Логово тьмы Казаков Дмитрий

Клин из закованных в доспехи всадников глубоко врубился в строй пехотинцев. Первые ряды снесло, и под копытами захрустела плоть не устоявших на ногах воинов. Остановить этот вал из смертоносной стали и впрямь смогла бы разве что фаланга гномов, где щиты связаны друг с другом цепями, а каждый из бойцов не просто могуч, а еще умеет все и знает, когда и что ему делать.

Копье с треском переломилось, щепка оцарапала Флору шею, тот негодующе заржал.

– Зараза, – прохрипел Олен, отбрасывая бесполезное древко и выхватывая из ножен меч.

Порыв конницы угасал. Пробив и растоптав сотни врагов, всадники замедляли ход, а нагхи и не думали бежать. Они словно не видели, что случилось с их сородичами, и шли вперед, не зная страха.

Брошенный топор угодил в бок, доспех заскрежетал, кольчуга впилась в тело даже сквозь акетон. Олен зашипел от боли, мощным ударом срубил голову самому быстрому из нагхов, отразил удар второго, третьего, а потом и вовсе завертелся в седле, точно белка в колесе.

Таранный наскок, призванный сокрушить и рассеять врага, успеха не достиг. Нагхи забыли об атаке, но не отступили, потеряли сотни воинов, но не утратили боевого духа. Они бросились на остановившихся всадников со всех сторон, а те принялись отбиваться.

Рубить с седла, учитывая малый рост врагов, было неудобно, и Олен при первой же возможности спрыгнул наземь. Встал перед Флором, дабы конягу, не попусти Санила, не зацепили, и целиком отдался круговерти схватки.

Доспехи, подобранные на глазок, немного сковывали движения, но зато позволяли не обращать внимания на скользящие удары. А вот ледяной меч, серый, будто обычная сталь, рубил чужие клинки, словно траву, легко рассекал деревянные и кожаные доспехи, резал плоть.

Рендалл бился хладнокровно и спокойно, не забывая поглядывать по сторонам, на тоже спешившихся сельтаро. Он видел, как рухнул наземь забрызганный кровью сотник, как нагхи облепили его, точно муравьи. Из их скопления вылезла рука в латной рукавице, сжалась в кулак и бессильно упала.

Получив удар прямо в забрало, свалился эльф, за ним еще один…

Закованные в латы воины сражались отчаянно и умело. Нагхи гибли десятками, но они могли себе это позволить, поскольку их было куда больше. Сельтаро пятились шаг за шагом, отступали, а под ногами хлюпала текущая ручейками кровь. Кони били копытами, не подпуская врагов к себе, лишившиеся хозяев бросались прочь, топча на ходу и своих и чужих…

С невероятной быстротой похолодало, солнечный свет померк. Не успел Олен удивиться, как по рядам нагхов хлестнул град. Кусочки льда, похожие на толстые иглы, забарабанили по доспехам, легко пробивая их. Начали падать тела, словно колосья во время жатвы.

Похоже было, что кто-то из эльфийских магов обратил внимание на бившуюся в окружении сотню и решил помочь. Но ответ колдунов Солнечного острова не заставил себя ждать.

Прямо из земли заструился белый туман, и там, где поднимались его пряди, град на лету истаивал, превращался в ничто. Плотное облако на мгновение окутало сражавшихся, затем поднялось выше, в небо, и в его глубине что-то заворочалось, заревело. Заблистали короткие голубые молнии.

Магия сцепилась с магией, и простые смертные, предававшиеся смертоубийству, получили небольшую передышку.

– Что, никого не осталось? – прорычал Олен, обнаружив, что на него никто не торопится нападать.

Атаковавшие сотню нагхи полегли под убийственным градом, но и из сельтаро на ногах осталось не больше десятка. Кругом громоздились тела, покореженные, залитые кровью, бродили кони, стонал кто-то из раненых. Зато в других местах бой продолжался, корчился в луже воды обожженный ящер, наседали на поредевшее, но так и не сдавшееся ополчение пехотинцы с топорами. Продолжали стрелять лучники, и всадники сельтаро не бросали попыток контратаковать. Куда меньше стало черно-желтых знамен, и неколебимо реял флаг с белым лебедем.

Два войска, вцепившиеся друг в друга, не могли разжать смертельных объятий, хотя битва шла к взаимному истреблению.

– Суидадо![32] – закричал один из сельтаро.

Олен повернулся и увидел, что на них, рыча и взрывая когтищами землю, несется один из ящеров. Перепуганные кони заржали и бросились прочь, метнулся в сторону и Флор.

