Ядовитая кровь Туров Тимур
— Того, что бабушку мою убил — не жалел бы. А так... Не знаю. Он же не убил...
— Убил, в мыслях своих он уже меня убил. И тебя убил. Он в своих мыслях всех людей вокруг убил. Не слышал: «Согрешил в мыслях — согрешил наяву»? Слышал?
— Нет, я, конечно, слышал, но...
— Не нужно никаких «но», — как можно тверже сказал Влад. — Посмотри мне в глаза. Посмотри...
Влад осветил себе лицо.
— Я в своей жизни убивал. И не один раз. И даже не два, к сожалению. И к моему большому сожалению, некоторых убил слишком поздно, а некоторых не убил вообще. Если бы я мог сейчас все это вернуть, то убивал бы без малейшего сомнения. И мне не пришлось бы высылать деньги семье Олега Столярова, его вдове и двоим детям. И мне не пришлось бы кричать по ночам от страха и ненависти к самому себе. Слышишь? Слышишь?!
Влад опустил руку с фонариком.
— Вот он, — сказал Капустян. — Пистолет.
Лейтенант наклонился, поднял пистолет и протянул его Владу.
— Нашелся, — сказал он.
— Номер покажи, — потребовал Влад. — А то бывали прецеденты, знаешь ли. У меня приятель вот так тоже, нашел оброненное в реке, обрадовался... А потом выяснилось, что пистолет не его, проходит по трем заказным убийствам, а свое оружие он забыл, оказывается, у любовницы, и она из него чуть не застрелила своего супруга по пьяному делу.
— Вот, — сказал Капустян, отерев рукавом с пистолета воду и прилипшие листья. — Ваш номер?
— Наш, — глянув, сказал Влад. — Может, тебя еще заставить гильзы поискать?..
Лейтенант забрал у Влада фонарик, и луч снова зашарил по земле, отражаясь в сотнях капель.
— Я пошутил. — Влад поставил пистолет на предохранитель и спрятал в карман куртки. — Я вообще — шутник. Не заметил?
— Заметил. Вы ведь и про приятеля с любовницей пошутили?
— Пошутили. Отдай фонарь.
— А я сразу понял, что пошутили. Смешно. Чуть не застрелила... А я застрелил. Наверное, нужно было по ногам... — голос лейтенанта снова сник. — По ногам, чтобы он не смог бежать и мог дать показания...
— Ну да, по ногам. А если бы ты промазал по его ногам, то как раз попал бы по мне, лежащему в грязи и позоре. Запомни, все, что ты делаешь с ходу, по наитию, правильно, иногда — единственно верно. При условии, что не делаешь ты заведомую глупость. Знаешь, чем отличается нарушение приказа от проявленной инициативы?
Капустян задумался.
— Слушай, лейтенант, давай проще. Если с ходу не знаешь, так сразу и скажи, не затягивай экспромт и не порть афоризм.
— Нарушение приказа — это...
— Короче. Напорол — нарушил приказ. Все получилось — проявил разумную инициативу. Причем, и в первом и во втором случае происходить может одно и то же. Оценка по результату. Усек? Как с кухонным ножом. Кухонная утварь, и кухонная утварь. А если ткнуть кого-нибудь в пузо?..
— Холодное оружие.
— Молодец. Похоже, это ты усек.
— Усек.
— Вот.
— Но ведь...
— Ты меня достал, лейтенант. Достал.
— Но ведь нужно будет вызвать машину, доложить...
— Не нужно, — отрезал Влад. — Ни хрена не нужно. Вернее, нужно будет одно... два. Первое — решить, куда мы денем ничейный «ствол». Есть варианты?
— Сдать можно... — неуверенно предложил Капустян.
— Типа, нашли на улице...
Лейтенант даже не кивнул, столько в голосе Влада было сарказма.
— Просто выбросить же нельзя... Вдруг найдет кто-то, случайно выстрелит. Или не случайно...
— Соображаешь, — Влад похлопал лейтенанта по плечу. — Значит, что остается?
— Спрятать?
— Пять баллов. Ты успешно проскочил проверку и каверзность в моем вопросе. Ведь ты мог еще сказать, что пистолет с глушителем и продать можно. Но ты не сказал, что свидетельствует о твоей высокой социальной ответственности.
