Спасение по-русски Стрельцов Иван

– Террористы и заложники начали движение, – сообщил наблюдатель.

Роберт, сняв со своего широкоствольного «швейцарца» предохранитель, укрылся за шахтой лифта.

Стоя на лестничной клетке, Ганс достал сигарету, зажал фильтр зубами, но прикуривать не стал. Инструкции и богатый жизненный опыт предостерегали от подобных действий, дым сигарет мог послужить сигналом предупреждения для террористов.

Прошло несколько минут томительного ожидания, но, несмотря на готовность, первый выстрел грянул неожиданно. Затем еще и еще, все смешалось – крики, возгласы оперативников, штурмующих зал (психологический эффект для дезориентации террористов). Но самым неожиданным оказался раздавшийся в ответ грохот нескольких автоматов. Эхо выстрелов разнеслось по всем этажам пустующей гостиницы. Казалось, весь небоскреб превратился в эпицентр большого сражения.

В фойе конференц-зала завязалась ожесточенная перестрелка. Первым порывом Крауха было броситься к месту боя, но инстинкт выживания старого волка разведки подсказал ему, что в чужой драке он запросто может получить пулю в лоб от любой из сторон. К перестрелке добавились крики и стоны раненых. Неожиданно выстрелы стихли, слышны были только возбужденные крики.

«Видимо, это были люди Фулгама», – подумал Ганс…

И тут из-за поворота прямо на него выскочил человек в черном смокинге и белоснежной рубахе. В руке он сжимал пистолет. Ганс взглянул в лицо незнакомца: круглый овал, чувственные пухлые губы, прямой нос, черные большие, ничего не выражающие глаза, большой выпуклый лоб. Длинные вьющиеся до плеч волосы цвета вороньего крыла. Краух узнал своего убийцу, только на этот раз у него вместо антикварного армейского «Вальтера Р-38» была современная мощная пятнадцатизарядная «беретта».

Киллер тоже узнал свою жертву и, удивленный такой неожиданной встречей, даже не выстрелил. Но через секунду он вскинул на уровень лица свой пистолет.

– Не торопитесь, Бенито! – выставив вперед руки, визгливо вскрикнул Ганс. Испуганная интонация, а главное, имя киллера, оттянули время убийства.

– Что ты сказал? – спросил он.

– Я сказал, не торопись, – как бы сдерживая свой страх, произнес разведчик. – Ты думаешь, перестрелка в фойе случайность? Нет, это засада. Вас давно вычислили, и тебя, Бенито Жармоно по кличке Муссолини, и твоего напарника Джима Мейолла, и, главное, вашего босса, легендарную личность Жана Дютура… – Бенито не пытался выстрелить, в его глазах появилось затравленное выражение, а Ганс все говорил и говорил, чтобы отвлечь его внимание.

– Ваш план по захвату аукциона раскусили давно, когда вы вместо Борга подсунули труп норвежца. Только благодаря тому, что агенты мозамбикской госбезопасности проявили себя в магазине Дютура «Сони» и ему удалось уйти, ваш арест задержался. Сейчас все здание окружено полицией и войсками. Без меня тебе отсюда не выйти.

– Как ты меня выведешь? – хрипло спросил киллер. Все, что ему только что сказал разведчик, было правдой, значит, и предложение его должно быть правдой. Бенито в знак того, что стрелять не будет, опустил пистолет.

– Через тоннель воздуховода, – сказал Ганс, вытянув правую руку и указав на нишу с огнетушителями, и опытный киллер сделал главную в своей жизни ошибку – слегка скосил глаза в указанном направлении. Этого было достаточно. Легкое нажатие мизинца на стальной рычаг, и в руке разведчика оказался портативный двуствольный пистолет. Не было слышно звука выстрела, не было пламени, просто дернулась рука разведчика, а в центре лба убийцы появилась кровавая точка. Тело отбросило назад, и по стене растеклись кроваво-красные подтеки.

Спрятав своего безотказного спасителя обратно в рукав, Ганс наклонился к убитому. В остекленевших безжизненных глазах некогда беспощадного Муссолини читалось предсмертное удивление. Вытащив из теплой руки убитого пистолет, Краух откинул полу смокинга и нашел у пояса убийцы кожаный подсумок на три магазина. Опустив обоймы в карман своего пиджака и держа оружие перед собой, разведчик бросился вверх по лестнице. Судя по звукам выстрелов, бой шел уже на крыше.

Шоу только начинается

«Четырнадцатый, пятнадцатый, шестнадцатый», – поднимаясь вверх по большой лестнице, выложенной плитами розового мрамора, считал этажи Краух. К треску автоматных очередей примешивались звуки разрывов ручных гранат и непонятный тяжелый протяжный гул, заглушающий все остальные звуки.

«Черт, так я добегу и до двадцать третьего, где охрана министерского совещания без лишних вопросов сделает из меня решето», – тяжело дыша, размышлял Ганс. На семнадцатом этаже он увидел чернокожую женщину в форменном платье горничной. Испуганная стрельбой женщина, увидев в руках белого незнакомца пистолет, пронзительно закричала. Разведчик хотел попытаться ей объяснить, что он не опасен, но, увидев открытую дверь пустой кабины лифта, метнулся туда. Раскрытой ладонью резко ударил по кнопке верхнего этажа, дверь с шипением закрылась, и кабина лифта устремилась вверх на крышу. Только сейчас разведчик смог перевести дух. Вытерев рукавом пиджака потный лоб, он вздохнул и мысленно сам себя спросил: «Для чего я лезу в этот ад? Свою миссию я выполнил, совещание обезопасил. Пора бы подумать и о собственном отходе…» – но тут же на ум пришло воспоминание о том, что совсем недавно бывший офицер разведки бывшего государства ГДР готов был разнести себе голову из «токарева». А сейчас переживает за свою жалкую жизнь. «В конце концов, иногда полезно прочистить кровеносные сосуды порцией адреналина», – подумал Ганс в тот момент, когда лифт замер, достигнув вертолетной площадки.

Едва двери кабины отворились, Краух выскользнул наружу, по правилам огневой подготовки перевернувшись, в два прыжка достиг ближайшего укрытия. Это было бетонное основание мачты с развевающимся государственным флагом Ботсваны.

На крыше гостиницы было уже тихо, раздавались только стоны раненых да затихающий звук удаляющихся вертолетов.

