Моя сестра Джоди Уилсон Жаклин

Глава 8

Мне казалось, будто я пролезаю в какой-то другой мир. В нем пахло сыростью и плесенью и было очень пыльно. На узкой лестнице было темным-темно.

– Мне здесь не нравится! – сказала я. – Джоди, давай вернемся!

– Не будь такой трусихой. Давай держи меня за руку. Харли идет?

– Сейчас попробую, – откликнулся Харли.

Он просунул в щель руку, а потом по частям протиснул свое длинное тощее тело. Мы взобрались вверх по темным ступеням, кашляя оттого, что наглотались пыли. Наверху открылся длинный коридор, где с потолка свисало много, очень много паутины.

– Смотрите! – сказала я, указывая на пауков.

– Ерунда, это всего лишь маленькие паучата, – сказала Джоди. – Похоже, мы обнаружили тайный проход. Класс, правда?

Мы стояли, всматриваясь в глубь коридора. Вдоль него стояли ведра и тазы, наполовину наполненные грязной водой.

– По-моему, здесь здорово протекает крыша, – заметил Харли.

А Джоди уже тыкалась во все двери подряд. Почти все они были заперты, и ключи в замках не торчали.

– Что за дела? Куда мы попали? Почему мистер Уилберфорс загородил сюда дорогу тем шкафом? Возможно, мы обнаружим здесь тела его бывших жен, которых он, как Синяя Борода, убил всех до единой. Может, он хотел убить и нынешнюю миссис Уилберфорс, скинул ее из окна башни, но она чудом уцелела, хотя и стала после этого инвалидом.

– Прекрати, Джоди! – сказала я. – Какие ужасы ты рассказываешь!

– Миссис Уилберфорс в самом деле упала. Кое-кто мне рассказывал об этом в деревне. Это случилось много-много лет назад, еще до того как она вышла замуж, – сказал Харли.

– Правда? – удивилась я. – Ужас! Интересно, как она упала, чтобы так сильно разбиться? Как ты думаешь, ее кто-то толкнул?

– Мы попробуем это выяснить. Разгадаем тайну Мельчестера! – воскликнула Джоди.

Она пошла дальше по коридору. Одна из дверей слетела с петель, и мы смогли заглянуть внутрь, но не увидели ни убитых жен, ни даже хотя бы одного гроба. Комната была набита обычным старым школьным хламом – сломанными компьютерами, расшатавшимися партами, стопками дешевых старых пластиковых стульев – больших, средних и совсем маленьких.

– Ах, это слишком большой стул. Ах, а этот слишком мягкий. Ах-ах-ах, а вот этот в самый раз для меня, – запищала Джоди голосом Златовласки, садясь по очереди на все стулья.

И она побежала искать следующую незапертую комнату, а мы с Харли задержались, чтобы снова уложить стулья. Джоди с разбега толкнула еще одну дверь, и та затрещала и отворилась.

– Джоди! Остановись! Зачем ты сломала замок?

– Он и так был сломан. Пошли посмотрим! – крикнула она в ответ.

Когда мы вошли, Джоди уже сидела на корточках среди больших картонных коробок и потрепанных сундуков, вытаскивала из них мятые бумажные гирлянды и елочную мишуру и наматывала себе на шею. В одном сундуке оказались старые костюмы для школьного театра.

– Ну, теперь согласитесь, что это действительно классно, – сказала Джоди. Она выудила из сундука белую вуаль и длинное синее платье. – О, я всегда хотела стать Девой Марией, – воскликнула она, продолжая рыться в сундуке. – Нет-нет, смотрите, здесь есть кое-то получше, белые перья. В сторону Деву Марию – я буду архангелом Гавриилом в белых крыльях, – она нацепила на себя крылья и запрыгала по комнате.