«Боже, какую чушь я несу, — с тоской подумал Влад. — Я стою возле убитого Наблюдателя и несу всякую ахинею вместо того, чтобы бежать отсюда как можно дальше. Если Наблюдатели из того же ордена узнают, что это мы, я и лейтенант Капустян, угробили их соплеменника, то они просто убьют. В смысле, просто убьют, а вот умирать оба милиционера будут ой как непросто. Наблюдатели — не маах'керу, не станут играть в благородство и устраивать поединок чести. Убьют самым долгим и мучительным способом. Благо за тысячи лет накопился у них в этом деле громадный опыт...»
Влад посмотрел на часы. С момента гибели Наблюдателя прошло почти полчаса. Времени на принятие решения практически не осталось. Если не показать Игорю то, что сейчас произойдет, он так и будет мучить себя мыслью об убийстве. Если показать... Сволочь ты, Владик. Не зря тебя так не любят многие товарищи по службе.
Втягивать пацана в эти дела. Так заботливо отстранять братьев Лютых от возможных двусмысленностей, и так просто бросить мальчишку в самое пекло.
Ладно. Будем надеяться, что если и будет хуже, то не намного.
— Иди сюда, — сказал Влад, подойдя к лежащему на земле телу.
Капустян подошел и встал рядом.
Влад опять посмотрел на часы. Потом навел фонарик на тело. Капустян глубоко, со всхлипом вздохнул.
— Смотри, — приказал Влад. — Не отрываясь, смотри.
Сейчас Капустян видит здоровенного бритоголового парня в кожаной косухе, запятнанной алым. Красное на черном. Левая рука лежит вдоль тела, правая, с пистолетом, вытянута вперед, будто даже умирая, убийца хотел выстрелить.
— Не нужно, — попросил лейтенант.
— Смотри, уже скоро.
— Что скоро? — успел спросить Капустян, но времени на ответ уже не осталось.
Дождь начался снова, крупные капли из темноты сверху влетали в освещенный круг, били по куртке мертвеца, размывали кровь... А потом вдруг как-то так получилось, что кровь перестала быть красной, кровавые ручейки и капли, размываемые дождевой водой, вдруг изменили цвет.
Серая жидкость почти слилась с черной курткой. Кисти рук, выглядывающие из рукавов, стали серыми, кожа головы и шеи...
Тело в световом круге начало терять очертания, оползать, таять, как медуза на солнце, растекаться мутными серыми каплями, сгустками, растворяющимися в этой жиже.
— Что?.. — выдохнул Капустян.
— Смотри, это быстро. Смотри внимательно. И запомни — кого бы ты сегодня ни убил, ты убил не человека.
— Не человека, — повторил за Владом Капустян.
— И ничего здесь не было. Понял? Вообще ничего.
Капустян, не отрываясь, смотрел на то, что еще несколько минут назад выглядело человеком и что менее часа назад пыталось убить его и Гетьмана.
— Что это? — спросил лейтенант, и Влад ему ответил, максимально точно и честно:
— Не человек.
Глава 7
Нужно было все бросить и уйти. Как можно быстрее. Лучше даже убежать. Киллер мог быть один, а мог — с помощниками. Хотя...
Влад кое-как вытер воду с лица рукавом, так, чтобы не выпачкаться слизью, оставшейся от убитого.
Капустяна он отправил к машине — осмотреться, посторожить, ну, и не лезть под руку, пока сам Гетьман будет копаться в останках мертвого Наблюдателя.
Хотя называть останками липкую от слизи одежду, наверное, неправильно.
Фонарик Влад неловко зажал под мышкой, луч прыгал со стороны в сторону при каждом движении. Дождь усилился, и Влад промок насквозь. Это было неприятно. Но с другой стороны — и слизь меньше липла на руки, вода размывала то, что еще не успело вытечь из одежды на землю.
Откуда здесь взялся Наблюдатель? Какого хрена? В списке жертв убийцы-одиночки не было ни одного Наблюдателя. Дейвона, часовщик, джинна, маах'керу — да, были. И если бы их соплеменники стали проявлять любопытство и участие, было бы понятно. Но Наблюдатель?
Влад был близко знаком с одним Наблюдателем и особой нежности к этим безволосым тварям не испытывал. Понимал, что, наверное, не прав, что нельзя по одному уроду судить весь народ, но ничего не мог с собой поделать.
Курт Мюллер поднимает руку, целится в Олега Столярова указательным пальцем, словно играючи, и Олег умирает. Падает в раскаленный песок мертвым.
В карманах почти ничего не было. Пусто, если не считать трех полных магазинов к «беретте». И все — ни денег, ни документов, ничего другого.
И это странно. Да, убийца обычно не берет с собой на дело лишнего. Но Наблюдатель без магического оборудования? Вот Курт Мюллер, например, был с медальоном, который успешно останавливал пули. А этот...
И еще, Влад, как правило, успевал почувствовать опасность. Сам не понимал, как именно это у него получается, но чуял он затаившуюся угрозу всегда, иногда четче, иногда — на самом краю сознания, как легкое беспокойство. С самого детства.
А тут... Его попытались убить, а он ничего не почувствовал. Он даже не смог толком рассмотреть нападавшего. Наблюдатель, конечно, и без артефактов может многое, но все-таки... Все-таки...
Нужно эти сомнения отложить в сторону, засунуть куда подальше в память, чтобы не мешали, а потом, когда будет время, обдумать все еще раз, еще много-много раз...
Нет ни медальона, ни перстня, ни какого другого амулета. И это к лучшему, если оценивать вещи трезво. Если бы он имел амулет, то завалить его так просто у Капустяна не получилось бы. Ни фига не получилось бы.
Куртка, джинсы, ботинки, футболка, трусы, носки. Ничего, способного дать зацепку. И ничего, что связало бы Наблюдателя с добрым доктором-сатра, так удачно вызвавшим Влада прямо на линию огня. Кстати, зачем?
Зачем сатра вначале оставлять Владу жизнь в больнице, где все можно было проделать чисто и аккуратно, и вместо этого затевать ганфайтерские разборки под проливным дождем? Не нужно. У козлоногих, конечно, свои взгляды на жизнь, на смерть и на приоритеты в способах убийства, но, если верить рассказам Хозяина, то убивать сатра предпочитают собственными руками.
Черт-черт-черт-черт... Шмотки с покойничка нужно куда-то деть. Дождь, конечно, смывает все следы, но это для бестолковых полуслепых людей. Любой Наблюдатель легко опознает место гибели соплеменника. Интересно, а убийцу своего соплеменника он проследит?
Черт и еще раз миллион чертей! Принадлежащий Наблюдателям дом тут, рядом, меньше полукилометра, на территории авиационного завода.
За спиной послышался шорох, Влад оглянулся, схватившись за «беретту» Наблюдателя, но это был Капустян.
— Там все тихо, — сказал Игорь.
Говорил лейтенант уже почти спокойно, даже деловито. Главная проблема снята — убит не человек. То, что убитый растворился, растекся в жидкую гадость — да, поражало, но для парня, у которого двоюродную бабку убил леший, в происшествии не было ничего из ряда вон выходящего.
— Хорошо, — одобрил Влад то ли то, что все было спокойно, то ли нормальное состояние стажера. — Сейчас решим вторую проблему...
— Куда девать одежду? — уточнил Капустян. — Я пакет принес. Можно сложить туда, бросим в багажник, а потом я буду ехать мимо реки, суну в пакет камень и все утоплю. Нормально?
— Более чем. — Влад встал с корточек, со стоном разогнув колени. — Жаль, что гильзы придется оставить. Не дергайся, все равно не найдешь.
Влад достал телефон, набрал номер врача. Понятно, что не ответит, но попробовать стоит. Не ответил. У пессимистов есть одно преимущество — они вполне довольны, когда их предположение оправдывается.
— А позвони-ка ты, Игорек, полковнику. — Влад решил проверить свою проницательность по полной. — Может...
— Не может, — ответил Капустян. — Я пока сюда шел — дважды набирал, без толку. Не берет.
— Никто не хочет с нами разговаривать. Вот этот, Наблюдатель, хотел...
— Кто, простите?
— Вот этот, с пистолетом. Вот он пообщаться с нами хотел, своим, специфическим способом. А остальные...
— Еще тот, который ночью, — сказал вдруг Капустян.
— Что? — Влад осветил лицо лейтенанта. — Что ты сказал?
— Я сказал, что ночью, когда дверь кровью облили. Тоже что-то хотели передать. Знак.
«Забавно, — подумал Влад. — Устами младенца глаголит истина».
— А что ж ты скрывал, — недовольным тоном спросил Влад, сунул Капустяну фонарик, а сам, скомкав, стал запихивать одежду Наблюдателя в пакет. — Что ж ты мне сразу не сказал, что умный?
— Это... — Капустян совсем засмущался. — Я...
— Скромный, значит. И это правильно, — одобрил Влад. — Продолжай в том же духе. Жаль, что я не смогу отметить твое мужество и сообразительность в рапорте...
— Не надо.
— Что не надо? Надо, но нельзя. Ты пьешь?
— Нет.
— И с бутылкой тоже не получилось... Могу в кабак сводить, на предмет пожрать от пуза... Посвети вокруг, ничего не забыли?
Капустян посветил — в траве матово блеснула гильза. Влад наклонился, подобрал — его, «макаровская». Вот бы и все остальные так же легко нашлись.
— Ты свою гильзу, от мушкета, поищи, — посоветовал Влад.
— А свою я уже подобрал. — Капустян взял у Влада пакет. — Мы в машину?
— В машину.
По дороге Влад не удержался и еще раз попытался дозвониться до врача. С тем же результатом.
— Машину я тебе совсем испачкаю, — усевшись на переднее сиденье, предупредил Влад. — Замучаешься отчищать.
— Ничего. Мне отец говорил, что вещи отличаются от людей тем, что их нужно использовать. — Капустян повернул ключ в замке зажигания. — Далеко едем?
— Нужно бы домой... Но давай немного посидим, подумаем.
— Давайте, — кивнул Капустян. — Подумаем. О чем?
— Порассуждаем. Функции делим следующим образом — я несу чушь и задаю дурацкие вопросы, а ты меня уличаешь и даешь умные ответы. Идет?
— Идет. Я только машину разверну к выезду, мало ли что...
Мало ли что. Это он опять правильно сказал. Молодец, Игорек. И папа у него — молодец. Толковый мужик. Только фразочки у него двусмысленные, так и не поймешь, людей нужно использовать или вещи. Честный и добрый Игорь Капустян решил, что вещи. А вот что имел в виду его отец?..
Ну, да бог с ним.
Капустян аккуратно развернул машину капотом к дороге. Включил «дворники»: ших-ших, ших-ших...
— О чем будем думать?
— Ты видел, как я вчера в машине чуть не убился?
Ших-ших, ших-ших...
— Практически нет, — подумав, ответил Капустян. — Я держался подальше, чтобы вы не заметили. Подъехал, когда вы уже остановились. Вам повезло тогда.
— Повезло, — согласился Влад. — Водитель вдруг вырубился, а ногу с педали газа не снял. Бывает?
Ших-ших, ших-ших...
— Не знаю. Всякое бывает. Вот, был человек, и в грязь превратился...
— Бывает, — кивнул Влад. — А скажи мне, прелестное дитя, а если бы машина шла снизу, от вокзала, а не сверху, с Холодной горы... Все так же плохо могло быть?
— Снизу вверх? Вряд ли. Там подъем довольно крутой. Даже если очень хочешь, сильно не разгонишься. Вряд ли.
— Вот и я так подумал. Как полагаешь, если наш неизвестный маньяк хотел подстеречь, скажем, Серого, то где бы он его ловил?
Ших-ших, ших-ших...
— Возле дома. Или возле офиса. У него же есть офис?
— Есть. Но он, предположим, не знает ни офиса, ни домашнего адреса — я ведь предупреждал, что вопросы будут идиотские...
— Дурацкие.
— Что?
— Вы сказали, будут дурацкие, а не идиотские, — уточнил Капустян. — А я...
— Ладно. Дурацкие. Не знает наш злоумышленник, где живет и работает Сергей Леонтьевич Серый. Но знает каким-то образом, что возит этот самый многоуважаемый филантроп капитана милиции по местам боевой славы того самого злоумышленника. Где будет сделана засада?
— На месте преступления, — не задумываясь на этот раз, ответил Капустян. — Только как он мог водителя...
— А как он мог тебя? В воздухе, говоришь, повис?
— Ну..
— А ты все в ноутбуке посмотрел? По всем эпизодам?
— Ну...
— Еще раз нукнешь, в лобовой отсек схлопочешь, прямо в область клюва. Все прочитал?
— Все.
— И все понятно тебе там?
— Нет. Не все. Совсем непонятно. Как он убивает? И сквозь ворота, вслепую, и с улицы в тюрьме...
— В СИЗО.
— В СИЗО... И цыганку. И коллекционера моего, после которого я с убийцей пересекся. Там же не было внешних повреждений на теле. Внутри, под ребрами — все в кашу, будто молотом паровым ударил, а снаружи — чистая кожа, ни кровоподтека, ни ссадины... В университете, опять же...
— То есть, убить он может странным образом, а вырубить водителя на расстоянии — хренушки?
Теперь Капустян задумался надолго, Влад его не торопил.
Он не сможет рассказать лейтенанту всего, но раз уж так сложилось, раз уж увидел лейтенант так много, пусть и дальше поработает в области нереального и загадочного. Тем более, что ведьмы есть везде, а бабушку его убил леший.
— Наверное, может, — сказал, наконец, Капустян. — Если по этой логике, то может.
— Во-от! — удовлетворенно протянул Влад. — Теперь, если загремлю я в дурку, то не один, а с тобой на пару. Будем сидеть в смирительных рубахах и переговариваться на мистические темы. То есть, мог?
— Мог.
— И еще мне скажи, друг любезный, в десять часов утра дороги очень в центре загружены? С Жуковского к гостинице «Белый лебедь» обязательно ехать через объездную трассу? Через Пятихатки и так далее...
— К СИЗО? Наверное, нет. Если бы дальше, к рынку. Или к Залютино — поехал бы. А к СИЗО... Наверное, ехал бы через центр. В крайнем случае, по Сумской, до Сокольников, там по Отакара Яроша, потом...
— Можно без подробностей, — разрешил Влад. — Признаем, что ты бы выбрал маршрут через центр.
— Мимо вокзала...
— Но не по объездной? — С Капустяном нужно будет поработать на предмет борьбы с излишними подробностями. — От вокзала бы поднимался к тюрьме?
— К СИЗО.
— Твою дивизию...
— От вокзала.
— Вот. А чем у нас отличается маршрут от вокзала от маршрута со стороны холодногорского рынка? Мы уже с тобой это выяснили. Ну?..
— Снизу — безопаснее? — спросил Капустян.
— Молодец, возьми с полки пирожок... Хотя о пирожке не будем, — спохватился Влад. — Тяжелое детство — железные игрушки...
— Почему железные?
— Не будем! — повысил голос Влад и сделал дирижерский жест, требующий замолчать. — Потом поговорим о фольклоре. Потом. Сейчас мы примем в качестве бреда идею, что маршрут к СИЗО был избран не оправданный, но делающий последствия обморока водителя куда более разрушительными.
— Нет, снизу тоже можно разогнаться. Я сам видел, как кто-то шел на скорости сто пятьдесят через мост...
— Я же сказал — в качестве бреда. Давай подумаем.
Капустян снова задумался. И снова Влад его не торопил. Ничего нового лейтенант ему сообщить не сможет. Ничего. Тем более что не знает Капустян всех подробностей. Просто Владу никуда не хотелось ехать. Совершенно никуда. Потому что Влад понял, кого хотели убить возле СИЗО. И даже возникло у Влада подозрение о том, что именно произошло прошлой ночью в его подъезде. И почему сегодня стреляли в капитана Гетьмана.
— Если в порядке бреда, то можно, — сказал Капустян. — Только одна закавыка. Это Серый сказал, чтобы ехали по объездной?
— Серый.
— Но он же не самоубийца? При аварии, особенно если ехали сверху, он бы тоже погиб. Почти наверняка. Вы и он. И водитель. То есть, мало того, что Серый знал, что будет нападение, так еще и погибнуть собирался вместе с вами? Нет, если в рамках бреда...
— В них, родимых. — Влад посмотрел на свои руки и обнаружил, что они все еще испачканы грязью, слизью и трухой.
Влад опустил боковое стекло, выставил кисти наружу и стал мыть под струями дождя, как под краном.
Капустян достал из бардачка тряпку.
— Зато красиво получается, — вытирая руки, сказал Влад. — Авария, честная, без подделки. Скорость не так чтобы превышена. Покушались, скорее всего, на Серого. Это если вообще кто-нибудь станет рассматривать это как покушение. А если и закрадется подозрение, то, опять-таки, убивец-одиночка чудил, не иначе. А капитан милиции Гетьман попал под раздачу случайно. Совсем случайно. На его безвременную гибель можно внимания и не обращать. Смешные версии получаются иногда в рамках бреда. Учись, студент. И что из этого следует?
— Не знаю.
— А из этого следует, что надо бы мне позаботиться о здоровье и сохранении жизни. Как полагаешь?
— Мне старший лейтенант Лютый... — Капустян глянул на Влада и добавил торопливо: — Тот, который Богдан. Как раз и говорил, чтобы я присмотрел... охранял.
— Молодец старший лейтенант Лютый, тот, который Богдан. Благодарность ему от капитана Гетьмана, того, который Влад. — Он положил тряпку в бардачок. — А мы, пожалуй, поедем домой.
И тут, как в кино, подал голос его мобильник.
— А мы, старший лейтенант Лютый, только-только о тебе говорили, — сообщил Влад в телефон. — И даже хвалили. С меня, кстати, бутылка. Этикетку выберешь сам.
— С ума сошли? — уточнил Богдан. — Люди целый день, как проклятые, носятся по городу, разговаривают с разными неприятными типами, ищут, можно сказать, жемчуг истины в навозе повседневности, а их старший товарищ вместо того, чтобы подавать им пример, пытается спаивать. Этикетки, между прочим, разные бывают. И я знаю такие, что ваш убогий бюджет вычистят на год вперед.
— Подходит, — Влад покосился на Капустяна. — Сейчас скажешь или возьмешь время для углубленного исследования рынка?
— Все так весело? — совсем невеселым тоном спросил Богдан. — Нужна помощь?
— Да нет... Мы сами управились. Теперь прикидываю, ехать ли домой или...
— Или. То есть совсем или. Только что получил информацию — у тебя там снова проблема. И опять — смерть. Только на этот раз не в доме, а во дворе. И не житель дома, а пришлый цыган. И не зарезали. Собаки порвали. Буквально час назад произошло, пять минут назад я узнал, выяснил немного подробностей и сразу же перезвонил. Так что — или. Ты меня слышишь?
— Слышу, — сказал Влад, чувствуя, как немеет кожа на скулах. — Хорошо слышу. Подробнее.
— Подробнее... Бродячие собаки, здоровенные бродячие собаки. Сколько их — никто толком не видел и не слышал, что характерно. Парня восемнадцати лет собаки рвали в клочья, а он молчал. Ни звука. У тебя во дворе сад, перед самым домом детская площадка и дорожка. В дождь туда никто не ходит — грязно. А цыган, похоже, сидел там под навесом... Как я позавчера. — Богдан на несколько секунд замолчал, словно переводил дыхание, и Влад его понимал. — Как я позавчера. Да... И на него собаки там и напали... Сразу, как стемнело, похоже. Пацаны с бутылкой пошли прятаться от дождя, а там... Ты понимаешь...
— Понимаю.
— Этюд в багровых тонах. Вот... Я решил перезвонить — домой тебе ехать не стоит.
— Есть варианты?
— Ты же на машине?
— Не без того.
— Славно. Тогда совершаешь финт имени Юры Гринчука. Через задний проход. Помнишь?
— Помню.
— Вот и славно. Там тебя перехватит Руслан и отведет... Куда надо отведет. Хорошо?
— Хорошо. Телефону ты, судя по всему...
— А с каких хренов мне ему доверять? Я теперь вообще никому доверять не буду. Если какая собака ко мне ближе, чем на три метра подойдет — буду стрелять без предупреждения. Хоть болонка на поводке, хоть бультерьер орденоносный. На всякий случай.
— А Руслан...
— Руслан убыл ровно пять минут назад, сейчас петляет и проверяется. Ты, кстати...
— Не учи отца. Это я тебя, между прочим, учил «хвосты» рубить. Я... — Влад кашлянул. — Что-то я расчирикался. Извини. Все сделаю, как нужно.
— И лейтенанта отпусти куда-нибудь. Заранее. На всякий случай. Не то чтобы я считал его стукачом...
Читать бесплатно другие книги:
