Моя сестра Джоди Уилсон Жаклин
Мне не хотелось читать об этом. Я закрыла книгу, отложила ее в сторону и выскользнула из дома через заднюю дверь. Прошла по дорожке через лес и свернула на едва заметную тропинку, ведущую к барсучьей лужайке. Осторожно пробравшись вперед, я увидела, что Харли уже здесь. Он держал в руке банку с медом и, низко наклонившись, поливал из нее траву, листики, прутики и корни деревьев. Я удивленно поморгала глазами и негромко окликнула:
– Харли?
Он обернулся и ответил, улыбаясь:
– Привет, Перл.
– Харли, прости за дурацкий вопрос, но зачем ты поливаешь землю медом?
– Это мой хитроумный план, – ответил Харли. – Известно, что барсуки любят мед. Если я все намажу здесь медом, они вылезут из своих нор и будут лакомиться медом, пока не слижут его до последней капли. Все понятно?
– Потрясающе! – восхитилась я, села, поджав под себя ноги, уставилась на самую большую нору и приготовилась ждать.
– Нет, сейчас они не придут, Перл. Если вылезут, то только ночью, когда станет совсем темно. Вот тогда нам и нужно сюда вернуться.
Я смутилась и беспокойно заелозила:
– Не уверена, что мама разрешит мне так поздно уйти из дома. Она очень строгая на этот счет.
– А разве ты не можешь уйти тайком? – спросил Харли и добавил, усмехнувшись: – Фонарик у тебя есть, я сам его тебе подарил.
– Да, конечно, но… – мне не хотелось признаваться, что я боюсь темноты.
Я подумала о Джоди.
– Джоди с собой не приводи, – сказал Харли, словно прочитав мои мысли. – От нее слишком много шума. Она стаю крокодилов расшугает, не то что пугливого маленького барсука.
– Не приведу, – ответила я и невольно хихикнула. – Я хочу прийти одна, но не знаю, как у меня это получится. Если Джоди заметит мои сборы, непременно захочет узнать, куда я иду. Не могу же я просто так взять и улизнуть.
– А почему нет? Джоди ведь может, – сказал Харли. – Давай, Перл, попытайся.
– Хорошо. Я попытаюсь, – согласилась я.
Харли улыбнулся, сел рядом со мной и протянул мне банку. Мы принялись по очереди макать в нее пальцы и слизывать с них остатки меда.
– Подумать только – барсуки любят мед! – сказала я. – А мне казалось, они едят только насекомых и траву.
– По-моему, они всё вкусненькое любят. Например, арахисовое масло.
– Да ладно, разыгрываешь.
– Нет, честно. Читал об этом в одной книжке. Можешь мне верить, я Кладезь Знаний.
– Это книжка про барсуков или «Джуд Незаметный»? – спросила я, указывая на толстенькую книгу в бумажном переплете, торчащую из кармана пиджака Харли.
– Нет, это «Лавка древностей», «Джуда» я уже закончил.
– Ты такие сложные книги читаешь, Харли.
– Диккенс – это средство для поднятия тонуса после Харди. С нетерпением предвкушаю смерть маленькой Нелл.
– Харли! Я ненавижу книги с плохим концом. Не могу заставить себя прочитать даже о том, как Кейти упадет со своих качелей в «Что делала Кейти», хотя знаю, что все закончится хорошо. Я заглянула в конец книги.
– Значит, ты любительница сказок, хочешь, чтобы все кончалось хорошо и все жили долго и счастливо.
– Конечно!
– А я никогда не любил сказки. В них уродливые парни – это всегда плохие парни. Если ты слишком длинный – непременно будешь в сказке злым старым великаном, и целая толпа храбрецов наперегонки будет стараться тебя убить. Тебе-то хорошо, с тобой все в порядке. Ты маленькая хорошенькая девочка с длинными, как у принцессы, волосами. Тебя в любой сказке будет ждать счастливый конец, ты везде будешь жить долго и счастливо.
– Я не хорошенькая, – промямлила я, чувствуя, что краснею.
– Ты самая хорошенькая девочка во всей школе, – сказал Харли.
– Ну да, потому что нас здесь всего трое, из них две девочки отпадают. Сакура еще слишком маленькая, а Джоди ты просто не любишь, хотя она красивее меня.
– Я имел в виду всю школу во время учебного года. А у Джоди не тот тип красоты, который мне нравится, – слишком пронзительные глаза, слишком беспокойный характер. Если честно, то на самом деле я Джоди тоже люблю, она очень хороша, но только в малых дозах, а тебя я люблю намного больше.
Ах, если бы можно было сделать видео, чтобы снова и снова отматывать назад и слушать эти слова Харли!
«Тебя я люблю намного больше». Эту фразу я повторяла про себя все время, пока мы пили чай, а затем, придя в спальню, записала в своем новом дневнике:
«Харли изумительный парень. Самый лучший, какого я когда-либо встречала. Я очень люблю его, и он тоже любит меня!»
– Что ты там пишешь про Харли? – спросила Джоди, заглядывая мне через плечо.
– Не подсматривай! Это секрет! – воскликнула я, захлопывая дневник.
– Какие у тебя от меня могут быть секреты? – удивилась Джоди.
– У тебя есть свои секреты. Целая куча секретов. Почему у меня их не может быть?
– Ну, потому что я старше, – сказала Джоди.
– Когда тебе было одиннадцать, как мне сейчас, у тебя уже появились секреты, – напомнила я.
– Ну, может быть, – раздраженно согласилась Джоди. – Но только я – это я, а ты – это ты.
Я дождалась, когда Джоди уйдет в туалет, и быстро спрятала дневник на дно картонной коробки, в которой сидели мои плюшевые медведи. Еще я успела выхватить из гардероба свои джинсы и куртку и сунуть их под одеяло. Туда же отправился мой новый фонарик, а потом и сама запрыгнула на кровать поверх одеяла.
– В чем дело? – войдя, спросила Джоди.
– Ты о чем? – ответила я.
– Ты как-то странно выглядишь.
– Ничем не могу помочь, – я открыла книгу «Что делала Кейти», которую дала мне миссис Уилберфорс. – А теперь помолчи и не мешай, я хочу почитать.
– Скукотища! – зевнула Джоди. Она повалилась на кровать, прибавила звук на своем айподе и заболтала в воздухе ногами в такт музыке. Потом ей это надоело и она отправилась смотреть вместе с мамой и папой телевизор.
Я переоделась в пижаму, забралась под одеяло и заставила себя читать о том, как Кейти сражалась со своей тяжелой болезнью и как она привыкала к своему инвалидному креслу. Интересно, читала ли эту книгу миссис Уилберфорс до того, как похожий несчастный случай произошел с ней самой? И что она чувствует по этому поводу сейчас? Я уже добралась почти до самого конца книги, когда в спальню вернулась Джоди и мама вместе с ней.
– Ну все, пора спать, девочки, – сказала мама. – А ты уже легла, Перл? Молодец. Спокойной ночи, милая, – она подошла к кровати, наклонилась, чтобы поцеловать меня, – и вдруг отпрянула.
– Какого… – мама вытащила из-под одеяла фонарик. У меня внутри все оборвалось. – Что ты собиралась делать со своим фонариком, Перл?
– Ничего, мам.
– Почему он у тебя в постели?
Ответа на этот вопрос у меня не было.
Мама нашла его сама и, укоризненно покачав головой, сказала:
– Ты собиралась читать с фонариком после того, как я выключу свет, негодница! Глаза портить! – Она унесла фонарик, положила его в выдвижной ящик моего туалетного столика и добавила, глядя на Джоди: – Скажи мне, если застукаешь ее читающей в темноте, Джоди.
– Есть, мэм, – отсалютовала Джоди. – Обо всем будет доложено, мэм!
Поцеловав нас обеих, мама ушла назад в гостиную. Джоди покачала головой.
– Доложу я тебе, жди! – сказала она.
– Ты ведь никогда не заложишь меня, Джоди? – спросила я.
– Ты же знаешь, что не заложу.
– Никогда-никогда, ни за что, ни за что?
– По-любому, это не вопрос, – сказала Джоди и принялась раздеваться, изображая из себя стриптизершу.
– Да-да-да-даа, Да-да-да-даа, – напевала она, медленно стягивая с себя одежду. Сняв лифчик, она покрутила его над головой, затем отбросила в сторону и принялась стягивать с себя трусики.
– Балда, – хихикнула я.
– Почему?
– Потому что сумасшедшая. Надевай скорее свою пижаму.
– Нет. Сначала скажи, почему ты вдруг спросила, не заложу ли я тебя. Что ты задумала?
– Ничего, – ответила я, старательно зевая. – Просто устала и хочу поскорее уснуть.
Я повернулась на бок и закрыла глаза. Джоди пыталась заговорить со мной, но я не отвечала, глаз не открывала и старалась дышать медленно и ровно, будто уже заснула. Минут через пять Джоди отстала. Я слышала, как она выключила свет и улеглась в кровать. Я ждала. Джоди крутилась, вздыхала, поправляла свою подушку и снова поворачивалась, глубже зарываясь под одеяло.
Я поняла, что Джоди заснула, когда услышала, как она негромко похрапывает. Я лежала, стараясь дышать с ней в такт, хотя мое сердце при этом отчаянно колотилось. Так я подождала еще минут десять-пятнадцать, затем села в кровати и осторожно вытащила ноги из-под одеяла. Сняла пижамные штаны, скатала из них шар и положила его на подушку вместо своей головы. Затем я натянула на себя джинсы, надела прямо поверх пижамной футболки куртку, спустила с кровати ноги и сунула их в высокие резиновые сапоги. На улице не было грязи, но мне хотелось как можно надежнее защититься от мелких грызунов, червяков и прочей дряни, которая шастает по ночам под ногами.
Времени причесываться у меня не было, поэтому я просто перевязала волосы первой попавшейся лентой. Я не сомневалась, что Харли совершенно фиолетово, как я буду выглядеть сегодня ночью. Главное для него, чтобы я просто пришла.
Со всеми предосторожностями, как можно тише я подкралась к своему туалетному столику и потянула на себя его верхний ящик. Он чуть слышно заскрипел, и я стала выдвигать его нежно-нежно, буквально по сантиметру. Как только ящик выдвинулся настолько, чтобы в него можно было просунуть руку, я нащупала в нем свой фонарик и, крепко сжав его в пальцах, медленно направилась к двери нашей спальни. Джоди вздохнула. Я замерла, затаив дыхание. Как только Джоди вновь начала посапывать, я осторожно-осторожно повернула дверную ручку и выскользнула в коридор. Из-под двери гостиной пробивалась полоска света и слышался мамин голос, сливающийся с бормотанием телевизионных голосов. Я быстро прошла по коридору к черному входу. Бесшумно пройти на цыпочках в резиновых сапогах было невозможно, их подошвы на каждом шагу издавали странный чавкающий звук. К счастью, телевизор орал громче, чем чавкали мои сапоги.
Дойдя до двери черного хода, я столкнулась с новой проблемой. Папа уже запер дверь на ночь и задвинул засов. Мне оставалось лишь молиться о том, чтобы он не вздумал еще раз проверить дверь перед тем, как лечь спать. Ключ в замке я повернула без труда, но мне не хватало роста, чтобы достать до засова. Но не отступать же из-за такой ерунды! Я потихоньку притащила из ванной комнаты табуретку, забралась на нее и подняла руку – но даже теперь едва могла дотянуться до засова. С минуту, если не больше, я тянула засов – до боли в пальцах, пару раз едва не упав из-за потери равновесия. И все же я добилась своего и засов был побежден.
Я слезла с табуретки, быстро отнесла ее назад в ванную и открыла заднюю дверь. Мое разгоряченное лицо лизнул свежий ночной ветерок. Во дворе было темно. Очень темно. В коридоре тоже, конечно, было темно, но все же там можно было рассмотреть, что происходит вокруг. Тьма на заднем дворе Мельчестер Колледжа стояла непроглядная, не помогали даже крупные, усеявшие небо у меня над головой серебряные звезды. Я стояла, прислонившись спиной к закрытой двери, сгорая от желания броситься назад. Я сделала очень глубокий вдох, включила фонарик и двинулась в путь.
Фонарик оказался очень хорошим: в сильном луче его желтого света я легко могла видеть, куда иду. Правда, обступавшая луч темнота казалась при этом еще непрогляднее. Пока я находилась за домом, было еще терпимо, жутко стало, когда я оказалась на лесной дорожке. Деревья в темноте казались выше, мощнее, они окружали дорожку непроходимой стеной. Слышались странные пугающие потрескивания и попискивания. В темноте они раздавались словно тревожные голоса джунглей.
Я поворачивала луч фонарика туда и сюда, но от прыгающих световых пятен у меня вскоре закружилась голова и начались призрачные видения – то огромная мужская фигура, которая на поверку оказывалась искривленным стволом дерева, то изготовившийся к броску питон, который был всего лишь обвившей ветку лозой.
Фонарик скользил в моих взмокших от волнения ладонях, я изо всех сил сжимала его, опасаясь выронить, и заставляла себя шаг за шагом двигаться вперед. Резиновые сапоги стали мне вдруг малы и начали натирать пальцы. В темноте я потеряла ленту, которой завязала волосы, и теперь они то и дело спадали мне на глаза. Я стиснула губы, чтобы не заплакать. Говорила себе, что веду себя как глупая маленькая девочка, а ведь я уже совсем не маленькая, мне уже одиннадцать лет, я не ребенок, я не заблудилась и мне не угрожает опасность. Я просто вышла вечерком, чтобы повидаться со своим приятелем, вот и все.
А что, если я не смогу найти Харли и барсучью лужайку? Раньше я находила это место очень легко, но ведь это было при дневном свете. А в темноте можно и пропустить нужную тропинку, которая ведет к барсукам. Тем более что вон их сколько, таких едва заметных тропинок! А если я сверну на неправильную тропинку, то на самом деле заблужусь и буду тогда кружить по темному лесу до самого утра.
Я остановилась у края дорожки, не решаясь свернуть на тропинку, которая казалась мне знакомой – а вдруг это все же не она? Подумала было, не окликнуть ли мне Харли, если он уже здесь, но спохватилась, что так я распугаю всех барсуков. Я медленно двинулась по тропинке, ежесекундно оглядываясь, чтобы убедиться в том, что смогу найти дорогу назад. Обернувшись в очередной раз, я не увидела низко свисавшую ветку, и она своими жесткими пальцами-прутиками слегка оцарапала мне лоб и сильно дернула за волосы. Я выпуталась, сумев не проронить ни звука.
Когда я вышла на знакомую лужайку, Харли уже был на месте – скорчился, спрятавшись за стволом дерева. Он осторожно махнул мне рукой. Я махнула в ответ, села рядом с ним и выключила фонарик. Сразу навалилась непроглядная тьма. Харли потянулся, взял меня за руку. Я благодарно сжала в ответ его пальцы. Спустя минуту-другую глаза привыкли к темноте, и я стала что-то различать вокруг себя. Теперь я сфокусировала взгляд на самом большом входе в барсучью нору.
Мы ждали. Время от времени я даже слегка задремывала, и когда моя голова уже почти падала мне на грудь, вздрагивала, разлепляла глаза и снова начинала ждать. Вдруг Харли сильно сжал мне руку. Я увидела появившуюся в отверстии норы мордочку, а вслед за ней наружу вылезла вся полосатая барсучья голова. Барсук посмотрел налево, направо, внимательно принюхался, затем целиком вылез из норы и встал перед нами.
Он оказался больше и мощнее, чем я ожидала. Почесавшись своими длинными когтями – это выглядело настолько комично, что я едва не расхохоталась, – он вновь принюхался, сделал несколько шагов вперед и, опустив голову, принялся деловито облизывать политые медом травинки.
Спустя несколько минут в отверстии норы показалась еще одна мордочка. Наружу вылез второй барсук – он был немного меньше и изящнее первого, и я решила, что это самка. Она осмотрелась по сторонам, вернулась в нору, а спустя минуту появилась вновь, на этот раз с двумя маленькими барсучатами. С восторгом глядя на них, я часто хлопала ресницами, будто мои глаза были фотокамерой. На самом деле, никаких настоящих фотографий мне не требовалось – все, что я сейчас видела, навсегда отпечатывалось в моей памяти.
Я могла бы еще долго сидеть возле этой лужайки даже после того, как барсуки слизали мед и вернулись в свою нору, но около полуночи Харли шепнул мне, что пора возвращаться.
– Ты, должно быть, устала и хочешь спать, Перл, – сказал он.
– Никогда в жизни не была такой проснувшейся, как сейчас, – возразила я. – Давай побудем здесь еще, Харли. Вдруг барсуки вернутся?
– Мы можем прийти завтра, и на следующую ночь, и на следующую. Ты легко нашла дорогу с фонарем? Страшно не было?
– Ни капельки, – солгала я, но мой голос, очевидно, все же дрогнул, и Харли уловил это, потому что настоял на том, чтобы проводить меня до самого Мельчестер Колледжа.
Дверная ручка легко повернулась, и я, помахав Харли на прощание, проскользнула в дом. Снова возникла проблема с засовом, но я уже знала, что нужно делать, – притащила из ванной табуретку и задвинула засов. Честно говоря, я чувствовала такой душевный подъем, что, возможно, смогла бы взлететь и парить в воздухе без всякой табуретки, одним усилием воли.
Чтобы не оставлять на полу мокрых следов, я сняла сапоги и босиком на цыпочках прошла по коридору. Полоска света из-под двери гостиной больше не пробивалась, значит, родители уже спят.
Джоди, кажется, тоже спала – лежала на боку, глубоко дышала и не шевелилась. Когда я забиралась в свою постель, мне на секунду почудилось, что глаза Джоди широко открыты, но я решила, что это мне просто показалось в темноте. Я свернулась калачиком под теплым одеялом и только теперь почувствовала, как озябли у меня руки и ноги. Они были просто как ледышки. Я подумала, что в следующий раз обязательно нужно будет надеть носки и, быть может, даже перчатки…
На следующее утро я проспала допоздна, впервые в жизни Джоди встала раньше меня. Когда я открыла глаза, она была уже полностью одета и рылась в картонной коробке со старыми игрушками, которую мы засунули в шкаф. В коробке, где хранился мой дневник.
– Что ты там ищешь? – спросила я, садясь в кровати.
– Свою старую ракету, – ответила Джоди.
Она нашла ее на самом дне коробки, под моими медведями, и покрутила над головой, изображая полет.
– Вот думаю отдать ее Дэну, – сказала Джоди. – А ты могла бы подарить своих старых медведей Сакуре. Она их полюбит.
– Подумаю, – неопределенно ответила я. – Вообще-то я их тоже люблю.
– Да, но ты уже слишком стара для игрушек, – сказала Джоди. Голос у нее был каким-то напряженным. Она снова наклонилась над коробкой. – О, а это что у нас такое?
Джоди вытащила из коробки мой дневник.
– Положи на место! – крикнула я, вскочила с кровати и бросилась к ней.
– Не переживай, мне вовсе не интересны твои дурацкие секреты, – ухмыльнулась Джоди.
Вот в этом я вовсе не была уверена и подумала, что нужно найти для дневника хороший, настоящий тайник. Я взяла дневник, но не решилась записать в него все и ограничилась всего одной фразой, правда украсив ее звездочками.
У нас с Харли есть такая удивительная тайна!
Глава 17
Следующие несколько недель я вела удивительную тайную жизнь. Бездельничала на пару с Джоди, играла с Сакурой, помогала маме и папе, несколько раз робко навещала миссис Уилберфорс – и почти каждый день виделась с Харли, когда мы с ним читали, сидя рядом у барсучьей лужайки.
Харли начал вести специальный «Журнал наблюдений за барсуками», куда ежедневно и подробно записывал каждую деталь – свежий холмик, пучок шерсти, отпечаток лапы. Он фиксировал даже расположение каждой новой кучки барсучьего помета. Еще Харли зарисовывал в журнале самих барсуков, делал их очень похожие портреты. Мне он тоже дал как-то нарисовать барсуков – я пыталась копировать манеру Харли, но не смогла удержаться, чтобы не сделать свой рисунок слегка забавным. У папы-барсука на моем рисунке были густые пышные брови, мама-барсучиха широко улыбалась, а дети-барсучата держались за лапки.
– Тебе остается назвать их Билли Барсук, Бетти Барсук и двойняшки Бобби и Бесси, – вздохнул Харли.
– Нет, – возразила я. – Для них можно подобрать имена и поинтереснее.
Харли улыбнулся, а я продолжила:
– Откуда нам знать, может, барсуки тоже дали нам какие-то имена? Рассуждают, например, сидя в своей норе, о маленькой плаксивой безвредной девочке.
– А меня они как называют? – спросил Харли. – Чокнутый великан?
– Нет, конечно. Ты для них бог, приносящий вкусную еду. Каждую ночь и каждое утро барсуки молятся тебе, бормочут: «Принеси нам еды, боже», а потом выглянут из норы – глядь, а бог-кормилец уже тут как тут со своей банкой меда.
Теперь трава вокруг лужайки постоянно была липкой, и мне приходилось внимательно смотреть, куда я сажусь, чтобы не испачкаться. Я украла из маминой кладовки банку меда, а Харли в научных целях купил в деревенской лавочке банку орехового масла. Масло барсуки слизали с таким же удовольствием, как и мед.
Барсуки выходили из норы не каждую ночь, но все проведенные вместе с Харли вроде бы впустую часы на лужайке казались мне прекрасными. Однажды мы встретились с ним даже в дождь, и я промокла насквозь, хотя и была в куртке, а Харли притащил с собой огромный кусок брезента, найденный в одном из сараев за Мельчестер Колледжем. Мы с ним накрылись этим брезентом и сидели как в палатке.
Вернувшись домой, я повесила куртку на шкаф, стянула промокшие пижамные штаны и хотела разложить их вдоль края кровати, надеясь, что до утра они просохнут. Но оказалось, что штаны не только промокли, но и были до колен испачканы грязью.
Я торопливо натянула джинсы, то и дело косясь на лежащую под своим одеялом Джоди.
Родители уже встали, но я сумела не попасться им обоим на глаза с туго свернутыми пижамными штанами в кулаке. Я проникла в ванную, заперла дверь, включила воду и принялась отстирывать штаны мылом. Справилась я с этой задачей неплохо, хотя пришлось поднапрячься, чтобы не оставить ни единого грязного пятнышка на самой ванне.
Я благополучно вернулась в спальню, рассчитывая повесить штаны сушиться на вешалке в шкафу, но увидела перед собой Джоди. Та сидела на своей кровати, сложив на груди руки, и ждала меня. Мое сердце бешено забилось. Я как ребенка прижала к груди свои мокрые пижамные штаны, и вода с них закапала на мои джинсы.
– Небольшое происшествие? – спросила Джоди.
– Да. Небольшое, – сглотнула я и покраснела. – Маме не говори, ладно?
– Что именно не говорить маме?
– Что мне пришлось выстирать свои пижамные штаны, – ответила я, поспешно вешая их в шкаф и подкладывая снизу полотенце, чтобы оно впитывало капли.
– Я вижу, куртка у тебя тоже промокла, – заметила Джоди. – Боже мой, а твои резиновые сапоги! Ты только взгляни на них! Нет, это было не маленькое происшествие, Перл.
Я присела на край своей кровати, обхватив себя руками. Мокрые холодные джинсы противно воткнулись мне в живот.
– Что же с тобой произошло на самом деле? – спросила Джоди.
– Я… Мне не спалось, и я просто вышла немного прогуляться, – промямлила я.
– Прогуляться? В дождь, среди ночи? По мокрому грязному лесу?
– Мм…
– Прости, а ты кто? Внешне ты очень похожа на мою сестру Перл, но она смертельно боится темноты.
– У меня есть фонарик.
– Подарок Харли. Чтобы ты могла удирать по ночам из дома и встречаться с ним?
– Нет! Да! Ой, Джоди, не говори об этом, пожалуйста.
– Я не собиралась говорить, но должна. Что за игру ты затеяла, Перл? Я поверить не могла, когда ты начала все это. То есть я не думала, что ты сможешь зайти так далеко. Ты и Харли – невероятно! Но он-то о чем думает? Ты же еще совсем маленькая девочка.
– Нет, не маленькая. Кстати, на что ты намекаешь?
– Он не имеет права заигрывать с тобой. Передай ему, что если он тебя обидит, я разнесу его дурацкую башку на тысячу кусков!
– Да не обидит он меня, конечно же. Ничего он мне не сделает. Нельзя даже сказать, что мы с ним встречаемся.
– Ага, как же! «У нас с Харли есть такая удивительная тайна!»
– Ты читала мой дневник!
– Да, а что мне было делать, если ты прячешь его в таких дурацких местах. А я за тебя волнуюсь. Не знаю, что и сказать. Я в замешательстве. Ты еще слишком юная. У вас ничего такого не было, скажи, не было? Вы только целовались?
– Что? – уставилась я на Джоди. – Мы не целовались!
– А что же вы тогда делали?
– Обещай, что никому не скажешь. Клянешься?
– Да, да. Клянусь, клянусь, – сказала Джоди и несколько раз выругалась – вроде бы для забавы, хотя на самом деле выглядела очень серьезной.
Я притянула к себе ее голову и шепнула на ухо:
– Мы наблюдали за барсуками.
– Что? – удивленно переспросила Джоди. – За барсуками?
– В лесу есть лужайка. Мы их видели там много раз – два взрослых барсука и два барсучонка.
– О господи! – воскликнула Джоди и засмеялась. – Тащиться в лес, чтобы наблюдать за барсуками? Можно же просто сесть на лужайке возле дома – и увидишь кучу барсуков. Джед уже ошизел от них, они повсюду роют свои норы. О, Перл, ты меня потрясла! Вот, значит, зачем Харли подарил тебе фонарик! Чтобы ты могла ходить с ним в лес смотреть на ваших барсуков. Умереть – не встать!
Меня обидел ее тон. Она говорила так, будто я глупая несмышленая девчонка.
– Многие люди ходят следить за барсуками и записывают свои наблюдения. Харли начал следить за ними с апреля, когда начинается большой сезон наблюдений. Для таких наблюдений иногда собирается до сорока человек в одном месте.
– Фантастика! Сорок придурков собираются вместе по ночам, чтобы посмотреть, как мистер Полосатая морда выбирается наружу из своей норы и начинает испражняться и почесываться на потеху любезнейшей публике! – сказала Джоди.
– Перестань ерничать. Зря я тебе рассказала.
– Нет, ты должна была мне об этом рассказать. Ты все должна мне рассказывать, – сказала Джоди, обнимая меня. – Ну, а о чем вы беседуете с Харли, когда сидите и ждете своих барсуков?
– А мы не разговариваем, иначе барсуки вообще из своей норы не вылезут.
– Что, вот так сидите и молчите часами? Я бы с ума сошла!
– Я знаю. Поэтому мы тебя и не приглашаем.
– Вот как? А если бы я обещала молчать как рыба, позвали бы?
– Да, конечно, – ответила я, хотя в моих словах не было правды и на один процент.
– А вы с Харли обнимаетесь, когда наблюдаете за барсуками?
Она снова поддразнивала меня, я это понимала и ответила, уставившись на нее:
– Разумеется, нет.
– Ну ладно. В таком случае, должна заметить, у Харли меньше темперамента, чем у железных перил. И что, вы даже за руки друг друга не держите?
– Нет, – твердо ответила я.
На самом деле мы с Харли держались за руки, но я не хотела говорить об этом.
– Что ж, я рада, что моя младшая сестренка такая хорошая девочка, – сказала Джоди и погладила меня по макушке.
– А как насчет моей старшей сестры? Ты тоже хорошая девочка? – спросила я.
– Не надейся! – рассмеялась Джоди. – Я очень плохая девчонка.
– Ты плохая, когда ты с Джедом? – отважилась спросить я.
– Можно и так сказать, – кивнула Джоди.
– Так расскажи тогда об этом, – сказала я. – Я знаю, что он тебе нравится, что ты ходишь к нему копаться в саду, но ты же ничего такого не делаешь?
– Какого такого? Ну, мы с Джедом обнимаемся, целуемся слегка, вот и все.
– Не может быть.
– Может, – сказала Джоди и облизнула губы.
– Но он же мужчина.
– Здорово подмечено, детектив мисс Перл. Но не старый мужчина. Кстати, Джеду восемнадцать. Он еще считается подростком.
– Все равно он не должен тебя целовать. Это еще хуже, чем если бы меня целовал Харли.
– Не хуже, – возразила Джоди.
– Он тебя соблазнил?
– Да нет, конечно! Меня никто на это не сможет подбить, ты же знаешь. Я слонялась рядом с ним, валяла дурака, это его раздражало, и он сказал, чтобы я убиралась и шла играть. Я слегка разозлилась и сказала, что я уже не ребенок. Он ответил, что я просто глупая маленькая школьница. Я сказала: «Нет, я не маленькая школьница, поцелуй меня – и сам увидишь». А он ответил: «Смотри, я ведь могу и сделать это». А я сказала: «Ну так сделай, а то только говоришь». И он меня поцеловал. О, это было потрясающе, ты даже представить себе не можешь, как это было. А потом он оттолкнул меня и сказал, что я рано созревшая малолетка и что меня следует отшлепать по заднице.
– Ужасно! Как он мог такое сказать! Ненавижу Джеда!
– А мне кажется, что я его люблю, – сказала Джоди.
– Нет, неправда. Он просто заигрывает с тобой. А тебе это нравится. Тебе хочется, чтобы все с тобой заигрывали.
– Возможно, – согласилась Джоди. – И они это делают, делают потому, что я прекрасная и ослепительная.
И она стала ходить по комнате в своей пижаме, положив руку на бедро, поворачивая голову направо и налево и принимая соблазнительные позы. Так она прошла до двери в ванную, но остановилась и сказала:
– Я собираюсь сделать так, чтобы все парни в школе сходили по мне с ума. Вот погоди, начнется учебный год, сама увидишь! Но не волнуйся понапрасну, старину Харли я не трону, оставлю тебе.
Мне не верилось, что все, что Джоди рассказала мне про Джеда, – правда. Я не могла представить, как он целует ее, даже если она сама его об этом попросила. Я знала, что должна рассказать об этом маме. Но тогда у Джоди будут большие неприятности, а мне этого не хотелось.
Я решила, что она просто выдумала всю эту историю с Джедом. Она постоянно что-то придумывает. Но на всякий случай я стала следить за ней – бродила возле сада, подсматривала из-за кустов или пряталась в каком-нибудь сарае, заранее взяв себя в руки на тот случай, если обнаружу, что Джоди и Джед обнимаются и целуются.
Но Джед либо работал в саду вместе с мистером Уилберфорсом, либо копался в земле один. Однажды с ним была Джоди, но Джед тогда просто отчитывал ее за то, что она вырвала какой-то цветок вместо сорняка.
– Откуда мне знать – это дурацкая герань или что-то другое? По мне, все эти травинки на одно лицо, – оправдывалась Джоди, пихая цветок обратно в землю.
– Плохо видишь – надень очки. А теперь вали отсюда, косорукая, – сказал Джед и прогнал ее прочь.
Таким же тоном, только вежливее, мы обычно прогоняли Зефа, Сакуру и Дэна, когда они нам надоедали и нам хотелось от них избавиться. Никакого намека на роман между Джоди и Джедом не было и в помине. Однако на следующий день я увидела, как Джоди в обнимку с Джедом едет на садовом тракторе. Трактор ревел и вилял как сумасшедший из стороны в сторону – это Джед дал Джоди порулить. Джоди хохотала. Теперь я уже не была так уверена, что между ними ничего нет.
В тот же вечер, когда мы с Харли сидели возле барсучьей лужайки, я, сгорая от неловкости, заговорила, с ним:
– Послушай, Харли, ты же знаешь Джеда?
Харли хмыкнул.
– Как ты думаешь, между ним и Джоди может быть что-нибудь?
– Не знаю, – ответил Харли. – Почему бы тебе не спросить об этом у самой Джоди?
– Я спрашивала. Она говорит, есть. Но могла и соврать. Я никогда не понимаю, когда она говорит всерьез, а когда придумывает. Я волнуюсь за нее, Харли.
Читать бесплатно другие книги:
