Верховный маг империи Удовиченко Диана

18

— Ничего себе, порезвились выродки крылатые! — ворчал мастер Триммлер, пробираясь через завалы на улице Черной кошки.

Весь день мы бродили по Виндору, оценивая нанесенные тварями бездны разрушения. Кроме гнома, со мной отправились Лютый, дядя Ге, Грациус и Дживайн. И, конечно же, на плече у меня восседал лорд Феррли. После долгих раздумий я взял Дрианна с Лиллой, и как оказалось, не прогадал: город наполняли банды вооруженных мародеров, и помощь некромантов приходилась очень кстати. Дарианна, дав нам поручение изучить обстановку в городе, осталась во дворце оплакивать несчастного Келдина. Копыл с дворцовыми магами и вопрошающими проводил расследование причин его гибели.

Невозможно было поверить, что всего две сущности устроили в городе такой грандиозный погром. Пришлось отказаться от верховой поездки и гулять по Виндору пешком: лошади просто-напросто переломали бы ноги на бесчисленных выбоинах и завалах. Мы начали осмотр с улицы Радуги. Ближайший к площади Семи королей дом был разрушен до фундамента, от пары соседних тоже остались невразумительные руины. Вокруг суетились городские стражники, пытавшиеся откопать под завалами людей. Им помогали вооруженные поисковыми артефактами вопрошающие. Судя по мрачным лицам магов, надежды на то, что обитатели домов выжили, не было. Еще несколько зданий покосились, словно по улице прокатилось землетрясение.

На улице Благородства обрушился один особняк. Перед его крыльцом заходилась в рыданиях худощавая высокая аристократка.

— Арман, любимый! — голос женщины срывался на хрип, — как же так, Евлалия, как же так?! Я была при дворе. А он… а теперь его нет, моего мужа!

Белокурая женщина в рясе Старшей жрицы обнимала несчастную, успокаивающе поглаживая ее по плечу. Милое добродушное лицо служительницы было мокрым от слез — она искренне сочувствовала своей прихожанке.

— Как, Евлалия?! — билась в истерике дама. — Как допустила ваша Ат-тана такую страшную смерть? Разве я не жертвовала на храм? Разве я плохо молилась богине?!

— Тише, графиня, тише, — кротко увещевала жрица, — смертным не дано провидеть волю богов. Пойдемте ко мне, милая. Вам нужно отдохнуть.

Продолжая говорить что-то простое и незатейливое, она увлекла рыдающую женщину к храму Ат-таны.

— Тоннельного упыря мне в глотку! — потрясенно восклицал мастер Триммлер. — Будто Вьюга недр прошлась! Дело ясное, лейтенант. Пошли уже в Северный луч.

Гном волновался за своих родственников и успокоился, только оказавшись на улице Мастеров. Неведомые силы пощадили детей гор: никто из них не пострадал, даже мастерские бородачей остались невредимыми. Чего нельзя было сказать о других кварталах. Кожевенный выгорел полностью. Несчастные ремесленники серыми тенями бродили вокруг пепелищ, все еще не осознавая, что лишились своего имущества. Вдоль улицы лежали обгоревшие до неузнаваемости тела, среди которых выжившие пытались отыскать своих близких. В ушах звенело от детского крика и женского плача. Когда мы проходили мимо одного из выгоревших дотла домов, ко мне неожиданно бросилась старая женщина. Маленькая, сухонькая, согбенная, она заглядывала мне в лицо снизу вверх слезящимися то ли от дыма, то ли от старости, выцветшими глазами. Несколько мгновений она смотрела на меня, потом с облегчением выдохнула:

— Тимми, сынок! — и обняла, обхватила плечи, положив голову мне на грудь.

От волос старушки пахло гарью, одежда ее была выпачкана сажей. Я стоял неподвижно, не понимая, как должен себя вести. Ее слова растрогали и смутили меня: ни разу я не слышал слова «сынок», произнесенного женским голосом. Ребята, обменявшись растерянными взглядами, переминались с ноги на ногу.

— Не обижайтесь на нее, добрые господа, — сказал, подходя ко мне, коренастый крепкий старик. — Она повредилась умом. Три наших сына… — он запнулся, помолчал, справляясь с собой, потом глухо договорил, кивнув на ряд обгоревших тел: — Они там…

Старушка, наконец оторвавшись от меня, подошла к Ому, погладила его по щеке:

— Малыш Арти, ты хорошо себя вел?

Когда капрал Лютый ответил, в его голосе звучала бесконечная нежная почтительность:

— Да, матушка…

Несчастная женщина двинулась к остальной компании, оглядела все лица и по какому-то признаку, доступному лишь ее затуманенному горем сознанию, выбрала Дрианна. Заботливо пригладила волосы некроманта, сняла какую-то пылинку с рукава черной куртки:

— Никол, дорогой, ты стал совсем взрослым! Почему же ты не познакомил нас со своей невестой? Она просто красавица!

