Слёзы Шороша Братья Бри
– Цвет неба угадали… если верить стиху парлифской вещуньи.
– Тьфу ты! Ну её! – Гройорг махнул рукой.
– Шагнут за пределы один за другим,
Лишь верности муки останутся им.
В голосе Дэниела слышалась безнадёжность, выглядел он подавленным. Все переглянулись: каждый хотел помочь ему, но не знал как.
– Там, в Дорлифе, осталась смерть. И там, – Дэниел кивнул в сторону Садорна, – нас ждёт смерть… Я не хочу терять вас, друзья. Что я должен сделать, чтобы не потерять вас?.. Может, уйти… уйти туда, откуда я пришёл, в Нет-Мир? А потом снова шагнуть в черноту? Вдруг всё начнётся заново? Тогда я смогу уберечь Суфуса и Сэфэси… и всех вас…
– Дэн! – воскликнул Мэтью в отчаянии (он не мог ничего придумать, чтобы спасти Дэниела, он не мог даже сказать: «Одно я знаю точно…»).
Дэниел открыл кошель, достал из него Слезу и поднёс к лицу.
– Пусть всё это будет сном… Зато никто больше не шагнёт за пределы…
– Постой, Дэн! Послушай своего проводника, он ни разу не подвёл тебя, – проникновенным голосом проговорил Семимес. – Ты помнишь имя Слезы, которую держишь перед собой? Вспомни его!
Губы Дэниела зашевелились. На мрачное лицо его вдруг упал свет, нежный бирюзовый свет, будто Слеза сказала ему что-то в ответ на своём неслышном, но зримом языке, и он понял Её, и лицо его просветлело.
– Да, я помню, – ответил он Семимесу. – Суфус… и Сэфэси… Суфус и Сэфэси.
– Да, Дэн! Суфус и Сэфэси! Помнишь, ты увидел это в Ней. Ты увидел это наперёд… Дэн, друг мой, Суфус и Сэфэси с нами. Они в Слезе, которую ты хранишь. И соцветие восьми не сгинуло – оно есть, очень есть. Подними-ка Слезу ещё выше. Пусть Суфус и Сэфэси вместе с нами полюбуются на праздничный Дорлиф.
Дэниел поднял Слезу выше… и зарыдал… Семимес стоял рядом, окрылённый верой в свои собственные слова, которые только теперь осознал сам.
– Пойдёмте, друзья, – сказал Савасард. – Дэнэд нас догонит.
Дэниел нагнал своих друзей у самой кромки леса. Савасард и Нэтэн уже зажгли факелы.
– Постойте!
Все разом остановились и повернулись на голос Дэниела.
– Вот и наш главный Хранитель Слова. А ты всё оборачивался – с шагу меня да Нэтэна сбивал, – попенял Гройорг Мэтью.
– Я хочу сказать… Друзья, простите меня. Обещаю вам: впредь я буду сильным.
– Очень сильным, – поправил Дэниела Семимес.
– Да, очень сильным. И сил мне придаст соцветие восьми: Суфус и Сэфэси и все вы, мои лучшие друзья.
– Молодчина, парень! – прохрипел Гройорг. – Выправился! Теперь всё как надо пойдёт, Мал-Малец в помощь мне!
– Мне не стыдно, что мы с тобой родня, – сказал Нэтэн, положив руку на плечо Дэниела.
– Это не всё. Я ещё хочу сказать. Мне кажется, что, когда я остался один, я кое-что понял из стиха парлифской вещуньи.
– Стоит ли ворошить, Дэн? – встревожился Мэтью.
– Не бойся за меня, Мэт.
– Пусть скажет, – вступился за Дэниела Гройорг. – Говори, Дэн-Грустный.
– Тот предатель – это я, – начал Дэниел.
– Дэн, зачем ты так?!
– Подожди-ка, Мэт, – перебил его Савасард, до сих пор остававшийся как бы в стороне от происходившего. – О каком предательстве ты говоришь, Дэн?
– А, вы же не знаете! Сейчас, – Дэн собрался с духом. – Вот, послушайте:
Предатель нарушит ход тайный восьми:
Ход времени выше поставит судьбы.
Дэниел остановился и несколько мгновений молчал, давая друзьям возможность вникнуть в прочитанные им строки. Потом сказал:
– Это же про меня. Ведь я хотел покинуть вас, хотел удрать в Нет-Мир и, если это было бы возможно, начать всё сначала. Это значит, повернуть время вспять… поставить ход времени выше судьбы, моей и вашей.
– Выше судьбы Дорлифа, Дэн, и не только Дорлифа, – заметил Семимес.
– Точно, Дэн, всё сходится, – сказал Мэтью. – Но ты же не ушёл и не стал предателем. И теперь нам не надо бояться слов старой ведьмы. И это здорово.
– Ты мудрец, Дэн, – сказал Семимес. – По правде, старуха спутала и мои мысли, и я так и не смог разгадать загадку о предателе. А ты разгадал.
– Что ж, друзья, Садорну не терпится заполучить нашу компанию в гости, – прохрипел Гройорг. – Пойдём что ли, а не то я спать лягу.
– Подожди, дружище, – оборвал его Савасард.
– Что не по тебе, дружище?
– Может, Дэн и разгадал слова парлифской вещуньи, но я не чувствую, что это так.
– Уж не думаешь ли ты, что среди нас есть настоящий предатель? – насупившись, спросил Савасарда Семимес.
– Нет, Семимес, среди нас нет предателя, – ответил тот, сохраняя спокойствие.
– Но кто-то может стать им, да? Эта мысль гложет тебя? – допытывался Семимес.
– В каждом из вас я уверен, как в себе. Но я не допускаю мысли, что я могу предать.
– Кто же тогда? Откуда же ему взяться, этому самому предателю? – спросил Гройорг.
– Пока не знаю этого, как и все вы, – ответил Савасард. – Но узнаю, как и вы.
– Не было бы поздно, как с Суфусом и Сэфэси, – сказал Нэтэн.
– Да врёт этот стих всё и нас с толку сбивает! Нам бы дальше идти, а мы топчемся на месте! – горячился Гройорг.
– Нет, Савасард! Нет никакого другого предателя! Это обо мне сказано в стихе. Все вы знаете: совет проходил в тайне, и были на нём только мы, Малам, Фэфлэфи, Суфус и Сэфэси, Фэрирэф… – Дэниел запнулся.
– Тланалт и Гордрог, – помог ему Семимес. – Члены Управляющего Совета – это люди правильные («Все люди неправильные», – некстати промелькнуло в его голове), и им доверяют дорлифяне – среди них не может быть предателя.
Но никто больше не ведал о нашем задании. Это значит одно: Дэн разгадал строчку из стиха. Разгадал не сразу, лишь после того, как в душе уже совершил то, чего совершать вовсе нельзя. Известное дело, второй раз он… он ход тайный восьми не нарушит.
После этих слов Семимес как-то странно посмотрел на Дэниела, может быть, в его взгляде была подозрительность, может быть, в его взгляде был вопрос: а известное ли это дело?
– А я не знаю, что теперь и думать, – Мэтью пожал плечами. – В «Парящем Ферлинге» мы вроде бы лишнего не болтали, о походе и словом не обмолвились. Кто и где мог…
– Если бы я хотел разнюхать то, о чём говорилось на совете, нашёл бы способ разнюхать, – сказал Нэтэн.
– А лично мне не по нутру этот ваш Фэрирэф, пусть ему и доверяет весь Дорлиф, – прохрипел Гройорг.
– А на это вот что я тебе скажу, Гройорг, – обида послышалась в голосе Семимеса. – С ходом его времени каждый дорлифянин ход своей жизни сверяет.
– Я в сердцах сказал – не стоило говорить. Но раз уж сказал, пусть время нас и рассудит. А теперь умолкаю, Мал-Малец в помощь мне.
– Савасард? – сказал Дэниел и, ничего к этому не добавив, вопрошающе посмотрел на него.
Остальные тоже обратили свои взоры на лесовика.
