Непокорная красотка Ли Джейд

Смутившись от странного нервного трепета в груди, Джиллиан отвернулась к буфету.

– Доброе утро, Аманда, – сказал граф, и от тембра его красивого голоса Джиллиан вздрогнула.

Затем заговорила его мать:

– Хм… Я рада отметить, девочка моя, что встаешь ты рано. Я всегда презирала городскую привычку спать до обеда. Я нахожу гораздо более изысканным, если человек просыпается достаточно рано, чтобы до завтрака успеть просмотреть утреннюю почту.

Джиллиан промолчала. Если для графини это называется «вставать рано», то Джиллиан может легко позволить себе каждый день валяться в кровати до изнеможения! Проследив, чтобы улыбка ее ограничилась легким, притворно застенчивым изгибом губ, Джиллиан с полной тарелкой вернулась от буфета к столу. Она заметила, что графиня взглянула на взятую ею гору еды с нескрываемым смятением, но девушке было все равно. Она очень проголодалась и не собиралась начинать осмотр достопримечательностей Лондона с пустым желудком.

– Итак, у вас уже есть какие-то планы на сегодняшний день? – спросил граф.

Лицо Джиллиан просветлело, она была не в силах скрыть радостное возбуждение, переполнявшее ее сегодня.

– О да! Я надеялась взять с собой Тома, чтобы посмотреть нормандские крипты[1] под церковью Сент-Мэри-ле-Боу. Мальчишкам всегда нравится лазить по всяким темным и пыльным местам.

– Ты не можешь говорить это серьезно, – шокированная этим заявлением, отозвалась графиня. – Стивен, успокой меня, скажи, что она пошутила.

– Похоже, мама, она говорит это вполне серьезно. – Граф поднял глаза на Джиллиан, и взгляд его потеплел. – Мне кажется, она еще не осознала, что истинная леди никогда не выходит из дома без сопровождения.

– Но я ведь буду не одна. Со мной будет Том…

– Карманный воришка!

– Но… – Джиллиан закусила губу, мучительно подбирая слова, чтобы выразить свои мысли. – Но кто может лучше распознать опасность, чем бывший карманник? Он-то уже знает все эти фокусы, которых следует избегать.

Граф издал какой-то странный звук, словно поперхнулся, и поспешно потянулся за своим чаем. Однако его мать была не столь деликатна.

– Если ты считаешь, что для пристойного разговора за завтраком нет более подходящих тем, чем шутки по поводу какого-то уличного воришки, ты жестоко ошибаешься.

– Но это были вовсе не шутки…

– А что касается выходов куда-либо, то ты не должна и шагу ступить из дома, пока я не буду уверена, что ты не опозоришь нас как подопечная графа.

– Но…

– Довольно. Через час нам назначена встреча у мадам Селесты. Это займет большую часть сегодняшнего дня. – Графиня встала, скосив взгляд на гору еды на тарелке Джиллиан. – Я очень надеюсь, что ты не станешь злоупотреблять едой. Ты и так уже далеко не молода. Если щеки твои растолстеют, это будет губительно для тебя.

Джиллиан уставилась на эту утонченную даму с нескрываемым возмущением. Возможно, миниатюрная фигурка графини и не требовала питания, но Джиллиан Господь дал гораздо более здоровое и крепкое тело. Она насадила на вилку большой кусок копченой рыбы, после чего с невинной улыбкой подняла глаза на графиню.

– О, миледи, вам не стоит беспокоиться о моих щеках. Я знаю, что могу есть что угодно без всякого вреда для моей фигуры. И мне очень жаль, что к своей фигуре вам приходится относиться так осмотрительно.

Она ожидала от графини злобной и высокомерной реакции и была шокирована, когда заметила в глазах женщины блеск уважительного одобрения.

– У тебя острый язычок, – без всякого раздражения произнесла графиня. – Хорошо, что твои занятия начнутся уже завтра. Если ты будешь очень прилежной ученицей, и если я очень постараюсь, то, возможно, мы позволим тебе выйти в свет, когда начнется сезон.

С этими словами она развернулась и грациозно выплыла из комнаты, оставив Джиллиан сидеть с открытым ртом и смотреть, как закрывшиеся за графиней двери рушат все ее грандиозные планы.