Переждав минуту, Ганс выглянул из своего укрытия. В лужах крови лежало несколько оперативников Фулгама и двое наемников из команды Курта Шейхаса. Их белые пиджаки были залиты алой кровью. Один лежал на спине, раскинув руки, в каждой было зажато по короткоствольному автомату. Другой же, наоборот, замер на боку в позе эмбриона. В предсмертной агонии он содрал ногти с пальцев о бетонный пол площадки. Раненый оперативник замер недалеко от пятерки трупов, сжимая руками развороченный живот. За его спиной, опрокинутый набок, лежал советский вертолет «Ми-8» ангольской делегации. В стороне от «Ми-8» полыхала вовсю громада французского «Супер Пума» замбийского министра. В центре площадки стоял изрешеченный белый «Ирокез» с разбитыми стеклами кабины и рваной обшивкой, где с трудом можно было разглядеть опознавательный знак республики Зимбабве. Из-за бетонного основания государственного флага Мозамбика на Крауха настороженно смотрел капитан Фулгам. Ганс вышел из своего укрытия. Роберт тяжело поднялся на ноги, вставляя в свой пистолет новую обойму.

– Эти суки захватили два вертолета, принадлежащие ЮАР, мать их так, твари… – Капитан, как всегда, матерился на чем свет стоит.

– Что все-таки случилось? – поинтересовался Ганс.

– Что случилось? – раздраженно переспросил Фулгам. – А то случилось, что тактика борьбы с террористами – детский лепет, когда надо обезвреживать диверсантов. Мы как лихие кавалеристы атаковали наемников в фойе и отбили заложников. Чем и развязали руки боевикам Борга и его племянника Шейхаса. На нас обрушили шквал огня, не припомню, чтобы я видел такое даже в кино. Мои люди отличные оперативники, а не антитеррористы… – Капитан с горечью сплюнул себе под ноги. – Мне еще повезло. – Он указал на свой бронежилет с двумя золотистыми пятнами на груди и одним на животе. – Это «Хеклер Кох», – пояснил Фулгам. А Мансу повезло меньше, его насквозь прошил «калашников» Хогарта. Я эту сволочь уложил, но Мансу от этого легче не станет. Херст, дубина, услышав стрельбу, выскочил. Этому идиоту перебили ноги. В общем, я растерял всех своих людей. – Безнадежно махнув рукой, капитан закончил свой рассказ. Это был очередной «прокол», он хоть и спас заложников, но растерял людей и упустил драгоценности.

Неожиданно Фулгам поднял глаза и посмотрел в лицо Ганса, потом с подозрением спросил:

– Откуда у тебя пистолет?

– Одолжил у Бенито Жармоно.

– А сам он где?

– Умер, – ухмыльнулся Ганс.

– Как? – Глаза Роберта подозрительно сощурились.

– Как? От инсульта! – пожал плечами Ганс. – Скоропостижно и почти безболезненно.

– Ты что, сломал ему шею?

– Что-то вроде этого, – уклончиво ответил Краух, не собираясь открывать контрразведчику тайну «Грозы».

– Вот так запросто и убил Муссолини, машину для убийств? – с сомнением спросил Роберт, все еще не веря в гибель киллера.

– Ну, и на старуху бывает проруха, – усмехнулся разведчик. Чтобы сменить тему этого деликатного разговора, он обратился к капитану, указывая на вертолет, стоящий в другом конце вертолетной площадки: – Как ты думаешь, Боб, у нас есть еще шанс догнать наемников?

Взглянув в направлении, указанном разведчиком, капитан засомневался:

– Этот новейший американский вертолет «Долфин» принадлежит министру внутренних дел Мозамбика. Будет скандал, кроме того, вон часовой выставлен. – Возле вертолета действительно стоял чернокожий солдат в каске с автоматической винтовкой на плече.

– Он ведь не диверсант? А время идет, – заговорщически подмигивая, произнес Краух.

– Эх, карьера моя все равно накрылась, – делано беззаботно махнул рукой Фулгам и устремился к вертолету, на ходу бросив: – Пошли.

* * *

Рядовой первого года службы Гомишь Аде был призван в армию из глухой деревушки северной провинции Мозамбика. Высокий, плотный юноша имел темно-шоколадную кожу, приплюснутый нос с широкими ноздрями, толстые красные губы и крупные белоснежные зубы, жесткие кучерявые волосы его были коротко острижены. По местным меркам Гомишь был едва ли не красавцем, но вот с умом проблема. Три класса миссионерской школы вряд ли могли соответствовать ритму современной жизни. Недалекий, но исполнительный Гомишь был хорошим солдатом, команды понимал с полуслова и четко следовал статьям Устава, заученного в начале службы наизусть.

Сегодня он был вызван командиром и получил приказ сопровождать министра внутренних дел на вертолете. В то время, когда министр будет на совещании, Гомишь должен бдительно охранять новый вертолет генерала Ди Рохо.

Не прошло и часа после того, как Гомишь заступил на свой пост, как на крыше гостиницы разразилась жуткая перестрелка. Две группы белых, паля друг в друга из пистолетов и автоматов, подожгли несколько вертолетов. Затем первой группе удалось сесть в уцелевшие вертолеты и улететь. Все это время Гомишь мучительно соображал, стоит ли ему принять участие в «общем веселье», и если да, то на чьей стороне? Когда же вертолеты улетели, он облегченно вздохнул, но тут же заметил, что к нему бегут двое белых с пистолетами в руках. Не зная, как себя вести, юноша выставил перед собой длинноствольную автоматическую бельгийскую винтовку «FN». Надвинув на глаза каску и угрожающе раздувая ноздри, он крикнул:

– Стоять, стреляю!

Приближающийся к нему Фулгам в левой руке стволом вниз держал пистолет, а в правой – перед собой – фальшивый жетон.

– Интерпол! – рявкнул капитан. – Мы должны преследовать группу террористов, пытавшихся устроить политическое покушение.

– Я не имею права подпускать кого-либо к вертолету. Он принадлежит министру МВД, генералу Ди Рохо, – проговорил солдат, мучительно вспоминая, где же он слышал это странное слово «Интерпол». Мозг его лихорадочно работал, и тут он поймал себя на мысли: «Я неправильно держу винтовку. Так ее держат с примкнутым штыком, а без штыка…» Вспомнить, что на этот счет написано в Уставе, Гомишь не успел. Фулгам, заметив в глазах солдата растерянность, пошел на хитрость. Рука, сжимающая жетон, разжалась, блеснув золотом на солнце, он упал к ногам контрразведчика.

Гомишь опустил глаза, следя за жетоном, и в следующее мгновение левая рука капитана, сжимающая пистолет, отбила в сторону ствол винтовки, а правой Фулгам с разворотом корпуса врезал солдату в челюсть.

Юноша, выронив оружие, влетел в салон «Долфина». Вертолетчик, худосочный рыжий европеец, видя такое дело, потянулся за пистолетом, висящим у него в открытой кобуре на подлокотнике пилотского кресла, но Фулгам его опередил. Выхватив из кобуры «беретту», он приставил пистолет ко лбу пилота, а свой пистолет направил на перепуганного солдата. Следом за капитаном в салон забрался Краух, сжимая правой рукой цевье «FN».

– Взлетаем, парень! – приказал Фулгам. – Нам еще надо догнать наших приятелей. Давай быстрей.

– Вы еще не знаете, с кем связываетесь! – испуганно озираясь, неуверенно пробормотал пилот, клацая тумблером на приборной доске. Двигатель вертолета заработал, постепенно набирая обороты.

– Не дрейфь, парень! – крикнул пилоту Фулгам, стараясь перекричать рев мотора. – Шоу только начинается!

«Долфин» оторвался от бетонного покрытия и завис над вертолетной площадкой. Наконец крыша гостиницы осталась далеко внизу, вертолет стремительно набирал высоту.

* * *

– Вот они! – крикнул пилот, указывая перед собой. Фулгам и Краух посмотрели в указанном направлении. Метров на двести ниже их «Долфина» шли два вертолета. Впереди мощный английский «Линкс», в кильватер к нему пристроился легкий французский вертолет «Алуэтт», похожий на крупного головастика.

– Атакуй! – крикнул Краух пилоту и для убедительности показал рукой маневр пикирования. Пилот, лихорадочно жующий жвачку, кивнул головой в знак того, что понял команду.

Ганс снял с еще не пришедшего в себя солдата ремень с подсумками и повесил его себе на шею. Застегнув на талии страховочный пояс, сел на край, свесив ноги из салона. Передернув затвор винтовки, Краух обернулся и показал Роберту, чтобы тот держался. Капитан, сунув в подмышечную кобуру «швейцарца», рухнул в кресло, ухватившись свободной рукой за подлокотник. «Долфин» начал снижение. Наклонившись на правый борт, машина пикировала.

Несколько секунд, и показался черный головастик «Алуэтта» с блестящими ножами бешено вращающегося винта и бородавкой-наростом под кабиной турбореактивного двигателя, прикрытого листами защитных экранов.

Расстояние между вертолетами сократилось до минимума. Уперев приклад в плечо, Ганс поймал вертолет наемников в прорезь прицела.

– Та-та-та, – ударила короткая очередь. Несколько бледно-розовых светлячков прошли над «Алуэттом». Снова короткая очередь, на этот раз пули прошли ниже. Следующая очередь ударила по пузатому фюзеляжу вертолета, скрывшись внутри его. Винтовка замолчала. Магазина на двадцать патронов было явно недостаточно для воздушного боя. Выбросив пустой магазин, Ганс достал из подсумка новый, снова оттянул затвор, очередь в этот раз ударила по стойкам шасси. Но стальным стойкам пули автомата были не страшны, и выбили лишь золотисто-желтые брызги искр.

Упершись в борт «Долфина», Краух ловил в прицел стабилизатор вертолета. Но в тот момент, когда он уже был готов открыть огонь, вертолеты наемников разошлись в разные стороны.

– Мать твою, – Ганс со злостью выпустил остаток патронов вслед «Алуэтту». Рой светлячков, не попав в цель, затух в бледно-голубом бескрайнем небосводе.

Пилот «Долфина» не был новичком в небе. Едва машины наемников разошлись, он тут же довернул свой геликоптер за «Алуэттом», следовало завершать начатое.

Пока Краух менял в винтовке обойму, мощный американский вертолет быстро сократил расстояние с устаревшим «Алуэттом». И вновь черный головастик заплясал в прицеле автоматической винтовки. Но и в этот раз стрелять не пришлось.

Увлеченный погоней пилот «Долфина» сам едва не стал жертвой. Сейчас с большой высоты их атаковал «Линкс». Остромордый вертолет с зеркальными стеклами кабины был похож на сказочного дракона. И от этого дракона в сторону «Долфина» тянулись росчерки трассирующих пуль. Пилот бросил машину влево так резко, что Краух едва не вывалился из вертолета.

Выполнив незамысловатый маневр, он снова лег на курс, не дающий «Алуэтту» развернуться. Хвост французского вертолета находился в зоне поражения, но выстрелить Ганс не успел, их снова атаковал «Линкс».

Смертоносная стрекоза, извергая во все стороны автоматный огонь, мчалась наперерез «Долфину». Рыжий вертолетчик крикнул что-то нечленораздельное. Винтокрылую машину затрясло, и, увеличив скорость, «Долфин» едва не врезался в тонкий хвост с бешено вращающимся винтом, закрытым стальным обручем-предохранителем.

Близость вертолетов была слишком опасна. С «Линкса» уже не стреляли, боясь зацепить свой вертолет. Начались гонки на виражах.

«Алуэтт» пытался оторваться от «Долфина», пилот же американского вертолета не позволял ему этого и одновременно стремился вывести машину так, чтобы «Алуэтт» весь попал в прицел Крауха.

Двигаясь цепочкой на предельной скорости, вертолеты гнались друг за другом, то срываясь вниз к верхушкам деревьев, едва ли не цепляясь за пальмы, то уходя вверх, пытаясь увернуться.

Неожиданно «Долфин» немного приотстал. Пилот «Алуэтта» решил воспользоваться предоставленной возможностью, чтобы развернуться и атаковать преследователя в лоб.

Но едва вертолет на мгновение завис, разворачиваясь, рыжий пилот, сделав крен на левую сторону, добавил газу. До «Алуэтта» можно было доплюнуть. Краух, с силой вдавив приклад в плечо, надавил на спуск.

Длинная очередь достигла сферической кабины, хлестнув по пилоту и пассажирам. Вдребезги разбив стекла кабины, пули ударили по двигателю, вырывая куски алюминиевой обшивки под защитным экраном. «Алуэтт» как будто нарвался на невидимое препятствие, хвост вертолета стал задираться вверх, и встав почти под прямым углом, он сорвался в «штопор».

Стремительное пике – и машина вспыхнула спичкой. Немного не долетев до земли, вертолет взорвался. Огненный шар поглотил черного головастика, в одно мгновение превратив его в груду бесформенного железа.

Несколько секунд задержки дали фору пилоту «Линкса». Остроносая стрекоза атаковала «Долфина» с левого борта. Рыжий вертолетчик, увлеченный видом падающего «Алуэтта», поздно заметил опасность. «Долфин» попал под огонь стрелков «Линкса», несколько трассирующих пуль влетели в салон, отскакивая от стальных частей. Одна из них едва не пригвоздила Фулгама к креслу, на котором он сидел, оставив возле плеча большую рваную дыру. Еще несколько пуль попали в кабину, одна ударила пилота в бок, ниже сердца, а две другие разнесли несколько датчиков на приборном щитке. Рыжий пилот, ухватившись за грудь, повалился на штурвал управления, «Долфин» на какое-то мгновение завис, а затем сорвался в штопор. С каждой секундой винтокрылую машину все больше затягивала смертоносная спираль.

Рядовой Гомишь, напуганный событиями последнего часа, сейчас неистово молился, повторяя католические молитвы, которым его обучал священник-миссионер, и вспоминал языческих богов, о которых рассказывал шаман в его родной деревне.

Поборов перегрузку, Роберт Фулгам ввалился в кабину вертолета, оттащив пилота одной рукой, другой он ухватился за штурвал, пытаясь выровнять падающую машину.

Наконец ему это удалось. «Долфин», прекратив вращаться, начал медленно опускаться на трассу. Держась за окровавленную грудь, пилот открыл глаза и прошептал: «Шасси». На губах у него появилась кровавая пена. Но прежде чем потерять сознание, он успел щелкнуть тумблером.

Шасси вышли лишь наполовину, но и этого было достаточно, чтобы смягчить удар посадки. С треском лопнули стальные стойки шасси, вертолет грузно опустился на пыльную грунтовую дорогу. Замирающий винт поднял большое облако оранжевой пыли.

Отстегнув страховочный пояс, Ганс выпрыгнул на твердую почву. «Линкс», медленно снижаясь, удалялся.

Из салона выбрался Фулгам, по его худому лицу струйками стекал пот от недавно пережитого ужаса смерти.

– Эй, рядовой, окажи раненому первую помощь, – приказал он Гомишу.

Солдат, покачиваясь, как в состоянии опьянения, встал. Фулгам помог ему вытащить пилота из кресла. И, пока солдат разрывал на раненом рубаху, капитан контрразведки по рации связался с диспетчером, вызвав «Скорую помощь». Краух бросил в салон вертолета пустой подсумок и винтовку. Без патронов оружие было бесполезно.

– Ну, что там? – спросил Роберт. Разведчик ничего не сказал. Вытащив из-за пояса «беретту», он вышел в центр дороги, к ним приближался небольшой грузовичок.

Конец – делу венец

К вертолету приближался старый «Форд»-пикап, кузов которого был завален пустыми корзинами.

Увидев посреди дороги человека с оружием, водитель резко затормозил. В салоне автомобиля сидели двое чернокожих, мужчина и женщина, видимо крестьяне, возвращающиеся с рынка. Ганс жестом приказал им покинуть машину. Крестьяне безропотно подчинились.

– Зачем тебе пикап? – удивился Фулгам. – Думаешь на нем взлететь?

– Нет, – ответил Ганс. – «Линкс» идет на посадку. Скорее всего, вон за тем лесом их ждет Борг с самолетом «Ганза» покойного норвежца. И если мы поторопимся, то к регистрации на этот полет, или по крайней мере к посадке, обязательно успеем.

– Ну, тогда вперед! – весело проговорил Роберт, направляясь к кузову машины. Но прежде чем туда забраться, распорядился:

– За руль сядешь ты, с меня хватит управления вертолетом.

– О’кей! – ответил Краух, забираясь в кабину.

* * *

Когда «Форд» выскочил за заветную лесополосу и выехал на поле, преследователи увидели замерший неподвижно «Линкс», рядом с ним разворачивался «Ганза». Издалека небольшой двухмоторный самолет был похож на гигантского дельфина, выброшенного природой-матерью далеко на берег.

Самолет начал разворачиваться, два его мотора бешено раскручивали пропеллеры. Сейчас самолет возьмет разгон, и… тогда прощай.

– Держись! – крикнул Ганс Роберту и вдавил педаль газа до самого пола. Машина сорвалась с места и, резво подпрыгивая на ухабах, помчалась наперерез самолету.

«Ганза», развернувшись, начал разбег сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. Пикап двигался параллельно самолету, началась бешеная гонка. Краух чувствовал, что через несколько секунд все будет кончено, самолет взлетит.

Фулгам тоже это почувствовал, в бессильной ярости он вскинул пистолет и, упершись локтями в левое колено, сжимая оружие двумя руками, открыл огонь. Контрразведчик стрелял до тех пор, пока не кончились патроны. Бросив «беретту», он выхватил из кобуры своего широкомордого «швейцарца». Прозвучало всего два выстрела, и с грохотом взорвалось колесо шасси, самолет занесло, развернуло поперек поля и понесло юзом. Зацепившись крылом за одинокую старую пальму, самолет срезал ее, как бритвой, но при этом потерял левую плоскость. Такого удара шасси не выдержало и обломалось как тростник. Рыбообразный фюзеляж заскользил по полю, подымая столб пыли. Зарывшись на полметра в рыхлую землю, изуродованный корпус наконец-то остановился.

Ганс затормозил в двадцати метрах от самолета. Они с Фулгамом укрылись за кузовом машины. Протягивая пустую «беретту», капитан задумчиво произнес:

– Если бы все это происходило на бетонном летном поле, здесь было бы столько искр, что не пришлось бы переживать за судьбу самолета. Он сгорел бы вместе со всем содержимым.

– А так? – усмехнулся Ганс, вставляя в «беретту» новую обойму. Отдернув ствольную коробку, он дослал патрон в патронник. Взяв в каждую руку по пятнадцатизарядному пистолету, Краух изготовился к бою.

Фулгам не разделял оптимизма разведчика. Рукой, сжимающей пистолет, он вытер лоб и проговорил:

– А так нас ждут с десяток автоматов и столько же рассвирепевших наемников, которых лишили возможности бежать отсюда. Теперь они из нас сделают «шагреневую кожу» Бальзака.

– А может, у нас есть шанс? – поинтересовался Краух. – Может, их там хорошо взболтало, и нам ничего не грозит?

– Твои слова да богу в уши, – мрачно произнес Роберт. Продолжить свою тираду контрразведчик не успел, с грохотом вылетела входная дверь самолета, однако никто оттуда не показался. «Готовятся», – догадался Фулгам. Единственной надеждой для наемников оставался брошенный «Линкс». Оба преследователя понимали, что наемники будут прорываться к вертолету.

Вдалеке послышался шум подлетающего вертолета. Из-за верхушек пальм появился зелено-коричневый «Ирокез», затем еще один, и еще, и еще.

Четыре стрекозы ромбом садились на поле, в центре этого ромба лежал искореженный корпус самолета. Едва амортизационные лыжи вертолетов коснулись земли, как из десантных отсеков горохом посыпались солдаты в касках с самозарядными карабинами Симонова наперевес, на примкнутых штыках играли солнечные зайчики. К пикапу устремились трое военных. Впереди огромный толстый офицер в фуражке. На груди у него болтались аксельбанты, под которыми висела огромная коллекция орденов и медалей. За офицером спешили двое солдат с автоматами Калашникова за спиной.