Я потрогала пальцем сделанные из фруктовой жвачки «драгоценные камни» на трех картонных коронах. Мне хотелось поиграть в королеву, но я боялась слишком глупо выглядеть перед Харли. Потом я нашла гладкий черный бархатный плащ и влезла в него, закатав рукава.

– Мне нравится твой плащ, Перл! А что там еще есть? Что это за коричневая меховая накидка? Это костюмы трех волхвов? – Джоди примерила меховую накидку и теперь пыталась затянуть ее на талии длинным тонким поясом.

– Чумовой пояс! – бормотала она себе под нос. – Не пояс, а хвост какой-то!

– Это и есть хвост, – сказал Харли. – Ты теперь Крыса! Перл, а ты – Крот, – он порылся в сундуке и нашел большой грубый меховой плащ, черный, с белой полоской спереди. Он примерил его и с улыбкой спросил: – А кто я, Перл?

– Барсук! – выдохнула я.

На дне сундука лежал ярко-зеленый пятнистый дождевик – костюм Жабы.

– Из тебя получится отличная Жаба, Джоди, – сказал Харли. – Прыгай по комнате и квакай. Ква-ква!

– Ква-ква! Ква-ква! – закричала Джоди.

Она накинула дождевик на голову и принялась прыгать по-лягушачьи. Правда, очень скоро она споткнулась на своих каблучищах и растянулась на полу, весело смеясь.

– Сколько нам лет? Носимся здесь как малышня! – сказала она, тяжело переводя дыхание.

– Ты у нас главная заводила, – заметил Харли.

– Прелестно! Интересно, в этом году в школе будут ставить спектакль? Я хочу в нем участвовать. Здесь есть настоящая сцена, Харли?

– Типа того. Ну что, леди Джоди, надо понимать, что мы присутствуем при начале вашей сногсшибательной актерской карьеры? – сказал Харли.

– Не смейся! Мой миг славы еще придет, вот увидишь, – ответила Джоди. – Я обязательно стану супер-пупер-звездой!

– А ты тоже хочешь стать актрисой, Перл? – спросил Харли.

– Я люблю наряжаться и дурачиться, но не перед другими, – ответила я.

– А кем же ты хочешь стать?

– Писательницей, – застенчиво призналась я.

– Она у нас уже тонну бумаги исписала. Попроси ее показать тебе, что она сочиняет. Некоторые истории у нее просто класс! – сказала Джоди.

– Да нет, что вы. Так, ерунда, – покраснела я. – И все мои истории в подметки не годятся твоим историям, Джоди. Расскажи Харли что-нибудь из своих ужастиков. От них действительно кровь в жилах стынет.

– Он и так уже считает нас с тобой странными, – сказала Джоди.

– А мне нравятся странные люди. Я это только приветствую, – сказал Харли. – Должен признаться, что я тоже странный, не меньше вас. Я собираюсь сколотить состояние на своей странности. Сделаю все, чтобы продолжить расти и стать цирковым уродом. «Мировой аттракцион – Стометровый человек Харли!» Они построят специальный очень высокий тент-шапито и будут в нем меня показывать, и все места на балконе раскупят те, кто захочет воочию посмотреть на меня.

– Да, ты тоже чумовой, – согласилась Джоди. Она подошла к стойке для зонтов и погремела стоявшими в ней тросточками. Их было штук десять-двенадцать. – Эй, а что это за трости? Может быть, мистер Уилберфорс лупит ими тех, кто плохо себя ведет?

Она выхватила две тросточки, со свистом покрутила ими в воздухе, потом прижала их к полу, притянула к ступням, выпрямилась и принялась раскачиваться. Кроме стойки для зонтов в комнате обнаружилась вешалка для шляп с котелками, фетровыми шляпами, кепками и даже затесавшимся среди них потертым серым цилиндром. Харли надел этот цилиндр, набросил на плечи черный плащ и сказал:

– Ну вот, это мне более или менее подходит.

