Дело испуганной машинистки Гарднер Эрл

6

Мейсон сидел в тюремной комнате для переговоров, внимательно присматриваясь к Джефферсону. Это был высокий мужчина, сдержанность которого и умение владеть собой, напоминали о типичном англичанине. Адвокат попытался нарушить его каменное спокойствие.

— Вас обвиняют в убийстве, — резко сказал он.

— В ином случае я бы здесь не находился, не правда ли?

— Что вы знаете об этом деле?

— Собственно, ничего. Я знал Бакстера, то есть, если предположить, что это тот самый человек.

— Где вы с ним познакомились?

— Он пришел в наш центральный офис в Иоганнесбурге, сказал, что занимается оптовой покупкой драгоценных камней и хотел бы приобрести большую партию алмазов. Продажа алмазов в необработанном состоянии против правил нашей фирмы, если, конечно, это не промышленные алмазы.

— А Бакстер хотел приобрести камни в необработанном виде?

— Да.

— Ему сказали, что такого рода сделку совершить нельзя?

— Ну да, конечно. Но мы старались быть очень тактичными, господин адвокат. Бакстер мог оказаться отличным клиентом и к тому же, он платил наличными.

— Так что же вы сделали?

— Мы показали ему несколько алмазов после обработки и шлифовки. Он не захотел их. Сказал, что принятие окончательного решения о сделке зависит от покупки алмазов в необработанном виде, то есть в таком, в котором они прибывают прямо из шахты. Он заявил, что обещал своим клиентам лично контролировать обработку и шлифовку камней.

— Зачем?

— Этого он не сказал.

— Его не спрашивали об этом?

— Видите ли, в нашем руководстве большинство — англичане, и все дела ведутся по английскому образцу, — флегматично ответил Джефферсон. — Мы стараемся задавать как можно меньше личных вопросов. Мы не назойливы, господин адвокат.

— Ну, и что было решено в конечном итоге?

— Мы договорились о том, что Бакстер выберет алмазы, а мы перешлем их в наш парижский филиал с поручением обработать, отшлифовать и затем уж доставить мистеру Бакстеру.

— Следовательно, это были уже не алмазы, а бриллианты. Какая у них была стоимость?

— Оптом или по отдельности?

— Оптом.

— Значительно меньшая, чем по отдельности.

— Насколько меньше?

— На это я не могу ответить.

— Почему?

— Потому что такого рода сведения являются строго соблюдаемой торговой тайной.

— Я ваш адвокат.

— Я знаю.

— Вы, случайно не англичанин? — иронично спросил Мейсон.

— Нет.

— Американец?

— Да.

— Вы давно работаете для английской Компании?

— Пять или шесть лет.

— Из вас получился типичный англичанин.

— Есть определенная манера поведения, которую ожидают в деловых кругах от представителей такой фирмы, как наша.

— Есть определенная манера поведения, мистер Джефферсон, которую суд присяжных ожидает от американского гражданина, — отрезал Мейсон. — Если судьи начнут подозревать, что их земляк изображает из себя британца, то существует вероятность, что вы будете жестоко сожалеть о своем заученном акценте и полном сдержанности равнодушии.

Джефферсон пренебрежительно надул губы.

— Я глубоко бы презирал судей, которые позволили бы такого рода личным предубеждениям повлиять на объективную оценку своего суда.

— Это сломало бы их сердца, — голос Мейсона был полон сарказма.

Джефферсон холодно посмотрел на него.

— Думаю, что будет лучше, если мы поймем друг друга с самого начала, господин адвокат. В своем поведении я руководствуюсь постоянными принципами и скорее дал бы себя убить, чем отступил бы от них.

— Хорошо, — бросил Мейсон. — Поступайте, как считаете нужным. Ваши похороны, не мои. Вы видели Бакстера еще раз?

— Нет, не видел. В дальнейшем сделка велась нашим парижским филиалом.

— Мистером Ирвингом?

— Нет. Наверное нет, господин адвокат. Думаю, что этим занимался кто-нибудь другой.

— Вы читали в прессе о прибытии туристического судна в порт после мнимого самоубийства Бакстера?

— Да, читал.

— Вы передали свои замечания на эту тему соответствующим органам?

— Нет. Конечно нет.

— Вам было известно, что Бакстер носил при себе приличное состояние в бриллиантах?

— Я предполагал, что сделка, начатая в Иоганнесбурге, была закончена парижским филиалом и бриллианты были доставлены Бакстеру. Конечно, у меня не было никакого способа проверить, что Бакстер сделал с этими бриллиантами.

— И вы ничего не подсказали соответствующим органам?

— Конечно нет. Наши торговые сделки строго конфиденциальны.

— Но вы разговаривали по поводу смерти Бакстера со своим сотрудником Ирвингом?

— Не сотрудником, господин адвокат. Ирвинг является представителем «Южноафриканской Компании», моим близким приятелем, но…

— Хорошо, хорошо… — сказал Мейсон.

— Да, я разговаривал с ним на эту тему.

— Он догадывался о чем-нибудь?

— Нет. Но вся эта история и обстоятельства, связанные с ней, вызвали у него определенные подозрения.

— А не пришло вам в голову, что эта история может быть частью хитро обдуманного плана контрабанды?

— Я предпочитаю не раздумывать над этим утверждением, господин адвокат. Могу только сказать, что существовали определенные подозрительные обстоятельства в связи со всей этой сделкой.

— И вы разговаривали на эту тему с Ирвингом?

— Да, как коллега с коллегой, работающим в том же учреждении. Однако, я предпочитаю не повторять слишком подробно того, что я тогда говорил. Вы должны помнить, господин адвокат, что теперь я выступаю не как частное лицо, а как представитель «Южноафриканской Компании».

— Вы можете находиться в нашей стране в качестве представителя любой фирмы, — иронично прищурился Мейсон, — но качество, в котором вы сидите в тюрьме, полностью частное.

— Конечно, — равнодушно сказал Джефферсон.

— Насколько я понимаю, полиция нашла бриллианты в вашем офисе?

Джефферсон без слов кивнул головой.

— Откуда они там взялись?

— Понятия не имею, господин адвокат. Я нахожусь в офисе приблизительно шесть часов из двадцати четырех. Насколько я знаю, администрация присылает уборщицу с запасным ключом. У портье также есть ключ. Разные люди шастают по помещению. Полиция сказала мне, что кто-то пытался забраться в офис, или даже забрался…

— Девушка, — подтвердил Мейсон, не отводя взгляда от собеседника.

— Молодая женщина, так мне сказали.

— Вы не догадываетесь, кто она такая?

— Нет. Конечно нет.

— В последнее время вы дружите с какой-то молодой женщиной?

Джефферсон заколебался.

— Я жду, — не уступал Мейсон.

Джефферсон посмотрел ему прямо в глаза.

— Нет, — ответил он спокойным тоном.

— Вы не поддерживаете отношений ни с одной молодой женщиной?

— Нет.

— А может быть вы стараетесь кого-нибудь защитить?

— Почему бы это мне нужно было кого-то защищать?

— Я не спрашиваю почему. Я спрашиваю только, не защищаете ли?

— Нет.

— Вы наверное понимаете, что дело может принять серьезный оборот, если вы будете пытаться искажать факты?

— Разве в этой стране не действует закон, — ответил Джефферсон, — по которому прокурор должен несомненно доказать вину обвиняемого?

Мейсон кивнул головой.

— Они не смогут этого сделать, — в голосе Джефферсона звучала абсолютная уверенность.

— Но если смогут, — предупредил Мейсон, — то, вероятно, у вас уже не будет возможности все мне рассказать.

— Я сказал то, что знаю.

— В вашей жизни нет никакой девушки?

— Нет.

— И вы не писали из Южной Африки никаких писем к молодой женщине?

Джефферсон снова едва заметно заколебался, а потом посмотрел Мейсону в глаза:

— Нет.

— Полицейские сказали вам, что какая-то молодая женщина незаконно проникла в ваш офис?

— Да. Кто-то, кто открыл дверь ключом.

— Вы давали свой ключ какой-нибудь женщине?

— Нет. Конечно нет.

Мейсон молчал несколько секунд, а когда заговорил, его голос звучал лаконично и деловито.

— Если есть кто-то, кого вы пытаетесь покрывать, прошу мне об этом сказать, ничего от меня не скрывая. По мере возможности я буду держать полученные сведения в тайне. Не старайтесь оказаться в положении, в котором вы вынуждены обманывать своего адвоката. Вы отдаете себе отчет в том, к чему это может привести?

— Да, я отдаю себе в этом отчет.

— И вы никого не покрываете?

— Никого.

— И все-таки окружной прокурор имеет против вас какие-то доказательства, потому что иначе он не стал бы связываться с этим делом.

— Я предполагаю, что окружной прокурор может ошибаться точно так же, как и обычный человек.

— Иногда даже больше, — иронично усмехнулся Мейсон. — Вы не слишком-то спешите помочь мне, мистер Джефферсон, — добавил он через минуту.

— Каким образом я могу быть вам полезным, господин адвокат? Предположим, что вы придете завтра утром в свой офис и застанете там полицию. Предположим, что они скажут вам, что обнаружили в ваших помещениях краденые вещи. Предположим, что я обратился бы к вам с просьбой рассказать мне всю историю. Чтобы вы смогли сообщить?

— Я постарался бы ответить на все ваши вопросы.

— Я ответил на все ваши вопросы.

— И вы продолжаете утверждать, что не дружите с одной молодой женщиной, живущей в нашем городе?

— Да, продолжаю утверждать.

Мейсон поднялся с кресла.

— Ну, что же, все зависит от вас.

— Совсем наоборот, господин адвокат. Все зависит от вас.

— Да. Наверное, вы правы, — буркнул Мейсон, давая знак охраннику, что разговор закончен.

7

Мейсон открыл боковую дверь в кабинет. Дела Стрит прервала работу и, внимательно присмотревшись к нему, спросила:

— Как прошла встреча, шеф?

Адвокат сделал жест, будто отмахивался от чего-то неприятного.

— Ничего не говорит?

— Говорит, — скривился Мейсон. — Но в этом мало смысла. Он покрывает какую-то женщину.

— Почему?

— Вот именно — почему? Это мы должны узнать как можно быстрее. Фотоаппараты уже у тебя, Делла?

— Да. Фотоаппараты, вспышки, штатив — все, что необходимо.

— Открываем фотоателье, — пошутил Мейсон. — Скажи Герти, что нам нельзя мешать.

Делла, взяв телефонную трубку, на мгновение засомневалась:

— Гм… Герти устроит из этого крупную историю!

Мейсон нахмурился, задумавшись.

— Боюсь, что ты права. Романтичная девушка тотчас начнет фантазировать, и эти фантазии у нее потом молотком из головы не вышибешь. Правильно, не говори ей о том, что я уже в кабинете, — решил адвокат. — Идем в библиотеку и… Делла, ты сможешь помочь положить стол на бок?

— Могу попробовать.

— Замечательно. Пойдем в библиотеку и закроем двери на ключ.

— А если я понадоблюсь Герти? Не лучше ли сказать ей, чем мы займемся, чтобы она могла…

Мейсон отрицательно покачал головой.

— Я не хочу, чтобы кто-либо об этом знал.

Делла сделала жест рукой, как будто что-то выкидывала в мусорную корзину.

— Могу распрощаться со своей хорошей репутацией!

— Мне нужна твоя помощь только для того, чтобы наклонить стол и расставить рефлекторы. Мы закроем двери из библиотеки в приемную, а двери в кабинет оставим открытыми.

— Все это очень хорошо, но что будет, если она придет по какому-либо делу в кабинет?

— Что ж, она увидит, что мы что-то фотографируем, — беспомощно развел руками Мейсон.

— Ее любопытство так же опасно, как и ее романтизм, — пошутила Делла.

— Она любит болтать?

— Хотела бы я знать ответ на твой вопрос, шеф. Наверное, она все рассказывает своему парню, потому что даже под дулом пистолета не смогла бы молчать. Но не думаю, чтобы она болтала с кем-то другим.

— Ну что ж, Делла, рискнем. Идем. Нужно наклонить стол и расставить осветители.

— Вот таблица, содержащая все данные относительно выдержки. Я сказала продавцу в магазине, что мы хотим скопировать некоторые документы. Выдержку необходимо соответственно менять, если снимки производятся с небольшого расстояния. Продавец убеждал, что для фотографирования такого рода необходим фотоаппарат, в котором резкость наводится по матовому стеклу. Аппарат для съемки отпечатков пальцев снабжен всем необходимым, включая вспышку и…

— Понимаю, — перебил ее профессиональные рассуждения Мейсон. — Я хочу сфотографировать этот кусочек резины под столом в том месте, в котором ты ее нашла, а потом более крупными планом запечатлеть отпечатки пальцев. Если камера не оправдает наших надежд, то мы сможем поручить фотографу сделать увеличение со снимков жевательной резинки.

— Аппарат для отпечатков пальцев кажется почти… — она вдруг остановилась.

— Безупречным? — рассмеялся Мейсон.

— По крайней мере, так сказал продавец, — возмутилась Делла.

— Хорошо, хорошо, пошли уж. Сделаем много снимков с различными выдержками. Ты купила пленки?

— О, Боже, да еще сколько! Я знала, что ты захочешь быть полностью уверенным в том, что работа хорошо сделана и набрала столько пленки, что хватит на любое количество снимков с различными выдержками.

— Прекрасно, — похвалил ее Мейсон.