Начальник для чародейки Одинцова Алиса

ГЛАВА 5

Бедах. Хребты Эйдирсгул

Бедах. Этот маленький живописный городок уже много веков служит источником вдохновения для писателей и художников. Здесь в водах горного озера Лайлэ отражаются заснеженные вершины хребтов Эйдирсгул и островерхие крыши домиков, которые жмутся друг к другу, словно так им будет теплее. Сюда приезжают за уединением и новыми идеями. Мы с Эйриком собрались посетить Бедах по совершенно другой, более прозаической причине.

Архивариус Финн, после недолгих пререканий (с начальником тайной службы особо не поспоришь), все-таки соизволил подобрать для нас маршрут, каким можно было в кратчайшие сроки добраться от города к монастырю. Так как я была уверена, что Геррке уже мертв, в спешке не было необходимости. И все же меня немного беспокоил тот факт, что вернуться до темноты мы успеваем впритык. Дома ждал бесхозный профессиональный вор, который в отсутствие хозяйки особняка мог найти что-нибудь неожиданное. Например, мою магическую лабораторию, расположившуюся аккурат за стеной гардеробной (как банально). Там не было ничего такого, что необходимо утаить от Джерласса, просто я не люблю, когда копаются в моих вещах. Обнадеживал лишь тот факт, что для того, чтобы проникнуть в помещение, требовалось пройти сквозь стену. Для этого Призрак был еще слишком слаб. Я, как можно догадаться, не обладала такой возможностью вовсе. Поэтому результаты моих экспериментов пылятся в ожидании того момента, когда я найду хороший способ выбить кирпичную стену толщиной в три фута, не обрушив при этом дом.

Городской телепорт находился в специально отведенном здании с величественной архитектурой и залами ожидания для путников. Обстановка внутри отличалась сдержанной роскошью, так что вошедший сразу чувствовал себя причастным к чему-то величественному. Работу порталов требовалось поддерживать круглосуточно, поэтому весь второй этаж занимали покои обслуживающего магического персонала. Запросы адептов-телепортеров были не кислые, поэтому воспользоваться таким способом путешествий могли только очень состоятельные люди. Бедняки вынуждены передвигаться дилижансами или на своих двоих. По трехсторонней договоренности для пребывания в Араксикаре и Тхератте альдогарцам не требовалось получать разрешение. Потому сейчас в зале собралось около сотни толстосумов, которых прельщала возможность мгновенно оказаться на другом конце Анизара. Некоторые из них перемещались впервые. Они нервничали, мяли полы своих дорогих пальто и беспокойно поглядывали на скучающих адептов, чьей единственной задачей было перед каждым «прыжком» менять точку прибытия.

В зале с табличкой «Араксикар» я увидела первое преимущество работы в тайной службе. Мы с Эйриком невозмутимо прошествовали в начало очереди мимо возмущенных денди и их расфуфыренных дам. Ввиду моего нетрадиционного для женщины туалета, гнев пал только на меня. Одни молча сверлили брезгливыми взглядами, другие не стеснялись в выражениях. Даже через теплую бекешу я ощутила руку Эйрика на своей спине. Он показал дежурному магу грамоту тайной службы и шикнул на очередь позади нас. Я не удержалась от прощальной колкости.

— Эх, голытьба! — притворно сочувствующе бросила через плечо, входя в портал. Худшего оскорбления для богачей трудно и представить.

В свое время я много путешествовала по делам Ордена, но в Бедахе еще не бывала. Нас перебросило в небольшой арочный зал со светлыми стенами, вдоль которых стояли скамьи. Людей здесь было на удивление мало. Видимо, в это время года путники старались обходить хребты стороной. Виной такому туристическому спаду — внезапные бури и грозы, господствующие в этой части Араксикара весь осенний период.

Как только мы вышли на улицу, я заметила восхищение Эйрика. Наверное, то же самое отобразилось и на моем лице, потому что мы переглянулись и понимающе заулыбались друг другу. Я почувствовала себя восторженным студиозусом на каникулах. От здания телепорта расходились узкие мощеные улочки, по бокам которых один к одному выстроились многочисленный таверны, лавочки и постоялые дворы. Из их дымоходов сочился дымок, дразнил и обещал усталым путникам кров и еду. Вдалеке над городом возвышались острые пики Эйдирсгула, подернутые белесыми облаками.

Рабочее настроение исчезло, как его и не было. Впервые за последние месяцы мне захотелось просто расслабиться и наслаждаться моментом. Пока я предавалась лени, изучая витрину сувенирной лавки, Эйрик нашел нам пару лошадей. По узкой горной тропе на повозке никак не проедешь, поэтому придется добираться верхом. Не сказать, чтобы я этому известию очень обрадовалась. Нет, конечно, лошадей я любила. А кто не любит? Благородные животные вызывали у меня чувство глубокой симпатии, но лишь до той поры, пока не начинали своевольничать. Наездник из меня был довольно паршивый, о чем я со смущением сообщила своему спутнику.

— Как же вы передвигались? — удивился начальник тайной службы.

— А вот так, — и щелкнула пальцами.

— Вот ничего у вас, у магов, не бывает просто. В седле удержитесь?

— Ну… если не быстро.

— Хорошо. Там, где мы поедем, особо и не разгонишься.

Я вставила правую ногу в стремя, когда руки Эйрика опустились на мою талию. Он поддержал меня и помог забраться в седло. Это было уже второе прикосновение за день. Мне было приятно, но я решила сделать вид, что ничего не заметила. И мы отправились к монастырю.

Покинув пределы городка, мы беспрепятственно миновали широкий луг и ступили на лесную тропинку. Отрезок пути от Бедаха до леса был самым легким. Лошади шли спокойно, не норовили понести, и я стала наслаждаться поездкой верхом. Открывающиеся вокруг монументальные пейзажи этому занятию только способствовали. Эйрик время от времени подсказывал мне основы правильной посадки в седле, и его советы оказались весьма полезными. По крайней мере, спустя час я все еще могла чувствовать мягкое место.

— Вы неплохо справляетесь, — довольно прокомментировал он. — Если взяться за ваше обучение как следует, через пару месяцев можете стать заправским наездником.

— Не думаю, что мне следует этим заниматься.

— Это еще почему?

— Предпочитаю полностью контролировать процесс. Когда что-то зависит не только от меня, я нервничаю.

— Не понял.

— Лошади… Иногда не вы ими управляете, а они вами.

Начальник тайной службы рассмеялся. Я бы обиделась, если бы его смех не был таким заразительным.

— Хотите сказать, что когда-то вас понесла лошадь и теперь вы избегаете ездить верхом?

Я закатила рукав бекеши и продемонстрировала ему небольшой шрам выше запястья.

— О, это страшная рана, — пошутил Эйрик.

— Я лучше позволю демону укусить себя, чем еще раз пущу лошадь в галоп.

— Это не обязательно. Мы можем начать постепенно.

— Мы? — Я отвлеклась на него и пропустила ветку. Колючая еловая лапа хлестнула меня по шее.

— Осторожней. Не больно?

Я сердито посмотрела на Эйрика, потирая саднящее место. Мой грозный взгляд мужчина бессовестно проигнорировал.

— Точно! Я все решил. Будем заниматься по два раза в неделю после того, как разберемся с этим делом.

Мне послышалось? В последний раз за меня решали, когда совет Ордена определялся с местом моей практики. Это было много лет назад и давно кануло в Лету.

— Эйрик, мне кажется, это не самая удачная мысль.

— Что именно? Сделать из вас хорошего наездника?

— Нет. Учить. У меня скверный характер.

— А я терпеливый. К тому же раз справился Абархам, справлюсь и я.

Ну что ж, предупрежден — значит, вооружен. Было бы глупо отказываться от новых знаний.

За беседой время пронеслось незаметно. Очень скоро хвойный лес сменился карликовыми деревьями и кустарником. Трава мягким ковром стелилась под копыта лошадей. Время от времени среди зелени мелькали яркие вкрапления незабудочника и ледникового лютика. Мы поднялись выше шести тысяч футов. До монастыря оставалось всего ничего.

Холодало. Я выдохнула пар изо рта и втянула голову в плечи, чтобы ветер не задувал за шиворот. Перчатки с собой взять не догадалась, и казалось, что руки уже намертво примерзли к поводьям. Окончательно задубеть мне мешало усилие, которое я прилагала, чтобы не свалиться с лошади.