– Генерал Ди Рохо, – представился офицер. – Министр МВД.

– Капитан Роберт Фулгам, госбезопасность ЮАР, – ответил контрразведчик.

– Капитан Карл Рейнер – служба безопасности Анголы, – проговорил Ганс, назвав имя из своего командировочного паспорта.

– ЮАР и Ангола сотрудничают?! Наверное, действительно что-то в мире изменилось, – хохотнул генерал. Неожиданно лицо его стало жестким и вдруг он рявкнул: – Сдать оружие!

Роберт взглянул на Ганса, но тот, видя, что солдаты сняли свои автоматы с предохранителей и держат их на прицеле, безропотно протянул пистолеты генералу. Он знал, что, если понадобится, генерала в любой момент может поразить «Гроза». Но Ди Рохо не взял оружие, он громоподобно захохотал и, похлопав белых агентов по спинам, довольно произнес:

– Это я так шучу. Вы нас просто спасли от этой напасти. Я вам даже прощаю свой вертолет. – И, подмигнув, шепотом добавил: – Придется мне новый у янки купить.

Тем временем окружение наемников завершилось. Солдаты стояли в нескольких метрах друг от друга, готовые в любую минуту открыть огонь.

– Предлагаем сдаться! Бросайте оружие и выходите с поднятыми руками. В противном случае вас уничтожат! Три минуты на размышление! – кричал в мегафон молодой офицер, одетый в бронежилет и каску, налезшую ему на самые глаза.

Не прошло и минуты, как из самолета стали выбрасывать оружие. Затем появились задранные кверху руки и коротко остриженная белобрысая голова янки-«морпеха». Затем стали выбираться другие наемники. Последними были Андреас Борг и Жан Дютур. На Борге были высокие ботинки со шнуровкой, камуфлированные штаны, защитного цвета майка стягивала большой живот. Дютур был одет в делового покроя костюм, в руках, задранных вверх, он держал кейс. Краух и Фулгам, не сговариваясь, подошли к Боргу.

– Для чего ты это устроил? – спросил Роберт. Подобно старому медведю, Андреас Борг перевалился с ноги на ногу и, пожав плечами, бесцветным голосом ответил:

– Я просто хотел обеспечить себе старость. – Потом его глаза вдруг стали жесткими, и, посмотрев в лицо разведчика, он произнес: – Со временем ты меня поймешь, парень. Когда твои хозяева вышвырнут тебя и придет пора выходить на пенсию.

Молодой офицер забрал у Дютура кейс, а подошедшие двое солдат заломили старикам руки и застегнули на запястьях наручники.

Арестованных под конвоем повели к вертолету.

* * *

В генеральском вертолете кроме самого министра Ди Рохо, его адъютанта и белых агентов больше никого не было.

Ди Рохо снял свою безразмерную фуражку, надел на голову наушники рации и довольным тоном докладывал руководству о блестящем завершении операции по захвату гангстерской группировки.

Адъютант, светящийся от гордости, держал на коленях кейс с похищенными драгоценностями. Он, наверное, уже рисовал себе картину будущей карьеры после этой операции.

Роберт Фулгам полулежал в кресле, его глаза были закрыты, дыхание ровное. Пожалуй, в первый раз за долгие дни поиска он смог расслабиться. Ганс смотрел через стекло иллюминатора на выцветший пейзаж, проплывающий под вертолетом. Выгоревшие под безжалостным африканским солнцем поля, кустарники, мелкие водоемы. Наступил сезон засухи, но это разведчика не волновало. У него в ушах звучали слова Борга. Глядя в окно иллюминатора, он мысленно вел диалог со старым наемником:

– «А ведь прав, старая лиса, я такой же наемник, как и он. Рано или поздно даже хорошо выдрессированный пес стареет, и тогда хозяин либо его пристрелит, либо выгонит. Если пристрелит, нет проблем, а если выгонит?»

Ганс вспомнил свой разговор с полковником Мюллером, тот обещал ему место в штаб-квартире, звание и приличную оплату, но так ли это будет?

Мысль об оплате навела разведчика на воспоминание о сейфе в Кейптауне. Там у него были кое-какие сбережения, и если с умом ими распорядиться, можно будет безбедно прожить до глубокой старости. Если судьбе так будет угодно.

Размышляя о жизни, разведчик вдруг ощутил нестерпимое желание закурить. Похлопав себя по карманам, сигарет не нашел, но в нагрудном кармане нащупал прямоугольный кусочек картона. «Что это такое?» – удивился.

Это оказалась рекламная открытка. На золотом песке океанского пляжа раскинулись великолепные пальмы. Золотым тиснением поверх пейзажа было написано: «Отель «Посейдон» ждет вас».

На обороте открытки аккуратным каллиграфическим почерком было выведено:

«Молюсь о твоей жизни. Надеюсь, сегодня увидимся. Номер на мое имя забронирован. Жду. Луиза».

Спрятав открытку обратно в карман, Краух представил реакцию Фулгама, если бы тот узнал об этом послании. Перебрав несколько вариантов, остановился на том, что скорее всего Роберт его просто застрелил бы. Поэтому будить контрразведчика Ганс не стал.

«Опять «Посейдон», – снова вернулся к посланию Луизы разведчик. – Женщины удивительно примитивные существа… ничего более оригинального не смогла придумать. Да еще через пару дней прилетает Ева. Хотя… почему бы мне их не познакомить? Будем дружить втроем. А о пенсии подумаю, когда время придет».

Министерский вертолет пошел на снижение. Издалека уже была видна громада «Хилтона», там готовились к встрече героев…

* * *

Волин закрыл папку и, уперев под подбородок протез, усмехнулся. «Не досье военной разведки, а приключенческий роман со всеми положенными этому жанру атрибутами. Хоть сейчас экранизируй и жди от буржуев «Оскара».

Если бы он не был знаком с «фигурантом», то решил бы, что это розыгрыш. Хотя заподозрить генерала Журавлева в подобных безобразиях отставной полковник никак не мог, слишком ответственный участок тайной войны лежал на плечах Андрея Андреевича.

Впрочем, само знакомство Игоря Волина с немцем назвать банальным тоже язык не поворачивался. И если бы ему самому сказали, что такое может произойти с учителем начальной военной подготовки… ни за что не поверил бы. А произошло…

Часть II

Игры профессионалов

Судьба сдала новую колоду карт, впереди была большая игра, ставки были слишком высоки для меня. Но выйти из игры я уже не мог.

У. Смит. «Глаз тигра»

Задумал я побег

С серого безликого неба мутной сплошной стеной лил дождь. Холодные тяжелые капли, ударяясь о скальную породу, разлетались на миллиарды молекул, вновь собираясь в юркие ручейки. Подчиняясь законам природы, влага устремлялась в низину и в конце концов стекала в яму, на дне которой собралось воды уже по щиколотку. Она хлюпала в рваных кирзачах, проникая в глубь сознания, холодила изнуренное тело. Ежась от холода, Игорь Ковалев периодически поглядывал наверх. Из-под куска листового железа, накрывавшего решетку ямы, он мог видеть лишь низкие свинцовые тучи.

«Еще сутки такого дождя, и я с головой, как крыса в уборной, утону в этой яме», – подумал кавказский пленник, кутаясь в прелый рваный бушлат.

Дождь не прекращался, вода равнодушно стекала по стенам, все больше и больше наполняя яму. От холода и сырости тело застыло, мучительной тягучей болью напоминали о себе раны. От этой боли Ковалев нет-нет да и проваливался в спасительное забытье. И тогда теплой волной накатывали воспоминания…

Вот замелькал калейдоскоп из курсантских лет в ЧВАКУШе, отчисление, срочная служба, снова учеба в училище, и вновь отчисление, и снова срочная… Сколько же он тогда прослужил? Суммарно лет шесть. Но сейчас память его подводила, слабо воспроизводя то время. Сильнее врезались в память события более поздние…

В кровавых бликах горящий Душанбе, грохот стрельбы, стоны раненых, крики испуганных детей. Он тогда спас женщину с двумя малышами – перепачканные сажей испуганные лица, молящие о пощаде глаза. Несчастная мать прижимала к себе детей, вжимаясь в стену, а их, подобно шакалам-падальщикам, окружала кровожадная толпа обкуренных наркотиками и разогретых алкоголем бандитов. Пожалел Гога тогда женщину и мальцов, правда не обошлось без крови… А уж когда пролилась первая кровушка, остановиться трудно. После подавления мятежа в Душанбе он записался контрактником в армию. До осени девяносто третьего пришлось побегать по горам в составе десантно-штурмовой маневренной группы, истребляя диверсантов, идущих из Афганистана, контрабандистов, перевозящих оружие и наркотики. Ловили беженцев, бегущих от войны.

Все было закончено в одночасье, лучших бойцов ДШМГ собрали на вертолетной базе в горах, усилили несколькими офицерами и поставили задачу перейти границу и уничтожить главу повстанцев, бывшего муллу Юсуфа Нурадина. Вроде бы несложная задача, рассчитанная на несколько дней, затянулась едва ли не на полгода. Идти пришлось до Кабула (оставляя за собой вереницу безмолвных трупов). В изуродованной войной столице древнего исламского государства они таки нашли Нурадина. Выполнение поставленной задачи стоило жизни почти всей группе, а те, что уцелели, возвращались домой, колеся чуть ли не по всему Среднему Востоку. К своим выйти так и не удалось, пришлось пробираться в Российское посольство в Дели. Потом был перелет в заснеженную Москву, месяц отдыха в подмосковном санатории для генералитета Министерства обороны, затем награждение в Кремле. Игорь сейчас заново переживал эти события: как держал в руках бархатную коробочку с сияющей Золотой Звездой Героя, врученную дрожащей рукой Верховного Главнокомандующего, помнил какие-то невразумительные слова о «чудо-богатырях». Затем был банкет, а утром транспортник «Ил-76» увез новоиспеченных героев России далеко на Крайний Север, где создавалась бригада особого назначения морской пехоты «Барс». Тогда они считали, что это прототип новой армии, мобильной и эффективной, где будут воевать «не числом, а умением». Война в Чечне без остатка рассеяла радужные надежды и оголила кровавую правду как ноющий зубной нерв.

Со всей огромной страны в мясорубку войны посылались сводные батальоны, полки по принципу «с бора по сосенке». С той лишь разницей, что командир, полковник Бойко, не стал лепить из «дерьма пулю», а отправил в Чечню сводный батальон «Камышовый кот», собранный из рот бригады. Во главе подразделения встал заместитель комбрига подполковник Волин. Друг Ковалева и собрат по афганскому рейду.

Того, что спецназовцам удалось увидеть в Чечне, не было ни в Таджикистане, ни в раздираемом войной Афганистане. Это была самая непонятная (на маленьком клочке горной земли) война. Войска федералов попадали в засады и окружения, несли потери от артиллерийского огня повстанцев, при этом позволяя противнику, как правило, оторваться от преследования и скрыться.

Батальон особого назначения ГРУ находился в привилегированном положении, в отличие от многих других подразделений им не приходилось ходить в лобовую атаку или мерзнуть в сырых окопах. «Камышовый кот» выполнял особые задачи.[4] Главное разведуправление интересовала оперативная обстановка в зоне боевых действий, ликвидация полевых командиров и испытание новейших образцов вооружения.

Одна такая операция и имела фатальный результат для группы, в которую входил прапорщик Игорь Ковалев. Группе предстояло «сдать» душманам новейшую модель «БМП-3», чтобы эксперты могли выяснить боевые возможности новой техники и опробовать стандартные средства борьбы с ней. Однако планы хорошо пишутся на бумаге, в жизни все куда сложнее.

Едва группа покинула расположение батальона, как на ближайшем перевале их атаковали. Душманы, вырядившись в милицейскую форму, оборудовали ложный блокпост. Разведчиков били в упор, Ковалева контузило взрывом гранаты, он потерял сознание, очнулся в чеченском плену.

Сколько раз впоследствии он вспоминал «незлым тихим словом» своего комбата, подполковника Волина, который приказал сдать удостоверение личности прапорщика морской пехоты. Не с чужих слов знал комбат, как поступают чеченцы с морпехами, теперь и Игорю предстояло это узнать…

Пленных было трое: один солдат-срочник из охранной роты, он конвоировал «БМП» с завода-производителя, прапорщик, водитель тягача и он, якобы старший лейтенант, танкист. Боевиков было человек десять, вооруженные легким стрелковым оружием, многие были ранены, наспех перевязанные окровавленными бинтами. Отсутствие тяжелого вооружения и, главное, трофейный «БМП» наводили на мысль, что это всего лишь конвой, сопровождающий пленных куда-то на горные базы боевиков.

День они отлежались в овраге, чеченцы с оружием на изготовку прятались в кустах, затолкав пленных в какую-то расщелину, каждые пять минут обещая им бросить туда взведенную гранату, если вздумают шуметь.

Едва стемнело, боевики двинулись в путь, пленных друг к другу привязали пеньковой веревкой за руки, проведя петлю через шею, в таком положении лишнее движение сделать проблематично, не говоря уже о попытке побега. Пленные, в отличие от конвоиров, не имели приборов ночного видения, часто запинались о выступающие острые камни, падали. Их поднимали пинками…

На рассвете группа вышла к большому чеченскому селению. У дороги стояла баррикада из бетонных перекрытий, за которой виднелся двухэтажный дом из силикатного кирпича с покатой крышей, покрытой шифером, большущие окна едва ли не до верха были заложены мешками с песком. Из-за баррикады появилась группа вооруженных мужчин, двое были в милицейской форме.

Ковалев прежде бывал в этом селе, оно считалось лояльным к федеральным войскам, даже приказом министра внутренних дел было разрешено создать здесь отряд самообороны. Видимо, это и был тот самый отряд.

– Салам алейкум, – поздоровался первым старший из боевиков.

– Алейкум асалам, – вразброд ответили селяне, один, еще не старый мужчина, но с седой коротко подстриженной бородой, со скрытой усмешкой спросил: – Снова у тебя улов, Исмаил?

– Почему не ловить, если ловится, – приосанившись, важно ответил боевик. Но вымученная улыбка давалась ему с трудом. Повязка на голове густо пропиталась кровью, и алые капли падали на потертую кожаную куртку, оставляя бурые потеки. Уперевшись прикладом автомата на землю, старший спросил: – Куда их, снова будем прятать в сельсовете?

– Нет, – поторопился с ответом один из милиционеров со скуластым лицом, заросшим густой щетиной. – Сегодня должна пройти военная колонна, наверняка кто-то из начальства зайдет в контору. – Чеченец указал на пленных и добавил: – Они будут в «гостях» у муллы, мы как раз вырыли ему новый колодец. Небольшие господа, потерпят.

Двое суток пленные просидели в глубокой яме, сгрудившись на небольшой деревянной площадке, под которой темнела черная бездна воды. Водила прапорщик сразу оценил военную хитрость чеченцев.

– Ловко придумали, черти, если что, – он указал на рычаг, поддерживающий площадку и трос, тянущийся от него вверх, – дерни за веревочку, дверка и откроется… а мы, как слепые котята, буль… Как говорится, концы в воду, никто никогда пленных не найдет.

Но пленных никто и не искал. Через двое суток их, обессиленных и промерзших, подняли на поверхность. Дали немного отдохнуть и согреться под скупым неярким солнцем, потом покормили черствыми лепешками и подливой из тушеной баранины.

Вечером во двор к мулле зашли двое чеченцев, один из боевиков конвоя, второго Игорь видел впервые. Дородный мужчина в дорогой кожаной куртке с массивным золотым перстнем на левой руке и толстой «обручалкой» на правой. Он придирчиво рассматривал пленных, потом долго торговался с боевиком, интенсивно жестикулируя руками. Наконец оба чеченца достигли согласия, дородный протянул боевику пачку стодолларовых банкнот и быстро зашагал в сторону ворот. Боевик повернулся к дому, где на крыльце сидели два молодых паренька, вооруженных допотопными винтовками, и гортанным окриком отдал приказ. Юноши, как молодые волки, резво подскочив к пленным, быстро обрезали веревку, соединявшую их, оставив лежать одного Ковалева, а прапорщика и рядового потащили к воротам, где стоял грузовик со свитой «дородного». Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять – их продали в рабство.

Той же ночью Игоря увели дальше в горы. Еще трое суток они бродили среди чахлых рощиц, скал, утесов, пока наконец не вышли к лагерю. Это была настоящая партизанская база, оборудованная по всем правилам невидимой войны.

Боевики размещались в глубоких пещерах, здесь были и казармы, и арсенал, даже небольшой госпиталь с дорогим импортным оборудованием, полученным по линии «Красного Креста». Над небольшой поляной была натянута большая маскировочная сеть, в тени которой стояли столы для чистки оружия, навес для полевой кухни, хлев с овцами (живые консервы) и яма для пленных – зиндан, в который сразу же был брошен Ковалев.

На территории базы находились уже не желторотые юнцы с пухом на щеках, а настоящие бойцы, суровые мужчины с бородами и усами, вооруженные современным оружием. Игорь сквозь решетку видел новейшие противотанковые комплексы, которые еще даже не дошли до федеральных войск, а здесь находились далеко не в единичном количестве.

Чеченцы, выряженные в ядовитый натовский камуфляж, деловито чистили автоматы, точили ножи, снаряжали патронами магазины. Едва темнело, боевики бесследно исчезали и появлялись спустя несколько дней. Пленные на этой базе долго не задерживались, как правило, это были солдаты срочной службы, и боевики продавали их в рабство. Дело было поставлено на поток.

Лишь однажды в яму попал еще один пленник, молодой, крепкий мужчина, контрактник из десантно-штурмовой бригады.

– Дурак я дурак, – как заведенный бормотал десантник, – и дернул меня черт сунуться на эту войну. Патриот хренов, ведь не прошло и трех месяцев, как из Югославии вернулся, два года там кантовался в особой группе, а до этого был в Абхазии. Мало мне было войны на срочной в Афгане.

Не скули, – оборвал контрактника Ковалев. Последние недели у него самого было еще то настроение (хоть в петлю лезь), а тут, услышав стенания товарища по несчастью, понял, кто-то должен поддерживать моральный дух пленников.

Да обидно, брат, – глядя с тоской на люк зиндана, проговорил десантник. – Погиб бы в бою, значит, так оно и должно быть, как говорится, за Родину жизнь положил. А вот чтобы голову отсекли, как барану бессловесному, честное слово, обидно.

С чего это ты взял, что голову отрежут? Война ведь закончилась, скорей всего, нас поменяют на кого-то из абреков.

Тебя, может, и поменяют, а меня точно под нож. На днях должен приехать какой-то важный перец, то ли турок, то ли араб. Вот для него и готовят концерт по случаю.

Откуда ты узнал? – насторожился Игорь.

Разговор подслушал, – медленно ответил десантник и, видя в глазах собеседника недоверие, пояснил: – Во время срочной службы у меня кореш был чеченец, Турпал. Как братья мы с ним были, вот он меня языку и обучал. Думал, уже все забыл, а как приперло, вспомнил.

В холодном подвале зиндана повисла тягостная тишина. Только контрактник, не зная, куда деть свои руки, стучал кулаком о раскрытую ладонь, выбивая глухие звуки. Но Ковалеву сейчас было не до него, все мысли были заняты другим: сидеть в плену до скончания века он не собирался, как и не верил в то, что его выменяют на какого-нибудь боевика. С самого первого дня его пленения Игорь готовился к побегу, собирая экипировку и выбирая удобный момент для реализации своего плана.