Он принялся расхаживать по комнате, то и дело приподнимая цилиндр и раскланиваясь с нами.

– Это костюмы для какой-то старомодной пьесы? – спросила Джоди.

Я подняла поеденную молью меховую накидку с двумя маленькими мерзкими головками животных на конце. У головок были стеклянные глазки и блестящие зубки.

– Эй, это же настоящие, – я уронила накидку обратно на пол. – Я думаю, что это не театральные костюмы, а подлинные викторианские. Я такие рисовала в школе, когда мы проходили моды той эпохи.

– Вот это точно не викторианская штуковина, – сказала Джоди, накидывая на плечи тяжелую норковую шубку. Она откинула волосы назад и встала в позе кинозвезды с обложки журнала.

– А что скажете об этом? – спросил Харли, просовывая свои длинные руки в рукава мягкой белой меховой тужурки.

На нем эта тужурка выглядела ужасно нелепо – длинные руки торчали из ее рукавов на целую милю.

– Ты в ней похож на половину освежеванного кролика, – ехидно рассмеялась Джоди. – Братец Кролик. По-моему, это действительно заячья шкурка. Бедный зайчик. А мягкая какая! Дай мне ее примерить, Харли.

– Такое ощущение, что все эти костюмы остались от людей, которые здесь когда-то жили, – сказала я.

– Может, поэтому их сюда и спрятали. Возможно, эти вещи принадлежали членам семьи миссис Уилберфорс, ее родителям, дедушкам, бабушкам, – предположил Харли, стягивая с себя тужурку, чтобы передать ее Джоди.

На Джоди меховая тужурка смотрелась блестяще. Не снимая ее, она отправилась к следующей комнате. Теперь сестра стала мастером по открыванию дверей. Одежды мы больше не нашли, если не считать роскошного малинового смокинга с такого же цвета феской, украшенной кисточкой, и длинного белого платья, приколотого к портновскому манекену.

– Ой, это, должно быть, подвенечное платье, – сказал Харли. – Сразу вспоминается мисс Хэвишем!

Я видела фильм «Большие надежды» по телевизору и вспомнила, что мисс Хэвишем была старой леди, которую жених бросил в день свадьбы, и она до самого конца сидела в комнате в своем пожелтевшем от времени подвенечном платье. Я понимающе кивнула.

Джоди подтянула платье вверх за пояс, и внизу обнаружились пышные белые юбки.

– Да, это точно подвенечное платье, настоящий белый шелк, – сказала она. – Я думаю, это подвенечное платье миссис Уилберфорс. Значит, какой-то парень обманул ее и она от отчаяния бросилась вниз с башни.

– Шерлок Джоди, – улыбнулся Харли. – Только я сомневаюсь, что все так «элементарно, Ватсон».

– Бедная миссис Уилберфорс, – сказала я.

– Ты можешь расспросить ее обо всем, когда пойдешь менять книгу, – заметила Джоди.

– Нет, я не смогу! Вряд ли ей захочется вспоминать об этом. Как ужасно, если с ней действительно случилось нечто подобное, – сказала я.

– Может, и не случилось, мы ведь только предположили, – Джоди сняла белую заячью тужурку и осторожно накинула ее на плечи одетого в подвенечное платье манекена. – Не грусти, – мягко сказала она.

Затем Джоди отправилась исследовать следующую комнату.

– Перл! – крикнула она оттуда. – Перл, иди скорее и посмотри, что здесь!

Я вбежала в комнату, куда позвала меня Джоди, и раскрыла рот от удивления. Эта комната была похожа на детскую, с красивой лоскутной ширмой и четырьмя панно, на которых были нарисованы пухлощекие детишки, громадные розы, маленькие дрозды с глазками-бусинками и порхающие на пятнистых, как у бабочек, крылышках феи. В комнате стояли старые деревянные детские стульчики, расписанные сердечками и цветами, шаткий умывальник, старая лошадь-качалка, перекосившаяся каминная решетка и большой обтянутый кожей сундук.

Джоди уже пыталась приподнять крышку сундука, но не могла подцепить ее, потому что ногти у моей сестры вечно обгрызены до самого основания.

– Давай, Перл, помогай, – сказала Джоди. – Я не думаю, что он заперт, просто туго открывается.

Я наклонилась, подцепила ногтями край крышки и потянула. Крышка дрогнула и начала приподниматься.

Я заглянула внутрь.

– О! – воскликнула я, открыв крышку до конца. – О! – повторила я. – О! О! О!

– Заладила прямо как девчонка на подпевках, Перл, – заметил Харли, стоя в дверном проеме. – Что там, в этом сундуке? Бриллианты? Золотые слитки? Рубины размером с булыжник?

– Лучше, намного лучше, лучше, лучше, – пропела я. – Игрушки.

Сундук был набит старыми игрушечными зверюшками, аккуратно завернутыми в белые шелковые тряпочки.

– Мне казалось, ты говорила, что стала слишком старой, чтобы играть в игрушки, – ехидно заметила Джоди. – Ну, давай вытаскивай, посмотрим, что там у нас.

Честно говоря, мне не хотелось трогать эти игрушки. Они лежали в своих белых тряпочках как в саване, в одном общем гробу-сундуке.

– Может, лучше оставим их как есть? – сказала я.

– Глупости! – возразила Джоди. Она наклонилась и принялась перебирать игрушки одну за другой. Нащупала коричневую мохнатую руку и потянула за нее. – Это обезьяна! – воскликнула Джоди. – Смотри, шимпанзе в синих штанишках и с красным бантом на шее. Прикольно! – Она вытащила обезьянку и взвизгнула, когда у той отвалилась и упала на пол задняя лапа. – Э, да она вся сгнила!

Джоди выронила обезьянку, и она упала на пол рядом со своей отвалившейся лапой. Обезьянка лежала и ухмылялась нам своим раскрытым оранжевым ртом.

– Бедный тухлый обезьян, – сказал Харли.

Я присела, подобрала обезьянку, и лапу тоже. Мне было неприятно притрагиваться к этой лапе – ужасно сморщенной и рыхлой на ощупь, – но я попыталась приставить ее на место. Лапа не захотела вворачиваться в дырочку и снова упала мне на колени.

– Может, ее можно приклеить? – спросила я, разглаживая искусственный мех и подтягивая на обезьянке штанишки, словно хотела ее утешить.

Джоди продолжала рыться в сундуке.

– Ба, да здесь целое семейство гнилых обезьян, смотрите! – она вытащила обезьянку-маму в синем платьице и белом передничке. Уши обезьянки были проколоты маленькими сережками. – Эй, мне нравятся ее звездочки-кнопки, – сказала Джоди, пытаясь отковырнуть их.

– Не забирай их у нее! – сказала я.

– Да уже и половины уха-то нет, сама посмотри. Не нужны ей больше эти кнопки.

– Нет, нужны! – Я пыталась придумать способ увести Джоди отсюда. – Может быть, как раз кнопки и занесли заразу ей в уши, поэтому от них и отвалились куски. Если ты их наденешь, у тебя тоже уши отвалятся.

Я взяла маму-обезьянку и принялась качать ее на руках.

– Да вы обе сильно чокнутые, – сказал Харли. – Итак, мы имеем Одноногого Папашу и Мадам Обкусанное Ухо. Кто-нибудь еще появится?

Джоди отыскала маленькую обезьянку-девочку в длинном белом платьице и низко надвинутом на глаза чепчике. Очень хорошо, что чепчик был надвинут так низко, потому что у обезьянки-дочки вообще не хватало половины лица – оно развалилось. Наконец нашелся и ее старший брат – в красном жилете и черных вельветовых штанишках. Он сохранился гораздо лучше своих родственников, хотя одного большого пальца на ноге у него все же недоставало.