Дрианн осторожно взял ее сморщенную руку, прикоснулся к ней сыновним поцелуем. Лилла молча поклонилась. Не знаю, что чувствовали в этот момент некроманты, и чувствовали ли вообще, но они проявили уважение к горю матери.

— Пойдем, Мина, пойдем, моя хорошая, — ласково сказал старик, обнимая свою жену за плечи, — спасибо вам, добрые господа…

— Не гуляйте долго, дети, возвращайтесь к обеду! — напутствовала нас Мина, послушно семеня за мужем.

Мы поспешили уйти оттуда. Словно придавленные гнетом чужого несчастья, по дороге все молчали. В гончарном квартале жертв было меньше, но дома и мастерские подверглись разрушению. Сильно пострадал оружейный квартал. Мы не нашли ни одной уцелевшей кузницы. Ткачи, портные и сапожники отделались сильным испугом. В толпе ремесленников я заметил отца Дарсана. Его жрецы собирали оставшихся без крова женщин и детишек, чтобы приютить их в храме, который трудолюбивые служители Дадды успели восстановить после поджога.

— Странные дела творятся, сын мой, — горестно кивнул мне старший жрец, утирая перепачканное сажей лицо. — Я раздал погорельцам все деньги храма. Но на всех, конечно, не хватило…

Грациус с Дживайном остались, чтобы оказывать помощь раненым, а мы отправились дальше. После Северного луча осмотрели Восточный. Торговому кварталу повезло: все лавки и дома уцелели, погибших не было. Сгорел только один лабаз на северо-восточной окраине. Видимо, на него попали искры из ремесленных кварталов. Хозяин, неведомо как определив в нас представителей власти, обиженно вопросил, кто возместит его убытки. Но, уколовшись о нехороший взгляд Дрианна, не стал далее развивать опасную тему и счел за благо убраться с наших глаз.

Мы надеялись, что и Южный луч тоже выстоял. Во время нападения тварей бездны, зарева над ним не наблюдалось. Но наши ожидания оказались напрасными. Возможно, сработали какие-то неведомые законы природы, заставившие удар, произведенный в Северном луче, отразиться на Южном. Или появление сущностей высвободило имевшиеся здесь магические резервы, которые и стали причиной разрушений, но картину мы застали плачевную. Дома, лавки и салоны на прилегающих к Кольцевой дороге улицах превратились в развалины. Вот здесь-то и резвились мародеры. На улице Черной кошки обитали не самые сильные маги. Чаще всего тут попадались букинистические лавки и заведения, торгующие амулетами. К тому же, вместе со зданиями обрушились и их защитные чары. Выжившие волшебники, очевидно, из опасения повторного толчка (или что там это было?) покинули свои дома, оставив их на разграбление. Сил городской стражи явно не хватало на охрану порядка во всем городе. Блюстители спокойствия сосредоточили свое внимание на улице Радуги и площади Семи королей. Здесь же торжествовал настоящий хаос. Грабители, почувствовавшие свою безнаказанность, тащили все, что под руку попадется. Но самым отвратительным было то, что они устраивали бесцельный и бессмысленный погром. Поживившись чужим добром, заливали в глотки найденные в подвалах вино и старку. Опьяненные дармовым пойлом и собственной безнаказанностью, выбрасывали из окон мебель и посуду, били окна, гадили под дверями. Повсюду витал пух из вспоротых перин, вился дым от подожженных жилищ, воняло пролитым вином и испражнениями. Мостовая бриллиантово сверкала осколками стекла. Наше появление распоясавшиеся ублюдки оставили без внимания. Прямо передо мной здоровенный детина, вытащив из магической лавки огромный тюк, подобрал с земли булыжник и швырнул его в окно. Разозлившись, я шарахнул парня по спине слабеньким Железным кулаком. Мародер обиженно взвыл и, бросив свою добычу, заторопился прочь. Лорд Феррли одобрительно хрюкнул.

— Правильно, сынок, — поддержал дядя Ге, — давай-ка мы тут порядок наведем.

Окинув взглядом улицу, старик нацелился на группку грабителей, суетившихся вокруг большого, украшенного нарядной деревянной резьбой, дома.

— Тряхну стариной, — пробормотал он, сплетая заклятие.

Вскоре мародеры, скрюченные прострелом и коликами в животе, кряхтя и постанывая, позабыв о своих тюках, враскорячку поползли прочь, подгоняемые под зад аккуратно сделанными Молотами Дадды. Чувство юмора у моего опекуна было своеобразное.

— Мне оставьте! — обиженно возопил мастер Триммлер и, перекинув бороду через плечо, ринулся в бой.

Гном выбрал троих оборванцев, самозабвенно громивших здание, на котором красовалась вывеска «Дамский целитель Малиус. Мази, кремы, притирания». Сын гор с воинственным гиканьем подскочил к парням, и, не тратя времени на беседы, засветил одному из них в глаз. Мародер улегся и больше не вставал. Оставшиеся двое, понадеявшись на свое численное преимущество, небрежно поигрывая ножами, пошли на гнома. Радостно ухмыльнувшись, тот сложил руки на груди и спокойно наблюдал за приближением грабителей. Когда первый нападающий ударил мастера Триммлера ножом в живот, гном даже не пошевелился, а оборванец, раскрыв рот, уставился на погнувшееся лезвие. Сын гор легко выдернул из его руки изуродованное оружие и, дружелюбно оскалившись, оторвал зубами кусок лезвия. Мародеры в ужасе обратились с бегство, а гном с рычанием ворвался в лавку. Вскоре из окна второго этажа вылетели еще двое любителей дармовщинки.

Мы двинулись дальше по улице, разгоняя оборванцев всех мастей, которых здесь орудовало великое множество.

— Увы-увы, в гнусные времена и нравы становятся гнусными, — разглагольствовал Артфаал, — как только из жизни исчезает благополучие, с людей слезает блестящая глазурь хороших манер и воспитания. Обнажается истинное нутро. Часто гнилое…

Дрианн и Лилла держались чуть в стороне от нашей компании. Лица у некромантов были даже мрачнее, чем обычно. Я понимал, что они чувствовали себя лишними на этом магическом пиршестве. Некроманты были разочарованы тем, что им не представилась возможность получить вожделенную подпитку чужой жизнью. Необходимости в убийстве не имелось, мы легко справлялись с наводнившей улицы мелкой шушерой. Вдруг из-за угла раздался жалобный, полный страдания крик. Мы кинулись туда. Перед небольшой букинистической лавкой толпилось сразу с десяток гогочущих полупьяных мужиков. Мы подошли к ним со спины, так что они не заметили нашего появления. На крыльце, загораживая вход своим телом, стояла миловидная молодая женщина. Уж не знаю, почему эта волшебница не покинула свое жилище вместе с остальными обитателями Черной кошки. Видно, магический резерв у нее был слабенький — скорее всего, женщина не имела ни малейшего понятия о боевой магии. Сил ее хватило лишь на то, чтобы отбросить от крыльца одного из мародеров. Остальные медленно, забавляясь испугом хозяйки, подступали к лавке.

— А она хорошенькая! — гнусно захихикал щуплый мужичонка. — Ну-ка, красотка, покажи, что у тебя за пазухой?

Он подошел к женщине и протянул грязные руки, намереваясь схватить ее за грудь.

— Давай, Суслик, загляни ей под подол! — подбадривал щуплого жирный амбал. — А я вторым буду!

Хозяйка лавки отчаянно закричала. Меня передернуло от омерзения. Вместе с тем я не мог отделаться от мысли, что где-то уже видел эту парочку. И клички их были мне смутно знакомы… Ну, конечно! Они пытались ограбить меня в Портовом квартале, когда я возвращался домой после чудесного спасения Ридрига с карманом, топорщащимся от золотых монет… Давно это было. С тех пор я изменился, а вот Суслик с Хряком — нет. Дрианн устремил на меня вопросительный взгляд разгоравшихся голодным огнем глаз. Я кивнул:

— Давай…

Все равно все эти существа уже потеряны для мира. Так пусть не загрязняют его своим вонючим дыханием. Мы отошли в сторону, давая некромантам возможность творить расправу. Да и смотреть на это, признаться, охоты не было.

— Эй, животные — негромко окликнул грабителей Дрианн.

Парни развернулись и замерли в нерешительности. Стоящие перед ними угрюмые маги в черной одежде одним своим видом внушали опасение и даже страх. Мгновенно протрезвев, мародеры оглядывались в поисках путей к отступлению.

— Чего стоите? Бежим! — заверещал Суслик.

Грабители бросились врассыпную, но наткнулись на невидимую непреодолимую преграду. Я отвернулся, остальные последовали моему примеру. Смотреть на то, как насыщаются некроманты, охоты не было. Не то чтобы мы проявили трепетность, достойную малокровных старых дев, скорее тяжело было наблюдать за проявлением новой сущности, поселившейся в нашем друге. Дядя Ге бочком пробрался на крыльцо, взял под локоток растерянную женщину и со словами: «Пойдемте, моя милая. Не нужно вам здесь…» — увел ее в лавку.

За спиной раздавались вопли ужаса, стоны боли и хрип агонии. Когда я обернулся, все уже было кончено. На мостовой валялись бездыханные тела, а лица Лиллы и Дрианна имели умиротворенное выражение, насколько это возможно для некромантов.

— Ох и того, этого! — воскликнул мастер Триммлер.

Причиной, заставившей гнома заговорить междометиями, явился оживший труп Хряка, поднимающийся на ноги. Следом встал немолодой лысый дядька, за ним — Суслик. Вскоре все десять грабителей, превращенных в зомби, или как там их называла Лилла — носферату? — куда-то побрели, причем складывалось такое впечатление, что бредут они вполне целенаправленно.

