Слёзы Шороша Братья Бри

Но Семимес не побежал – он в тот же миг обмер и упал на колени. А когда Малам приблизился к нему, он жалобно заскрипел:

– Отец, прости меня, прости меня, прости меня!..

– Что ты, что ты, сынок!

– Я вернулся… не такой, как был. Этот…

– Корявырь, – подсказал ему Дэниел.

– …Корявырь ударил меня… по голове… и ум из неё вон выскочил. Вот, – он указал рукой на рану.

Малам обнял его, прижал его голову к груди и стал гладить её.

– Не прогоняй меня, отец! – простонал Семимес. – Не прогоняй меня!

– Что ты, сынок, что ты! Что ты, Семимес! – приговаривал Малам, не сдерживая слёз. – Ты вернулся, сынок!.. вернулся… вернулся. И ум вернётся. Фэлэфи поможет нам. Я теперь же побегу за ней.

– Малам, не беспокойся. Я позову Фэлэфи, – сказал Дэниел.

– Дэнэд, дорогой! Лэоэли! Рад видеть вас, дорогие мои! Дэнэд, дай-ка я и тебя обниму!

Дэниел наклонился, и они крепко обнялись.

– И ты дома. Вот и хорошо! Мэт придёт, и совсем хорошо будет. И заживём, как прежде, – Малам говорил так, как будто Дэниел и Мэтью жили в его доме не всего-навсего два дня, а давным-давно и дом этот был и их домом.

Лэоэли стояла поблизости, слёзы скатывались по её щекам. Семимес поднялся с коленей, Малам взял его руку в свою, прижал её к себе, и они пошли к дому. Дэниел и Лэоэли – за ними.

– Отец, Фэлэфи прижжёт мне рану, и ум вернётся ко мне, и я буду твоим хорошим сыном… каким был до того, как меня ударил этот… корявырь.

– Да, сынок, да, родной.

Дэниел оставил свой походный мешок у крыльца и вместе с Лэоэли направился в Дорлиф…

Дорогой оба молчали. Мысли их, случайные, путаные, метались вокруг Семимеса, но говорить о нём не хотелось… Остановились напротив дома Фэлэфи.

– Пойду домой, – сказала Лэоэли (в голосе её была грусть). – Не хочу видеть Фэрирэфа… А бабушку жалко. Что с ней будет, когда всё узнает? Пойду.

– Спасибо тебе, Лэоэли.

– Не за что, Дэн. Пойду, надо идти.

– Постой… осторожнее с Фэрирэфом. Он не должен ничего заподозрить.

– Ну его! – она махнула рукой, повернулась и пошла… разбитой походкой…

– Дэн! – голос Мэтью, громкий и радостный, будто сам распахнул дверь, а вслед за ним из дома выскочил Мэтью.

Кловолк, лежавший подле крыльца, рыкнул, встрепенулся и вместе с ним подбежал к Дэниелу.

– Мэт!

– Дэн! Наконец! Где ты так долго был? Говорят, у лесовиков гостил?

– Говорят, ты сказал, что ты со мной! Тогда я тебя забираю! Фэлэфи, Лутул, я так рад видеть вас!

– Дэн, мальчик мой! – воскликнула Фэлэфи и, подойдя, обняла его.

– Прости за Нэтэна, – тихо сказал Дэниел.

– Не вини себя, Дэн. Ни один из вас ни в чём не виноват, – сказала Фэлэфи. – Пойдёмте в дом!

И только теперь Дэниел заметил, как сильно изменилось её лицо: оно постарело, будто прошли годы с тех пор, как он видел её, в глазах её не было прежней уверенности, не было того огонька, от которого сердца дорлифян всегда загорались надеждой.

– Фэлэфи… – на мгновение он потерял мысль. – Фэлэфи, я не могу сейчас.

– Как это, «не могу», дорогой наш внук?! – с волнением в голосе сказал Лутул. – Мы тебя заждались. Как это, «не могу»?

– И-у! И-у! – закричали ферлинги, словно поддакивая хозяину.

– Дэн! Как это, «не могу»?! И ферлинги зазывают тебя! – сказал Мэтью, кивнув в сторону клеток с ферлингами, стоявших слева от дома между двумя раскидистыми ивами. – Вон как галдят. Я их всех по именам знаю. Это – Рур, рядом – Тэт, это – Сэси, это…

– Подожди, Мэт! Подожди, прости, – Дэниел коснулся его плеча, затем обратился к Фэлэфи: – Фэлэфи, надо идти к Маламу. Я позвать тебя пришёл.

– Что с ним? – перепугался Лутул. – Никак захворал наш Малам?

– Семимес вернулся. Он ранен в голову. И что-то с ним неладное.

– Неладное? – переспросил Мэтью.

– Да, Мэт: он какой-то… не тот Семимес, к которому мы привыкли. Он и сам говорит, что у него с головой худо. Ум, говорит, потерял.

– Ум потерял?!

– Не волнуйся, Мэт. Коли сам говорит, что ум потерял, значит, не всё так плохо, – спокойно сказала Фэлэфи. – Ну, пойдём к нему.

– Фэлэфи, я мешок свой возьму, пора мне к ребятам, – виновато сказал Мэтью и добавил (со смешком): – И за проводником нашим присмотрю.

– Лукошко моё захвати: настои, верно, понадобятся, коли у него раны. Оно в лекарской комнате. Под плетёной крышкой.

– Я знаю, – ответил Мэтью на ходу.

* * *

Тем временем Лэоэли пришла домой. Фэрирэф, услыхав шаги (дверь из коридора в гостиную он нарочно оставил открытой), позвал её:

– Лэоэли!

Ей ничего не оставалось, как показаться ему. Кресло, в котором он сидел, было повёрнуто не так, как всегда, к стене, хранившей тайну часов, а прямо к двери, и она сразу натолкнулась на его пристальный взгляд.

– Ты звал меня? – спросила она и услышала в своём голосе волнение.

– Присядь, внучка.

Лэоэли взяла стул, стоявший у стола, и села напротив.

– Он вернулся? – спросил Фэрирэф.

Этот неожиданный вопрос всколыхнул всё, что она прятала в себе, и она растерялась.

– Я гулял с Родором за садами. Ты шла от дома Малама. С ним?

– Ты же видел! Зачем же допытываешься? – ответила она, стараясь обуздать свой трепет, но вышло вызывающе.

– Я спросил, вернулся ли он. И ты должна ответить мне. Мной движет не любопытство. Не забывай – я не только твой дед, но и член Управляющего Совета Дорлифа. А он… пришлый.

– Что ты хочешь услышать?! Правду?!

– Что за тон, Лэоэли? Конечно, правду.

– Правду? Ты думал, он не вернётся? Эту правду?

– Что?! – Фэрирэф встал. – Что ты сказала?

Лэоэли тоже встала.

– Ты слышал и всё понимаешь! Не притворяйся! – выпалила она и выбежала из гостиной в столовую.

– Лэоэли! – попытался остановить её Фэрирэф.

Она прошла дальше, на кухню, надеясь, что там бабушка, и он не станет терзать её при ней.

– Добрые пересуды, внучка! – как всегда тепло встретила её Раблбари.

– Добрые, бабушка.

– Что это вы там с дедушкой не поладили? Он так ждал тебя – места себе не находил.

– Не знаю. Так, пустяки.

– Ты, верно, проголодалась? Чуть свет из дому ушла. Садись, отведай плюшек.

– Есть что-то совсем не хочется.

– А ты посиди здесь – их аромат вмиг тебя разохотит.

Но Лэоэли уже не слышала бабушку. Другое завертелось у неё в голове: «Это правда, правда. Фэрирэф – предатель. Мой дед… предатель. Это он погубил Нэтэна… Это из-за него чуть не погиб Мэт и спятил Семимес… А бабушка… бедная, ни о чём не ведает… радуется плюшкам… гордится Фэрирэфом…» Лэоэли выскочила из кухни в коридор и понесла своё горе к себе в комнату… «В поле васильки собирала?.. В поле васильки собирала?.. В поле васильки собирала?..» – слова Нэтэна, лёгкие, весёлые, оборачивались горькими слезами.

– О, Нэт!

Стук в дверь заставил её вскочить с постели и обтереть лицо. Вошёл Фэрирэф. Лэоэли не могла поверить: так изменились его глаза. Только что в них была непреклонность. Теперь… в них жалость и понимание. Он ещё ничего не сказал, но глаза его говорили: он пришёл жалеть и каяться.

– Лэоэли, ты, верно, никогда не простишь меня, но ты должна услышать и запомнить: я прошу прощения. Я всегда любил тебя.

– Часы ты любил больше, чем меня… чем своего сына.

– Это правда, часы погубили меня. Но не всё понимаешь сразу, внучка…

Он хотел сказать ещё что-то, но Лэоэли перебила его:

– Скажи это Фэлэфи!

Фэрирэф протянул к ней руку и разжал пальцы: на ладони лежала белая с фиолетовым отливом Слеза.

– Возьми свою Слезу. Я больше не Хранитель.

Лэоэли не понимала, что ей делать. Перед ней был Фэрирэф, которого она почему-то не знала. На неё смотрели глаза, которым она верила. Она слышала голос, в котором не было лжи. И в эти мгновения душа её не отталкивала этого человека. Она села на постель, закрыла лицо руками и снова заплакала… Фэрирэф положил Слезу на подушку.

– Будь Раблбари утешением. Прощай, – сказал он и вышел…

Ей захотелось о чём-то спросить его (сердце хотело, чтобы она спросила), что-то сказать, как-то всё исправить. Она побежала за ним… Ни в доме… ни около дома его не было. Она метнулась в сад. Он был уже у задней изгороди. Подняв перед собой руку (другой он держал на поводке Родора), он медленно ступал, меняя направление.

«Слеза!» – промелькнуло у неё в голове. Она оцепенела… потом вскричала в отчаянии:

– Дедушка!

Фэрирэф не оглянулся и через мгновение исчез, вместе с Родором.

* * *

Пока Дэниел ходил за Фэлэфи, Семимес (не без помощи Малама) успел помыться, переодеться, расчесать волосы гребнем (притом так, чтобы рану не закрывал ни один волосок) и немного заново освоиться в родном доме. Теперь он сидел за столом на кухне (кухня больше других комнат обласкала его раненую душу, вслед за его носом) и наслаждался тем, что было на столе: жареной рыбой с отварным картофелем, морковными котлетами со сметаной, морковно-грибной запеканкой, всякими лепёшками, козьим молоком и паратовым чаем.

– Отец, я ещё рыбки возьму, – подхватывая ловкими пальцами, которые обильно участвовали в опробовании блюд, очередной кусок жареного леща, спрашивал он отца… но спрашивал не для того, чтобы получить разрешение, а лишь для того, чтобы вновь услышать ласковые слова: они были для него не менее (если не более) сладкими, чем сам лещ.

– Кушай, сынок, – не спрашивай. Кушай, сколько добрый голод попросит. Всё, что ни есть на столе, – для него, для доброго голода.

– Отец, добрый голод вот этих хочет. Я возьму.

– Это морковные котлетки, сынок.

– А эти?

– Это лепёшки. Забыл?

– Помнил, да забыл, когда меня… корявырь по голове ударил.

– Из лавки Дарада и Плилпа, что при их пекарне. Утром принёс. Хочешь – сметанную отведай, хочешь – черничную. Кушай, тебе сил набираться надо. Ах, вот в дверь стучат. Верно, Фэлэфи пришла. Пойду открою, а ты, как чайку попьёшь, так в гостиную приходи. Фэлэфи рану твою посмотрит.

