Есть время жить Негатин Игорь

— Вот! — Док поднял палец вверх. — Везде женские заговоры! Кстати, Ленка говорила, что вы пирогами нас кормить собираетесь?

— Точно, вот я к ней сейчас и пойду, пожалуюсь на вас. — Она встала из-за стола и поставила чашку в раковину. — Мальчики, посуду помоете, а я пошла к Лене, пироги готовить. Не скучайте!

Девушка ушла, причем, выходя из кухни, она локтем проверила пистолет на боку. Молодец, привыкает. Пока нас вчера не было, Альгис преподал ей короткий курс молодого бойца, они даже успели пострелять немного. Ну что же, дело нужное. Отдохнем, и займусь серьезно ее обучением, а заодно и Айвара припашу к этому делу.

— Парни, и как вы еще держитесь? — Док проводил ее взглядом и весело посмотрел на нас: — Вы что, святые? Я бы уже напрочь слюной изошел, ей-богу! Кстати, если у вас зеленого чая много, давай махнемся на пачку кофе?

— Выдадим тебе чаю, не переживай. — Я закурил и, пустив дым в потолок, спросил: — Эти десять дней где отсиживался? Может, кого-нибудь из наших общих знакомых встречал?

— Эх, парни. — Лешка запустил пятерню себе в бороду и погрустнел. — Какое тут житье, при таких раскладах? После последних десяти дней я работу в Ираке вспоминаю как отдых в пятизвездочном отеле, ей-богу! Из знакомых — нет, почти никого не видел. Большинство знакомых медиков погибло сразу же, еще в начале эпидемии. Тогда ведь еще никто не знал, что это зомби, думали, что редкий вид бешенства. Даже версия была, что вирус из Африки приплыл, с каким-то сухогрузом. В Клайпеде еще двадцать первого числа в порту какой-то старпом в зомби превратился и половину команды покусал.

— Слушай, Док. — Айвар налил себе еще кофе и уселся верхом на стул. — Объясни мне одну вещь. Если это эпидемия, то должен быть какой-то очаг, то есть место, откуда это все пошло. Лаборатория какая-то или еще что-то, не знаю. Но как так могло случиться, что этот вирус появился сразу в разных точках земного шара, причем почти одновременно?

— Вообще, складывается такое впечатление, — я стряхнул пепел с сигареты, — что все это было тщательно спланировано заранее. Как утверждает Альгис: «Столкнулись интересы авторов экономического кризиса и их оппонентов». Проще говоря — кто-то пытался поделить мир, а когда не получилось, побежденная сторона решила применить абсолютное оружие — вирус.

— Вирус, кстати, не оружие. — Алексей задумчиво поставил кружку на стол и оглянулся на чайник. — Он штука хитрая — убивает в теле человека любую болезнь. Тот, кто его создал, — гений. На мой взгляд, произошла какая-то ошибка или кто-то специально ее сделал. У вас за последние дни наверняка даже насморка не было?

— Не было, — согласился Айвар. — А у Роберта спина болеть перестала.

— Вот видите, — сказал Алексей. — В общем, здесь еще очень много непонятного. От способов распространения до возможности лечения. Сами понимаете, что здесь, на даче, вакцину не придумаю — условий нет, да и не моя это специальность. Я костоправ все-таки. Но! Голову даю на отсечение, что вакцина существует, — закончил он.

— А что за дело хотел предложить? — спросил я.

— Да, теперь о деле. Айвар, сделай еще чайку, а? — Алексей комично вытянул вперед руку: — Подайте, дяденьки, на чашечку зеленого чаю, по бедности. Соскучился без зеленого чая жутко! Так вот, о делах. Я что тут подумал, парни. Здесь, на дачах, уже семей двадцать собралось. В общей сложности — под сто человек. Думаю, еще приедут. Если не хозяева дач, то их знакомые или родственники здесь живущих. Так вот, сто человек — и все обособленно. Все тишком, тишком. Видмантас воду мутит, говорит — надо создавать центр национального спасения в виде колхозного хозяйства.

— С ним во главе, что ли? — Я зло улыбнулся. — Это он умеет — руководить и глотку драть на собраниях. Ты знаешь, мы последние дни здесь почти и не были, все мародерствовали. Так что, кроме Альгиса, ни с кем и не общались. Что народ говорит?

— А ничего не говорит. — Алексей принял от Айвара свежую чашку чая и благодарно кивнул. — Ты сам знаешь наш прибалтийский менталитет — все в одиночку привыкли. Но изредка и одиночкам нужна помощь, к примеру медицинская. Я тут присмотрел одну дачу, пустую, буду там создавать больницу. Аста, думаю, подключится. Она хоть и ветеринар, но все равно медик. Людям это нужно, ведь врачей мало осталось. Грабить я не умею, значит, для меня это — единственный шанс выжить. Сами знаете, кто всегда будет с куском хлеба: живодер-костоправ и гробовщик. Две вечные профессии, особенно если они будут работать вместе. Но возникает одно «но». Нужны лекарства, инструменты и прочее. У меня с собой только несколько инструментов, но для нормальной работы этого мало. Правда, я знаю, где все это можно достать.

— Где? — почти хором спросили мы. — Склад какой-нибудь медицинский?

— Нет. Клиника Каунасского медуниверситета около VII форта.

— Ну ты придумал! — Мы с Айваром дружно рассмеялись. — Ты представляешь, что там сейчас творится?! Видел, что происходит с зомби, когда он хорошо подкормится? Они трансформируются в эдаких монстров. Причем таких — мама, роди меня обратно! Мы одного завалили вчера, так на это ушел магазин 7,62 и около десяти патронов с картечью. А теперь представь, что ты идешь штурмовать клинику, где этих живчиков до х… много, в общем. Нам будет нужен танк, и желательно перед штурмом провести артподготовку по территории, иначе просто не пройдем.

— Погоди, Робби. В лоб штурмовать не предлагаю, это глупо. Но ты знаешь, что под всеми корпусами клиники есть подземные переходы? Это служебные помещения, больных там не было; они только для персонала и только со специальным ключом. По ним катали больных между корпусами и, что особенно важно, изредка по ним возили людей в морг, куда все подземные ходы и сходятся. Все дороги ведут…

— В морг, — закончил Айвар.

— Именно. Морг у нас находится по левую сторону, почти на краю комплекса. Туда можно пробраться, не заходя на территорию клиники. А уже оттуда по подземным переходам идем в любой корпус, причем до мест, где хранятся лекарства, мы доберемся почти без проблем. Конечно, там будут зомби и эти ваши, как их, живчики — не без этого. Но и цена приза очень высока. Сами понимаете, что в ближайшее время цены на лекарства будут очень высокими! Думайте, парни. Я вас за советскую власть не агитирую, тут все просто, каждый за себя, поэтому смотрите на это как на обычный бизнес.

Мы с Айваром переглянулись. Логично Лешка рассуждает, но штурмовать втроем клинику…

— Нам еще нужны люди. — Я встал и начал по привычке мерять кухню шагами. — Втроем не пройдем.

— Кстати, про людей. Робби, ты помнишь моего тезку Алексея Сираздинова?

— Да, помню, встречался с ним несколько раз на соревнованиях. Он работал в рекламном отделе, а потом куда-то пропал, говорили — уехал за границу, в Ирландию. Поговаривали, что у него были какие-то серьезные проблемы.

— Ну, проблемы — это мягко сказано. — Алексей посерьезнел. — Помнишь, года два назад Каунас с ума сходил, мол, войны наркомафии и прочая лабуда? Были слухи, что он к этому ручки приложил, мстил за кого-то.

— Помню, было такое дело. Правда, подробностей не знаю.

— Меньше знаешь — крепче спишь. — Алексей задумался. — Есть у меня мысли по этому поводу, но, скажу откровенно, если он и сделал что-то эдакое, то воздух в городе стал только чище. Причем его даже полиция не трогала — доказательств никаких, а подозрения к делу не подошьешь. Так вот, перед самым началом я его встретил в городе, в оружейном магазине, знаете, где Сашка Айдаров работал. Он сказал, что в городе останется в любом, даже самом плохом случае. Знаю, где он живет, и думаю, надо его уговорить перебраться сюда, на дачи.

— Жаль, если он погибнет ни за грош. — Айвар посмотрел в окно, видно пытаясь что-то вспомнить. — Слышал эту историю. Но так, на уровне слухов.

— В одиночку трудно. — Я встал и открыл окно. Накурили мы безбожно, Аста вернется — убьет на месте. — Мы тут одного парня встретили, уже в виде зомби. Тоже пытался в одиночку выжить, но не получилось. А если Сираздинова найдем, то вчетвером можно работать, все полегче будет. Надо еще в одно место съездить, к армейским друзьям, поговорить. Там еще человек пять будет.

— Значит, так! — Лешка встал и хлопнул ладонью по столу: — Завтра еду в город, искать тезку, а вы переговорите с вояками. Если все сложится, то через неделю можем устроить фейерверк. Договорились?

— Да. — Я посмотрел на Айвара. — Что мыслишь, коллега?

— Думаю, могем. Точнее, могём.

А потом пришел лесник и всех разогнал. Вернее, не то чтобы разогнал и совсем не лесник. И не всех, а только женщин. Правда, в роли лесника выступил я, пройдясь с Лешкой до его дачи. Сами посудите: дома посуда не вымыта, мясо не приготовлено, дело уже за полдень, мы, может, кушать хотим — а они все туда же, балаболки! Ладно бы пироги делали. Ща-з, размечтались! Эти две кумушки устроились на лавочке у небольшого искусственного пруда и начали обсуждать самую плохую часть населения. Кого-кого… Мужиков, естественно. Этот довольно мирный пейзаж дополняло лежащее перед ними на столе Ленкино ружье ИЖ-27 калибра 20x76 и пистолет Асты, который висел в кобуре на поясе. Идиллия в стиле вестерн. В общем, я это дело прекратил, медичку забрал на маневры и, раскланявшись с хозяевами, отчалил.

Мы пришли домой и тихо обалдели, увидев Айвара, моющего посуду. От изумления я даже забыл, что и его тренировать надо. Молча взял патроны к чезету, и мы тихо, чтобы не спугнуть его рвение, ушли к ближайшему песчаному карьеру, который находился за воротами метрах в ста.

— Значит, так, девушка. Начнем с самого начала. Куда за пистолетом потянулась? Руки от оружия убрать, по сторонам не глазеть! Нахваталась вчера махновщины от Альгиса? Оружие — не игрушка. Вот именно эта фраза и будет главной на нашем первом занятии. Если смотреть в прошлое, то можно, конечно, вспомнить «золотые правила для гражданских», их много понаписали в свое время. Правда, времена были другими — умершие мирно лежали, дожидаясь Судного дня, а не шлялись по улицам. Сейчас проще: кто первый выстрелил, тот и прав.

Кстати, у Асты прекрасные задатки; я давно заметил, что легче всего обучать стрельбе хирургов и художников. Не знаю почему, может, у них кисти рук хорошо развиты? Начали с удержания пистолета двуручным хватом. Что в нем главное? Правильно, главное — плотно охватить рукоять пистолета «сильной» рукой и понять взаимодействие сильной и слабой руки. Между прочим, «сильная» — это не та рука, которой вы можете поднять мешок картошки, а та, которой нажимаете спусковой крючок. Но это так, к слову. Изредка, «в ранешнее время», мне встречалось выражение «стрессовый хват». Мол, если на вас нападут — обязательно схватите пистолет кое-как… и, естественно, промахнетесь. А подумать? Это и не проблема вовсе — при должном количестве тренировок. Нет времени? Чушь! Уделяйте тренировке на выхватывание пистолета хотя бы двадцать минут в день, но обязательно следите за правильным хватом, и поверьте, даже в стрессовой ситуации вы будете правильно его удерживать, — рефлексы сработают.

На выстрелы, последовавшие в ходе обучения, приперся Видмантас. Ему, наверное, жутко не хотелось сидеть дома, а работать он не любил, поэтому и занялся любимым делом — интригами и управлением.

— Добрый день, Роберт! Добрый день, Аста! — Этот толстяк прямо пританцовывал на месте от нетерпения. — Надеюсь, вы будете участвовать в общем собрании членов нашего общества?

— Какого, простите, общества? — Больше всего на свете мне хотелось взять этот мешок с дерьмом за горло и хорошенько встряхнуть.

— Нашего садоводческого товарищества. Надо, если уж здесь застряли, выяснить некоторые организационные вопросы. В три часа, рядом с моим участком, у главных ворот. Надеюсь, вы придете.

— Да, конечно, обязательно будем…

Собрание — дело нужное. Во-первых, надо узнать, кто из соседей здесь обустроился, а во-вторых, надо решить проблему с дежурствами. Зомби — само собой, но опасаться надо не только их. Скоро банды перестанут интересоваться мертвыми городами и двинут по окрестностям, выбивать дань у сельчан; кушать хочется всем, не только мертвякам. Несмотря на взорванный перешеек, они сюда дорогу найдут — жители окрестных хуторов укажут, по излюбленной привычке насолить ближнему своему.

На собрание явились около шестидесяти человек. Нескольких мужчин я знал только в лицо — встречались на субботниках, а большинство мне совсем незнакомы, видимо, они из западной части дачного поселка. Собрались не все, некоторые остались дома, присматривать за детьми и стариками, и прислали на собрание только одного человека от семьи. Сначала переписали все данные о живущих: номера дач, сколько лдей живет, возраст, количество детей. Потом на бетонный блок, лежащий у ворот с незапамятных времен, забрался Видмантас, и понеслось… Боже мой, даже пересказывать не буду. Кому интересно — сходите на любой митинг, причем политическая платформа совершенно не важна, все говорят одно и то же. «Бороться, удержаться, верить». Мол, еще пара дней, и «Запад нам поможет», «правительство делает все возможное». Мне это наскучило в первые две минуты, и я просто рассматривал собравшихся здесь людей. Все — с настороженными взглядами; некоторые не расставались с оружием. У большинства мужчин на плечах висели охотничьи двустволки, у нескольких на поясе заметил кобуры с ПМ. После того как полиция перевооружилась, макаровы поступили в продажу для гражданского оборота по бросовой цене в сто евро, так что их не покупал только ленивый. Некоторые даже брали по два экземпляра, исключительно «шоб було». У двух мужчин, по виду бизнесменов среднего уровня, заметил модные в свое время Sig-Sauer P-230. Их когда-то называли «verslinink pistoletas» — «пистолет бизнесменов» или «оружие престижа». Как правило, эти довольно дорогие модели покупались для одной цели — показать друзьям.

Шестьдесят человек, размолотых жизнью в порошок, опять были вынуждены слушать эту бессовестную болтовню. Если убрать все истеричные лозунги, то цель выступления Видмантаса была видна невооруженным глазом. Он предлагал создать общее хозяйство, сделать общие запасы продуктов и выбрать человека, управляющего этим фондом. На эту роль он, скромно опустив поросячьи глазки, предложил себя. Лихо!

Прибалты не были бы прибалтами, если бы, довольно холодно выслушав этот треп, не начали задавать ему каверзные вопросы. Привычка «каждый за себя» здесь в крови, хуторское прошлое сказывается. Толстяк вертелся, как карась на сковородке, доказывая, как это будет прекрасно для всех в общем и для каждого по отдельности. Все бы ничего, но кто-то из толпы задал правильный вопрос — о безопасности. Вот тут Видмантас и сделал первую ошибку…

Во-первых, он начисто отмел идею о создании графика дежурств для небольшой вооруженной группы, которая будет посменно охранять поселок. Мол, мы и так неплохо защищены водой с одной стороны и лесом — с другой, поэтому в создании какой-то специальной группы он не видит смысла. По его словам, будет достаточно выделить одного человека, который будет наблюдать за главными воротами. (Конечно, ведь рядом с этими воротами живет он.) Во-вторых, он предложил «национализировать» все оружие, сиречь сложить у него в доме, где каждый его будет получать по мере надобности. Аргументировал этот бред так: зомби сюда никак не доберутся, а огнестрельное оружие в частных руках может вызвать разные неприятные и даже опасные ситуации. При этом, сволочь этакая, так красноречиво посмотрел в нашу сторону, что я не выдержал и расхохотался. После всего этого бреда к бетонному блоку двинулся Док и попросил слова.

— Вы выжили… — Он сделал паузу и обвел людей взглядом. — Выжили потому, что верили в свои силы, а не в пустые обещания властей. Конечно, прекрасно, когда рядом есть люди, готовые в любой момент прийти на помощь. Я не буду высказывать свое мнение по поводу слов Видмантаса. Пусть каждый сам сделает выводы. Скажу то, что думаю я: вооруженная охрана нужна. На мой взгляд, будет достаточно смены из двух человек — если будут дежурить на дороге, в западной части озера. Там вышка, где раньше сидел сторож песчаного карьера, с нее открывается прекрасный обзор. При этом каждый из нас не должен расслабляться и слепо полагаться на охрану, враждебно настроенные люди могут появиться с любой стороны и в любое время. Теперь про оружие: сдавать или нет? Я напомню вам слова, сказанные в восемнадцатом веке Чезаре Беккариа: «Законы, запрещающие ношение оружия, разоружают только тех, кто не намерен совершать преступления. Они помогают нападающим и вредят их жертвам, они способствуют, а не препятствуют убийствам». Думайте сами. За себя скажу — я сдавать не собираюсь. Кстати, далеко не каждый vis gal meistras[22], так что натуральный обмен возникнет сам собой, и для этого не обязательно устраивать колхоз. Достаточно написать на доске объявлений перечень работ, которые вам по плечу. Что касается главы сообщества… Я против, чтобы им был один человек. Нужен совет из наиболее уважаемых людей, а кто эти люди — покажет время.

После собрания, на котором никто ничего так и не решил, все разошлись по домам. Это вполне понятно, люди должны обдумать, взвесить, а через несколько дней можно будет вернуться к этим вопросам. Вот с этими мыслями мы и обедали вчетвером — Альгис, Аста, Айвар и я. После обеда Айвар продолжил инвентаризацию имущества, а я принес все оружие на веранду и устроил грандиозную чистку, поглядывая, как Аста тренируется передвигаться с пистолетом, нарезая круги вокруг бани.

— Аста, перестань при движении ствол вверх поднимать!

— Я в кино видела. — Она остановилась и опять задрала ствол в небо.

— В кино, блин, она видела! Ты еще книжки Потапова вспомни и стрельбу по-македонски. Маятники разные и прочую, хм… мистику.

— А кто такой Потапов? — Девушка красивым жестом вставила магазин в пистолет и убрала его в кобуру. Фемина, ей-богу!

— Да так, писатель один, фантаст, по-видимому. А про движение с пистолетом запомни: глупо убирать ствол с предстоящей траектории выстрела. На то, чтобы вернуть оружие из вертикального положения в горизонтальное, у тебя уйдет треть секунды, а за это время ты можешь получить несколько пуль от противника. Так что ствол в небо не задирать и вперед, тренироваться!

Аста кивнула и вернулась к своим занятиям, перед этим она опять разрядила пистолет и, отведя затвор назад, заглянула в пустой патронник, — правильно делает, усвоила.

Сайгу я почистил первой, она меньше всех загрязнилась, так что с ней разделался довольно быстро. Снарядил магазины, пересчитал патроны, — не густо. Если придется штурмовать клинику, то хватит, а потом что? В магазин не сходишь! За этими мыслями меня застал Айвар, бегающий по дому с блокнотом и карандашом в зубах. Осмотрев все оружие, хмыкнул и начал писать в блокноте…

— Неплохой арсенал, — закончив считать, сказал он. — Как думаешь, все себе оставим или часть пустим на обмен?

— Думать надо. — Я выщелкнул магазин из глока. — Смотри сам. У нас три человека в команде, так? У тебя и меня по глоку.

— Я бы свой Асте отдал, — перебил меня Айвар, — мне Глок-21 больше по габаритам подходит, а то, что к нему патронов мало, не беда — я больше из бенелли стреляю.

— Есть в этом логика. Я вообще чешские пистолеты не очень люблю, а CZ-83 — особенно, он к патронам зело капризен. Свечки часто бывают. Согласен, но надо у нее спросить.

— Согласная я! — раздался звонкий голос. Мы с Айваром обернулись и расхохотались. Позади нас стояла сияющая Аста. — Мне глок больше нравится, хоть и похож на кирпич!

— Значит, чезеты идут в обменный фонд. — Я встал и оперся на парапет балкона. — С пистолетами разобрались — это личное оружие, которое всегда при тебе и дальнейшему рассмотрению не подлежит. Снайперского оружия у нас два: мой рем и трофейный CZ-550, правда, последний без оптики. Значит, чешскую винтовку тоже можно махнуть на что-нибудь полезное.

— Надо подумать, что нам необходимо, — Айвар почесал затылок карандашом. — Гранаты нужны. Как показала последняя стычка — вещь полезная. Может, у вояк разживемся?

— А что за стычка? — Аста нахмурилась. — Почему я ничего не знаю? Вы опять что-то в городе устроили?

— Да какая там стычка, — исподтишка показывая Айвару кулак, сказал я, — так, поиграли в войнушку с мужиками, шуму было больше, чем стрельбы.

Неприятную тему удалось обойти. Девушка, несмотря на свою профессию, оказалась довольно впечатлительной, и лишний раз ее расстраивать не хотелось. Мы и так несколько раз слышали, как она тихо плачет по ночам, переживая за свою семью. Днем еще ничего, храбрилась, да и мы, несмотря на невеселые мысли о родных, старались не показывать свои эмоции. Прибалтийский менталитет, блин. Поэтому, когда в воротах показался Док с женой, нагрженный ведром и пакетами, мы искренне обрадовались, что разговор о перестрелке отложился на потом.

— Знаете парни, что самое страшное в этой ситуации? — задумчиво сказал Док, держа в одной руке шампур с шашлыком, а в другой стакан с вином. — То, что за эти десять дней люди начали привыкать к новому миру. Всмотритесь — вокруг черт знает что происходит, рушатся основы мироздания, логика идет к черту, природа взбунтовалась против людей. И таки шо мы видим вокруг? Люди спокойно продолжают жить, правда, с некоторыми поправками.

— Ой, мужчины! — Его жена всплеснула руками. — Как только соберутся, сразу о политике. Пойду лучше кофе варить, эти разговоры надолго.

Ленка, веселая кареглазая толстушка, знала нашу компанию прекрасно. Сейчас в ее глазах играли чертики, и она, шутливо пихнув Лешку в бок, пошла на кухню, по дороге что-то рассказывая Асте — наверное, опять кости мужикам взялись перемывать.

— Хочешь, чтобы люди жили беспокойно? — спросил я, возвращаясь к разговору. — Тебе зомби мало?

— Не утрируй, Робби. Ты понимаешь, о чем я. Кстати, вы заметили, что средний возраст выживших — это последнее поколение, воспитанное при прежнем строе. Средний возраст от тридцати пяти до сорока. Почему?

— Поколение у нас такое. — Айвар проводил женщин взглядом, поставил на стол бокал и потянулся за сигаретой. — Поколение, рожденное, чтобы погибнуть на очередной мировой войне, но избежавшее этого по какой-то непонятной причине. Люди, потерявшие идеалы, на которых воспитывались, и принявшие новые, как насмешку. Отсюда, как говорится, многая печаль в размышлениях и повышенная способность к выживанию.

— Утрируешь, — отмахнулся шампуром Док. — Я не знаю, что там с пропущенной войной, но если вспомнить последние двадцать лет, то мы вдоволь насмотрелись и на революции, и на бунты с переворотами, и на прочую лабуду. Это не прибавило покоя и веры в будущее. Да и мораль, согласись, претерпела изменения, причем в худшую сторону. Я, честно скажу, завидую нашим предкам. В их жизни был смысл, была цель, причем более красивая, чем новая машина и дом, построенный в кредит.

— Док, ты стареешь, если заводишь песню «раньше и солнце было ярче». — Я взял кота на колени и начал гладить разомлевшего от еды Левку. — Есть такое слово — прогресс. Причем он касается не только техники, но и морали. Пусть даже в этой области он больше похож на регресс. Кстати, а откуда ты мясо для шашлыка достал?

— Сосед свинью забил. Причем по всем правилам: сначала зарезал, а потом сразу пристрелил, чтобы не изображала черта, как в книге «Франк Крук»[23]. Читал?

— Читал, — усмехнулся я. — Описание независимой Литвы в начале прошлого века, зело совпадает с нашими предкризисными реалиями. Особенно это касается армии и финансовых пирамид.

— Робби, а не ты ли пять лет назад статью написал? Когда про кризис народ еще не думал, не мечтал. «Жизнь в долг», кажется, называлась, ты присылал почитать. — Лешка задумчиво взялся за бороду и продолжал: — Ее же напечатать отказались, аргументируя тем, что «так не может быть», помнишь? А ведь так и вышло. Кстати, про пенсионеров… Вы, парни, заметили, что стариков среди уцелевших почти нет? Это как, не кажется странным?

— Кто смог, вытащил своих стариков, а кто нет, увы… — Айвар потушил сигарету в пепельнице и потянулся за следующей. — Если бы мои были живы, я бы сделал все от меня зависящее, чтобы их спасти.

— Это бы ты так сделал, а я голову даю на отсечение, что много молодых просто забыли про своих. Сами — да, спасали свои шкуры, а родителей бросили. Такое отношение к старикам началось еще до эпидемии. Помните, как клевали пенсионеров, занимающих рабочие места, в самом начале кризиса?

— Помню, — сказал я. — Интересно, как старики вспоминают митинги за независимость в конце восьмидесятых годов? Наверное, с невиданной доселе «теплотой» — мол, мы для вас, молодых, независимое государство построили, а оно нас кинуло, как Стенька Разин княжну за борт.

— Что значит — государство кинуло? — Айвар развернулся ко мне вместе со стулом. — Кто это государство строил? Молодые? Хрен, сами себя кинули! Это же она, «антилихэнция» долбаная, вдоволь намечтавшись о свободе в тепле уютных кухонь, это устроила. Потому что, сидя в своих НИИ, никогда нормально, в полную силу, не работали! Вспомни, как все, независимо от возраста, резво бросились разворовывать и делить постсоветское имущество! Ах да, простите, это называлось приватизацией. А кто же, позвольте узнать, был в первых рядах этих бойцов за правое дело? Директора, парторги предприятий, председатели и агрономы колхозов, а также работники горкомов и комсомольские инструктора. Вот на этих примерах и росла молодежь, которую кинули в омут дикого капитализма. Затем новые властители, их же силами посаженные на трон, раскололи общество на нужных и ненужных людей, в первую очередь списав стариков. Следующими на очереди будут молодые. Все для того, чтобы самим удержаться у полного корыта. Хотя теперь уже вряд ли так будет. Но к этому все шло. А там, глядишь, уже и до истинных дерьмократических ценностей недалеко, как там у русских в поговорке: «Иван, не помнящий родства»? Именно так и было бы, если бы не эпидемия. Поэтому и возраст выживших такой — это просто результат борьбы с собственной тенью, только тень наносит ответные, весьма ощутимые удары.

— Черт с вами, бояре, я спорить не буду, есть вещи поважнее. — Я отмахнулся от спорщиков. — Надо завтра ехать к воякам, говорить с ними про штурм клиники — это раз. Надо готовиться в дорогу за семьей — это два. Надо доехать до Клайпеды и узнать, что с родственниками Асты. Док, если мы их не найдем, то когда уедем, присмотришь за ней? Она здесь останется.

— Конечно, Робби, я не отказываюсь от планов по устройству больнички, поэтому она будет здесь очень кстати. Завтра поеду в город, искать Сираздинова. А вы вдвоем на Украину доедете?

— У нас что, есть выбор? — Я посмотрел на него. — Есть такое слово, Док: «надо». Запомни — своих по жизни не бросаю!

А потом… Потом мы слегка расслабились. Народ мы малопьющий, но, видно, так карта легла, что засиделись. Оружие, от греха подальше, убрали в дом. Женщины сначала немного возмущались, мол, «нашли время», а потом, махнув рукой, отстали. Нам просто надо было расслабиться — слишком много боли внутри накопилось за эти десять дней. Задремавший за столом Альгис проснулся, принес свою неизменную гармошку, и часов в двенадцать ночи, хрипя басами, в звездное, уже апрельское небо понеслось:

Утром смиренно выслушали женские подначки о наших певческих талантах и, получив по чашке сладкого горячего чая, начали собираться. Как и решили накануне — надо «налаживать связи с опчиством». Док собрался в город, на поиски Лешки Сираздинова, а мы с Айваром поехали наведаться к Миндаугасу и его бойцам. Лекарства — вещь необходимая, причем в условиях гибели производства эти вещи стали дороже золота. Если уговорим, то пять хорошо подготовленных бойцов — это, как говаривал один знакомый, «серьезная заявка на победу». До Кармелавы доехали без приключений — группой, вместе с Доком. Затем, по извечной мужской привычке, мы повернули налево и, осторожно перевалив через поваленную сосну, поехали по лесной дороге к заброшенной ракетной базе. Кстати, она была построена еще в 1976 году, и в самом начале там стоял комплекс R-12 с четырьмя стартовыми площадками и шестью подземными ангарами для ракет. Позже эти ракеты были заменены на СС-20, которые и находились там до 1988 года. Когда начались игры в независимость, 58-я ракетная дивизия была расформирована, и в 1990 году база опустела, правда ненадолго. Быстро нашлись предприимчивые люди — разбирали оставленное имущество так, что пыль стояла столбом. Бетонные плиты дорог были аккуратно сняты, краном погружены на машины и вывезены в неизвестном направлении. Когда степень разрушения по результатам сравнялась с ковровой бомбардировкой, в городок запустили военных. Расхитителей «социалистической собственности» разогнали, а попадавшиеся патрулям нарушители получали прикладом по ребрам, «дабы впредь было неповадно». Собственно, это был готовый полигон, где и устраивали учения небольших групп. Армейцев выбрасывали километров за пятьдесят, откуда до ракетной базы они добирались на своих двоих, проводили учения и опять уходили по лесам, к месту ППД, в сторону Каунаса. Когда аэропорт расширили, игрушку у военных отобрали, и городок начал зарастать лесом, служа пристанищем для расплодившихся в округе кабанов, косуль, бобров, а также нескольких бомжей, обживших небольшие караульные помещения. Теперь где-то в этих зарослях обосновался Миндаугас.

Мы выехали на опушку леса, остановились и вышли из машины. Перед нами расстилалось поле, с правой стороны виднелись какие-то будки аэродромной службы, а слева, почти на горизонте — небольшой хутор. Закинув сайгу на спину, я вышел немного вперед и, слегка подняв руки, остановился — чтобы сидящие в зарослях бойцы не пристрелили, приняв за очередного мародера. Тишина. Глухая, какая бывает только в испорченном телевизоре, когда на экране мелькают перекошенные в крике лица, а ты сидишь и лихорадочно крутишь настройки в надежде поймать звук. Тихо, только с дерева сорвалась сорока, прочертя небо росчерком длинного хвоста. Я постоял несколько минут и, пожав плечами, двинулся по дороге, идущей через поле.

Уже за сто метров от ворот мне стало не по себе. Местами дорога была сильно повреждена колесами машин, а Миндаугас не такой болван, чтобы с этой стороны на базу приезжать. По идее, должен был заходить с другой стороны — со стороны болота, куда вела узкая лесная дорога. Почти дошел до ворот, когда краем глаза заметил несколько блеснувших на солнце гильз, рассыпанных по обочине дороги.

Потом мне просто не хватило воздуха… Я сидел у ворот, на обломке бетонного блока, и глотал воздух, который словно превратился в кисель, застревая внутри и перехватывая звуки. Здесь были все, включая жен и детей. Все бойцы с Миндаугасом во главе, застывшие в своем последнем рывке на опушке леса. Судя по всему, их плотно зажали в кольцо, а семьи не дали им возможности пойти на прорыв. Им оставалось только драться — как умеют сражаться люди, которым некуда отступать. Девять не предавших присягу бойцов. Они могли спокойно жить, закрывшись на военной базе, но они выбрали то, к чему их готовили, — спасали людей в своем городе. То, что нападавшие были военными, не вызывало у меня никаких сомнений. Какой-нибудь обычной банде их было не взять, уровень подготовки не тот. Среди этих изуродованных тел, скрюченных в окопах, нашел еще один потерянный кусок своей прошлой жизни… Разглядев меня в бинокль, подъехал Айвар. Я, глядя на эти изуродованные тела, посмотрел на него и тихо сказал:

— Видишь, как получилось… Доставай лопату…

Так они и легли, рядышком, как жили — и рядовые, и офицеры, и дети. Мы остервенело махали лопатой, чтобы этим ребятам не было тесно в их братской могиле.

Как смогли похоронили. В изголовье поставили крест, Айвар прочитал молитву, а я трижды выстрелил в небо, спугнув ворон, сидевших неподалеку на деревьях. Привлечь чье-нибудь внимание не боялся, даже желал этого. Как ни страшно это звучит, мне было необходимо кого-нибудь сейчас пристрелить. Судя по выражению лица коллеги, его настроение было таким же.

— Знаешь Робби, я молитвы последний раз читал, когда маленький был, бабушка заставляла, — тихо сказал Айвар. — А за последние дни мы только и делаем, что стреляем да отходные читаем, — вырвалось у него.

— Это единственное, чем мы можем помочь этим людям. Раз не смогли от смерти спасти, то хоть похоронили по-человечески, молитву прочитали. Все им легче, да и нам тоже. — Я достал из кармана жилета плоскую фляжку с бренди, которую мне утром сунула Аста: — Будешь?

— Давай. — Айвар хлебнул, вытер губы тыльной стороной ладони и вернул флягу мне.

— Вот и выпили, — заключил я, сделал несколько глотков и выплеснул остатки на свежую землю. — Жаль, что не с ними за столом.

Когда собирали тела и прочесывали окрестности, все стало более-менее ясно. Конечно, искали не так скрупулезно, как это делали богомоловские «волкодавы», но внимательно. Каким образом они были обнаружены, стало понятно по найденным в лесу гильзам — нападавшие пустили через базу, со стороны болота, «двойной хвост», а когда натолкнулись на охрану лагеря, закрутили кольцо, прижав группу к опушке леса. И с женщинами все стало ясно, четырех из них мы нашли рядом с мужчинами. Судя по положениям тел, они не прятались, а воевали наравне с ними. В обустроенном под жилье доте, где были найдены дети, обнаружили тела еще двух женщин и одного бойца, лежащего у порога. Внутренняя поверхность стен была сильно посечена осколками, может быть, нападавшие даже и не знали про детей, просто забросали убежище гранатами. Гильзы, гильзы, гильзы, несколько пустых упаковок от индивидуальных пакетов, кольца от гранат… Оружия не было, трупов нападавших тоже. Даже внутри дота, кроме тел, ничего не было. Убитых тщательно обыскали до нас, на них даже «смертников» не было. Кто-то после этой операции хорошо зачистил следы. Ничего, изредка и земля разговаривает, если попросить красиво. Мы вернулись через поле к дороге, по которой приехали, и я пошел осматривать кромку леса. Копался около получаса и нашел: так и есть, в двух местах по флангам — две лежки с еле заметными следами сошек на земле. Расстояние между ними слишком большое, это не снайперы лежали, однозначно. Между ними еще девять позиций. Отсюда не стреляли, гильз нет. Хм. Два фланговых? Пулеметы? Неужели они думали, что Миндаугас через открытое поле побежит? Дурдом какой-то. Ладно, над этим потом подумаем. Сейчас меня интересовало другое — хутор, видневшийся вдалеке. Если там есть живые, то они, чем черт не шутит, могли видеть, кто здесь был.

Мы подъехали к хутору и вышли осмотреться. Обычный литовский хутор — одноэтажный, потемневший от времени деревянный дом с застекленной верандой, рядом с домом хозяйственные постройки, скорее всего, сеновал и коровник. У дороги высокий крест[24]. Слева от дома небольшой гараж с посыпанной гравием дорожкой перед ним. Во дворе аккуратный бревенчатый колодец и, метрах в тридцати от дома, покосившаяся от времени банька. Небогато, но все аккуратно, чисто, ухожено. На хуторе было пусто, калитка открыта. В открытые ворота коровника виднелась тушка мертвой собаки. Совсем мертвой, то есть окончательно и бесповоротно: в ее голове зияла большая дыра, словно топором приложили. Аккуратно осмотрели снаружи дом, когда позади нас послышался шорох. Развернувшись, мы увидели пожилую женщину, стоявшую на пороге сеновала. В ее глазах было столько страха, что я сразу примирительно поднял руки:

— Успокойтесь, мы вам не причиним зла!

Было видно, как ее пальцы нервно теребят кромку фартука и мелко подрагивают губы, словно она собирается заплакать, но никак не может — а вдруг слезы нас разозлят?

— Вы… вы военные?

— Нет, обычные люди, живем неподалеку. Просто мы искали друзей и, заметив ваш хутор, решили заехать, узнать — может, нужна помощь?

Через полчаса разговора нам удалось кое-что узнать о перестрелке. Стрелять, по словам семидесятилетней Виды, начали под утро, часа в три. Воевали долго, почти до восьми часов утра, правда с небольшими перерывами. Потом гремели взрывы, а немного позже проезжавшие мимо хутора военные застрелили собаку, сидящую у будки. На вопрос, какие были машины, Вида не ответила, сказала, что не разбирается — «большие такие, зеленые». Мяшкис, так звали старого пса, скоро превратился в «эту нечисть» (при этих словах Вида перекрестилась) и укусил ее мужа. Собаку зарубили топором, а муж перевязал руку, накрепко приказал жене не плакать и, упаси бог, его не искать. Взял ружье, старую лопату и ушел в лес. Вида, правда, не послушалась, весь день его искала по лесу, но ничего не нашла, хоть выстрел и слышала. При этих словах она не выдержала и расплакалась.

— У вас есть кто-нибудь из родных? Дети? — Айвар посмотрел на женщину. — Давайте к ним отвезем.

По словам Виды, родственники уже поумирали, а дети выросли и разъехались. Дочка уехала в Англию, сын работал в Ирландии. Виделись с ними редко, разве что на Рождество в гости приезжали. Ехать с нами она категорически отказалась. Когда начали ее уговаривать, она распрямила спину и твердо сказала:

— Нет, сынки, останусь я здесь. Это мой дом, продукты еще есть, я и мой старый кот Райнис уж как-нибудь выживем. Тут я жизнь прожила, двух детей вырастила, и умру тоже здесь. Поезжайте, храни вас святая Мария.

Уже отъезжая от хутора, я словно почувствовал ее взгляд и оглянулся: на пороге своего дома стояла Вида и крестила нас в спину.

Вернувшись на дачу, у ворот встретили Дока с Алексеем Сираздиновым. Они приехали немного раньше нас, и теперь о чем-то весело разговаривали с мужчиной, которого вчера видел на собрании — один из «бизнесменов», с зиг-зауэром на пузе. Мы поздоровались. С Лешкой и раньше встречались, несколько раз виделись на соревнованиях, изредка пересекались по работе и на байкерском шоу, куда он приезжал на шумном «харлее» со своей подружкой. Надо сказать, он здорово постарел с тех пор и выглядел старше меня, хотя ему сейчас лет тридцать, не больше. Седина на висках, глаза потускнели, да и сам как-то закостенел, видно, трудно ему пришлось.

Док посмотрел на наши хмурые лица, но ничего не спросил, начав рассказывать про случившийся днем казус. Оказывается, один из дачников, когда теща окончательно допекла своими придирками, хватанул водки для храбрости и начал гонять ее по всем дачам с криком «зомби!», стреляя вдогонку из ружья. Естественно, на такие крики по этой вредной бабе начали стрелять и соседи — еще бы, зомби в поселке, да еще живчик! Слава богу, не убили. Правда, один из стрелявших влепил ей в филейную часть заряд птичьей дроби, которую Док и выковыривал вплоть до нашего приезда. Мужику дали по шее, но так, слегка — трудно бить человека, когда умираешь со смеху.

Док взял меня за плечо и отвел в сторону:

— Что случилось, Роберт? С вояками проблемы?

— Нет, потом расскажу, сейчас настроение не то.

Словно по заказу, опять выскочил этот толстяк Видмантас, бросился почти на грудь Доку и, глядя снизу вверх, начал кричать:

— Вы видели? Знаете, что сегодня произошло? Это еще хорошо, что эта женщина не пострадала! А ведь могли быть жертвы! Я всегда говорил, что оружие надо хранить исключительно под строгим надзором. Это анархия! — Он махнул рукой в мою сторону. — Мы, слава богу, живем в демократической стране, и таких эксцессов, опасных для окружающих, не должно быть!

Зря он вышел, ей-богу зря. Сидел бы лучше дома, от греха подальше, потому что мои восемьдесят килограммов трудно остановить, особенно если телу придать нужную скорость.

— Робби, вот скажи, какого такого хрена ты мне эту работу подбросил, а? — Док стоял рядом и сурово меня разглядывал, хотя в глазах прыгали веселые чертики. — Можно подумать, мне больше заняться нечем, как лечить этому жирному идиоту сломанную челюсть и руку! — Он всплеснул руками и продолжал: — Вейз мир! Один поц шмаляет по теще, словно по уткам; другой шлемазл, ни разу не подумав, делает мне немножечко работы, хотя с голоду не умираю. Оно мне надо, вот таких гешефтов, а? Робби, если вы хочете пострелять, так у нас есть небольшая мигрень с клиникой, если забыл.

— Уйди, Док, не изображай Фиму. — Я хмуро глянул на его улыбающуюся физиономию и обвел взглядом всех собравшихся. Аста стояла рядом и, чтобы не засмеяться, кусала губы. — Подумаешь, нашли проблему. Радуйтесь, что эту сволочь на месте не пристрелил.

— Суд Линча — это хорошо, надо было его застрелить, а не размазывать по асфальту. Он, между прочим, и так в плохом состоянии. — Лешка посмотрел на меня. — Я имею в виду асфальт, а не этого жирдяя.

— Ладно, парни, — Док поднял руки, — мир! Идем пообщаемся про клинику, там есть о чем подумать. Аста, золото мое, ты ведь сделаешь старому доктору чашечку зеленого чая?

Девушка фыркнула и ушла на кухню, где, судя по звукам, уже орудовала Ленка. А мы собрались на веранде, положили лист бумаги на стол и начали обдумывать ситуацию.

Задача была не из легких: взять штурмом, пусть и через морг, целый комплекс зданий. Дело практически невыполнимое, помощников больше у нас нет. Как оказалось, Док предлагал нескольким мужчинам присоединиться к нашей группе, но те, узнав, куда собираемся отправиться, только крутили пальцем у виска и отказывались. Как говорится, «на нет и суда нет». На самом деле, по словам Дока, надо пробраться только в одно, центральное здание хирургии, где он раньше работал. Для начала решили вскрыть несколько находящихся в этом здании аптек и провести разведку, по возможности провести видеосъемку. В запале можем что-нибудь не заметить, а потом, спокойно просмотрев видеозапись, станет ясно, куда направляться следующим рейсом. Для этой цели у Лешки нашлась миниатюрная видеокамера, которую стрелки I.P.S.C. изредка вешают на головной убор. Практической пользы для спорта я в этом не видел — так, скорее развлечение.

Решили идти двумя машинами, на нашем RX4 и Лешкином мини-вэне, дизельном «фольксваген транспортер», — больше загрузим, особенно если задние кресла выберем. Альгис пообещал завтра сварить решетки на окна. Это правильно, особенно если какой живчик попадется, то без решеток никак, давно надо было сделать. Пока Док чертил примерную схему туннелей, Лешка рассказал про свой арсенал: стандартный Глок-17, к нему тысяча патронов и четыре магазина; АКМС, «найденный» в городе, и к нему семь магазинов. С патронами к автомату было не густо — триста штук. Как мы поняли по нескольким скупым фразам, он неплохо пострелял в городе, вот и поиздержался немного.

Работать будем по старой, известной еще при царе Горохе, схеме — впереди один человек с автоматом, то есть Алексей, за ним по бокам идут Айвар с Доком с двумя дробовиками, как оружие поддержки и заполнители рекламных пауз. В самом конце я, прикрывая тылы и добивая подранков, если таковые появятся. Коллега дополнительно берет AR-15, чтобы при необходимости прикрыть Алексея. В таком случае Док уходит назад, прикрывать тыл, а я выдвигаюсь на его место с сайгой.

В одной из машин остается Альгис, с дробовиком и его любимым MP-40, но исключительно как наблюдатель. Ему было строго наказано: ни в коем случае из машины не выходить, только наблюдать. Перед нашим возвращением он должен осмотреть прилегающую территорию, по рации обрисовать расположение целей, если таковые появятся в наше отсутствие, и при необходимости прикрыть огнем. Окон в том здании нет, изнутри мы ни черта не увидим. Поначалу хотели взять кого-нибудь из женщин, но, поразмыслив, решили взять Альгиса. Во-первых, он неплохо стреляет и водит машину, а во-вторых, мужик есть мужик, с ним в бою спокойнее.

После того как мы увидели нарисованную Доком схему, нам слегка поплохело. Морг оказался почти в самом центре комплекса. На вопрос, заданный Доку, не сбрендил ли он, тот ухмыльнулся, откинулся на спинку стула и начал свою проповедь:

— Что бы вы без меня делали, дети мои? Рванули бы напрямик, аки на амбразуру, и завязли в позиционных боях, не пройдя и половины!

— Док, иди ты на… В общем, понял, куда. — Настроения шутить у меня не было. — Без тебя мы вообще туда бы не полезли, нас и здесь неплохо кормят. Так что заткнись и лепи дальше про свои подземные галереи!

Док посмотрел удивленно, но, видимо решив, что сегодня меня лучше не трогать, продолжал:

— Да, новый морг находится в центре. Но мы пойдем через старый, он находится в западной части комплекса, у самого обрыва. Думаю, надо въезжать через главные ворота и, повернув налево, прорываться к старому зданию. Оттуда идем по туннелю в новый. К сожалению, это единственный сохранившийся ход, ведущий из старого морга. В новом здании есть выходы во все комплексы. Как вам план?

— Так себе. — Алексей потер подбородок и посмотрел на нас: — Одежда… Что с ней? У меня, к примеру, байкерская косуха и брюки, толстой кожи. Арафатка на шею, налобный фонарик на голову — первым спокойно пойду. А что наденете вы?

— Резонное замечание, — рассматривая план, сказал Айвар. — В маечке туда однозначно не сунешься. Значит, толстый свитер на тело — в туннелях прохладно, не вспотеем. Шахидку на шею, берцы на ноги, поверх камуфляж. К сожалению, байкерской косухи у меня нет.

Алексей посмотрел на меня, я пожал плечами:

— Аналогично… Надо будет рюкзаки взять и несколько больших сумок, если что-то будет не в ящиках.

— А вы как? — Алексей взглянул на Альгиса.

— Свитерок надену, сапоги кирзовые и брезентовый плащик, авось не раскусят. Шею шарфом обмотаю. Я вообще из машины вылезать не собираюсь, это вы пойдете по туннелям шататься. — Альгис подумал и спросил: — А сколько времени там ходить будете?

Теперь задумались мы. По идее, на всю операцию надо часа три-четыре, не больше. Правда, есть риск где-нибудь застрять, но если застрянем, то уже надолго, очень надолго.

— Альпинистский трос есть? — Док задумчиво потеребил бороду. — Я тут подумал, если застрянем на верхних этажах, то будет проще спуститься по нему, нежели прорываться с возможными потерями по лестницам.

— Слушай, Док, — Айвар посмотрел на него, — ты что себе думаешь, мы собираемся до верху здание шерстить? По твоим рассказам, аптеки и склад на первых двух этажах. Ты нам тут сверхзадачи Станиславского не ставь, или еще какой-нибудь интерес имеется? Если есть — говори, обсудим.

— Да нет, какой там интерес. — Док вздохнул. — Просто я считаю, что надо по возможности осмотреть как можно больше помещений.

— По возможности осмотрим, но на верхние этажи никто не пойдет. — Сираздинов строго посмотрел на Дока. — Все, что нам необходимо, есть внизу. Если лично тебе что-то нужно на верхних этажах, скажи что именно, не время в загадки играть.

— Идите вы в задницу, господа. — Док встал и начал ходить по веранде. — Мне там ничего не надо, просто считаю, что надо осмотреть все и потом еще раз вернуться.

— Давайте сегодня спать, а? — Я обвел всех взглядом. — Все жутко устали, нервные, а перед завтрашними сборами надо отдохнуть. Давайте расходиться.

Вскоре Лешка и Док с Леной ушли. Аста пошла отдыхать, а мы с Айваром курили на балконе второго этажа и тихо переговаривались:

— Робби, тебе не кажется странным поведение Дока?

— Кажется. — Я вдохнул ночной воздух и посмотрел на небо: — Красиво! А Док — да, мутит что-то. Причем, думаю, в одиночку. Сираздинов не при делах.

— Почему так решил?

— Сам посуди, если бы они что-то заранее решили, то и жили бы на даче вместе, одной командой. А Лешка Сираздинов жил один, в городе. Логично?

— Не совсем. — Айвар выбросил сигарету и зевнул. — Он мог в городе вести наблюдение за клиникой, чтобы кто-нибудь раньше их туда не добрался.

— Черт знает, поживем — увидим. — Я почесал затылок и закончил: — Все же надо быть настороже. Ладно, идем спать, завтра работы много.

— Тут вот поддержи, сейчас сваркой прихвачу, потом доварим. — Сосед с самого утра получил в свое распоряжение Айвара и теперь использовал его на всю катушку, как замену лебедки и мальчика на побегушках. «Подай, принеси, не лезь», — хорошая должность, ничего не скажешь. Сейчас они заканчивали третью из шести решеток, которые прикроют окна нашей машины, и RX4 понемногу превращался в пародию на «Бешеного Макса» — был такой фильм в середине восьмидесятых. Что делал я? Как всегда, сначала интеллектуальной работой занимался, то есть картошку чистил, потом с оружием возился, краем глаза контролировал Асту, которая тренировалась с полученным глоком. Надо начинать ее «в свет выводить», а точнее — от картонных перейти к живым мишеням. Конечно, поначалу ей трудно будет, но чем быстрее она себя переломит, тем лучше. Да и нам, чего уж греха таить, лишний стрелок в команде не помешает. Обучение проходило успешно, мишени она уверенно дырявила, правда, к пистолету еще привыкнуть надо, пули часто «на семь часов» уходят. Но это ничего, дело привычки — просто спуск характерный, я и сам, когда сменил йерихо на глок, туда же мазал. К тому же трофей был со стандартным коннектором, а это два с половиной кг на спуске. Надо будет из своего пистолета выбрать — у меня спортивный, облегченный до двух, все легче. АКСу мы тоже для нее отложили, пусть привыкает понемногу. Нам бы еще патронов к нему раздобыть, а то несколько раз постреляла — и все, один магазин остался. Боеприпасы, кстати, не единственная головная боль; еще пара недель — и надо будет серьезно искать продукты и бензин. Желательно с этим не затягивать, в магазин сейчас не сходишь. Так что подумать было о чем — рыба, которой нас регулярно снабжал сосед, уже надоела до чертиков. Кстати, питались мы все вместе, так было удобнее и быстрее, на хозяйственные работы оставалось больше времени. Размышляя об этих проблемах, умудрился уронить на землю маленький пин от AR-15. Черт бы его побрал, придумают же такую мелкую пакость! Пока искал, вспомнил, что израильтяне этот фиксирующий штырек называют «пин-шаббат». Те, кто его теряет, остаются без увольнительной на выходные. Запасной пин был (некоторые запасные детали мы у стрелка-одиночки нашли), но надо же и этот разыскать. Вот и ползал на коленях по земле, ругаясь вполголоса. Мужики сделали перекур, и на деревянную скамью рядом со мной присел Альгис.

— Я вот о чем хотел спросить, — бросив рабочие перчатки на траву, сказал он. — Ты как, доктора давно знаешь?

— Лет пять, наверное, — меня несколько озадачил его вопрос. — А что?

— Понимаешь, какая незадача… — Альгис повернулся к Айвару, который о чем-то разговаривал с Астой. — Ребята, идите сюда, разговор есть. А ты, Робби, что там потерял — вчерашний день?

— Да нет, деталь одну от винтовки, — продолжая ползать на коленях, сказал я. — Штырек такой.

— Что это за оружие такое, если детальку потерять можно? — искренне удивился Альгис и вытер руки ветошью. — Не переживай, если не найдешь, сделаю.

Когда все собрались (даже кот проникся серьезностью момента и прибежал), сосед обвел всех взглядом и продолжал:

— Ничего против Дока с женой и его друга не имею, но они немного странно себя ведут. Иду сегодня поутру к соседу, знаете, живет тут одинокий старик, у леса. Хотел у него электроды обменять на рыбу, у него запасец есть. Так вот, джип Дока всегда стоял перед домом, а теперь он стоит на заднем дворике. Это ладно, может, перегнали, чтобы Лешкин транспортер поставить или еще что-то. Но есть одна мелочь: его джип загружен сумками и вещами. Скажите мне, зачем загружать машину, если не собираешься уезжать?

— Хм, интересный фактик. — Айвар посмотрел на меня. — Что делать будем? Может, откажемся от поездки в клинику? Черт с ними, с лекарствами этими.

— Нет, отказываться как-то по-детски получается, то едем, то не едем. — Я вытер тряпкой найденный пин и достал из кармана сигарету. — Слушай, Альгис, у тебя какой-нибудь хороший знакомый есть? Которому ты полностью доверяешь?

— В наши времена, Роберт, никому полностью доверять нельзя, даже себе. — Он усмехнулся. — Но человек, который держит слово, есть — это Николай, помнишь такого?

— Отставник, ракетчик? Полковник, если не ошибаюсь. Он еще бегать по утрам любит.

— Он самый. Кстати, одним из первых сюда переселился, но живет обособленно, ни с кем особенно не общается. Перевез сюда всех своих и стариков-соседей по лестничной площадке. Они здесь, в шести участках отсюда, целым кланом живут: дочь с мужем, два внука, его жена и эти пенсионеры. А что ты хотел?

— Появилась одна идейка, надо бы его позвать, обсудить. А еще лучше, к нему сходить, чтобы здесь не отсвечивать.

— Так сейчас решетки доделаем и пойдем, сходим. Давно бы закончили, если бы Айвар не волынил. Привыкли у себя в офисах задницы отсиживать! А что за идея, расскажешь?

— Волыню? — широко открыл глаза Айвар. — Да я пашу, как папа Карло!

— Кончайте спорить, — отмахнулся я, — заканчивайте решетки быстрее. А идея простая, слушайте…

Сходить никуда не получилось, потому что через час после нашего разговора послышались отдаленные крики, и мимо нашего дома пронесся мужик на машине. Притормозил у ворот и начал что-то орать про напавших бандитов. Мы быстро отправили Асту в дом, схватили оружие и, погрузившись в машину, рванули к началу дачного поселка.

Надо заметить, что дачный поселок по форме напоминал большую рыбу, шириной метров триста и километра полтора длиной, а наша дача находилась как раз в середине. Как оказалось, поздно — никаких бандитов уже не было. Все произошло, как и предполагал Док, — до нас добралась какая-то банда отморозков. Приехали на трех машинах, высадились в начале поселка, наваляли нескольким жителям по лицам и обчистили две дачи — забрали продукты, вещи, слили бензин из машин. Потом кто-то из бандитов увидел среди жителей красивую девушку и объявил, что она поедет с ними. Отец семейства схватился за ружье и получил в ответ очередь из автомата. Мы, кстати, слышали эти выстрелы, но никто и подумать не мог, что это нападение. В последнее время в карьере часто стреляли — обучали стрельбе, тренировались, так что на шум все реагировали спокойно. Дежурные? А не было никаких дежурных, после собрания народ поговорил и успокоился, — мол, нам и так неплохо живется, дай бог, проживем и без дежурств. Извечная привычка полагаться на авось до добра не доводит, что и доказал сегодняшний случай — бандиты грабили два дальних участка, а никто из живущих и не подумал, что это настолько серьезно. А вот теперь — да, зашумели, выкрики послышались, — рвануть на поиски и отомстить. Ну-ну, орлы доморощенные, можно подумать, что знаете, куда надо ехать, и главное, способны разнести организованную банду, вооруженную автоматическим оружием. Оптимисты, блин. Весь этот ненужный базар пресек Док, выйдя вперед:

— Ну что, хуторяне, мать вашу так, доигрались? Вам же говорили, предупреждали: нужно вместе держаться, так нет, каждый за себя! Про дежурства я говорил? Говорил. Запомните: те времена, когда все радовались сдохшей соседской корове, прошли. Сейчас или все вместе, или будете кормить пришлых бандитов! Поймите, выжить можно только вместе. Или вы тут все такие богатые, что готовы снабжать этих отморозков?

Народ замолчал. А что тут скажешь, Док прав — прощелкали клювом проблемы безопасности и поплатились за это убитым мужчиной и похищенной девушкой. Молодцы. После его слов опять начался шум, кто-то собирался уезжать отсюда, кто-то поддерживал Дока, кто-то вообще собирался платить бандитам. Видмантас — толстячок со сломанной рукой — тоже был здесь; правда, с его челюстью не поговоришь, поэтому он держался в отдалении и зло зыркал в мою сторону. Позыркаешь ты у меня, падла, при случае. Глядя на этих старающихся перекричать друг друга людей, плюнул и ушел домой. С ними разговаривать — только время терять.

Где-то через полчаса к нам пришел мужчина. Долго мялся у ворот, потом что-то мямлил, пока Альгис прямо не спросил, какого черта ему здесь нужно, занятых людей от дел отрывать. Парня звали Валера, тридцати четырех лет, жил неподалеку от ограбленных семей, в небольшом деревянном домишке с женой, тремя детьми и престарелыми родителями. До эпидемии, как он сам нам рассказал, занимался мелкой торговлей, держал несколько продуктовых магазинчиков. Сегодняшний случай его здорово напугал, и он пришел к нам с предложением:

— Мужики, я сегодня здорово струхнул. Если бы они ко мне сунулись — то все, конец. А жена, дети, родители пожилые? В общем, хотел бы поближе к вам переселиться, у меня неплохие запасы продуктов, крупы там разные и прочее — успел сюда товар из магазинов перевезти. Понимаю, что в военном отношении я хреновый помощник, но хозяйственник неплохой. Как там раньше говорили — зампотыл. В общем, хочу напроситься к вам в компанию. Работы я не боюсь, обузой не буду. Мне от вас много не надо, если рядом поселюсь — с вас охрана, с меня кой-какие продукты. По-моему, это честный расклад, да и вам полегче будет. Оружие у меня есть, правда простенькое МЦ 20–01, да патронов десятка три — отец когда-то охотился, с тех пор и лежат.

Пустые дома рядом были, целых четыре. Два из них были слишком малы для его семейства, а вот дом на граничащем с нами участке подходил по всем параметрам. Если подумать, да еще и потрудиться немного «во имя светлого будущего» и обнести забором четыре участка, совсем хорошо получится. Дома на прилегающих участках со временем разобрать на дрова и стройматериалы, а земля пригодится — картошкой засадить, огород разбить. Хотя, может, и разбирать не стоит, вдруг еще кто-нибудь поселиться рядом захочет. В общем, переглянулись мы, и Альгис, как самый старший среди нас, сказал:

— Завтра. Переселяйся.

Вечером пришел Док с Лешкой, и мы уселись на веранде обсудить возникшую проблему. Дела, в общем, хреновые — штурм клиники надо отложить до лучших времен, пока с бандитами не разберемся или хотя бы не придумаем, как себя обезопасить. Что делать с проблемой, никто не знал. Устроить из поселка крепость? Однозначно не получится — бандиты не зомби, найдут лазейку. Отловить их на дальних подступах тоже не выйдет, мы не знаем, когда они в следующий раз наведаются. Док сказал, что после моего ухода с собрания многие заявили, что собираются уехать, несколько человек вообще сказали, что надо пытаться с бандитами ужиться — мол, плетью обуха не перешибешь. Весело. С таким народом каши не сваришь. Была у меня одна идейка — поработать по бандосам метров с пятисот, устроить веселую жизнь прямо у них на базе, тогда не до грабежей будет. Правда, после таких народных заявлений, честно скажу, расхотелось мне за весь поселок отдуваться. Патроны у меня не халявные, шкура не казенная, есть дела и поважнее — семью надо вытаскивать, родственников Асты разыскать. Еще доктор что-то мутит. Человек я прямой, вокруг да около ходить не умею, поэтому с ходу вывалил ему наши подозрения. Обвинять не обвинял, но высказал все, что думаю по этому поводу. Док сначала возмутился, но, когда ему Альгис пару ласковых сказал, он успокоился:

— Ладно, парни, с претензиями согласен, был неправ. Если уж прижали, объясню. Здесь жить ни хера у меня не получится, контингент вокруг не тот. Все с хуторскими замашками, каждый пытается выжить, причем на халяву, на общее дело не трудясь. Надо заметить, раз уж мне претензии выставили, что и вы не особенно стараетесь в этом вопросе. С Робби и Айваром дело понятное, они на юга собираются. Аста тоже, скорее всего, здесь жить не останется, если семью разыщет. Так что, мне здесь вдвоем с Ленкой оставаться? Нет. Поэтому мы решили: после штурма разделим найденное и рванем в Россию. В нынешнем бардаке там быстрее за ум возьмутся. Ленка у меня из Питера, так что найдем место в жизни, доктора везде нужны.

— Еще один вопрос. — Айвар откинулся в кресле. — Что на верхних этажах клиники спрятано? Почему туда рвешься, словно моряк в бордель?

— Да чего вы прицепились к этим верхним этажам?! — вскипел Лешка. — Я же объяснил уже!

— Док, не финти, у тебя на лице все написано. Или говоришь правду, или штурмовать клинику поедете вместе с Сираздиновым. Думаю, его автомата и твоего ружья как раз хватит, чтобы дойти до морга, — потихоньку заводясь, процедил я.

— Трамадол и фентанил.

— Это что за лекарства? — Я вопросительно посмотрел на Асту.

— Трамадол — это опиоидный анальгетик, — ответила она. — Применяется в терапии и хирургии для обезболивания. Фентанил — синтетический наркотический анальгетик высокой эффективности. Внутривенный анестетик.

— Ясно, — протянул я. — Много его там?

— Много, очень много! — Док вцепился в свою бороду, словно собрался ее оторвать. — Я, когда это все началось, сделал запас, но не успел вывезти. Выйти — и то трудно было! Вам эти лекарства все равно не нужны, а мне для работы пригодились бы.

— А ты сразу сказать не мог? — Айвар презрительно сморщился. — Объяснил бы сразу, мы бы не думали черт знает что. А то сидим, размышляем, голову ломаем: на чем нас кинуть хочешь? Козел, блин.

— В этих лекарствах вы не нуждаетесь, поэтому было понятно, что наверх вы не полезете из-за них. А мне они необходимы, теперь ясно?

— Да. — Мне даже смешно стало, ей-богу. Вот так общаешься с человеком, а потом узнаешь, что ему тебя кинуть, как два пальца об асфальт. И самое главное, что он прав: время играть в героев прошло, каждый за себя, и этот закон начинает показывать клыки — или будешь играть по этим правилам, или умрешь. Все просто. — Ладно, — сказал я, — с тобой все ясно. Клинику, конечно, штурмуем, аптеки на первых этажах никто не отменял, а на верхние этажи, извини, — сам лезь. После штурма — дай бог, чтобы выбраться нормально, — делим найденное пополам и adios. В общем, ничего личного, это просто бизнес. Если для тебя важны лекарства на верхних этажах — озвучивай свои предложения.

— Робби, так я план тоннелей даю, лекарства пополам делим.

— Док, сдается мне, ты немного не понял. Вдвоем с Лешкой туда не пройдете. Потому что мало вас и, извини, конечно, — боец из тебя, как из дерьма пуля. У вас хватит патронов, чтобы прорваться до аптек? Нет, не хватит. У вас достаточно оружия? Кроме Лешкиного автомата и твоей вертикалки, ничего нет. Так что основная ударная сила в нашей группе — это мы с Айваром. Причем тыловая поддержка тоже наша — Альгис. После сегодняшних событий Асту на даче мы не оставим, значит, в команде есть еще один стрелок, пусть и неопытный, но это — дело наживное. А теперь считай: расход по патронам — наш; прикрытие — наше. Если так подумать, ты нам вообще не нужен, мы вчетвером вполне эти аптеки поднимем. Так что думай, что нам предложить можешь. Я все сказал, не о чем больше говорить.

Когда они ушли, мы сидели на веранде и молчали. Альгис играл с Левкой; Аста начала не к месту разбирать автомат, словно заняться больше нечем; Айвар, откинувшись в кресле, курил. Говорить особо не хотелось. Док поступил так, как он считает нужным, но, словно в старом анекдоте, «осадок остался».

— Ну что раскисли-то? — окинул я взглядом коллектив. — Все правильно, времена нынче такие. В девяностые лучших друзей кидали, а тут даже не друзья, так — приятели. Так что все в норме, лучше думайте, что нам с бандосами делать, жить-то здесь остаемся, нас в России никто не ждет.

— Уезжали бы вы, ребята, отсюда. — Альгис погладил кота и посмотрел на нас: — Рано или поздно бандиты здесь всех прижмут. А я вас знаю — устроите стрельбу, сами поляжете и семью не спасете. Асте без вас трудно придется.

— А ты? — Айвар посмотрел на него.

— Я старый. Ложиться под них не собираюсь. Оставите патронов, сколько сможете, глядишь, и унесу на тот свет парочку-другую. Вы молодые, еще новую жизнь начнете. Собирайтесь да поезжайте куда глаза глядят, а лучше всего — прямо на Украину, без остановки. Некогда уже подготавливаться. Машинку вашу осмотрю, усилю, что смогу.

— Извини, дядька. — Айвар повел плечами, словно скидывая на землю тяжелый рюкзак. — Я своих никогда не бросал и бросать не собираюсь. Поверь, не в благородство играю — просто поодиночке не выживем. Так что будем решать проблему и жить здесь. Семью Робби привезем, родственников Асты, даст бог, разыщем — это все же наша земля, другой не дадено. Будем приспосабливаться. Завтра еще Валерка сюда переселится. Как мы уедем?

— Так я и думал! — Альгис хлопнул себя по коленям. — Упрямые вы парни! И глупые, извините за прямоту. Как вы только бизнесом с такими убеждениями занимались, ума не приложу!

— Вот поэтому до сих пор и не миллионеры, что с такими идеями живем. Завтра я и Робби съездим, осмотримся, — заявил Айвар. — Поглядим на город, может, что-нибудь полезное найдем.

— Жаль, Миндаугаса нет, — сказал я. — С его командой мы бы это гнездышко быстро бы нашли и раскатали по бревнышку. Там одних трофеев, поди, сколько!

В свете последних событий начали серьезно подумывать про обустройство тайников. Бандиты могут наведаться, когда нас и не будет, например, по наводке того же Видмантаса. Вскроют дом, и что — прости-прощай, «нажитое непосильным трудом»? К тому же указать, где мы живем, доставит этому толстяку огромную радость, даже говорить много не надо, достаточно пальцем ткнуть.

Поговорили с Альгисом; он, как всегда, вытер руки ветошью, обошел вокруг дома и, немного подумав, предложил: