Моя сестра Джоди Уилсон Жаклин

Я не стала тратить нервы и время на Джессику. Она дура, сплетница и корова. Развернувшись, я пошла вслед за Джоди. Харли тоже пошел со мной. Мы сели с ним на ступеньки и стали ждать, когда Джоди выйдет из кабинета мистера Уилберфорса. Я представила себе, как он строго, но все же по-доброму перечисляет все преступления Джоди, большие и малые, а она в ответ дерзит ему или пытается рассмешить. От этого мистер Уилберфорс понемногу начинает свирепеть и рвать Джоди на кусочки. Я мысленно превратила большие розовые ладони мистера Уилберфорса в ножницы и принялась кромсать ими свою сестру – щелк, щелк, щелк! – до тех пор, пока от нее не остались лишь маленькие лоскутки кожи да пучки фиолетовых волос.

Я склонила голову набок, пытаясь что-нибудь услышать. Харли вообще рискнул подобраться к самой двери директорского кабинета и приложить к ней ухо. Постоял так немного, а затем осторожно, на цыпочках, вернулся ко мне на лестницу.

– Ничего не расслышать, – прошептал он. – Слышно, как мистер Уилберфорс что-то гудит, а что именно – не разобрать.

– А Джоди?

– По-моему, за это время она ему ни слова не сказала.

Молчание Джоди показалось мне дурным знаком, очень дурным, и я принялась грызть ногти.

– Не надо, – сказал Харли, отводя мою руку ото рта и удерживая ее в своей ладони.

– Он не выгонит ее, как думаешь? – прошептала я.

– Не знаю. Меня много раз выгоняли, потому что я никуда не вписывался.

– Джоди тоже никуда не хочет вписываться, – сказала я.

– Зато ты это делаешь. Уже подружилась с девочкой, ну, у нее еще косички такие забавные…

– Гарриет.

– И с ее подружками тоже.

– Да, с Фрейей и Шебой. Они хорошие. Кларисса тоже, я думаю, типа того.

– А еще ты подружилась со мной. Я тоже хороший, типа того?

– «Типа того» можешь опустить, – сказала я. – Ты же знаешь, что нравишься мне больше всех, Харли. И мне очень нравится жить здесь. Но если Джоди исключат из школы, нам придется отсюда уехать, мама надолго поссорится с Джоди, папа очень расстроится – короче говоря, у нее будет не жизнь, а кошмар.

Я представила Джоди – бледную и дерзкую, изо всех сил старающуюся не заплакать, и слезы навернулись уже мне на глаза. А потом открылась дверь кабинета и в коридор выскочила сияющая Джоди. Она заметила нас, закрыла за собой дверь и направилась к нам, ухмыляясь от уха до уха.

– Привет, народ, – сказала она, помахав нам рукой. – Чего сидим, кого ждем?

– Тебя ждем! – ответила я.

– Как мило, – улыбнулась Джоди. – Но простите, мне нужно бежать.

И она быстро-быстро зашагала по коридору к главному входу.

– Куда ты идешь? – спросила я Джоди, догоняя ее. – Слушай, с тобой в самом деле все в порядке? Что тебе сказал мистер Уилберфорс? Он сильно на тебя наезжал?

– Нет! Мы с ним по-прежнему друзья. Ну, он, конечно, немного пополоскал мне мозги насчет того, что нужно лучше учиться и не задирать этого тупого ботаника Майклза, но оказалось, что в целом мистер Уилберфорс мной доволен.

– Да ладно, Джоди, кому ты хочешь лапшу на уши повесить? – сказал Харли.

– Нет, правда! Он сказал, что заметил, как хорошо у меня получается находить общий язык с малышами, Зефом, Сакурой и Дэном, которые после начала учебного года чувствуют себя слегка не в своей тарелке. Короче, он попросил, чтобы я уделяла им какое-то время, особенно вечером, после чая. И не только этим троим, но всем малышам, которым еще нет семи. Он хочет, чтобы я читала им на ночь сказки и вообще занималась с ними.

У меня мелькнула мысль, что здесь не обошлось без миссис Уилберфорс. Наверняка это она поговорила со своим мужем.

– А что, отличная идея, – сказала я.

– Скорее сумасшедшая, – скривился Харли. – Джоди, как бы это сказать… ну, не совсем Мэри Поппинс.

– Джоди лучше, чем Мэри Поппинс, – твердо заявила я.

Харли высоко, на добрых три сантиметра, поднял брови.

– Нет, правда, – сказала я. – Когда я была маленькой, Джоди всегда прекрасно относилась ко мне.

– Ты и сейчас маленькая, а Джоди зачастую просто ужасно к тебе относится, – сказал Харли. – Командует тобой и строит из себя босса.

– Да нет же, нет, она просто за мной присматривает. Она всегда была для меня как вторая мама, всегда играла со мной и учила меня разным вещам. Она была просто волшебницей, – возразила я.

Свое умение быть волшебницей Джоди с блеском проявила, занявшись школьными малышами. Она очаровала их в первый же вечер, когда объявила себя Фиолетовой принцессой и нарисовала фиолетовым фломастером маленькие татуировки каждому из своих новых малолетних подданных.

Рисунок татуировки каждый малыш выбирал сам. Зеф, например, захотел слона, и тут уж Джоди пришлось как следует постараться. Фиолетовый фломастер был плохо заметен на темно-коричневой коже Зефа, поэтому Джоди обвела контур слона серебром. Сакура попросила нарисовать ей фиолетовый цветок лотоса – легкотня. Дэн захотел маргаритку – еще проще. Следом потянулись остальные малыши. Мальчики в основном требовали нарисовать им гоночную машину, или реактивный самолет, или ружье, а девочки чаще всего заказывали плюшевых медвежат, или птиц, или бабочек.

На ночь Джоди рассказала мальчикам историю о школьнике-супермене, который гонял на собственном лимузине, а потом перешла в дом к девочкам и рассказала им сказку о медвежонке, которого звали Маленькие лапки. Мальчишки влюбились в Джоди и девчонки тоже. Все они наперебой просили, чтобы Джоди поцеловала их и пожелала доброй ночи.

Она начала проводить с малышами по часу или около того каждый вечер. Иногда я тоже ходила вместе с ней, забивалась куда-нибудь в уголок и слушала. Правда, когда Джоди рассказывала что-то мальчикам, мне это было не очень интересно, поэтому я сама возилась в это время с Дэном и его прозрачным Человеком. В своем повседневном костюме Дэн всегда оставался довольно сдержанным и не слишком приветливым, но переодевшись в мягкую полосатую пижаму, словно сразу становился на несколько лет младше и превращался в приятного, забавного малыша. Вечером не таким страшным становился даже Человек, которого Дэн заворачивал на ночь вместо пижамы в большой носовой платок, милосердно скрывавший омерзительные внутренности Человека.

Гораздо интереснее мне было у девочек, с которыми Джоди возилась точно так же, как в свое время со мной. На самом деле «Маленькие лапки» – это была моя история, я придумала ее в честь появления моего первого плюшевого медвежонка. Когда все маленькие девочки ахали и охали, слушая эту историю, я очень гордилась Джоди, а еще мне ужасно хотелось громко хлопнуть в ладоши и объявить, что эту сказку придумала я!

Вскоре я застукала Джоди, когда она вытаскивала у меня из-под одеяла Эдгара, Алана и По.

– Эй, это мои медведи, Джоди, – сказала я.

– Конечно твои, бэби. Я просто хочу показать их малышам. Я придумала про них классную медвежью историю, называться будет «Фиолетики». Малышам она понравится, особенно если я стану ее не только рассказывать, но и разыгрывать.

– Ты не будешь ничего разыгрывать с моими медведями, – совсем по-детски заупрямилась я.

Джоди уставилась на меня, затем расхохоталась и спросила:

– Кто это у нас здесь такой ревнивый?

– Не пори ерунду, – огрызнулась я.

Она была права. Я ревновала, особенно когда Сакура раскрыв рот ловила каждое слово Джоди, а потом выпрашивала разрешение подержать ее за руку. Я всегда считала Сакуру своей малышкой, а теперь она лишь мельком смотрела на меня и тут же переключалась на Джоди.

В классе большинство учеников по-прежнему считали Джоди отверженной, но, похоже, теперь это ее совершенно не волновало. Матрона и Бессменка наперебой восхищались умением Джоди обращаться с малышами, хотя Бессменку это явно задевало. Хвалила Джоди и мисс Френч. Даже сам мистер Уилберфорс отозвал как-то маму и папу в сторону и сказал им, что Джоди безупречно выполняет порученную ей работу с малышами и, по его мнению, взялась наконец за ум.

– Джоди, радость моя, ты превращаешься в настоящее сокровище, – сказал папа, подхватил ее и закружил, как в детстве. – Мы так гордимся тобой, правда, Шез?

Мама кивнула и пробормотала что-то неопределенное, но так уж открыто Джоди не хвалила. В последнее время мама вообще стала какой-то рассеянной, ни на чем не могла сосредоточиться, особенно если надолго. Она брала себя в руки только на то время, когда готовила на кухне, а потом снова впадала в спячку наяву – подолгу сидела, уставившись в экран телевизора, но не смеялась над шутками в комедийных шоу и не выкрикивала ответы во время телевикторин. Она перестала пилить нас с Джоди, спрашивать о чем-либо и даже не поправляла больше нашу речь. Наша жизнь текла теперь спокойно, но в этом было и что-то загадочное.

Впрочем, мама по-прежнему терпеть не могла мисс Френч, и когда разговор заходил о ней, выходила из своей спячки и начинала вести себя как прежде.

– Тыквы! – бушевала мама. – Эта дура заказала тридцать спелых тыкв, чтобы вырезать из них на Хэллоуин глупые физиономии для маленьких детей. А еще она хочет, чтобы я приготовила тыквенный суп, и тыквенный пирог, и тыквенный торт, и тыквенное ризотто, и тыквенное поцелуй-меня-в-зад. Что за глупая трата денег?! Ведь тыква – почти безвкусный, бесполезный овощ. А еще она собирается купить уйму килограммов яблок, причем не для еды, а для игры, чтобы откусывать их под водой. Зачем же так разбрасываться едой? И зачем заставлять детей совать голову под воду, чтобы откусить какое-то яблоко? Зачем, я вас спрашиваю!

– Мам, тебе нужно проникнуться духом Хэллоуина, это же праздник, понимаешь? – сказала Джоди.

– Это не праздник, это все глупости американские, – проворчала мама. – Все это чушь и блажь. Тоже мне праздник – все стараются друг друга испугать, дети ходят по улицам в костюмах призраков или скелетов и клянчат деньги.

– Йе! – воскликнула Джоди.

Она начала готовить к Хэллоуину своих маленьких воспитанников. Уговорила Матрону отдать ей старые списанные простыни, чтобы смастерить из них костюмы призраков для малышей. Правда, для Зефа, Сакуры и Дэна Джоди придумала особые наряды. Она стащила из садового сарая старинную косу и сделала из Зефа «старуху с косой», или, проще говоря, Смерть. Сакуру она одела в черное спортивное трико и черные колготки, нарисовала белой краской кости, и получился отличный Скелет.

– Я тоже хочу быть Скелетом и быть похожим на моего прозрачного Человека, – заявил Дэн.

– Нет, Дэн, для тебя у меня есть идея поинтереснее. Как насчет того, чтобы стать Жуткой Обезьяной? – сказала Джоди.

Она сделала из папье-маше маску обезьяны и стащила старую папину коричневую балаклаву[12], чтобы изобразить покрытую шерстью голову. Джоди одела Дэна в большой шерстяной джемпер и приспособила принесенные с верхнего этажа руки от сгнивших резиновых игрушечных обезьян.

– Засунь их в свой рукав и держи высунутыми наружу, а как только кто-нибудь решит с тобой поздороваться – отпусти резиновую руку, и она останется в ладони у того, кто ее пожал. Представляешь, как он испугается, когда подумает, что оторвал тебе руку?

Дэн был в восторге, долго крутился по всей комнате со своими ужасными резиновыми руками.

– Они у тебя слишком возбуждаются, Джоди, – кисло заметила я, наблюдая за этой картиной. – И потом, ты что, с ума сошла, дать Зефу настоящую косу? Он же убьет кого-нибудь.

– Коса совершенно тупая, ржавая, и к тому же я обмотала ее скотчем, – сказала Джоди. – Ну а что наденешь на Хэллоуин ты сама, Перл?

– Ничего, – сердито ответила я. – Ничего не надену, я же не маленькая.

– Но ведешь себя как маленькая, – заметила Джоди. – Только посмотри в зеркало на свою надутую мордочку, бедняжка, – она потрепала меня пальцем по губам и жалобно заныла: – Бу-у-у!

Неожиданно для самой себя я укусила Джоди за палец.

– Ой! Ты что? Больно же!

Джоди потрясла рукой, потерла палец и протянула его ко мне, показывая оставшиеся на нем следы от моих зубов. Мне стало страшно. Заметив мой страх, Джоди немедленно воспользовалась этим. Она сунула раненую руку себе под мышку и прикинулась, будто ей ужасно больно.

– Да ладно, укус-то несильный, – сказала я.

– Ты прокусила мне кожу. А разве ты не знаешь, насколько это опасно, когда человеку повредят кожу? Помнишь тот случай, когда меня укусила собака? Меня возили к доктору и делали укол. От инфекции. Ты тоже могла через свой укус передать мне инфекцию. Любую. Столбняк, например. Или даже бешенство.

– Но у меня нет ни столбняка, ни бешенства, как же я могу тебя заразить?

– Ты можешь быть разносчиком заразы. На тебя саму она, может, и не действует, зато вполне может передаться мне и я могу очень тяжело заболеть. Или даже умереть.

– Глупости, – сказала я, но живот у меня свело от страха, а по рукам побежали мурашки.

– Так вот, если я умру, то превращусь в привидение, и тогда мне не нужен будет маскарадный костюм на Хэллоуин.

– Меня тошнит уже от вашего Хэллоуина, и от тебя тоже тошнит! – крикнула я.

В тот вечер я больше с Джоди не разговаривала, даже когда мы ложились спать, но посреди ночи перебралась к ней под одеяло, крепко прижалась и заплакала.

– После тебя мне придется выжимать свою пижаму, – сонно заметила Джоди.

– Прости. Прости меня, пожалуйста. Я укусила тебя за палец. С ним все в порядке?

– Думаю, да, – ответила Джоди. – Он всего лишь… О боже!

– Что?

– Пощупай сама!

Я нащупала в темноте ее руку. Пересчитала на ней пальцы – один, два, три.

– Наверное, отвалился, а я ночью и не почувствовала, – сказала Джоди.

– Не может быть! – ахнула я. Разумеется, Джоди просто согнула один палец и прижала его к ладони. Раскусив этот трюк, я принялась трясти сестру за плечи, а она расхохоталась.

– Ты такая злая! – с чувством сказала я.

– А ты такая глупая, – фыркнула Джоди.

В день Хэллоуина за завтраком я подошла к Харли и спросила, наденет ли он сегодня какой-нибудь особый костюм.

– Нет, я достаточно странно смотрюсь и в своем обычном виде, – ответил он. – Мисс Френч сказала, чтобы я отправил своей матери письмо по электронке с просьбой прислать новые брюки. С начала лета я вырос еще на пару сантиметров. Это так несправедливо. А ты предполагала, что я, напротив, начну укорачиваться, потому что подолгу сижу скрючившись, наблюдая за барсуками.

– Может, пойдем посмотрим на них сегодня ночью, пока все здесь будут веселиться? – предложила я. – Ты же знаешь, как я ненавижу праздники.

– Но тебе же понравился твой день рождения, разве нет? – спросил Харли.

– Ну да, но там все было совсем по-другому. А так я по-прежнему терпеть не могу праздники и вечеринки, особенно если на них нужно по-особому наряжаться и делать всякие глупости.

– Боюсь, ничего не выйдет. Подобные праздники для Мельчестер Колледжа – дело святое. Сегодня Хэллоуин, в ноябре Ночь Костров, а там, в конце семестра, и Рождество. Присутствие на всех этих праздниках обязательно для всех. Каждые пять минут мистер Уилберфорс и Френчи будут внимательно оглядывать наши лица, и горе тому, кто будет улыбаться недостаточно широко и весело!

Гарриет, Фрейя, Шеба и Кларисса тоже не собирались отмечать Хэллоуин как-то по-особому.

– Глупый детский праздник, – притворно зевнула Кларисса.

– Даже нет приличных призов, за которые можно было бы побороться, – сказала Шеба.

– И еще сорок пять проклятых дней до конца семестра, – вздохнула Фрейя. На обложке ее блокнота был календарь, в котором она с наслаждением перечеркивала каждый новый прожитый день крестиком, поставленным своей любимой розовой гелевой ручкой.