Из экипировки он уже имел остро отточенный гвоздь. Тридцатисантиметровый штырь, выкованный деревенским кузнецом, длинное жало и шляпка на конце делали его в умелых руках смертоносным стилетом. Кроме того, запасливым морпехом был припасен метровый отрезок капронового альпинистского троса, тоже можно придумать незамысловатое оружие.

Для побега Игорю не хватало лишь одного – надежного партнера. Попадавшие до этого в плен салаги годились лишь для того, чтобы сопли распускать, и совсем другое дело контрактник, опытный солдат и человек, которому терять уже нечего.

Давай знакомиться, брателла, – подвинувшись поближе к десантнику, Ковалев протянул руку. – Игорь, друзья называют Гога.

Александр, но друзья зовут Шуриком, – пожал руку контрактник.

Итак, Александр, как вы смотрите на то, чтобы покинуть это гостеприимное общество?

Грохнем вертухая, когда тот принесет баланду? – оживившись, сразу включился в обсуждение плана побега обреченный десантник.

Ну, скажем так, это не совсем то, – возразил Игорь. Еду, как правило, приносили двое боевиков. Неизменные черствые лепешки бросали вниз, а воду спускали в кувшине на веревке. Так что захватить вертухаев неожиданно было делом невозможным. Главное, товарищ по несчастью был согласен. – Но в целом идея неплоха. Только бы до вечера ничего не изменилось.

День прошел без каких-либо новшеств, боевики занимались повседневными делами, чистили оружие, набивали патронами магазины и курили гашиш. Сладковатый запах тлеющей конопли доползал и до решетки зиндана…

Когда небо, видимое сквозь отверстия люка, стало сереть, Ковалев поднялся с земли, сделал несколько приседаний, взмахов руками, разгоняя кровь по организму и разогревая мышцы. Потом отодвинул большой камень в дальнем углу, извлек из тайника стальной штырь и кусок веревки. – Пора навестить наших «друзей».

У тебя есть ключ от замка? – принимая кусок альпинистского троса, чуть не задохнулся от восторга Александр.

Нет, – в сгущающихся сумерках грустно улыбнулся Гога, подмигнул и тихо добавил: – Но ларчик просто открывается.

Секрет выхода из зиндана оказался действительно примитивно простым. Тяжелая сварная решетка, хитрый английский замок, конечно, выглядели на первый взгляд неприступными, как банковский сейф. Но ахиллесовой пятой этих запоров оказалась рама, на которой крепилась сама решетка. Тяжелая, сваренная из стальных уголков, она просто лежала на колодце зиндана.

Двое пленников, уперевшись ладонями в ребристые прутья арматуры, что было сил надавили на нее. Металлическая конструкция весом в полтора центнера сперва не поддавалась, не желая сдвигаться с места, но все же пришлось уступить. Как ленивое животное, нехотя приподнялась и почти неслышно переместилась в сторону.

Готово, – прошептал Ковалев, прижимая жало самодельного стилета к рукаву. Он хорошо изучил контингент, находящийся на базе, и теперь давал последние указания напарнику: – Их семеро, один из «духов» славянин. Значит, для нас он самый опасный. Выбирайся наружу, ты направо, я – налево, ищем часового. Как кончим, сразу хватаем оружие, и за работу. Ну, а дальше по ситуации. Понял?

В ответ напарник лишь напряженно кивнул, из зиндана они выбрались по очереди. Не поднимаясь на ноги, ужами скользнули в ближайшие кусты.

Откуда-то из-за спины до слуха Игоря доносилось монотонное бормотание молящихся моджахедов, этот звук наполнял душу морского пехотинца ужасом и непреодолимым желанием вскочить на ноги и бежать из этого места как можно дальше, бежать без оглядки. Только ничего этого Гога, конечно же, делать не собирался, потому что оставлять в живых этих «духов» было нельзя, сами уйдут не далеко. Завтра утром, крайний срок в обед, их настигнут, а без оружия даже умереть достойно не удастся. И, что самое страшное, судьба второго шанса на побег не подарит.

Часового первым увидел Ковалев, когда тот, докуривая сигарету, стоял в тени развесистого карагача. До него оказалось полтора десятка метров, но морпех не спешил, справедливо оценивая свои физические возможности. Долгие месяцы они, как вампиры, пили его жизненную энергию, так что его прыти бесшумно и стремительно настигнуть часового вряд ли хватило бы. Медленно, как пустынный хищник варан, Игорь прокрался к карагачу, потом так же медленно выпрямился во весь рост. Действовать классически (левой рукой зажать рот, а правой ударить под лопатку) он не решился по той же причине.

Приблизившись к часовому почти вплотную, Ковалев ткнул его самодельным стилетом в шею, мысленно твердя: «Хотя бы охранник не закричал».

Острое жало почти без усилий прошло сквозь кожу и адамово яблоко. Часовой оказался из матерых, дернувшись в сторону, с выпученными от боли глазами, он пальцами левой руки попытался закрыть рану, из которой хлестала кровь, а правой хотел сдернуть автомат с плеча. Этого ему сделать Игорь не дал: шаг, и он почти вплотную приблизился к чеченцу, короткий взмах, и длинный гвоздь, когда-то сработанный умелым кузнецом, почти по шляпку вошел охраннику в грудь. Подхватив в падении уже мертвое тело, бесшумно опустил его на землю.

Лихо ты его сработал, – возле Ковалева как из-под земли появился Саша-десантник.

Теперь давай и остальных отправим вдогонку за этим, – предложил морпех.

Арсенал у охранника оказался солидным, кроме «АКМа» полдюжины магазинов, пистолет «ТТ», четыре гранаты и десантный нож германского производства.

Оружие тут же разошлось по рукам. Держа автомат на изготовку, первым двинулся в направлении навеса, где совершали намаз моджахеды, Александр. Игорь с пистолетом страховал его позади.

Все было кончено в считаные секунды одной длинной очередью, разметавшей стоявших на коленях боевиков в разные стороны. Правда, Ковалев для «успокоения совести» сделал по контрольному выстрелу, и только после этого еще недавние пленники смогли перевести дух.

Страницы: «« ... 7891011121314 »»

Читать бесплатно другие книги:

Сочинение древнекитайского философа Чжуан Чжоу (Чжуанцзы; 369–286 до н. э.) – основополагающий текст...
Серия предназначена для студентов высших учебных заведений, а также абитуриентов. Книги этой серии н...
В монографии исследуются проблемы уголовного права, уголовного закона и уголовно-правовой политики, ...
В этой книге повествуется о глубоко затаённом знакомстве и тайном общении русского писателя Н. Гогол...
Сны моего носа это волшебная дверка, приоткрывающая нам путь в мир ароматов любому, даже далёкому от...
Этой книгой, сборником стихотворений разных авторов, отмечается 12-летие существования литературного...