Наконец показались очертания монастыря. В отличие от ярких кровель Бедаха, на крышах обители лежала темно-серая невзрачная черепица. Сами верхушки были практически плоские, чтобы не создавать сопротивления сильным ветрам. Деревянные окна оборудованы прочными на вид ставнями, половина из которых плотно закрыта. Незатейливая кладка из грубо обработанного камня по стилю напоминала поселения на севере Альдогара. Всю территорию окружал невысокий забор, за которым мелькали коричневые рясы.

— Доброго вам дня! — я приветливо поздоровалась с одним из монахов и очаровательно улыбнулась ему. Чего не сделаешь ради тепла и крыши над головой. Мои потуги быть вежливой он не оценил, только посмотрел хмуро и пошел звать настоятеля. Через пару минут к воротам подошел другой послушник. Как и все, он был одет в длинную шерстяную рясу, но на груди висел серебряный крест. У других я видела только деревянные. Стало ясно, что это настоятель. На усталом лице проступало множество морщинок, но, несмотря на этот налет старости, его можно было назвать миловидным. Русые волосы с проседью забраны обручем. Он улыбнулся нам мягко и как бы извиняясь.

— Боюсь, сегодня наш монастырь закрыт для посещений. Вы проделали долгий путь, и мы сожалеем, что не сможем принять вас. Я распоряжусь вскипятить чаю. Отогреетесь и еще успеете вернуться в Бедах до темноты. Проходите, пожалуйста.

Ну, мы и прошли. Эйрик привязал лошадей к забору с внутренней стороны двора и достал из седельной сумки провиант, купленный для монастыря. Следом извлек из кармана грамоту тайной службы.

— Так быстро? — Настоятель выглядел удивленным. — Я ведь только сегодня послал весть в город.

— Что у вас произошло? — спросил Эйрик, хотя мы оба знали ответ.

— Скончался один из наших послушников. Пришел к нам совсем недавно, и вот… Нашли его только днем. По утрам он обычно молился, поэтому мы не беспокоили его. Быть может, если бы мы зашли раньше…

— То это бы ничего не изменило, — вздохнула я и достала из саквояжа записную книжку.

— Так вы считаете, что это убийство? Все настолько серьезно? Послушник был жителем Альдогара… Поэтому прислали вашу тайную службу?

Мы с Эйриком во все глаза уставились на настоятеля. Человек вдруг высыхает до самых костей, а он не видит ничего подозрительного? Похоже, жизнь среди душевнобольных не проходит даром.

— Вы собираетесь записывать на улице? Пройдемте в дом, я расскажу все по порядку.

— С момента прибытия в ваш монастырь этого послушника. Как, говорите, его звали?

— Бран.

Я бросила многозначительный взгляд на Эйрика. Настоятель представился Бреттом и провел нас в самую большую постройку, в которой располагалась столовая. На втором этаже разместились покои некоторых послушников, которые не пренебрегали мирской мудростью: подальше от начальства, поближе к кухне. Как объяснил наш провожатый, сюда определялись самые слабые здоровьем люди. Из-за готовки в комнатах было тепло даже в зимние морозы, а из окон открывался прекрасный вид. Бедахский монастырь славился тем, что излечивал больные души, и я подумала, что, очевидно, размещение над столовой — часть терапии.

Мы присели за одним из длинных столов, а настоятель сам поставил воду для чая. В окно я пронаблюдала, как догадливые монахи увели наших лошадей в конюшню. Над Хребтами я заметила темнеющее небо, не предвещавшее нам ничего хорошего.

— Я расскажу вам все, что знаю. Бран пришел к нам около месяца назад. Он был своеобразным человеком, тонко чувствовал мир, но никогда не жаловался. Поначалу я не понимал, что привело его сюда. Он мало рассказывал о себе и иногда кричал во сне. Видимо, что-то в его прошлой жизни не давало ему спокойно спать, но он точно не был болен. У нас есть традиция. Мы собираемся раз в неделю, в выходной день, чтобы обсудить то, что тревожит каждого больше всего. Бран никогда не делился. Вместо этого часто рассказывал какие-то истории походной жизни или описывал приключения выдуманного персонажа. Всем нравилось слушать. Однажды я посоветовал ему написать книгу, — Бретт заулыбался. — Он ко всем относился одинаково хорошо, часто помогал на кухне и с некоторыми… тяжелыми послушниками. Поэтому мне казалось, что однажды все произойдет само собой, он скажет нам, что случилось, и освободится от своей ноши. Но этому так и не суждено было сбыться…

Сведения о внутреннем мире Геррке были увлекательными, но уже не актуальными. Видимо, Эйрик подумал о том же.

— Кто нашел его мертвым? — задавая вопрос, он неотрывно следил за тем, как я записываю слова настоятеля, будто хотел убедиться, что я ничего не пропустила. Это я-то?

— Один из моих помощников, Гверн. Я пошлю за ним.

— У вас есть помощник?

— Разумеется. И не один. Сейчас у нас живет более тридцати скорбных разумом. За ними нужен постоянный присмотр, а самому мне не справиться.

— Мне показалось, у вас здесь довольно спокойно.

— Это верно. Но такое бывает нечасто. После того, что случилось, я отправил всех по комнатам во избежание… инцидентов. Остались только мои помощники. Их можно отличить по коричневым рясам. Больные ходят в серых. Некоторые из них очень привязались к Брану, и я не знаю, как им все объяснить. Скорее всего, скажу, что его забрали родные. У него ведь есть родственники?

— Боюсь, что нет. Труп лучше уничтожить. Ну, или то, что от него осталось.

По правде говоря, я не знала, была ли у Геррке семья. Но если кто-то узнает о том, что живые люди превращаются в мумии, начнется паника.

Эйрик согласно кивнул и продолжил задавать вопросы:

— Что было накануне смерти Брана? Было ли в его поведении что-то странное? Он общался с кем-то?

— Нет, все было как обычно. Вчера целый день занимался хозяйственными делами, а после ужина ушел в свою комнату. Он всегда так делал, кроме тех дней, когда мы собирались вместе для разговора.

— У него были друзья среди ваших помощников или больных?

— Говорю же, он общался со всеми понемногу, никого не выделял.

— У вас в монастыре часто бывают посетители?

— Да, мы ведь местная достопримечательность. Люди приходят сюда, чтобы полюбоваться красотой хребтов и получить ответы на свои вопросы. Многие покупают поделки наших послушников на память. Кстати, встречаются очень достойные работы. На эти деньги мы и живем. Ну еще, конечно, чем сами богаты, — Бретт указал в сторону стройных грядок, над которыми корпели монахи, и хлева.

Я по инерции законспектировала наличие огорода и домашнего скота. Вычеркнула. Эйрик шепнул, что пусть остается, мол, лишние сведения всегда лучше, чем их нехватка.

— А вчера кто-нибудь заходил?

— Да. Семейная пара с тремя детьми, но они быстро ушли. Дети испугались немого послушника, когда тот попытался с ними заговорить. Приходил мужчина, местный, из Бедаха. Он заглядывает к нам каждую неделю, чтобы посоветоваться о своем браке. Несколько воинов искали ночлега, но так и не остались, узнав, что до города несколько часов езды. Один гость отужинал с нами. Потом ему стало плохо после посещения галереи, и пришлось постелить ему в одной из комнат.

— Что значит — стало плохо от галереи? — недоумевала я.

— Это выставка работ наших послушников. Восприимчивым людям иногда становится не по себе. Маги называют таких сенсорами. Я же считаю, что это просто излишняя впечатлительность и перепад высот. Здесь, в горах, не все чувствуют себя хорошо в первый же день. Чтобы привыкнуть, некоторым требуется время. Правда, в большинстве случаев это проявляется просто усталостью.

— А что было с этим?

— Его постоянно рвало. Я знаю, о чем вы подумали, но он не мог убить Брана. С ним в комнате все время находился мой помощник, менял тазы и носил воду.

— Где он сейчас?

— Кто? Помощник или наш гость?

— Оба.

— Кун работает на огородах, а пришлый покинул монастырь утром, как только ему полегчало.

В столовой повисло молчание. Я прокручивала в голове теорию, что этим гостем был Фейт. Тошнота и головокружение — признаки магического истощения. Еще бы он не истощился, если накануне существо создало с его помощью мощнейшую воронку для убийства восемнадцати человек. Другое дело — почему он не обессилел сразу, а свалился только через сутки? И вообще, с чего бы ограничился одним Браном, если мог таким же способом порешить весь монастырь? В общем, все это пока притянуто за уши. Вполне вероятно, что этот гость не имеет никакого отношения к убийству. Но Геррке мертв, а значит, Фейт все же приложил здесь лапу.

Эйрик поднялся из-за стола, чем прервал мои размышления.

— Хорошо. Давайте сначала посмотрим на труп, а потом можно пообщаться с вашими помощниками… Гверном и Куном.

Как только мы вошли в комнату усопшего, я засияла, как карбункул на венце Правителя. Тело Геррке лежало на кровати, а от него в разные стороны расползались сгустки энергии. Они излучали яркий насыщенный свет и периодически вспыхивали.

— Идиот! Какой же идиот! — простонала я, не в силах поверить в увиденное. Настоятель посмотрел на меня так, будто я только что съела его собаку.

— Убийца — идиот, — пояснил за меня начальник тайной службы. — Ждите в столовой, а мы пока здесь сами осмотримся.

Когда мы ехали в монастырь, я ожидала увидеть ту же картину, что и в борделе. Но труп выглядел обыкновенно. Мужчина средних лет лежал на спине и выглядел спящим. Смерть наступила во сне и выглядела вполне естественно, если бы не едва заметное потемнение ауры в области сердца. Слепящий свет мешал рассмотреть другие детали, поэтому я перешла на обычное зрение и надела перчатки. Судя по степени окоченения, Геррке умер почти сутки назад. Трупные пятна, бледнеющие при надавливании, говорили о том же. Эйрик подал нож, и я взрезала рубаху. Отток крови от спины и ягодиц свидетельствовал, что мужчину не переворачивали после смерти. Я задумалась.

— Так в чем дело-то? — не выдержал Эйрик.

— Фейт хотел выдать убийство за сердечный приступ. С монахами этот фокус удался, но он оставил следы воздействия на ауре Геррке. Наверное, просто не думал, что кто-то будет расследовать это дело. Или чувствовал себя слишком паршиво, чтобы замести следы.

— Думаете, Фейтворд и был тем тошнотиком, которого ночью откачивал помощник Бретта?

— Ага! — слишком весело отозвалась я. Радовало меня не столько дрянное самочувствие пижона, сколько его феноменальная глупость. — Тут вокруг все сверкает от вспышек энергии! По всей видимости, недоделыш хотел подпитаться от умирающего, как это делало существо.

— И почему вас это так забавляет?

— Подумайте, господин Аки, что будет, если вылить в литровый кувшин ведро воды. Фейт переоценил свои силы и ему, скажем так, поплохело. А непоглощенная энергия вылилась наружу.

— Насколько я знаю, он довольно сильный маг. Почему же тогда он не смог иссушить обычного человека, как это сделало существо?

— Вам следует смириться, что маги не всемогущи, — с усмешкой ответила я. — Это такие же люди, как и все. Большинство животных не едят особей своего вида. Человек не переваривает жизненную энергию другого человека. Это каннибализм, запрещенный природой.

— Но исключения все-таки есть?..

— На это Фейт и понадеялся.

Я быстро записала сведения, полученные в результате осмотра тела. Настало время обследовать помещение. Помимо кровати, из мебели здесь стояли только письменный стол и два стула, один из которых использовался в качестве вешалки. В верхнем ящике Эйрик нашел кое-какие записи, в основном касающиеся времяпрепровождения Геррке в монастыре. Были также зарисовки горных пейзажей, короткие заметки о некоторых послушниках, описание повседневного быта. Ничего такого, что хоть как-то касалось бы Зиррода. Очевидно, он поставил перед собой цель навсегда забыть о проклятом городе.

Заметки мертвого исследователя отправились в мой саквояж. Мы с Эйриком покинули этот корпус и перешли под гостеприимную крышу столовой, где уже вовсю готовился ужин. Я вспомнила, что с утра ничего не ела, и запах простой монашеской пищи пробудил аппетит. Настоятель ждал нас за тем же столом. Рядом с ним сидели двое угрюмых мужчин — Гверн и Кун, как я поняла.

— Нам нужно побеседовать с каждым из вас по отдельности, — обратился Эйрик к монахам, указывая на соседний стол. Про себя я отметила разумность такого подхода, хотя если бы эти двое были причастны к убийству, они бы уже успели договориться о показаниях.