– А когда начинается сезон? Не может же быть, чтобы это было через…

– Три недели, – закончил за нее граф.

Джиллиан опустила вилку, чувствуя, что вкусная еда просто не лезет ей в горло.

– Три недели? Но когда же тогда я увижу крипты?

– Бедняжка Аманда, – мягко произнес он. – Неужели вам никто не рассказывал обо всей работе по подготовке к сезону?

Она переключила свое внимание на графа, больше злясь на слезы разочарования, из-за которых все перед глазами расплывалось, чем на планы ее светлости.

– А какие мне необходимы занятия?

Граф пожал плечами, и облегающий жилет на нем натянулся туже, подчеркнув линию груди, что несколько смутило Джиллиан.

– Хорошие манеры, танцы, музыка – всякие такие вещи. Сам я никогда не придавал этому особого значения, но моя матушка, похоже, считает, что это очень важно.

– И ей лучше знать, – добавила Джиллиан, скорбно скривив губы.

Он быстро взглянул на нее.

– О том, как вести себя в обществе? Да, матушка знает это лучше всех, и с вашей стороны было бы мудро прислушиваться к ней.

Джиллиан вздохнула, согласившись, что он, видимо, прав, несмотря на то, насколько горестно было это сознавать.

– Но когда же тогда я увижу Тауэр и зверинец? И еще…

– Крипты?

– Да. И что насчет Тома?

Он мягко улыбнулся ей.

– О Томе я уже позаботился.

– Что? Каким образом?

– А что касается крипт, – продолжал граф, как будто она ничего и не спрашивала, – возможно, если вы будете очень стараться, работая с моей матерью, я сам свожу вас во все эти места. Как вы знаете, у нас есть три недели. И в этот период мы, безусловно, смогли бы найти свободное время.

После того как он заверил ее, что она в конце концов сможет посмотреть все достопримечательности, описанные в путеводителе по Лондону, Джиллиан посмотрела на него с благодарностью. И от мысли, что при этом он будет сопровождать ее сам, ей почему-то стало легче смириться с этой задержкой.

– Ох, ну ладно. – Она вздохнула. – Я пять лет ждала возможности увидеть Лондон. Что такое по сравнению с этим какие-то три недели?

Она горестно подперла рукой подбородок, а радостное настроение остыло, как и ее утренний шоколад.

– Пять лет. Неужели так долго?

– А время в Йорке течет очень медленно, – нараспев произнесла Джиллиан.

Она слишком хорошо помнила эти тягостные холодные ночи в хижине матери, когда единственным ее занятием было перебирать в памяти горькие воспоминания и предаваться пустым мечтам.

Внезапно Джиллиан почувствовала, как теплая рука графа накрыла ее ладонь, от этого по телу пробежала легкая дрожь. Она быстро взглянула на него и неожиданно утонула в бездонной глубине его глаз.

– Я поговорю с мамой насчет следующего четверга.

– Мы с вами отправимся в крипты?

Он кивнул, хотя его лицо при этом приобрело какое-то болезненное выражение.

– Я обещаю, что мы поедем туда, если вы хотите. А вы тем временем постарайтесь поладить с моей матерью. Знаете, она просто обожает делать разные покупки, так что вы с ней прекрасно проведете время.

Покупки. Это слово пронзило Джиллиан насквозь, как солнечный луч прорезает мрачную тучу, и все разочарование вмиг испарилось. Покупки!

– Наконец-то я смогу избавиться от этой ужасной одежды! – Она убрала подбородок со своей руки. – Как вы думаете, милорд? Какой цвет мне выбрать для своего первого бального платья – красный или синий? А может быть, более яркий… например, оранжево-красный? Однажды осенью я видела упавший лист такого цвета и подумала, что это самый потрясающий лист в мире. Чтобы сохранить лист, я залила его воском и даже привезла с собой. Я много вечеров провела за тем, что воображала себе платья самых разных расцветок.

Она была так захвачена своими мечтами о первом бале, что не заметила неловкого молчания графа. А когда все-таки заметила, тут же вернулась в реальность и неуклюже шлепнулась обратно на землю с небес, куда она воспарила.

– Милорд?..

– Вы, вероятно, не знали…

С каждым его медленно произнесенным словом она все больше и больше падала духом.

– Что?

– В общем…

– О, ради бога, не тяните уже. Какой еще ужасный шок ожидает меня?

Граф вздохнул, и на мгновение показалось, что он сожалеет, что придется произнести эти слова.

– Я уверен, что в оранжево-красном вы смотрелись бы великолепно, но все девушки на свой первый выход в свет одеваются в белое.

– В белое!? – Джиллиан не верила собственным ушам. – В белое? – растерянно повторила она. – Но я ненавижу белый цвет. Он такой маркий, мне никогда не сохранить его чистым. Я всегда так или иначе где-то пачкаю подобные вещи. Вы все-таки, должно быть, ошибаетесь.

Граф печально покачал головой, явно противореча собственным последующим словам.

– Может быть, вы и правы. Вы должны обсудить это с моей матушкой. А теперь прошу меня извинить. У меня назначена встреча, и мне нужно идти. – Он встал из-за стола, коротко поклонился ей и исчез за дверью.

Джиллиан посмотрела ему вслед, а затем перевела взгляд на свою остывшую тарелку.

Белый? Она с презрением относилась ко всему белому. Что же касается леди Мавенфорд, то Джиллиан подозревала, что как раз поэтому та с громадным удовольствием облачит ее с головы до ног именно в этот ненавистный цвет.

О, ее первый светский сезон уже проклят с самого начала! И, кстати, что они сделали с Томом?

Глава 3

Настоящая леди всегда благодарна мужчине за его защиту и помощь

Стивен не стал дожидаться отъезда матери и его подопечной. Сам он ушел сразу после завтрака, направившись прямо к Олтетену и Керстену, стряпчим.

«Не стоит рассчитывать на то, что я услышу от них что-то необычное, – уговаривал он себя, труся верхом по Броад-стрит. – Мне просто надлежит узнать о моей новой подопечной как можно больше. Каждому хорошему солдату известно, что в любом случае желательно иметь побольше информации». К сожалению, он понимал, что от их адвоката, мистера Джереми Олтетена, в этом смысле явно было мало толку.

Конечно, контора «Олтетен и Керстен» оказывала семье графа поддержку в юридических вопросах много лет. Однако мистер Джереми Олтетен, молодой человек двадцати семи лет, не помогал отцу Стивена в вопросе, касавшемся условий опекунства над мисс Виндхэм. Эта задача легла на плечи отца Джереми, мистера Джеймса Олтетена, который отошел от дел в прошлом году в связи с тяжелой болезнью.

Итак, примерно через три часа, после объезда дорожного происшествия, двух поворотов не в ту сторону и томительного ожидания в уныло обставленной гостиной, Стивен наконец-то вошел в комнату бывшего стряпчего своего отца. Оглядываясь по сторонам, он пытался рассмотреть в полумраке комнаты как можно больше деталей.

Первым делом ему бросилась в глаза аскетическая простота. После богатой обстановки остальной части дома он ожидал увидеть здесь нечто столь же грандиозное. Но тут все было крайне просто, ничего лишнего, только самое необходимое, что свидетельствовало о склонности старого стряпчего к практичности.

Осмотревшись, Стивен встретился глазами с молодой женщиной, видимо дочерью хозяина. Одетая в скромное платье, с аккуратно причесанными волосами, она казалась очень спокойной, но в то же время немного печальной. При его появлении она тут же встала, сделала шаг вперед и присела перед ним в сдержанном реверансе.

– Он проснулся всего пять минут назад и сразу же пожелал увидеть вас, – сказала она. – Но прошу вас, милорд, он очень быстро устает.

– Я понимаю, – ответил Стивен.

Женщина кивнула и тихо удалилась, оставив Стивена перед большой кроватью, на которой лежал маленький, изможденный болезнью человек.

– Добрый день, мистер Олтетен. Благодарю, что уделили мне время.

– Что вы, что вы, милорд, – с присвистом произнес джентльмен. – Я всегда рад визиту, особенно визиту вашей светлости. Расскажите мне о событиях в вашей семье.

Стивен устроился в стоявшем рядом кресле и приступил к подробному изложению недавних потерь в своем семействе, как сделал бы это для престарелой тетушки. Он рассказал о смерти отца и неожиданной кончине брата, упомянул о своем поспешном возвращении из Испании и о том, как молодой Олтетен помогал ему уладить все формальности с графским титулом.

Во время своего рассказа Стивен внимательно следил за человеком, от которого когда-то так зависел его отец. Остатки седых волос на его голове были тусклого серого цвета. Он был невероятно тощим, а лежавшие на одеяле худые руки походили на суковатые палки. Но больше всего поразили Стивена его глаза. Эти карие глаза оказались неожиданно большими, несмотря на окружавшие их глубокие морщины, заработанные, без сомнения, за долгие годы пристального рассматривания разных документов. Однако Стивен заметил и затуманившую их тревожную дымку. Но как только глаза эти прищурились, Стивен тут же увидел того человека, каким Олтетен был когда-то. Правда, уже в следующий миг взгляд мистера Олтетена помутнел, и молодой граф понял, что внимание старого друга их семьи рассеялось.

«Мне нужно поскорее покончить с моим вопросом, пока я полностью не потерял связь с ним», – угрюмо подумал Стивен.

– Мистер Олтетен, сэр, возможно, вы помните мисс Аманду Виндхэм из Йорка? Несколько лет тому назад ее отец, мой дядя, умер, оставив в наследство небольшое имение, права на которое вы оформляли.

Глаза старика вдруг потеряли всякое выражение, и Стивен испугался, что проделал весь этот путь напрасно; но затем вдруг взгляд стряпчего просветлел, и он, тяжело дыша, сказал:

– О да, Виндхэм. Одна дочь. Маленькая бедняжка. Вся одета в белое. – Он поднял глаза и издал нечто наподобие короткого смеха, болезненно скривив лицо. – Похожа на меня в этом чертовом саване.

Стивен улыбнулся, отдав должное черному юмору больного.

– Она приехала в Лондон в качестве моей подопечной. Мы будем попечителями ее первого светского сезона.

Лицо старика скривилось в гримасе, когда он смущенно нахмурился.

– Мисс Виндхэм? Светский сезон? Не думал, что она на такое способна.

– Сэр?..

Но стряпчий, похоже, уже погрузился в свои собственные мысли, снова издав этот странный смех.

– Тогда, может быть, и у меня есть надежда, если уж такая девочка смогла выжить.

– Она была настолько сильно больна?

– Думаю, стояла одной ногой в могиле. Так вы говорите, что она приехала сюда на свой первый светский сезон?

– Да, сэр.

– Что ж, – хрипло произнес старик, – возможно, тогда мне нужно было бы послать за той второй, внебрачной дочерью.

Стивен непонимающе заморгал, решив, что стряпчий, скорее всего, витает в каких-то своих мыслях.

– Я говорю о мисс Виндхэм, сэр. Мисс Аманде Виндхэм.

Старый джентльмен повернулся и внимательно посмотрел на Стивена.

– Я знаю, кого вы имеете в виду. А я говорю о ее сводной сестре, той, которая разбирается в травах. Помню, во время моего визита туда эта девушка заварила мне чай, который, как она сказала, помогает при болезни легких. – Последние его слова превратились уже в сплошной свистящий хрип, и очень скоро он зашелся в приступе неудержимого кашля.

Оглядевшись по сторонам, Стивен взял с прикроватного столика стакан тепловатой воды и помог старику сделать глоток, поддержав его за плечи; сердце у него сжалось от ощущения невесомости этого содрогающегося в спазмах старческого тела.

Только через пять минут старик смог заговорить снова; голос его был слабым и едва слышным, но при этом стряпчий, не лишенный юмора, даже пытался шутить.

– Сейчас мне бы весьма пригодился настой этой колдуньи, – улыбнувшись, сказал он.

Стивен вежливо кивнул, полностью потеряв интерес к старому скандалу вокруг его дяди. Теперь все его мысли были направлены на Аманду.

– Сэр, есть ли еще что-нибудь, что вы могли бы рассказать мне про Аманду Виндхэм? Что еще вы помните о ней?

Старик нахмурил лоб и недовольно скривил губы.

– Там и запоминать-то особо нечего было. В последний раз я видел ее чуть более двух лет тому назад. Маленькое язвительное создание, вся в белом… Она сказала, что так чувствует себя ближе к Небесам. А я подумал, что она похожа, скорее, на засушенную мумию.

Его следующий смешок привел к еще одному, уже более серьезному приступу кашля; старик лишь судорожно ловил ртом воздух и был таким бледным и слабым, что мог только моргать своими слезящимися глазами.

Стивен понял, что разговор их окончен, и тяжело вздохнул. Хотя ему хотелось еще порасспрашивать старого джентльмена, он видел, что тот изнемог от напряжения и уже не в состоянии продолжать разговор. Поднявшись, граф поспешно позвал женщину и тут же ушел.

Через пять минут он снова был на улице и, несмотря на прекрасный лондонский день, недовольно хмурился. Стряпчий описал Аманду язвительной и изможденной болезнью, использовав два эпитета, которые Стивену никогда бы и голову не пришло применить по отношению к этой девушке. А теперь еще и это странное упоминание о белом облачении, тогда как Аманда открыто заявила ему, что просто ненавидит этот цвет.

Было очевидно, что произошло что-то очень значительное, заставившее чахлую девушку превратиться в отзывчивую, открытую и живую женщину, какой Аманда выглядела сегодня. Может быть, смена религии? Стивен пожал плечами. Что бы ни случилось, это должно было быть чем-то очень существенным.

Возможно, ему следует съездить в Йорк и осмотреться на месте. Задать несколько нескромных вопросов и заплатить гинею-другую, чтобы узнать всю эту историю в подробностях. И он обязательно добьется своего! Стивен искоса взглянул на солнце, оценивая его положение на небе. У него есть время, чтобы отправиться туда еще сегодня. Тогда в Йорке он сможет быть завтра к вечеру. Но, к сожалению, другие поместья требовали гораздо большего его внимания, чем йоркширское имение. За время своей долгой болезни отец слишком пренебрегал ими. А его брат Гарри оставил все дела в полном хаосе. Стивен просто не мог позволить себе терять время на поездку в Йорк.

Вздохнув, Стивен вынул свои карманные часы и сосредоточился на том, чтобы спланировать остаток этого дня. Он потратил чересчур много времени на визит к старому мистеру Олтетену, так что теперь у него оставалось всего полчаса на встречу с Перри, виконтом Дербароу, его наставником по части овцеводства. Глухо застонав, Стивен пришпорил своего черного жеребца, безуспешно стараясь выбросить из головы мысли о молодой подопечной, которая требовала особого внимания.

Она была необычной, странно интригующей, неистово напористой и безнадежно прямолинейной. Ее окружала тайна, и он был полон решимости разгадать ее. Возможно, ему удастся получить ответы на свои вопросы у самой девушки. Прочесть ее мысли ему определенно удастся. Какой-нибудь час пристального внимания к ней должен обеспечить его всей необходимой информацией, которую он искал.

Чувствуя, как впервые на этой неделе у него поднимается настроение, Стивен улыбнулся. «Да, – подумал он, – нужно всего лишь еще немного поработать с этой странной Амандой, и у меня в руках будет ключ к столь загадочной зажигательной провинциалке».

* * *

Джиллиан сидела и смотрела в окно на тихую лондонскую ночь. Больше всего на свете ей сейчас хотелось раствориться в этой темноте, побродить по диким болотам своего детства, чтобы успокоить поднявшуюся в груди тревогу.

Но она не могла этого сделать. Это был Лондон, и, несмотря на горячее желание пренебречь всеми ограничениями графа, Джиллиан была не настолько глупа. Отправиться в одиночку гулять по ночному Лондону – весьма глупая затея, не говоря уже о том, что совершенно бесполезная. Она и представить себе не могла что-то менее спокойное и умиротворяющее, чем большой город.

Когда Джиллиан составляла свой план относительно того, как занять место Аманды, она мечтала о пылких поклонниках, элегантных бальных платьях, о непрерывной радости и смехе в течение многих месяцев, которые придут с богатством и… статусом законной дочери дворянина. Тогда она не думала о каких-то корсетах, туповатой прислуге и разных нелепых ограничениях, словно специально придуманных для того, чтобы отравить жизнь любому нормальному человеку.

Белое! Ей придется одеваться в белое. Нельзя никуда ходить одной. Нужно все время носить шляпку, разговаривать тихо и только о каких-то учтивых пустяках. Да, она слышала все эти правила, которые граф перечислял ей вчера вечером, но, честно говоря, почти не обратила на них внимания. Потому что считала все это лишь плодом его неприязненного отношения, а вовсе не важными предписаниями, которым надо будет следовать.

Но потом она с ужасом обнаружила, что графиня не только твердо поддерживает каждое из этих строгих требований, но добавила к ним еще и кое-что свое. Джиллиан могла бы пренебречь и этим тоже – в конце концов, похоже, леди Мавенфорд просто нравился испытываемый Джиллиан дискомфорт, – но и портниха, к которой они приехали, тоже была явно шокирована тем, что кто-то в принципе может задавать какие-то вопросы насчет этих самых правил.

– Ну, разумеется, вы должны быть одеты во все белое! – горячо воскликнула модистка с сильным французским акцентом. – Разве ваша мама не рассказывала вам такие простые вещи?

– Ее мама умерла при родах, – ответила за нее графиня своим обычным высокомерным тоном. – Боюсь, что наша Аманда совсем не знакома с утонченностью высшего общества.

– Ах, – отозвалась модистка, со снисходительным пониманием кивнув графине, – тогда вам очень повезло, что учить вас правилам хорошего тона будет леди Мавенфорд. Она мудрая женщина и никогда не допускает ни малейшего промаха.

Графиня, конечно, улыбнулась такому лестному комплименту, а модистка поклонилась ей, в то время как Джиллиан едва не задохнулась от возмущения. Перехлестывающее через край восхищение портнихи, разумеется, было направлено только на то, чтобы заработать доверие графини. Это бы понял любой глупец. Раньше Джиллиан просто посмеялась бы над этим представлением, но лесть укрепила взаимную приязнь этих двух женщин, и Джиллиан потеряла всякую надежду на то, что портниха поможет ей пошить хотя бы одно эффектное бальное платье.

И уже очень скоро Джиллиан отказалась от бесполезных попыток как-то высказывать свое мнение. Она даже перестала обращать внимание на многочисленные отрезы тканей, которые выносили и прикладывали к ее фигуре. Она превратилась в человекоподобную куклу. Закрыв глаза, Джиллиан представляла себе, что находится у себя в Йорке, в своем тайном убежище на дереве.

Все исчезло. Даже ее радужные мечты.

После всех покупок, которые, как показалось Джиллиан, длились бесконечно, они с графиней вернулись домой. Пожилая дама, жалуясь на изнеможение, тут же удалилась к себе спать. А Джиллиан отправилась в свою комнату, встретилась взглядом с глуповатой горничной и сбежала из своей спальни вниз. Здесь она пообедала в полном одиночестве, раздосадованная тем, что граф не удосужился вернуться к этому времени.

К полуночи она провела несколько часов в уединенных размышлениях. Джиллиан привыкла долго находиться в подавленном настроении, и вскоре ее мечты снова набрали силу, равно как и ее решимость добиться их осуществления. Если настоящая Аманда не смогла обуздать ее нрав своими бесконечными оскорблениями, то отсутствие внимания графа должно было стать для нее настоящим облегчением. Если преподобный Хэллоусби не смог пристыдить ее своими постоянными проповедями о позоре ее рождения вне брака, то умение ее некрасивой горничной молчать определенно было подарком Небес.

Она не будет бояться или испытывать стыд. «Я Аманда Фейт Виндхэм, – напомнила себе девушка, – а не робкая незаконнорожденная родственница, выживающая благодаря милости злой хозяйки этого дома». И как Аманда она выйдет на свой собственный путь. Но сначала ей необходимо откровенно поговорить с графом. При условии, что он когда-нибудь все-таки вернется домой.

И он вернулся, правда, очень поздно, около часа ночи. К этому времени Аманда уже заставила себя успокоиться.

– Добрый вечер, милорд, – сказала Джиллиан со своего места у окна. – Полагаю, именно это вы имели в виду, когда говорили о настоящей жизни города.

Она сама вздрогнула от этой своей колкости, но просто не могла сдержаться, чтобы не сказать ему что-то язвительное.

– Аманда? Я думал, что в доме все уже спят.

От Джиллиан не укрылась его короткая вспышка досады при встрече с ней, хотя он довольно быстро оправился от неожиданности.

– Вероятно, вы задержались в надежде как раз на это? – спросила она.

Стивен печально улыбнулся, отчего сердце ее забилось учащенно.

– Вы меня разоблачили. – Он вошел в салон и налил себе бренди. – По своему жизненному опыту я знаю, что, имея дело с женщинами, бывает лучше спрятаться, пока весь фейерверк не выгорит до конца.

– Ваша мать изводила и других девушек до меня? – Неподдельное удивление Джиллиан несколько смягчило тон ее слов.

Он ухмыльнулся, и она отвела глаза, опасаясь, что ее гнев растает под действием его очарования.

– У меня есть сестра, и, поверьте мне, прежде чем Кэтрин стала леди Уотерсон, этот дом постоянно напоминал поле боя. Это была пара самых непримиримых и упрямых спорщиц, каких мне только доводилось встречать. Просто удивительно, как я во всем этом выжил.

– А вот тут вы ошибаетесь, милорд.

Он вопросительно поднял бровь.

– Теперь вам довелось встретить меня.

Стивен усмехнулся.

– Да, но вашу с ней борьбу я еще не пережил. Будем надеяться, что в скором времени мы найдем вам мужа и таким образом сократим время военных действий в моем некогда вполне мирном жилище.

От такой прямолинейности Джиллиан вздрогнула, сама удивившись, почему эти слова больно укололи ее. В принципе, это и была ее конечная осознанная цель – найти себе мужа и одним искусным ударом не только спасти свою мать, но и стать аристократкой. Но когда Стивен сказал об этом вслух, напомнив, что она здесь только для того, чтобы найти себе партию, это как-то охладило ее пыл и заставило устыдиться.

И, разумеется, еще больше разозлило Джиллиан.

* * *

Наблюдая за игрой эмоций на прекрасном лице своей подопечной, Стивен едва сдержал стон. Он узнал в ее глазах этот воинственный блеск и понял, что сражения ему не избежать.

– Милорд, – снова начала девушка, – у меня есть к вам несколько вопросов.

– Я весь трепещу от любопытства.

– Не насмехайтесь надо мной, – резко бросила она. – Я хочу знать, где Том. Никто мне ничего не рассказывает. Что вы с ним сделали?

– Я не бросил его во Флит[2], если вы этого больше всего опасались.

– Тогда где же он?

– Спит на конюшне и видит во сне черничные пирожные от Кука, можете не сомневаться.

– На конюшне! – Она чуть не вскипела от возмущения.

– Я нанял его в качестве подручного на конюшню. Симптон хорошенько присмотрит за ним, и там у меня, по крайней мере, не так много вещей, которые можно было бы стащить.

– Если вы думаете, что можете прятать мальчика несколько дней, а потом выбросить на улицу, решив, что я уже успокоилась…

– Я нанял его в качестве ученика кучера, – нетерпеливо перебил ее граф, чувствуя, как в нем нарастает раздражение. – Мальчишка знает, что один неверный шаг – и он снова окажется на улице. Все остальное зависит только от него самого.

– Ну конечно, – насмешливо заметила Джиллиан. – И сколько же времени понадобится, чтобы у вас что-нибудь случайно пропало или, быть может, сломалась какая-нибудь мелочь? Сколько времени пройдет, пока вы не придумаете какой-то повод выгнать его?

Стивен напряженно прищурился и уставился на нее.

– А у вас циничный склад ума, мисс Виндхэм.

– Так я ошибаюсь? – дерзко произнесла она.

– Ошибаетесь. И, будь вы мужчиной, я бы бросил вам вызов за то, на что вы только что намекнули.

– Будь я мужчиной, я бы, в первую очередь, не находилась здесь, на вашем попечении!

Он смотрел в ее глаза, стараясь заглянуть как можно глубже, пытаясь угадать тайные мотивы, руководившие этой загадочной женщиной.

– И это расстраивает вас, Аманда? То, что вы находитесь под моей опекой?

Она напряглась и, закусив губу, отвернулась.

– Много лет я заботилась о себе исключительно сама, милорд…

– Прошу вас, называйте меня Стивен, – сказал он, и сам вздрогнул от этих неожиданно вырвавшихся у него слов. Его титул предполагал некоторую власть над нею, и именно это ему было сейчас крайне необходимо. Но граф также видел, как она отчаянно противилась всем правилам высшего общества, а подобному отношению он охотно сочувствовал. Поэтому он и предложил ей называть его по имени в качестве знака их дружбы.

Джиллиан обернулась к нему с широко открытыми от удивления глазами: такое дружеское проявление застало ее врасплох.

– Хорошо, – медленно произнесла она, – Стивен.

Он улыбнулся, неожиданно почувствовав радость в сердце.

– Как я уже сказала, мил… Стивен, я долгие годы заботилась о себе сама. Я не нуждалась в том, чтобы вокруг навязчиво крутились слуги или кто-то постоянно следил за каждым моим шагом. И уж точно я не нуждалась в туповатой горничной, подсказывавшей, на какую ногу надевать тапочку.

– Ах, вот оно что! – Стивен оперся о высокий столик для напитков, отчего стоявшие там хрустальные графины для бренди дружно звякнули. – Значит, мама приставила к вам Хоукинс?

– Ну да, если так зовут эту старую каргу с кислой физиономией, которая шныряет у меня в спальне.

Он кивнул и снова потянулся к своему бокалу.

– Это очень печальная история. В детстве Хоукинс тяжело болела. Понятно, что потом она выздоровела, но недуг испортил ее внешность. Мама взяла ее в дом и обучила на горничную, которая помогает одеваться, так что теперь Хоукинс знает об одежде и моде больше, чем большинство профессиональных модисток. Что говорить, даже мой камердинер советуется с ней, а к ее внешности со временем можно привыкнуть.

– Нельзя. Графиня специально приставила ее ко мне.

Стивен пожал плечами.

– Моей матери не нужны советы специалиста. Но, очевидно, она считает, что вы в этом нуждаетесь.

Аманда резко повернулась и заходила по комнате; ее ловкое тело двигалось среди салонной мебели с особым изяществом.

– Но я не нуждаюсь! Именно об этом я и хочу сказать. С детских лет я всегда одевалась сама.

Стивен не шевельнулся, но в голове вдруг мелькнула мысль, и он сразу вспомнил все, что сегодня узнал о ней.

– А я думал, что вам прислуживала ваша сводная сестра.

Аманда замедлила шаг, и ее тапочки начали цепляться за ковер.

– Она и прислуживала мне, пока не заболела. А потом уже я была вынуждена справляться со всем собственными силами.

Он не мог не заметить внезапную настороженность, появившуюся в ее голосе.

– Это, по всей вероятности, было очень сложно для вас, – заметил он.

Она пожала плечами.

– Ничего другого мне не оставалось.

– Конечно. Но вы только что сказали, что сами ухаживали за собой с детских лет. Мистер Олтетен навещал вас чуть более года назад, и он заверил меня, что вы были очень больны.

Она обернулась и взглянула на него широко открытыми от удивления глазами.

– Вы встречались с мистером Олтетеном?

Стивен кивнул.

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Герард Гонсо, новый сотрудник прокуратуры славного южного города Лихоманска, с первых часов работы о...
Данное пособие содержит 50 вариантов типовых экзаменационных работ.Каждый вариант составлен в полном...
Книга содержит занятия и упражнения для пальцев рук ребенка. Их регулярное повторение способствует р...
Решив забеременеть, многие из нас не знают, как правильно подготовиться к этому, а забеременев – как...
Красочно иллюстрированное издание представляет собой сборник самых лучших стихов детского поэта Серг...
Идти по жизни легко – девиз Алексея Рябцева, которому он старается следовать во всем: в работе, в об...