– Итак, добавилась Безликая Малышка и Любитель Сосать Палец, – сказал Харли, укладывая обезьянье семейство мне на колени. – Медсестра Перл, прошу вас привести в порядок этих человекообразных пациентов. А когда вы вылечите их, прошу посетить наше общежитие. Медведь Зефа перенес очень тяжелую ампутацию.

– У них у всех есть медведи? – спросила Джоди, вертя в руках куклу. У куклы было приятное личико и длинные светлые волосы, но ее руки и ноги уныло болтались – сгнили державшие их резинки, натянутые внутри кукольного тела.

– У Дэна есть его Человек, – сказал Харли.

– Какая-нибудь двигающаяся фигурка? – спросила я.

– Нет, это одно из тех омерзительных пособий по биологии, где ты можешь разглядеть внутри прозрачного человека его сердце, легкие и печень. Правда, между ног у него ничего нет, поэтому я ради смеха предложил назвать его Гэри-Мэри, но Дэн настаивает на том, что его зовут просто Человек.

– Откуда у него могла появиться такая штуковина? Он же еще совсем малыш, – спросила Джоди.

– Я думаю, у Дэна были чокнутые родители, которые хотели сделать из него вундеркинда, – ответил Харли. – У него есть еще белый плюшевый Кролик Питер, но Дэн никогда не играет с ним. Я прочитал ему историю про Кролика Питера, потом мы пошли на огород и играли в Кролика Питера, который съел там весь латук, но Дэн так и не проникся к нему любовью, и бедный Кролик Питер изрядно вывалялся в грязи на капустных грядках. После этого его лапки уже никогда не будут такими же белоснежными, как раньше.

– Ты, между прочим, нас называл чокнутыми! – сказала Джоди. – А как ты думаешь, детям понравилось бы играть с обезьянками? Или они должны весь день оставаться на привязи возле мисс Понсонби?

– Очень понравилось бы, – ответил Харли. – Думаю, они полюбили бы приходить сюда, но не уверен, что они никому не проболтаются. А как только это обнаружится, всех нас ждут очень большие неприятности.

– Хорошо, тогда это место останется только нашей тайной, – кивнула Джоди. – Ну, давайте посмотрим, что тут у нас еще осталось. Нужно осмотреть все-все, пока есть такая возможность.

Мы нашли еще одну комнату с открытой дверью. Здесь стояла старая мебель для спальни – туалетные столики, потускневшие, покрывшиеся пятнами зеркала и большой шкаф.

– Эй, пошли в Нарнию! – сказал Харли, с треском открывая дверцу шкафа.

– Идиот, – отреагировала Джоди и немедленно полезла в шкаф.

Я тоже залезла. Харли втиснулся следом за нами, низко пригнул голову и захлопнул за собой дверцу.

Тьма внутри шкафа была совершенно непроглядной. Мы стояли, притиснувшись друг к другу, и истерично подхихикивали. Мне хотелось взять Джоди за руку, но я боялась, что могу по ошибке схватить руку Харли.

– Ну, где же Нарния? – спросил Харли. – Впусти нас, Злая Королева. Я хочу покататься на твоих санях и попробовать твоего рахат-лукума, – и он забарабанил в заднюю стенку шкафа.

– Нет никакой Нарнии, – сказала Джоди. – Нет прохода через заднюю стенку. И выхода через переднюю стенку тоже нет, потому что мы захлопнули дверь, а ручка у нее снаружи! Нам отсюда не выбраться. Мы погребены в этом шкафу навеки! Можно кричать, выть, молотить кулаками, но мы находимся в самом конце запретного коридора, и никто никогда нас не услышит. Мы втиснуты в этот шкаф, как три трупа в один общий гроб, и…

– Заткнись, Джоди! – закричала я и, обезумев от страха, изо всех сил ударилась о дверцу шкафа.

