Ядовитая кровь Туров Тимур

— Ты видел? — прохрипел Влад, подойдя к краю пропасти. — Ты стоишь выше меня... Тебе хорошо должно быть видно...

Мюллер молчал.

— А что снайпера? — спросил Влад. — Патроны кончились?

Ладонь противно липла к рукояти. Влад бросил меч и набрал снега. Тщательно вытер руки от крови. Стряхнул красные, кровянистые капли воды.

— Ты же хотел сам прийти сюда, — сказал Влад. — Что же ты мешкаешь?

Мюллер молчал.

— Меняй снайперов, знаешь ли. С такими кадрами долго не проживешь. А кадры, знаешь ли, кадры решают все... — Влад даже попытался засмеяться, но дыхание так толком и не вернулось, получился только сухой надсадный кашель.

— И с этим нельзя не согласиться, — прозвучал за спиной знакомый клокочущий голос. — Если хочешь что-то сделать хорошо — сделай это сам. Или поручи человеку.

Клокотание, долгое, мерзкое.

Хозяину весело.

Влад медленно обернулся, посмотрел.

Дырки на плаще были. Дырки во лбу — не было. Темное пятнышко засохшей крови.

— Я же говорил... — снова проклокотал Хозяин. — Меня трудно убить. Слышишь, Наблюдатель? Здесь источник, ты же знаешь это. Убить меня возле моего источника? Это не для твоих амулетов и не для маах'керу. Пусть их соберется хоть тысяча. Я не зря прожил так долго... Не зря... Никто не дотянется досюда, даже если бы маги в Белграде сошли с ума и попытались это сделать всей толпой. Я бы это заметил. А ты — ты пустышка. Твои амулеты и заклинания — чушь. И я не расплескал тебя по этим скалам только ради развлечения. Ты помогаешь мне бороться со скукой. Ты и вот этот человек. И еще, скажи Часовщикам... Тем, что делали для тебя пули и дорабатывали оружие. Скажи, что они почти справились. Почти. И этого «почти» им не преодолеть никогда. При общих талантах Часовщиков и их личных талантах. Чтобы поощрить их, скажи, что мне было немного больно.

Хозяин положил руку на плечо Владу, а тот слишком устал, чтобы сразу сбросить ее.

— Старший лейтенант молодец, правда? Не стушевался, не струсил... Даже брезгливость не проявил, использовал момент полностью. Как он потрошил маах'керу. Ведь мог просто искалечить. Или даже пройти мимо них в замок, закрыть за собой ворота, так ведь нет, убил. Я всегда знал, что он может. А вот он себя знает плохо...

Кровь из прокушенной губы потекла у Влада по подбородку.

Хозяин собрал ее на палец, лизнул:

— Осторожнее, Влад! Не расходуй свое самое ценное. И не нужно кусать себе губы. Возьми меч, сразись со мной...

Влад посмотрел на меч, лежащий под ногами.

— Смелее, — подбодрил его Хозяин и подцепил когтем еще одну каплю крови Влада. — Тебе, Наблюдатель, я не предлагаю. Тебе это не понять.

— Я вернусь сегодня, — сказал Курт Мюллер.

— Что ты говоришь? — проклокотал Хозяин. — Тебя приглашали?

— Я приду к спрятанному выходу из твоего замка, к тому, что у самой долины, — ровным голосом сказал Курт Мюллер.

— И что?

— Через три часа, — сказал Курт Мюллер.

— Сегодня столько развлечений! Я жонглировал пулями, почти управлял временем, нарушал законы природы и морали... Хотя законы морали я еще не нарушал, только собирался. Ладно, подожду три часа. Только постарайся, чтобы это не было банально и пошло. Хорошо? Иначе я могу обидеться...

Курт Мюллер ушел, скрылся за скалой.

— Тебе понравилось? — тихо, словно по секрету, спросил Хозяин у Влада. — Это была потрясающая иллюзия... Я тебе скажу по секрету — временем я управлять не умею, нет. Да и зачем? Маах'керу видели очень быстрого, невероятно быстрого человека с мечом в руках, снайперы целились уверенно, но глаза... Глаза могут врать, вот как врали тебе. Снайперам их глаза говорили, что ружья направлены точно, а твои тебе говорили, что оборотни завязли в воздухе и времени... Слух и осязание — тут мне еще нужно будет поработать, физика, проклятая физика, ты ведь чувствовал, как воздух мешал твоим движениям? Твоим стремительным, неуловимым для обычного зрения движениям. И еще один секрет — долго ты бы так не продержался. Ты бы сгорел, съел бы себя изнутри. На сколько у тебя хватило бы силы вот так быстро двигаться и сражаться? На час? Меньше. Ты вот даже сейчас еще задыхаешься... Руки тяжелы, ноги заплетаются, а ведь прошло всего несколько мгновений, да и я подталкивал тебя лишь время от времени... Но ты держался молодцом. Тебе нужно тренироваться, следующий раз я немного прибавлю скорости твоим противникам. Потом еще. И еще. Ты научишься сражаться почти на равных с оборотнями и джинна, сможешь рвать в клочья Наблюдателей и дейвона... Победишь любого сатра... Или подохнешь. Кстати, чуть не забыл... У тебя еще осталась работа.

Один оборотень, тот, которому Влад сломал спину, был еще жив. Он даже полз к Владу, оставляя за собой широкий след в снегу.

— Победа еще не полная... — Хозяин наклонился, поднял меч и протянул его Владу.

Влад оружия не взял.

— Ты хочешь убить его руками? — бледно улыбнулся Хозяин. — Или перегрызть ему горло? Это было бы оригинально — загрызть оборотня. Только не советую — шерсть во рту, между зубами, противный привкус псины. Поверь, кровь оборотня — не самый лакомый напиток. Возьми меч и закончи работу.

— Нет, — прошептал Влад.

— Он же страдает. Он будет умирать здесь долго. А если я захочу, то очень долго. Ты же видел, как я могу консервировать тела. Тебя нужно было разогреть и подтолкнуть. А остальных... Я мог всех просто убить, даже снайперов и Наблюдателя, но... так получилось смешнее, правда?

Влад снова не ответил.

— Возьми меч, — чуть повысил голос Хозяин. — Сделай хоть что-то сам, без помощи и подсказки. Он не остановится, он будет ползти. Посмотри ему в глаза, пойми, что он сейчас думает. Ощущает.

Влад заглянул в глаза оборотню. Увидел в них свое отражение. Запрокинул голову, посмотрел в небо, словно хотел увидеть и там свое отражение, понять, как все это выглядит сверху.

Острые камни, залитые кровью. Издыхающий волк, тянущийся к нему окровавленной пастью. Кровь волчья, он захлебывается собственной кровью, он уже должен был умереть, но злость — его злость, удерживает его на этой стороне. Он все еще надеется дотянуться до человека. До человека, посмевшего победить. Посмевшего не умереть в этом ущелье. Посмевшего убить нескольких маах'керу... Подло. Нечестно. Неправильно...

Оборотень захрипел, напрягаясь, посеребренное лезвие вошло в напряженное волчье горло... пробило мозг.

Умирая, они становились похожи на людей.

Влад зажмурился, пытаясь отогнать воспоминания. Он перестает себя контролировать — это плохо. Это очень плохо. Еще немного... нужно просто успокоиться. Встать, пойти на кухню и приготовить себе кофе. Или просто расслабиться, впустить в мозг пустоту и тишину. Слушать тишину и упиваться пустотой. Расслабиться...

Влад слишком поздно сообразил, что уже даже не балансирует на грани забытья, что шагнул за порог, рухнул вниз, в бездну, и весь мир заскользил мимо него, вверх, все быстрей и быстрей. И ничего уже на зависело от него, Влада, и его желаний. Вниз-вниз-вниз...

У Приблуды очень болели руки. Правую, прокушенную характерником, ему завязали тряпкой, левую, поврежденную в схватке со змеем, оставили так. Кровь не течет и ладно. Пока его везли к крепости, привязав к седлу, Приблуда дважды терял сознание.

Мир вокруг него колебался, камни становились полупрозрачными, каменная баба на холме взмахнула вдруг рукой и улыбнулась уродливым, иссеченным ветром и дождями лицом.

Очень хотелось пить, но Приблуда не стал просить, только облизывал пересохшие губы. Он ничего не будет просить у них, ни воды, ни пощады. Он умрет молча.

Однажды отец порол его за какой-то проступок, Приблуда даже и не запомнил, за что именно. Но запомнил, что пока молчал, боль можно было терпеть, а когда всхлипнул, не выдержав, и заплакал — боль стала невыносимой, многократно умноженной жалостью к себе.

После этого Приблуда, когда становилось больно, молчал. И чем больнее ему было, тем крепче стискивал он зубы.

Чугайстр оказался прав, крепость была неподалеку. Только Приблуда представлял себе ее иначе. Пусть, не деревянную, такую, как на Сечи, с тыном и башнями, и со стенами, рвом, пушками на валу.

Не было ничего этого.

На вершине холма была башня в четыре этажа. Зубцы на самой вершине. И все.

Когда подъехали ближе, Приблуда увидел, что подножие холма изъедено пещерами, уходящими куда-то под холм, в глубину. Некоторые были громадные, такие, что всадник мог проехать, даже не согнувшись, а другие — крохотные, чуть не в половину человеческого роста.

На башне кто-то стоял, наверное, дозорные.

Перед холмом было пусто. Только конские следы и коновязь.

Волк первым спрыгнул с коня. Характерник уже оделся, забрал свою одежду из тороков у Качуры. Но коня себе Волк взял Черепня, добрый был конь, один из лучших в коше.

Голову Черепня, как и голову Качуры, привезли в кожаном мешке.

Когда Волк проходил мимо Приблуды, тот плюнул. Волк медленно вытер рукавом лицо и усмехнулся криво.

Раздалась команда, татары спешились, стали привязывать коней и снимать своих раненных и убитых с седел. Одного покойника, обнаженного, сняли с особой осторожностью, положили на расстеленную попону и отошли в сторону, словно дожидаясь кого.

Этого покойника Приблуда знал. Это он был змеем, его победил Приблуда в честном бою. Этим можно было гордиться, до сегодня Приблуда не слышал, чтобы кто-то из козаков... не только из козаков — из шляхты, из литовцев или московитов, — чтобы хоть кто-нибудь сражался и победил такого перевертня.

Может, кто песню сложит... Если бы Синица уцелел, тот смог бы. Песенник был, балагур. Очень стыдно было Приблуде за то, что и его он посчитал предателем, ведь если бы не характерник, то убил бы змей Приблуду. Убил бы.

А и убил бы, все лучше было бы. Качура в плен не хотел, и Черепень не хотел, а ведь смелые козаки, бывалые.

Голоса татар стихли, из пещеры появился человек. Приблуде так сначала и показалось — человек. Присмотревшись, увидел, что это чужак-джинна — высокий, крепкий, с бритой головой и огненными глазами.

Волк выступил вперед и опустился на колени.

— Что тебе нужно, маах'керу? — спросил джинна, и характерник еще ниже наклонил голову.

— Жить хочу, — сказал Волк, не поднимая лица. — Служить Степному Орлу хочу.

— Какой дар ты принес Степному Орлу, чтобы получить такую награду? — спросил джинна.

— Я привел вам Зрячего, — сказал Волк и указал, не глядя, на Приблуду.

