Тебе, Победа! Мошков Кирилл

Бенгт ничего не ответил ей и, нахмурившись, чтобы самому не расплакаться, пошел к башенке, заложив руки за спину. Всю дорогу он себя ругательски ругал, потому что читал книги и хорошо знал, как молодые обольстительные преступницы своими слезами могут обмануть даже самых закаленных и опытных мужчин. Впрочем, самые закаленные и опытные неизменно раскрывают такой обман, а еще лучше — железным голосом говорят «я вам не верю» или что-то в этом роде. Но Бенгт поверил этой девушке. Быть может, будь она такая, как Ингрид из дома напротив или как Аннелизе из команды наземников — ухоженная, со свежим цветом лица, пахнущая простенькими, но приятными духами, с гладкой загорелой кожей — быть может, тогда бы он ей и не поверил, на этой грязной, оборванной, избитой и, с его точки зрения, совершенно непривлекательной девушке он не поверить не мог.

Наверное, он слишком медленно шел: у башенки он увидел шагающую от служебных ворот группу — экипаж «Лося».

— Здравствуйте, диспетчер, — еще издалека весело сказал капитан — жизнерадостный молодой дядька с бритой головой, как у федерального космонавта, но одетый, как родстер (Бенгт бывал в Бальдурхольме, туристской столице Вальхаллы, и пару раз видел настоящих родстеров с Солнечной стороны). Еще в экипаже был молодой парнишка, не старше Бенгта (тоже с бритой головой, но одетый странно — почти как тот бородач Эвис), девчонка лет четырнадцати — это надо же, купила в городе рокк, модную норскую юбочку (Ингрид из дома напротив носит такую, только еще короче)! — и еще одна девушка, постарше — эта была в джинсах и кожаной куртке прямого кроя. Все они были увешаны пакетами и сумками: видно, закупили сувениров в городе, а судя по легкому запаху рыбных деликатесов — и не только сувениров.

— Здравствуйте, капитан. — Кажется, Нуррену удалось скрыть волнение в голосе. — Скажите, вам нужна орбита или вы уйдете в гиперскачок прямо с траектории взлета?

— Орбита понадобится, — сказал капитан, щурясь под ярким солнцем, — но не больше, чем на один виток. Нам надо будет взять направление на прыжок.

— Хорошо, — кивнул Бенгт. — Я дам вам орбиту. Сообщите мне, когда будете готовы к взлету.

И он стал подниматься на башенку.

«Лось» взлетел через сорок минут. Капитан вел с Бенгтом обычные стартовые переговоры, быть может, не вполне уставные, но кто их там, на Акаи, знает, какой у них там устав? Во всяком случае, по этим переговорам совершенно невозможно было понять — на борту черноволосая беглянка или же нет. Бенгт провел «Лося» до орбиты, отследил четверть витка, потом капитан по радио попрощался с ним, и мониторы показали «энергодырку» — короткое полевое возмущение, сопровождающее гиперпереход. Вздохнув, Нуррен снял траекторию со слежения и запросил справочную: будут ли сегодня посадки? Выходило, что в девятнадцать по абсолютному, то есть глубокой ночью, будет садиться грузовик с Тол Эрессеа. Раньше же ничего не ожидалось. Бенгт опять спустился на поле и тщательно обошел всю газоотводную канаву, вплоть до законсервированного — то есть ржавого и заросшего травой — взлетно-посадочного узла химракет. Узел он тоже осмотрел, даже сунул голову в стартовый ствол. Черноволосой незнакомки нигде не было. Оставалось предположить, что она ушла на «Лосе» — или выбралась за пределы космодрома… Бенгт вздохнул, возвращаясь на вышку, и сказал вслух, пока никто не мог его видеть:

— Да уж, рыжий Бенгт. Боюсь, не скоро в один день приставят тебе к груди копье дикари с далекой планеты и выпадет шанс спасти беглую преступницу!

Он почесал в рыжем затылке и засмеялся. А когда сел в свое кресло, его личный блокнот показал, что пришла почта. Бенгт взглянул на обратный адрес, и его сердце в третий раз за этот день прыгнуло к горлу.

«Второе командно-техническое училище Космофлота Конфедерации Человечеств, Тол Эрессеа».

Отведя глаза от монитора, Бенгт помолился Вотану, Тору и — на всякий случай — Локи, чтобы не строил гадостей. Потом открыл письмо.

«Уважаемый г-н Нуррен,

Приемная КФКИ рассмотрела Ваши документы, присланные на предварительный отбор.

Комиссия считает, что документы вкупе с результатами пробных проверочных работ позволяют предложить Вам принять участие в очном конкурсе на право обучения в 2КТУ КФКИ по избранной Вами специальности „мониторинг и управление планетарно-системным движением“. Вам предлагается прибыть на Тол Эрессеа в город Дол Амрот на Западном континенте не ранее 20 и не позднее 30 июня с.г. По прибытии явиться в приемную комиссию по адресу: комплекс Космофлота, корпус 236-а, первый этаж. При себе иметь оригиналы документов и сумму, достаточную для оплаты обратного билета. Проживание и питание в общежитии Училища в период вступительных экзаменов бесплатное. Пожалуйста, подтвердите свое прибытие не позднее 10 июня, чтобы вам было зарезервировано место в общежитии.

Председатель приемной комиссии капитан 1 ранга Имрахо»

— Вау, — шепотом сказал Бенгт и закрыл глаза.

Дойт открыла глаза и в первую секунду запаниковала: ей показалось, что она в камере-одиночке. Но, оглядевшись, она поняла, что это просто одноместная каюта. Она вспомнила: руки двух девчонок, моющих ее… Полные сострадания глаза мужественного бородача, на руках несущего ее по кораблю… смешной рыжий парень, который так ее испугался, но не выдал… суровая высокая старуха в поселке, напоившая ее молоком и сказавшая «пробирайся на космодром, дочка»… двухметровый ленсман с висячими белыми усами — он демонстративно роняет ключи и, не оборачиваясь, уходит в другое крыло здания участка… (она тогда еще подумала: так разве есть добро в этом мире?..) Уголовницы, которые бьют ее ногами — в живот, в грудь… Начальница этапа, брезгливо бормочущая: «давай, гаденыш, марш к уркам…» Ленсман в порту Ярнхольма — она уже подняла руки, а он ударил ее по ногам так, что она упала и ударилась затылком о бетон…

Тут ей так стало себя жалко, что она едва не заплакала, но сил плакать не было. Она приподняла голову и увидела, что правая рука у нее уложена поверх одеяла, и к ней присоединена капельница. Левой рукой Дойт ощупала себя под одеялом — на ней ничего не было, а синяки вроде бы болели гораздо меньше… С трудом она выпростала из-под одеяла левую ногу, чтобы взглянуть на щиколотку, где была огромная гематома и запекшиеся ссадины от удара этого садиста из Ярнхольма. На щиколотке были три чистых розовых шрама, кожу саднило — ревиталаном, значит, мазали. Дойт дотронулась до головы — голова была налысо острижена; она с невольным стоном приподняла голову, дотронулась до затылка — там болело, но несильно, и запекшейся крови больше не было.

Значит, я на «Лосе», подумала она. Те девчонки… как их звали? — не помню… бородач, который взял на руки — Эвис… Она, как дура, говорила ему: «не трогайте меня, от меня воняет», а он ей спокойно, мягко отвечал: «главное, не волнуйся так, птичка подбитая, сейчас тебя наши барышни обиходят»… Потом ее мыли (вроде бы после старта, она помнила — был гиперскачок, все лежали в креслах). Дальше был провал, она ничего не помнила.

Щелкнула дверь. Ойкнув, Дойт попыталась спрятать ногу под одеяло — не получилось. Вошла одна из тех девчонок, крупная, светловолосая, сероглазая, удивительно спокойная. В руках — поднос с едой.

— С пробуждением, — серьезно сказала она Дойт и поставила поднос рядом с койкой, на тумбочку. — Так. Капельница нам больше не нужна… давай я сниму.

Девушка аккуратно вынула иглу, и не успела Дойт опомниться, как на руке ее уже был наклеен саморассасывающийся пластырь, а девушка, подхватив ее под мышки, помогала ей усесться.

— Тебе сейчас надо есть, есть и есть, — серьезно говорила она. — Ты истощена, много травм — мелких, но на их заживление ушло много сил твоего организма.

Дойт была так ошарашена, что молча принялась есть стандартный космофлотовский обед — куриное мясо с картофельным пюре и горошком, овощной салат, бананы — а светловолосая девушка тем временем принесла ей одежду.

— Мы с Клю подобрали тебе кое-что, а на Телеме — мы идем на Телем — купим тебе нормальную одежду.

Тут Дойт вспомнила: ту девушку, что помладше, зовут Клю, а эту — Ирам. Дойт хотела что-то сказать в благодарность, но Ирам остановила ее:

— Ешь, ешь. Минут через пять придет наш капитан, ему все расскажешь, ладно? А пока ешь.

Дойт действительно была ужасно голодна: она в последний раз ела за сутки до того молока в поселке, когда этап привезли в Берглунд и всех развели — в первый раз за те ужасные дни — по одиночным камерам. Она тогда поела, и тут пришел тот ленсман и из-за решетчатой двери сказал: «вот скоты, как же они ее к уркам засунули?» А когда он повернулся и ушел, на полу лежали ключи…

Дойт опять чуть было не заплакала и, чтобы превозмочь слезы, спросила:

— Скажи, а какое число сегодня?

— Двадцать первое апреля, — удивилась Ирам. — Девять утра по абсолютному. А что?

Дойт смутилась.

— Я решила, что провалялась без сознания несколько дней.

Ирам улыбнулась.

— Да нет, для этого твои дела были недостаточно плохи. Ты плохо питалась, какое-то время, наверное, вообще не ела, тебя били, и жестоко били, но серьезных повреждений у тебя нет — мы тебя обследовали, у нас есть хороший диагност.

— А для чего меня остригли?

Ирам нахмурилась.

— Ты говорила, что была в тюрьме? Так вот, ты там подцепила педикулез.

Дойт допила сок и поставила стакан на поднос. Голод отступил, хотя она, конечно, и еще бы поела, но просить добавки ей почему-то показалось неудобным. Слова о педикулезе не вызвали у нее удивления. Странно, что на этапе она подцепила только вшей.

В дверь постучали.

— Это капитан, — сказала Ирам. — Можно, он войдет?

— Ничего себе, — отозвалась Дойт. — Это же его корабль! Конечно, пусть войдет.

В каюту вошел поджарый, невысокий молодой человек в родстерской кожаной «косухе», но с бритым, как у федерального космонавта, черепом.

— Здра-авствуйте, прекрасная незнакомка, — по-космопортовски мягко пропел он, одновременно приветливо и насмешливо. — Скажите, можно я приглашу сюда всех, кто свободен от вахты? Нам бы не хотелось вас заставлять много раз рассказывать одно и то же.

— Конечно, — сказала Дойт и смущенно натянула одеяло повыше. Ирам это заметила и тут же сказала капитану:

— Ну-ка, Йон, выйди-ка на минутку. Ну, выйди! Сейчас я позову.

Выставив капитана таким, на взгляд Дойт, бесцеремонным образом, девушка подошла к постели.

— Я тебе помогу одеться. Давай сядем… вот так. Да не стесняйся ты меня.

Сев, Дойт увидела свое лицо и плечи в зеркальном участке стены напротив койки. «О Боже», — подумала она, — «на что я похожа, а?» Это относилось не к остриженной голове (как раз это ей неожиданно понравилось), а к мертвенному цвету лица, на котором появился лишь слабый, едва заметный румянец, и к радикально побледневшим, но все еще заметным синякам на плечах и ключицах.

Ирам помогла ей надеть черную футболку (видимо, свою: она оказалась Дойт впору), белье, длинную клетчатую юбку — Дойт забыла, когда и юбку-то в последний раз носила… Одев Дойт, девушка снова укрыла ее одеялом, подошла к двери и сказала:

— Ну, заходите теперь.

Вошел насмешливый родстер-капитан, за ним Клю, которая Дойт очень радостно и дружески заулыбалась, за ней — бородач Эвис, который улыбнулся Дойт смущенно и очень тепло, Дойт надолго задержалась на этой улыбке взглядом. Только теперь она увидела, что Эвис странновато одет, будто на картинках из древней истории Прародины: короткая кожаная куртка поверх… что это у него, кольчуга, что ли?!! — штаны какие-то домотканые, сапоги с ботфортами…

Капитан сел на койку в ногах, Ирам — на единственный стул, Клю (к некоторому удивлению Дойт) присела на колено капитана; что же до Эвиса, то он остался стоять.

— Итак, — произнес капитан. — Милая барышня, теперь, когда ваши невзгоды, кажется, позади, расскажите нам, пожалуйста, кто вы, откуда и чем мы можем в дальнейшем быть вам полезными.

Дойт вздохнула.

— История довольно длинная. Хочу только вот что сначала сказать. Я чрезвычайно вам благодарна. Я обратилась к вам в отчаянии, и вы спасли меня. Я обязана вам, наверное, жизнью. И именно поэтому я хочу вас предупредить: я для вас очень опасна. Я имела глупость насолить одной очень страшной силе. На разных мирах они выступают под разными именами, но вы, наверное, слышали название — компания Lightning?

Капитан криво усмехнулся, остальные, переглянувшись, кивнули.

— Общая беда сплачивает, барышня, — сказал, наконец, капитан. — Все мы — все, кто здесь есть — в той или иной степени насолили компании Lightning. И я, и Ирам, и даже Эвис, а вот Клю и ее брат Реми, который сейчас на вахте, в битве с Компанией потеряли родителей.

Дойт сильно вздрогнула.

— Я тоже. — Она замолчала и не смогла говорить дальше. Клю пересела ближе к ней, взяла ее за руку, стала поглаживать ее ладонь — постепенно стало легче, и Дойт заговорила.

— Меня зовут Дойтеллания Пауэлья Воганна, сокращенно — Дойт Воганна. Мне двадцать один абсолютный год, или шесть с половиной лет моей планеты. Моя планета называется Тежу, это очень древний и красивый мир Короны во Внешней Сфере.

Она остановилась. Капитан кивнул:

— Я знаю вашу планету. Я даже был однажды на Тежу — проездом на Тол Эрессеа.

— Я подданная империи, — продолжала Дойт, — подданная метрополии. Тежу входит в Ядро Метрополии.

Она сделала паузу, собираясь с мыслями. Капитан опять ободряюще ей кивнул.

— У нас тут международный экипаж, Дойт, — сказал он. — Вы не удивляйтесь. Я — тоже имперский подданный метрополии, я из Космопорта. Ирам — имперская колониальная подданная. Эвис — с подопечной планеты Конфедерации. Только Клю и ее брат Реми — граждане Конфедерации. Это они — с Акаи, к которой приписан «Лось».

— А где это — Акаи? — спросила Дойт.

— Далеко, — улыбнулась Клю. — На другом краю мира. Восемнадцать килопарсек от того места, где мы встретились.

— Сколько-сколько?

— Восемнадцать килопарсек. Пятьдесят девять тысяч световых лет. Галактический Запад.

— Фрррр, — сказала Дойт удивленно. — Сколько же дотуда лету? Месяца три?

— «Лось» — корабль новейшего типа. Джампер, — ответил капитан. — Для него это семь суток пути.

— Здорово, — искренне сказала Дойт. — Я один раз в жизни была в Космопорте — летела туда и обратно почти четыре месяца… Правда, интересно как. Значит, мы все из разных концов Галактики?

— Ирам, Эвис и я — родом с Солнечной стороны, с Востока, Клю и Реми — с Запада, а ты, значит, из Восточной Внешней Сферы. Действительно интересно… Ну ладно. Так что же?

— Да… Я начну издалека, чтобы было понятнее. Я четыре года назад закончила университет в Кирнау, у нас на Тежу, факультет ксенопсихологии. Вы знаете, наверное, что в Восточной Внешней Сфере существуют три из известных девятнадцати гуманоидных цивилизации неземного происхождения — Нзобатх, Эгвеллагвелла и Лойхнжау. Две последние — под Галактическим протекторатом, и база их изучения, по традиции, как раз наш факультет. Это одна из трех лучших школ ксенопсихологии в Империи! Я специализировалась на Эгвеллагвелла, год провела там на практике, потом по окончании универа проработала там полтора года в постоянной экспедиции факультета и вернулась поступать в магистратуру. И вот год назад, когда я уже писала магистерский диплом, мы узнали, что некоторые продажные шкуры в управлении протектората Эгвеллагвелла выдали лицензию на добычу тяжелых руд в протекторате какой-то компании из Конфедерации!

— Lightning, — утвердительно сказал капитан.

— Мы только позже узнали, что за ними — Lightning. У нас действовал какой-то филиал. Короче, весь факультет встал на дыбы, а я… Я всего только от лица нашего Комитета Сопротивления выступила по первому каналу имперского телевидения, когда к нам приехал сам Марк Пекарски делать репортаж.

— Старина Марк, — покачал головой капитан.

— Вы его знаете?

— Мой однокурсник.

Дойт не поняла.

— Я не космонавт, Дойт, — объяснил капитан. — Этот корабль мы угнали у Lightning, я управляю им просто потому, что это очень несложно. Я на самом деле — журналист. Меня зовут Йонас Лорд.

— Фррррр, — удивленно произнесла Дойт. — Это вы написали «Жизнь против тьмы»?

— Я.

— Потрясающе. А, так вы, наверное, стали копать под них, и…?

— И в результате бежал от них через всю Галактику на Акаи, они догнали меня там… Там я встретил Клю и Реми… Все это долгая история, Дойт, вы все со временем узнаете. Пока же доскажите нам вашу историю.

Дойт вздохнула, на глаза у нее навернулись слезы.

— Концессию закрыли, мерзавцев в управлении протектората арестовали, а я… я потеряла маму. Отца у меня нет… Мама была дома одна, я ехала домой из университета, позвонила ей — она не подошла… Наш дом взорвали, мама осталась внутри… Меня арестовали, кто-то сообщил в полицию, что это я взорвала дом, чтобы получить за него страховку и мамино наследство…

Все возмущенно зашумели. Клю опять стала поглаживать ладонь Дойт, которой слезы мешали говорить.

— Меня освободили до суда на поруки, и тут я поняла, что меня просто убьют — за мной стали ходить какие-то типы… Я зашла к своему декану, который подписал поручительство, вот только он как-то побоялся мне в открытую помочь… хотя поручительство ведь подписал, странно это все… Короче, я просто заняла у него семьсот марок, купила — прямо с его терминала — билет до Вальхаллы, от нас это не так далеко, но ведь уже не Империя. Только вот паспорта-то у меня не было, он был изъят! Я дала взятку — четыреста марок, у меня ни гроша не осталось. Я летела пять суток на Вальхаллу, там меня арестовали за нелегальный въезд, потому что я вышла в город через транзитный коридор, чтобы меня не успели отправить назад тем же кораблем, обнаружив, что у меня нет паспорта. При аресте ленсман заявил, что я дерзко разговариваю, ударил меня по ногам, я упала и разбила затылок. Меня послали этапом через Берглунд в Бальдурхольм, где у них окружной суд. Морем, на корабле. От Ярлхольма до Берглунда плыли пять суток. Кормили ужасно — рыбой, я рыбу почти не ем, а тут она у них еще такая… ну, отвратительная была… А самое главное — я нагрубила из-за этой чертовой рыбы начальнице этапа, и она посадила меня к уголовницам. Меня били — два дня подряд били… В Берглунде нас развели по одиночкам, и тут меня местный ленсман… ну, пожалел, наверное… уронил у решетки ключи и ушел… и я сбежала…

Тут Дойт прорвало, слезы, душившие ее, нашли выход, и она, закрыв лицо сгибом локтя, зарыдала.

Плакала она долго. В каюте с ней оставалась только Ирам, которая ее совсем не утешала, и от этого было очень хорошо. Когда Дойт затихла, Ирам вдруг вышла, а в каюту вошел и смущенно остановился у входа Эвис.

— Позволь побыть с тобой, — сказал он глуховато.

Дойт молча кивнула и вытерла слезы с опухших глаз.

Эвис сел рядом, подкатив стул. Помолчал, потом заговорил.

— Дойт. Вот что я хочу сказать тебе. У каждого из нас есть счет к злым силам. У меня, честно скажу тебе, он невелик. Но ты можешь считать, что твой счет стал и моим.

— Спасибо, — прошептала Дойт. Как-то само по себе получилось, что ее вздрагивающая рука оказалась в жестких крупных ладонях Эвиса.

— Я первый из нас увидел тебя, — продолжал Эвис. — Если ты согласишься, я стану твоей защитой. Только одно еще. Разные миры родили нас. Ты — ученый человек. Я же — простой солдат.

— Это ничего не значит, — прошептала Дойт. Она испытывала ужасную слабость, иначе обязательно придвинулась ближе к этим сильным рукам.

— И самое последнее, — тихо сказал Эвис. — Ты, сколько я понял, земного корня. На нашем же корабле есть двое… не земных корней.

Дойт снизу вверх вопросительно взглянула на его бородатое лицо — серьезное, очень серьезное, — и, с ее точки зрения, очень мужественное.

— Одна из этих двоих — Ирам, Небесная Душа, — сказал Эвис.

— Так она астлин, — сказала Дойт. — Я так сразу и подумала. Прекрасный народ, и она — его лучшая дочь. А кто же второй?

— Я.

Секунду Дойт подумала, перебирая в уме неземные человечества. Белокожие, средний рост… Галактический Восток… подопечная планета Конфедерации… домотканая одежда…

— Ты — хелианин, — уверенно сказала Дойт.

— Да.