Дверца легко распахнулась, я по инерции вылетела из шкафа и приземлилась на коленки. Джоди выпрыгнула следом за мной, смеясь и крутя головой. Последним из шкафа по частям выполз Харли. Он тоже смеялся.

– Это было ужасно! – воскликнула я. – Не придумывай больше такого, Джоди. Твои истории слишком похожи на правду.

– Но вы же понимаете, детки, что это была всего лишь шутка, – сказала Джоди. – Мы просто были в шкафу.

– Да, но когда ты говорила, мы как будто в самом деле были в гробу.

– Между прочим, мне понравилась идея насчет настоящего гроба, – заметил Харли. – Было бы очень прикольно иметь свой собственный уютный гробик, лежать в нем, свернувшись калачиком, и выходить наружу только при свете полной луны, скаля зубы и готовясь слегка подкрепиться горячей кровью.

– Если ты будешь продолжать расти, для тебя придется сколотить длинный-длинный-предлинный гроб, вроде тех лодок, на которых плавают в Венеции, – сказала Джоди.

– Гондолы? Да, гондола, пожалуй, еще лучше, чем гроб. Я буду плавать на ней по какому-нибудь туманному венецианскому каналу, а везти меня будет печальный бледнолицый гондольер в траурных черных одеждах.

– Ты был когда-нибудь в Венеции, Харли? – застенчиво спросила я.

– Да, ездил туда со своей маменькой, когда у нее временно не было мужчин. Это случилось прямо перед тем, как она встретила моего нынешнего отчима.

– Мне кажется, ты еще во многих местах побывал, – сказала Джоди.

– Да, был кое-где. Париж, Амстердам, Вена, Флоренция, много раз летал в Америку. Одним словом, обычный набор, – ответил Харли.

– Может быть для тебя обычный, приятель. А мы вот вообще нигде не были, верно, Перл? То есть поехали один раз в Испанию, но маму там в гостинице постоянно раздражал шум, который доносился снизу из ночного клуба, а папе не понравилась испанская еда. Нет, у нас, честное слово, не родители, а чистой воды недоразумение!

– Все равно лучше моих, – сказал Харли, и предложил: – Махнемся родителями не глядя?

– Идет! – не раздумывая, согласилась Джоди.

– Но ты же их совершенно не знаешь, моих родителей.

– Все равно рискну. Дам передышку своей маме. Она ужасно хочет избавиться от меня.

– Не хочет она этого! – воскликнула я.

– Ну, болтай, болтай. Тебе хорошо известно, что ты мамина любимица. Не отрицай, Перл.

– А ты папина любимица. И моя тоже, – сказала я.

– Правда, Жемчужинка? Даже несмотря на то, что я постоянно пугаю тебя до полусмерти? – тут Джоди внезапно охватила меня за шею, будто собиралась задушить.

В отместку я принялась ее щекотать, и она завизжала.

– Тсс! Замолчи, Джоди. Если нас поймают, мне конец, – сказал Харли.

– Да почему же конец? Ведь мы не делаем ничего дурного, – сказала Джоди. – И почему они так носятся с этими чердачными комнатами? На самом деле в них нет ровным счетом ничего ценного. Один уродливый старый хлам, который никому не нужен, – она пнула массивный шкаф, да так сильно, что отбила ногу. – У-у! – застонала Джоди, прыгая на одной ноге. Но прыгать на высоком каблуке было сложно, Джоди потеряла равновесие, покачнулась и, чтобы не упасть, схватилась за Харли. – Ап!

– Немудрено, что ты споткнулась, – раздраженно сказал Харли и вздохнул: – Только посмотри на свои дурацкие туфли.

– Ты говоришь точь-в-точь как моя мама, – заявила Джоди, встряхивая своим конским хвостом, а затем зашагала к выходу из комнаты, чеканя каждый шаг.

– Туда-сюда, туда-сюда, – распевала Джоди, заставляя свои лодыжки действительно ходить ходуном.

Харли посмотрел на меня и удивленно поднял бровь. Я пожала плечами и ухмыльнулась, но на самом деле чувствовала себя виноватой. Ведь мы с ним сейчас как бы объединяемся против Джоди. Это неправильно, это плохо, но при этом почему-то радостно волнует меня. До этого момента каждый наш новый знакомый непременно хотел дружить с Джоди, а не со мной. Харли же стал первым, кому хочется быть моим другом. То, что мы с ним вместе наблюдали за барсуком, какой-то магической нитью связало нас друг с другом.

Оставаясь в комнате, мы слышали, как Джоди цокает по длинному коридору, толкая двери следующих комнат.

– Эй, идите сюда, улитки! – крикнула она.

– Обождешь, командирша, – пробурчал себе под нос Харли. Он быстро переставлял зеркала, аккуратно выравнивая их. – Вот, Перл, взгляни.

Я наклонилась и увидела себя, отраженную в зеркале – и отраженную в другом зеркале, и снова-снова-снова отраженных бесчисленных Перл с одинаковой улыбкой на губах. Я смотрела на них до тех пор, пока у меня не закружилась голова и я не перестала понимать, которая же из этих Перл настоящая.

– Эй! – крикнула Джоди. – Идите же! Вы только взгляните, что я нашла!

– Древнейшая в мире женская уловка, – сказал Харли, втягивая «лишние» лица в стоявшее позади меня зеркало. – Не обращай внимания, Перл.

А Джоди продолжала звать нас, и ее голос звучал действительно взволнованно.

– Нет, не думаю, что она нас дурачит, – сказала я. – Нужно пойти посмотреть, Харли.

Я выскочила и побежала по коридору к Джоди. Она стояла перед дверью в самом конце коридора.

– Смотри! – сказала она, подскакивая на месте.

– На что смотреть? – спросила я. – Просто еще одна дверь.

– Не просто дверь, а дверь в конце коридора! Понимаешь, что это за дверь?

– Нет.

– Это дверь в башню! – воскликнула Джоди.

– Ой! Вот здорово!

– Но она крепко заперта, видишь, – Джоди указывала рукой вверх, на засов. Она подпрыгнула, но до засова не достала.

– Харли! – взревела Джоди. – Ты нам нужен. Иди скорей сюда, Долгоножка! Есть работа для тебя.

Харли медленно приближался к нам по коридору, и торопиться явно не собирался.

– Подойди! Нам нужно выдвинуть засов!

Харли подошел и ухватил головку засова. Частично засов был замазан краской. Поначалу казалось, что он совершенно не двигается, но Харли не сдавался и продолжал тянуть.

– Подними меня, я это сделаю, – сказала Джоди, дергая Харли за рукав.

– Дай все же сначала мне попробовать, – ответил Харли и сильно ударил ребром ладони по головке засова. Засов слегка сдвинулся.

– Повтори! – сказала Джоди.

– Больно ужасно, – ответил Харли, но еще несколько раз ударил по засову, пока тот не открылся.

– Ура! – воскликнула Джоди, поворачивая ручку двери.

Дверь не открылась. Джоди толкала ее, и тянула на себя, и даже пыталась выбить ногой. Бесполезно.

– Ты не сможешь туда войти, Джоди, – сказал Харли.

– Я все равно войду, – ответила она. – Вот увидишь.

Глава 9

– Мы должны найти ключ, – сказала Джоди. – Мы попадем в башню.

– Я думаю, она все равно заблокирована, – сказал Харли.

– Ничего, мы ее разблокируем, – ответила Джоди. – Там, наверху башни, совершенно точно есть какое-то помещение, потому что снаружи можно увидеть окно. Может, это та самая черная-черная комната, куда сажают непослушных учеников Мельчестер Колледжа, и они сидят там, пока не зачахнут. Эй, я даже слышу чей-то крик. Он очень слабенький, очень далекий, хриплый и отчаянный. Прислушайтесь!

Мы знали, что Джоди дурачится, конечно же, знали, но все равно прислушались. И что вы думаете? Я действительно услышала чей-то крик, очень слабый, далекий, но все же достаточно отчетливый. Мы с Харли уставились на рот Джоди, желая убедиться, что она не разыгрывает нас и не издает звуки с закрытым ртом. Джоди выглядела ошеломленной.

– Я на самом деле что-то слышу, – сказала она.

Мы вновь прислушались. Раздался еще один далекий крик.

– Джоди! Перл!

– О боже, это папа, – шепнула Джоди. – Бежим, нельзя, чтобы он застукал нас здесь!

Она выскользнула из своих красных туфель, и мы как сумасшедшие бросились бежать по длинному коридору мимо всех комнат, к лестнице. Вместе с нами неуклюже бежал Харли. Он очень странно поднимал ноги – высоко, почти до подбородка, задирая колени, и от этого со стороны очень напоминал скачущего галопом пони. Наконец мы добежали до лестницы, скатились по ступеням вниз, пронеслись до шкафа, поскальзываясь на старом зеленом линолеуме, и протиснулись сквозь узкую щель.

Здесь папин голос был слышен намного громче.

– Быстрее, нам нельзя болтаться рядом со шкафом, это будет выглядеть слишком подозрительно, – сказала Джоди.

– Сюда, – сказал Харли, заталкивая нас в классную комнату. Несколько секунд мы простояли неподвижно, стараясь унять дыхание.

Снова, теперь еще громче, раздался папин голос, окликавший нас с Джоди по имени.

– Мы здесь, папа! – крикнула Джоди в ответ и негромко добавила, уже для меня и Харли: – Делаем вид, что торчим здесь уже целую вечность.

Она села за парту, опять надела свои туфли, а ноги, высоко задрав, положила на стул. Я села рядом с ней. Харли взял кусочек мела и быстро нарисовал на старомодной черной доске широкую голову с длинным рыльцем.

– Кто это? Собака? – спросила Джоди.

– Думаю, Перл сумеет угадать, – сказал Харли.

– Это барсук, – с гордостью объявила я.

Тут в класс ввалился папа, его новая рабочая одежда уже была испачкана грязью и маслом.

– Вот вы где! – воскликнул он. – А я вас уже обыскался. Где пропадали?

– Да так, нигде. Просто болтаемся здесь, – ответила Джоди.

– Да я уже заглядывал сюда минут десять назад, – сказал папа.

– А, да, мы выходили посмотреть другие классы тоже. Харли их нам показывал, верно, дружище? – сказала Джоди.

– Конечно, показывал, подруга, – подтвердил Харли. – А почему бы их было не показать?

– Ну ладно, парень, к делу. Мистер Уилберфорс просит тебя прийти помочь ему обрезать его гибискус. Это китайские розы, если не знаешь.

– Погодите, разве этим не Джед должен заниматься? – мягко спросил Харли.

– Пойдемте все и поможем Джеду! – предложила Джоди.

– Нет-нет, ты должна пойти помочь маме, Джоди. И ты тоже, Перл. У нас столько дел, что лениться не приходится. Так что давайте, девочки, бегом к нам в квартиру – и за работу.

– Да, сэр, нет, сэр, так точно, сэр, – отсалютовала Джоди, щелкнув своими высокими каблуками.

Папа притворился, что собирается шлепнуть Джоди по попе, но она, смеясь, увернулась. Тогда папа показал Джоди кулак и улыбнулся. Харли с грустным видом наблюдал за этой семейной сценкой. Глядя на него, я подумала, каково это – жить на свете, если у тебя нет папы. Сочувствие придало мне смелости.

– Может, увидимся позже, Харли? – спросила я.