Дело беглой медсестры Гарднер Эрл

— Они не отстанут от вас со своими вопросами.

— А я буду твердить, что ведомости правильные, содержат все сведения, которые предоставлял доктор Малден, что недоданную мне доктором Малденом информацию им следовало бы требовать от него, а не от меня.

— Мисс Фосс, не могли бы вы мне рассказать о квартире в Диксивуд-апартаментах? — задал вопрос Мейсон, глядя ей прямо в глаза.

— Что вас интересует? — спросила она так, словно не поняла о чем речь. Выражение ее лица не изменилось.

— Расскажете, что вы знаете об этой квартире?

— О квартире в Диксивуд-апартаментах? — переспросила она.

— О квартире девятьсот двадцать восемь в Диксивуд-апартаментах, снятой на имя Чарльза Амбоя, — терпеливо уточнил Мейсон.

— Это мне ни о чем не говорит, — покачала головой Глэдис Фосс.

— Неужели? Вы ведь были там полчаса назад.

— Я?

— Да. Вы вошли в квартиру, уложили два чемодана, забрав все свои вещи вплоть до зубной щетки, спустились к машине, загрузили чемоданы в багажник и уехали.

Какое-то время она с безразличным видом смотрела на адвоката и, наконец, спросила:

— Откуда вам все это известно?

— Я — адвокат, — улыбнулся Мейсон, — и по долгу избранной профессии обязан интересоваться ситуациями, имеющими отношение к моим клиентам. Эта квартира, один факт ее существования, может значительно повлиять на многие юридические аспекты дела.

— Не понимаю, каким образом?

Мейсон широко улыбнулся Глэдис Фосс.

— Вы следили за мной?

— Расскажите мне правду, — сказал Мейсон, не обратив внимания на ее слова.

— Какой мне в этом смысл?

— Это поможет оптимально решить имущественные проблемы. Я говорю о наследстве.

— И кому оно достанется?

— Полагаю, миссис Малден. Впрочем, завещания я пока не видел.

— Это ее проблемы, — заявила хозяйка дома. — Миссис Малден сама о себе позаботится. Не понимаю, почему я должна, на ночь глядя, открывать вам свою душу? Чтобы помочь женщине, которая никогда не любила собственного мужа, отхватить большую часть его денег? Откровенничая с вами, я ставлю под угрозу свое доброе имя, свою репутацию.

— Я адвокат, мисс Фосс, — напомнил Мейсон. — Моя профессия — разбираться в людях, распутывая порой тончайшие переплетения тайных устремлений и стечения всевозможных обстоятельств. Поэтому я смотрю на вещи достаточно широко.

— Буду рада, если это так, — усмехнулась она. — Полагаюсь на широту ваших взглядов.

— Благодарю.

— Доктор Малден постоянно испытывал тяжелейшие нервные перегрузки. Чем больших успехов он добивался, тем меньше у него было времени для отдыха. Он изматывался, буквально работая на износ. Возвращаясь домой, он не находил там ни понимания, ни любви, ни элементарной привязанности. Его встречала холодная расчетливая женщина, которая вышла за него замуж, преследуя собственные эгоистические интересы. Она прекрасно понимала, что жене доктора Саммерфилда Малдена будет не о чем беспокоиться.

— Вы высказываете мысли доктора Малдена, или собственные наблюдения? — поинтересовался Мейсон.

— Вы думаете, он не знал, что представляет собой его жена?

— К несчастью, — заметил Мейсон, — когда семейные узы слабеют, обе стороны начинают обвинять в этом друг друга. Женщине кажется, что мужчина невнимателен, груб, что его такт, его деликатность испарились, что воспринимает он ее как свою неотъемлемую собственность, что дни ухаживаний безвозвратно миновали. А мужчина видит в женщине хладнокровное, эгоистичное существо, сосредоточенное главным образом на финансовых проблемах.

— Доктору Малдену, наверное, было бы приятней спать с вычислительной машиной, чем со Стефани! — порывисто воскликнула медсестра.

— Честно говоря, у меня нет желания разбираться в семейных неурядицах моей клиентки, — сказал Мейсон. — Меня интересуют именно финансовые проблемы.

— Какие именно?

— В квартире оборудован потайной сейф, и…

— Вы сошли с ума! — воскликнула она.

— Сейф, вмонтированный в стену, за картиной, — спокойно продолжил Мейсон. — Доктор Малден, вне всяких сомнений, хранил там деньги, и…

— Мистер Мейсон, как вы можете бездоказательно обвинять покойного? Нет в квартире никакого сейфа! Квартира эта служила убежищем доктору Малдену. Он прятался за ее стенами от бесчувственной холодной женщины, нетерпеливо поджидавшей, когда доктор Малден умрет, чтобы завладеть его деньгами.

— Вы утверждаете, мисс Фосс, что о деньгах, припрятанных в квартире в Диксивуд-апартаментах, ничего не знаете?

— Не было в квартире никаких денег. И не было никакого сейфа. Квартира являла собой приют, укрытие, где уставший человек мог отдохнуть. От этой квартиры ключи были только у меня и у доктора Малдена. Чего ради хранить там деньги? В кабинете доктора Малдена стоит сейф, куда я складывала туда наличные. Когда сумма достигала цифры в тысячу долларов, я сдавала их в банк. Это обстоятельство тоже насторожило налоговых инспекторов. Им хотелось бы, чтобы мы бегали в банк ежедневно. Ведь до чего додумались! Человек, пропускающий за день сотню пациентов, должен…

— Мы отвлеклись от сейфа, — заметил Мейсон.

— Не было никакого сейфа!

— Как поступал доктор Малден с левыми деньгами?

— Не могу ответить.

— А из сейфа в клинике он брал деньги?

— Не могу ответить.

— Прикинув, сколько денег ушло из сейфа на сторону, инспекторы вполне могут обложить эту сумму налогом.

— Они все равно поступят, как посчитают нужным, — заметила она. — Но пусть сперва докажут свои обвинения. Никто не знает, брал ли доктор Малден деньги из сейфа. Во всяком случае, я не знаю.

— Вы противоречите сами себе. Пять минут назад вы утверждали совсем иное.

— Вы ошибаетесь, мистер Мейсон, я не утверждала, а предполагала. Вы же сами изъявили желание выслушать мои предположения, помните? К тому же я не собираюсь делиться своими предположения с налоговыми инспекторами. — Она вновь уселась на кушетку, закинула ногу на ногу, и в памяти Мейсона сразу же всплыли слова миссис Малден о великолепных ножках Глэдис Фосс, которые она любит демонстрировать. — Представьте себе, что я тоже запускала руку в сейф, — добавила медсестра.

— Тоже? — переспросил Мейсон.

— Я оговорилась, господин адвокат, я могу отвечать только за себя. Я без ума от скачек. Вы ведь сразу заметили эту мою слабость.

— То есть вы присваивали себе деньги из кассы…

— Не нужно громких слов!

— А какие слова нужны?

— Доктор Малден женился на Стефани. Стефани — хваткая интриганка, жаждавшая смерти доктора Малдена. Если окажется, что есть хоть малейший повод считать аварию неслучайной, я без колебаний сделаю вывод, что Стефани убила мужа.

— Мисс Фосс, я понимаю, что за сегодняшний день вы переволновались, что очень расстроены. Преданность доктору Малдену толкает вас на…

— Волнение не лишило меня способности мыслить здраво, — перебила она. — Я предприму собственное расследование, и выясню — не виновата ли Стефани в гибели своего мужа?

— Как именно, по-вашему, миссис Малден могла бы быть причастна к аварии?

— Да взять хотя бы отношения вашей клиентки с Раймоном Кастелло, шофером доктора Малдена… Кстати, он же был и его авиамехаником.

— А что особенного в их отношениях?

— Не стройте из себя идиота, мистер Мейсон.

— Между ними были романтические связи?

— Откуда мне знать, как она расплачивалась с Кастелло за его покладистость? Может, деньгами, а, может, чем-то другим. Я давно советовала доктору Малдену уволить этого парня, но он меня не послушался. А зря. И хотя у Раймона золотые руки, он мне глубоко несимпатичен. Как, наверное, и я ему.

— Почему вы считаете, будто миссис Малден как-то связана с мистером Кастелло?

— Мне достоверно известно, что как минимум один раз она была у него в комнате. Вы только представьте себе! Жена выдающегося врача наносит визит какому-то шоферу.