— Он видит? — удивился джинна, прошел мимо Волка и подошел к Приблуде.

Тот собрался плюнуть, но спохватился — огненноглазый тут не главный. Не подвиг плюнуть ему в лицо и умереть. Может, бог сподобит и Орла этого Степного встретить. Лицом к лицу.

— Он молод, — сказал джинна.

— Он убил вашего оборотня, — глухо произнес Волк, все так же не поднимая головы. — Один на один.

— Вот как? — удивился джинна. — А моего брата не он убил?

— Твоего брата убил я, — почти прошептал Волк.

Кто-то из татар выкрикнул яростно какое-то ругательство, кто-то схватился за оружие.

— В честной схватке? — спросил джинна.

— Один на один.

— Брешет он... — выкрикнул Приблуда. — Они...

— Правду сказал, — легко перекрыл голос Приблуды рык Чугайстра. — Один на один. Если бы не он, всех бы твой брат положил.

Джинна улыбнулся.

— Я не стану сейчас выяснять, кто из вас лжет и зачем. Потом. Время и пытка покажут. Отведите их в зал, — джинна указал на Приблуду, Волка и, подумав, на Чугайстра. — Старика свяжите.

Огненноглазый чужак поднял руку, положил ладонь на затылок Приблуде и наклонил к себе. Приблуда попытался сопротивляться, но не смог, согнулся легко, как тростинка.

— Ты удачлив, раз до сих пор жив, Зрячий. Не думал я, что Змей может проиграть. Но если на то будет воля Степного Орла, я буду твоим следующим соперником.

— Подохнешь ты, — выдохнул Приблуда. — Я...

Джинна захохотал, что-то сказал громко по-татарски, стоявшие вокруг татары засмеялись.

— Если ты удачлив, доживешь до вечерней зари. Если нет — тогда проживешь значительно дольше. В зал их, — сказал джинна, уходя.

Приблуда потерял сознание, когда его стали стаскивать с коня. Кто-то, развязывая волосяную веревку, дернул его за руку, Приблуда вскрикнул и запрокинулся, падая с седла. Его подхватили, но Приблуда не видел этого. И того, как несли его в зал, он тоже не видел. Пришел в себя оттого, что вылили ему на голову ведро воды.

В кресле на возвышении сидел человек. Как ни всматривался в него Приблуда, ничего другого рассмотреть не мог. Крепкий, высокий человек, с гордым взглядом и надменной улыбкой.

Джинна стояли справа и слева от кресла.

Слуга, выливший на Приблуду воду, вышел.

— Встань, — приказал человек.

Приблуда встал. Его не связали, он и так не мог поднять рук.

«Не доплюнуть», — подумал Приблуда, смерив взглядом расстояние до кресла.

Волк стоял справа от него, чуть в стороне и ближе к креслу.

Чугайстр стоял напротив Волка, а Приблуда оказался точно посередине между ними.

— Он и вправду Зрячий? — спросил человек в кресле.

— Вправду, — голос Волка был безжизненным и глухим.

— Большая редкость, если правда, — чуть улыбнулся человек в кресле. — Если ты не врешь.

— Я не вру. Проверьте.

— Кто из стоящих возле меня джинна? — спросил хозяин крепости, глядя на Приблуду.

Приблуда молчал.

— Он не только не Зрячий, — усмехнулся человек в кресле, — он еще и глухой. Или немой.

— Отвечай, сынку, — пророкотал Чугайстр. — Правду говори, все одно вымучают.

Приблуда проглотил слюну, глянул в окровавленное лицо старого козака и отвернулся.

— Тебе дали хороший совет, воспользуйся им. — Не похож был сидящий в кресле на нехристя, но что-то чуждое звучало в его речи, словно на чужом языке он разговаривал.

— Оба они джинна, — заставил себя вымолвить Приблуда. — А ты — человек, извини, не знаю твоего имени.

— Меня называют Степным Орлом.

— Но ты не перевертень, пан Степной Орел. И не татарин ты. Но и не из наших мест.

— Ты не дурак, Зрячий. — Степной Орел откинулся на атласные подушки, а джинна, стоявшие рядом, улыбнулись презрительно. — Зачем же ты сюда приехал?

— Отец прислали... — сказал Приблуда. — Дали сабельку серебряную, пуль из серебра также и благословили с нечистью биться.

— С нечистью? — переспросил Степной Орел. — С нечистью... И что? Бился? Сколько вас было?

Только хотел Приблуда послать гостеприимного хозяина куда годится, как перебил его Чугайстр.

— Чертова дюжина нас была, — сказал козак. — Атаманом пошел Черепень. И мы, Задуйсвичка, Стриж, Мороз, Качура, Звыняйбатько... Добрые козаки были, только не дошли. Те возле балки погибли, а Черепень с Качурой, да Синица, упокой, господи, его душу, совсем чуток не дошли.

— А зачем? — спросил Степной Орел. — Зачем вы сюда шли? В разведку? Не знали вы, где моя крепость? Или знали?

— Слышали мы о ней. Знали о новой напасти на наши души, — вскинул голову Чугайстр. — О том, что перекрыл степь беззаконный колдун невиданной силы, что даже чумаков убивает, письма к хану перехватывает, мучает христиан нещадно — слышали. Только не вернулся никто из тех, что пошли к крепости, сгинули, как не бывало. И с оберегами, и характерники самые опытные, никто не вернулся.

Пока Чугайстр говорил, на лице Степного Орла расплывалась довольная улыбка, словно похвалу пел ему старый козак, лил на раны бальзам.

— И что же вы? Почему сейчас?

— А вы Лихолета перехватили, — сказал Волк. — Колдуна нашего. С ним еще несколько... Женщин, козаков... Стриж за невестой своей шел... Да не добрался.

— Так они шпионить шли! — воскликнул Степной Орел и ударил ладонями по подлокотникам. — А ведь молчали, слова не говорили. Старик так и подох, молча... А я не мог понять, отчего маг оказался так далеко от своего источника.

У Приблуды кружилась голова, не понимал он чего-то во всем происходящем. Чугайстр, злой и ядовитый Чугайстр, отвечает на вопросы врага, характерник, верность которых Сечи в легенды вошла, предал и переметнулся на сторону врага.

Что-то клокотало в груди парня, жгло немилосердно, словно пламя хотело вырваться наружу и спалить все вокруг, раз уж не получилось у самого Приблуды ни победить, ни выжить.

— А зачем Зрячего привели? — спросил Степной Орел.

— Приблуду? — Волк глянул быстро на парня и усмехнулся криво. — Его сам Лихолет нашел в младенчестве... Из похода привезли, откуда-то из Литвы. Рассказывал, семья отдавать его не хотела, мать голосила, отец за саблю схватился... Только Охрим быстрее оказался. Он всегда с Лихолетом рядом был.

— Брешешь! — выдохнул Приблуда.

— Собаки брешут, — опять-таки с усмешкой ответил характерник, — а я — Волк.

— Брешешь-брешешь! — закричал Приблуда, бросился к Волку, но замер, застрял в воздухе, пропитанном странными пьянящими запахами.

— Пусть он говорит, — ласково произнес колдун. — Он же тебе не мешал. Еще раз попытаешься — тебе будет очень больно. Очень...

— Терпи, сынку, — тихо сказал Чугайстр. — Пусть говорит. За все расплатится.

— Расплачусь! — сказал Волк. — Конечно, расплачусь. За ласку вашу, за прием, за то, что сватов моих погнал сотник со двора, чтобы со зверем на родниться... За смех девичий обидный, когда на танец звал, за причастие, в котором мне ваш поп отказал. Не человек я, сам знаю... В бога верую, водку пью, а не человек!

Начав тихо, Волк сорвался в крик, упал на четвереньки, лицо его стало удлиняться, покрылось шерстью, вой вырвался из груди характерника, превратился в рычание, потом в стон. Человеческий.

Взял себя в руки Волк, остановил превращение.

— Умереть за общество они мне позволяли, а стать таким, как они, — нет. Синице было проще, он был орлом. Летал, ему наплевать было на тех, кто копошился в грязи. Насрать, — засмеялся было Волк, но рыдание вырвалось у него из груди. — Я не хочу за них умирать. И к хану тоже не хочу. Если служить, то магу... Сильному магу.

Мир раскачивался вокруг Приблуды, солнце меркло, окрашивались его лучи в красный, синий, а то и в черный цвет. Стены зала становились прозрачными, будто из льда, видно было, как какие-то тени скользят за стенами, под полом, за потолком.

Люди копошились в пещерах, бегали по коридорам, кто-то кричал, и голос его слышал Приблуда... и не слышал... Солнечный свет лился сверху, с полуденного неба, проникая сквозь толщу земли, мешанину камней и глины, до самого основания крепости и глубже, в темноту, откуда поднималось навстречу почерневшим солнечным лучам ярко-желтое сияние, пронзительное, ядовитое и чужое.

Приблуда зажмурился и застонал.

— Но зачем вы его взяли с собой? — повторил свой вопрос Степной Орел. — Если сам Лихолет не смог справиться, а он сильный маг был.

— Лихолет не знал, есть ли тут источник, — проговорил Волк, а Чугайстр сплюнул на пол, прямо на яркий ковер. — Отправился и не вернулся. Говорил, если источник есть, то он попытается его перехватить у колдуна... У вас, господин.

— А он был дурак, хоть и маг, — снова засмеялся Степной Орел. — Перехватить источник у мага? В его присутствии, в двух неделях пути даже от ближайшего источника?.. О расстоянии до вашего источника в Сечи я уже и не говорю. Он безумец. К старости совсем из ума выжил...

— Он уже делал такое, — сказал Волк тихо.

— Замолкни! — выкрикнул Чугайстр, не сдержавшись.

— И ты перепугался? — оскалил зубы Волк. — Тайну войска запорожского выдать боишься? Не бойся, я ее знаю, и мой хозяин узнает. Делал Лихолет такое, перехватывал источник. В Литве...

Приблуда скрипнул зубами, услышав это слово. Он из Литвы? Его похитили, убили его родителей... и кто? Старый Охрим? Охрим, который не делал разницы между родными сыновьями и Приблудой... И отправил его на смерть. Его, а не родных сыновей.

— В Литве, в германских землях, во Франции, в Турции, — перечислял Волк. — Ты думаешь, почему нанимают войско запорожское за большие деньги, почему называют лучшими пешими воинами христианского мира? Вот за это и называют. Вот за это и платят. Иначе как бы замки, на источниках построенные, взять можно было? Как? Ты же сам сказал, что никто при живом маге или нескольких магах, присосавшихся к источнику, не сможет его перехватить. Сказал ведь?

— Да, — задумчиво протянул Степной Орел. — Сказал. И задумывался над этой загадкой — как падают неприступные замки и крепости... А это, оказывается, старик Лихолет... Жаль... Жаль, что он умер, так и не успев ничего рассказать. Но для чего Зрячий?

— Колдун сказал, что он сможет увидеть источник. Чтоб мы знали наверняка, чтобы в следующий раз смогли явиться сюда и уничтожить крепость и пришлого колдуна, — ровно, как нечто простое и естественное произнес Волк.

— Будь ты проклят! — прорычал Чугайстр.

— Будьте вы все прокляты, — простонал Приблуда.

— Я уже проклят, — засмеялся Волк. — Есть люди, способные распознать Зрячего еще в детстве, выбрать его...

— Ты сможешь найти такого знатока? — спросил Степной Орел.

— Смогу. И есть люди, которые знают, как подготовить ребенка, привести его на самый край, а потом подтолкнуть, чтобы прозрел.

— Ты знаешь и этих? — спросил Степной Орел.

— Один был среди нас... И других я знаю, смогу найти... — Голос Волка стал тише, слова зазвучали вкрадчиво и мягко. — Но мне нужна награда.

— Что ты хочешь? — В голосе мага слышались пренебрежение и брезгливость.

— Сечь, — выплюнул Волк. — Мне нужна Сечь, я хочу спалить ее, засеять солью, сложить гору из чубатых голов.

— Ты получишь Сечь. Если мы сможем перехватить тамошний источник. Сможем?

— Сможем, господин! Сможем. Чугайстр знает секрет прозрения. Чугайстр!

— Будь ты проклят, — сказал Чугайстр. — Трижды проклят. Сто раз проклят, Иуда. Сто по сто раз... Чтобы гореть тебе в огне вечном, негасимом, чтобы плакал ты огненными слезами, а они прожигали глаза твои и плоть твою насквозь, чтобы...

Степной Орел поднял руку, и Чугайстр замолчал, подавился своими проклятиями.

— Не всякий Зрячий может увидеть источник.

— Их выбирают. С детства. Если опоздать — ничего не получится. Шкура нарастет, страх уйдет. Через страх человек становится Зрячим настолько, чтобы увидеть желтый свет источника. Через страдания. С малолетства нужно готовить... Я знаю, я слышал, я видел.

Что-то клокотало в груди Чугайстра, но ничего не мог вымолвить старый козак.

— Значит, вы должны были проверить, есть ли в крепости источник, понять, где он... И что?

— Не знаю. Проверить и уйти. На Сечи рассказать, а там характерники и колдуны решат, что делать.

— Близко нужно подойти к источнику? — спросил Степной Орел. — Как близко?

— Не знаю. Рассказывали, Лихолет проникал в замок, в самую середину. И тогда...

— Что же он не успел? Не захватил мой источник? Ведь мог же, мог! Или нет?

— Не знаю... Может, не навсегда он его может перехватить. Только на время. Он перехватывает, а стоящее рядом войско нападает в это время, убивает мага... Не знаю... Но я могу узнать. Я вернусь на Сечь, захвачу врасплох... Притащу к тебе того, кто знает. Ты ведь сможешь выпытать правду?

— Смогу. — Степной Орел засмеялся, повернулся к Приблуде. — Ты достаточно настрадался, чтобы увидеть источник?

Желтое пламя под крепостью разгоралось, ярко-желтый столб вздымался из глубин и тянулся вверх, к самой верхней площадке башни.

— Ты мне не ответил, — лицо мага стало безжизненным, будто маска, глаза утонули в темноте, кожа побелела. — Мне отвечают, когда я спрашиваю. Отвечают!

Голос мага заполнил зал, навалился на плечи, сдавил горло. Приблуда застонал.

— Где источник? — спросил маг.

— Внизу, под крепостью, — сказал Приблуда, не в силах противиться. — И до самой башни.

— Это правда, — удовлетворенно кивнул маг. — Мне повезло разыскать источник такой силы, и без хозяина. Повезло. Ну что ж, я дарую вам свое гостеприимство. Вы заговорите, я это знаю твердо. Заговорите...

Маг поднялся с подушек, спустился по ступеням с возвышения и подошел к Приблуде.

— Мне тебя даже жаль, — сказал Степной Орел. — Тебя обманывали. Тебя предали. Тебя продали. А ведь все могло быть иначе. У тебя редкий дар, ты мог бы многого достичь. Немаг, способный видеть Источники — это просто находка. Ты можешь находить то, чем не сможешь воспользоваться. Тебе можно доверять без опаски... Подумай, я не предлагаю тебе дружбу и братство, но готов дать защиту в обмен на верную службу...

И тут это случилось — Волк прыгнул. Уже в воздухе, в прыжке, человеческое тело его превратилось в звериное, громоподобный рык потряс весь зал. Волк почти достал мага.

Почти.

Степной Орел чуть приподнял брови — и Волк беспомощно рухнул на пол. Один из двух джинна шагнул вперед, поднял руку, и огонь обрушился на характерника, охватил его со всех сторон, впился в тело, испепелил волосы.

Характерник закричал, и голос его был похож на крик Мороза, умирающего в степи.

— Вот так я наказываю за ложь, — тихо, на самое ухо прошептал Степной Орел Приблуде. — Нельзя верить оборотню, изменившему другу. Оборотень не может предать. Он может попытаться обмануть, но предать...

Обгоревший Волк был все еще жив.

— Ему не повезло, он — маах'керу. Его не так просто убить, — маг толкнул все еще дымящееся тело ногой. — Ты полагал, что я поверю? Думал, что я не смогу распознать правду и заметить ловушку? Пойдемте, я кое-что вам покажу, всем, — маг пошел к двери, прикрытой занавеской.

Джинна, что спалил Волка, тяжело сел на ступеньки. Он дышал с трудом, будто лишился всех сил. Второй подтолкнул Приблуду вслед за Степным Орлом.

Тело Волка огненноглазый подхватил походя, словно не весил тот ничего. А связанный Чугайстр пошел сам.

Они поднимались долго, белая лестница из песчаника казалась бесконечной, словно гора, сквозь которую была лестница проложена, доставала до самого неба.

Наконец они вышли в башню, сквозь узкие бойницы было видно небо и выжженную до белизны степь.

Они прошли через четыре этажа башни и поднялись на смотровую площадку.

Дозорные, стоявшие там, торопливо спустились, закрыв за собой крышку. Тело Волка упало на каменный пол. Чугайстр, задыхаясь, прислонился плечом к каменному зубцу.

— Отсюда так интересно смотреть по сторонам, — сказал маг. — Я мог бы подняться сюда и по-другому, но решил прогуляться. Смотри.

Маг протянул руку, указывая куда-то между зубцами. Приблуда подошел и посмотрел.

Степь, бугристая, похожая на спину древнего беспощадного зверя, покрытую жесткой щетиной.

— Вот, смотри, — маг провел рукой перед собой, словно протирал окно.

И все стало крупнее, стало ярким и выпуклым — степь, и кони, и козаки. Пыли над ними не было, словно кто-то не давал ей подняться вверх.

Характерники, понял Приблуда. Они могут такое. Они и под водой могут провести козаков, если нужно.

— Я уже два дня вас жду, — проговорил Степной Орел. — Два дня высматриваю. Я ведь не солгал, я умею заставлять людей говорить. И не только людей. Ваш колдун, Лихолет, ведь не просто так убил моих людей, он убил их и хотел убить одного из пленных, который решил заговорить. Но не успел — я был рядом. И пленный мне рассказал о вашей хитрости, о договоре с крымским ханом, судьбой которого я займусь потом. Я вам мешал. Всем вам. Я хотел этого. Отсюда я смогу... Я много чего смогу...

Маг снова провел рукой в воздухе, и козаки, едущие по степи, приблизились, будто смотрел сейчас на них Приблуда в самую сильную подзорную трубу, гораздо сильнее, чем ту, что видел он у одного полковника.

Лица козаков были покрыты пылью, одежда, оружие тоже запорошены. На лицах — пот.

— Ты не знал, что они идут следом? — спросил Степной Орел. — Вы были наживкой. Вы были червяком на крючке, только я не рыба.

Маг засмеялся.

— Столько жертв, столько боли — и все напрасно. Он врал, — маг указал пальцем, унизанным перстнями, на стонущего от боли Волка.

Солнечные зайчики от перстней весело прыгнули по камням.