– Еще этого не хватало… – Рендалл подумал, что такую тушу надо встретить длинными копьями, засыпать стрелами на расстоянии.

Доспехи помешали отскочить вовремя. Олен ударил, увидел, что меч легко рассек чешую, запузырилась в ране кровь. А потом его отшвырнуло в сторону, что-то лязгнуло, грохнуло, перед глазами потемнело. Замотал головой, силясь встать, и тут понял, что ему помогают.

– Поднимайся! – сквозь гул в ушах донесся знакомый голос. – Вставай, раздави тебя тролль!

– Да… – Олен напряг последние силы, воздел себя на ноги и обнаружил, что рядом с ним – Саттия. – Ты?

– Я, – сердито ответила девушка. – И хватит пялиться на меня, смотри лучше туда! А то мы оба погибнем!

Ящер, покрытый кровью, шатающийся, но еще живой, перестал грызть тело эльфа и повернулся к уцелевшим двуногим. Короткий гребень на спине поднялся, распахнулась зубастая пасть.

Саттия выстрелила, потом еще раз и еще. Одна из стрел вонзилась зверю в глаз, тот лопнул. Но остальные отскочили от прочной чешуи, и ящер, испустив злой рык, бросился в атаку.

– Вот тварь живучая, – трясущимися руками Рендалл поднял меч. – Отойди, Саттия, отойди!

Она успела выпустить еще три стрелы, и это немного замедлило бег зверя. Олен в последний момент отшагнул в ту сторону, где у чудовища не было глаза, ударил по толстой шее, вложив в движение все силы, что еще оставались в измученном теле. И клинок прорезал тушу ящера, точно воздух. Свирепое рычание оборвалось, из раны хлынула струя крови толщиной в запястье. Громадная туша пробежала еще несколько шагов и рухнула.

– Молодец! Отлично! – крикнула Саттия и схватила Олена за руку: – А теперь пошли!

– Куда?

– Ты что, забыл?! Мы не подряжались воевать с нагхами! Нам надо бежать, пока тут царит беспорядок! Пошли!

– Да, верно. – Соображать удавалось с большим трудом, внутри черепа неприятно гудело, так что Олен просто бежал за девушкой, лязгая доспехами и сипло дыша. В щели забрала плыла и покачивалась земля, откуда-то сбоку доносились крики и грохот ударов.

– Значит, так. – Саттия резко остановилась, и он едва не налетел на нее. – Я в обоз, за Бенешем и Арон-Тисом, тебе придется влезть в ополчение, вывести оттуда Гундихара. Да сними ты этот железный горшок наконец!

– Что?

– Ничего. – Девушка сделала какое-то движение, тяжесть с плеч исчезла, и Олен понял, что может видеть куда больше, чем раньше. – Приведешь Гундихара, если он еще жив, туда, – и она показала на опушку, на высокое дерево с раздвоенной верхушкой. – Понял? Я пока добуду лошадей и найду остальных…

Она похлопала Олена по предплечью и побежала туда, где виднелись телеги обоза. А он развернулся и затопал в ту сторону, где под сошедшим с ума небом продолжалась и продолжалась битва. Молнии погасли, но и облако, выпущенное колдунами нагхов, опустилось к самой земле.

Оно, да еще и поднявшиеся клубы пыли мешали заглянуть дальше, чем на десяток шагов, так что Рендалл пошел наугад. Налетел на одиночного нагха, увернулся от топора и убил врага одним выпадом. Затем миновал уродливую тушу ящера, источающую дикий смрад, и просто врезался в задние ряды ополчения.

Живых тут оставалось всего несколько сотен, но они все так же держали позицию, и длинные копья угрожающе торчали. Враг более не наседал, перед стеной щитов громоздился настоящий вал из трупов.

– Гундихар! – заорал Олен, понимая, что в этом месиве шлемов и окольчуженных спин вряд ли разглядит гнома.

– Чего?! – донесся громогласный ответ.

– Иди сюда!! – на сердце стало чуть легче – бородатый весельчак способен орать, а значит, не погиб и даже не ранен.

– Сейчас! – ответил Гундихар и принялся громогласно командовать: – Эй, ты! Займи мое место! Да, вот сюда встань! Ну что за дубина? А еще эльф! Вот, молодец! А я пошел, меня друг ждет!

В рядах ополченцев возникло движение, и через них протолкался гном, потный, в забрызганной кровью кольчуге, но с «годморгоном» в руке и живой.

– Ха-ха, Олен! – заорал он. – Рад тебя видеть, клянусь молотами Предвечной Кузницы! А славная была схватка! Как наседали эти уроды, как наседали! Меня сделали десятником, а в бою мне довелось…

– Потом, все потом, – занимательный рассказ пришлось прервать. – Мы должны удрать, пока кто-нибудь не победил.