— Откуда вам известно, что она навещала его?

— Она как-то сама проговорилась… Не важно. Я знаю это точно.

— Сколько лет мистеру Кастелло?

— Раймону? Около тридцати двух.

— Он хорош собой?

— Это он так считает, — презрительно усмехнулась она. — Хотя есть дурочки, способные кинуться ему в объятия. Черноволос, черноглаз, с донжуановскими манерами, до крайности самоуверен и самовлюблен.

— Значит, он водил машину у доктора Малдена?

— Обычно за руль садился сам доктор Малден, лишь иногда он уступал место Раймону. Тот обслуживал главным образом катер и самолет.

— Катер?

— В тех редких случаях, когда доктору Малдену удавалось сбежать от телефона, он отдыхал на своем катере.

— Вы катались на катере с ним вместе?

— Нет. Кроме Раймона, с ним, по-моему, не плавал никто. Доктор Малден забрасывал якорь где-нибудь в тихом месте и рыбачил. В это время я отбивала атаки пациентов. Отлучался он на день, не больше. Единственные выходные дни, которые он себе выкраивал в своем жестком графике.

— Ладно, оставим это, — сказал Мейсон. — Значит, вы лично тоже пользовались деньгами из сейфа в клинике?

— Я не считаю это кражей, — заметила Глэдис Фосс. — По сути я была компаньоном доктора Малдена, фактическим партнером. Он состоял в браке с женщиной, которую не любил. И его связь со мной являлась… если хотите, формой сотрудничества!

— Как долго продолжалась ваша связь?

— Три года.

— Почему он не пытался развестись со своей женой?

— Стефани не собиралась давать ему развод, зачем ей терять гарантированные деньги? Но если бы до этого дошло, на бракоразводном процессе она обобрала бы его до нитки.

— Зато появилась бы возможность начать биографию с новой страницы, и…

— В его-то годы… Есть еще одна деталь, о которой Стефани не знала, а если бы знала, доктор Малден, возможно, жил бы поныне.

Мейсон вопросительно посмотрел на медсестру.

— Доктор Малден был обречен, он страдал сердечной недостаточностью. Едва ли не все врачи, работающие с такой же самоотдачей, обречены в зрелом возрасте на болезни сердца. Это чуть ли не профессиональный недуг.

— Выходит, не такой уж безоблачной была жизнь доктора Малдена, не такой уж счастливой?

— Многие ли врачи счастливы? — горько усмехнулась она. — Они жертвуют личным счастьем во имя всеобщего блага. Да, они добиваются относительной материальной независимости. Но какой ценой? Ценой собственного здоровья и изматывающего труда.

— Все-таки я хотел бы вернуться, к сейфу в клинике доктора Малдена.

— Доктор Малден не возражал. Пусть по ведомостям получаешь в точности такое же вознаграждение, как и все другие медицинские сестры во всех других клиниках, бери из кассы столько денег, сколько тебе необходимо, — примерно так говорил он мне.

— Вы брали деньги под расписку?

— Нет, если бы мне захотелось, я взяла бы прямо из кассы.

— И сколько?

— Не имею ни малейшего представления, мистер Мейсон.

— С юридической точки зрения подобная ситуация весьма двусмысленна.

— Что вы хотите сказать?

— Предоставляя вам неподотчетные деньги, доктор Малден обязан был взимать с них налоги в пользу государства.

— А если я брала их без его ведома?

— Тогда это уже воровство.

— И что дальше?

— Вас задержат и предадут Суду.

— Кто предаст меня Суду?

— Окружной прокурор.

— А от кого будет исходить иск?

— Мне кажется, исходя из ваших же слов, что Стефани Малден охотно поставит подпись под таким иском.

— Стало быть, мне могут предъявить обвинение в хищении. А как быть с доказательствами?

— И впрямь, нелегкая задача для окружного прокурора, — улыбнулся Мейсон.

— Вот именно.

— Конечно, ваше признание в разговоре со мной…

— Я вам ни в чем не признавалась.

— Нет, вы признались, что брали деньги из кассы.

— Я всякий раз говорила «если». Пользовалась сослагательным наклонением.

— Я заметил.

— Но ведь таким способом я могу обезопасить наследство и репутацию доктора Малдена, верно?

— Ценой собственной репутации, вас ведь могут обвинить в бегстве от правосудия.

