Дело о дневнике загорающей Гарднер Эрл

Мейсон прищурился, задумавшись.

— Что тебе удалось разузнать о краже в Коммерческом банке Лос-Анджелоса? — поинтересовался адвокат.

— Побойся Бога! — воскликнул Дрейк. — Мы только начали работать по этому вопросу.

— Знаю, но я хочу быть в курсе.

— Ты слышал что-нибудь о неком Джордане Л. Балларде? — спросил Дрейк.

— А кто это, Пол?

— Бывший банковский служащий, который работал в паре с Дювалем, когда исчезли деньги.

— И что ты можешь про него рассказать?

— В его обязанности входил осмотр посылаемого из банка пакета с наличными. В тот день он поставил на тотализаторе и обращал больше внимания на то, что неслось из маленького портативного радиоприемника, а не на то, чем занимался Дюваль.

— Но даже в этом случае, Пол, он не смог бы прихватить деньги, потому что к ним самим не прикасался, — заметил Мейсон. — Наличные упаковывал Дюваль и…

— Все правильно, — прервал Дрейк, — но Балларда уволили из-за этой невнимательности. Руководство банка не думало, что он имел отношение к краже, хотя, конечно, полной уверенности у них не было, и они уволили его в связи с несоответствием занимаемой должности. Конечно, после этой истории Баллард не мог найти работу ни в одном финансовом учреждении.

— И что с ним теперь?

— Как выяснилось, он от этого только выиграл. Какое-то время ему везде отказывали и, в конце концов, насколько я понимаю, он был готов уже на любую работу. Он устроился на автозаправочную станцию, скопил немного денег, потом заболел владелец этой бензоколонки и Баллард купил ее у него. Затем Баллард занял деньги, открыл несколько филиалов и стал торговать шинами и запасными частями к автомашинам. Потом у него появилась возможность выкупить участок земли, где расположена автозаправочная станция. Он внес несколько тысяч в качестве первого взноса и согласился в дальнейшем выплачивать по тысяче в месяц. Затем один крупный универмаг, решивший открыть филиал, выбрал именно это место. Они подписали договор с Баллардом. Бывший банковский служащий все еще трудится на автозаправочной станции, хотя ему самому работать, явно, больше не требуется.

— Где находится его бензоколонка?

— Это уже не бензоколонка, а целый комплекс, — поправил Мейсона Дрейк. — Между Флоссман-авеню и десятой улицей.

Адвокат записал адрес в блокнот.

— Что-нибудь еще, Пол? — спросил он.

— Ты, возможно, знаешь, что пять тысяч из украденных денег были в учтенных купюрах.

Мейсон кивнул.

— Это оказалось простое совпадение. Полиция занималась одним шантажистом, требовавшим выкуп, и…

— Да, я слышал, — перебил его Мейсон.

Дрейк внимательно посмотрел на него и заметил:

— Похоже, ты слышал слишком много.

— Только общие факты.

— Дюваль оказался в очень неприятном положении. Ему удалось увести почти четыреста тысяч долларов. Номера купюр общей сложности пяти тысяч долларов имеются в полиции. Дюваль, естественно, не знает, каких.

— Пять из четырехсот. Другими словами, если он запустит руку в груду налички и вынет оттуда купюру, у него один шанс из восьмидесяти, что это окажется одна из тех, номера которых есть в полиции, — сосчитал Мейсон.

Дрейк кивнул.

— А если эта купюра потрачена в ходе обычного делового общения, то шансы уже равняются где-то одному из ста, что она окажется в руках полиции. Поэтому, мы имеем один шанс из восьми тысяч…

— Неправильно считаешь, — перебил его Дрейк. — Полиция периодически устраивает проверки. Два или три месяца они ничего не предпринимают, позволяя Арлен Дюваль спокойно тратить деньги. Затем, когда она уже начинает чувствовать себя в безопасности, они внезапно посылают целую команду, как, например, сегодня, чтобы проверить каждую истраченную ею купюру.

— Они считают, что деньги у дочери?

— Конечно, — ответил Дрейк. — На что же она живет, не работая? Откуда она берет средства на покупку машин, трейлеров и прочего, за все расплачиваясь наличными?