– Удрать? – смуглое лицо отразило удивление, синие глаза блеснули. – Зачем? А, точно, пора убирать шахтные крепления или, как говорят у вас – сматывать удочки. А победит не кто-нибудь, а мы! Или ты поставишь на тех слизепузых уродцев?

– Пошли-пошли… – поторопил Олен, и они направились к тому дереву, на которое указала Саттия.

Его раздвоенная верхушка торчала из тумана, служа неплохим ориентиром. По дороге обходили кучи трупов, останавливались и таились, когда слышали эльфийскую речь и замечали группы всадников. На изрытом и истоптанном поле боя царил хаос, с разных сторон доносились крики, ржание, стоны и непонятный треск, будто огромные жуки-древоточцы грызли дерево.

А потом человек и гном выскочили из колдовского марева и оказались на самой опушке, где безмятежно шелестели под ветром листья и ярко светило солнце. У ствола, толстого, как бочка, обнаружилась Саттия, державшая в поводу нескольких лошадей, а рядом с ней Бенеш и Арон-Тис.

Молодой маг выглядел утомленным, на рукавах синего ремиза виднелись пятна крови. Лицо алхимика, прижимавшего к себе объемистый мешок, выражало уныние, а розовые глаза мрачно блестели.

– Вы вовремя, корни и листья, – бросила девушка. – Сейчас самый лучший момент, чтобы дать деру. В седла.

Лошадей, надо сказать, она увела каких надо – не могучих боевых, что годны для одного – носить всадника в тяжелых доспехах, не обозных, какие только и могут тащиться шагом. А поджарых и легких, способных на хорошей скорости пробежать не один десяток миль.

– В седла, – проворчал старый гоблин. – И бросить все, препараты, составы, книги… Это же величайшая ценность! – лицо его скривилось. – Невозможно, невозможно с этим так легко расстаться…

– Ты и так захватил мешок с самым нужным. – Саттия пожала плечами. – Но если сундуки тебе так дороги, можешь запросто вернуться в обоз и остаться с сельтаро. Ведь тебя никто не тащит с нами силой.

– Я мог бы спасти того воина. – Бенеш тяжко вздохнул. – Надо было, ну… лишь почистить рану, да.

– Ладно, вы пока общайтесь, а я слегка разденусь, – сказал Олен и принялся стаскивать с себя доспех.

Гундихар помогал, прыгая вокруг и давая дурацкие советы.

– Ты бы мог. – Девушка твердо посмотрела в лицо магу. – Это верно. Но только если мы не доберемся до Теноса и не лишим Харугота силы, то погибнут сотни тысяч роданов. И кого ты будешь спасать в первую очередь, одного или множество?

– Дурацкие разговоры, – вмешался в беседу Гундихар. – Надо тикать, пока эльфы не очухались. А книги и препараты ты, краснопузый, новые добудешь. Главное – деньги взял?

– Взял. – Арон-Тис смачно сплюнул и зашагал к одной из лошадей. – Давайте быстрее убираться отсюда.

– Дельная мысль. – Олен совладал с акетоном и перевел дух. – Наши вещи ты, Саттия, тоже захватила?

– И даже погрузила на лошадей. В седла.

На земле осталась лежать кольчуга, куча деталей доспехов, а маленький отряд двинулся к северу вдоль опушки. Магический туман рассеялся в тот момент, когда они переправились через ручей, открылось поле боя, залитое кровью, заваленное телами и почти пустое.

Все войско нагхов нашло тут гибель, а от эльфийской армии осталась горстка ополченцев да несколько десятков всадников.

– Да, славно погуляли тут Азевр с Адергом, – пробормотал гном. – Гундихар фа-Горин на своем веку повидал немало кровопролитий, но такого не зрел никогда…

А потом они въехали в лес, место сражения и стены Ла-Малады скрылись из виду. Потянулась совершенно пустая дорога, та самая, по которой конфискованный обоз вчера двигался в обратную сторону.

– Что там у вас было, в самом начале боя? – спросил Олен у гнома, когда стало ясно, что за беглецами никто не погнался.

– А, много чего. – Гундихар самодовольно огладил бороду. – Меня сделали десятником, но фактически я командовал сотней. Без меня эти болваны, клянусь их пустыми башками, не устояли бы. А нагхи, да поразит их всех понос и бессилие, наслали на нас заклятие. Оно… хм, свело многих с ума, и воины начали сражаться друг с другом.

– А как же ты? – поинтересовалась Саттия.

