Ядовитая кровь Туров Тимур

Полковник снова не ответил. Зато врач ответил сразу.

— Я ждал твоего звонка, — вместо приветствия сказал сатра.

— Уже слышал о том, что произошло? — спросил Влад.

— Такие известия среди нас распространяются очень быстро, — ответил врач. — Но я сейчас не об этом. Я хотел услышать о твоих снах.

— Снах? — переспросил Влад. — Что тебе до моих снов? Что моим снам до тебя?

— Тебе снилось прошлое? Чужое прошлое.

— Не знаю... Может, мне вообще ничего не снилось...

— Нужно встретиться.

— Встречайся.

— Нам с тобой нужно встретиться, клянусь копытами Праотца, — настойчиво повторил врач. — Ты понимаешь?

— Я понимаю, но... Зачем?

— Ты давно спал?

— Только что проснулся. Вырубился в машине, задремал... Доктор, это нормально? Я не болен? А еще меня обижают, задают дурацкие вопросы и никто ничего не хочет говорить. Вернее, все несут всякую чушь, но правды никто сказать не хочет.

— Я хочу.

— В самом деле, доктор? — восхитился Влад. — Честно-пречестно? И где?

— В лесопарке. Конечная станция детской железной дороги. Сможешь быть через час?

— Могу через пятнадцать минут. Не хотелось бы в лесу...

— Через двадцать минут возле конечной станции, — сказал врач. — Можешь прийти не один, если боишься.

— Какая разница, боюсь я или не боюсь? И если два человека припрутся к вашему забавному домику в лесопарке, это что-то изменит в результате?

— Не изменит, — честно сказал врач. — Но тебе будет не так страшно.

— А как?

Врач выключил телефон.

Дождь усилился. Капли лупили по крыше, выбивая нервную дробь.

— У тебя оружие есть? — спросил Влад у Капустяна.

Тот молча откинул полу куртки.

— Ты как насчет прогулки по лесу? — Влад еще раз осмотрелся — в пределах видимости ничего подозрительного не наблюдалось. — Под дождем, в сопровождении капитана милиции со вздорным характером и плохим настроением?

— А я люблю ходить в лес, — лицо Капустяна приобрело даже какое-то мечтательное выражение. — В детстве с бабой Мотрей по грибы ходили, за травами. Она мне показывала, какие можно собирать, какие — нет.

— И передала свое искусство тебе? — с улыбкой спросил Влад, предвкушая очередное замешательство лейтенанта.

Но тот, став вдруг серьезным, мотнул головой:

— Не успела.

— Что значит, не успела? Ты уехал?

— Я уехал уже после того, как она... Как она погибла.

Желание продолжать расспросы у Влада пропало сразу. Он почувствовал себя подонком, издевающимся над мальчишкой.

— Извини, — пробормотал Влад. — Я...

— Ничего, за что извинять? Вы спросили, я ответил... Я бабку Матрену почти и не помню вовсе. И тот день почти не помню. Мы пошли в лес летом, наверное, за грибами... А вечером меня нашли возле деревни, без сознания... Бросились ее искать, нашли только к утру. Потом мне отец сказал, что забил ее кто-то до смерти. А старухи шептались, что леший на нее обиделся. Я слышал, как моя родная бабка подруге своей сказала, что леший меня хотел забрать... Но бабка Матрена не дала. Она и лешего не боялась, такая была... А я ее не помню совсем.

— Ладно, — откашлявшись, сказал Влад. — Поехали. Через Сокольники. Сразу за подстанцией — поворот налево, в лесопарк.

Машина плавно тронулась.

А зачем, собственно, он собрался встречаться с врачом? Допросить? Поблагодарить за лечение? Или вытрясти из козлоногого всю правду об отправленных им в дурку людях? Или вопрос не так нужно ставить? Нужно спросить, зачем сатра хочет говорить с ним? Врача ведь явно интересуют его, Влада, сны.

Или это сам сатра вызвал эти видения? Теперь хочет проверить. Сличить.

Машину тряхнуло, Влад оглянулся — он зацепили колесом выбоину прямо посредине дороги.

— Машину не жалко? — спросил Влад.

Капустян не ответил.

И ладно — его право.

Влад набрал на мобильнике номер телефона Богдана.

— У аппарата, — сказал Богдан.

— Тебя уже отпустили?

— Раньше, чем тебя. Тебя, я слышал...

— Ничего нового не узнали?

— Про убийство? Почти ничего. Холодное оружие, около четырех часов утра. Дверь не взломана. Почему никто из них не кричал — загадка. И драки не было. Отца семейства вначале убили, потом вскрыли горло, и кровь... Это самое. Ты понял.

— Понял. Вариантов нет?

— Какие варианты? Он работает... работал водителем грузовика, развозил по киоскам продукты. Она сидела с детьми. У них там и брать-то было нечего. В общем, все склоняются к тому, что это для тебя было сделано. Припугнуть, отомстить...

— Следы?

— Один след в крови на лестничной площадке. Ботинок сорок третьего размера. Подошва рубчатая, почти новая. Ну, ты и сам же видел.

— Видел... — сказал Влад задумчиво. — Говоришь, одним ударом отца убили?

— Одним, точно в сердце. А что?

— Ты сможешь сам к экспертам сходить?

— Да. Зачем?

— Пусть побыстрее выяснят, чем нанесены раны. Металл.

— Металл?

— Состав. Остались частицы в ране или нет. И как можно быстрее. Нужно будет — поставь бутылку, две, три, ящик. Денег дай. Но чтобы быстро сделали анализ. Остальное меня интересует меньше. Выяснишь — сразу мне отзвонись. У Руслана как?

— Руслан продолжает копать, полез зачем-то в файлы Интерпола. Доиграется когда-нибудь наш мыслитель, задницей чую. Но, судя по загадочной физиономии, чего-то такое уже накопал. Я его знаю. — В голосе Богдана явственно прозвучала гордость за брата и еще одна, очень знакомая Владу интонация.

— Богдан! — строго сказал Влад.

— Что?

— А я чую, что ты снова с братом соревноваться решил.

— Да что вы, товарищ капитан. Да ни в жисть. Я ж человек дисциплинированный...

— А я тебя знаю давно и очень хорошо...

— И насквозь вижу, это если немцы скажут, что рентген изобрели они, — бодро подхватил Богдан. — Зуб даю...

— Если бы я каждый раз тебя на этом ловил, то ты бы уже без зубов остался, — сказал Влад. — Не вздумай никуда без меня лезть. Иначе...

— Утонешь — домой не приходи. Я помню. Я знаю. Я сделаю. Вот только одну штуку выясню — и сразу прекращу. Честное ментовское. Пока, мне некогда.

— Твою мать, — ровным голосом произнес Влад, пряча телефон в карман.

Братья устроили соревнование. Умный лезет в чужие файлы, за что вполне может огрести неприятностей по самые некуда, хитрый может получить по голове в самом прямом смысле этого слова.

Но остановить ни того, ни другого уже не получится. Лютые на тропе войны. Черт!

— А они вправду — братья? — спросил, не поворачивая головы, Капустян. — Ведь не похожи совсем. Богдан светлый, кость крупная, а Руслан такой худощавый, брюнет. Цвет глаз — разный. Если бы мне не сказали — никогда бы не подумал.

— А ты и не думай. Братья — братья и есть. Даже больше, чем братья.

— Это как?

— Как?.. Они сами выбрали себе брата. Руслан — Богдана, Богдан — Руслана. В детском доме. С трех лет — не разлей вода. Их попытались в разные заведения отправить, так оба сбежали, встретились на полпути. Во всяком случае, так гласит легенда. Сами они этого не помнят, им воспитатели рассказывали. А мне — директор детского дома.

— Заведующий.

— Анна Николаевна Сторожева, — оборвал начинающийся спор Влад. — Мы ездили в гости с ребятами, подарки отвозили, вот она и рассказала. Фамилию им, как водится, завхоз подобрал. Лютые, говорит, во всем — в драке, в работе. Им понравилось. С тех пор так и живут, братья Лютые. Не знаю, как кто, а я полагаю, что это больше, чем просто кровные братья. Нет?

— Наверное, — сказал Капустян. И добавил, немного подумав: — А у меня нет братьев. И сестер нет.

Лейтенант притормозил, пропуская машины, аккуратно повернул, въехал в лесопарк.

— Вот тут останови, — приказал Влад. — Постоишь здесь, внимательно посмотришь, чтобы никто из знакомых не нагрянул. Понятно?

— Понятно. А если нагрянут?

— Мне позвонишь.

Влад поднял воротник куртки, осторожно, чтоб не щелкнуло, снял пистолет с предохранителя и вышел под дождь. Струи воды ударили по лицу, голове, потекли за шиворот. Влад с сожалением подумал о кепке, которую оставил дома.

«Ничего, не растаешь», — напомнил он себе на всякий случай и пошел к платформе.

В годы его детства линия детской железной дороги заканчивалась небольшим побеленным сарайчиком с расписанием движения поезда и плакатами о правилах поведения на железной дороге на стене. Сейчас тут построили вполне приличную, почти европейскую платформу. Плакаты, правда, остались те же.

Врача еще не было.

Влад прошел по перрону, заглянул под навес. Никого. Прошел еще раз, теперь уже за перроном. Опять никого.

И то верно — нужно быть полным идиотом, чтобы в такую мерзкую погоду идти в лес. Полным идиотом, товарищ капитан. Капитан парохода наклоняется к переговорной трубе и зычным голосом командует в машинное отделение: «По-олный идио-от! Самый по-олный идиот! »

Влад даже улыбнулся. Смешно получилось. И у сатра получилось смешно — вытащить милиционера под дождь, а самому опоздать на... — Влад глянул на часы — ...на пятнадцать минут.

Можно, конечно, позвонить врачу, спросить: «Доколе?», или просто повернуться и уйти с высоко поднятой мокрой головой. Все можно. Можно даже встать под навес... Хотя под навес идти как раз и не стоит. Дождь стучит по листьям, по перрону, а по навесу он просто грохочет, и торчать там, все равно, что залезть в барабан — будет слышен только грохот и ничего другого.

Влад отошел подальше от навеса.

Ему стало холодно. Глаза все время приходилось вытирать, левой рукой придерживать поднятый воротник куртки, чтобы хоть как-то уменьшить количество воды, вливающейся за шиворот.

Врач опаздывал уже на полчаса. И это настораживало.

Влад достал телефон, нажал на кнопку — пошли гудки, но врач не отвечал.

«Смешно, — подумал Влад. — Вначале полковник Петренко. Потом — доктор. Никто не хочет разговаривать с ментами. Обидно даже».

Повторный вызов также был проигнорирован. И еще один. И еще.

«Так, — строго сказал себе Влад. — Ловить здесь нечего. Доктор не придет. Почему — вопрос, но ждать его...»

Иногда очень трудно отличить причины от следствий. Влад не мог потом сообразить — он поскользнулся, и поэтому пуля прошла над самой его головой, или он рухнул прямо в лужу оттого, что пуля свистнула над ним.

Вторая пуля ударила в лужу, взметнув фонтанчик воды. Влад откатился в сторону, все еще не увидев стрелка.

Выстрелов он не слышал, но от ударов пуль в стену полетела кирпичная крошка, а от ударов в покрытие перрона раскололась плитка. Как в хреновом ночном бреду — понимаешь, что подступает смерть, а ничего... Влад попытался вскочить на ноги, поскользнулся и проехал метра три на животе. Пуля снова высекла крошку из стены.

«Где же ты?!»

Влад перевернулся на спину, вскинул пистолет. Деревья-деревья-деревья... Он оттолкнулся спиной от стены, пролетел вдоль перрона, ударился локтем о камни и чуть не выпустил оружие.

За спиной удар, визг пули, ушедшей рикошетом. Пятая? Или шестая? Влад пропахал борозду в мокрой земле, но добрался таки до более-менее надежного укрытия.

Пуля глухо ударила в ствол.

Дождь прекратился, капли падали с листьев и веток деревьев, гулко шлепались на перрон. И все. Больше никакого шума. Даже птицы не кричали.

Влад перевел дыхание, осторожно выглянул из-за дерева. Судя по всему, стрелок ему попался не слишком хороший, иначе лежал бы уже Влад Гетьман, посвистывая дырочкой в боку.

Возле дерева напротив платформы что-то шевельнулось — Влад прицелился. Не хватало еще подстрелить какого-нибудь лесника. Или ненормального спортсмена. Был кто-то за деревом, точно — был, только рассмотреть не получалось, по-осеннему быстро стемнело.

При хорошем раскладе и оппонент должен был видеть так же хреново. Влад прикинул расстояние до соседнего дерева, посмотрел под ноги — мокрая пожухлая листва не самое лучшее покрытие для беговой дорожки, но придется рискнуть.

Раз, два, три — Влад оттолкнулся левой рукой от дерева и прыгнул.

Теперь он явственно расслышал хлопок пистолета с глушителем. «Макаров» Гетьмана дважды грохнул, оглушив и ослепив Влада.

— Твою мать, — пробормотал Влад, прижимаясь к мокрому стволу дуба.

Ну не его конек стрельба в темноте. И пистолет не слишком для этого приспособлен, слепит выстрелом, зараза, и выдает местонахождение стрелка.

«Выдает», — подтвердила пуля, смачно впечатавшись в дерево.

Влад выстрелил, не целясь, прикрыв глаза. Попасть — не попал, но увидел, как темное пятно за деревьями напротив качнулось в сторону. Он выстрелил еще раз, прицельно... И снова мимо.

Собственно, товарищ капитан, у обоих участников дискуссии есть только один разумный выход — делать ноги, осторожно перемещаясь от дерева к дереву. Они тут натыканы густо, лесопарк все-таки. Несколько шагов, и пуля уже не проскочит за тобой. И...

Влад выстрелил и перебежал к соседнему дереву.

Противник с выстрелом замешкался, выстрелил уже после того, как Влад спрятался. И это славно. Скоро будет совсем темно. Тогда... а что тогда? У капитана милиции проснется ночное зрение? Капитан милиции вообще ничего видеть не будет. А с его громыхающей и сверкающей пушкой и вообще наступит полный гаплык, как говаривали дальние предки капитана — запорожцы. То есть абсолютный.

Нужно бежать. Нужно...

Влад присел, пошарил вокруг себя левой рукой в поисках какой-нибудь палки. В этот момент супостат выстрелил, и на голову Влада посыпалась труха. Обошел таки, паразит.

Влад на корточках отодвинулся за дерево. Нет, этот гад видит в темноте значительно лучше его. И не хрустит ветками, не шуршит листьями, хотя да, мокрые листья не шуршат. Влад поднял пистолет, прислушался.

По дороге, проходящей неподалеку, едут машины. И визгливые троллейбусы. А стрелок сейчас крадется, снова обходя притаившегося милиционера...

Влад вскинул пистолет, но в последний миг удержался от того, чтобы нажать на спуск. Не психовать. Только не психовать.

Дождаться очередного выстрела, застонать и вроде как упасть. Он подойдет посмотреть и добить... Подойдет, в кино всегда подходят и напарываются на встречную пулю. Будем надеяться, что противник этих фильмов не смотрел...

Что-то хрустнуло, не в той стороне, откуда прилетела пуля до этого. Чуть правее. Обходит. Влад прицелился в темноту. Еще разик. Сделай еще один шаг. Ну...

Снова щелчок, но не оттуда, где хрустнула ветка, метров на пять левее. Да что же их там, двое?

Влад левой рукой подпер правую руку с пистолетом. Или их двое, или...

Снова шорох, и снова выстрел. Стрелок явно увлекся кем-то другим. А этот кто-то другой, похоже, либо не понял, что в него стреляют, либо не совсем дружит с головой. И все это напоминает одного знакомого...

Влад набрал в легкие воздуха, но в последнюю секунду удержался от крика. Если это Капустян, то он явно подкрадывается. От одного хруста ветки до другого прошло три или четыре секунды, значит, ступает лейтенант медленно, остерегается. И местоположение противника, пусть приблизительно, но представляет.

А Влада противник потерял из виду. Решил, что это Влад отошел так далеко от места первоначального огневого контакта. Кто же это придумал эти долбаные глушители? Порядочному человеку и прицелиться толком не во что.

Капустян, похоже, не просто наступил на ветку, а споткнулся и вломился в мелкий кустарник всей своей немаленькой массой. Снова щелкнул пистолет с глушителем. Еще раз. То ли действительно видит паразит лучше, то ли торопится воспользоваться ошибкой противника.

Влад медленно выдохнул, чтобы успокоить колотящееся сердце и руки, ходящие ходуном. Спокойно. Если у Капустяна проблемы, помочь ему можно будет только после того, как невидимый стрелок умрет. Или уйдет, во что почему-то не верилось. Вот не верилось и все.

Настойчиво гад старается отправить милиционера на тот свет. «Да прекрати ты ворочаться!» — чуть не закричал Влад. Кусты хрустят. Зацепил. Точно, зацепил. Ну, где же ты?

Снова щелкнул пистолет в темноте, хруст веток прекратился. Все? Лейтенант так и не выстрелил в ответ. Влад затаил дыхание.

Ты убил противника. Убил, он больше не шевелится. Что нужно сделать убийце? Правильно, убедиться в том, что противник действительно умер. Каким способом? Тоже правильно, подойти поближе. Или, если он такой умный, то осветить фонариком убитого из-за дерева.

Ну? Умный ты или очень умный?

Влад застыл, целясь в темноту. Давай. Давай.

Блеснул свет фонарика. Влад нажал на спуск. И еще раз. И еще раз. Фонарик отлетел в сторону, конус света от него уперся в ветки деревьев.

— Вот так, — прошептал Влад.

Вот так, и не иначе. Сейчас мы встанем и подойдем к Капустяну. Подожди немного, Игорек. Совсем чуть-чуть. Сейчас только дыхание вернется в норму, и ноги снова смогут идти.

Влад медленно выпрямился. Перед глазами плыли желтые пятна, во рту был мерзкий привкус сгоревшего пороха.

И как он теперь будет объяснять произошедшее? Каким образом объяснит, что лейтенант попал под пулю, а он уцелел? Подставил молодого? Нехорошо получилось.

Влад шагнул вперед. Что-то дернуло его за полу куртки. Пистолет щелкнул почти в упор, Влад опрокинулся навзничь, в падении дважды нажал на спуск. Вспышки выстрелов осветили стоявшего прямо перед ним человека. Стоявшего, не падавшего.

А вот Влад падал на спину. Медленно-медленно. И вспышки выстрелов не гасли, освещая пистолет с уродливым, длинным от глушителя стволом в руке человека. И отсветы этих выстрелов в глазах убийцы. И...

Влад тяжело рухнул, взмахнув руками, пистолет отлетел в сторону.

И прогрохотал выстрел. Вспышка полыхнула за спиной противника, высветив его силуэт. И еще раз громыхнуло не по-пистолетному. Как из пушки.

Что-то обрушилось на ноги Владу. Что-то или кто-то.

— Товарищ капитан! — позвал голос Капустяна в зазвеневшей тишине. — Вы целы?

Влад попытался ответить, но закашлялся.

— Я вас не задел? — спросил Капустян, приближаясь.

— Это ты из чего... — Влад перевел дыхание. — Из чего ты это так шарахнул?

— Помповое ружье, двенадцатый калибр. А что?

Капустян подошел к Владу, и тот почувствовал, как навалившаяся на ноги тяжесть исчезла.

— Как там он, мой неизвестный друг? — спросил Влад.

— Это ваш друг? — в голосе Капустяна даже успел мелькнуть ужас, прежде чем он сообразил, что капитан решил пошутить. — Шутите... Я его убил. Кажется.

Теперь голос лейтенанта стал слабеть, будто собрался он падать в обморок.

— Спокойно, лейтенант! — приказал Влад, вставая на ноги. — Если что, вали все на меня. Я возражать не стану. С ружьем может получиться неувязка...

— Оно мое, на меня зарегистрировано. Я вчера заехал домой, забрал из сейфа. Мне старший лейтенант Лютый сказал, чтобы я вас охранял, вот я и подумал...

— Кто из старших лейтенантов Лютых приказал? Тот, что умнее?

— Тот, что Богдан.

— Бутылка ему от меня. Две бутылки... У тебя нет фонарика?

— У меня нет. Я могу вот тот взять.

Капустян пошел за фонариком, Влад прислонился спиной к дереву.

Его только что убили. Несколько секунд назад пуля убийцы попала ему в живот, разрывая кишки. А потом этот гад подошел и добил Влада Гетьмана. Подошел и добил.

Желчь подкатила к горлу. Успокойся, баба. Не попал супостат. Не попал.

Пуля зацепила полу куртки — Влад нащупал дрожащими пальцами дырку. Чуть-чуть. Если бы не этот бестолковый лейтенант. Если бы не он...

Капустян вернулся к убитому, осветил голову, лишенную волос, татуировку на шее сзади, под самым затылком. Рану на спине.

— У тебя чем ружье заряжено было? — спросил хриплым голосом Влад.

— Пуля.

— Пуля двенадцатого калибра... — пробормотал Влад. — Ну, ты, блин, даешь. Ты как здесь оказался? Только не нужно мне цитировать «Белое солнце пустыни».

— Так действительно стреляли. Я вначале вас ждал в машине, потом, когда начало темнеть, вышел с зонтом, полез в багажник, собрал ружье и зарядил.

— А с собранным ты ездить не можешь?

— Так не положено...

— Понял, извини.

— Потом дождь прекратился, я закрыл зонт и пошел к платформе. А тут вы как раз начали стрелять.

— Я?

— Ну, «макаров». Если вы стреляли, значит, вам нужна помощь. Если в вас — то же самое, только еще нужнее. — Луч фонаря опустился к земле, и теперь освещал мокрые бурые листья и топчущиеся на месте ноги Капустяна — лейтенант, похоже, смущенно потупил взор.

Это лучше, во всяком случае, чем если бы он падал в обморок и начинал пускать слезу по своему первому убиенному. В таких случаях нужно молодых нагружать работой. Например, поиском утерянного старшим по званию табельного оружия.

— Слышь, Игорек, ты тут с фонариком поищи мой пистолет. Нехорошо может получиться, если мы его потеряем. Поищи, а я пока тут постою.

— Ладно, — сказал Капустян, и луч фонарика принялся тщательно обшаривать листву и остатки травы.

— А ты чем шуршал? — спросил Влад. — Ты же, как я теперь понимаю, в кусты не падал.

— Не падал. Я зонтом шуршал. Раскрыл и шуршал из-за дерева. А он в зонт попал дважды. Хорошо стрелял. — Фонарик замер, лейтенант собрался задуматься.

— Ты не отвлекайся, — посоветовал Влад. — Ищи.

Луч света снова заскользил по корням деревьев и кустам.

— А как теперь объяснять? — спросил Капустян через минуту. — Я же его действительно убил. И в спину. Нужно же было предупредительный... Теперь пулю извлекут, проверят, а на ней масло, значит, первая пуля пошла на поражение, без предупредительного...

— Если бы ты не выстрелил, а начал выполнять инструкцию по применению, то сейчас тут было бы два трупа, и среди них не было бы этого шустрика. Вначале ты подавился бы своим «Стой, бросай оружие», потом бы уж я захлебнулся слезами и соплями отчаяния. Ты все сделал правильно.

Фонарик снова замер.

— Но ведь человек...

— Ты предпочел бы почетные похороны внутреннему расследованию? — поинтересовался Влад.

Дыхание полностью вернулось, руки и ноги больше не тряслись и вполне сносно выполняли свои функции. Ничто так не восстанавливает человеку настроение и силы, как слабость ближнего своего.

— Ему всю спину...

— Не ему всю спину, а мне жизнь спас. Старайся смотреть на происходящее с позитивной точки зрения. Кто к нам с мечом придет, тот, соответственно... Или эту фразу ты тоже в детстве не слышал?

— Слышал, — тяжело вздохнул Капустян. — Только легче от этого не становится. Мутит меня очень.

— Мутит — блевани, нельзя отказывать себе в мелочах, — посоветовал Влад.

Капустян ответил что-то совсем невнятное, даже, кажется, всхлипнул.

— Ну да, — как мог бодро произнес Влад, подошел к лейтенанту и отобрал у него фонарик. — Мы еще плакать сейчас начнем. Когда руку Крохе сломал — не плакал?

— Так то — руку. А то — человека убил, — лейтенант уже говорил сквозь слезы. — Человека...

— А если бы не человека? — неожиданно для себя спросил Влад и осветил лицо Капустяна. — Не человека, а, скажем, лешего?

— Лешего так просто не убьешь, — шмыгнул носом Капустян. — Он и глаза отвести может, и деревом прикинуться...

— Но если бы тебе повезло, а лешему — нет. Ты бы тоже переживал? — Влад не отводил фонарика от лица лейтенанта, хоть тот начал щуриться и пытался заслониться от режущего света. — Тоже слезу пустил бы?