Дело серых зомби Марушкин Павел
Мастер Ипселл вернулся к покинутому им конвейеру. Он прошел в каких-то сантиметрах от меня, естественно, не заметив: для него, как и для прочих присутствующих, я был невидим. Этого мгновения хватило, чтобы понять: передо мной несчастный, преисполненный отчаяния фрог. О нет, внешне он выглядел вполне обычно, разве что сеточка кровяных прожилок в уголках глаз выдавала усталость и напряжение – но следом за ним тянулся этакий шлейф ощущений, своего рода психический запах, миазмы, источаемые сознанием… Я будто бы окунулся в мутный поток, несущий флюиды ужаса и душевных терзаний. Мастер Ипселл изо всех сил пытался забыться в работе, но не мог – ибо то, что он делал, и было причиной его страданий.
Я узнал все, что хотел, – очень вовремя, так как действие порции твиста подходило к концу. Меня мягко повлекло назад – сперва еле уловимо, потом все сильнее и сильнее. Воздух сгустился, я словно плыл в речном потоке, ощущая теплые струи течений. Коридоры плавучей крепости утратили всякое сходство с реальностью, казалось, это огромный кусок пемзы, источенный бесчисленными кавернами и переходами, а я – мотылек, тускло светящаяся точка, бледный огонек, пробирающийся по мрачным лабиринтам… Движение все ускорялось, изломанные тоннели слились в неразличимую серую полосу – и в какой-то момент я понял, что сижу в неподвижности, глядя на бетонную стену камеры, а чувство полета – всего-навсего головокружение. Тотчас навалились другие ощущения – усталость и боль избитого тела, жжение в груди, голод, вонь… Ох! Как, оказывается, приятно быть маленьким бесплотным разведчиком! А теперь все по новой…
– Кваки, Сержио! – хриплым шепотом окликнул я спутников, как только мир перестал вращаться перед глазами. – Этот корабль – совсем не то, чем кажется… Это плавучая фабрика зомби… Тех самых куу!
– Ты уверен? – спросил юный колдун.
Одновременно Сержио поинтересовался:
– Откуда ты знаешь?
– Да, уверен. Неважно откуда, считай, что у меня было мистическое озарение, – отмахнулся я. – Теперь, насчет мастера Ипселла: он здесь, на борту – и не слишком счастлив от этого факта. Если нам удастся бежать, он вполне мог бы составить компанию…
– Дело за малым: выбраться из камеры, найти protesista, не попавшись никому из здешних обитателей, покинуть корабль и добраться до обитаемых мест, как-то отбившись от погони, – язвительно пробурчал мафиозо. – Замечательный план, Эд!
Я вздохнул. Он был прав, конечно: зелье Кваки подарило иллюзию свободы, и я еще не полностью избавился от этого ощущения… С другой стороны – а что нам терять?
– Чего нам терять, Серж? Не думаю, что парни, которые здесь всем заправляют, готовят для нас что-то хорошее.
– Ну, и что ты предлагаешь? Лезть на стволы и пики с голыми руками?
Вот так всегда. Суровая правда жизни убивает нежные ростки мечты…
В замке лязгнул ключ.
– Монтескрипт, выходи!
Держась за стенку, я встал. Проклятие! Похоже, этот трип не прошел даром: все силы уходили на то, чтобы не упасть. Волнами накатывала тошнота. Где уж тут помышлять о сопротивлении…
– Держись, amico! Мы с тобой! – брякнул мафиозо.
– Пока еще нет, – ухмыльнулся открывший дверь здоровенный фрог. – Но скоро будешь; и тогда – помоги тебе князья преисподней.
Не могу сказать, что этот обмен репликами сильно меня подбодрил.
– Давай, пошевеливайся! – здоровяк цапнул меня за плечо и втащил в коридор. Там они с напарником ловко заломили мне руки за спину. Звякнуло, щелкнуло, и я ощутил на запястьях холодок металла. Ого, мелькнуло у меня в голове, а ребята хорошо подготовились: даже в Амфитрите полицейские наручники есть не у каждого стража порядка.
– Пошел!
Я успел сделать всего пару шагов – и тут позади раздался звук, который не скоро забудешь: влажный хруст сворачиваемой шеи. Мы с конвоиром обернулись одновременно. В этом месте коридор почти не был освещен: две или три лампочки подряд перегорели (или были вывинчены, тут же подсказал мне внутренний голос) – так что вокруг царила полутьма. Второй охранник медленно заваливался назад, а из-за его спины вдруг вынырнула темная фигура. Убийца двигался почти так же быстро, как похитители душ, – и был столь же смертоносен. Все, что успел сделать мой тюремщик, это выхватить из ножен мачете, но здоровенным клинком было не так-то просто орудовать в узком пространстве. Я отпрянул к стенке, чтобы не попасть ненароком под лезвие. Нападавший ловко блокировал занесенную руку конвоира и на миг вошел в клинч. Из здоровяка словно разом выпустили весь воздух; он судорожно дернулся, но тут же обмяк и рухнул мне под ноги. Темный силуэт вытер узкий клинок и заявил хорошо знакомым голосом:
– Я становлюсь слишком стар для всего этого дерьма!
– Учитель?!
– Привет, Эд. Это хорошо, что ты здесь. А то я уже начал беспокоиться, – невозмутимо произнес Тыгуа.
У меня не нашлось слов, чтобы достойно ему ответить.
– Когда пуля выбила у меня из рук мачете, я понял, что дельце становится жарким, – и сиганул за борт. Как-то не хотелось быть пристреленным за компанию с беглыми уголовниками, знаешь ли… Так что, в отличие от этих идиотов, я поплыл не к берегу, а прямо в противоположную сторону – к крепости. До нее было ближе, да и противники наверняка не ожидали такого. Представь себе мое удивление, когда я обнаружил, что эта махина держится на тонюсеньких сваях! Ну, я поднырнул и проплыл под днищем: с той стороны меня никто не видел, так что я беспрепятственно взобрался на борт и спрятался. Мне, знаешь ли, уже доводилось скрываться от врага в его же собственных коммуникациях, и этот опыт пришелся весьма кстати. Здесь полно укромных уголков, так что с убежищем проблем нет – ну, если соблюдать элементарную осторожность, конечно. Со жратвой немного сложнее, но я тут умыкнул мешок галет, так что с голодухи не помрем.
Я только диву давался. То, что совершил Тыгуа, наверное, не смог бы повторить никто – а он не просто вышел целым и невредимым из этой заварухи, но и сумел освободить всю нашу компанию. В настоящий момент мы четверо сидели, сгорбившись, во тьме, в каком-то техническом тоннеле, среди хитросплетения труб и кабелей. Вой сирены, крики и беготня, гулко отдававшиеся в многочисленных магистралях, немного нервировали – но, по утверждению учителя, мы сейчас находились в самом безопасном месте. Что касается экс-каторжан, Тыгуа вкратце объяснил Пастуху, как выбраться на палубу, после чего уголовнички дружно подорвались в бега, даже не сказав на прощанье «спасибо». Ну, не больно-то и хотелось. Если у этих ребят имеется хоть капля мозгов, они уже далеко отсюда…
– А что насчет взрывчатки?
– Да все здесь… – неохотно ответил Тыгуа. – Только до нее так просто не доберешься: пороховой погреб под замком, и его неплохо стерегут.
– Как думаете, нас будут искать?
– Ты имеешь в виду – на корабле? Это вряд ли. Любой на нашем месте смотался бы отсюда… Эти парни сейчас прочесывают реку и близлежащие болота, – тут я почувствовал, что Тыгуа ухмыляется. – Флаг им в руки. Наверняка они числят тебя самым крутым сукиным сыном в радиусе ближайшей сотни километров.
– Это почему же?
– Ну подумай сам. За тобой послали двоих крепких ребят – с наручниками, при оружии, все дела… А в результате они имеют пару трупов и пустую камеру. Какой вывод? Обо мне-то никто не знает…
– Теперь, главное, не попадись на глаза кому-нибудь из этой шайки, – хмыкнул Сержио. – Пристрелят без разговоров…
– Да уж…
Я задумался. Судя по всему, решать дальнейшую судьбу нашей маленькой экспедиции снова придется мне. Наиболее рациональным в сложившейся ситуации представлялось – затаиться и выждать. Не лучшее решение с точки зрения безопасности, разумеется. Мы могли бы покинуть плавучую крепость, пока еще могли – но дело, ради которого я оказался здесь, не было выполнено. Ко всему прочему, у меня имелись вопросы.
– Что толку объявлять тревогу, – проворчал один из матросов. – Ищи их теперь, ночью-то…
– Разговорчики! – оборвал майор. – Готов спорить, куу переловят всех в течение часа! А этого бледнокожего мерзавца я выпотрошу лично, ясно вам?! Спускайте лодки на воду да пошевеливайтесь!
– Куу не разведчики, – вздохнул тот же матрос, дождавшись, впрочем, покуда майор отойдет. – В драке они хороши, спору нет, а вот выслеживать засранцев придется вам, бойплавам… Да еще брать живыми приказано…
– Только бледнокожих, – уточнил другой, берясь за рукоять лебедки. – Остальных можем шлепнуть прямо на месте, никто нам и слова не скажет.
– Да пойди разбери их в темноте, – сплюнул матрос. – Хорошо хоть, меня не послали… Эй, сержант! Как думаешь выполнять приказ?
– Да очень просто, – хрипло ответили из темноты. – Пальну на любое движение, потом отправлю мертвяков разбираться. Делов-то…
– А если завалишь этого, как там его… Майор, выходит, тебе не указ? – чувствовалось, что говоривший недолюбливает обладателя хриплого голоса.
– Его там нет…
– То есть как – нет?
– А вот так. Он здесь, на борту. Я даже предполагаю, где именно. Хочешь, поспорим?
– С чего ты взял? – удивился матрос. – Он что, идиот?
– Не. Он наглый… И очень упрямый. И у него еще осталось тут одно дельце.
– Так, может, обыскать корабль? – неуверенно предложил другой. – Начальство в курсе, а?
– Да! Чего ж ты не возьмешь этого типа? Ты же профи, и все такое! – подхватил его приятель.
– А зачем мне это? Он будет сидеть тише тени, пока мы не доберемся до Амфитриты, – лениво откликнулся Арриведерчи. – Но если загнать его в угол, он станет огрызаться. Так что, парни, если вы не полные идиоты, держите языки на привязи.
– Это почему?
– А кого, по-вашему, отправят прочесывать нижнюю палубу и вентиляционные шахты? И учтите, он по-любому ударит первым. Для него каждый, кто окажется рядом, – враг. Хотите, чтоб вас пырнули ножом из-за угла?
Матросы переглянулись.
– Этот гад прикончил Двакку и Стукула…
– Ага, вот именно. А они были не самые хилые фроги, верно?
– Проклятье!
– Добро пожаловать в реальный мир, хе-хе… Настоящий профи всегда действует наверняка, ясно вам? Бледнокожего я достану. Только время и место выберу сам.
Глава 20
Кладбищенские интриги
Профессия частного сыщика, равно как и профессия солдата, предполагает долгое ожидание. Скажу более: зачастую она состоит из ожидания процентов на девяносто – если ты, к примеру, выслеживаешь кого-то. В данном случае мы ждали, покуда корабль-крепость доберется до цивилизованных мест – и, соответственно, окажется в гуще событий. Я не очень понимал, на что рассчитывает капитан или комендант этого сооружения, не знаю уж, как он называется, но одно было ясно – мы двигались по направлению к столице. По крайней мере Тыгуа, умевший ориентироваться по звездам, был в этом уверен, и я не видел причины сомневаться в его словах. Первые двое суток после побега мы просто отлеживались, изредка перебрасываясь короткими репликами и вздрагивая от каждого громкого звука. Царящая вокруг темнота провоцировала на дрему, но страх быть обнаруженными не давал спокойно уснуть. На третий день, немного оклемавшись – мускулы уже не просили пощады при каждом движении, я решился вновь выйти на астральную разведку. Кваки не протестовал, лишь дал мне несколько указаний. И вот – короткий укол в запястье, минуты ожидания – и темнота наполняется муаровыми узорами, окрашиваясь в цвета, которым нет названия…
На этот раз я не тратил драгоценных мгновений на выход из тела: стоило вспомнить ощущения от прошлого сеанса, как все получилось автоматически. Мое сознание послушно перетекло в вытатуированную на груди маску, и «лик колдуна» отделился от оболочки, еще недавно бывшей его вместилищем…
Я старался не обращать внимания на чудесные видения, призывно раскрывающиеся навстречу моему «духовному взору»: на этот раз передо мной имелась четкая цель. Должно быть, определенную роль сыграла целеустремленность, а может, и какой-никакой опыт, приобретенный во время предыдущего путешествия: я довольно быстро обнаружил искомое. Головокружительный полет сквозь каменные и ледяные пещеры завершился в каюте Ипселла: я нашел его, свернувшегося на узкой железной койке. Над головой спящего вился бесплотный голубоватый дымок – а в нем, словно проекции «волшебного фонаря», мелькали неясные фигуры, образы… Это сны, дошло до меня спустя мгновение. Он видит сны – и я тоже могу их увидеть, а может быть, и проникнуть туда, в причудливый мир, порожденный его разумом… Одно мгновение я чуть было не поддался соблазну. Но нет, нет, я здесь не за этим: покружив немного над спящим, «лик колдуна» устремился прочь. Это была непростая задача: астральное зрение воспринимало пространство самым причудливым образом, и лишь полностью сосредоточившись, я мог соотнести эту искаженную картинку с привычной реальностью. И все же дело было сделано! К тому моменту как я ощутил первые, покуда слабые токи, влекущие к покинутому телу, у меня в памяти выстроился план переходов, ведущих к каюте протезиста.
Поразительная все-таки субстанция этот твист: неудивительно, что колдуны так дорожат им… Придя в себя после путешествия, я вдоволь напился воды и съел несколько галет из наших скудных запасов. Аппетит от этого только разыгрался; пришлось строго напомнить телу, кто здесь хозяин. Перекусив, я отправился на поиски Тыгуа. Облазив несколько укромных уголков, я наконец обнаружил его в воздуховоде. Учитель сидел, высунув голову из отдушины вентиляционной шахты, и любовался заходящим солнцем. Где-то совсем рядом лениво переругивались матросы, но его это не беспокоило: изогнутый жестяной козырек надежно защищал от посторонних взглядов. Я тихонько кашлянул. Он посмотрел вниз.
– Чего тебе, Эд?
– Надо поговорить.
Он бесшумно скользнул вниз.
– Ну?
– Вы ведь хорошо изучили здешние коммуникации?
– Более-менее. Там, куда смог добраться. А что?
– Как насчет третьей палубы?
– Я знаю, как туда проникнуть, но и только. Это довольно оживленное место. Эд, если ты задумал что-то…
– Да. Мне надо попасть туда.
– Ну, раз надо, значит надо. Пошли?
– Чуть позже, хорошо? Подождем темноты, – я помедлил немного: шестое чувство подсказывало мне, что идти надо вдвоем. – И не говорите ничего Кваки и Сержио, ладно?
– Как скажешь, – он пожал плечами.
Мастер Ипселл метался во сне. Ему грезилось, будто Крепость дала течь, и темные воды медленно затопляют бетонную громаду – сочатся по коридорам, расплываются лужами в отсеках, затягивают черными зеркалами колодцы трапов… Он пытается выбраться наверх, но планировка палубы странным образом изменилась: там, где раньше были проходы, сейчас возникли глухие бетонные стены, и наоборот – в самых неожиданных местах открылись узкие, темные коридоры, ведущие неведомо куда… Он мечется, под ногами хлюпает влага, а света все меньше – лампочки гаснут одна за другой, а те, что остались, светят вполнакала, моргают, готовые вот-вот испустить дух. Наконец ему удается найти трап, ведущий наверх, быть может, последнее, что осталось от привычной планировки, но путь к железным ступенькам преграждает мертвец в сером плаще. Он пытается обойти зомби, а потом, когда это не удается, в отчаянии бросается на него – но одолеть мертвого бойца не проще, чем прошибить голыми руками бетонную стену. А вода все прибывает, холодные языки вкрадчиво ползут по коридору, подбираются к ногам…
– Проснитесь! Ипселл, проснитесь же!
– Ипселл, проснитесь! – я потряс протезиста за плечо. Он негромко вскрикнул и очнулся. В глазах мастера плескался ужас, но причиной тому было не мое появление – похоже, он только что видел кошмар. Мало-помалу взгляд его приобрел осмысленное выражение.
– Кто вы? Как здесь оказались?!
– Тс-с! Прошу вас, тише! Я друг…
– Что значит – друг? – он отстранился и сел на кровати, взирая на меня с недоверием.
– Позвольте представиться: Эдуар Монтескрипт, частный детектив, – я приложил два пальца к полям несуществующей шляпы. – Работаю на «Спящие лилии»…
Похоже, я ляпнул что-то не то. В его глазах вновь появился страх.
– Убирайтесь вон!
Вот так сюрприз!
– Послушайте…
– Убирайтесь! Уматывайте немедленно или я позову… Кого-нибудь! Эй! Охрана! Охрана!
Проклятье! Я метнулся к койке, сгреб его в охапку и зажал рот.
– Замолчите! Вы меня погубите, идиот!
Он попытался вырваться. Напрасный труд – я был много сильнее этого тщедушного фрога.
– Да выслушайте меня, прошу! Вы ведь хотите бежать отсюда?!
Ипселл вдруг обмяк. Я убрал руки: еще не хватало придушить его.
– Мне некуда бежать, – сказал он немного погодя. – Некуда, понимаете?!
– Нет, – я взял стул, подвинул его к койке и уселся задом наперед, скрестив на спинке руки и уперев в них подбородок. – Расскажите.
Ипселл лишь отмахнулся. Что-то в нем вызывало неподдельное сочувствие: я действительно ничего не понимал, но видел перед собой отчаявшегося, потерявшего надежду фрога.
– Давайте сделаем так: я поведаю вам свою историю, а вы мне – свою.
Не услышав возражений, я принялся рассказывать. Ровный голос, как правило, успокаивает – я надеялся, что этот эффект сработает. Так и получилось. Он слушал, не перебивая, лишь когда я упомянул Кваки, Ипселл слегка оживился.
– Мальчишка?
– Скорее подросток.
– Я его как-то видел. Вот уж не думал… – пробормотал он себе под нос. – А впрочем… Ладно, продолжайте.
Я рассказал о наших злоключениях и о том, каким образом мы очутились на борту.
… – А теперь объясните мне, что значит «некуда бежать»? У вас есть дом, наверняка есть средства, есть, в конце концов, отличный работодатель, «Спящие лилии» – раз уж вы так боитесь преследования, они наверняка вам помогут, спрячут…
– Спрячут… А кто спрячет меня от них?
– То есть? – я нахмурился. – Вы хотите сказать…
Ипселла вдруг прорвало. Должно быть, он слишком долго носил это в себе, не имея возможности поделиться – и теперь спешил высказать все разом. Да, он боится. Боится круглые сутки, даже во сне – ибо слишком хорошо знает, что принесли в этот мир его изобретения. Он протезист, протезист особого толка. Он обслуживает мертвецов. Видел ли я когда-нибудь зомби? Ах, видел, конечно же, и наверняка заметил, как плавны и неторопливы их движения… Самое уязвимое место – это суставы. Двигаться после зомбификации вообще очень трудно, помимо чисто психологических проблем, следует соблюдать крайнюю осторожность, словно твое тело сделано из хрупкого стекла… Его род в течение многих поколений традиционно занимался обслуживанием живых мертвецов – очень почетная и очень редкая профессия, – но он достиг вершин мастерства. То, на что у его деда и отца уходили сутки напряженной работы, он может сделать за час – и результат будет во много раз лучше…
– Если бы я на том и остановился, то не очутился бы здесь, но мне было мало этого всегда, всю жизнь – мало… Должно быть, это гордыня, – Ипселл сокрушенно вздохнул. – У христиан она считается одним из самых страшных грехов. Я, конечно же, приверженец Старой веры, да и как можно иначе, при моей-то работе – но иногда мне кажется, что эти безумные католики в чем-то правы… Когда ремесленник перерастает свое ремесло, оно трансформируется в нечто иное: это уже искусство, не подлежащее привычной системе оценок… В какой-то момент я осознал, что могу дать зомби тела, не только не уступающие телам живых, но и превосходящие их! Я не думал о последствиях, меня вообще не волновала нравственная сторона вопроса. Я взялся осуществить этот безумный замысел: денег у меня хватало, времени – тоже… Инструменты и материалы – ха! Я лучший из лучших в своем ремесле, и поверьте, это не хвастовство. Мне достались по наследству самые хитроумные устройства, а многое я изобрел сам.
Работа продвигалась медленно. В конце концов, я плоть от плоти многих поколений, воспитанных в русле традиции, а эта идея часто требовала шагнуть за привычные рамки. Не хочу углубляться в подробности, да вы все равно не поймете большую часть. Некрохимия, физиология трупа, мортмеханика – слишком уж специфичные области… Если говорить очень примитивно, в новом теле больше от механизма, чем от плоти, пускай даже мертвой. Соответственно, многое из прежних навыков оказалось ненужным, а многое из необходимого я просто не знал…
– Но вы в конце концов справились с этим, не так ли?
– Да… Но я слишком глубоко проник в тайны колдунов. Видите ли, основная проблема была в том, чтобы заставить улучшенное тело двигаться, соединить костную материю с фибрами души… – он поморщился. – Это очень грубое объяснение, даже неправильное в чем-то, но… Проводя обряд зомбификации, колдун возвращает душу, приковывает ее к мертвой плоти. Это вместилище для нее, как старый, привычный дом, где она прожила всю свою жизнь. А то тело, что воссоздано мной, – там слишком много чужеродного…
– Кажется, я понимаю. Эти прекрасные новые конечности – они просто не слушаются, так?
– Да, верно… Мне пришлось до тонкостей изучить обряд, дабы понять, что и как работает – а вы наверняка знаете, насколько колдуны не любят делиться своими тайнами…
– О, да. Но вы все-таки вытащили из них секрет?
– Только потому, что мое положение и статус уникальны. И мне в конце концов удалось решить эту задачу… Сложнейшую, скажу без ложной скромности! Теперь, лишь слегка изменив кое-что в процессе зомбификации, можно увязать душу с новым, усовершенствованным телом… Я рассказал обо всем своим работодателям. Мне казалось, я вправе делать то, что считаю нужным! Кроме того, я полагал, в «Спящих лилиях» будут в восторге от моего открытия… Как же я ошибался!
– Вы можете дать усовершенствованное тело только… Э-э… Новопреставленному? – уточнил я. – То есть прочим зомби такое счастье не светит?
– Вы ухватили самую суть, – поник Ипселл. – Должно быть, вы хороший знаток фрогской натуры…
– Скорее человеческой, – я усмехнулся. – Впрочем, наши расы не столь уж отличаются в главном, как ни странно… Дайте я догадаюсь. Зомби усмотрели угрозу в вашем открытии?
– Увы, это так. Угрозу не только себе, своему положению – но и сложившемуся порядку вещей, – он поднял на меня взгляд. – И они правы, Монтескрипт, вот что самое страшное – тысячу раз правы… Представьте себе, что станет с нашим обществом, если мертвые перестанут быть тихими тенями, лишь раз в году обретающими возможность вернуться!
– Забавно. Думаю, если бы вы могли дать новые тела всем зомби, вас бы не преследовали, напротив – возвели бы на пьедестал, а? Такой соблазн для них…
– Это звучит на редкость цинично – но, возможно, вы правы… Впрочем, что толку рассуждать о несбыточном? Меня обвинили в нарушении Канона мертвецов.
– Канон мертвецов? Что это такое?
– Тайная книга колдунов. Свод законов, регулирующий взаимоотношения живых и мертвых.
– Никогда о таком не слышал! – я удивленно покачал головой. – Надо же…
– И не должны были слышать. Такие вещи – табу для вас, ради вашего же блага – так всем спокойнее… Лишь те, кто стоит на страже между мирами, призваны чтить и соблюдать Канон. Я, сам того не желая, нарушил главное правило: мертвецы не должны вмешиваться в дела живых, а живые – в дела мертвецов. Кроме специально оговоренных случаев, конечно, – вроде свидетельства в суде или некоторых родственных отношений…
– Ну, не так уж рьяно этот закон соблюдается, – возразил я. – Тот зомби из «Спящих лилий», он же нанял меня. Что это такое, если не вмешательство?
– Думаю, они пошли на такой шаг, только чтобы заполучить меня. Я преступник, причем преступник вдвойне – хозяева этого места наверняка замышляют какую-то подлость, а я их пособник… Но что мне остается делать?
– Как фроги кронпринца вышли на вас?
– Кронпринца? – он немного удивился. – Так это затея Его Высочества?
– Вы этого не знали?
– Представьте себе – нет. Я догадывался, конечно, что за всем этим стоит какая-то важная шишка, но… Да мне и все равно, по большому счету. Я сидел под домашним арестом. Колдун из «Спящих лилий» велел оставаться там, покуда не будет вынесен приговор…
– Велел? Он вам что, прокурор? Или начальник полиции? Как это он может приказывать…
– Вы просто не понимаете… Такие, как я, должны подчиняться законам сразу двух миров… Да, если подходить чисто формально, с точки зрения королевских законов он не имел права ограничивать мою свободу. Ну и что из того? Колдунам доступны весьма необычные средства убеждения, и никто не подкопается… Стоит ослушаться – и тебя может поразить какая-нибудь странная болезнь или произойдет несчастный случай, в котором ты сам же и будешь виноват…
– Понятно.
– Так вот, я находился дома. Была ночь, ливень; я сидел без сна, в ожидании… Они ведь не удосужились сказать мне, когда состоится судилище. Я даже не был уверен, зачитают ли мне приговор – или сразу приведут в исполнение…
– Ребята не стесняют себя процессуальными нормами!
– Да. И тут ко мне заявились эти трое. Я было подумал, что мое ожидание кончилось… Не знаю, откуда им стали известны подробности, но они предложили мне выход. Я люблю жизнь, Монтескрипт. Быть может, это и преступление – любить ее так сильно, но… Я согласился сразу – и на все, что они предлагали. Для начала они захотели получить подтверждение моим навыкам, захотели, чтобы я создал для них зомби. Эта троица была сведущей в обрядах зомбификации. На следующий день они доставили ко мне тело…
– Что, вот так просто? Занесли в дверь покойника? – я вспомнил бдительную торговку напротив дома Ипселла.
– Нет, конечно. Они воспользовались водоводом. В дальнейшем я просто сбил замки с решеток – слишком уж часто приходилось переносить что-то ко мне или от меня. Так вот, мы провели обряд, и я взялся за дело… Все получилось как надо. Они покинули меня, обещали вернуться через несколько суток…
– Стоп. Когда это было?
– Дней за пять-шесть до праздника Красных Шарфов…
Я быстро прикинул. Все совпадало: если этого куу тотчас погрузили на корабль и отвезли в Стигию, то он и был тем самым, оказавшимся на борту «Эксцельсиора».
– Послушайте, Ипселл, я все понимаю – кроме одного. Как вам удается сделать зомби непревзойденными бойцами – и одновременно слепыми исполнителями чужой воли?
– Я здесь ни при чем, – покачал он головой. – Хотите верьте, хотите нет, но… Они что-то творят с ними, что-то, до чего не допускают даже меня. Это конечная стадия цикла: поначалу я даже не подозревал ни о чем… После того как эти трое получили своего зомби, они исчезли: я даже решил, что они обманули меня… Приближался Праздник Мертвых; я очень боялся той ночи – подозреваю, именно тогда и должен был состояться суд… И вот буквально за пару дней они объявились снова. Я тут же поставил вопрос ребром: или мне гарантируют безопасность, или я больше пальцем не шевельну. Тогда-то они и рассказали мне о Крепости… Неприступный форт, затерянный среди озер и болот – что может быть надежнее? У них в распоряжении имелся пиасс «Арлекинова рыба» – так что проблема была только одна, незаметно перенести все необходимое мне для работы на борт… Я подозревал, что за домом следят, поэтому мы вновь воспользовались водоводом. Я забрал инструменты, материалы, химикалии – словом, все, что могло понадобиться, и в ту же ночь мы покинули столицу. Второго зомби я создал прямо там, на борту: у них был свеженький труп…
– Откуда он взялся, вас не волновало?
Он закусил губу.
– Я даже не задумывался, поймите… Для меня привычней иметь дело с мертвыми, чем с живыми! К тому же страх все еще не отпускал меня – я мог думать только о том, достанут ли меня мои прежние работодатели! Лишь очутившись здесь, я начал понимать, что дело нечисто… Столько покойников…
– Сколько?
– Через мои руки прошло двадцать семь, не считая тех двоих…
Я тихонько присвистнул. Ничего себе! Пара взводов, причем каждый такой боец стоит десятка обычных.
– И вы не имеете представления, каким образом из ваших зомби делают куу?
– Ни малейшего. А почему – куу?
– Потому что так их называют ваши новые работодатели, – я пожал плечами.
– Похитители душ… – он невесело усмехнулся. – Пожалуй, в этом что-то есть: безжалостные змеерукие демоны из древней легенды…
– Кто-то использовал одно из сказаний Старой веры, чтобы создать им определенный имидж. Думаю, у него большие планы относительно этих существ. Представьте себе шайку непобедимых мертвецов… Или тайную полицию… Или армию.
– Это немыслимо!
– Лишь до тех пор, покуда не придет кому-нибудь в голову.
Обратный путь мы проделали в полном молчании. Я почти не задумывался об опасностях, подстерегающих нас на каждом шагу: все мои мысли были сосредоточены на только что услышанном. Тыгуа ни о чем не расспрашивал. Лишь когда мы очутились на нижней палубе и нырнули в технический тоннель, ставший – подумать только! – почти родным домом, он бросил:
– Ну, как все прошло?
– Мастер Ипселл дал мне пищу для размышлений, – признал я. – Дело оборачивается неожиданной стороной.
Убедившись, что ни Кваки, ни Сержио нас не подслушивают, я вкратце поведал учителю вновь открывшиеся обстоятельства.
– По-моему, ты слишком щепетилен, Эд, – заявил он. – Относись к жизни проще. Тебя наняли найти этого парня, так? Ну вот, ты его нашел. Остальное – не твоя забота.
– Но получается, что я работал на тех, кто хочет его убить…
– По-твоему, этот пацан похож на убийцу? – фыркнул он.
– Нет. Но он и на колдуна не слишком-то смахивает, верно? И, тем не менее, парень смог вытащить мою душу из преисподней… Ну, или просто спасти от отравления – это как посмотреть.
– И что ты намерен делать теперь?
Я пожал плечами – а потом сообразил, что в кромешной темноте Тыгуа не видит моих жестов.
– Пока не знаю. Но отдавать Ипселла на растерзание мне что-то не хочется. В конце концов, мы так не договаривались: если бы они прямо заявили, что я должен привести к нему палача, я просто послал бы их подальше…
– Ну, насчет палача еще не факт… К тому же этот твой Ипселл – тоже не ясноглазый идеалист, э?
– Но он говорит, что даже не подозревал…
– Вот именно. Он говорит. Кстати, где гарантии, что, наведавшись к нему в следующий раз, ты не наткнешься в его каюте на парочку ребят с мачете и пистолетами?
Я вздохнул.
– Вы правы, гарантий нет. И все же, я думаю, он так не поступит. Или я совсем не разбираюсь в людях… И фрогах.
– Насчет людей не знаю, – заявил Тыгуа. – А вот по поводу моих соплеменников скажу тебе следующее: ожидать можно чего угодно и от кого угодно, причем в любой момент. Жизненный опыт, Эд, всего лишь жизненный опыт…
Прошло несколько суток. Ночи сделались ощутимо прохладнее; к счастью, в том тоннеле, где мы спали, пролегал паропровод – так что опасность замерзнуть никому не грозила. Мы были грязны и оборванны, вдобавок наши с Сержио физиономии обросли колючей щетиной, а постоянное напряжение нервов и темнота, царящая вокруг большую часть времени, не лучшим образом сказывались на характере. Но куда больше угнетало нас вынужденное безделье. Не в силах сидеть спокойно, мы облазили всю нижнюю палубу – и пару раз были на волоске от того, что нас обнаружат. К счастью, все обошлось. Галеты быстро закончились, животы подвело от голода. Как-то под утро учитель решительно заявил, что пропади оно все пропадом, но умирать на голодный желудок он не согласен, после чего мы втроем (Кваки большинством голосов был отстранен от затеи) совершили рейд на камбуз. Сонный матрос, помешивавший половником в большущей кастрюле, не успел даже сообразить, что происходит. Тыгуа вырубил его одним ударом и спровадил бесчувственное тело в иллюминатор – только подошвы мелькнули. Либо захлебнется, либо выплывет – но корабль ему все равно не догнать, так что нас устраивал любой из вариантов. Затарились мы неплохо: в основном все теми же галетами, зато их должно было хватить на несколько дней – если, конечно, здешние обитатели не сложат наконец два и два и не начнут прочесывать технические помещения и закоулки плавучего монстра.
Помимо набивших оскомину галет, мы умыкнули с камбуза несколько больших кухонных ножей – не бог весть какое, но все же оружие. Наточив их о бетонный пол до порядочной остроты, мы сразу почувствовали себя немного уверенней. Еще у нас имелась парочка мачете, взятых с убитых охранников, но случись драться – в тесноте коридоров короткие клинки будут не в пример удобнее. Однако даже при таком раскладе предложение Тыгуа прозвучало малость неожиданно.
– Послушайте, парни, – задумчиво произнес он, – а почему бы нам не захватить это плавучее недоразумение, а?
Сержио хохотнул. Он решил, что учитель шутит – но я-то знал Тыгуа: сказано было всерьез.
– Как вы это себе представляете? – поинтересовался я. – Трое мужчин и мальчишка против целого гарнизона? Я уже молчу о том, что они вооружены до зубов…
– Ну, так ведь нам нет нужды драться со всей шайкой, – возразил он. – Достаточно взять в плен их главного – а дальше…
– Здесь, на борту, – два взвода куу, – напомнил я. – И если фроги кронпринца не полные дураки, то, по крайней мере, несколько похитителей душ задействовано в охране Его Высочества. Я не настолько уверен в наших силах, учитель.
– Ладно, это была всего лишь идея, – вздохнул он. – Знаешь, я сегодня выбирался наружу и заметил вдалеке нечто, весьма похожее на ретрансляционную башню. Понимаешь, что это значит?
– Мы приближаемся к обитаемым местам?
– Ага. Скоро начнется заваруха, без вариантов. К столице идет плавучая артиллерийская батарея, компания хорошо вооруженных головорезов и три десятка непобедимых убийц… Но самое скверное – взрывчатка. Если еще принять во внимание фактор внезапности…
– Перспективы мрачноватые, согласен. Но если мы покинем Крепость, то неминуемо потеряем время – надо же добраться до города, найти компетентных фрогов, убедить их в своей правоте, и так далее…
– Не успеем, ты прав. Если только… – он замолчал.
– У вас есть какой-то план?
– Здесь наверняка имеется радиорубка. И вот ее-то вряд ли охраняют столь же бдительно, как пороховой погреб или персону кронпринца.
– Это самоубийство!
– Вовсе нет. Все, что мне надо, это передать сообщение, а потом мы можем со спокойной душой уматывать отсюда.
– Эй, ты серьезно?! – вскинулся Сержио. – Я на такое не подпишусь, нет! Это уж слишком…
– А я вас и не приглашаю… – все так же задумчиво отозвался Тыгуа. – Как раз наоборот… Вы-то штатские, а я – офицер запаса, мне и карты в руки. Давайте-ка, ребята, готовьтесь к высадке. Следующей ночью – чего тянуть…
Мы с Сержио попытались воззвать к разуму, но это было пустое – учитель явно вознамерился погибнуть геройской смертью. Я знал эту его манеру. Если ему что-то втемяшится в голову, спорить и доказывать бесполезно, он все равно поступит так, как решил. Что самое обидное, шансов у него почти не было: попробуй-ка отыскать в этом хитросплетении коридоров, траповых колодцев и отсеков нужное тебе помещение! Что и где располагается на нижней палубе, мы себе представляли – но это лишь один уровень, а их тут четыре – причем три верхних так и кишат врагами. Даже если бы он знал путь… Стоп! А ведь здесь я могу…
– Кваки, у тебя остались еще эти иглы?
– Всего одна.
– Она мне нужна.
– Хорошо. Предлагаю обмен.
– Что?!
– Что слышал, Монтескрипт. Ты должен свести меня с Ипселлом, не забыл? Ты ведь уже разговаривал с ним, не так ли?
Проклятье! Откуда он знает?!
– Ну, допустим, – я не стал отпираться. – И что ты хочешь ему сказать?