— Зачем? — спросил я у Дрианна.

Тот равнодушно пожал плечами:

— Не переживай. Им дан приказ убрать мусор. Через три часа они снова вернутся в нормальное состояние.

Я не успел уточнить, что значит нормальное состояние, и что или кого именно парень считает мусором. В окне первого этажа появилась тоненькая гибкая фигурка. На мостовую спрыгнул паренек лет двенадцати, державший подмышкой какой-то мешок. Увидев нас, он застыл, светло-голубые глаза воровато забегали. Кого-то мне напомнил этот худенький белокурый мальчишка, наряженный в нелепое мешковатое одеяние из грубого полотна. Его лицо было удивительно красиво, а движения — грациозны. Через пару мгновений парнишка как-то плавно, изящно перетек в сторону и пустился наутек. Лилла, словно поддавшись охотничьему инстинкту, подняла руку, намереваясь сбить мальчика заклятием. Я потянулся было, чтобы остановить ее, но меня опередил Лютый. Он совершил длинный, звериный прыжок и с силой толкнул девушку. Не ожидавшая нападения некромантка упала, заклятие безобидно просвистело над головой улепетывающего ребенка.

— Он просто голоден, — спокойно произнес Лютый, подавая Лилле руку.

Я знал это обманчивое спокойствие брата. Сейчас весь он был как натянутая тетива: тронь — и в обидчика полетит стрела ненависти. Видимо, девушка тоже это поняла и, не желая ссоры, кивнула в знак того, что не обижается. Я подумал было, что недоразумение на этом исчерпано. Ошибался… Дрианн, впившись в Ома тяжелым взглядом, ровно произнес:

— Стоил ли жалкий ублюдок того, чтобы поднимать руку на мою женщину?

Вот оно. Недаром мне показалось, что мальчишка неправдоподобно грациозен и гибок. Он полуэльф…

Слово было уронено. Жестокое, грязное, злое слово. Слово, которое не мог простить тот, у кого на плече парил ястреб, когтивший кривоватую, растянувшуюся из-за роста тела букву «У». Лицо брата побелело от бешенства, глаза словно утратили цвет. Он стремительно вскинул арбалет, целясь прямо в лицо Дрианна. Некромант, напружинившись, по-волчьи оскалившись, бросил заклятие, выбившее оружие из рук Ома. Гортанно вскрикнула Лилла, когда с пальцев ее любовника потекла тягучая, леденящая, осязаемая волшба. Все это произошло в какие-то доли секунды, и я, до последнего не ожидая, что дело примет такой серьезный оборот, замешкался. Накрывать брата щитом было уже поздно, чары коснулись его груди. Но вместо того чтобы упасть замертво, Лютый заслонился ладонью — так, словно это было не заклятие, а безобидная струя воды. Потом из его руки навстречу некромантским чарам рванулось что-то, напоминающее порыв прохладного ветра. Повеяло свежестью и чистотой. Две силы, столкнувшись, переплелись, борясь друг с другом. В воздухе заплясал хоровод голубоватых искр. Напряжение нарастало, грозя перерасти в катастрофу.

— Хватит! — по-галатски крикнула Лилла.

Решившись прервать эту странную схватку, я заорал:

— Отойдите!

Некромантка и мастер Триммлер отбежали в сторону, лорд Феррли, легко перелетев к ним, сотворил непроницаемый Черный кокон. Я же, мысленно попросив у Луга помощи, шарахнул по неведомым энергиям заклинанием Ветряного удара. Особенно не выбирал. Какая разница, если я не знал, как подействуют те или иные чары на скрещение эльфийской и некромантской силы? Сработало неплохо. Врезавшись в линию волшбы, Ветряной удар изменил ее направление. С оглушительным грохотом чары врезались в мостовую, взметнув вверх фонтан каменных осколков и земли. Лютый с Дрианном отлетели в разные стороны, каждый шагов на десять. Высвободившись из кокона, Лилла побежала к своему возлюбленному, я же поспешил к брату. Слава всем богам, оба были живы. Девушка схватила Дрианна за рукав куртки и, что-то доказывая ему горячим шепотом, потащила к нам.

— Пожмите друг другу руки! — потребовала она.

— В самом деле, не время ссориться, — произнес я, стараясь быть миролюбивым.

На деле я страстно желал поколотить обоих дуэлянтов. Тоже мне, время нашли! Полгорода разрушено, из бездны выныривают жуткие твари, принц повесился, жрецы на грани серьезной войны, а эти идиоты отношения выясняют! Очевидно, эти мысли отразились на моем лице. Дрианн, внимательно посмотрев на меня, хмыкнул и сказал:

— Готов помириться. Прости, я не должен был этого говорить.

Лютый пожал протянутую руку:

— Да, я тоже погорячился. Извини, что толкнул Лиллу.

— Изрядно, дорогой Кай'Омлютаир! — довольно промурлыкал Артфаал. — Ведь вы позволите мне так вас называть? Теперь, когда вы продемонстрировали столь мощную силу первозданных, вам приличествует родовое имя!

— Расслышал не все, но суть понял, — улыбнулся Лютый. — Зовите, как раньше. Не люблю эльфов.

— Наш капрал быстро прогрессирует, — возрадовался демон. — Вот уже и мыслеречь понимает.

— Молодец, сынок! — подхватил, выходя из лавки, дядя Ге. — Пока я отдыхал в тепле — понаблюдал в окошко за твоей волшбой. Учиться тебе надо, вот что я скажу! Конечно, эльфийского наставника мы тебе не найдем, а вот концентрироваться и управлять своей силой я тебя научу…

Старик хотел добавить что-то еще, но из-за угла появилась вереница зомби. Один катил тележку, в которой высилась груда мусора, остальные, вооружившись метлами и лопатами, сгребали битое стекло, щепки и прочие произведенные ими же обломки.

— Мы не могли заставить их чинить двери и приводить в порядок дома, — пояснил Дрианн. — При жизни они не отличались особыми умениями.

— Ловко! — захохотал мастер Триммлер, в восторге похлопывая себя по бокам, — пусть хоть после смерти пользу принесут!

— Они не опасны? — осведомился Лютый, недоверчиво поглядывая на трудящихся покойников.

— Нет, — ответила Лилла. — Носферату не могут ослушаться приказа. К тому же через три часа они окончательно умрут.

— Тогда пойдемте, — сказал я, — тут нам больше делать нечего…

Вернувшись во дворец, я сразу же отправился к Дарианне. Принцесса бросилась мне на шею:

— Наконец-то ты вернулся! Я так беспокоилась…

Я принялся рассказывать принцессе о разрушениях, которые видел в городе, но девушка слушала невнимательно, нервно покусывая губы. Взгляд ее был рассеянным, а руки находились в постоянном движении: она то наматывала на палец прядь серебристых волос, то теребила подвеску из лунного камня, висящую на шее. Наконец принцесса высвободилась из моих объятий и заметалась по комнате.

— Завтра мы хороним Келдина, — сквозь зубы проговорила она.

Я упрекнул себя в черствости: в самом деле, Дарианна только что потеряла брата. Пусть покойный принц и не являлся образцом добропорядочности, но ведь он был девушке родным человеком. А я тут распинаюсь о развалившихся домах. Следовало бы пощадить чувства несчастной принцессы и на какое-то время отложить рассказ о новых бедах.

— Вопрошающие сделали заключение о том, что брат повесился сам, — сказала Дарианна.

На мгновение она остановилась, затем, не в силах справиться с собой, снова заходила из угла в угол.

— Где Вадиус? — спросил я.

— В покоях отца. Сегодня началось лечение. Копыл и еще несколько магов очищают его ауру от болезнетворной волшбы.

Теперь мне стало понятно волнение девушки. Конечно, она переживала за отца, которого искренне любила.

— Когда будут известны результаты? — осторожно спросил я.

— Не знаю! — жалобно протянула Дарианна. — Вадиус ничего не говорил. Сказал только, что ритуал очищения ни в коем случае нельзя прерывать. Они начали еще днем, и я до сих пор места себе не нахожу.

Я обнял девушку, ласково приговаривая:

— Все будет хорошо, поверь. Ведь в заключении консилиума было сказано, что физическое здоровье его величества можно восстановить. Вот уви…

Договорить я не успел. Тихо отворилась дверь, на пороге стоял бледный до синевы, измученный, какой-то жалкий Копыл.

— Ваше высочество, — еле слышно произнес он, — я вынужден сообщить вам… мои соболезнования, ваше высочество…

— Что? — выкрикнула Дарианна. — Нет, не может быть!

— Его величество Ридриг Второй скончался. Ошибка целителя. Простите, ваше высочество…

С силой, неожиданной в ее хрупком теле, Дарианна вырвалась из моих объятий и выбежала из покоев. Мы с Копылом ринулись за ней. Девушка бежала по длинным коридорам так стремительно, что, казалось, ее ноги не касались пола, а развевающиеся шелковые одежды создавали впечатление странного мистического полета. В дверях покоев Ридрига принцесса резко остановилась, едва не столкнувшись с двумя гвардейцами, выносившими бездыханное тело целителя — того самого, допустившего роковую ошибку.

— Я связал его обетом, — тяжело отдуваясь, проговорил у меня за спиной Вадиус.

Силы оставили Дарианну: в опочивальню императора она вошла медленно, пошатываясь так, словно ноги ее не держали. Девушка была на грани обморока, она неосознанно хваталась за мебель, как будто пыталась остановить сама себя, задержать, не пустить дальше. Но, превозмогая страх и дурноту, принцесса все же шла вперед. При виде ее маги и целители, столпившиеся вокруг смертного одра Ридрига, тихо расступились и гуськом вышли из комнаты. Рядом с принцессой остались только я и Копыл. Дарианна долго стояла, глядя на строгое бледное лицо отца, которому кто-то уже закрыл глаза и сложил руки на груди. Потом из горла ее вырвался то ли стон, то ли рыдание, и девушка опустилась на колени возле кровати. Я вспомнил, как совсем недавно Дарианна точно так же стояла на коленях, целуя руки тогда еще живого Ридрига и спрашивая меня, возможно ли исцеление. В тот раз я промолчал, не желая ранить любимую. И оказался прав. Я многое отдал бы, чтобы мое предчувствие оказалось ошибочным…

Вадиус тихо засопел. Покосившись на него, я увидел, как по морщинистой щеке сползает слеза: похоже, царедворец искренне скорбел о смерти своего повелителя. У меня и у самого ком стоял в горле, но в большей степени это было не сожаление о Ридриге — к такому исходу я давно готовился. Я всей душой сочувствовал горю Дарианны. Девушка, еще недавно имевшая семью, осталась круглой сиротой. Кто знает, может быть, и Копыл испытывал те же самые чувства.

Дарианна склонилась перед кроватью так низко, что ее светлые волосы серебряными нитями разметались по полу. Сжавшись, съежившись в жалкий маленький комочек, девушка тихо завыла — страшно, безнадежно, словно умирающее в муках животное. Сквозь этот леденящий сердце звук пробивались бессвязные, невнятные обрывки какого-то слова, которое принцесса повторяла и повторяла, как заклинание. Я прислушался, пытаясь разобрать, что произносит Дарианна, и вздрогнул. «Прости, прости, прости…» — лепетала девушка на каждом вдохе, потом снова начинала тянуть свою жуткую поминальную волчью песню.

Вадиус не обращал никакого внимания на слова ее высочества. Я же не знал, что и думать. Просила ли Дарианна прощения у отца за все грехи прошлого, как это принято делать, расставаясь с умершим? Или за этим крылось что-то еще? Я гнал из сознания навязчивую мысль, костеря себя последними словами за гнусную подозрительность, но ничего не мог с собой поделать. «Прочтите принцессу, барон», — вдруг вспомнились слова лорда Феррли. Я понимал, что поступаю не очень корректно и, поверьте, испытывал самые настоящие муки совести. Но все же решил, что лучше уж наверняка убедиться в невиновности возлюбленной, чем сомневаться в ней. Убедившись, что внимание Копыла сосредоточено на Дарианне, я вышел в астрал. Для этого мне даже не понадобилось обращение к Вселенной — во время лечения императора все антимагические артефакты и заклинания с его опочивальни были сняты. Я скользнул к девушке и со всей осторожностью, на которую был способен, прикоснулся к ее сознанию. Поглощенная своим горем, принцесса даже не вздрогнула. А я окунулся в такой океан боли, что кроме нее ничего не почувствовал. Боль была повсюду, она наполняла все сознание Дарианны, все ее тело, все существо. Боль кричала и вопила, скручивала и терзала разум, превращала девушку в обезумевшее животное, заставляла выть и рычать. Стерты были мысли и чувства, расплавлены инстинкты и ощущения — не осталось ничего. Я попытался продвинуться дальше, обойти боль, но тут меня словно что-то вышибло из сознания Дарианны и насильно вернуло в собственное тело. «Нехорошо, юноша, — услышал я мыслеречь Копыла, — бестактно и бесчеловечно!» Взбешенный маг даже мысленно сумел передать обуревавшее его возмущение. Он гневно уставился мне в глаза, всем своим видом давая понять, что осуждает мой поступок. Пальцы сжались, словно волшебник желал меня придушить, ноздри кривого носа злобно раздувались, только что дым не валил. Я покаянно пожал плечами, показывая, что виноват, конечно, больше не повторю… Пока мы мерились взглядами, наступила тишина, что мы оба осознали не сразу. Когда поняли, обернулись к Дарианне. Девушка стояла перед нами, кружевным платочком вытирая заплаканное лицо.

— Я хочу остаться одна, — твердо произнесла она, — до утра.

— Ваше высочество, вы уверены… — начал Копыл.

— Я должна попрощаться с отцом, — перебила принцесса, — а вы, Вадиус, подготовьте все к завтрашней церемонии коронации. На площади Семи королей, в десять часов утра. Пошлите глашатаев, оповестите народ.

— Но…

— Ступайте, — холодно оборвала Дарианна.

Маг ссутулился еще больше чем обычно, поклонился и потрусил к двери. Я поплелся следом.

— Рик, — тихо, ласково позвала принцесса.

Я обернулся.

— Спасибо за то, что ты есть, — просто сказала девушка. — Я ценю это, поверь. Скажи, Рик, ты все еще со мной?

— Всегда.

— Тогда ты согласишься занять должность Верховного мага Совета?

У меня от неожиданности отнялся язык. Мне, бастарду, который еще недавно был осужден на смертную казнь и чудом избежал костра, опальному темному магу, вчерашнему врагу империи стать вторым лицом этой самой империи?! Занять пост, на котором так отличился Вериллий? Обрядиться в ненавистные белые одежды? Распоряжаться человеческими судьбами, карать и миловать… Но совсем близко были глаза Дарианны — горестные, печальные и одновременно излучающие свет любви. Я не мог причинить ей своим отказом новую боль. Поэтому просто молча кивнул.

— Спасибо, Рик. Завтра ты будешь со мной рядом. А теперь иди, любимый, оставь меня с моим горем. Все будет завтра…

Я ушел, унося в душе воспоминание о теплом любящем взгляде огромных черных глаз… Задумавшись, едва не наступил на Вадиуса. Копыл стоял посреди коридора и растерянно бормотал себе под нос:

— Подготовьте все к церемонии… а как же это будет выглядеть?… Бесшабашная девчонка!

— Вы о чем? — поинтересовался я.

Маг некоторое время задумчиво рассматривал меня, беззвучно шевеля губами, затем снизошел до пояснений:

— Корону на голову новоиспеченного императора должен возлагать Верховный маг. Такова традиция.

Я не видел в этом никакой проблемы. Возложить корону я сумею, что тут трудного. Вадиус нетерпеливо произнес:

— Но вас-то она может назначить, только когда будет коронована!

— А кроме Верховного мага кто-нибудь еще имеет на это право?

— Верховный жрец.

Я хмыкнул. Дело принимало интересный оборот. После того как Падерик пал от руки темнейшего князя, Верховного жреца так и не назначили. Строго говоря, вообще непонятно было, кто теперь высшее божество галатского пантеона. Главный храм Луга всеблагого продолжал сочиться кровью, а жрецы устраивали стычки, грозящие перерасти в настоящую войну.

— Вы не замечали, Вадиус, что у нас, куда ни кинься — никого нет?

Волшебник так горестно вздохнул, что мне стало его немного жалко.

— И что у вас за законы такие? — усмехнулся я. — В любом случае, это не так уж и важно.

— Ничего-то вы не понимаете! — окрысился Копыл. — Нельзя начинать правление с нарушения законов!

Разговор становился бессмысленным. Я махнул рукой на прощанье и оставил чародея ломать голову над особенностями имперского законодательства. В комнате меня ждал накрытый к ужину стол. Я перекусил и улегся в кровать. Вопреки опасениям, уснул сразу и проспал бы до полудня, если бы рано утром в дверь не постучали. Вошел слуга, несший на вытянутых руках невероятной красоты костюм — без особых портновских излишеств, но из баснословно дорогого сукна. Вслед за ним шествовал второй лакей, тащивший сияющие глянцем сапоги. Шествие замыкал увешанный загадочными инструментами цирюльник.

— Одеваться, господин, — подобострастно пропел первый лакей.

Пораженный столь пристальным вниманием к своей скромной персоне, я уселся на кровати и уставился на целую армию слуг, заполнивших мою комнату. Один полировал специальной бархоткой мой меч, другой убежал в ванную комнату, откуда послышался плеск бьющей в ванну воды, третий раскладывал передо мной роскошное одеяние. Цирюльник же плотоядно прищелкивал ножницами и размахивал помазком. Меня окружили, подхватили, потащили… В себя я пришел уже перед зеркалом, разглядывая свою потерянную физиономию в окружении тщательно расчесанной, обильно напомаженной копны волос.

— Готовы, барон? Нам пора, — проскрипел с порога Вадиус.

Мы отправились вниз и остановились на крыльце. Вскоре из дворца вышла Дарианна в окружении нарядных придворных. На девушке было переливающееся золотом платье из эмиратской парчи, на плечах — алая мантия, отороченная белоснежным мехом. Пройдя мимо меня, принцесса еле заметно улыбнулась уголком рта. Лицо ее было сосредоточено, сухие глаза сверкали яростным блеском. Придворные нестройной перешептывающейся кучкой отправились к воротам. Среди них я заметил Лютого, Дрианна с Лиллой и мастера Триммлера. Я озирался, не зная, следует ли мне идти с ними или надо подождать.

— Вам со мной, барон, — развеял мои сомнения Вадиус. — Мы с вами идем сразу вслед за ее высочеством.

Наконец Дарианна ступила на ковровую дорожку, которая вела к воротам и уходила дальше, на площадь Семи королей. Мы зашагали за ней. Стражники с поклоном открыли ворота. Сразу за ними по обе стороны дорожки замер почетный караул имперских гвардейцев в алых мундирах. Впереди возвышался двухэтажный помост. На первом ярусе стояли придворные, второй, с троном посредине, предназначался для Дарианны. Помост был оцеплен плотным кольцом гвардейцев, внутри которого располагались маги. Здесь был и дядя Ге, и Дживайн с Грациусом, и многие волшебники, участвовавшие в восстании. Площадь была заполнена народом, но я заметил, что по периметру стояла городская стража. Похоже, виндорцы, напуганные последними событиями, не очень жаждали присутствовать на коронации, и их пришлось убеждать силовыми методами.

Дарианна, плавно и торжественно ступая, поднялась на помост и встала перед троном. Толпа загомонила, приветствуя свою принцессу.

— Вам туда же, барон, — прошептал Копыл, подталкивая меня к трону.

Сам волшебник занял место по правую руку от принцессы, я — по левую. Все это было странно и непривычно. Копыл откашлялся и выкрикнул:

— Слушайте, жители города Виндора! Император Ридриг Второй умер! — усиленный спрятанными под помостом артефактами, его дрожащий от волнения голос разнесся далеко за пределы площади.

— Ридриг умер… Ридриг умер… — горестно прошелестело в толпе.

Но не успели люди осознать эту печальную новость, как Вадиус заговорил вновь:

— Да здравствует императрица Дарианна Первая!

Я не заметил, откуда в его руках взялась бархатная подушечка с императорским венцом. Копыл поднес ее Дарианне. Девушка взяла тонкий платиновый обруч и сама возложила его на свою голову. Толпа ошарашенно безмолвствовала.

— Приветствуйте ее императорское величество! — возопил Вадиус.

Ответом ему стал дружный рев имперских гвардейцев, не щадивших луженых глоток в многократном «ура!» Затем к ним присоединились неуверенные выкрики придворных, откликнулись маги. Следом подхватила и толпа. Сначала нестройно, потом все слаженнее, громче, мощнее народ выкрикивал имя новой правительницы. Дарианна опустилась на трон, благосклонно внимая приветствиям подданных. Затем кивнула Вадиусу. В руках мага появился длинный свиток.

— Слушайте, жители Виндора! — снова заскрипел он, призывая толпу к молчанию. Спустя некоторое время вопли улеглись, и Копыл продолжил: — Слушайте указы ее величества! Указ первый! Мы, императрица империи Галатон, повелительница присоединенных малых земель, милостью своей повелеваем: отменить закон о бастардах и ублюдках. Отныне каждый рожденный вне законного брака имеет равные права с остальными нашими подданными: на честное имя своего отца, на имущество, на обучение и на получение наследства и титула, если родным будет угодно передать его именно внебрачному ребенку. Своим указом мы запрещаем клеймить рожденных вне законного брака…

Вадиус говорил что-то еще, но я уже не слушал. Голова пошла кругом. Больше нет позорного звания бастарда! И не верил, что доживу до такого. Почему? Не думайте, что меня не обрадовал этот указ. Еще как обрадовал! И все же я понять не мог, почему Дарианна озаботилась в первую очередь именно отменой закона о бастардах? Ради меня? Но я вроде бы не очень страдал от этого. Размышляя, я едва не прослушал второй указ. А его послушать стоило!

— … за преступления против августейшей семьи и народа Галатона лишаем Вериллия Фламиера должности Верховного мага Совета! Объявляем его беглым преступником и повелеваем каждому жителю империи, которому что-либо известно о нахождении Вериллия Фламиера, выдать его городской страже! Тому кто доставит его живым или мертвым, будет пожалована награда в пять тысяч паунсов!

Третьим указом Дарианна объявила о роспуске Совета магов. Волшебникам предписывалось покинуть здание Совета и явиться во дворец. Вот так, одним махом, принцесса… простите, теперь уже императрица, обезглавила оппозицию.

— Указ четвертый! — заверещал Вадиус. — Мы, императрица империи Галатон, повелительница присоединенных малых земель, милостью своей повелеваем: должность Верховного мага Совета вручить лорду Сайваару, герцогу Марслейн. Вступить в свои права герцог должен немедленно!

Ожидая окончания церемонии, которая уже утомила меня своим шумом и помпезностью, я слушал вполуха. Какой-такой герцог Марслейн? Ведь мой дядюшка был последним из рода… Лорд Сайваар… что?!!!

— Что-что… поздравляю, дорогой герцог, — саркастически промурлыкал в сознании Артфаал. — Теперь вы не только достойный продолжатель рода Марслейн, а еще и наследник традиций Вериллия Фламиера…

— Вы где? — я озирался, ища поддержки в лице, то есть, в морде, лорда Феррли.

— Я снаружи, — ответил демон, — у вас там слишком сильные защитные чары. Почтенный мастер приоткрыл для меня небольшую брешь в защите, чтобы я смог кое-что вам пояснить. А то ведь знаю я вас, герцог: не поймете ничего и наворотите дел.

— Да почему герцог, Луга ради?!

— Вы же слышали: первым указом наша очаровательная монархиня даровала бастардам право наследования титула и имущества. А дядюшка ваш — родной, я имею в виду — благодаря своевременному вмешательству дядюшки приемного все свое состояние и титул завещал вам.

— Погодите… так Дарианна только из-за этого отменила закон о бастардах?