— А что с подоходным налогом? Они не пытались зацепить ее через налоговых инспекторов?

— Конечно пытались, но у них ничего не вышло.

— Почему?

— За этим что-то стоит, — ответил Дрейк. — Налоговые инспектора заявили, что ее дела в порядке и не стали ею заниматься.

— Странно, — заметил Мейсон.

Дрейк кивнул.

— Есть еще один момент, — сказал детектив. — Полиция, естественно, не разглашает никакой информации, но вроде бы тот шантажист, который требовал пять тысяч долларов, велел приготовить выкуп в десятках и двадцатках — и это разумно. Я бы именно так и предположил.

— Да, логично звучит, — согласился Мейсон.

— Большая часть денег в пакете, направлявшемся из Коммерческого банка Лос-Анджелоса, была в стодолларовых купюрах. Там также находилось сто тысячедолларовых купюр. Остальное составляли, пятисотдолларовые, пятидесятидолларовые и совсем немного мелких купюр. Таким образом, если Арлен Дюваль достаточно умна, она может тратить крупные купюры и находиться в относительной безопасности.

Мейсон холодно посмотрел на Дрейка.

— Ты продолжаешь настаивать, что деньги у Арлен?

Дрейк улыбнулся.

— Ты не ребенок, Пери. Кстати, тут недавно приходил посыльный, оставил для тебя конверт.

— Для меня?

— Да. Он сказал, что должен передать тебе до утра завтрашнего дня.

— Но почему он принес его сюда?

— Он не объяснил. Он… Конверт где-то у меня здесь валяется, адрес напечатан на машинке… А, вот он.

Дрейк передал адвокату самый обычный конверт.

Мейсон посмотрел на напечатанный на машинке адрес.

— Очевидно, собирались послать по почте, но потом отправили с посыльным. Ладно, надо посмотреть, что там. Наверное, очередные неприятности.

Мейсон достал перочинный нож, открыл лезвие и разрезал конверт.

Зазвонил телефон. Дрейк поднял трубку.

— Алло! Да… Эй, подожди минуту. Повтори еще раз…

Дрейк поймал взгляд Мейсона и сделал предупредительный жест.

Мейсон изучил содержимое конверта, затем повернулся спиной к Дрейку, подозвал Деллу Стрит и достал из конверта две купюры — пятисотдолларовую и тысячедолларовую.

В конверт была вложена отпечатанная на машинке записка. Мейсон дал ее прочитать Делле Стрит.

«Я обещала доставить вам это до девяти тридцати. Возможно, мне не удастся утром добраться до вашего офиса, поэтому посылаю деньги сейчас.»

Подпись была сделана тоже на машинке и состояла из одного инициала — заглавной буквы «А».

Мейсон взглянул на Деллу Стрит, приложил палец к губам, предупреждая таким образом о молчании, вложил купюры и записку обратно в конверт, опустил конверт во внутренний карман пиджака и повернулся к Полу Дрейку.

В это время детектив как раз повесил трубку.

— Интересные сведения, Перри, — сообщил он. — Баллард, о котором я тебе только что рассказывал, связался с полицейским управлением. Он рассказал им что-то, что повлекло за собой бурную деятельность.

— И что это была за информация, Пол? — поинтересовался Мейсон.

— Мой человек пока не смог выяснить, но он знает, что после встречи Балларда с полицейскими та специальная группа, которая занималась банковским делом, начала бегать кругами. Мой парень считает, что это что-то важное. И вот еще что — Баллард сейчас, наверняка, находится на своей автозаправочной станции. Похоже, он там появляется каждый день примерно в это время, чтобы проверить наличность, закрыть кассу и оставить только мелочь, необходимую для работы ночью.

— Было бы очень здорово узнать, что он такое сообщил полиции, — задумчиво произнес Мейсон. Он бросил взгляд на Деллу Стрит. — Пошли, Делла. Я отвезу тебя домой. — Затем адвокат снова повернулся к Дрейку: — Если можешь, оставайся у себя до полуночи, Пол. Не удивлюсь, если события будут развиваться дальше в течение следующих двух часов.

Мейсон довез секретаршу до ее дома.

— До завтра, Делла.

— Шеф, ты собираешься встретиться с Баллардом? Если что-нибудь узнаешь, сообщи мне, ладно?

— Не сегодня. Ложись лучше спать. Завтра будет тяжелый день.

— Кому ты это говоришь? Я хочу знать, что происходит. И, кстати, тебе не стоит оставлять у себя в кармане такое количество наличных. Лучше дай их мне.

— Нет, Делла. Я очень волнуюсь. Никогда бы раньше не подумал, что меня станет беспокоить уплаченный клиентом гонорар. Я не ожидал получить его так быстро.

— Но она все делает именно так, шеф. Видимо, она пытается поймать тебя в ловушку.

— Похоже, что так, — согласился Мейсон.

— Оставь их у меня.

— Тогда в ловушке окажешься ты. Я сам займусь этим вопросом. Постарайся выспаться, Делла.

Она исчезла в дверях многоквартирного дома, а Мейсон поехал на пересечение Флоссман-авеню и Десятой улицы, остановился у автозаправочной станции и попросил одного из работников:

— Заправьте мой автомобиль, пожалуйста. А мистер Баллард сегодня здесь?

Работник показал на мужчину, сидевшего в конторе. Через окно было видно, что он держит в руках какой-то список и проверяет цифры на калькуляторе.

Мейсон вошел в контору и подождал, пока мужчина не поднимет голову от листа бумаги.

— Мистер Баллард?

— Да.

— Меня зовут Перри Мейсон.

— Адвокат?

— Да.

— Много о вас слышал. Рад познакомиться лично. Что привело вас сюда?

— Я бы хотел уточнить некоторые аспекты одного дела, о котором вам, возможно, очень неприятно вспоминать.

— Вы имеете в виду кражу в Коммерческом банке?

— Да.

— Меня это не смущает — по крайней мере, теперь. Они, конечно, меня сразу же выгнали, но, в конечном итоге, эта неприятность неожиданно обернулась благом. Только я не могу понять, почему это вас интересует?

— У адвоката много разных интересов.

— Да, наверное.

— Я могу задать вам пару вопросов об этом деле?

— Зачем?

— Получение определенной информации может сыграть важную роль для одного из моих клиентов.

— В таком случае мне надо знать, кто ваш клиент.

— Вы же понимаете, что я не могу открыть его имя. Расскажите, пожалуйста, о той ставке, которую вы сделали. Вы часто играете на скачках?

— Что вы имеете в виду под словом «часто»?

— То есть тот случай был каким-то особенным?

— Еще бы! Мне подсказали, на какую лошадь ставить, и я выгреб все, что у меня было в бумажнике.

— Лошадь выиграла забег?

— Да. Выигрыш составил двадцать два доллара семьдесят пять центов на каждые два доллара. А я сотню поставил!

— Неплохо, — заметил адвокат.

— Я выиграл на скачках, но потерял работу, — ответил Баллард. — В какой-то момент я думал, что мне пришел конец, но выплыл. Теперь все в порядке. Если бы я остался в банке, то так бы и работал инспектором с мизерным жалованьем.

— Мы можем поговорить о том, что произошло в тот день? — спросил Мейсон.

— Зачем?

— Хочу, чтобы у меня в голове сложилось представление о происшедшем.

— Да ничего особенного, в общем-то, и не было. Пролистайте старые газеты — вот и весь рассказ. Или почти весь рассказ.

Мейсон показал пальцем из окна на свою машину.

— Я попросил ее заправить. Вы торопитесь?

— Нет, — ответил Баллард, оценивающим взглядом осматривая Мейсона. Наконец, он отложил в сторону лист, на котором записывал цифры.

Баллард встал со стула и Мейсон увидел, что у него короткие ноги, но широкие плечи и большая голова. На вид ему быдло лет пятьдесят пять. Серые глаза прямо смотрели на собеседника из-под густых бровей, короткие волосы уже поседели. По Балларду сразу же становилось понятно, что он работает с цифрами и признает только правильный или неправильный результат, для него не существует слова «приблизительно», есть только один точный ответ.

Мейсон опустил глаза на письменный стол, где лежало несколько ведомостей и листов бумаги. Он обратил внимание, что каждая циферка выведена с каллиграфической четкостью.

— Я как раз собирался закрываться, — сообщил Баллард. — Я стараюсь каждый вечер забрать наличку до десяти. Оставляю только мелочь, чтобы было чем давать сдачу клиентам. Обычно бензоколонки обворовывают где-то около полуночи. Я этим артистам ничего не оставляю. С тех пор, как слухи об этом распространились по округе, они даже и не пытаются ко мне заглядывать.

— Понятно. Расскажете мне о краже в банке?

— Вначале мне надо знать, зачем вам эта информация.

— Хочу выяснить, кто же на самом деле был виновен.

— Вы не думаете, что Дюваль провернул то дельце?

— Так решили власти.

— Но вы с ними не согласились?

— Пока мне не на чем строить выводы. Пытаюсь не формулировать окончательное мнение.

— Понятно.

— Возможно, если вы не хотите говорить о деньгах, мы могли бы поговорить о Дювале. Что он за человек?

— Вопрос века.

— А ответ?

— Ответа нет.

— Почему?

— Его невозможно классифицировать. На него трудно навесить этикетку.

— А если попытаться?

— Спокойный, жизнерадостный. У него было много друзей и он обожал свою дочь. Жена умерла, когда девочке было десять лет и Колтон Дюваль решил пожертвовать всем ради воспитания дочери. Он был ей и отцом, и матерью. Я считаю, что подобное практически невозможно.

— Результат получился плачевный? — спросил Мейсон.

— Все зависит от того, что вы имеете в виду под словом «плачевный». У Дюваля были свои идеи. Он утверждал, что люди не могут чувствовать себя свободно, пока не породнятся с природой. Он считал, что каноны традиционного поведения, вежливости и этикета — проявление лицемерия.

— Почему?

— Он заявлял, что люди должны быть полностью естественными, а их поведение отражать их личность вместо того, чтобы подделываться под какой-то общепринятый устой или правило.

— Немного чокнутый?

— Нет. Он умел внушать доверие. Ты сразу же начинал его слушать, а потом кивать головой вместо того, чтобы прямо заявить, что нельзя так воспитывать дочь.

— Дочь его любила?

— Обожала.

— А что с деньгами? Их прихватил Дюваль?

— Не вижу, как бы он мог это сделать. Если уж быть полностью честным, я не представляю, как вообще кто-либо мог их свистнуть.

— Объясните почему?

— Множество факторов, всяческие проверки и предосторожности. Это было невозможно.

— Но, тем не менее, случилось.

— Как они утверждают.

— Дюваль не мог украсть деньги?

— Никто не мог. Это подобно тому, как наблюдаешь за иллюзионистом на сцене. Он делает то, что, по всей вероятности, не может происходить, но ты все равно сидишь и смотришь, как происходит именно это.

— Если вы расскажете мне, что же все-таки случилось, я, не исключено, предложу вам решение проблемы, — сказал Мейсон.

Баллард с минуту молчал, затем начал рассказ:

— Это произошло где-то часа в два. В те дни наш филиал в Санта-Ане выплачивал зарплату большому числу государственных служащих, и нам, в головной конторе, приходилось переправлять туда огромные суммы наличных денег. Там располагался авиационный центр, где работало много людей. У нашего филиала в Санта-Ане вообще был прекрасный оборот и приходилось переводить наличные туда-обратно два или три раза в месяц. Мы считали, что используем безопасный способ перевозки. Банк закупил бронированные машины с отдельными ящиками для наличных денег. Такие машины разрабатывались специально для финансовых учреждений. Ключи от этих ящиков с наличными были только у руководства и контролеров. Водитель ключа не имел. Это специально придумали на случай остановки машины грабителями где-то в пути: бандитам все равно будет не забраться в интересующий их ящик. Машина также оснащена рацией, работающей на коротких волнах. О ней никто не знает и настроена рация на ту же частоту, что и та, на которой ведут переговоры полицейские патрульной службы. Если кто-то в пути пытается остановить машину, водитель нажимает всего лишь на одну кнопку — и по всей полицейской сети начинает воспроизводиться послание с сообщением номера машины и заявлением, что она попала в беду. Полиции потребовалось бы только позвонить в банк диспетчеру, и тот по номеру машины сообщил бы маршрут, по которому движется машина, и ее примерное местонахождение в данный момент.

— Продолжайте, — попросил Мейсон.

— А вот как мы пересылали деньги. Один клерк, отвечающий за отправку наличности, составлял пакет. За ним неотрывно следил контролер. Незадолго до этого банк заказывал бронированную машину. Она останавливалась с задней стороны здания банка. К этому времени у клерка и контролера все было готово: наличные укладывались в коробку, которая обертывалась специальной бумагой и запечатывалась сургучом. Клерк, составлявший пакет, ставил на сургуч свою личную печать, контролер — свою. Затем они вместе отправлялись к бронированной машине. Предварительно два вооруженных охранника проверяли, безопасно ли выносить наличные. Через какое-то время после того, как уже участвовал в отправке миллионов долларов, ты просто начинаешь относиться к этим мероприятиям, как к отправке партии моркови или какого-либо другого товара.

Мейсон понимающе улыбнулся.

— В тот день я поставил на скачках и — ну надо же, не повезло — Дюваль упаковывал большое количество наличных как раз тогда, когда шло сообщение с ипподрома. Мистер Мейсон, вы сами что сделали бы? Я получал маленькое жалованье и поставил на эту лошадь целую сотню. Я знал, что если она выиграет — я здорово заработаю. Потеря ста долларов для меня была бы очень тяжелой. Цены постоянно растут, а я, в общем-то, едва сводил концы с концами. С другой стороны, если такому банковскому служащему дать лишнюю тысячу — это уже что-то! Тот забег для меня очень много значил.

Мейсон кивнул.

— Я вышел в застекленный кабинет. Клянусь, что все равно мог видеть, что делает Дюваль. Мистер Мейсон, он брал пачки наличных, проверял и складывал в коробку. Мы уже до этого пересчитали все купюры и разложили их по пачкам. Единственное объяснение: он заранее заготовил погашенные чеки, вынув их из ближайшего ящика. Он нагнулся, закрывая от меня мусорную корзину, которая стояла под столом, взял деньги, уже упакованные в коробку, и бросил их в мусорную корзину, а вместо них положил погашенные чеки. Если это так, то признаюсь честно, мистер Мейсон, он здорово нагрел меня. Это была бы самая хитрая работа, которую я когда-либо видел. Все было очень естественно, как всегда. Конечно, я слушал, как проходит забег — и когда лошади стали приближаться к финишу, конечно, я очень волновался. К тому же, потребовался фотофиниш и мне пришлось ждать, чтобы узнать, моя ли лошадь выиграла. Я, наверное, состарился на несколько лет, ожидая окончательных результатов. Когда выяснилось, что я выиграл, я весь дрожал и обливался потом, словно только что изрядно поработал лопатой.

Мейсон кивнул с симпатией.

— Дюваль, конечно, знал, чем я занят, но ничего не сказал. Он меня покрывал, и я ему благодарен. У меня не было повода относиться к нему с подозрением. К тому времени я работал с Дювалем уже пять лет. Вместе мы переслали миллионы долларов наличными. Так что я просто поставил свою печать на пакет и мы отправились к бронированной машине. Я открыл ящик для наличности, мы положили туда коробку, отметили время и сообщили диспетчеру, что машина отъехала. Затем мы вернулись к работе. Во второй половине того дня я уже не мог сконцентрироваться на своих обязанностях. Я думал, как буду тратить деньги, выигранные на скачках. Я хотел купить новую удочку и спиннинг — планировал отпуск. Я раньше любил рыбачить.

— И до сих пор увлекаетесь рыбной ловлей? — поинтересовался Мейсон.

— Времени нет, а то бы с удовольствием. Когда работаешь на себя, то столько всяких забот набегает!

— Я вижу, моя машина готова, — заметил Мейсон. — Я схожу заплачу и отгоню ее, чтобы освободить место.

— Куда вы едете? — спросил Баллард.

— В Беверли-Хиллс.

— А меня не подбросите? Моя машина сейчас на ремонте и я собирался брать такси. Уже поздно, а у меня с собой много наличных, так что я не хочу идти пешком четыре квартала до автобусной остановки, а потом еще пять кварталов до дома.

— Естественно. Поехали.

Баллард быстро засунул несколько листов с цифрами, кассовый рулон и холщовый мешок в небольшую черную сумку. Из нее он достал маленький револьвер и переложил его в карман пальто. После этого он сел в машину Мейсона.

— Надеюсь, я вас не напугал видом оружия, мистер Мейсон. В последнее время было совершено несколько нападений на бензоколонки и в полиции посоветовали, чтобы я купил револьвер и все время носил с собой.

— Конечно, я все понимаю, — перебил его Мейсон, вписываясь в поток автомашин.

— Похоже, молодежь сейчас не любит трудиться, — продолжал Баллард. — Хотят получать, не работая, да и пострелять не прочь. У меня нет детей. Жена умерла вскорости после кражи в банке. Тогда на меня разом навалились все проблемы.

— Что-нибудь еще вспомните о Дювале? — спросил Мейсон через несколько минут.

— Теперь вы уже все знаете. Когда клерк в Санта-Ане вскрыл пакет, там были только погашенные чеки.

— Или он так заявил, — заметил Мейсон.

— Нет — это и решило дело. Деньги по этим чекам выдали в нашем банке в Лос-Анджелосе. Некоторые из чеков были зарегистрированы всего за час до того, как мы отправили пакет. Так что подозрение с клерка в Санта-Ане сразу же было снято.

Мейсон обдумывал информацию.

— Ладно, Баллард, — наконец сказал он, — все это вполне определенно кладет ответственность с одной стороны на вас, а с другой — на Дюваля.

— Правильно, — согласился Баллард. — Именно так и решила полиция.

Они снова замолчали. В конце концов снова заговорил Баллард:

— Конечно, если бы деньги взял я, Дюваль бы, определенно, был моим сообщником. Мы бы вдвоем провернули дельце и разделили добычу. Но если украл Дюваль, он мог воспользоваться моей небрежностью. Именно Дюваль отвечал за упаковку наличности. Он заявил, что положил деньги в пакет.

— А вашей обязанностью было следить за ним.

— Да.

— Но если вы пренебрегли своей обязанностью, Дюваль мог увести деньги.

— Он так и сделал.

— Мог сделать.

— Да.

— Но если бы кражу задумали вы, то Дюваль обязательно должен был бы об этом знать?

— Несомненно.

— А как насчет подмены? — спросил Мейсон. — Подмены пакетов?

Баллард покачал головой.

— Невозможно. Это должны были быть или Дюваль, или я, а я мог быть только в сговоре с Дювалем.

— Почему вы заявляете, что нельзя было подменить пакеты?

— Потому что водитель ни разу не останавливался с того момента, как уехал из нашего банка, и пока не приехал в филиал в Санта-Ане, а если бы и остановился, он все равно бы не добрался до ящика с наличностью.

— А если бы у него был ключ?

— У него не было ключа.

— Предположим, был. Ему каким-то образом удалось…

— Хорошо, я отвечу на это вопрос, — прервал Баллард адвоката. — Предположим, у него был ключ, он остановил машину и у него уже был приготовлен пакет. Он все равно бы не смог это сделать.

— Почему?

— Если бы в пакете лежали газеты, книги или еще что-то в этом роде — да, не исключено, что смог бы, но вспомните — пакет оказался заполнен погашенными чеками, которые находились в нашем банке! Водители никогда не заходят в банк.

— И он никак не мог зайти внутрь?

— Нет. Через ту боковую дверь производится только отправка и получение грузов.

— Чеки нельзя приготовить заранее?

— Нет. Они были представлены в банк и по ним получили деньги где-то за час до отправления того пакета.

— То есть, похоже, Дюваль, не так ли?