– Отец, а можно я и вот этого попью?

– Попей, сынок. Для тебя и поставил, для твоего доброго голода. В козьем молоке много здоровых свойств.

– Дома кто есть? – Фэлэфи, войдя в переднюю, громко оповестила хозяев о своём появлении.

– Есть, есть! – Малам выбежал в коридор. – Фэлэфи, дорогая, проходи в гостиную! Дэн, Мэт, и вы проходите – домой вернулись! Как ты, Мэт? Дай-ка я тебя обниму, дорогой ты мой… Не больно обнял?

– Не больно – Фэлэфи всю боль руками прогнала.

Фэлэфи, ребята и Малам прошли в гостиную. Через некоторое время дверь из столовой медленно приоткрылась и выпустила наружу раненую голову и подозрительные глаза Семимеса.

– Проходи, сынок, не робей. Это же Фэлэфи и друзья твои, Дэн и Мэт.

Семимес шагнул в гостиную и остановился.

– У меня с головой худо, вот я и оробел, – проскрипел он.

– Здравствуй, Семимес! Здравствуй, мой дорогой!

– Здравствуй, тётя… Фэлэфи.

Ребята переглянулись.

– Привет, проводник! – сказал Мэтью и помахал ему рукой (что-то помешало ему подойти и обнять того, кто несколько дней назад помог ему выжить, может, глаза Семимеса потеряли где-то по дороге то, что было в них тогда, в ущелье Кердок).

Семимес махнул ему рукой и вперил глаза в пол.

– Ну, садись на диван – я твою рану посмотрю, – предложила ему Фэлэфи.

Дэниел и Мэтью направились к двери.

– Ребятки, обед на кухне, – сказал им Малам. – Доброго вам голода и доброй беседы: соскучились, верно, друг по другу.

– Э! Кушайте – не спрашивайте, – неожиданно сказал Семимес. – Всё, что ни есть на столе, – для доброго голода.

– Спасибо, Семимес, – сказал Мэтью, радуясь неожиданному повороту от не очень-то приветливого взгляда к приветливому слову. – А ты присоединишься к нам?

– Мы тебя подождём, – подхватил Дэниел.

– Поем, – ответил Семимес и обратился к Фэлэфи: – А ты поешь со мной, тётя? Я тебя подожду.

– Спасибо, дорогой мой. И я с тобой и твоими друзьями чайку попью, – с улыбкой ответила Фэлэфи.

– И козьего молока, – добавил Семимес. – В козьем молоке много здоровых свойств.

– И чашечку козьего молока, – потрафила его радушию Фэлэфи.

– И этих… лепёшек отведаешь, хочешь – сметанных, хочешь – черничных.

– Так уж и быть, дорогой мой. А теперь давай-ка я раной твоей займусь.

Дэниел и Мэтью вышли из гостиной.

Семимес старательно поправил волосы (а то вдруг какая-нибудь упрямая прядь помешает тёте Фэлэфи разглядеть рану) и подался вперёд, выставляя лоб напоказ.

– Вот, меня корявырь ударил.

Фэлэфи осмотрела рану и осторожно потрогала её пальцами.

– Семимес, дорогой, скажи-ка мне: когда корявырь ударил тебя, ты сразу лишился чувств?

– Да, тётя Фэлэфи, и всё от меня спряталось, как будто я умер.

– А когда очнулся, голова болела?

– Так болела, что я хотел боль из неё вынуть. Но разве её вынешь?

– Голова вся болела, или только место, куда тебя корявырь ударил?

Семимес призадумался… и ответил, опустив глаза:

– Вся-вся болела… И здесь, и здесь, и здесь…

После того как Семимес обтыкал пальцем свою голову, Фэлэфи промыла рану тулисом. Потом достала из своего лукошка прозрачный пакетик (сделанный из безмерника), а из него – зелёный листок какого-то растения. Листок был размером с хорошую ладонь (прямо как у Семимеса), и она разорвала его вдоль напополам.

– Я приложу к твоей ране лист нэриса. Он вытянет из неё всю что ни на есть заразу, – объяснила она Семимесу. – Он липкий, я прилеплю его ко лбу и голову перевязывать не стану. Три дня походишь так, не снимая его. Можешь волосами прикрыть, и будет почти незаметно.

– И вся что ни на есть зараза уйдёт из головы прочь.

Фэлэфи тронуло это «из головы», и она рассмеялась.

– Что смеёшься, тётя Фэлэфи? – Семимес подозрительно посмотрел на неё.

Фэлэфи положила свою руку на его и мягко сказала:

– Вся зараза уйдёт прочь, только не из головы, а из раны.

– А вот ум вернётся в голову, да?

– Да, дорогой мой. Но сначала я проверю руками, что с твоим умом стряслось.

– Ладно.

Фэлэфи встала, подняла руки (ладонями вниз) над головой Семимеса и принялась медленно водить ими… В то самое мгновение, когда она тревожно взглянула на Малама и покачала головой, Семимес, почуяв неладное, проскрипел, тихо, но напряжённо, внушительно:

– Говори вслух… тётя Фэлэфи.

– Так тому и быть, Семимес. Вместе будем чуждое из тебя изгонять: я руками, а ты желанием своим, желанием прежнего себя вернуть.

При этих словах Семимес сначала задрожал всем телом, а потом согнулся и весь сжался. Малам, заметив это, подошёл к нему и погладил его по голове.

– Сынок, не прячься. Фэлэфи поможет тебе, и снова всё будет хорошо. Главное, что ты дома.

– Главное, что я дома, отец, – согласился Семимес. – Просто у меня с головой худо, вот я и спрятался.

– Семимес, дорогой, послушай меня. Разум твой при тебе остался, но только кто-то злой и очень сильный околдовал тебя. Твою голову, твоё лицо будто закутали в колдовской кокон. И теперь ты – и Семимес, и немножко не Семимес. Я буду каждый день приходить к тебе и слой за слоем снимать этот кокон. А ты помогай мне… волей своей, она у тебя сильная. Договорились?

– Договорились, тётя Фэлэфи.

– Ну, а теперь чаем меня потчуй, как обещал. А как попьём чаю, скажешь мне, сегодня начнём от колдовского кокона освобождаться или завтра.

Семимес задумался… и сказал:

– Через три дня начнём, тётя Фэлэфи.

Малам и Фэлэфи переглянулись в недоумении.

– Почему же через три, сынок? – спросил Малам.

– Через три дня зараза из раны уйдёт.

– Так тому и быть, – сказала Фэлэфи, понимая, что, потеряв три дня, она приобретёт в Семимесе куда большего помощника, чем теперешний.

…Только все пожелали друг другу доброго голода и Семимес потянулся за облюбованным им куском морковно-грибной запеканки, раздался стук в дверь.

– Видно, Лутул не утерпел – пришёл, – сказала Фэлэфи.

– А я думаю, Савасард с Гройоргом. Я их сегодня во сне видел, – сказал Мэтью.

Малам, уже поднявшийся из-за стола, чтобы пойти открыть дверь, возразил ему:

– Савасарду с Гройоргом рано. Могу сказать лишь то, что нынче они в безопасности, хотя путь их пролегает по опасному проходу.

Мэтью и Дэниел переглянулись. Малам, заметив вопрос, застрявший меж ними, пояснил:

– Надёжного спутника приобрели они себе и через два-три дня прибудут.

– Прорвались! – тихо воскликнул Дэниел, глаза его заблестели от счастья.

– Вот это новость! – радостно сказал Мэтью и взглянул на Семимеса: что скажет тот?

– Помнил, да забыл, – проскрипел Семимес. – У меня с головой худо.

– Пойду посмотрю, что за новость к нам в дом так настойчиво просится.

Малам прошёл в переднюю и открыл входную дверь.

– Деточка, что стряслось?! – воскликнул он, увидев Лэоэли.

– Здравствуй, Малам. Мне Фэлэфи нужна. И все вы нужны! – сказала она, волнуясь.

– Здесь, здесь она. И все, кого в голове держишь, здесь. Проходи, Лэоэли.

Малам проводил неожиданную гостью в столовую.

– Фэлэфи, – сказала она и тут же обратилась к Дэниелу: – Дэн, Фэлэфи уже знает? Ты рассказал?

– Не успел ещё.

– Я… в общем, Фэрирэф всё понял… Он спросил про тебя, и я вспылила. Он ушёл…

– Ушёл? Неужели на Выпитое Озеро? – произнёс Дэниел то, что сразу пришло ему в голову.

– О чём вы, Лэоэли, Дэнэд? – удивлённо спросила Фэлэфи.

– Подожди-ка, дорогая Фэлэфи. Дело, я вижу, путаное – обстоятельного разговора требует, – сказал Малам и обратился к Лэоэли: – А ты, дорогая Лэоэли, садись-ка лучше за стол, и вы с Дэном нам обо всём по порядку и поведаете. И покушаем заодно.

– Доброго тебе голода, Лэоэли! – как-то неожиданно для всех звучным скрипом проскрипел Семимес. – Всё, что ни есть на столе, – для него, для доброго голода. Хочешь – рыбки отведай, хочешь – морковных котлеток, хочешь – этого…

– Морковной запеканки с грибочками, – подсказал Малам.

– …А хочешь – лепёшек.

– Проводник он и за столом проводник, – заметил Мэтью.

– Э, не надо так, – сказал, покосившись на него, Семимес.

Дэниел незаметно толкнул Мэтью.

– Спасибо тебе, Семимес, – Лэоэли села за стол. – Я посижу пока так, а потом покушаю.

– Куда же наш уважаемый Фэрирэф подевался, Лэоэли? – спросил Малам.

– На Перекрёсток Дорог ушёл, я сама видела. У него в руке была малиновая Слеза. А эту он мне отдал, перед тем как уйти. Фэлэфи, возьми Её себе.

Фэлэфи приняла Слезу и спросила:

– Что же заставило его уйти на Перекрёсток Дорог?

– Фэрирэф… предал всех. Нэтэна предал… и его друзей… Дэн, расскажи лучше ты.

Мэтью посмотрел на Дэниела.

– Так нас Фэрирэф предал? Раскусил его Гройорг.

Дэниел кивнул головой.

– Рассказывай, Дэнэд, на то слова есть, – попросил его Малам.

– Корявыри знали, куда мы идём… Ещё на подходе к Садорну Савасард почуял, что за нами следят, и мы решили изменить маршрут. Мы пересекли Садорн и по ущелью Кердок направились к Пропадающему Водопаду, чтобы через тайный проход добраться до ущелья Ведолик. Но это не помогло нам, и у Пропадающего Водопада они напали на нас. Там ранили Мэтью. Путь корявырям указывал волос, что перед походом дала мне Лэоэли.

– Конский волос? – спросила Фэлэфи.

– Мы с Лэоэли тоже думали, что это конский волос. На самом деле это был волос корявыря. Через него Повелитель Тьмы следил за нами.

Страницы: «« ... 3435363738394041 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Две вечные конкурентки – в прошлом модели, а теперь жены богатых мужчин – вдруг решили стать писател...
Инна разочаровалась в семейной жизни – муж Володя совсем отдалился от нее и после очередной ссоры вн...
Лариса до сих пор любит кукол. Не каких-нибудь там пухлых розовощеких пупсов из пластика, но настоящ...
Света с детства мечтала выйти замуж. Первая любовь, первый мужчина, первое свадебное платье, купленн...
После смерти старого барина в Протасовку прибывают сразу двое незнакомцев: молодой франт Жорж Скей и...
Магические рецепты знаменитой сибирской целительницы Натальи Ивановны Степановой уже помогли миллион...