Дойт понимала, что его беспокоит. Он не хотел оказаться в ее понимании не равным. Но как, как ему объяснить, что в ее понимании любой гуманоид «не земных корней» не просто равен — в чем-то и выше, неизмеримо выше? Как?

Дойт решила вопрос просто. Преодолев отвратительную слабость, она все-таки приподнялась и уткнулась лицом в ладони Эвиса, сжимавшие ее руку.

Джампер «Лось» шел на Телем. В рубке в это время был один только вахтенный — Реми. Он читал справочную систему корабельного мозга, стараясь разобраться в том, что и как делает джампер. Логика движения этой машины, как оказалось, значительно отличалась от обычной навигации инерционных кораблей предыдущих поколений, в принципе не менявшейся со времен самых первых из них — прямоточников легендарной «нулевой серии», пошедших в серию в героическом сто десятом. Прямоточникам нужно было порядка полусотни гиперпереходов, чтобы выйти с Галактического Востока (именуемого еще Солнечной стороной) к Вальхалле: экспедиция Бромбурга, говорят, шла в те края больше года. Следующие серии инерционников все сокращали число необходимых гиперскачков, наращивали инерционную отдачу и компенсаторность. Современные инерционники, класса дзета, обходились четырьмя-пятью прыжками и полутора месяцами пути, большей частью состоящего из разгонов-торможений в поисках максимально точного направления на следующий прыжок, выводящий в разведанный, снабженный бакенами и маяками гарантированно пустой сектор. Джамперу все это было не нужно. Он съедал основную часть пути за один прыжок. Только прыжок не инерционный, по сплошной римановой прямой, а так называемый дискретный, не зависимый от наизнанку вывернутой в гиперпространстве гравитации скрытой массы Вселенной. Такой прыжок выводил сразу в район цели, но довольно грубо: проблема заключалась в накапливании ошибок с увеличением реального, физического расстояния. Скажем, от Земли к Телему любой джампер выходил бы в один прыжок с очень высокой точностью, вплоть до того, что корабль мог сразу занимать довольно низкую орбиту и готовиться к посадке на вспомогательной гравистатической тяге. А вот расстояние в восемь-десять килопарсек, как от Солнечной стороны до Восточного Внешнего ядра, означало возможную ошибку в определении точки выхода в десятки, сотни, иногда даже тысячи астрономических единиц. Чтобы не рисковать со столь неточным выходом вблизи звездных систем, точку выхода при прыжках на такие дистанции задавали с большим запасом, чтобы не выскочить вне стандартных секторов в точке, занятой физическим телом или газовым облаком значительной плотности, как случается при аварийном прямом гиперпереходе. Поэтому «Лось» вышел из прыжка в добрых семистах астрономических единицах от границ системы Толимана, да еще и вне планетарной плоскости, и теперь по проникающей безгиперной траектории на тяге в одну сотую от маршевой шел вниз, к звезде, постепенно выходя на ту кривую, которую мозг корабля определил как оптимальную для соскальзывания на низкую орбиту вокруг Телема. По расчетам навигационной системы, до того момента, когда можно запросить телемскую диспетчерскую, оставалось около шестнадцати часов. Было двадцать первое апреля.

* * *

Было девять тридцать утра по абсолютному времени, совпадающему с Гринвичским временем на Земле. Капитан-лейтенант Объединенной службы слежения Восточной Внешней Сферы Кён Чжа как раз только что закончила считать всю текущую оперативную документацию, поступающую к ним на командный пункт Объединенной службы на планетарной орбите звезды Соль, той самой, вокруг которой обращается имперская планета Тежу. Кён Чжа не так давно служила на командном пункте, еще совсем недавно она командовала маленькой станцией слежения в соседней систему Экс-Тау и еще не успела привыкнуть к новому, более размеренному и менее напряженному ритму службы здесь, где обстановку в пространстве контролировали не семь специалистов в смену, как на прежнем месте, а почти четыреста.

Убедившись в том, что больше непрочитанных рапортов у нее нет, Чжа вывела на оба рабочих монитора окна оперативного контроля всех закрепленных за ней служб и, уверенная в том, что не попустит изменений ситуации, погрузилась в размышления. Вот этим-то ей и нравилось новое место службы, на которое она попала вроде как даже случайно (хотя она, конечно, знала, что так и сидела бы старшим лейтенантом на своей станции, если бы не Чен, который помог ей переслать рапорт самому контр-адмиралу Эссибио — ну, а тот не мог, конечно, не обратить внимания на ее блестящие данные). На станции Экс-Тау-один за всю восьмичасовую смену не бывало ни одной минуты, когда она могла бы отвлечься. Метеорные потоки, астероиды, гравитационные флюктуации, нейтринные атаки, гамма-выбросы, альфа-выбросы, иррегулярные и постоянные смешанные лучевые потоки; техногенный мусор, отчеты диспетчерских о плановых и неплановых проводках судов, контроль расписаний прохождения спутников, маяков, бакенов, танкеров и прочей регулярной автоматической мелочи; постоянный поток широкополосного сканирования пространства во всех мыслимых и немыслимых диапазонах — все это непрестанно идет через серверы станций слежения и, конечно, требует безусловного полного внимания дежурного специалиста, тем более, если он — старший по званию и должности на станции.

Теперь же Чжа, поднявшись в звании на одну ступеньку, стала старшим специалистом командного пункта службы, что означало, что при том же объеме дежурств она имеет дело не со всем массивом поступающих и обрабатываемых данных, а только с выжимкой, экстрактом из экстракта, самыми пиками этого массива — так называемыми «иррегулярными отклонениями режима безопасности выше третьего уровня», или, попросту говоря, «тройкой-плюс». Зато при поступлении явной «тройки-плюс» старший специалист должен произвести моментальный ее анализ и выйти к дежурному диспетчеру не просто с информацией, а с ее многосторонним разбором и рекомендациями по дальнейшим действиям. А еще — выявить «тройку-плюс» в неявных проявлениях, далее по тексту.

Чжа была скромна. Она была из очень хорошей семьи кальерского происхождения и имела сразу два гражданства — имперское колониальное (отец был родом с галактического доминиона Жемчужина Империи) и федеральной периферии (мать была родом с федеральной планеты Могвай), причем с обеих сторон родители знали свою родословную вплоть до далеких предков в сказочной стране Чосен на древней Земле. Однако ей никогда не приходило в голову как-то хвастаться своим происхождением или отличным школьным образованием — почти все наследство дяди Чхе ушло на то, чтобы она и сестра смогли отучиться все восемь лет в лучшей на ее родной планете Когурё гимназии. Она просто знала, что она неглупа и вполне может справляться с самой сложной работой, и при этом ей не хотелось иметь дело с чем-то военным или политическим, а работа в космосе казалась самой желанной и интересной. Значит, Имперский Звездный флот или Космофлот Конфедерации почти наверняка отпадали — как найти там сложную и интересную службу, не связанную с чем-то военным или политическим? Оставалась Объединенная служба, в силу своего положения совершенно аполитичная и мирная и при этом решающая увлекательные и очень сложные задачи. Созданная тысячу лет назад ОСС в равной степени финансировалась Империей, Конфедерацией и даже некоторыми богатыми планетами независимой Периферии и призвана была обеспечивать безопасность людей везде и всюду в Пространстве — по большей мере путем получения и предоставления флотам и планетарным администрациям исчерпывающей информации обо всем, что могло таковой безопасности как-то угрожать. Нейтральный статус и высочайший авторитет Объединенной службы были общепризанны — даже в конфликтах между Империей и Конфедерацией семьсот лет назад, так называемой Второй Смуте (после которой был подписан основополагающий Пакт о Принципах), никто не посмел склонить службу на одну из сторон (хоть тогда и состояла она всего из нескольких сотен станций в пределах десяти-пятнадцати парсек от Солнечной системы).

Кён Чжа улетела с Когурё на Левант, в пяти килопарсеках от дома, закончила Третью Школу ОСС и вернулась в Восточную Внешнюю Сферу — работать. Ей в голову не пришло бы назвать себя особенной умной или особенно талантливой. Но она была умна и одарена. Прослужив младшим специалистом всего два года, она стала начальником станции слежения. Еще два года — и вот она старший специалист командного пункта. А ведь ей всего двадцать три! Кён Чжа никому не говорила, но твердо знала, что в тридцать лет будет уже капитаном первого ранга и служить будет как минимум в главном расчетном центре ОСС в Сфере — если не в одной из трех в Галактике штаб-квартир Объединенной службы.

Скромные размышления Кён Чжа прервал сигнал в одном из контрольных окон. Она сразу увидела: ничего особенного. Сводные данные далеких диспетчерских за минувшие сутки. Просто там, в этих данных, было что-то в графе «особые отметки», иначе эти сводки даже не попали бы к ней на монитор, осев где-нибудь на серверах резервного копирования Службы.

Чжа открыла сводку. Ах, вот оно что. Станция слежения в системе Бальдура отметила сообщение диспетчерской одного из мелких космодромов на Вальхалле о том, что прошлым утром оттуда ушел в гиперскачок, не сообщив пункта назначения, частный корабль джамперного типа.

Чжа несколько секунд подумала. Корабль частный, режим безопасности на Вальхалле обычный, значит — они и не обязаны были сообщать пункт назначения. Но вот джампер… разве уже есть частные джамперы?

Ей хватило минуты, чтобы свериться с регистром судов Космофлота и выяснить, что джамперы пошли в серию и что как минимум один джампер уже продан в частные руки. Сведений о приписке этого судна в регистре пока не было, но регистр — довольно медленно обновляемая система, иногда проходят недели, пока новое судно появляется в нем — особенно если оно летает на Периферии. Что этот джампер сообщил о своей приписке диспетчерской на Вальхалле? Гм. Акаи? Где это?

Еще минута, даже меньше, ушла на то, чтобы выяснить: Акаи — планета страшно далекой федеральной Периферии. Даже не Периферии, а федеральных регистров — это означает, что население на планете меньше установленного порога признания планеты постоянно населенной. Но эта планета существует, числится за Институтом Планет Земного Типа и населена. Вот как к ним попал джампер? Все просто, какая-нибудь супербогатая планета, сделала кучу денег на торговле какими-нибудь ресурсами там, на Дальнем Западе, где всего вечно не хватает и негде взять, а джампер купила по каталогу, как только представилась возможность. Джампер через Галактику взад-вперед перегнать — суток пятнадцать-двадцать от силы. Чудо, что за машины, только стоят жуткие миллионы. Для очистки совести Кён Чжа посмотрела серийный номер джампера и дату его продажи. Первое марта… О, за такое время они могли в Туманность Андромеды сходить и вернуться…

Все было просто, четко и логично, Кён Чжа на всякий случай досмотрела сводку до конца и сбросила ее в архив. Впереди было еще шесть с половиной часов дежурства, и Чжа снова задумалась. На этот раз она пыталась посчитать, сколько времени сейчас дома у родителей, сколько — в сказочной стране Чосен и сколько — в том красивом городе на Жемчужине Империи, куда папа возил ее летом после первого класса. При этом ей не составляло ни малейшего труда параллельно следить за обоими терминалами и еще совершенно автоматически левой рукой набирать на своем личном блокноте письмо Чену, причем по-корейски (чтобы никто не смог случайно прочитать через плечо). Чену она писала, что ужасно ему благодарна, они скоро встретятся и тогда она что-то очень важное ему отдаст. В прошлом месяце она ему уже тоже это обещала, но до недельного ежеквартального отпуска было еще больше месяца, и Чен это знал. На самом деле Чжа вовсе не хотелось этого, но она знала, что так надо. Она представила себе, как станет капитаном первого ранга. Она знала, что так и будет: все-таки она была очень умная.

* * *

За тысячи световых лет от Внешней Сферы, на далеком и древнем Галактическом Востоке, там, откуда, согласно официальной идеологии Конфедерации Человечеств и мнению значительного большинства ученых Галактики, и началась когда-то Галактическая Экспансия, два пожилых человека значительно переглянулись, когда в матовой поверхности стола перед ними наконец возник текст официального распоряжения.

— Начинаем, дружище, — сказал один из них другому. — Он подписал.

— На наш страх и риск, — на всякий случай уточнил второй.

— Как обычно. Нам не привыкать, верно?

Второй помолчал. Наконец, его рука коснулась сенситива рабочего терминала, и он произнес:

— Пост оперативного контроля, здесь Номер Семь. Нами получено распоряжение с резолюцией «да». Реализуется план «Тень крысолова», операции придается то же название. Оперативный контроль постоянно — за мной, следующий уровень — Номер Второй. Точкой первоначальной реализации выбран вариант Сен-Уэн, ответственный от исполнителей — доктор Жозефина Сернэй, финальную стадию контролирую лично я. Не позднее, чем утром восемнадцатого, рабочий инструмент должен быть готов. Как поняли?

— Понял вас, Номер Семь, — услышали оба в наушниках своих вебберов. — Принято к исполнению. Оперативный дежурный по Управлению.

Оба пожилых человека согласно кивнули и поднялись.

— Ну что ж, дружище, — сказал первый. — Удачи тебе.

— Всем нам, — отозвался второй. — Она нам ох как понадобится.

* * *

Менее чем в одном парсеке от них, в неярко освещенном, обставленном с аскетической простотой помещении несколько человек молча ждали.

— Я считаю, что отчет вполне исчерпывающий, — произнес наконец тот, кто сидел во главе стола. Услышав это, стоявшие переглянулись с трудно скрываемым облегчением.

Сидевшие справа и слева от говорившего обменялись с ним несколькими неслышными репликами. Это не был даже шепот: они едва шевелили губами — микрофоны вебберов преобразовывали движения их языков и гортаней в речь, слышимую адресатом даже не барабанными перепонками, а непосредственно слуховым нервом. Однако одному из трех стоявших показалось, что он что-то разобрал в движении губ.

— О великий, — как можно смиреннее проговорил он, — у меня есть еще некоторые данные, которые я первоначально греховно собирался скрыть.

Сидевший во главе стола едва заметно поднял бровь.

— Говори, брат, — проронил он.

Тот облизал губы и бросил взгляд по сторонам. Наконец, решившись, он выпалил нечто неслыханное, немыслимое, совершенно невозможное:

— О великий! Данные эти я могу открыть только вам. Дерзновенно прошу возможности остаться с вами наедине.

Мертвая пауза длилась, наверное, секунды три. Все это время сидевший во главе стола неподвижно смотрел в глаза говорившему. Тот, кто сидел справа от него, начал набирать воздух в грудь, но был остановлен властным движением руки сидевшего во главе. Это было первое его заметное движение за все последние четверть часа.

— Оставь, — сказал он. — Он рискует, но я дам ему шанс. Прошу, братья, покиньте нас. Начальник смены охраны, — сказал он чуть громче.

За спиной у стоявших неслышно появилась невысокая фигура в белом.

Сидевший во главе стола показал глазами на двух из трех стоявших и сказал:

— Пусть братья подождут в холле.

Сидевшим же рядом с ним он сказал, пока выводили стоявших:

— Побудьте в моей комнате. Я позову вас.

Когда все вышли, сидевший встал и подошел к стоявшему. Шагая, он снял с головы веббер и сунул в нагрудный карман комбинезона.

Они были одного роста, но тот, кто раньше сидел, выглядел массивнее и солиднее. Он был много старше (на вид — лет семидесяти), а кроме того, у него была крупная, гордо посаженная голова, какой стоявший похвастаться не мог — череп у него был маловат даже для его не слишком впечатляющего роста.

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Наконец, старший сказал:

— Я слушаю тебя, брат.

Второй прокашлялся.

— У меня пока нет доказательств тому, что я сейчас скажу. Но я хочу заверить вас, что все это правда. Я не пожалею жизни, чтобы найти доказательства и искоренить приносимое зло.

— Говори.

— Оригиналом робота-биореплика, взорвавшегося на Акаи, был не Джо Страммер. Мой абсолютно надежный информатор обрек себя на провал и смерть, чтобы сообщить мне, что Джо Страммер — фигура виртуальная. Он никогда не существовал. Нам скормили дезинформацию, которую мы не смогли бы переварить, если бы не информатор. Это был храбрый человек, всецело преданный Делу. Скорее всего, он уже мертв или скоро умрет.

— Вечная слава герою. Тебе, Победа, — сказал старший и помолчал несколько секунд. — Хорошо. Кто был оригиналом Сардара?

— Легионер Таук.

Старший постоял несколько секунд, соображая, и вдруг дернулся, как от удара.

