через большую кухню, пропахшую щелоком и топленым салом, и далее по коридору. Дом на ранчо, догадалась Стата – интересно, не здесь ли держали и отца со Скелли? Ее оставили одну в какой-то комнатушке. На двери имелся засов с висячим замком – и, судя по звукам, им не преминули воспользоваться. Во время краткой прогулки по дому она слышала рев двигателей и гомон толпы – вероятно, кто-то смотрел по телевизору автогонки. Непонятно почему, но от этой мысли Стате стало легче. Никто пока что не сказал ей ни слова.

В комнате находилась кровать с трубчатым каркасом, на ней – голый матрац, рядом ведерко с крышкой и умывальник с белой эмалированной раковиной. Единственное окно было забрано деревянными жалюзи – как выяснилось, они не поднимались. Впрочем, в одной из планок обнаружилась трещина; расковыряв ручкой, Стата надломила ее и смогла выглянуть. Как и на многих горных ranchos, здесь имелся внутренний двор, и он худо-бедно просматривался из окна ее комнаты. Оказалось, насчет автогонок Стата ошиблась. Двор был забит машинами – пикапами, джипами и седанами, все они беспрерывно газовали, передвигались и выстраивалис в колонны. Вокруг толпились десятки и десятки, если не сотни людей – все в черных бейсболках и темных рубашках, многие с автоматическим оружием. Все вместе это напоминало войско, готовящееся к походу, – да так оно и было.

На самом краю ее зоны обзора виднелся большой пятиосный грузовик, подвергшийся любопытным модификациям. К кузову приварили стальные пластины – внахлест, как чешуйки панголина[147]; поверх грузового отсека устроили подобие бронебашни, обложив его мешками с песком, зафиксированными при помощи металлической сетки. Между мешками зияли темные щели, которые могли быть только бойницами. Еще один стальной лист защищал ветровое стекло и капот, для водителя оставили лишь небольшую прорезь. Бампер также укрепили толстой пластиной, поверх нее приварили I-образную балку – мощный таран. Над ней, в свою очередь, были навалены мешки с песком, обмотанные сеткой. Кабину по бокам бронировали тем же манером; на месте окна для водителя предусмотрели люк на петлях. Как инженер, Стата не могла не восторгаться подобным – она видела «наркотанк» воочию впервые, – хотя сердце ее сжималось при мысли об очевидной цели этих приготовлений. Броневик пройдет через ворота Каса-Фелис, как пуля через куклу Барби, и стена особняка тоже не особенно его задержит. Всего один рывок – и в штабе отца окажется полсотни вооруженных врагов.

Тем временем взревели моторы, люди расселись по машинам, и колонна покинула двор, оставив за собой облако желтой пыли, которое еще долго висело в воздухе. Живот Статы стало покалывать от паники; лицо покрылось холодной испариной. Надо было бежать отсюда. Найти телефон, дозвониться до отца и предупредить его, потом связаться с майором Накой и привлечь военных. Сумку у нее забрали вместе с мобильником и деньгами, но и в карманах осталось много интересного. И конечно, пистолет за поясом. Может, и вправду стоило отдать его отцу, да времени не хватило. Стата еще в жизни ни в кого не стреляла, и хотя в тире она била без промаха, отец и Скелли накрепко внушили ей, что стрелять по мишеням и по людям – это не одно и то же. Ей вспомнился совет Скелли: никогда не наставляй оружие на человека, если не собираешься в него стрелять, а если уж наставила – стреляй. Это только в кино двое могут разговаривать, держа друг друга на мушке. Ей представилось, как она палит в человека – и как впадает в ступор, а враг отбирает у нее пистолет. Выкинув из головы эту зловещую сцену, она изучила содержимое своих карманов: маленький блокнот в кожаном переплете, черная шариковая ручка «Ротринг», малюсенький фонарик на брелоке с мотоциклетными ключами, флешка, двадцать семь песо монетами, красная зажигалка «Бик» и миниатюрный швейцарский армейский нож с ножничками, пилкой для ногтей, зубочисткой и тридцатимиллиметровым лезвием.

Стата задумалась о побеге: в кино герой всегда пытается сбежать, но она сомневалась, что это хорошая идея. Выбраться из комнаты будет несложно. Быстрый осмотр показал, что можно разобрать стальной каркас кровати, а потом использовать одну из трубок вместо рычага – чтобы сломать жалюзи, хватит с лихвой. Но что дальше? Она не знала даже, есть ли во дворе караул. Конечно, Стата могла застрелить охранника (могла ли?) и перемахнуть через стену, а потом на невидимом аэроплане пролететь пару сотен километров до Апатсингана, где майор Нака немедленно предоставит в ее распоряжение свои войска, если, разумеется, он еще там.

Нет, действовать наобум было верхом глупости. Кроме того, она несла некоторую ответственность за эту дурочку, Лурдес. Нельзя уходить, не узнав, где ее держат и что с ней хотят сделать. С другой стороны, впереди ночь. Если в следующие несколько часов у нее получится что-то выяснить, то можно попробовать скрыться под покровом темноты. Она заведет машину при помощи проводков – какую-нибудь старую модель, без сигнализации и прочих наворотов, – повредит остальные и уедет. Интересная фантазия, конечно… ну а вообще, хоть кому-то за всю историю удалось сбежать от похитителей? Этого она не знала. А Стата не любила во что-то ввязываться, не имея на руках фактов, хоть это и немодно.

Так что она просто ждала. За всеми этими размышлениями Стате ни разу не пришло в голову, что ей грозит смерть. Ее жизнь представляла собой сплошную череду успехов и завоеваний, поэтому она полагала, что имеет преимущество перед всеми, кому вздумается ее обидеть, и без труда подавляла самые тягостные мысли. А еще ей претило понапрасну тратить время, поэтому она уселась на кровать, прислонилась к стене и достала ручку с блокнотом. Открыв его на пустой странице, стала набрасывать инновационную модель энергетического и производственного развития Колониа-Фелис.

Сзади сердито забибикали. Взглянув в водительское зеркало, отец Сантана съехал на обочину, пропуская колонну пикапов. В каждом тряслось по горстке молодых людей с суровыми лицами; коротко остриженные головы покачивались в хищном окружении автоматных дул.

– К чему бы это? – проронила журналистка.

– Похоже, у кланов общий сбор, – отозвался Мардер.

– Сейчас гляну в Сети. – Покопавшись пару минут в смартфоне, Пепа вдруг воскликнула: – Иисус-Мария!

– Что такое? – в унисон сказали мужчины.

– Тамплиеры подорвали одну из яхт Куэльо в гавани Плайя-Диаманте и обстреляли из пулемета одну из его кантин.

– Jefe достали? – спросил Мардер.

– Не сообщается. Я бы на это не рассчитывала: он осторожен, у него много яхт в Плайя и в Карденасе и целая куча подконтрольных ему заведений. Так или иначе, похоже, что разгорается война – причем прямо здесь, на побережье.

Эта догадка быстро подтвердилась: на пути к прибрежной дороге им попалось еще две такие колонны – десятки машин, сотни людей. Когда «Фольксваген» наконец повернул на север, Мардер проговорил:

– Слушайте, буду вам признателен, если вы какое-то время помолчите насчет Кармел с Лурдес. Я хочу сам все рассказать Скелли.

В итоге Скелли узнал лишь часть правды. Мардер нашел его в командном центре. В бывшую гостиную набилось почти все взрослое население острова и многие дети. Скелли по-солдатски вытянулся перед побеленным листом фанеры, на котором была изображена в крупном масштабе карта Исла-де-лос-Пахарос. Мардер встал у двери, среди других зрителей; друг заметил его, но никак не прореагировал.

Скелли, конечно, был блестящим инструктором. Не возникало сомнений, что его понимают, несмотря на ломаный испанский. Он даже раздобыл прозрачный пластиковый лист и, прикладывая его к карте, восковым карандашом обозначал на нем позиции своих войск. Тактическая обстановка не отличалась сложностью. Остров имел яйцевидную форму, с горбом посередине, и тянулся с севера на юг. С материком его связывала насыпь, расположенная чуть ниже экватора, протяженностью метров сто. Со стороны моря раскинулся пляж. Оставшаяся часть северного берега представляла собой отвесные утесы, которые обрывались прямо в море. Особняк, их последняя надежда, располагался на вершине возвышенности в центре южной половины острова, на одной прямой с насыпью.

Блестящая указка Скелли – бывшая автомобильная антенна – порхала над картой, обозначая немногие вероятные направления атаки: собственно насыпь, пляж и южная оконечность острова, где прежний владелец устроил крошечную гавань с полукруглой бухтой и двумя деревянными причалами. В распоряжении оборонявшихся были три тяжелых пулемета «ДШК» и шесть легких «ПКМ», все из старых советских запасов, а также семьдесят два «АК-47» того же происхождения. Под командованием Скелли находилось восемьдесят четыре мужчины, в том числе три хмонга – los chinos, как называли их люди; в данный момент все трое сидели на корточках в углу и перешептывались на своем стрекочущем языке. Каждому из них доверили по «ДШК» – здоровенному пулемету калибра 12,7 мм на колесном лафете; пулеметам соответствовали три опорных пункта, на которых строилась оборона острова и которые охватывали все три вероятных направления вражеской атаки.

Тюк, тюк, тюк, стучала указка. Всех остальных разделили на четыре группы. Три закрепили за опорными пунктами: «Альфа» с крыши и на подступах к дому будет контролировать насыпь, «Браво» займет позицию на юге, над гаванью, «Чарли» разместится пониже террас, приглядывая за пляжем. «Дельта» засядет внутри дома в качестве резерва либо последнего рубежа обороны.

Нехитрый план, подумал Мардер, но с такими неопытными солдатами чего-то более сложного они себе позволить не могли. Пока он вглядывался в лица мексиканцев, Скелли закончил инструктаж.

– Вопросы?

Вопросов не было. Крестьяне и ремесленники, защитники Колониа-Фелис, сжали в руках такие непривычные автоматы и смущенно зашелестели «разгрузками». На кротких смуглых лицах появилось выражение совсем как у мальчишек, которые в первый раз оказались на танцах и жмутся к стеночке. Те, что помоложе, разумеется, щеголяли красными повязками на головах и имели воинственный вид. Вдруг Мардер понял, что почти все присутствующие смотрят на него. После недолгих колебаний он выступил вперед и обратился к ним.

Ему нечасто приходилось произносить речи, и уж точно не такие, но все они в конечном счете строились по одному образцу – и за историю этой несчастной страны люди вроде собравшихся здесь выслушали немало подобных речей. Он сказал, что им предстоит вершить историю, что они ведут битву против негодяев, которые пытаются отобрать у них землю, уничтожить все созданное ими, украсть будущее у их детей. Сказал, что пришел сюда как чужак, но его жена была из этих мест, и он решил увековечить ее память, делая то, что сделала бы она сама, будь у нее такая возможность. Сказал, что родителей его жены убили, как и многих других, дурные люди – те же самые, которые скоро заявятся сюда с оружием, вообразив, будто силой можно взять что угодно. Поклялся памятью своей жены и именем Святой Девы, что никогда не уступит и будет сражаться до последней капли крови. Сказал, что если кто-то желает уйти, то сейчас еще не поздно, и ничего позорного в этом нет; но когда начнется битва, ему хотелось бы, чтобы каждый был готов сделать то, на что готов он сам, – отдать жизнь за мир, справедливость и лучшее будущее для себя и своих детей. Да здравствует Колониа-Фелис!

На этих словах Мардер вскинул кулак, чувствуя себя дураком и самозванцем, но люди воодушевились: они кричали: Viva Don Ricardo, Viva Don Eskelly, Viva la Colonia Feliz! Arriba los Felizistas![148] Мардер поймал взгляд Пепы Эспиносы: та уставилась на него с выражением, которого он еще не видел на ее лице, – неприкрытым изумлением.

Люди начали расходиться по своим постам. Мардер взял Скелли под руку и предложил прогуляться. Через парадный вход они прошли в сад и по дороге выбрались в деревню. По пути им попался тот самый грузовик с логотипом пивоваренной компании, на котором Скелли переправил сюда оружие из Азии. Мардер заметил, что бригада рабочих загружает в него мешки с удобрениями.

– Вижу, ты нашел применение грузовичку Ла Фамилиа, – сказал он.

– Ну да, нужно удобрить почву. У них посевная началась.

– Раз они не бросают хозяйство, то верят, видимо, что у нас получится отстоять остров.

– Ты тоже должен в это верить, босс. Впечатляющая речь, надо признать. Не думал, что в тебе такое есть.

– Ну а если серьезно – каковы наши шансы?

– Серьезно? Как и в любом бою, возможны варианты. Конечно, о самоубийстве речи не идет, иначе меня бы здесь не было. Эти парнишки никакие не солдаты, но они сражаются за родной дом – а это немаловажно, как мы все узнали во Вьетнаме. Всякие хитрые схемы тут не прокатят, так что буду доволен, если они просто останутся на своих позициях и будут дисциплинированно вести огонь. Кроме того, у нас лучше с вооружением – это настоящие военные образцы, разработанные специально для простых людей, крестьян. Оружие довольно точное, а сломать его практически невозможно. У противника будут паленые американские автоматы, придуманные на радость уродам из правого крыла. В случае бойни это барахло не выдержит. К тому же наши враги тоже ведь не солдаты – они воюют за легкую жизнь и возможность помыкать людьми. Разве это так же важно, так же вдохновляет, как если ты бьешься за родной очаг? Конечно, вермахт поначалу неплохо работал на этом топливе, но опять-таки, los malosos – не вермахт. Думаю, они не станут лезть под автоматный огонь, которым мы их будем поливать какое-то время. Ключевое слово – «какое-то». Пополнять запасы нам, естественно, неоткуда, и патронов у нас не так много – сотни три на каждый автомат и по паре тысяч на пулеметы. Двадцать шесть самодельных мин, дюжин пять самодельных же гранат. Нам должны были доставить РПГ, но их в контейнере не оказалось. Бан сказал, что гранатометы ожидаются – ты только подумай! – в следующей партии. Дурное влияние интернет-магазинов. Короче говоря, какое-то время мы должны продержаться – достаточно долго, чтобы поднялась шумиха и подключились военные. Ну а если нет… что ж, когда кончатся патроны, перейдем на колья и грязную ругань.

– А с чего вы решили, что подключится армия?

Мардер со Скелли обернулись, застигнутые врасплох. Реплика исходила от Пепы; похоже, она все это время тихонько следовала за ними, не забыв и про видеокамеру.

– А почему бы нет? – спросил Мардер.

– Начнем с того, что самое пекло на севере, в больших городах, и в Акапулько на юге. В Веракрусе, Гвадалахаре, Монтеррее массовые убийства, не говоря уже про резню по всей границе. А теперь они орудуют еще и в Дефе, и это невыносимо, это унижение для всей нации. В общем, ваша войнушка для армии может оказаться не на первом месте. Во-вторых, военные наверняка сочтут ее рядовым столкновением группировок. Они не слышали ваших возвышенных речей про дом и родной очаг. Кроме того, мексиканским властям вряд ли понравится, что крестьяне держат оборону с военным оружием в руках. Я всего лишь хочу сказать, что если вы рассчитываете на поддержку военных, то вас может постичь разочарование.

– Но я рассчитываю и на тебя, – сказал Мардер. – Не меньше, чем на солдат.

– На меня, ну надо же.

– Да. На твой талант и на Интернет. Ты будешь записывать все происходящее и выкладывать в Сеть: интервью, перестрелки, вспышки сигнальных ракет, взрывы снарядов, мертвых и умирающих, полный репортаж о том, как простой народ сопротивляется тирании наркоторговцев. Если тебя не убьют, прославишься.

Пепа лишилась дара речи.

Скелли оглушительно расхохотался.

– Как мило, Мардер. Сам решил отправиться в последний путь и других за собой тянешь. Только вот со связью могут возникнуть проблемы, потому что первым делом они обрежут интернет-кабель. Точка подключения как раз в начале насыпи.

– Можно выходить с сотового, – напомнил Мардер.

– И потому вышка будет их первой целью, – парировал Скелли. – Пепе, наверно, придется спасаться вплавь с флешкой в зубах.

– Если понадобится, поплыву, – сказала Пепа неожиданно для себя самой. Обычно она подобного не говорила – фраза как из низкопробного кино. Поразительно все-таки, подумалось ей: в собственных благородных словах нам всегда видится фальшь. Любопытный феномен; притихнув, она погрузилась в раздумья.

Тут мимо них гурьбой промчались дети, нагруженные коробками с боеприпасами, а также продуктами и водой для бойцов на позициях. Они болтали, смеялись и вообще неплохо проводили время. Среди них был и Ариэль; он обернулся, весело помахал Мардеру и прокричал что-то не вполне разборчивое.

– Он что сейчас крикнул – «Победа или смерть»?

– Кажется, да, – подтвердила Пепа. – Бог ты мой!

Мардер повернулся к Скелли:

– Да уж, Патрик, нас снова угораздило ввязаться в ис-торию, из-за которой могут погибнуть дети. Как же так вышло, а?

– Везучие мы, наверное, – без улыбки ответил Скелли. – Кстати, а ты не знаешь, где у нас Лурдес? С самого утра ее не видел.

– Должна быть уже в Мехико, – сказал Мардер. – Утром отец Сантана отвез ее и Стату в аэропорт.

Не то чтобы правда, но и не совсем ложь.

Скелли наградил его акульим взглядом – такого не случалось со времен Вьетнама, и Мардеру потребовалось все его самообладание, чтобы не съежиться от страха.

– Да ну? И как же до такого дошло?

– Лурдес сама захотела уехать. Она тут не узница. Разве она ничего тебе не сказала?

– Нет. Как и ты. Или твоя подружка.

Скелли хотел еще что-то добавить, но передумал и предпочел ухмыльнуться, хотя сжавшиеся и побелевшие ноздри выдавали нешуточную злость.

– Ладно, я мальчик большой и все понимаю. Ей страшно, не хочется упускать хорошую возможность… я желаю ей только лучшего. Может, когда все закончится, слетаю и навещу ее. – Он хлопнул в ладоши. – Ну ладно, мы славно прогулялись, но теперь мне пора на el golf, проводить смотр.

Он двинулся было прочь, но Мардер тронул его за плечо.

– Постой… когда начнется, где бы ты хотел меня видеть?

Улыбка Скелли стала более искренней.

– Ну уж не на командном посту. Что бы я ни приказал, все будут оглядываться на patrn. Как насчет крыши? Возьмешь свой «стейр» и большую винтовку. Можешь поработать снайпером. Тебе же вроде это нравится.

Они проводили его глазами.

– Он не лучше их, – заметила Пепа.

– Ну уж немножко получше, – возразил Мардер. – И на нашей стороне.

– Правда? Ты что-то очень ему доверяешь, Мардер. Должна сказать, для такого расчетливого человека, как ты, подобное доверие нетипично. Особенно когда дело касается chingaquedito вроде него.

– Что ж, мы давно знакомы. Ты умеешь управляться с байдаркой?

Она захихикала – непривычный звук – и одарила его широкой улыбкой, от которой помолодела лет на десять.

– Ничего себе сменил тему! Байдарка, говоришь? Я три лета подряд ездила на море Кортеса в элитный лагерь для обеспеченных девиц, так что да, с байдаркой управляться я умею, хотя это было… стыдно сказать, как давно. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что если случится худшее и тебе придется, как сказал Скелли, выбираться отсюда с флешкой в зубах, то в зарослях азалии, к западу от лодочного сарая у бухты, ты найдешь пластиковую байдарку. Надо только дождаться темноты.

– Готовил отходной путь для дочери?

– Вообще-то, для тебя. Кармел своим ходом уплывет отсюда быстрей, чем ты на лодке. К тому же байдарка тут уже была. От Гусмана осталась, он был любитель активного отдыха. Я ее просто припрятал в кустах, когда лодочный сарай переделали под опорный пункт. Конечно, есть еще катер Скелли, но ключ у него, да и слишком крупная это мишень. Лучше на байдарке.

На ее лице появилось странное выражение; Мардеру показалось, что Пепа смущена. Она потупила глаза и скривила рот, потом издала нервный смешок.

– Ты постоянно спасаешь мне жизнь, Мардер. Я вот все думаю – это хорошая основа для отношений или нет?

– Надо посмотреть, как это согласуется с нашим зверским сексуальным влечением, – весело бросил Мардер, но ей шутка не понравилась.

– Да, посмотрим. Надеюсь только, ты не заиграешься в мексиканца. Начинается все с таких вот игривых фразочек, а потом ты уже щупаешь меня на людях за задницу и рассказываешь своим дружкам, какая я в постели. Я вам не chingada, дон Рикардо.

– Учту. Хотя я испытываю такой ужас, когда думаю о тебе, что до этого твоего теоретического chingadismo точно не дойдет. Уверен, ты чувствуешь себя так же.

– То есть как это? Думаешь, я тебя боюсь?

– Да. Подспудный страх перед возлюбленным сопутствует всякой истинной любви. «Грозна, как полки со знаменами», как сказано в Библии[149]. Понятное дело, у женщин есть все основания бояться мужчин, но я не то имею в виду. Я вот о чем: мы дозволяем другому человеку проникнуть под оболочку, под панцирь, в… как еще говорят?

– Тайники души.

– Да, хотелось бы чаще слышать это выражение. Мы уже не флиртуем, Эспиноса, – мы открываем друг другу сердце.

– Да, и мне кажется, тебе лучше сбавить обороты. Может, это все из-за ситуации: близость смерти толкает людей на сумасшедшие поступки, и… если не считать предыдущей ночи, мои тайники души, вообще-то, на замке.

– Ну а сегодня? Ждать ли визита?

– Давай оставим вопрос открытым, хорошо? Если придется делать на коленке документалку про эту твою locura[150], то у меня впереди уйма работы. Хотя, может, будет тебе сюрприз. Hasta luego[151], Мардер.

Она отвернулась, сделала три шага в сторону colonia, потом вдруг крутанулась на каблуках, подошла к нему, крепко поцеловала и молча удалилась.

К слову о безумии, подумал Мардер, провожая ее взглядом.

Особого сюрприза не получилось. Было поздно, часа за два ночи; перед этим ему пришлось переделать тысячу мелких дел, которые, судя по всему, мог решить только el patrn, – улаживать споры, распределять припасы, устраивать нагоняи, успокаивать, подбадривать упавших духом. Он только-только начал отходить ко сну, убаюканный шумом прибоя, как дверь без предварительного стука отворилась, и в комнату вошла Пепа, облаченная только в легкий шелковый халатик и с ноутбуком в чехле. Оставив и то, и другое на краю кровати, она без лишних слов скользнула к нему в постель – и одарила неописуемым, таким знакомым, но вечно свежим и удивительным ощущением обнаженного тела, приникшего к его собственному.

Ей хотелось быть сверху и все контролировать, и Мардер не возражал. Она не церемонилась и чуть ли не с яростью обрушивалась на него, ритмично работала телом, не щадя кровати; не обошлось также без покусываний, царапанья и сквернословия.

– Да, я твоя chingada, – сказала она потом.

– Хорошо. Постарайся не забыть.

Мардер рассмеялся, Пепа – тоже и стукнула его под ребра, потом встала и направилась в ванную. Вернувшись, она включила ноутбук, надела очки для чтения и принялась обрабатывать видеозаписи, снятые за день.

Он наблюдал, как она работает. Вспомнил, как посматривал когда-то украдкой и на Чоле, когда они сидели вместе в своем просторном кабинете. Теперь его охватил тот же чудной, почти эротический трепет, прилив свое-образного духовного вуайеризма.

Почувствовав его взгляд, Пепа проговорила:

– Не подглядывай. Не выношу, когда висят над душой во время работы.

– Вообще-то, я наслаждался видом твоих сосков – они колышутся, когда ты стучишь по клавишам. Еще ты говоришь под нос – чертыхаешься, вопросы бормочешь. Очаровательно. Как продвигается работа?

– Хорошо. Есть отличные интервью, много общих кадров. Конечно, самым убийственным, так сказать, моментом будет само сражение.

– А ты вроде в этом смыслишь. Не то чтобы я присматривался…

– Да, мне пришлось освоить видеомонтаж. Когда я ушла из мыльных опер, сперва устроилась вести прогнозы погоды в Веракрусе. Часто выходила в бикини, можешь ли поверить? Пару лет я с помощью друзей снимала самодельные репортажи и отправляла их руководству, но меня упорно игнорировали. Наконец разоблачила одного политика, а он оказался врагом владельца телекомпании. Тогда меня повысили до репортера, а потом пригласили в Дефе работать в тележурнале на «Телевисе». И вот теперь я здесь.

Она еще немного поработала, потом нажала кнопку сохранения и скопировала файл на флешку.

Продемонстрировав ее Мардеру, Пепа сказала:

– Вот эту штучку, видимо, я и буду держать в зубах, выгребая на байдарке. Ну или спрячу в какое-нибудь более интимное местечко.

Она закрыла ноутбук, положила его на пол и забралась на Мардера.

– Кстати, об интимных местечках…

– Ой-ой-ой. Опять.

– Нет. Мне надо выспаться, и тебе тоже, мой Сапата. Просто мне нравится на тебе лежать. Для этих целей крупный мужчина в самый раз.

Они немного понежничали, потом Пепа выговорила:

– Бедный ты, обреченный…

– Не обязательно. Все еще может измениться.

– Да, и потому-то тебе никогда не понять Мексики. В моей стране политика – трагедия, и все наши великие политики были фигурами трагическими – или святыми, или демонами. Ты, конечно, из разряда святых. Только настоящих перемен никто и не ждет, потому что в нашей нации отражается сама человеческая природа, первородный грех, как ты это ни назови. Всегда будут chingn и будут chingada, и единственный вопрос – эт каких людей к какой группе отнести. У тебя на родине, с другой стороны, принято верить в возможность перемен, поэтому политика у вас – комедия. А политики, соответственно, клоуны.

– Это лишь одна из точек зрения, – произнес Мардер, – хотя в себе я нахожу достаточно мексиканского, чтобы исповедовать трагический взгляд на жизнь. Понимаешь, я же впутался в это не нарочно; не писал ведь никаких манифестов и сюда приехал не для того, чтобы их осуществлять. Долг обязывает меня надеяться на лучшее, но я не дурак. Думаю, смерть найдет меня очень скоро, и, querida, сердце мое, ни с кем я так охотно не провел бы свои последние часы, как с тобой.

– Знаешь, ты ведь такое все время говоришь. Меня поразило, когда тот мальчишка крикнул про победу или смерть. А потом Скелли пошутил насчет флешки в зубах, и я еще сказала: «Если надо, поплыву». Как-то не тянет уже иронизировать. Я вот все гадаю, с чего бы.

Запиликал мобильник Мардера – дурацкая стандартная мелодия, которая в нынешних обстоятельствах звучала особенно по-дурацки. Он встал и принял звонок, отметив, что уже четвертый час ночи.

Звонил Эль Гордо.

– Что ж, дон Рикардо, у вас есть последняя возможность вернуть то, что мне причитается.

– С великим сожалением вынужден сообщить вам: я и мой коллега пришли к выводу, что в настоящее время это не в наших интересах. Мой коллега использовал американское выражение: если хотите мое оружие, вам придется вырвать его из моих холодных мертвых рук. Как насчет полумиллиона взамен? Долларов.

– Рад слышать, что вы располагаете такими средствами. Когда я завладею вами, вашим домом и своим имуществом, это обстоятельство облегчит переговоры о вашем освобождении. Искренне надеюсь, что мне не придется ничего вырывать из ваших мертвых рук, хотя дело ваше. Hasta la vista, дон Рикардо.

– Тамплиеры, да?

Мардер вернулся в постель.

– Дон Сервандо собственной персоной. По сути, обещал явиться за тем, что, по его мнению, мы ему должны. Не вижу, почему бы ему не напасть прямо завтра. Надо полагать, он давно к этому готовился.

– Пытаюсь придумать какую-нибудь изящную остроту, но в голове пусто. Кажется, мы теперь в зоне для нешутящих.

Мардер обвил руками ее теплую, гладкую спину.

– Да, ирония не защитит, когда чувствуешь кожей ветерок от взметнувшейся косы и слышишь шорох Ее крыльев.

Пепа повернулась к нему лицом. Ее глаза округлились, огромные зрачки чернели в полумраке.

– Царица Небесная! Господи, а ты ведь в машине все правильно сказал. – Она говорила еле слышно, срывающимся голосом. – Ты очень меня пугаешь. Мне не верится, что я здесь. Не верится, что я встала по своей воле на пути целого картеля. Puerco Dios[152], Мардер! До меня только сейчас дошло: мы ведь все умрем, да?

– Только не ты, – сказал он.

20

– Ты спишь?

Лицо Пепы уже проступало из рассветного сумрака. Мардер погладил ее по щеке.

– Да нет. То задремываю, то просыпаюсь, сны дурацкие.

– У меня тоже. Переживаешь за дочь?

– Все время хочется вскочить и бегать кругами, орать, сам не понимаю, как еще удерживаюсь. Только дело в том, что, по сути, я беспомощен. С ней либо все будет хорошо, либо нет – отдаюсь на волю Божью. Это одно из преимуществ религиозного сознания, без которого девяносто процентов жителей этой страны давно бы свернулись в клубочек и померли.

– Интересная точка зрения. Может, стоит прямо сейчас взять у тебя интервью.

– У тебя есть запись моей легендарной речи. Предлагаю обойтись ею. Не я звезда этого шоу. Кроме того, я голый.

Они еще смеялись, когда в дверь бешено заколотили, и послышались пронзительные крики Ариэля. Больше смеха не будет, подумал Мардер, вскакивая с постели и натягивая штаны.

– Что такое, muchacho?

– Корабли идут – очень много, целая армия.

– А где дон Эскелли?

– На крыше, сеньор.

– Спасибо, Ариэль. Возвращайся на свой пост.

Страницы: «« ... 1213141516171819 »»

Читать бесплатно другие книги:

В зимнем небе над сибирской тайгой взрывается вертолет. Неподалеку от места падения винтокрылой маши...
Лучший способ удовлетворить страсть к шопингу – открыть собственный магазин одежды! Именно так посту...
В очередной книге серии «Китайская медицина» собраны самые эффективные методы для снижения веса сред...
Фэн-шуй получил свое рождение более двух тысяч лет назад в Древнем Китае. Трудно представить, что эт...
Наша книга о любви, сексе и здоровье. О том, что изменяя малое в своем образе жизни, вы можете добит...
Движение, правильно сбалансированное питание и умение расслабляться – ключевые понятия, образующие о...