– На нас, гномов, мало какая магия действует. Но потом, едва заклятие выдохлось, я как заору…

Дальше Олен хвастливую болтовню Гундихара слушать не стал, повернулся к Бенешу.

– А вы как?

– Ничего, – отозвался маг. – Ночь мы с Арон-Тисом провели у телег, с обозными, а утром нас отвели в палатки для раненых. Потом начали их приносить, и у нас было очень, очень много работы… Ну, а затем Саттия нас нашла, вот. Пришлось уходить… А тот воин, он умрет, наверное…

– Ничего, всегда приходится чем-то жертвовать, – сказал Олен, чувствуя, что говорит неискренне, и презирая себя за это. – Ты не мог поступить иначе.

Бенеш только вздохнул.

Ехали, не останавливаясь, до самого вечера, миновали развилку, от которой дорога уходила на восток, к Южному проходу и Тафосу. Проехали то место, где их перехватил сенешаль. Когда солнце, побагровев, опустилось к горизонту, начали подыскивать место для ночевки.

Остановились на берегу небольшого озерка, окруженного деревьями, похожими на громадные папоротники.

– Жрать-то как охота, сил нет, – пробурчал Гундихар, спешиваясь и потирая задницу. – Эй, Арон-Тис, у тебя в мешке никакой жратвы не завалялось?

– Нет, – обиженно ответил гоблин и отвернулся.

– Вы разведите костер, позаботьтесь о лошадях, а я попробую кого-нибудь добыть. – Саттия натянула тетиву на лук. – Хотя кто его знает, что за дичь водится в этом лесу?

– Не уходи далеко, – сказал Арон-Тис. – Для многих обитателей джунглей роданы – всего лишь добыча.

– Ладно. – Девушка кивнула и растворилась в прибрежной чаще.

Олен расседлал лошадей, позволил им напиться и привязал так, чтобы могли щипать траву. Гундихар с Бенешем натаскали дров и развели костер. Дым столбом поднялся к темневшему небу. А алхимик порылся в мешке и вытащил одну из штуковин, что не так давно принадлежали нагхам. Найденную на корабле клетку из желтых и серых прутьев, в центре которой висел, ни на что не опираясь, комочек белого пламени.

– Это что? – заинтересовался гном. – Она наколдует нам кучу еды и кувшин пива?

– Нет, – Арон-Тис улыбнулся, – эта вещь, не знаю, как ее назвать, может показать, в каком направлении и насколько далеко находятся враждебные тебе разумные существа. Мне не очень верится, что проехать через земли эльфов будет легко. Нас не раз попытаются остановить, завербовать в войско, а то и примут за лазутчиков. Война все-таки. Так что подобная вещь не будет бесполезной.

– Да, верно… – кивнул Бенеш. – Мы с ней разобрались еще в море…

– А каким образом она работает? – спросил Олен.

– Честно говоря, не до конца понятно… – уши гоблина изогнулись, подобно двум вопросительным знакам. – Но ничего, главное мы выяснили. Достаточно плеснуть на огонь своей крови. Немного, одну каплю.

– Ну так действуй. Или помочь? – и Гундихар с готовностью обнажил иззубренный и ржавый тесак.

– Нет уж, я сам, – в руке алхимика блеснул тонкий нож. Острое лезвие коснулось пальца, на порезе набухла капля крови, черная в тусклом свете костра. Сорвалась и упала прямо в сплетение золотистых и серебристых «прутьев». Огонек внутри клетки стал багровым, замерцал и медленно поплыл к одной из стенок.

– И что это означает? – Олен задумчиво почесал в затылке.

– Ну, что питающие к нам враждебность роданы находятся с той стороны, так, ага, вот… – Арон-Тис покрутил клетку, поднял ее повыше. – На юге. И это, клянусь темными богами, сенешаль, узнавший о нашем бегстве. Сейчас он далеко, поскольку огонек мигает не так часто. И чем чаще он будет мигать, тем ближе потенциальный враг.

– Ловко придумано, – восхитился гном. – Слизепузые уродцы кое-чего смыслят в магии, честное слово.

Олен повернулся на донесшийся из зарослей шорох, на всякий случай взялся за меч. Но из-за ствола громадного «папоротника» вышел Рыжий, блеснули его золотые глазищи.

– Явился, бродяга. Даже тут не потерялся, – радостно сказал Рендалл, опускаясь на колени. – А ну-ка, иди сюда.

– Мяу. – Кот не стал артачиться, подошел ближе, потерся боком о руку Олена, затем упал и подставил брюхо для чесания. Стало видно, что в паре мест рыжая шерсть вырвана, точно щипцами, а на коже появились ранки.