Первым подошел Гверн. Он рассказал, что Бран обычно пропускал завтраки, поэтому утром его никто не хватился. Настоятель думал, что он молится, и не хотел отвлекать, но после обеда разрешил проверить, все ли в порядке. Двери в монастыре не закрывались на ключ, поэтому Гверн просто зашел внутрь и обнаружил мертвого послушника. Монах, конечно, расстроился, но не мог предположить, что эта смерть окажется спланированным убийством. Ценных соображений на этот счет помощник Бретта тоже не высказал. Никто из монастыря не мог желать смерти Брана. Больные хоть и буйные порой, но всегда под наблюдением и контролем настоятеля. Эйрик задал Гверну несколько проверочных вопросов: в каком положении тот нашел тело, что лежало на стуле, открыто ли было окно. Все это время я изучала его вторым зрением на предмет волнения, но ничего подозрительного не обнаружила. Собственно, я и не ждала ничего такого. Опрос свидетелей сейчас — просто формальность, да еще слабая надежда на то, что вскроется что-нибудь новое.

От Куна мы получили подтверждение, что тошнотик — это действительно Фейт. По крайней мере, описания совпадали с внешностью племянника главы Ордена. Я мысленно похвалила себя за то, что презентовала Фейту такую особую примету, как откушенное ухо. Теперь он точно не затеряется в толпе усатых темноволосых злодеев с карими глазами. По словам Куна, который провел с болезненным господином всю ночь, наутро тот спешно покинул обитель, несмотря на непрекращающуюся рвоту. На предложение настоятеля задержаться до выздоровления ответил, что у него есть неотложные дела в Хессе. Лично я не поверила ни на йоту. Хесс — жуткое захолустье, Фейта туда арканом не затащишь.

Как бы там ни было, от помощников Бретта мы не узнали ничего особенного. Столовая постепенно начала заполняться людьми в серых и коричневых рясах. Любопытно, что на каждую группу послушников приходился один монах, наблюдавший за поведением своих подопечных и соблюдением порядка. Бедахский монастырь можно назвать единственным в своем роде, поскольку нигде в Альдогаре, Араксикаре и Тхератте я не встречала приюта для лечения душевнобольных. Обычно о скорбных разумом заботились родные, а за неимением таковых больные предоставлялись сами себе и вскоре попадали в городские каталажки. Там они получали скудный корм и питье до конца жизни, если хоть немного соображали и могли работать. Такой подход пробовали изменить в Ордене. Не из благих соображений, разумеется. Психическое состояние сумасшедших иногда позволяло им видеть скрытое, при этом пациент не всегда был сенсором. Конечно, довольно часто больные просто бредили, поэтому вскоре маги прекратили изучение этого феномена.

Несмотря на одноцветные рясы, послушников точно нельзя было назвать серой массой. Такой разношерстной публики, собранной в одном месте, мне еще наблюдать не приходилось. Были те, кто сидел тихо и смотрел в одну точку, некоторые подавали признаки чрезвычайного возбуждения, стучали ложками, кричали и топали ногами, требуя пищу, другие держались особняком и озирались вокруг испуганно, по-мышиному. Немой послушник, который днем напугал ребенка своей речью, не замолкал ни на минуту. Заткнуть его удалось, только когда принесли кашу с брынзой. Он накинулся на свою порцию с аппетитом оборотня-вегетарианца, громко чавкая и мыча от удовольствия.

На удивление, во мне не возникло неприязни к этим людям. Я смотрела, как монахи обращаются с ними, как помогают есть и улыбаются их выходкам, и впервые в жизни подумала: может ли быть, что слабым есть место в мире?

Монах принес нам две порции каши, и я поблагодарила его улыбкой. Эйрик перехватил мой взгляд и вопросительно поднял бровь.

— Думаю, здесь не так уж и плохо, — пояснила я.

— А вы ждали безумных вакханалий и звука плетки?

— Ну, как-то же их держат в узде…

— Терпение и милосердие — так говорят сами бедахцы.

— Похоже на девиз жизни.

— Так и есть. Вы ведь знаете историю монастыря? Около двухсот лет назад его построил один богатый господин, которого вылечил от шизофрении священник из Бедаха. Церковь тогда сразу объявила, что его исцелила сила Господня, но сам монах упоминал, что всего лишь доброта сотворила это чудо…

— Как поэтично, — прокомментировала я без энтузиазма. — Знаете, как говорят на севере: кракен штиль любит.

— И что это значит?