— В каком бегстве? Кто меня преследует? И за что?

— Это не мое дело.

— Вы адвокат Стефани Малден, так?

— Да.

— И поэтому считаете ее во всем правой и безукоризненной?

— Вовсе нет. Я защищаю ее интересы. Только и всего.

— Вот и предъявляйте от ее имени права на наследство. Когда вас потревожит налоговая инспекция, напомните Стефани Малден, что я по-крупному играю на скачках.

— У нее потребуют доказательства.

— Вы умеете разговаривать людей, — улыбнулась она. — Я даже сама подскажу вам доказательства. Рей Шпенглер держит табачную лавку на углу Седьмой улицы и бульвара Клифтона. Он — букмекер. У него я и делала ставки. Сотни ставок на тысячи долларов.

— И как вы себе представляете эту картину? — усмехнулся Мейсон. — Являются налоговые инспекторы к мистеру Шпенглеру и спрашивают, не букмекер ли он? А он им отвечает, что конечно, именно так он и зарабатывает на жизнь. И, в частности, много тысяч долларов принял из рук Глэдис Фосс, той самой, что работала медицинской сестрой в клинике доктора Саммерфилда Малдена. И что он, конечно, сожалеет, что преступил закон, но как не сознаться, когда об этом просят хорошие люди?

— Все произойдет совсем не так, — ответила Глэдис Фосс. — Два месяца назад Рея Шпенглера арестовали и оштрафовали за букмекерство на тысячу долларов. Рей даст справку о ставках.

— А что тогда будет с вами? — поинтересовался Мейсон.

— Ради Стефани Малден я и пальцем бы не шевельнула, — с горечью сказала Глэдис Фосс. — Но речь идет о памяти доктора Малдена. Нельзя допустить, чтобы налоговые инспекторы обнаружили его прегрешения против законности. Ради этого я готова пожертвовать чем угодно. Да, чем угодно.

— Если вы сумеете исповедоваться на Суде в проступках, которых не совершали, чтобы оградить от посягательств память доктора Малдена, которого любили… Что ж, это могло бы опрокинуть в глазах присяжных любые обвинения.

— Тем более, что им не под силу доказать, будто я взяла из кассы какую-нибудь конкретную сумму.

— Из показаний букмекера станет ясно, что на скачки вы тратили куда больше денег, чем зарабатывали.

— На несколько тысяч больше.

— И как же тогда?

— Но я и выиграла за последние месяцы несколько тысяч. То есть, инспекторы окончательно запутаются и ничего серьезного предпринять против доктора Малдена не сумеют? Не так ли?

— Такой вариант возможен, — медленно произнес Мейсон, вглядываясь в лицо медсестры.

— Тогда все в порядке, — сказала она и встала с кушетки. — Сегодня у меня был очень трудный день, и я хочу спать, мистер Мейсон.

Она недвусмысленно вышла из гостиной и отворила наружную дверь.

— Было очень приятно познакомиться с вами, мистер Мейсон.

— Я хотел бы вас еще кое о чем спросить….

— В другой раз, мистер Мейсон. Я сказала вам все, что хотела бы сказать и даже, наверное, больше. Передайте Стефани Малден, что ей не о чем беспокоиться. Сообщите ей, что ради любви к человеку, которого она ненавидит, я пожертвую своим добрым именем. Скажите ей, что деньги из кассы доктора Малдена расхищала я.

— Вы не могли бы что-нибудь добавить о Раймоне Кастелло? — спросил Мейсон уже у наружной двери.

— Отправляйтесь к нему, и сами увидите, что он за человек. Вы прекрасно умеете вызывать людей на откровенность, мистер Мейсон. Вполне вероятно, что шофер ответит на ваши вопросы. Порасспрашивайте его о своей клиентке. Если вам удастся разговорить его, как только что меня, у вас будет достаточно поводов для размышлений.

— Размышлений над чем?

Глэдис Фосс улыбнулась и сделала выпроваживающий жест в сторону выхода. Мейсон кивнул на прощание и вышел.

Неожиданно она вновь открыла дверь и запоздало ответила на его вопрос:

— Для размышлений над тем, как спасти вашу клиентку от обвинения в убийстве ее мужа, доктора Саммерфилда Малдена.