Ядовитая кровь Туров Тимур

— Ты именно так и считаешь.

— Я именно так и считаю. И мне не нравится, что я потихоньку схожу с ума. Ты мне честно скажи — можешь соскочить с этого дела?

— Нет.

— Хреново. Тогда не забудь свой телефончик куда-нибудь пристроить. Временно. Я свой, например, вот сейчас прямо на работе и оставлю. Руслан уже без связи.

— Я все понял, — оборвал Лютого Влад. — Все понял, все сделаю. Конец связи.

Телефон он выключил. Потом подумал и вынул из него аккумулятор. И карточку. С трудом поборол желание зашвырнуть телефон в темноту леса. Или выйти из машины и растоптать в мелкую крошку.

— Мне тоже? — спросил Капустян, с готовностью вынимая свой телефон из кармана.

Влад задумался.

Если отслеживают по телефону, то без разницы по чьему, его или Капустяна.

— Разряжай, — приказал Влад. — Подвезешь меня в центр, высадишь где скажу. Потом можешь ехать куда угодно и телефон включишь. Полковнику не звони. Я с тобой свяжусь. Еще бы знать, нет ли у тебя в машине чего...

— Нету.

— Откуда такая уверенность?

— Уже нету. Я когда домой заезжал за ружьем, заскочил к приятелю старшего лейтенанта Лютого — который Руслан, — в фирму «Око», кажется. И мне машину проверили...

— И?

— Что-то сняли, — спокойно сказал Капустян.

— И ты снова молчал?

— Я сказал старшему лейтенанту Лютому. Он сказал, что сам вам сообщит. Я... Что-то не так?

— Все, мать вашу так, не так. Абсолютно все. За меня все всё решают. Ступить некуда, кругом альтруисты и филантропы.

— Вы были в больнице, потом спали. Потом снова спали, а потом — убийство, допросы. Я думал...

— Думал-думал... Много будешь думать — фуражка не налезет. Думатель, блин, нашелся. Взять бы тебя за шкирку, да Русланчика, да врезать лбами друг о дружку, как крашенками на Пасху. Чей череп прочнее... — Влад глубоко вздохнул, задержал воздух, выдохнул. Еще раз. — Ладно, проехали. Сейчас выдвигаешься на дорогу, сворачиваешь налево, разгоняешься, но перед мемориалом резко тормозишь. Останавливаешься и стоишь минуту. Затем осуществляешь разворот через две сплошные... Не смотри на меня диким взглядом, гаишники в такую погоду дома сидят, деньги считают. Значит, разворот делаешь резкий, по-молодецки, и уходишь к центру. Там я скомандую, где меня высадить. Повторить?

— Не нужно, я запомнил.

Машина тронулась.

«Ночью, когда дверь кровью облили. Тоже что-то хотели передать. Знак», — сказал Капустян над покойничком. И очень правильно сказал. Очень правильно.

Только кому знак и от кого? Вот ведь проклятый вопрос...

Машина выполнила маневр возле мемориала — вроде бы никто не ломанулся следом нарушать правила дорожного движения. И это славно. Это значит, что... А что это значит?

Если бы Наблюдатель с «береттой» был не один, то, во-первых, группа поддержки явилась бы сразу, как только последним аккордом шарахнула базука Капустяна. Жирная такая точка в перестрелке, ни с чем не спутаешь. Влупило неучтенное оружие, исполнитель не вышел ни из лесу, ни на связь, а его, Влада, убить хотели по-настоящему — обязательно включилась бы группа зачистки.

Если не включилась — ее и не было, стрелок был один. Запишем. Запомним.

Возле авиазавода, когда проплыла слева странная и пугающая громада дома Наблюдателей, Влад вдруг понял, что втягивает голову в плечи, чтобы, наверное, не быть таким заметным. Чушь, конечно, и свидетельствует о шалящих нервах.

Но тут уж ничего не поделаешь. Нужно только пытаться держать себя в руках и постараться не умереть прежде времени.

«Итак, выставим приоритеты», — сказал себе Влад.

Найти убийцу? Еще вчера это вполне могло быть на первом месте по степени важности. Сегодня... Сегодня, пожалуй, важнее всего не подохнуть.

«И, боюсь, не от руки неизвестного борца с нелюдями», — прикинул Влад.

Вчера ночью...

Вчера ночью убийца совершенно спокойно мог подняться этажом выше и перебить трех обитателей сто первой квартиры, трех ментов. Мог-мог, как бы ни хорохорились все три и не демонстрировали окружающим и друг другу свою крутизну.

Семья маах'керу это вам не просто так. Что самка, что самец просто так не сдадутся, и по силе средний представитель маах'керу рвет среднего представителя человечества в клочья даже без применения магии и артефактов.

Но ничего не смогли поделать с убийцей. Как не могла справиться мать одного из кланов дейвона, как не смог ничего поделать и Вася Лодкин в совершенно безопасном дворе великолепно охраняемого ночного заведения. И старый, опытный сатра-коллекционер умер, не сумев справиться с одним-единственным человеком.

Что-то остановило убийцу?

Что? Что его послало на дело, желание чего? С чужими — понятно, мент тут при чем? Да еще и человек.

И еще одна деталь — накануне предупреждение, а днем уже удар на поражение? О чем тогда предупреждали? Или это две разные группировки крутятся вокруг очень важного, невероятно значимого капитана милиции?

Так убивать нелюдей начали задолго до того, как он появился в этом деле.

«Спокойно, спокойно», — напомнил себе Влад.

Смотрим и раскладываем по полочкам. Без глупостей, только то, что было на самом деле.

Его подключили к делу по настоятельной просьбе Серого. Так? Так. Возражений нет. Серый принялся активно вводить в курс дела, зачем-то отвез в цирк. Зачем? Ничего, кроме трупа, увидеть все равно не удалось. Ему, Владу, не удалось, а циркачи имели возможность рассмотреть его во всех подробностях, можно сказать, обнюхать со всех сторон.

Так какой был смысл в посещении цирка? Его показали труппе. И, кроме того, позволили ему произвести на циркачей самое неприятное впечатление. Ничего другого и не могло получиться при том раскладе.

Потом его повезли в кабак. Тоже показали? Тут уж вряд ли, повезли на место преступления, дали пообщаться со свидетелями, он наметил планы...

Черт, он ведь после СИЗО должен был встретиться с цыганами. С вожаком, жену которого, Ирину Иванову, так необычно убили.

Что там говорил Богдан? На почве наркотиков пересеклись цыгане с Серым, была разборка, Серый отступил... И так вот просто назначил свидание с вожаком? А цыгане просили о встрече без Серого. В тот день просили, когда сорвалась встреча, организованная Серым.

А сорвалась встреча, организованная Серым, в результате аварии, в которую они попали после изменения Серым же маршрута движения машины. И если бы не реакция его, Влада, то сейчас все было бы иначе...

Мертвый или сильно покалеченный Влад, погибший или покалеченный в результате нападения мистического убийцы, и не на него, Влада, а на Серого, который слишком активно взялся убийцу искать.

— Где высаживать? — спросил Капустян.

Влад огляделся — они, не торопясь, выехали на площадь Конституции.

— Сделай пару кружков по городу, посмотри за собой, прикинь, — попросил Влад. — Я тут пока подумаю.

Капустян промолчал.

Толковый парень этот Капустян. Просто находка. Спасибо подполковнику Осокину. Побольше бы нам таких стукачей.

Вернемся к нашим странностям, господин Гетьман. Вернемся, господин Гетьман. Вы красиво рассуждали о бреде и гипотезах в его рамках... Не хотите продолжить? Отнюдь. В смысле — обязательно.

Убийца ждал возле СИЗО. И убивать он собирался, именно вырубив на расстоянии водителя, организовав катастрофу. Откуда он знал о времени визита? От милицейского начальства?

Нет, начальство, конечно, может много всякого, даже договориться с уголовниками и заказать неугодного, но работать напрямую с маньяком-одиночкой... Серый на это намекал, а это еще один аргумент против такой версии.

Еще убийца мог получить информацию от водителя и от самого Серого. Водителя откинем — не он выбрал маршрут, а Серый. Значит, Серый предупредил убийцу. И Серый же привлек его, Влада, к расследованию серии убийств.

Серый-Серый-Серый...

Катастрофа у СИЗО, гибнет ни в чем неповинный мент. Серый чудом спасается. Спасается-спасается, Серый не самоубийца. Серый все рассчитал. Но мент не гибнет. И даже в больнице каким-то чудом расходится с врачом-сатра, озабоченным судьбой своего народа.

Врач что-то сказал и... Что? Серому сказал? Ой, вряд ли, не похоже, чтобы сатра стал договариваться с Серым.

Что было в сообщении? И кому оно было адресовано?

Ему, Владу? Не дергайся, мол, а то хуже будет? Так он и не дергался. Но убивать его все равно пришли, правда, не таинственный человек, а Наблюдатель, причем профессионал. Что тоже выбивается из рисунка серийного убийцы.

Там что было? Человек самыми странными способами убивает нелюдей. Сейчас что произошло? Нелюдь самым обычном способом пытается убить человека. Что называется — с точностью до наоборот.

А соседей убил человек, опять-таки, странным способом. И убил семью маах'керу, а не людей. Что получается?

Влад поежился — стало холодно и тоскливо.

Нет, хорошо, когда наваленная информация вдруг принимает вид логичного и пропорционального рисунка. Плохо, что смысл рисунка все равно не так чтобы очень понятен.

В рамках бреда, исключительно в рамках самого разнузданного бреда.

Человек убивает нелюдей. Ясно-понятно, борец за свободу и так далее. Убивает всех, до кого может дотянуться? Нет. Выбирает не самых легкодоступных товарищей, хотя в городе полно монстров попроще, которые, как врач-сатра и семья маах'керу, пытаются жить обычной жизнью, вне племен, кланов и прочих нечеловеческих стай.

А если это Серый передал убийце списочек и средства исполнения? Бред? Точно — бред. Но так мы о нем и говорим. В нем и рассуждаем.

Список был составлен по какому-то алгоритму, который еще нужно понять. Но — составлен чужим, не человеком. Тем же Серым, например. И с оборудованием Серому проще разобраться, чем обычному, хоть и прозревшему человеку. Значительно проще.

Чужие друг с другом воюют, никуда от этого не деться. Но сильно раскачивать лодку они не станут. Это Владу в свое время объяснили и вбили в голову крепко-накрепко. Что такое война между магическими кланами и орденами — Влад себе представлял слабо, но даже Хозяин на эту тему распространялся не особо.

Если кто-то начнет такую войну, то, пожалуй, за него возьмутся все остальные. А если это начнет делать человек? Один из таких вот случайно прозревших? Просто найдут этого человека и уничтожат.

Серый нашел исполнителя, сделал заказ, дал обеспечение — все хорошо, но теперь нужно обеспечить свое алиби. Каким образом? Начать искать убийцу. Делать вид, что очень озабочен.

Правильно. Замечательно. Для этого нужно суетиться. Он и суетится.

Не вывалились за рамки бреда, господин Гетьман?

Не вывалились, господин Гетьман. До этих рамок еще ой сколько места осталось. Еще кучу разного можно всунуть. Например, что убийца после неудачной аварии получил указание убить мента ночью. Просто, без экивоков.

Получил и не стал этого делать. Более того, выбрал новую жертву... новые жертвы, демонстрируя тем самым... Что демонстрируя? Правильно, свой лозунг: «Им не повезло, что они не люди». Ну, или наоборот, ему, Владу, повезло быть человеком.

Послание не ему, Владу, с предупреждением, а заказчику о разрыве договора. Типа — не буду я больше ваши приказы выполнять, и человека я больше не трону, а буду мочить ваших, и не по списку, а где встречу.

Тогда становится понятным, почему его, Влада, пришел убивать не человек. Отправили кого смогли. Без артефактов — чтобы на всякий случай не подставиться. Типа, а вдруг мент выкрутится, а след будет самый нечеловеческий, а он, Влад, — может видеть сквозь Пелену... Нет, а вдруг действительно может? Не могли не дотянуться сюда слухи о произошедшем в Косово.

Не все там погибли. К сожалению.

Было подозрение на то, что он, Влад, видит сквозь Пелену. Просто подозрение. И его решили просто убрать, прицепив к действиям серийного убийцы.

А Наблюдатель, как ни крути, товарищ малозаметный, если захочет. Причем во всех отношениях — и живой, и мертвый. Кстати, убрать его, после разборки с ним, Владом, можно было под ту же марку серийного убийцы.

Но он, Влад, и Капустян справились сами.

И это значит, что, с одной стороны, маньяк-убийца в городе, а с другой стороны — его, Влада, еще не убили, хоть и попытались. И это значит, что могут попытаться снова. И еще это значит, что нужно либо выходить из игры — как? — или находить аргументы, чтобы заказ на убийство, как минимум, отложили.

Как?

Позвонить и попросить Серого, чтобы пощадил.

«Замечательная идея, — оценил Влад. — На высший балл. С плюсом. Наверное, так и поступим. Только не делайте удивленное лицо».

— А знаешь, — сказал Влад Капустяну. — А давай-ка мы с тобой съездим в цирк. Ты в цирке давно был?

— Неделю назад.

— Серьезно?

— А я люблю цирк. Только сейчас уже около семи, мы, наверное, не успеем...

— А мы билеты покупать не будем, — успокоил Влад. — Мы — со служебного хода. Вернее, даже не мы, а я. Ты там уже был, все видел... Интересное представление?

— Класс. Если бы я сам не видел — в жизни бы не поверил, что звери такое могут вытворять. Там, в самом начале, пантера черная выходит...

— Пантеру я видел, — пробормотал Влад. — Впечатляет. Очень впечатляет.

— Меня тоже. Но и медведь, я вам скажу, внушает. Такой... — Капустян попытался развести руками, но салон машины оказался недостаточно обширен даже только для контуров медведя. — Но движется легко и быстро. Не дай бог с таким встретиться один на один.

— Даже если с другом будешь ты, а медведь — без друга? — спросил Влад.

— С каким другом?

— Извини, проехали. Высадишь меня перед мостом, на Университетской. Потом разберешься со шмотками и свободен. Не забудь включить телефон. Потом.

— Может, я все-таки с вами?

— И с уликами?

— Но ведь пистолет у вас остался.

— Дурак. Пистолет я нашел и несу сдавать. Хоть завтра сдам оружие, мне ничего не будет. А одежду... Короче, действуем по программе. Лады?

— Лады, — тяжело вздохнул Капустян.

— Вот и славно.

Машина остановилась, Влад вышел под моросящую с неба дрянь, спрятал руки в карманы.

Дисциплинированный лейтенант, переехал мост и свернул налево, на Красношкольную набережную.

«Вот ты вечно придумаешь что-нибудь такое-претакое, — сказал себе Влад, поднимая воротник. — И как с такими идиотскими привычками до сих пор живой? Как у тебя это получается?»

Гетьман посмотрел на стеклянное здание цирка, похожее на смятую пластиковую коробку от торта.

Совершенно не хотелось туда идти.

Видел он эту пантеру, до сих пор под впечатлением. Не в цирк, не к этой жуткой труппе сейчас следует идти. А рвануть на встречу с Русланом, тот наверняка организовал ночлег в безопасном месте. Высохнуть, поесть, выпить, в конце концов, рассказать друг другу страшные истории на ночь... Даже про Наблюдателя, расползающегося в слизь под каплями дождя, рассказать.

Не поверят? Их проблемы. Потом братья Лютые расскажут что-то интересное о накопанном за день.

А утром...

Влад остановился перед входом в подземный переход. Самое неприятное место в центре города. Битая плитка на стенах, грязь, вечно не работающее освещение. Правильно было бы закрыть его давно, но перекресток сложный, широченная проезжая часть, три дороги с трамвайной линией в придачу, движение бурное...

Уже спустившись на пару ступенек, Влад махнул рукой и повернул обратно.

«К чертовой матери! Назовите меня психопатом, но не то настроение, чтобы под землю добровольно лезть».

Влад прошел вправо вдоль дороги до тех пор, пока не закончилось ограждение. Постоял на обочине, приноравливаясь к ритму движения машин.

На старт! Внимание! Пошел. Пошел-пошел-пошел!

«И вышел», — удовлетворенно отметил Влад, выходя на противоположный тротуар.

Теперь к служебному ходу цирка.

Он остановился под уличным фонарем, скептически осмотрел себя. Даже если бы очень хотел пройти через парадный вход — никто бы не пустил настолько вывалянного в грязи человека. Еще бы и милицию вызвали.

Остается надеяться, что с освещением на вахте хуже, чем в вестибюле. Влад достал из внутреннего кармана удостоверение, переложил в боковой — это чтобы успеть выхватить до того, как начнется недоразумение с дежурным.

Машин на стоянке не было.

Влад поднялся на крыльцо, постучал в дверь. Ему не ответили.

Влад постучал снова, сильнее и настойчивее.

— Кто? — спросили из-за двери.

— Милиция, — не стал притворяться Влад. — Капитан милиции Гетьман. Областное управление.

За дверью залегла пауза.

— А никого нет, — сказал тот же голос.

— А вы откройте, — твердым голосом предложил Влад. — Или мне вызвать спецназ?

За дверью снова немного подумали, потом щелкнул засов, и дверь открылась.

— Документы покажите, — потребовал старик в бушлате. — В развернутом виде.

Влад протянул удостоверение, старик осветил его фонариком, присмотрелся, придерживая очки.

— Та никого все равно нет, — сказал старик. — Начальство ушло, остальные...

Старик сделал неопределенное движение рукой, обозначавшее, наверно, что остальные, кто не задействован в представлении, тоже ушли, а те, кто задействован, заняты.

— Мне нужен директор труппы, — сказал Влад, пряча удостоверение в карман. — Не знаю его фамилии-имени, такой массивный.

Влад начал разводить руки в стороны, но сообразил, что сейчас повторяет нелепое движение Капустяна в машине.

— Он занят, он выступает, — сказал вахтер. — Вот после представления...

— Вы же можете позвонить за кулисы и попросить кого-нибудь из труппы? Вот возьмите и позвоните. Или мне вызывать спецназ? — повторил Влад самую идиотскую угрозу, которую только мог придумать.

Вахтер потоптался на месте, потом, всем видом выражая несогласие с милицейским произволом, пошел в здание, не прикрыв за собой дверь. Логично восприняв это как приглашение, Влад вошел следом.

Когда-то, очень давно, ему доводилось бывать здесь. С тех пор ничего и не изменилось. Стены последний раз видели ремонт как бы не перед самым открытием цирка в середине семидесятых прошлого века.

Возле дряхлого письменного стола стоял электрообогреватель. Воздух был сухой и несвежий. И, судя по запаху тушеной капусты, вахтер совсем недавно поужинал. Литровая банка со свежезаваренным чаем еще стояла на столе, но кипятильник уже лежал на блюдце рядом.

— Что сказать? — спросил вахтер, снимая трубку с телефона. Трубка была перемотана синей изолентой, край аппарата, под диском, был отколот.

В любое другое время Влад даже умилился бы всему этому старью, но сейчас настроение было не слишком ностальгическим. Скорее, совсем не.

— Скажите, что пришел милиционер, который был позавчера. По поводу двери.

— Что хулиганы разбили? — уточнил старик. — Нашли?

— Ищем. Нужны дополнительные сведения.

— Сведения... — пробурчал старик, набирая номер. — Руки рубить паразитам, вот и все сведения. По самые плечи.

Влад промолчал. Хотя, опять-таки, в другое время с удовольствием поддержал бы разговор на злободневную тему борьбы с преступностью.

— Алло, — строго сказал старик. — Тут к вам капитан милиции Гетьман Владислав Александрович. Был тут позапрошлой ночью в связи с разбитой дверью. Один. Хочет видеть Арсена Михайловича для получения дополнительных сведений. Что? Хорошо.

Старик аккуратно положил трубку на стекло, покрывавшее крышку стола:

— Попросили подождать. Сказали, спросят у Арсена Михайловича.

— Хорошо.

— Сказали — быстро спросят.

В трубке что-то щелкнуло.

— Але, — сказал старик, неторопливо подняв трубку со стола. — Да. Хорошо.

Он нажал пальцем на кнопку телефона, потом положил трубку.

— Сейчас придут, сказали подождать.

Старик сел на скрипучий стул, глянул искоса на Влада, прикидывая, очевидно, не выставить ли посетителя на улицу. Решил не выгонять, достал из стола чашку, почерневшую внутри и с отбитой ручкой. Осторожно налил туда темно-коричневое варево из банки.

«Крепенький чаек пьет дедушка», — оценил Влад.

И если принять к сведению перстенек, наколотый на пальце вахтера, то это еще и слабенькая заварочка. Наверное, на службе не чифирит.

Влад прошелся от стола вахтера до противоположной стены. Вернулся. Снова прошелся.

Тому, кто придет за ним, путь по внутренним переходам цирка неблизкий. Да еще идти будет не торопясь... Минут десять, как ни крути.

Влад посмотрел на висящие на стенах афиши. Цирк зверей, впервые, после всемирного турне. Фотография пантеры, медведя, несколько волков...

— Это... — Влад повернулся к вахтеру. — А волка вашего уже похоронили?

— Волка? — Чашка замерла в руке старика. — Какого волка?

— Ну, того, что подох давеча... Нет, я понимаю, что велели молчать, но я ведь знаю. Мне просто всегда было интересно — как их цирковые хоронят? Есть ритуалы?

— Отвезли в лес да закопали, — буркнул старик. — Только я вам ничего не говорил.

— Что, накажут?

— Сам ты... — обиделся старик. — Сдохло животное. Что нужно сделать? Правильно, вскрытие, сообщить в санстанцию. А там начнут разбираться, не инфекция ли. Закроют представление до выяснения. Или пока денег им не дадут. Совсем оборзели. Пожарным — дай, санстанции — дай, налоговой, перелоговой... Ей-богу, воровать честнее...

— Сам по какой статье чалился? — поинтересовался Влад. — Я отсюда перстенек рассмотреть не могу.

Старик глянул на свою татуировку, поставил чашку на стол, а руку спрятал в карман бушлата.

— Знаю, не мое дело, — сказал Влад. — Даже — не мое собачье дело. Так, вырвалось. Ментовская привычка.

Старик что-то пробормотал себе под нос. Если бы на месте Влада был кто-то более мнительный, то наверняка бы ему послышалось: «Сука».

— Да, — сказал Влад, — мы такие.

Внутренняя дверь открылась, и на пороге показался рослый паренек в черном обтягивающем костюме. По фигуре — акробат. Хотя кто их, спортсменов, разберет.

— Вы к Арсену? — спросил акробат.

— Он-он, — буркнул вахтер. — Мент.

— Пойдемте, — акробат отошел в сторону, освобождая проход. — Прошу!

Влад подошел к двери — света за ней не было, экономили в цирке электроэнергию, что поделаешь.

Влад переступил порог — звук его шагов отозвался вверху.

— На второй этаж, — сказал акробат.

Влад пошел, аккуратно ставя ноги на ступеньки. Его провожатый шел сзади совершенно бесшумно, дышал ровно, спокойно.

— Как вы здесь не теряетесь? — поинтересовался Влад. — Темно, как у афро-американца в заднице.

Акробат не ответил, но когда они поднялись на второй этаж, тронул Влада за плечо и посоветовал держаться правой стороны. Влад, касаясь кончиками пальцев правой стены, пошел по коридору.

Собственно, отправляясь в цирк, он не рассчитывал на особо радостный прием. Был готов даже к тому, что ему будут совсем не рады. Что к концу разговора могут возникнуть различные осложнения.

Но вот к тому, что прямо на второй минуте визита, в кромешной темноте, где-то во внутренностях циркового здания его просто ударят по голове, Влад готов не был.

С другой стороны, даже если бы он и был к этому готов, то как бы мог избежать удара? Нет, в самый последний момент Влад уловил присутствие кого-то перед собой, то ли запах, то ли легкое движение воздуха попытались предупредить его, но чьи-то железные пальцы сжали запястья Влада, а когда он дернулся, сзади на голову обрушился тот самый удар.

Из темноты послышалось лисье тявканье. Приблуда замер, вжимаясь во все еще горячую землю. Пыль лезла в нос, и Приблуда очень боялся, что чихнет ненароком. Но пока бог миловал.

Луны в небе не было, зато звезды были громадные и висели, казалось, над самой головой.

Лиса тявкнула снова. На этот раз ей ответила другая, от балки. Приблуда не видел, кто из козаков отвечает татарам, а по голосу узнать не смог — то ли Голяк, то ли старый Чугайстр. Лиса и лиса. Показалось даже поначалу, что это настоящий зверек попался на татарский зов.

Козак подал голос дважды.

Послышался шорох со стороны балки, на фоне звезд мелькнул едва заметный силуэт.

Под пыткой татарин рассказал и об условном знаке, и о том, что огней жечь нельзя, и в голос разговаривать тоже нельзя, а, подав сигнал лисьим лаем, выйти на холм, чтобы смогли подъезжающие рассмотреть стоящего.

Как там они собирались видеть в такой темноте, Приблуда не совсем понимал, но после того, как у него на глазах два самых обычных козака превращались в волка и беркута, стал проще относиться ко всему происходящему вокруг.

Когда слушаешь страшную сказку или легенду, не перебиваешь рассказчика, не пытаешься уличить его в вымысле? Ведь нет? Вот Приблуда и решил, что попал именно в такую сказку, что удивляться тут нечему, а нужно готовиться к первому в своей жизни настоящему бою. Не драка на кулаках с парубками после вечерницы, не шутливая схватка с братьями на батьковских саблях, а настоящий бой, в котором можно не только вражью голову срубить, а и свою потерять.

То, что Волк посоветовал вперед не лезть, Приблуду останавливало не слишком. Даже строгий приказ Черепня оставаться в стороне от драки не остудил желание и азарт парня.

Он лежал среди пересохшего ковыля, сжимая в правой руке рукоять сабли, а в левой — пистоль, подаренный Волком. Только один выстрел, сказал Волк. Потом — рубка. Пистоль после выстрела не бросать, держать в руке, чтобы можно было отбить вражий удар как щитом, отвести кривой татарский кинжал в сторону.

Батька такому не учил. Батька, как оказалось, много чего не говорил и не объяснял. Но это ничего.

И ничего, что колотится сердце у Приблуды, как у пойманного кролика. Так стучит, что, наверное, слышно за несколько шагов.