— Начальник Первого управления УБ? Тот, кто спас Пантократора в сороковом?

— Да.

Старший засопел, набычиваясь. Видно было, что он сдерживает закипающую ярость.

— Ты понимаешь, что это делает последствия провала намного серьезнее?

— Это еще не все.

— Говори.

— Самозванный капитан Йонас Лорд, захвативший джампер на Хелауатауа, и журналист Йонас Лорд, раскрывший в прессе ряд прикрытий Компании — одно и то же лицо. Писака не погиб, как утверждал покойный Абдулла Лаки. Он где-то скрывался несколько месяцев и, видимо, продолжал что-то раскапывать — иначе как объяснить, что он оказался в лагере верных нам сил на Хелауатауа в день расконсервации джампера? С ним были еще несколько человек. Предполагаю, что теперь писака работает на спецслужбы либо Конфедерации, либо Империи, иначе как ему мог удаться захват такого корабля? Он не пилот, он журналист. Значит, с ним были специалисты.

Старший несколько секунд покачался с носков на пятки и обратно, обдумывая услышанное.

— Что-то еще?

Обладатель маленького черепа, собравшись с духом, сделал глубокий вдох.

— Мне представляется, что наш главный друг у врага повел свою игру. Это объясняет многое. Если не все.

Старший пожевал губами.

— Ну нет, это вряд ли… хотя, зная тебя и, следовательно, понимая серьезность твоих выводов, я не стану отметать такой возможности.

Он повернулся и прошелся по комнате — до стола и обратно.

— Вот что. Мы проверим прошлое и настоящее этого Лорда, насколько возможно. Это сделает… хорошо, я знаю, кому это поручить. Я не стану поручать это тебе: из крупного орудия не стоит стрелять в маленьких птичек, так гласит древняя мудрость. Я предоставляю тебе возможность искупить ошибки более серьезными действиями.

Обладатель маленького черепа благодарно склонил голову. Старший остановился перед ним, неторопливо вынул из кармана трубку и принялся набивать ее черными крошками аббраго. Некоторое время он уминал их большим пальцем, затем извлек тяжелую, длинную, очень дорогую зажигалку и ткнул ее тонким красным лучиком в чашечку трубки. Его седая голова окуталась горьким черным дымом, который тут же побелел и рассеялся, как может рассеиваться только дым самого дорогого, самого лучшего сорта аббраго — «Княжий Лист».

— Не торопись с поисками самого Лорда, хотя это будет частью твоего поручения. Я уверен, что он придет сам, и придет туда, где его будет довольно просто взять. Тебе даже не придется уходить из этой системы.

— Вы полагаете… Телем?

— Почти уверен. Мы даже не будем брать его сами.

— Как?..

Старший тихо засмеялся, выпуская очередные клубы дыма. Смех его звучал странно, как-то чересчур обыденно, как будто он специально, отрепетированно смеялся именно так: ись-ись-ись…

— Мы сообщим кому надо. Потом останется только изъять его.

— Понимаю.

— И все равно это не главное. Порок должен быть наказан, это несомненно. Он и его люди много нам мешали, но в нашем Деле помехи неизбежны, оно не может быть совсем незаметным. Прямо или косвенно в него вовлечено почти пять миллионов человек.

— Так много?

— Да, брат мой.

— Я слышал от… ну, вы понимаете… о миллионе.

— Дело растет. Не забывай, программа Дела выполняется, а она предусматривает все. Сейчас — пора сброса шелухи, не так ли? На следующем этапе нам сразу понадобится очень много рук.

— Понимаю, о великий.

— Брось эти церемонии. Тебе не перед кем соблюдать устав так буквально. Ведь мы все братья, не так ли?

— О да, брат мой.

— То-то, брат мой. Так вот, нейтрализация этих досадных помех — только часть твоего поручения. Тебе предстоит затем проверить твою собственную догадку.

Последовала некоторая пауза.

— Вы хотите, чтобы я встретился с нашим главным другом у врага?

— Да.

— Какие средства я могу использовать?

— Ты получишь назад «Клык Льва». Больше того, я прикажу погрузить на него пять подарков нашему главному другу. Не дари их, если наш главный друг все еще друг нам. Но не допусти ни минуты колебания, если твоя догадка верна.

— Я должен буду подарить все пять?

— Конечно, нет: иначе там нечего будет взять, как ты понимаешь. Это — только на тот случай, если наш главный друг или кто-то иной непоправимо остановит тебя. Если наш главный друг будет просто упрямиться, ты подари только один подарок. Это заставит их делать все, что ты сочтешь нужным. Не мне тебя учить.

Короткий смешок.

— О да.

— Наш главный друг должен подтвердить, что программа выполняется. В залог дружбы, кстати, можешь попросить у него того же Таука. Если он все еще друг нам, то он не откажет тебе, даже если ты попросишь кого-то повыше.

— О да.

Страницы: «« ... 910111213141516 »»

Читать бесплатно другие книги:

В суровый переплет попал бывший опер убойного отдела, а ныне инкассатор Степан Асколов! Двигаясь по ...
Несмотря на молодость, Сэмми Саймонс невероятно известный и талантливый фотограф – со своим стилем, ...
Первая любовь обрушилась на Настю Ниагарским водопадом – она потеряла покой и сон! Павел Акимов – во...
Одинокий, молодой, состоятельный, неженатый… Кажется, такие мужчины встречаются только на страницах ...
«Не должно лилиям прясть», – гласит старинный салический обычай. «Не должно королевам любить» – можн...
Семейная жизнь Игната не удалась. Он, некогда страстно любивший свою жену, а теперь испытывающий к н...