– Друзья мои, вижу, что должен открыться вам. Весь путь от Дорлифа до Садорна меня не покидало чувство, что за нами кто-то следит. Я готов был склониться к мысли, что это секретность нашего похода заставила попасть меня в ловушку излишней подозрительности. Но когда Дэн прочёл строчки стиха парлифской вещуньи о предателе, я понял: чувство не обманывало меня…
– Савасард, Нэтэн, так загасите же факелы! – потребовал Гройорг.
Лесовик и дорлифянин вняли его внушительному слову.
– Что же ты раньше не признался, что за нами следят? – спросил Гройорг.
– Я не хотел тревожить вас до времени: смятение – худой спутник. К тому же слух мой не различил среди звуков ночи крадущейся поступи недруга, а глаз мой не выхватил его движения в сторону леса.
– Как же нам теперь быть? – спросил Мэтью.
– Если бы я был проводником, я бы изменил маршрут, а так… – проскрипел Семимес каким-то сдавленным скрипом.
– Мы тут все на равных, Волчатник. Предлагай, и вместе решать будем, – твёрдо сказал Нэтэн.
Семимес продолжил:
– Известное дело, на равных, мы же все Хранители Слова. Вот что я вам скажу, друзья мои: тот, кто разузнал о нашем маршруте, не пойдёт за нами далеко – побоится. Он уже сверил то, о чём разузнал, с тем, что есть. Он увидел, что мы покинули Дорлиф, не дождавшись Нового Света. Что ещё ему надо, чтобы выдать нас? Да ничего. Недаром Савасард не заметил недруга, а лишь уловил мысль его, что зацепилась за нас… Я бы изменил маршрут.
– Менять так менять, только бы сдвинуться с места. А не то чёрные мысли всех наших недругов зацепятся за нас, пока мы тут разговоры говорим, – торопил друзей Гройорг.
– Я бы изменил маршрут, – ещё раз повторил Семимес. – Чтобы добраться до гор Кадухара, нам не следует идти по лесу Садорн к пещере Тавшуш, хоть так и решил совет.
– Верно, Семимес, – согласился с ним Савасард. – Думаю, корявыри устроят нам засаду у пещеры Тавшуш или в лесу на пути от Тавшуша к подножию Кадухара.
– Да, Савасард, – голос Семимеса вовсе освободился от гнёта мысли о проводнике. – Как раз на этой опушке Садорна они возьмут нас в кольцо. На их месте я бы затаился на отроге Харшида, том самом, что спускается к пещере, а со стороны Кадухара – в камнях у кромки леса и поджидал бы вас… нас.
– Не слишком ли много для тебя одного?! – выпалил Гройорг, просто так, без задней мысли.
Рука Семимеса потянулась было к палке, но, прежде чем она сжала её, он успел вспомнить, что между ним и Гройоргом – его отец, потом – что оба они, Семимес и Гройорг, заодно.
– Я в том смысле, что, будь я командиром корявырей, я сделал бы так, как сказал, – проскрипел он, насупившись (нечаянная мысль о том, что он командир, прошмыгнула внутрь его души, и он почувствовал её тепло).
– А мы туда не сунемся, к этим корявырям! Хоть я и не прочь поквитаться с ними, Мал-Малец в помощь мне, – сказал Гройорг.
– Ты, я вижу, знаком с ними, коли поквитаться желаешь? – придрался к слову Нэтэн.
– Было дело. Коротко спросить – долго рассказать. Сейчас байкам не время.
– Ну-ну.
В отличие от Гройорга Мэтью и Дэниел отмалчивались, потому как от карты, по которой на вчерашнем совете их глаза пробегали намечавшийся маршрут вслед за карандашом Тланалта, в их головах осело не больше, чем выветрилось из них.
– Гройорг-Квадрат, – голос Нэтэна звучал со слышимой насмешкой, – так куда же нам тогда, по-твоему, идти?
– По-моему, Нэтэн-Смельчак, нам следует идти там, где оборвутся наши следы. Где такое место в этих местах, я не знаю, – Гройорг посмотрел на Савасарда, потом на Семимеса, потом снова на Нэтэна. – Вам, друзья, видней.
– Есть такое место! – разом сказали Семимес и Савасард.
– Хорошо иметь двух проводников в одной команде, если они говорят в один голос, – сказал Дэниел.
– Точно, – сказал Мэтью.
– Ну?! Что замолчали оба?! – подначивал проводников Гройорг. – Признавайтесь!
– Только я ни разу не испытал этот проход, – проскрипел Семимес, стыдливо опустив голову.
– По правде говоря, я тоже только слышал о нём… от наших, – сказал Савасард.
– Проход?! – Гройорг повторил это слово так, как будто оно озадачило его. – Не люблю неизведанных проходов! А по-другому нельзя до Фэдэфа добраться?
– Ты же сам предложил идти там, где оборвутся наши следы, – ответил ему Семимес. – Я готов идти к Пропадающему Водопаду, пусть отец и наказывал мне держаться подальше от него. Не теперь – раньше наказывал.
– Дорлифяне обходят это место стороной. Говорят, где вода пропадает, и человек пропадёт, – сказал Нэтэн.
– Но ведь кто-то проходил там, раз и Семимес, и Савасард называют путь через водопад проходом, – логично предположил Мэтью, желая услышать обнадёживающий ответ.
– Четыре года назад одному из наших удалось не только ступить в проход в том месте, где обрывается поток воды, но и выйти из него. И, знаете, где он вышел? – Савасард остановился.
– Где? – вопрос Семимеса на полмгновения опередил точно такой же вопрос Мэтью и на мгновение – Гройорга.
– Он вышел в ущелье Ведолик, через одну из пещер. А это – Кадухар.
– То, что нам и надо, – заметил Нэтэн.
– Ты сказал, вышел один. А скольким же не удалось выйти из этого самого прохода? Признавайся, дружище! – кстати, а может, и некстати спросил Савасарда Гройорг.
– Четверым его спутникам. Они так и не вернулись.
– Савасард, значит, наш путь от водопада до ущелья Ведолик будет спрятан от любых глаз?
– Да, Нэтэн, это невидимый путь.
– Тогда я говорю «да» нашему новому маршруту.
– Я уже сказал своё «да», когда только затеял разговор о Пропадающем Водопаде. А иначе стал бы я о нём вспоминать, – проскрипел Семимес.
– Не люблю неизведанных проходов, но страсть как обожаю неожиданные решения! – признался Гройорг. – Так что получите моё «да», Мал-Малец в помощь мне!
– Невидимый путь лучше видимого – я говорю «да», – сказал Мэтью и посмотрел на Дэниела.
– Если, изменив маршрут, мы сможем обмануть парлифскую вещунью, я тоже говорю «да», – сказал Дэниел.
– И я говорю «да» нашему новому пути, – сказал Савасард. – А путь будет такой: пересечём Садорн и напрямик к Харшиду. Новый Свет встретим в дороге, он придаст нам сил.
– Он да хороший кусок праздничного пирога, – добавил Гройорг.
– Да один-другой глоток настойки грапиана, – добавил Нэтэн.
– Да горсть баринтовых орехов, – добавил Мэтью.
– Да несколько других слов, – добавил Дэниел и затем ответил замершему на мгновение дыханию друзей: – Других, не походных – праздничных.
– Савасард продолжил:
– Привалы будем делать по усталости. На ночлег остановимся завтра с наступлением сумерек. На следующий день спустимся в ущелье Кердок и вдоль Друза направимся к Пропадающему Водопаду. Это займёт ещё не меньше трёх дней. Подъём к водопаду начнём при свете дня, после хорошего отдыха. Там, на склоне скалы, за потоком, будем искать удобное место для спуска к проходу. Что ж, друзья, мы с Нэтэном зажжём факелы – и в путь.
– Пойдём без разговоров: лес слушать надо. И держитесь поближе друг к другу, а то тьма кого-нибудь схватит и унесёт в Выпитое Озеро, – сказал веское слово проводника Семимес, потом добавил, переменив тон со строгого на приятельский: – Ну, а ежели кому покушать захочется, это можно и на ходу.
– Мне уже хочется, – признался Мэтью.
– Мне тоже, – сказал Дэниел (он не брал в рот и крошки с тех мгновений, как увидел смерть Суфуса и Сэфэси).
– Я всегда не прочь с друзьями за столом посидеть, – сказал Гройорг.
– Я тоже не откажусь, хоть и стола нет, – сказал Нэтэн.
– Тогда давайте сядем и поедим, – предложил Савасард.
– Ну, коль время всё равно съестся, то и я заодно поем, – нехотя присоединился к остальным Семимес. – Доброго вам голода!
– Доброго голода! – вторили ему пять голосов.
Через некоторое время, совсем недолгое, язык Гройорга вспомнил о своём втором деле:
– Сижу я себе на траве в компании друзей, жую сочный пирог, который Маламу принесла… эта добрая женщина, как же её…
– Дороди, – подсказал Гройоргу Семимес.
– Дороди, правильно. Сижу и думаю: что же нас ждёт в этом самом проходе? Не случайно же в нём сгинули четыре лесовика. А ведь лесовики – это вам не какие-нибудь взбалмошные юнцы, которые ищут, где бы им пропасть.
– Мы попадём в Красную Пещеру, – сказал Савасард. – Так наши прозвали её.
– В Красную Пещеру? – переспросил Гройорг.
– По словам Гонтеара, того, кто побывал в пещере и видел всё своими глазами, нутро её: и дно, и верх, и стены – сплошь красное. Стены изрезаны расселинами. Но мы не должны сворачивать в них. Четверо друзей Гонтеара в поисках близкого выхода один за другим уходили в расселины. Никто из них не вернулся. Гонтеар же строго держался правой стороны пещеры, уходящей всё дальше и дальше. Он потерял счёт времени. Нескончаемый красный цвет вокруг пересытил его глаза и замутил рассудок. Красный цвет не отпускал его и в те часы, когда он дремал. Но в конце концов он набрёл на выход.
– Савасард, не проще ли было всем пятерым выйти из пещеры там, где они вошли в неё, а не разбредаться по расселинам, теряя друг друга? – спросил Дэниел.
– Да, не проще ли? – зацепился за вопрос Гройорг.
– Разбредаться – дело худое, – заметил Семимес. – Мы не станем разбредаться.
– Они подумали, как и ты, Дэн, как и ты, Гройорг, и вскоре, почуяв опасную чуждость пещеры или, может быть, того, что было за её стенами, вернулись к месту, где попали в неё. Но там не было выхода. Там была сплошная красная стена. И им пришлось искать другой выход.
– А выход, на который набрёл Гонтеар, не превратится в сплошную красную стену? – задался вопросом Мэтью.
– Могу сказать лишь то, что слышал от Гонтеара: искать надо чёрное пятно, такое же, какое мы увидим там, где обрывается поток Пропадающего Водопада, – пояснил Савасард.
– Такое же пятно смутило нас третьего дня в Невидимой Нише, – вспомнил Семимес. – Одинокий не велел нам соваться туда. Очень не велел.
– А со стороны ущелья можно попасть обратно в проход? – спросил Дэниел.
– Гонтеар сказал, что из прохода он попал в небольшую пещеру, а из неё – в ущелье Ведолик. Ступить же из этой пещеры обратно в проход нельзя.
– Странно, – подумал Дэниел вслух.
– Даже нашим это показалось странным, – сказал Савасард.
– Нам бы выход из этой Красной Норы отыскать, будь она неладна! А возвращаться в неё нам незачем! – недовольно прохрипел Гройорг.
– Не хочешь ли ты ещё раз изменить маршрут, Гройорг-Квадрат?
– Только если не пролезу в нору, Нэтэн-Смельчак. Пролезу, Мал-Малец в помощь мне!
– Что ж, друзья, пора в путь, – сказал Савасард.
– Засиделись, – протяжно проскрипел Семимес.
После недолгого, но отрадного походного ужина Хранители Слова встали, взглянули на небо (его ещё не тронула краска Нового Света) и один за другим вступили в лес.
– Мэт, Дэн, – снова раздался привычный скрип, – смотрите не напугайтесь, когда на ваши головы разом упадут сотни листьев и игл. Так лес провожает Старый и встречает Новый Свет. Это Новосветный Листопад.
Они не успели сделать и полсотни шагов, как вдруг поток листьев с шелестом хлынул сверху на землю.
– Мэт! – воскликнул Дэниел и не прибавил к этому других слов: ожившим чувствам его не нужна была никакая оболочка.
– Дэн! – воскликнул Мэтью (ему хватило одного этого слова, чтобы разделить свой восторг с другом).
В свете факелов листья и иглы падали целыми роями, на мгновения заполоняя всё свободное пространство. Они обдавали тела, заставляя нервы чувствовать даже сквозь одежду. Они будто стаскивали её с тел, такими живыми были их прикосновения.
– Мэт!
– Дэн!
Но главным в Новосветном Листопаде был шелест падавших листьев… роёв листьев… глухой, всеохватывающий, всепроникающий… как будто кто-то огромный, величиной с Садорн, набрал полную грудь воздуха и выдохнул его откуда-то сверху на кроны леса… потом ещё набрал и снова выдохнул… и ещё… и ещё… И листья переполошились и с криком (их криком был шелест) падали вниз, цепляясь друг за друга, за ветки, за всё, что попадалось им на пути. Шелест оглушал воздух то слева, то справа, то сразу везде. Он пронизывал тела и забирал души. И души метались, захваченные шелестом: они оказывались то слева, то справа, то их будто разрывало в невидимые клочья. А тела, оставаясь без душ, трепетали и покрывались холодными мурашками. А когда души снова возвращались в них, они выходили из оцепенения и наливались теплом.
– Мэт!
– Дэн!
Поток то стихал, то возобновлялся… Семимес шёл перед Мэтью и Дэниелом и радовался на них. И это ничего, что они так громко кричали друг другу, ведь всё равно их крики поглощал шелест Новосветного Листопада…
Вскоре вся земля, на которой стоял Садорн, была покрыта толстым, но легковесным настилом из опавших листьев и хвои. Идти по нему было приятно: ноги ступали по мягкой толще, она легко принимала и отпускала их… Идти по нему было весело: его подвижные лоскуты то заставляли ноги проскальзывать назад, замедляя ход путников, то подначивали их прокатиться по настилу, убыстряя его. Поначалу ноги Мэтью и Дэниела с удовольствием принимали эту игру и забавлялись ею. Но сделав несколько сотен шагов и, в дополнение к этому, ещё несколько сотен разных штучек (которые нельзя было назвать шагами), вроде кружения юлой, ездок, скольжений, швыряний (ноги словно были созданы для швыряния листьев), они вдруг отяжелели и перешли на почти привычный ход, и отличался он от привычного тем, что бедные ноги с нетерпением (вернее, с большим терпением) ждали края этого коварного настила.
– Ну что, угомонились, боровички? – спросил Семимес вовсе не для того, чтобы получить ответ. – Постарайтесь до привала забыть про свои ноги и про пол, по которому они ступают, – глядишь, полегчает.
– Спасибо за совет, проводник, – простонал Мэтью (нарочно простонал). – Пораньше бы его услышать.
– До времени от него бы никакого толку не было, – возразил ему Семимес. – Всё равно бы резвились, словно дети малые.
– А что если весь этот урожай козам на корм пустить? Как, проводник? Есть в этом прок?
Семимес сделал ещё пару шагов, взвешивая сказанное Мэтью, прежде чем ответить ему.
– Вот так так! Вот так Мэт! Говорил же я: дошлый парень. Так оно и есть: идёт да про козью выгоду думает.
– Ты хвалишь меня или ругаешь?
– Дивлюсь я на тебя, на твою смекалку.
– Хвалит, хвалит, – вступил в разговор Нэтэн. – У нас так и заведено: после праздника и сельчане, и лесовики опавшую листву, пока она соками не изошла, для коз собирают. А что козам не годится, лесу остаётся. Наш Семимес в этом деле не последний.
– Вернёмся из похода – коз заведём. А, Мэт-Жизнелюб? – вроде как предложил Гройорг.
– Не обещаю, Гройорг-Квадрат, но и не отказываюсь, – ответил Мэтью.
– Коза – дело полезное… и ферлинги какие-никакие всегда в кармане водиться будут… с молочка-то, – заключил Семимес и добавил: – У нас с отцом водятся, спасибо Нуруни. Как там она нынче без меня? Скучает, небось? Известное дело, скучает.
– Как там она… нынче? – сказал Мэтью, подумав о чём-то своём (последние слова Семимеса подтолкнули его к этому).
– Как там она, девушка из Нет-Мира? – сказал Дэниел вполголоса, для одного Мэтью, услышав его слова и мысли.
Глава вторая
«Как там она?»
Светящиеся точки на экране электронных часов отсчитывали последние секунды четверга. Это радовало Кристин, хотя сил для прочувствования этой радости у неё почти не осталось, и радость выходила какая-то уставшая. Завтра… Она не знала, подарит ли ей удачу завтрашний день. Но завтра, точно, позвонит Тимоти Бейл. И теперь её душе было за что зацепиться – за этот звонок. И поэтому ей не было так плохо, как было все эти дни. Она ютилась в своём кресле напротив телевизора, который жил своей жизнью. Странно, почему-то он, неугомонный и шумный, не мешал, а даже помогал ей сосредоточенно просматривать кадр за кадром её собственную жизнь, начиная с воскресного вечера.
В воскресенье около шести она набрала номер домашнего телефона Дэна – Дэн не ответил. Она позвонила на его мобильный – он тоже не хотел отвечать человеческим голосом. Она перезвонила что-то около семи… полвосьмого… в восемь – вариации на тему «равнодушная бесконечность».
«Может, он снова улетел к Маргарет?»
– Алло! – ответил женский голос.
Кристин не узнала его: то ли это Маргарет, то ли Сибил – голосом своей хозяйки.
– Здравствуйте. Это Маргарет?
– Это Сибил, дорогая моя деточка! Я тебя узнала! Кристин? – уже явно не голосом Маргарет затараторила Сибил и не дала Кристин ответить. – Девочка моя, Маргарет уже легла, но, если у тебя срочная надобность, я её подниму. А так мне расскажи – я ей слово в слово всё передам. Хорошо, что ещё не ушла…
– Сибил! Просто скажите мне: Дэн там?
– Нет, деточка, Дэнни больше не приезжал. Как отгостили вы у нас, так с тех пор и не показывался. А что это ты так переживаешь? Я по голосу слышу, переживаешь. Не переживай, деточка, объявится Дэнни. А как объявится, так вместе и приезжайте. А то быстро ты от нас сбежала.
– Спасибо, Сибил. Если Дэн… хотя нет…
– Что, деточка?
– Нет, ничего. Маргарет от меня привет.
«Не понимаю, знает ли она что-то или… „Не переживай, объявится Дэнни“. Её длинный язык не поймёшь, – думала Кристин. – Где же он?.. Ещё этот дневник подвернулся. Он-то точно знает, где Дэн. Он-то и взял его в оборот. Плохо мы расстались. Зачем я так резко с ним? Ляпнула про бездну. Но мне и вправду померещилось. Не затянула бы она его. А может, уже затянула?.. Что за чепуху я несу?! Чепуху или не чепуху? Может, Мэт что-то знает?»
– Алло!.. Алло, слушаю вас!
– Здравствуйте. Это телефон Мэтью Фетера? Я правильно попала?
– Правильно. Только Мэтью сейчас нет дома. Я ответила по его телефону. Я его мама. А с кем я разговариваю?
– Простите за беспокойство. Я его… Я знакомая Дэниела Бертроуджа. Вы, вероятно, его знаете.
– Конечно, знаю. Как не знать, он лучший друг моего сына. С детства дружат.
– Он и познакомил меня с Мэтью. Я Кристин. Я хотела спросить Мэтью, не знает ли он, где сейчас Дэн.
– Дэн? Дэн сегодня утром был у нас… Ну, как был: так спешил, что даже в дом не зашёл. Мэтью пошёл открывать ему, да так с ним и убежал. Вот и мобильник свой забыл. Он мне разрешает на звонки отвечать, когда оставляет его.
– А куда они пошли, вы не знаете?
– Да я ничего и спросить-то не успела: «пока» и за дверь, а может, и «пока» не сказал, не помню. А вот в окно видела: Мэтью лопату с собой взял.
– Лопату?
– Лопату.