– Кто-то попытался его сожрать, да не смог, – покачал головой Гундихар. – Оцилан даже местным тварям не по плечу. Ой, вот и они. Мелкие, но зато приставучие и противные, как надоевшая жена…

И гном хлопнул себя по плечу. Через мгновение замахал руками алхимик, Бенеш схватился за ухо. Со всех сторон послышался еле слышный зуд, из зарослей надвинулись сотни комаров, дожидавшихся ночи, чтобы отправиться на охоту. Пришлось пересесть к костру, где клубы дыма отгоняли летучих паразитов.

Саттия явилась, когда закат погас до конца, бросила на землю двух крупных птах в черном оперении, с алыми хохолками и хвостами.

– Уф, нелегко было их добыть, – сказала девушка. – Осторожные, сволочи. Ну что, в пищу они годятся?

Все посмотрели на гоблина, единственного, кто ранее бывал в этих местах. Но тот лишь пожал плечами.

– Ну, я могу, это… проверить, – сказал Бенеш. – Есть ли в них яд…

– Так проверяй! – Гундихар подбросил в костер еще охапку сырых веток, дым повалил гуще. – А то я скоро собственные сапоги начну грызть… или комаров жарить, – и гном смачным шлепком по щеке раздавил очередного кровососа.

– Сейчас, да. – Маг подошел к тушкам, по очереди коснулся каждой, деловито начертил пальцем символ, другой. Оба погасли мгновенно, не оставив ни искр, ни дыма. – Вроде чисто.

– Так это другой разговор, клянусь сковородкой моей бабушки! – завопил гном и развил бешеную активность. Он ощипал птиц, разделал, соорудил из подходящих веток вертела и принялся жарить мясо.

Попавшийся под руку Рыжий получил потроха.

– Ничего, не пропадем, – бормотал Гундихар, щурясь на огонь. – Сожрем этих тварей, а если надо, то и других…

Сготовилась добыча Саттии на удивление быстро. Гном снял вертела с костра и раздал спутникам. Мясо оказалось в меру прожаренным, сочным, разве что несоленым. Но никто и не подумал возмущаться, мигом сожрали все, вплоть до последней косточки.

– Славно, – проговорил Арон-Тис, вытирая измазанные жиром ладони о траву. – Теперь надо решить, кто когда дежурит, и можно спать.

– Точно, – зевнул Гундихар.

Договорились быстро, Олен остался на страже, а остальные начали укладываться. Затих Бенеш, засопела Саттия, гном покрутился некоторое время, а потом захрапел, тихо, почти деликатно.

– Мяу, – сказал Рыжий, подбираясь поближе к Рендаллу, что сидел боком к костру.

– Будешь охранять вместе со мной? – тихо спросил Олен. – Хорошо. Только смотри не засни.

Оцилан моргнул, положил голову на лапы и стал глядеть на гаснущие угли.

Лес вокруг стоянки молчал, озеро напоминало зеркало, в его поверхности отражались звезды. Где-то вдали перекликались ночные твари, доносился свист и поскуливание. Но рядом с дорогой царила полная тишина, даже ветер не покачивал деревья. Неспешно ползли по небосклону звезды, пылал белым огнем Тарсиллуин, именуемый на севере Глазом Творца.

Тут он висел над самым горизонтом, а где-нибудь в Безарионе, скорее всего, стоял в зените.

За полночь взошла ущербная луна, а вскоре Олен разбудил Бенеша. Потратил немало времени, даже принес пригоршню холодной воды из озера и плеснул магу на голову, прежде чем тот осознал, что происходит, и поднялся на ноги.

– Эх, костер-то погас, да, – сказал Бенеш, ежась. – Придется опять разжигать… Хотя… где комары?

Кровососы и впрямь исчезли вскоре после того, как Олен остался бодрствовать в одиночестве. То ли насытились кровью спящих, то ли отправились искать другой добычи.

– Полетели в кроватку, – усмехнулся Рендалл. – И я пойду, посплю. А ты давай следи, чтобы никто не подобрался.

– Я постараюсь, – печально произнес Бенеш.

Олен лег, укутался в одеяло и мгновенно уснул. Ощутив толчок в плечо, сердито заворчал, попытался перевернуться на другой бок.

– Вставай, утро уже, – послышался над самым ухом голос Саттии. – Или на тебя Рыжего натравить?

– Не надо… – Олен открыл глаза.

Между зелеными стволами клубился туман, сплошная его пелена висела над озером. Через дымку пробивались розово-желтые лучи восходившего солнца, на листьях блестели капельки воды. С противоположного берега доносились пронзительные квакающие трели, там радовались жизни местные жабы.

– Ага, один есть. – Гундихар, занятый разбрасыванием углей, вскинул голову. – Сейчас мага поднимем, и в путь…

– За нами, судя по всему, погоня. – Арон-Тис показал Олену клетку, в которой неспешно мигал, бился, подобно сердцу, алый огонек. – Враг приближается с юга. Надо торопиться.

– Понял… сейчас… – мускулы ныли, тело молило об отдыхе, но Рендалл откинул одеяло и принялся натягивать сапоги. – А на Бенеша плесните водички из озера. Я ночью его так и разбудил.

Молодого мага чуть ли не силой подняли на ноги, не совсем проснувшегося посадили на лошадь. Гундихар посмотрел на своего коня с мрачным подозрением, выругался себе под нос и полез в седло. Запыхтел, устраиваясь, а Саттии пришлось еще подтянуть стремена, чтобы гному было удобнее ехать.

Отправились в путь, и тут солнце поднялось над деревьями, лес залило потоками желтого сияния.

– Хорошо, – сказал Олен, глядя на летавших между кронами птиц, похожих на ожившие куски желто-зеленого пламени.

Утро и вправду было чудесное, свежее, мало похожее на душные ночи и знойные дни Мероэ. Дышалось легко, и даже крупные алые цветы, что росли у обочин, пахли без обычного для местных растений дурмана.

– Неплохо, – согласилась Саттия и вопросительно поглядела на Арон-Тиса: – А вот что нас ждет дальше? Что за земли лежат впереди?

– Скоро начнутся болота, – произнес алхимик задумчиво. – Они тянутся широкой полосой от гор далеко на запад. За ними лежат довольно обжитые земли, домен герцога тар-Ахтион, и его столица – Эль-Каведо. Если нам повезет и мы проедем дальше, то через несколько сот миль выберемся к реке Северный Магер. Где-то с границы коронных земель по ней ходят суда до столицы эльфов – Эль-Ларида.

– Да это ехать и ехать, – мрачно прокомментировал гном. – И все верхом. Ужас. Нет бы маги изобрели какой способ, чтобы летать можно было, причем всем…

– Чтобы войны стали, ну… еще более кровавыми, да? – спросил Бенеш.

После этого разговор сам собой затих.

Лошадей не гнали, но нигде и не задерживались. Копыта стучали по немощеной дороге, из-под них летела пыль. Рыжий то и дело убегал в заросли – обнюхать что-нибудь интересное, но далеко не отходил. Оцилану этот лес казался не менее чужим и странным, чем роданам, родившимся на севере Алиона. Солнце жарило все сильнее, на горизонте клубились фиолетовые облака.

К полудню они нагнали путешественников и разразились грозой. Бешеной силы ливень заставил искать укрытия под деревьями. Путешественники спрятались у ствола громадного баобаба, чьи ветви поднимались на высоту в полсотни локтей, а из земли у подножия выпирали толстенные корни.

Дождевые капли барабанили по кроне, но до земли долетали очень редко.

– Уф, – сказал гном, выжимая бороду. – Это же не дождь, настоящий потоп, не будь я Гундихар фа-Горин. Хоть бы наших преследователей смыло куда-нибудь в болото. И кстати, как там они?

– Сейчас глянем. – Арон-Тис аккуратно вытащил из мешка устройство нагхов и замер, выпучив глаза.

В клетке мигали два одинаковых алых огонька.

Замок четко вырисовывался на фоне оранжевого восходного неба – толстые башни, стены с зубцами, мощные ворота, прикрытые еще и поднятым мостом. Такие укрепления нечасто строили в Закатном архипелаге, но князь Лирн-Вес, хозяин острова Харосис, слыл большим оригиналом.

Вокруг, сколько хватало взгляда, простирались горы, невысокие, поросшие кое-где кустарником. Ревел неподалеку водопад, кружились в вышине похожие на черные кресты крылатые хищники.

Горт Шолан разглядывал замок с безопасного расстояния, а за спиной его молча ждали воины. Те, кто вместе с уроженцем Норции участвовал в завоевании Ригоса, кто топтал песчаные берега острова Пилос. Эльфы, люди и орки, не боявшиеся в этом мире никого и ничего.

Кроме гнева Господина.

– Хорошо, – сказал Шолан. – Приступаем к штурму немедленно. Риаллон, ты атакуешь вон там, справа. Еринар, на тебе, как обычно, таран, – коренастый гном кивнул. – Ты, Сиявуш, поведешь своих вон от той скалы. Все поняли?

Отвечать никто не стал. Бывшие главы ячеек, волею Господина ставшие сотниками и тысячниками, кивнули и поспешили к подопечным. Донеслись команды и тихий лязг – отряды начали выдвигаться на позиции.

– Так, значить, он магией владеет, князь-то, значить, – сказал гоблин, служивший войскам Горта проводником.

Собственного князя на острове не любили за жадность и жестокость, а кроме того, он слыл колдуном. Поэтому войска Господина на Харосисе встречали радостно, словно освободителей. Сопротивляться никто не и не думал, обитатели пастушеских деревушек и рыбачьих селений несли воинам Шолана еду, указывали тропы через горы, даже помогали строить мосты.

Неудивительно, что сопротивление было сломлено, а остров захвачен за два дня.

– Ничего, это не страшно. – Горт улыбнулся. – Чужой магии мы не боимся, у нас есть своя, ничуть не слабее.

– А значить, да. – Гоблин закивал, уши его мелко затряслись.

Воины Шолана без спешки, прикрываясь щитами, двигались к стенам замка, несли части приставных лестниц, связки хвороста, чтобы заваливать ров. Лучники натягивали тетивы, готовили стрелы, простые и зажигательные. Гномы под командованием Еринара, пыхтя и надрываясь, катили таран на колесах.

Чтобы притащить его сюда, пришлось затратить немало сил, но Горт полагал, что сделано это не зря. Приставные лестницы можно скинуть, делать подкоп – долго, а против тарана не всякая магия подействует, зато сам он в состоянии разбить почти любую стену.

– Что же они молчат? – Шолан нахмурился, еще раз оглядел пустынные стены замка. – Пора бы начать…

И тут же между зубцами появились фигуры гоблинов, засвистели стрелы, зажужжали пращи, раскручиваемые умелыми руками. Несколько камней с грохотом ударили в щиты, один воин упал, хрипя и хватаясь за вонзившуюся в плечо стрелу. Лучники штурмующих ответили, началась перестрелка.

– Ну вот, – проговорил Горт удовлетворенно. – Теперь все как положено.

Враг ведет себя так, как и должен. Сейчас его воины готовят котлы со смолой и тяжелые камни, чтобы убивать тех, кто подойдет вплотную к стенам. А также с ужасом смотрят на медленно ползущий вперед таран, из-за покрытого щитами каркаса похожий на чешуйчатое чудовище с толстым стальным языком.

Стрелы втыкались, камни из пращ бессильно отскакивали, не причиняя гномам ни малейшего вреда.

– Давай-давай, – подбодрил своих Шолан, когда эльфы Риаллона и орки Сиявуша начали заваливать ров.

Делалось все быстро и слаженно, так что стена щитов только колебалась, но не разрывалась. Гномам приходилось чуть хуже, они вынуждены были выбираться из-под защиты каркаса, но тоже справлялись. Глядя на это, Горт думал, что с ними особенная милость Господина, позволившая за несколько месяцев сделать из бывших мастеровых, пастухов и крестьян настоящих воинов.

Стрелки на стенах старались из всех сил, войско Шолана несло потери, но это были обычные потери, которых никак не избежать.

– Так… – ощутив дуновение необычайно холодного ветра, Горт нахмурился. – Это еще что?

Увидел, что на верхушке центральной башни, куда более высокой, чем остальные, появился гоблин. От его вскинутых рук потекло голубоватое сияние, и толща аэра около замка пришла в движение. Громыхнуло, и молния ударила в щиты, прикрывавшие таран. Один из них рассыпался в черный пепел, еще несколько затлели, но вяло и неохотно, ведь напитанная водой кожа горит плохо.

– Так ить колдун, значить, – повторил гоблин-проводник.

– Ничего, и не таких одолевали, видит Сокрытый. – Шолан, не глядя, протянул руку. – Мешок.

Один из оруженосцев подбежал, вложил в ладонь командира мешок из плотной ткани. Горт развязал его, вынул жезл из дерева со стальной верхушкой-молоточком, высокую шапку из черного сафьяна с раздвоенным в виде рогов верхом и кривой нож, покрытый пятнами ржавчины.

Пока вытаскивал вещи и надевал шапку, хозяин замка вызвал еще одну молнию. Она угодила прямо в стальное оголовье тарана, по нему побежали огоньки, из-под каркаса донеслись крики.

– Ничего, сейчас ты получишь свое. – Шолан повернулся к проводнику, смерил его взглядом. – Что, готов пасть как герой во имя освобождения родного острова?

– Дак ить… – глаза у гоблина выпучились, уши свернулись в трубочки, лицо перекосилось от ужаса. – Нет… господин… не надо, значить…

– Господин только один, а все мы – слуги его. Эй, держите парня.

– Нет, – только успел прохрипеть проводник, как двое дюжих воинов схватили его и повалили на землю. – Значить, нет… нет…

– Увы, но иного способа призвать силу Господина я не знаю. – Горт наклонился, одним движением разорвал рубаху проводника и вонзил ржавый нож в судорожно вздымавшуюся грудь. Хлынула кровь, гоблин дернулся, глаза его остекленели. – Да явится тот, кто изгнал тьму из ночи и свет из дня…

Мерно звучал речитатив, и медленно содрогалось в руке Шолана вырванное из груди жертвы сердце. Словно продолжало биться, выталкивая из себя последние капли алой жидкости…

– Тот, кто был Сокрыт, но стал Явным, тот, кто зовется Тринадцатым! Слава Сокрытому! Слава Тринадцатому! Слава Обновляющему! Слава! Слава! Слава! – Горт говорил громче и громче, он почти орал.

Гоблин на центральной башне что-то почувствовал. Задергал руками, серый хобот смерча возник рядом с тем местом, где стоял предводитель штурмующих. Загудел, пополз по земле, точно свирепое чудовище.

– Слава! – прокричал Шолан, запрокинув голову, и от сердца в его руке потек багровый туман.

Загустел, образуя облако размером с собачью будку, в нем появился большой глаз с тринадцатью зрачками. Проглянула в нем свирепая радость, бешеный взор устремился к замершему на башне гоблину. Тот пошатнулся, словно от удара, но устоял, перед ним замерцал воздух, возник круглый полупрозрачный щит.

Но и смерч остановился, замер, раскачиваясь, словно пьяный.

– Ничего, сейчас… – лицо Горта покраснело от натуги, на лбу вздулись синие жилы, глаза закатились.

Багровое облако качнулось, выплюнуло струю огня. Она ударила в смерч, тот с пронзительным визгом лопнул. Обрывки урагана ринулись во все стороны, отбрасывая роданов, точно сухие листья. Упали все, кто стоял рядом с застывшим в неподвижности Шоланом.

Но он на ногах устоял и медленно раздавил зажатое в кулаке сердце. Между пальцами пробилась кровавая пена.

– Получай, – прошептал Горт, и щит из мерцавшего воздуха разорвался на осколки.

Лицо хозяина замка покрылось сотнями порезов, он пошатнулся, отступил на шаг, еще на один, затем исчез из виду. Последний раз сверкнул глаз с тринадцатью зрачками, и облако алого тумана растаяло. Свист ветра стих, донеслось поскрипывание колес тарана, а также стук камней и стрел о щиты.

Люди, эльфы и гоблины рядом с Шоланом поднимались на ноги, неподвижно лежало лишь покрытое кровью тело проводника.

– Ну, что застыли? – будничным голосом поинтересовался уроженец Норции. – Уберите труп…

Двое воинов бросились выполнять приказание.

Где-то за замком взошло солнце, лучи его с невероятной четкостью обрисовали силуэт укрепления.

Штурм шел своим чередом, как будто не было никакой магической схватки. Таран с хрустом полз через заваленный ров, лучники продолжали стрелять. Воины Сиявуша как-то ухитрились подобраться к самой стене и поднимали приставные лестницы. Защитники швыряли вниз здоровенные камни, но пока не преуспели.

– Ага, вот и смола, – сказал Горт, когда между зубцами надвратной башни стал виден котел, над которым поднимался дымок. – Посмотрим, насколько хорошо Еринар сладил защиту.

Расплавленная смола ринулась вниз блистающим потоком, хлынула по плотно подогнанным друг к другу щитам, поднялся дымок. Под каркасом кто-то заголосил, но крик этот остался единственным. А подвешенный на цепях таран качнулся и ударил в ворота.

Раз, другой, третий.

Захрустели доски, по ним побежали трещины, прочные стальные полосы начали гнуться, а длинные гвозди – вылетать из гнезд. Защитники опрокинули еще котел смолы, но и это не остановило нападающих.

– Очень хорошо. – Шолан аккуратно снял шапку, вслед за прочими атрибутами жреца отправил в мешок и отдал оруженосцу. На голову водрузил плоский шлем с бармицей, нащечниками и наносником. – Похоже, что скоро нам придется позвенеть мечами. Так, парни?

Никто из воинов отряда, десятниками в котором были члены ячейки из Ревангера, не ответил.

Но Горт в ответе и не нуждался.

Таран бил и бил, по приставным лестницам на стены лезли шустрые орки. Слева от ворот эльфы Риаллона меткой стрельбой сумели согнать защитников со стены и спешили закинуть веревки с крюками.