Дело о туфельке магазинной воровки Гарднер Эрл

Делла вернулась в свой кабинет. Мейсон взял со стола газеты, чтобы просмотреть заголовки. Через несколько секунд секретарша снова пересекла его кабинет и подошла к двери в коридор. Когда послышались шаги Дрейка, она распахнула дверь и весело ему кивнула.

– Привет, Делла! – сказал детектив. – Привет, Перри.

Мейсон указал ему на кресло.

– Что нового, Пол?

Детектив развалился в большом кожаном кресле, перекинув обе ноги через подлокотник.

– Много всего, – лениво ответил он, закуривая сигарету.

– Ну, тогда давай обо всем по порядку.

– Что касается игорного дома… Я нашел парочку завсегдатаев, которые нам помогут. Одному лет пятьдесят пять, он был там с девушкой, которой не больше тридцати и которая выглядит на двадцать. Второй – банкир, был там с блондиночкой. Они двое – как раз те, кто нам нужен.

– А что насчет Ионы Бедфорд? За ней проследили?

– Конечно.

– И куда же она ездила?

– Она пулей вылетела из полицейского участка – очень спешила. – Дрейк говорил, сверяясь со своей записной книжкой. – Добежала до угла, там попыталась поймать такси, но безуспешно. Тогда она пешком прошла пару кварталов до отеля «Весна». Там есть стоянка такси. Водитель, к которому она подсела, мчался на красный свет и срезал углы, пока они не приехали к дому «Милпас» на Каньон-Драйв. Бедфорд зашла в квартиру номер тридцать четыре, которую снимает Пит Шенери. Видимо, она миссис Шенери.

– Но ведь у нее квартира в «Биксел-Армс», на Мэдисон-авеню, – вмешалась Делла Стрит. – Оформлена на ее имя. Номера нет в телефонном справочнике, потому что телефон в квартире подключили уже после выхода издания, но квартира точно оформлена на миссис Бедфорд, это можно проверить в справочном бюро.

Дрейк кивнул.

– А почему ты решил, что она миссис Пит Шенери? – поинтересовался Мейсон.

– Мои ребята навели кое-какие справки, – ответил детектив.

– А где она сейчас?

– По последним сведениям, до сих пор в «Милпас».

– Твои ребята заглянули в ее квартиру в «Биксел-Армс»?

– Мы забрались внутрь, но у нас было не слишком много времени. Ты встретился с Бедфорд в Зеленой комнате, потом вы съездили в полицейское управление, где она задержалась недолго. Когда она вышла оттуда, мы подумали, что она может направиться домой, так что я дал своим людям сигнал, чтобы они уходили из квартиры. Но все-таки они чертовски здорово там поработали. В квартире не было никакой корреспонденции, никаких писем, никаких чековых книжек. Ничего личного… Кроме – что бы ты мог подумать? – зубных щеток, косметики, одежды и пары сотен визитных карточек.

– А что насчет Шенери? Он был дома, когда наша дамочка туда заявилась?

– Наверное, нет. В окнах света не было.

– Я хочу побольше узнать о Шенери, Пол, – сказал адвокат. – Мне нужно описание его внешности. В первую очередь надо выяснить, не были ли Шенери и Остин Куленс одним и тем же лицом.

– Я как раз собирался послать туда еще людей, – кивнул Дрейк. – Пусть выяснят все, что возможно, не вызывая у Бедфорд лишних подозрений. Ты ведь не хочешь, чтобы она знала, что за ней следят?

– Нет, – ответил Мейсон. – Она не должна…

Зазвонил телефон, и Делла Стрит сняла трубку. Она некоторое время молча слушала, затем повернулась к Мейсону:

– Это доктор Гиффорд.

Адвокат взял трубку.

– Постарайтесь осмыслить все сразу, Мейсон, у меня нет времени повторять, – с профессиональной быстротой заговорил доктор Гиффорд. – Миссис Брил полностью пришла в себя. Вообще-то она уже ночью пришла в сознание, но быстро заснула. Ничего серьезного, никаких внутренних повреждений. Трещина в кости правой ноги уменьшается, наложен гипс. Ее взяли под арест, у двери палаты поставили полицейского и никого туда не допускают. Миссис Брил отказывается делать какие-либо заявления в отсутствие ее представителя, говорит, что вы ее адвокат. Сержант Голкомб уже едет сюда. Вам тоже не помешало бы здесь появиться, она в шестьсот двадцатой палате.

– Вы сейчас в больнице? – спросил Мейсон.

– Да.

– За что миссис Брил взяли под арест?

– По обвинению в убийстве Остина Куленса.

– Она никому ничего не говорила, даже медсестрам?

– Ничего, – ответил доктор. – Я не хочу, чтобы о моем звонке стало кому-нибудь известно. До свидания.

Мейсон повесил трубку и взял свою шляпу.

– Сара Брил пришла в себя, – сообщил он. – Пока молчит. Ее обвинили в убийстве первой степени.

– Это может означать только одно, Перри, – сказал Дрейк.

– Что? – поинтересовался адвокат.

– Что провели баллистическую экспертизу, сравнили пулю, которая убила Остина Куленса, с пулей из револьвера, который нашли в сумочке миссис Брил, и выяснилось, что они идентичны.

– Я не уверен, что револьвер был именно в ее сумочке, – пробормотал Мейсон.

– Дигерс говорит, что на месте аварии был револьвер, – сказал детектив. – Наверное, он думал, что в ее сумочке есть что-нибудь ценное, потому что осмотрел ее до прибытия врачей.

– Кто-нибудь видел аварию? – спросил Мейсон.

– Ты имеешь в виду, как женщина выскочила на дорогу перед машиной?

– Да.

– Видимо, нет. Люди появились на месте только через несколько минут. Миссис Брил лежала на асфальте без сознания.

– Проверь Дигерса, – распорядился Мейсон. – Узнай о нем все, что сможешь. Я поехал.

– Я могу чем-нибудь помочь, шеф? – спросила Делла Стрит.

– Нет, – ответил адвокат. – Полицейские притащат своего стенографиста. К тому же я скорее прорвусь в палату, если буду один.

Он надел шляпу, распахнул дверь и быстро направился к лифту. На улице поймал такси.

– В госпиталь «Диаборн мемориал», – сказал он таксисту. – И побыстрее.

По дороге Мейсон еще раз обдумал все, что ему было известно. Без сомнения, револьвер – единственная улика, на основании которой прокурор заключил миссис Брил под арест. Если бы пуля, убившая Куленса, была выпущена не из этого револьвера, пятен крови на туфле было бы недостаточно для предъявления обвинения. С другой стороны, имея туфлю, испачканную в крови, револьвер, из которого стреляли в Куленса, и неопровержимое свидетельство того, что миссис Брил была на бульваре Святого Руперта как раз во время совершения убийства, прокурор имел все, чтобы загнать миссис Брил в ловушку, из которой ей будет уже непросто выбраться.

Приехав наконец в госпиталь, Мейсон поднялся на лифте на шестой этаж и без труда нашел палату миссис Брил. В коридоре перед дверью стоял полицейский. Подойдя поближе, Мейсон услышал взволнованные голоса. Он уже было открыл дверь, но полицейский его остановил:

– Эй, туда нельзя, приятель.

– Я хочу видеть миссис Брил, – вежливо сказал Мейсон. – Она просила меня прийти.

– Меня не волнует, кого она к себе приглашает, – заявил офицер. – Вы пройдете туда только по пропуску.

– Кто там у нее? – спросил адвокат.

– Врач, представитель прокурора, судебный стенографист, сержант Голкомб и еще кое-кто.

– А я адвокат миссис Брил.

– Очень приятно.

– И я хочу войти.

– Кажется, я это уже слышал.

– Передайте сержанту Голкомбу, что я пришел, – потребовал Мейсон, сурово взглянув на полицейского.

– Нет, – ответил офицер. – Мне не платят за то, чтобы я кому-то что-то передавал. Я здесь для того, чтобы охранять вход.

Мейсон вдруг поднял руку и постучал в дверь. Офицер схватил его за рукав.

– Кто вам разрешал стучать?

– Эй, вы ведь здесь только для того, чтобы никто не прошел внутрь без пропуска, – спокойно напомнил адвокат. – Это не значит, что мне нельзя стучать.

Какой-то человек в штатском открыл дверь палаты и взглянул на Мейсона:

– В чем дело?

– Я Перри Мейсон, адвокат миссис Брил, и хочу видеть свою клиентку.

– Проходите, мистер Мейсон! – послышался из палаты голос миссис Брил.

Открывший дверь человек вместе с полицейским вытолкнули шагнувшего в палату Мейсона обратно в коридор. Мужчина в штатском набросился на офицера:

– Мы же говорили, чтобы тут не было никаких посетителей!

– Он просто постучался, – попытался оправдаться полицейский. – Я бы не впустил его внутрь.

– Ну так не разрешай ему больше стучать! – буркнул человек и направился обратно к палате.

Полицейский задержал Мейсона в коридоре.

– Миссис Брил, не отвечайте ни на какие вопросы, пока они не впустят меня внутрь, – дождавшись, пока детектив откроет дверь, прокричал Мейсон достаточно громко, чтобы его было слышно в палате.

Дверь захлопнулась.

– Ну и настырный же ты тип, – покачал головой полицейский, сурово взглянув на Мейсона.

– Да нет, я совсем не такой, – улыбнулся тот и предложил офицеру сигарету.

Полицейский сначала помешкал, но потом сигарету все-таки взял. Он закурил и мотнул головой в сторону лифта:

– Давай-ка ты отсюда.

– Я лучше подожду здесь. – Мейсон снова улыбнулся.

– Это ты так думаешь.

– А ты охраняешь палату. Какая тебе разница, что происходит в коридоре?

– Тебе здесь делать нечего.

– Я так не думаю.

Офицер молчал – видимо, обдумывал сложившуюся ситуацию. Из палаты снова послышались раздраженные крики. Через несколько секунд сержант Голкомб распахнул дверь и рявкнул:

– Ладно, Мейсон, заходите!

Адвокат подмигнул стражу у двери и прошел в палату.

Стенографист сидел за маленьким столиком, приготовившись к записям, блокнот лежал перед ним. Ларри Сэмпсон, представитель окружного прокурора, топтался у кровати, засунув руки в карманы. У окна скучал доктор Гиффорд. Рядом с ним стояла рыжеволосая кареглазая медсестра довольно пышных форм. Лицо ее выражало непоколебимую решительность. На кровати, невозмутимо взирая на окружающих, лежала миссис Брил с забинтованной головой. Ее сломанная нога была подтянута вверх специальным приспособлением с грузом.

– Джентльмены, я повторю еще раз, – заговорил доктор Гиффорд. – Эти споры нас никуда не приведут. У моей пациентки сильнейшее нервное потрясение. И я не позволю вам вредить ее здоровью, задавая глупые вопросы и попросту издеваясь.

– Бросьте, доктор! – поморщился сержант Голкомб. – Никто над ней не издевается.

– Если я только замечу что-нибудь подобное, – предостерег Гиффорд, – допрос сразу же прекратится.

Сара Брил улыбнулась Мейсону. Это можно было назвать улыбкой лишь с большой степенью условности, учитывая, что у нее была забинтована голова, а половина лица распухла и посинела от удара об асфальт.

– Доброе утро, мистер Мейсон, – сказала женщина. – Я хочу, чтобы вы были моим адвокатом.

– Я уже понял.

– Меня обвиняют в убийстве, – продолжала миссис Брил. – И я отказалась делать какие-либо заявления, пока здесь не будет моего адвоката.

– Вы отдаете себе отчет, миссис Брил, – вмешался сержант Голкомб, – что ваш отказ признавать предъявленные вам обвинения…

– Позвольте мне, сержант, – перебил его Ларри Сэмпсон. – Постараюсь объяснить еще раз вам и, уж конечно, мистеру Мейсону, что цель этой беседы никак не связана с тем, чтобы заставить миссис Брил в чем-либо признаться. Собранные доказательства уже сами по себе дают нам законное основание, чтобы обвинить ее в убийстве первой степени. Но если она сможет каким-то образом все объяснить, мы снимем обвинение. Мы просто даем ей возможность избежать огласки и публичного обвинения.

– Чепуха! – ответил Мейсон. – Они всегда так говорят, миссис Брил. Если уж они повесили на вас убийство первой степени, только чудо заставит их от вас отвязаться. А вся эта затея с тем, чтобы якобы дать вам возможность все объяснить, придумана только для того, чтобы заставить вас говорить и загнать в ловушку.

– Если ты и дальше будешь продолжать умничать, то сразу же вылетишь отсюда! – прошипел Голкомб Мейсону, заметив, что Сэмпсон потерял от удивления дар речи.

– Я имею право видеться с клиентом, – спокойно сказал адвокат. – Давать ей советы – это моя работа. И этим-то я как раз и занимаюсь.

– Советуете ей не отвечать на вопросы? – поинтересовался Сэмпсон.

– Совсем нет. Я просто объяснил суть вашего предложения. А моя клиентка может делать то, что считает нужным. Тем не менее я считаю своим долгом предупредить ее, что не следует отвечать ни на какие вопросы. И что можно прервать все это, если миссис Брил себя плохо чувствует, и продолжить после того, как она переговорит со мной.

– То есть после того, как вы проинструктируете ее, как надо отвечать, – ехидно заметил сержант Голкомб.

– Я имел в виду только то, что сказал, – отозвался Мейсон.

– Джентльмены, – заговорила миссис Брил, – не будем спорить. Я собираюсь сделать заявление. Я просто хотела, чтобы мой адвокат присутствовал при этом.

– Так-то лучше, – заулыбался Сэмпсон. – Вы умная женщина и понимаете, какой вред вам могут нанести имеющиеся доказательства, если вы ничего им не противопоставите.

– Я абсолютно уверена, что вы не знаете, о чем говорите, когда упоминаете какие-то там доказательства.

– Миссис Брил, я собираюсь быть с вами честным и скажу правду, даже если она покажется вам жестокой. Поверьте, я стараюсь ради вашего же блага. Когда прошлой ночью вас сбил автомобиль, в вашей сумочке лежал револьвер 38-го калибра. Полиция провела баллистическую экспертизу. Эксперты сделали микрофотографии пули, выстреленной из этого револьвера. Потом исследовали пулю, извлеченную из тела Остина Куленса. Ее тоже сфотографировали. Обе пули сравнили под мощным микроскопом, и выяснилось, что это не просто идентичные пули – они были выстрелены из одного и того же оружия. Другими словами, миссис Брил, Остин Куленс был убит из того револьвера, который прошлой ночью нашли в вашей сумочке.

– Молодой человек, – заговорила миссис Брил, сурово взглянув на Сэмпсона. – Вы уверены, что пистолет нашли именно в моей сумочке?

– Абсолютно уверен, – заявил тот. – Сумочка лежала рядом с вами на дороге, когда…

– Но это еще не значит, что сумочка принадлежала именно мне, – заметила миссис Брил. – В то время я была без сознания. Вы же не хотите сказать, что я виновата в том, что эту сумочку нашли рядом со мной. Я не знаю, кто ее туда положил.

Мейсон усмехнулся и подмигнул доктору Гиффорду.

– И после этого вы все еще думаете, будто эта женщина не в себе и не может отвечать на вопросы? – злобно пробурчал сержант Голкомб, обращаясь к доктору.

Ларри Сэмпсон немного помедлил, затем направился в угол палаты и взял со стула кожаную сумочку с ручками в виде двух металлических колец.

– Миссис Брил, я собираюсь показать вам одну сумочку. И я собираюсь спросить, ваша ли это сумочка. – Он с решительным видом вытянул вперед руку с сумочкой.

Миссис Брил равнодушно ее осмотрела.

– Кажется, у меня когда-то была похожая сумочка. Но я не уверена. В любом случае, молодой человек, я не могу точно сказать, моя ли она… Понимаете, такая сумочка была у меня уже довольно давно.

Сэмпсон ненадолго задумался, затем раскрыл сумочку и вытащил оттуда шарф.

– Попробуйте сказать, что это не ваше. Это ведь принадлежит вам, не так ли?

– Разве? – спокойно ответила миссис Брил, едва взглянув на шарф.

– Вы ведь знаете, что это так.

– Нет, не знаю, – ответила она, покачав головой.

– Послушайте-ка, миссис Брил! – взорвался Сэмпсон. – Это не игра. Все более чем серьезно. Вы обвиняетесь в убийстве первой степени, а это самое тяжкое преступление, согласно нашему законодательству. Мои вопросы и ваши ответы заносятся в протокол, и все это может быть использовано против вас в любое время. Миссис Брил, я не собираюсь пользоваться своим преимуществом. Я прямо говорю вам в присутствии вашего адвоката, что собранные доказательства представляют картину в черном цвете, хотя я не отрицаю, что доказательства в основном случайные и что некоторые из них вы, возможно, сможете как-то объяснить. Если вы будете с нами сотрудничать, всеми силами стараться помочь нам установить истину, тем самым сделаете шаг к установлению своей невиновности. Если же вы солжете и мы сможем вас уличить, то это лишь усугубит ваше положение. Мистер Перри Мейсон, ваш адвокат, может подтвердить, что я говорю правду. А теперь, если вы все еще отрицаете, что это ваша сумочка, и если мы докажем, что она действительно принадлежит вам, последствия будут для вас очень и очень печальными. Итак, миссис Брил, я еще раз вас спрошу… Это ваша сумочка?

– Я не знаю, – спокойно ответила женщина.

– Возьмите сумочку в руки, – не сдавался Сэмпсон, – внимательно осмотрите ее, загляните внутрь и потом скажите нам, ваша ли она.

– Да говорю же, я не знаю.

– Вы хотите сказать, что не знаете, ваша она или нет?

– Именно.

– Прошлой ночью у вас была с собой сумочка, не так ли?

– Я не знаю.

– Вы хотите сказать, что не знаете, была ли у вас в руках сумочка, когда вы отправились к мистеру Остину Куленсу? – спросил Сэмпсон.

– Точно. Я даже не знаю, ходила ли я вообще к мистеру Остину Куленсу, – ответила миссис Брил.

– Вы этого не знаете?

– Нет, – уверенно заявила она. – Если честно, я пытаюсь привести свою память в порядок с того самого момента, как пришла в сознание. Я помню вчерашнее утро, по крайней мере, я надеюсь, что это было именно вчерашнее утро. – Она повернулась к Перри Мейсону: – Сегодня ведь вторник, не так ли, мистер Мейсон?

Тот кивнул.

– Да, – продолжала миссис Брил. – Это было вчерашнее утро. Я помню вчерашнее утро. Я прекрасно помню все, что происходило. Помню, как получила ключи от машины брата, как пошла и забрала машину. Помню, как поставила ее в гараж. Помню, как ждала в обувном отделе универсального магазина. Помню, что потом меня обвинили в воровстве. И я помню, как завтракала с мистером Мейсоном… Но я не могу вспомнить, что было после того, как я вышла из магазина.

– Все ясно, – закатил глаза Сэмпсон, – вы собираетесь петь старую песенку, будто у вас потеря памяти, да?

– Это не вопрос, Сэмпсон, это открытое обвинение, – вмешался адвокат.

– Думаю, мистер Мейсон прав, – поддержал его доктор Гиффорд. – Учитывая обстоятельства, вы можете задавать моей пациентке вопросы, но ни в коем случае не должны с ней спорить и уж тем более издеваться над ней.

– Это алиби старо как мир, – ехидно заметил сержант Голкомб.

– Так уж получается, джентльмены, если вам, конечно, интересно, – сказал доктор Гиффорд, – что довольно часто потеря сознания сопровождается частичной потерей памяти и пациент не помнит ничего из того, что случилось за несколько часов, а иногда и за несколько дней до происшествия. Хотя с течением времени память постепенно возвращается.

– Как вы думаете, сколько на это потребуется времени в данном случае? – саркастически поинтересовался Сэмпсон.

– Я не знаю, – пожал плечами врач. – Это зависит от многих факторов, на которые я не в силах повлиять.

– Это уж точно, – фыркнул Сэмпсон.

– Позвольте полюбопытствовать, доктор Гиффорд, – подал голос Мейсон, – есть ли что-то необычное в том, что миссис Брил после дорожного происшествия потеряла память?

– Нет, совсем ничего необычного, – твердо ответил доктор.

Сэмпсон вытащил из сумочки недовязанный свитер.

– Посмотрите сюда, миссис Брил, – сказал он. – Разве вы не можете узнать ваше собственное вязанье?

– Можно взглянуть поближе? – спросила миссис Брил.

Сэмпсон передал ей свитер.

– Я бы сказала, что кто-то очень хорошо вяжет, – заявила она, внимательно его осмотрев. – Кто бы это ни был, он настоящий мастер.

– Вы ведь вяжете, не так ли? – спросил Сэмпсон.

– Да.

– И считаете себя хорошей вязальщицей?

– У меня неплохо получается, – без ложной скромности кивнула миссис Брил.

– Вы узнаете свое вязанье?

– Нет.

– Вы хотите сказать, что это не ваше вязанье?

– Нет.

– Если бы вы вязали синий свитер примерно такого фасона, то связали бы его таким же образом?

– Думаю, так бы сделал любой человек, умеющий вязать.

– Это не ответ на мой вопрос. Вы бы связали его таким же образом?

– Думаю, да.

– И вы не признаетесь, что это ваше вязанье? – Сэмпсон уже начинал терять терпение.

– Нет. Не помню, чтобы я видела это когда-либо раньше, – сказала миссис Брил.

Сэмпсон обменялся взглядом с сержантом Голкомбом и вновь принялся рыться в сумочке.

– Хорошо, миссис Брил. Я собираюсь показать вам еще кое-что и надеюсь, что это освежит вашу память. – Он развернул папиросную бумагу, в которой были бриллианты. – Вы когда-нибудь видели эти драгоценности?

– Я не могу вам сказать, – ответила миссис Брил.

– Вы не можете сказать?

– Нет. Я не помню, чтобы видела их когда-нибудь. Но пока ко мне окончательно не вернется память, я не стану делать окончательных заявлений.

– О нет, конечно же нет! – язвительно воскликнул Сэмпсон. – Вы ведь всеми силами стараетесь нам помочь, не так ли?

– Позвольте еще раз вам напомнить, мистер Сэмпсон, – вмешался доктор Гиффорд, – что эта женщина пережила сильнейшее нервное потрясение.

– Да, пожалуй, ей нужен психиатр, – снова не без сарказма откликнулся Сэмпсон. – Она кажется такой беззащитной!

– Как адвокат миссис Брил, я должен попросить вас, джентльмены, закончить этот допрос, и поскорее, – заявил Мейсон. – У вас есть к миссис Брил еще какие-то вопросы?

– Да, – сказал сержант Голкомб. – Миссис Брил, вы заходили в дом Остина Куленса, не так ли?

– Я не помню, – ответила миссис Брил.

– Вы ведь знали, где жил Остин Куленс?

– Я даже этого не могу вспомнить.

– Его адрес есть в записной книжке вашего брата, в его офисе, не правда ли?

– Вроде бы да… наверное… Дайте-ка подумать… Кажется, я отправляла на его адрес несколько писем… На бульвар Святого Руперта, если не ошибаюсь.

– Правильно. Так в какое время вы отправились туда прошлой ночью?

– Говорю же вам, я не знаю, ходила ли туда вообще.

– Вы вошли в дом, – продолжал сержант Голкомб. – Вошли без разрешения. Затем выкрутили одну из лампочек и положили в патрон медную монету, чтобы случилось короткое замыкание, когда Куленс придет домой и включит свет, не так ли?

– Понятия не имею, о чем вы таком говорите.

– Вы не помните, как делали все это?

– Конечно же нет. Я ведь уже сказала: последнее, что я помню, – это прощание с мистером Мейсоном в супермаркете.

– В таком случае, – с видом победителя заявил Голкомб, – раз уж вы не помните, где были и чем занимались, вы не можете с полной уверенностью заявлять, что не брали револьвер 38-го калибра и не стреляли в мистера Остина Куленса прошлым вечером около половины восьмого, не так ли?

– Конечно нет, – ответила миссис Брил. – Я не могу сказать, что я делала, и, следовательно, не могу сказать, чего я не делала. Может быть, я пыталась убить президента. Я могла бы взорвать поезд, снять деньги со счета в банке, выйти замуж. Повторяю: я не знаю, что делала и чего не делала.

– Тогда вы не станете отрицать, что убили Остина Куленса, ведь так?

– Я уж точно не помню, что убила Остина Куленса.

– Но вы ведь не станете отрицать, что могли это сделать?

– Я твердо знаю, что никогда никого не убивала до вчерашнего вечера, – ответила миссис Брил. – И у меня нет причин считать, что вчерашний вечер был каким-то особенным.

– Вы беспокоились за своего брата, не так ли?

– Не больше, чем обычно.

– Вы ведь знали, что он ушел в очередной запой?

– Да. Я так думала.

– Позвольте задать такой вопрос, – не унимался Сэмпсон. – Вы помните, что воровали в магазинах?