– А мне нравится нырять за яблоками, – сказала Гарри. – Ухвати зубами любое яблоко – и можешь его съесть.

– Моя мама собирается испечь глазированные яблоки, – сказала я.

Маме совершенно не нравился весь этот праздничный сыр-бор, но она задалась целью поставить на место несносную мисс Френч. Мама вышла из своей странной апатии и сегодня весь день хлопотала на кухне, пекла имбирные бисквиты в форме привидений со страшными, покрытыми белой глазурью лицами, а еще пять огромных кремовых тортов, украшенных оранжевыми марципановыми тыквами, и – противень за противнем – глазированные яблоки, лежащие рядами на пергаментной бумаге.

Папа тоже был весь в трудах-заботах, сколачивал большое деревянное корыто для ныряния за яблоками и заканчивал мастерить деревянные ящики – прорезал в них отверстия для рук и ног.

– Собираетесь запереть в этой штуковине детей? – встревоженно спросила я.

– Нет-нет, но только никому не говорите, это секрет, – сказал папа. – Понимаешь, мистер Уилберфорс и мисс Френч собираются одеться ведьмами и будут вертеться в этих ящиках, а все дети смогут швырять в них намоченными в воде губками.

– Когда настанет очередь Френчи крутиться, непременно займу место в самом первом ряду, – сказала мама.

Приготовлениями к Хэллоуину была занята вся моя семья, кроме меня самой, и мне от этого было неловко. Но потом мама усадила меня вырезать тыквы. Вырезать глаза и рты было занятно, а вот выскребать из тыквы мякоть оказалось очень неудобно и тяжело, и вскоре у меня разболелась голова. К этому времени я обработала пять тыкв и теперь решила их испробовать. Нашла свечи, зажгла их и поставила внутрь пустых вырезанных тыкв, которые сразу превратились в жуткие головы с горящими глазами и ухмыляющимися ртами. Мне стало не по себе, и я быстро задула свечи и отправилась в свою комнату.

Джоди была здесь, сидела перед зеркалом и покрывала лицо белилами. Бледное лицо жутко контрастировало с ее фиолетовыми волосами. Она была в черной футболке, леггинсах и черной же сетчатой юбке. На ее руках и ногах были наклеены стикеры с изображением черепов, а на шее позвякивали цепочки.

– Где ты взяла эти цепочки? – спросила я.

– Надеюсь, в ближайшее время в туалет никому не понадобится, – подмигнула Джоди.

– Ты сумасшедшая, – сказала я.

Джоди ухмыльнулась, и я увидела, что она зачернила себе зубы через один – отвратное зрелище!

– Так ты малышей до смерти напугаешь, – сказала я.

– Пугать – это и есть суть Хэллоуина, – ответила Джоди. – А малыши любят, когда их пугают, это очень прикольно. Так, Перл, теперь давай займемся тобой. Наденешь свою черную юбку, футболку, я дам тебе пару цепочек, и ты станешь моей младшей призрачной сестрой-готом.

– Нет, мне не хочется. Я ненавижу Хэллоуин, – сказала я.

– Не будь занудой, а? Пожалуйста. Ну давай соглашайся, – ответила Джоди.

Я сдалась и позволила Джоди себя раскрасить и одеть: мне не хотелось, чтобы она оказалась единственной старшей девочкой, которая нарядится на детский праздник Хэллоуин. Вот почему я разрешила Джоди набелить мне лицо и зачернить зубы.

– Можно попробовать покрасить тебе волосы, чтобы они у нас стали одинаковыми, – предложила она.

Нет, так далеко я заходить не собиралась, но согласилась, чтобы Джоди заплела мне массу мелких косичек и перевязала их черными лентами.

– Готово! До чего же ты классно выглядишь, Перл! – сказала наконец Джоди и повернула меня лицом к зеркалу.

Будь я помладше, непременно испугалась бы самой себя, но сейчас, повзрослев, понимала, что на самом деле выгляжу просто нелепо. Мне ужасно захотелось смыть и отскоблить с себя все это, вернуть свой нормальный вид, но мне не хотелось обижать Джоди.

– Да, очень круто, – равнодушно согласилась я, щадя ее чувства.

– Вы действительно сумели ухватить дух праздника, – сказал мистер Уилберфорс.