Слёзы Шороша Братья Бри

– Оставлю… для Семимеса и Мэта.

Дэниел поднял на него глаза.

– Увидишь, они догонят нас, – сказал ему Нэтэн.

…Савасард медленно спускался, перебирая верёвку руками и опираясь ногами о неровности скалы. Водопад оторвал бы от верёвки и увлёк за собой даже самого цепкого из смельчаков, рискнувших потягаться с ним. Поэтому Савасард нашёл то место, о котором рассказывал лесовикам Гонтеар. Там, между потоком и скалой, было небольшое пространство: вода ниспадала с карниза, нависавшего над утёсом. Савасард уже оставил позади (вернее, над собой) отрезок верёвки длиной в четыре своих роста. Он то и дело останавливался и вертел головой, чтобы найти глазами чёрное пятно. Он не знал, что его невозможно пропустить… Оно само обнаружило себя, оно будто поманило его. И Савасард услышал его зов. Он узнал эти ощущения в себе, он сразу припомнил их. Впервые их дал изведать ему Перекрёсток Дорог. Ещё немного спустившись, он увидел: поток воды справа от него доходил до чёрного пятна и вдруг прекращался. Прекращался бесследно. Вода не ударялась о него и не разлеталась брызгами, как разлеталась бы, ударяясь о камень. Но не было и движения воды внутрь пятна, как если бы оно было обычным входом в тоннель, или в пещеру, или в нору. Это отчётливо различали глаза. «Мои глаза обманываются: если пройду я, как прошёл Гонтеар со своими друзьями, значит, проходит и вода», – подумал Савасард. Пятно, скорее, было не на камне, а будто висело на невидимых нитях перед ним и легко колыхалось. Оно было как бы само по себе. Савасард покачал верёвку из стороны в сторону и крикнул:

– Я добрался! Дэн! Спускайся!

– Иду! – донёсся сверху едва различимый голос.

Савасард уже хотел оттолкнуться от скалы и прыгнуть на пятно, как вдруг на глаза ему попался небольшой уступ. «Дождусь Дэна», – подумал он и, пару раз качнувшись, спрыгнул на него.

Дэниелу спуск дался не так легко, как Савасарду. Силы отнимала и верёвка, к которой он не сразу приспособился, и поэтому затягивался в узел даже там, где можно было расслабиться… и пропасть, которая манила в нём то, что само тайно тянулось к смерти… и вода, вода, вода с трёх сторон, которая, казалось ему (а может, он этого хотел), вот-вот захватит его и унесёт далеко-далеко, в Наше Озеро, и он очнётся прямо в воде на руках у Мэта, и тот скажет: «Опять воды нахлебался? Я же говорил: ступил в яму – выдохни и нырни, а потом уже выплывай спокойно. Главное – не вдыхать».

– Дэн!

Дэниел вышел из забытья и снова стиснул пальцы. Ещё мгновение, и он отпустил бы верёвку и полетел вниз.

– Дэн!

Он увидел Савасарда, и на душе у него стало легче, и легче стало справляться с верёвкой.

– Иду! – откликнулся он.

Поравнявшись с Савасардом, он сказал:

– Оно точно такое же, как в Невидимой Нише. Но здесь почему-то не так страшно.

– Тогда войди в него, – твёрдо сказал Савасард, заметив, что Дэниела трясёт от напряжения (видно, мысли о Мэте вконец измотали его).

– Я попытаюсь.

Дэниелу ничего не оставалось, как сделать то, на что решился. Он оттолкнулся от скалы, но вышло слабо, и он бы не допрыгнул. Оттолкнулся ещё раз, сильно, как только мог, и в нужный момент отпустил верёвку… После нескольких мгновений черноты и потери ощущения себя Дэниел почувствовал, что он в пещере. Здесь и пространство, и тьма были другими, осязаемыми и зримыми, и в них он не растворялся, как в черноте пятна… Где-то рядом услышал шаг, другой.

– Савасард, это ты?

– Да, Дэн, – ответил тот и зажёг факел. – Подождём Гройорга и Нэтэна здесь.

– И Мэта с Семимесом.

– И Мэта с Семимесом.

Стены прохода были красного цвета, неровные, бугристые, будто склеенные временем из множества массивных камней. На стене, через которую они прошли, не было никаких признаков хода, не было даже чёрного пятна. И лишь вода, стекавшая по ней, напоминала о водопаде по ту её сторону. Она уходила куда-то вниз, под каменное дно прохода. Дно было таким же бугристым, как и стены.

– Насколько позволяет видеть свет, ничего не меняется, – сказал Дэниел.

– Может, это и к лучшему. У нас будет одна забота – найти выход, – ответил Савасард.

– Но ты рассказывал, что… не помню имени того лесовика.

– Гонтеар.

– Да, Гонтеар. Ты говорил, что он чуть не сошёл с ума. Это от однообразия.

– Это от одиночества, Дэн. От одиночества, объятого однообразием.

– Вы, я вижу, свет уже зажгли! – напугал Дэниела Гройорг. – Как я здесь очутился, сам не пойму, Мал-Малец в помощь мне!.. И впрямь Красная Нора! Для горного барана хороша… по этим-то каменьям скакать.

Гройорг заставил и Дэниела, и Савасарда улыбнуться, превратив барана в норного зверя.

– Что-то наш Нэтэн-Смельчак застрял, – обеспокоился Гройорг и повернулся назад… и вдруг там, где только что никого не было, увидел его. – Ах! Вот и он! Добро пожаловать в Красную Нору, Нэтэн-Смельчак!

Нэтэн проверил стену рукой: ему было любопытно, как он сумел войти.

– А вот и пропадающая вода нашлась, – сказал он.

– Нашлась, – повторил за ним Гройорг. – Конечно, нашлась. А то как бы ты нашёлся, если бы она не нашлась.

– Друзья мои, самое время подлечить раны и подкрепиться, – предложил Савасард.

Нэтэн зажёг факел и поставил его, прислонив к камню. Савасард нашёл для своего подходящее место в стене.

– Ни одного сучка вокруг, ни одной щепки! – посетовал Гройорг. – У костра поесть да с друзьями поговорить, почти как за столом посидеть. А без костра, хоть и вместе, всё равно что всяк по себе: нету круга, который притягивал бы всех… Ой, жжёт-то как, Мал-Малец в помощь мне!

Гройорг, оттопырив зад ворота, плеснул из фляги сока тулиса себе на спину, и тулис тут же схватил рану.

– Нет, дорогой Гройорг: за столом посидеть – это одно, одна отрада, а у костра – совсем другая. За столом еду разговором разбавляешь, и они равны меж собою. А когда у костра с друзьями хлеб да воду делишь, огонь главный… и мечты, что он в нас разжигает. И мечты эти мало-помалу слово укорачивают… Тебе с раной помочь?

– Благодарю тебя, дружище, но я уже угомонил её. Вон лучше по брюшкам моих паучков, тех, что на спине, ладошкой пройдись по-дружески, я им обещал.

– Молодцы, паучки, уберегли Гройорга-Квадрата от вражьих стрел, – с этими словами Савасард похлопал рукой по спине Гройорга.

Друзья промыли раны тулисом и перевязали их. Потом поставили четыре факела, укрепив их камнями, и сели вокруг них, как у костра. Дэниел сказал:

– Доброго вам голода, друзья.

И все ответили:

– Доброго голода.

– И помечтаем молча, раз у костра так положено, – сказал Гройорг.

– О том, чтобы Семимесу и Мэту удача сопутствовала, – добавил Нэтэн.

В те несколько мгновений, когда Гройорг поверг корявырей в оцепенение, Семимес устремился вниз по скале. Склон вблизи от расселины был крутой, неуступчивый, но надо было рисковать, чтобы прийти к Мэту раньше четвероногих тварей.

– Очень вовремя ты мне помог, Гройорг-Квадрат, очень вовремя, – бормотал он себе под нос. – Не проделай ты этого своего фокуса, лежать бы мне сейчас на камнях со стрелой в спине, да не с одной. И не досчитался бы Дорлиф ещё одного Хранителя Слова… Как она мне: «Судьба уже выбрала Семимеса – поверь и ты в него». Кто-кто (мало кто), а Фэлэфи уронила бы горькую слезу в память о восьмом Хранителе Слова – Семимесе, сыне Малама.

Семимес глянул вверх и сам подивился на себя:

– Вот так так! Оказывается, ты можешь лазать по горам бойчее, чем можешь.

Семимес спрыгнул на небольшую площадку и на четвереньках, скрываясь за камнями, добрался до расселины.

– Терпи, Мэт, терпи… если ты ещё жив. Если ты жив, мы с тобой найдём укромное местечко, такое, что ни один корявырь туда не пролезет. Главное не стонать. Известное дело, жизнь подранка в стоне, но и смерть его в стоне… Надо спускаться… на самое дно. Самому бы не кувырнуться, а то придётся нам на пару стонать, а на пару мы с тобой и водопад перестонем.

Спуск в расселину давался Семимесу труднее. Чем ниже он опускался, тем меньше ему помогали глаза, и он шёл ощупью… Вдруг он почуял запах свежей крови.

– Почему ты не стонешь, Мэт? – спросил себя Семимес и напугался своей мысли. – Живая кровь должна стонать… Мэт! Мэт! Отзовись! Не бойся! Это я, твой проводник! Мэт! Мэт!

Наконец Семимес ступил на сплошную горизонтальную твердь. Это было дно расселины. Он сразу принялся искать Мэтью: руками, палкой, словами, носом и совсем немного глазами.

– Где же ты, Мэт? Кровь есть, а тебя нет… Стрела… ещё одна, сломана. С такой высоты упадёшь, не только стрелы, все кости переломаешь. Стрелы есть, а тебя нет. Хорошо это или плохо? В глубь расселины ты не пошёл… не пополз: крови дальше нет. Здесь маялся, на этом самом месте. Куда же ты подевался, Мэт-Жизнелюб?..

Промелькнувшая вдруг мысль будто исподтишка цапнула Семимеса:

– Волки! Пещерные волки. Они прибежали на запах крови. Где-то неподалёку их логово, – Семимес постучал по стенам палкой. – Не слышу. Затаились. Почуяли меня загодя и утащили Мэта. Где же тебя искать, дорогой Мэт? Куда же они тебя утащили? Где ход, через который они ушли с тобой?

Семимес услышал корявырей.

– Сюда! Сюда! Вот эта щель. Он упал в неё.

– Как быть, Дара?

– Лезьте вниз!

Семимес быстро удалился от края расселины. Проверяя на ходу дно и стены палкой, он нашёл какое-то углубление в самом низу стены по правую руку. Это была небольшая ниша. Он юркнул в неё и притих… Вскоре огонь факелов осветил расселину.

– Никого нет.

– А кровь? Здесь много крови. И следы.

– Его следы. Он пытался выжить. Но пещерные волки добили его и утянули в своё гнездо.

– Лёгкая добыча.

– И сладкая. Теперь они уже сожрали его. Полезем наверх!

– Подожди! Тут след. Проверим дальше. Смотри на низу!

Семимес прикрыл лицо накидкой и затаил дыхание. Рука его сжала палку… Корявыри один за другим прошли мимо. Через какое-то время – обратно.

– Не иначе как достался волкам.

– Лучше бы нам. Ладно, полезем наверх.

При свете факелов корявырей Семимес заметил, что в стене, у самого основания её, есть выемки, которые он ещё не проверил. «А если это проходы?» – подумал он и на всякий случай решил исследовать их. Некоторые из них были так узки, что не пропустили бы человека, разве что ребёнка. Те же, через которые Мэт смог бы уйти из расселины, не были испачканы кровью… Вдруг…

– Что это? Что это?.. Кость? – Семимес снял мешок, положил его возле хода и зажёг факел. – Кость. Её обглодали пещерные волки, но это случилось не нынче.

Держа перед собой факел, он пополз внутрь. Ход привёл его в небольшую пещеру. Он осмотрелся.

– Волчье логово. Как я и думал. И здесь кости. Не человечьи. Видать, молодняку барашка приволокли. Кости не свежие. И запах волка иссох. Поменяли логово, хитрецы.

Семимес вылез из пещеры и загасил факел. Проверяя палкой стены, вернулся к краю расселины.

– Ещё нора. Как я её пропустил? Та-ак. В эту не пролез бы… целиком не пролез бы. Крови-то сколько. Эх, Мэт-Мэт… Подвёл ты меня. Что я Дэну скажу? Ты-то, Жизнелюб, ничего мне не сказал. Что же я Дэну скажу?

Сделав ещё шаг, Семимес остановился. «Надо выбираться отсюда», – подумал он. Но вместо того чтобы карабкаться наверх, он медленно, напрягая всё тело, согнулся, будто упрямство, взявшее начало в Выпитом Озере, потянуло его книзу, на четвереньки, и зарычал, протяжно, жутко… и помчался в глубь расселины… упал, уткнулся лицом в холодный камень и лежал так, пока не отдал ему половину себя, ту, которая взяла начало в Выпитом Озере.

По стуку в дверь, скупому, деревянному, Трозузорт понял, что Сафа принесла тревожную весть.

– Войди, Сафа… С чем пришла?

Сафа потупила взор.

– Говори, не бойся.

– Повелитель, волос, что я дала отцу, откликнулся. Откусок сказал мне, что он в Баринтовом Ущелье. Он возвращается, – сказала Сафа и снова спрятала глаза.

– Вижу, ты сказала не всё.

– Не всё, Повелитель.

– Ну же!

– Мой волос, что у дорлифянина, не откликается.

– Как это, не откликается?! – возмутился Трозузорт. – Почему же?! Говори!

– Откусок перестал указывать на него. Видать, волос пропал… вместе с дорлифянином.

– Ты можешь сказать, где это случилось?

– Там, где Пропадающий Водопад. Дорлифянин был там: откусок указывал на него. Я долго смотрела. Вижу, откусок сник. Я снова долго смотрела на него и просила найти волос. Он молчал.

– Значит, Пропадающий Водопад?

– Да, Повелитель.

– Не тревожься, Сафа, отец ведь жив.

– Да, Повелитель.

– Ступай.

– Спасибо, Повелитель, – сказала Сафа и повернулась к двери.

– Постой.

Сафа глянула на него и, не дожидаясь слова хозяина, произнесла:

– Я покажу оба, Повелитель.

– Как ты догадалась?

Сафа пожала плечами.

– Ну. Сначала тот, что укажет на Дару.

Сафа вынула из кармана кофты тряпицу, развернула её, взяла двумя пальцами волос и подняла перед собой.

– Откусок, найди волос, что тебя потерял… Вот, Повелитель, – сразу указал.

– Вижу, Сафа. Теперь второй.

Сафа достала другую тряпицу, на этот раз из отворота рукава.

– Откусок, найди волос, что тебя потерял… Откусок, найди волос, что тебя потерял… Откусок…

– Довольно, Сафа! Сейчас приведи ко мне Круду. Мы с ним к Даре на Шуше полетим. Дай ему волос, а откусок от него себе оставь. Еду принесёшь, когда вернусь. Ступай.

Трозузорт остался в комнате один.

– Решили, что тайный тоннель скроет ваш путь от глаз Выпитого Озера? Самонадеянность дорого обойдётся вам. Из тайного тоннеля есть только три хода. Один откроет вам Мир Вечности. Он пленит ваши сердца и поманит вас, и трудно будет удержаться от соблазна шагнуть в него. И тогда он превратит вас в ничто. Другой приведёт вас в пещеру Руш, что в глубине горы Рафрут на Скрытой Стороне. Там вы найдёте кости четверых лесовиков. Там вас ждёт та же участь – остаться в ней навечно костьми. Из третьего вы попадёте в ущелье Ведолик, где вашим мечтам по воле Выпитого Озера суждено обратиться в прах… Но пусть один из вас случайно уцелеет и поможет мне победить.

Трозузорт вышел на балкон и позвал:

– Шуш!

Савасард, Дэниел, Гройорг и Нэтэн всё дальше продвигались в глубь Красной Пещеры, не сворачивая в расселины и ходы, которые то слева, то справа открывал свет факелов. Путь изматывал их пуще ожидаемого. Причиной тому были устилавшие дно пещеры камни разной величины и формы. Они не давали ногам делать то, что те привыкли делать, – просто идти. Каждый камень, оставаясь верным себе, каменному, заставлял их подлаживаться к нему. И преодоление какого-то отрезка пути не приносило путникам радости: он всё время прирастал вместе с тем, как убегал вперёд свет, и, казалось, каменной реке не будет конца. Привалы, пусть и короткие, друзья делали часто. Это позволяло им не только дать отдых ногам, но и закрыть глаза и тем самым хоть ненадолго избавиться от того, что нельзя было победить и от чего негде было спрятаться, – от красноты, пропитавшей не только камни, но, казалось, и сам воздух.

Четвёрка остановилась на привал.

– Между сотней корявырей и сотней этих каменных злыдней, что у нас под ногами, выбрал бы первых! Злыдней-то не проучишь никакой палкой, Мал-Малец в помощь мне!

Не первую передышку Гройорг начинал с подобной руготни.

– Не боишься накликать, Гройорг-Квадрат?

– Я тебе, Смельчак, так скажу: не боюсь никакой твари, кою палкой отвадить можно.

– Тихо! – настороженно сказал Савасард и рукой указал в ту сторону, откуда они пришли.

Из тьмы, которая по пятам следовала за путниками, донеслись шаги… яростные, словно подзадоренные жертвой. Гройорг выдернул из чехла свою дубинку и, округлив глаза, прохрипел:

– Неужто накликал?!

– Я же предупреждал, – сказал Нэтэн и снял лук.

Савасард тоже изготовился к стрельбе.

– Никак четвероногая тварь наших злыдней топчет? – почудилось Гройоргу.

– Я что-то никак в толк не возьму: ты против злыдней или за них? – поддел его Нэтэн.

– Это не человек, – сказал Савасард.

Тетива обоих луков, напрягшись, превратилась в нерв…

– Постойте! Это Семимес! – выкрикнул Дэниел, неожиданно вспомнив ночное происшествие в доме Малама, когда они с Мэтью приняли Семимеса за зверя.

Через мгновение чернота пещеры словно с силой вытолкнула в свет факелов того, чьи шаги заставили путников насторожиться. Это и в самом деле был Семимес. Лицо его напугало бы незнакомца, так напряжённо и страшно оно было. А осанка его, хоть он уже и распрямился, сохраняла черты бега на четвереньках. Он приблизился к друзьям и знакомо проскрипел, ощупывая себя руками:

– Друзья, скажите мне, я это или не я.

– Если я это я, то ты это ты, – прохрипел в ответ Гройорг, прогоняя сомнения Семимеса.

Маска страшилы сошла с него. Он был счастлив снова видеть родные лица. Он был счастлив, но всё же встречи с одними глазами, фиолетовыми, как новое небо над Дорлифом, боялся, и, может быть, поэтому сразу попался им.

– Дэн… – тихо сказал он. – Я не нашёл нашего Мэта. Я излазил все щели – нигде. Корявыри тоже были в расселине. Они не обнаружили его даже при свете факелов.

– Мэт ушёл, – прошептал Дэниел и посмотрел на своих друзей. – Он ушёл?

– В расселине нет, значит, ушёл. А раз ушёл, значит, жив, – не стерпев молчания, ответил Гройорг.

– А стрелы? Ты нашёл стрелы? – спросил Нэтэн.

– О чём ты спросишь дальше? – спросил его Семимес, вместо того чтобы ответить.

– Что, Нэтэн?! Что не так?! Семимес?! – воскликнул Дэниел.

– Там была кровь? – продолжал Нэтэн, невзирая на отталкивающий взгляд Семимеса.

– Я уже сказал: Мэта в расселине не было, ни живого, ни мёртвого.

– У меня тоже кровь, но я же жив. А у кого её нет после той драчки! – вмешался Гройорг.

– Ладно, Волчатник, я понял.

– Что ты понял, Нэтэн? – снова обратился к нему Дэниел.

– Нельзя мучить надежду – вот, что он понял, Дэн, – сказал Савасард. – Она у нас есть, и с ней нам легче идти дальше.

– Нам надо идти дальше. Слышишь, Дэн? Просыпайся. Надо идти.

Дэниел очнулся: над ним склонился Савасард, рядом стояли Нэтэн и Гройорг. Он огляделся вокруг и в недоумении спросил:

– А Семимес? Где он? Он не пришёл?

– Нет, Дэн, – ответил Савасард.

– Похоже, я задремал. Мне пригрезилось, что Семимес догнал нас.

– И что он тебе сказал? – всполошился Гройорг.

– Это же сон, Квадрат, – не преминул подсказать ему Нэтэн. – Тебе вон грибы каждую ночь снятся, а ешь лепёшки да баринтовые орехи.

– Если бы ночь! А то не поймёшь, когда в этой норе ночь, а когда день: всё время красно.

– Семимес сказал, что не нашёл Мэта, ни живым, ни мёртвым, – сказал Дэниел.

– В расселине нет, значит, ушёл. А раз ушёл, значит, жив, – заключил Гройорг.

– В моём сне ты то же самое сказал, слово в слово.

– Хороший сон, Дэн: надежду не отнимает. У нас она есть, и с ней нам легче идти дальше… Ты странно смотришь. Наверно, в твоём сне я уже говорил это?

– Да, Савасард.

…Хранители Слова шли по тайному проходу много времени. Здесь его не укорачивали границы дня, пересудов и ночи, следующего дня, следующих пересудов и следующей ночи. И поэтому оно было бесконечно долгим. Камни под ногами не позволяли путникам облегчить свой ход привычкой: едва зародившись, она разбивалась о них. И поэтому продвижение превратилось в муку. Краснота, казалось, проникала в голову и нервы каждого из путников не только через глаза, но и через рот, и через уши, и через кожу. Она проникла даже в их сны. И теперь нельзя было спрятаться от неё, закрыв глаза или заснув. И поэтому им не хотелось ни спать, ни говорить, ни слушать. А на крик, способный прогнать красноту, уже не было сил. И только Слово, Хранителями которого они были, заставляло их делать шаг за шагом… шаг за шагом…

Они шли по тайному проходу долго. Вдруг (вдруг, потому что уже давно никто ничего не говорил) Нэтэн, который шёл позади, нарушил молчание:

– Постойте!

Трое остановились и обратили взоры к нему.

– Нам не надо идти дальше.

– Почему? – спросил его Савасард.

– Я видел свет… там, слева, в трещине. Это выход наружу.

– Нет. Мы должны найти чёрное пятно на правой стене, – возразил Савасард. – Только через него мы попадём в ущелье Ведолик. Что за свет поманил тебя, неизвестно. Нам следует сторониться неизвестностей.

– Раз неизвестно, надо проверить! Не один же здесь выход, Мал-Малец в помощь мне! – прохрипел Гройорг.

Трое, высказав своё мнение, посмотрели на четвёртого: либо будет перевес в два голоса, либо равенство голосов.

– Я соскучился по свету. Если мы будем осторожны… по крайней мере, не прогадаем, – сказал Дэниел и добавил, глядя на Савасарда: – Прости.

– Савасард, я проверю, а вы подождите меня здесь, – предложил Нэтэн. – Обещаю быть осторожным.

– Это мы ещё посмотрим, Смельчак, кто проверит, а кто подождёт! – воспротивился Гройорг. – Меня эта нора не меньше твоего доняла, чтоб сидеть и пялиться на неё, пока ты осторожничаешь.

– Пусть будет по-вашему, друзья: посмотрим, есть ли там выход, – сказал Савасард. – Но пойдём все вместе, и я пойду первым.

– Ладно, как шли, так и пойдём. С этим никто не спорит, – успокоился Гройорг.

– Как шли, так и пойдём, – согласился Нэтэн.

Расстояние всего в десять шагов, если считать обычными шагами, а не теми каменными, какими они продвигались по пещере, отделяло путников от места, на которое указал Нэтэн.

– Я вижу бледный свет, – сказал Савасард. – Он стелется по стенам расщелины. Кажется, она уходит вправо.

– Вот те раз! А мы ковыляем по этим злыдням, ничего не видим! – прохрипел Гройорг, протискиваясь к расщелине. – Дай-ка взглянуть, дружище… Не иначе как свет! Идём к нему!

– Гройорг-Квадрат!

– Знаю, знаю, Смельчак! Но ты-то всё равно после меня войдёшь! – сказал Гройорг и пропустил Савасарда и Дэниела.

Расщелина была узкой. Очень узкой она была для Гройорга. Однако он не ругался, потому как был доволен, что всё-таки пролез в неё. К тому же камень под ногами здесь не так «прыгал», как в главном проходе. Расщелина тянулась шагов на сто и потом заворачивала направо. С приближением к повороту свет становился всё ярче. Факелы загасили.

– Подождите здесь. Я проверю и кликну вас, – попросил друзей Савасард, прежде чем шагнуть за угол.

– Валяй, проверяй! – за троих ответил Гройорг…

– Палерард, помоги мне!

Услышав, как воскликнул Савасард, друзья поспешили к нему. Ещё три-четыре шага по узкой расщелине, и они оказались… в обласканной светом пещере. Пещера была довольно большой, примерно, с гостиную в доме Малама. Напротив был выход, широкий, от стены до стены. А за ним… то, из-за чего вскричал Савасард, – свет… безграничное озеро света… свет и больше ничего: ни неба, ни земли – один лишь свет… белый… может быть, едва уловимо лиловый… нежный, он не раздражал глаза, а наоборот, успокаивал их и через них умиротворял душу. Он, казалось, не наполнял собою пещеру, а лишь освещал её снаружи. Он будто был сам по себе… Друзья подошли к краю пещеры. И каждый из них обмер бы от увиденного в эти мгновения, если бы ни этот ласковый свет: он не дал потрясению взять верх над очарованным любованием. Каждый из них увидел в этом пустом световом пространстве себя. Не себя, отражённого как в зеркале, где правое становится левым, но себя, словно сотворённого этим светом из собственных светинок и жившего в нём. И ещё, каждый из них увидел там трёх своих друзей, которые, как и здесь, в пещере, были рядом с ним. И каждого охватило желание шагнуть в этот свет и соединиться с тем собой, потому что у того себя душа не была омрачена, но была наполнена светом… Но один из них, тот, что был наделён чувством грани, сказал, словно прочитав мысли своих друзей:

– Нет, друзья, нам ещё не время в этот Мир. Он дал нам сил, когда они покинули нас. И теперь мы должны продолжить свой путь.

Никто из очарованных путников не подозревал, что расщелина, по которой они теперь возвращались в проход, преподнесёт им ещё один сюрприз. Как только они вышли из неё, Дэниел воскликнул:

– Смотрите!

Со стены напротив расщелины на них, словно огромное око, взирало чёрное пятно.

– Как мы могли пройти мимо него! – и удивился, и возмутился Гройорг. – Я смотрел во все глаза!

– Да, Гройорг-Квадрат. Но вопрос в том, куда ты смотрел во все глаза. Признайся: разве не на злыдней под ногами?

– Я уже сто раз в этом признался, Смельчак! Вот они-то во всех наших бедах и виноваты!

– Я шёл первым и должен был заметить пятно. Простите меня, друзья.

– В этом нет твоей вины, Савасард. Дорога притупила наши чувства, – сказал Дэниел.

– А ты молодец, Нэтэн-Смельчак! Вовремя свет увидел! – Гройоргу доставило удовольствие похвалить того, с кем он совсем недавно, хоть и слегка, но поцапался.

– Или свет увидел его и поманил. Оглянитесь назад, – Савасард кивнул на расщелину, из которой они только что вышли.

Все повернулись к ней: в глубине её была только холодная темень.

– Вот те раз! – воскликнул Гройорг. – Был свет, и нет света!