Одна женщина и много мужчин Жукова-Гладкова Мария
Мой ответ вызвал радость в глазах старшего лейтенанта. Наверное, он уже предвкушал, что получит похвалу от начальства за успешно проведенные поиски.
– Нельзя ли поконкретнее, Александра Валерьевна?
– Морг, – пожала я плечами. – Только я не знаю, какой именно.
Глаза старшего лейтенанта вылезли на лоб.
– Она умерла? – спросил он почти шепотом и поставил чашку с кофе на стол.
– Да, – кивнула я.
– Причину смерти знаете? – спросил Трифонов.
– Девять грамм свинца в голову, – ответила я, помолчала и добавила: – Может быть, и больше, но это вам нужно самому уточнить у патологоанатома.
– А мать знает?
Я пожала плечами и рекомендовала старшему лейтенанту Трифонову справиться об этом у самой Ольги Петровны, за которую я, естественно, говорить не могла. Я подозревала, что ей уже сообщили и пригласили на опознание, хотя я это за нее и сделала прошлой ночью.
Вадик уже снова раскрыл рот, чтобы задать следующий вопрос, когда в приемной опять раздался шум. Что-то больно много у меня сегодня незапланированных посетителей. Я взглянула на монитор и увидела еще одного старшего лейтенанта. Как мило. Этот, как я подозревала, пришел побеседовать уже об убийстве. Может, мне стоит предоставить двум старшим лейтенантам помещение, в котором они смогут уединиться и сверить информацию, чтобы не терять мое драгоценное время? Я решила выступить с этим предложением, включила селектор на полную мощность и велела Люсе пустить в святая святых и второго старшего лейтенанта, принести ему кофе и добавить горяченького Вадиму Трифонову. Второй старший лейтенант дернулся, как и первый, при звуке моего громоподобного голоса, несущегося из громкоговорителя, но вид у него был не такой растерянный. Да и был он годика на три постарше, а лишние три года в органах не проходят бесследно.
Второй старший лейтенант возник в моем кабинете, огляделся, увидел коллегу, и на его лице появилось удивление.
– Присаживайтесь, – пригласила я, кивая на второе кресло для посетителей.
Тут снова появилась Люся и колыхнула могучим бюстом, склоняясь к столу между лицами двух молодых людей, чем вызвала очередной прилив краски к лицу Вадика и вспышку интереса в глазах нового члена нашего застолья.
– Как вас зовут? – с милой улыбкой спросила я второго старшего лейтенанта.
Он уже начал доставать ксиву, но я с еще более обворожительной улыбкой попросила просто назвать имя.
– Старший лейтенант Пирогов, – представился он.
Господин Пирогов знает разницу между именем и фамилией?
– А зовут-то вас как?
– Кирилл, – наконец добилась я желаемого.
Затем коллеги стали представляться друг другу и обсуждать между собой причины, приведшие к их появлению в моем кабинете. Я чувствовала себя лишней, и мне очень хотелось, чтобы они вели свои разговоры где-нибудь в другом месте и дали мне спокойно работать. Я прервала их и обратилась с предложением предоставить им кабинет для беседы тет-а-тет. Они переглянулись и приняли его. Я незамедлительно связалась с Виталием Сергеевичем и изложила ему суть проблемы. Пусть наш начальник службы безопасности решает, нужно ему прямо сейчас слушать их беседу или не нужно – мое дело поставить его в известность. Что я хотела до него донести, Виталий Сергеевич понял сразу же и секунд через тридцать появился у меня в кабинете, излучая радушие. Молодые люди, прихватив чашки, удалились. Я вздохнула свободно и попыталась снова углубиться в работу.
Но не тут-то было. Раздался звонок – представители нашей службы безопасности, отправленные на «Фортуну», звонили с отчетом. Поскольку Виталий Сергеевич в настоящий момент был занят с посетившими наш офис действующими стражами правопорядка и, наверное, вспоминал свое милицейское прошлое, а Сени в офисе фирмы не было, звонок перевели на мой аппарат.
– Александра, – заговорил Иван Иванович, – появилась свободная минутка, я с отчетом. Когда будет еще возможность позвонить, не знаю. В общем, слушай. Здесь что-то не совсем понятное. Мы в Таллине.
Я, откровенно говоря, удивилась. Почему в Таллине? Они же должны быть в Хельсинки. Они же прошлой ночью…
– Саша, у меня мало времени, – перебил Иван Иванович.
– Давайте тогда вкратце, потом перезвоните Виталию Сергеевичу, – сказала я.
Оказалось, что «Фортуна» уже отплыла из Хельсинки. Ее с минуты на минуту ждут в Таллине. Ребята караулят на причале, чтобы ее не пропустить.
– Вы что, не по сотовому звоните?
– Сейчас нет.
– Но аппарат же должен работать в Таллине! – закричала я.
– Он и работает. Но я решил, что так пока лучше. Объяснения потом, Саша. Некогда. Слушай дальше. «Фортуна» очень быстро разгрузилась в Хельсинки. Вроде бы там они сгружали только наш товар. Сгрузили – и отчалили. Не теряли ни минуты.
– Да, конечно. Они же опаздывают.
В общем, наши не успели поймать «Фортуну» в Хельсинки. Позвонили в аэропорт, выяснили, что есть самолет на Таллин, взяли такси, на самолет успели, билетов полно. И вот они в столице Эстонии.
– Что намерены делать?
– Посмотрим по ситуации. Ты передай Виталию Сергеевичу, где мы. Может, потом снова вылетим в Хельсинки. Но я решил, что нужно следовать за судном.
По-моему, решение было правильным. Главное: поговорить с капитаном и экипажем. В Хельсинки наши всегда успеют съездить. Или еще кого-то пошлем. А «Фортуна» опять может уйти куда-нибудь к японским берегам – и ищи ветра в поле, вернее, судно в океане.
В ответ мой собеседник заявил, что возвращается к своим напарникам и они свяжутся с нами попозже. Я обещала все передать Виталию Сергеевичу.
Он собственной персоной нарисовался у меня в кабинете минут через сорок в сопровождении двух старших лейтенантов, которые зашли только попрощаться и поблагодарить за кофе. На этот раз они не пытались ворваться, а сразу же попросили Люсю сообщить об их желании увидеть меня еще раз. Вопросов они мне никаких не задавали, но второй (Кирилл Пирогов) обещал еще зайти. Я пригласила и Вадика заглядывать, что опять вызвало прилив краски к его щекам.
Когда старшие лейтенанты откланялись, Виталий Сергеевич плюхнулся в кресло, в котором последним восседал Вадик, вытер пот со лба и уже собирался открыть рот, но я его опередила, сообщив про звонок из Таллина.
– А чего такая срочность была? – не понял Виталий Сергеевич. – Ну сообщили бы через несколько часов, что туда прибыли. Горит у нас, что ли? И у них же у всех мобильники с собой. А они работают в Эстонии. Это ты правильно заметила. Нет меня на месте – перезвони через десять-пятнадцать минут.
– Мне не доверяете? – прищурилась я.
– Да не в этом дело, Саша! Я не об этом! Включи-ка еще раз запись.
Я включила.
– Ты понимаешь, о чем я? Иван Иванович куда-то ходил тебе – то есть нам – звонить. Оставил ребят следить за причалом. Почему они не звонили по трубке?
– Может, боятся радиоперехвата? – высказала я свое предположение. – Или на причале «Фортуну» встречают не только наши? Или наши не хотят, чтобы другие встречающие хоть краем уха слышали их разговоры с Питером?
Виталий Сергеевич пожал плечами, ничего не ответил и глубоко задумался. Я сидела тихо, не прерывая его раздумий. Откровенно говоря, ситуация с «Фортуной» мне нравилась все меньше и меньше. Одно было абсолютно ясно: пользоваться ее услугами больше не следует. Судов много. Пусть мы и незнакомы лично со всеми капитанами.
Начальник службы безопасности по очереди набрал номера всех мобильных телефонов, которые ребята взяли в Таллин. Все были или выключены, или находились вне зоны обслуживания, как сообщил автоматический голос. Туюсов еще посидел молча некоторое время, наконец пришел к какому-то выводу, правда, мне ничего не стал сообщать о результатах напряженной работы своей мысли и перешел к Маринке Громовой. Общаться с милицией он, естественно, умел – как-никак сам отдал службе лет тридцать, а поэтому ему удалось вытянуть из двух молодых старших лейтенантов все, что только было возможно.
Вадик Трифонов, можно сказать, свое задание выполнил и пропавшую гражданку нашел, а вот у Кирилла Пирогова ситуация складывалась не так радужно, и работы впереди был непочатый край. Сколько времени труп лежал в квартире Андрея Храповицкого, оставалось неизвестным, время смерти смогли определить только примерно – теплая погода не способствовала сохранению трупа в первичном виде. Это я могла подтвердить лично, и узнала-то я сама Маринку только по родинкам и волосам пепельного цвета. Пирогов не сомневался, что убили девушку в другом месте, а потом привезли туда, где ее нашли. Вадик сообщил о высохшем пятне крови в квартире Маринкиной матери. Господа милиционеры отправились в отделение Трифонова, чтобы совместными усилиями проводить дальнейшее расследование теперь уже убийства Громовой.
– Виталий Сергеевич, – обратилась я к бывшему менту, – то есть Маринку убили в ее квартире, а потом отвезли к Храпу? Но зачем?
– Сашка, а тебе не все равно? – спросил наш начальник службы безопасности.
– Вообще-то все равно, – быстро ответила я. – Так, из чисто женского любопытства спросила. Ну непонятно мне, зачем перевозить трупы с места на место? Ведь опасно же, могут увидеть и…
Виталий Сергеевич махнул рукой и заметил, что я рассуждаю со своей колокольни и что он, например, не может представить меня за таким занятием. Но кому-то это было нужно.
А вот я почему-то могла – эх, знал бы Виталий Сергеевич, о чем я думаю! И, как я уже однажды размышляла, вывезла бы трупешник – окажись таковой некстати у меня дома. Чего не сделаешь ради самосохранения? Говорят, человеком движут два инстинкта – самосохранения и продолжения рода. Род свой я продолжила (и если еще кто-то из моего поколения это и сделает, то это скорей всего опять буду я, так как на Светку с Лариской надежды нет), а второй инстинкт (вернее, первый) был развит во мне до чрезвычайной степени.
– Маринку убили, – продолжал Виталий Сергеевич, – убийца решил подставить Храповицкого. Кстати, Храп вместе с твоей сестрицей объявлены в розыск.
В этом я как-то не сомневалась, но меня интересовал другой вопрос:
– Вы считаете, что убивал не Храп?
– Конечно, нет, – как само собой разумеющееся ответил Виталий Сергевич. – Кстати, мне нужно будет съездить к Маринкиной матери, осмотреть это пятно и стены вокруг…
– Зачем? – перебила я.
– На предмет гильз. Не вонзилась ли куда-нибудь пуля, не срикошетила ли, например, в шкаф…
– Но пули же у нее в голове!
– А ты знаешь, сколько в нее выпустили? Вот то-то же. С другой стороны, гильзы, наверное, искали, когда в первый раз осматривали пятно и брали пробы. Но, Сашка, подумай сама: если ее убили не у Храпа дома, зачем ему было везти ее к себе домой и там оставлять?!
Я не была уверена на все сто, что Маринку убили у нее дома. Как я уже говорила, я неоднократно кляла себя за то, что в тот злополучный вечер не проверила, мертва она или нет. Ее могли там только ранить. Теперь, наверное, я уже никогда не получу точного ответа. Это может знать лишь тот, кто перевозил ее. Но привезли ли ее к Храпу мертвой или еще живой? Вот в чем вопрос. Вернее, меня интересовало совсем другое: если Маринка не умерла в своей квартире, успела ли она что-то сказать перевозившему ее человеку? И кто так постарался подставить Храпа? Но его судьба меня не особо волновала. У меня хватало своих проблем.
Виталий Сергеевич посидел у меня еще минут двадцать, рассуждая о случившемся с Маринкой и о том, кому и за что понадобилось ее убивать, потом отправился к себе. Я же тем временем задумалась: а что это он так взволновался? Не подозревает ли, что это сделал кто-то из наших общих знакомых? Нет ли у бывшего мента какой-то любопытной версии мотива убийства? И что он знает про деньги? Про все деньги, которые меня волнуют, – и тот миллион, и фальшивые? Виталий Сергеевич – старый, матерый волк, не зря же и Шубаков, и я поставили его на первое место по техническим возможностям, находчивости и сообразительности, когда обсуждали список тех, кто мог провернуть хитрую операцию.
Мои размышления прервал телефонный звонок. Это был Олег Расторгуев, предлагавший вечером встретиться. Я согласилась. Он обещал заехать за мной в восемь. Я взглянула на часы и углубилась в работу: за сегодня я планировала еще много всего успеть.
Настроение у меня было прекрасным.
Глава 13
18 сентября, четверг. Вечер
Расторгуев зашел за мной без пяти восемь, и мы вместе спустились к его серебристому «Мерседесу».
– Саш, ты понимаешь… – начал он, трогаясь с места.
Я повернула голову и вопросительно посмотрела на поклонника. Такое начало мне не очень понравилось: он чувствовал себя несколько неуютно, хотел что-то сказать и никак не решался. В мою душу закрались подозрения – в плане того, что это «что-то» будет не совсем тем, что я хотела бы услышать от мужчины, пригласившего меня поужинать и чье приглашение я приняла. Неважно, что мною двигали в том числе и корыстные мотивы.
– Ну?
– Саш, ты понимаешь… – опять пролепетал Расторгуев.
Сколько можно на «бис» слушать одну и ту же фразу?
– Тебя хочет видеть Юрий Леонидович, – наконец решился Олег.
Как мило! Интересно, кто именно решил вытащить меня поужинать? Я незамедлительно спросила об этом Олега.
– Саш, ты понимаешь… – в третий раз начал Олег.
У меня возникло желание дать ему по голове чем-нибудь тяжелым, но, поскольку ничего подходящего под рукой не оказалось, а приложение моего кулачка к пуленепробиваемому лбу Расторгуева никакого эффекта все равно бы не возымело, мне пришлось только рявкнуть:
– Это он тебе велел пригласить меня?
– Нет. То есть да. В общем…
Подобного блеяния я уже сегодня достаточно наслушалась от старшего лейтенанта Вадика Трифонова, а переводом на русский язык еще и вечером (который я надеялась провести совсем по-другому) заниматься совсем не хотелось. Может быть, только на моем пути попадаются такие мужские особи? Слава богу, Расторгуев в отличие от Вадика быстро пустился в объяснения сам:
– Саш, когда я тебе звонил, вошел Цыган. До этого он сказал мне, что у меня вечер свободен, могу делать что хочу. Ну, я тебе позвонил… А тут он заходит. И спрашивает, не тебя ли я приглашаю.
«Вообще-то Саша – не такое уж редкое имя, – подумала я, – но, наверное, Цыган решил, что круг Саш, которых Расторгуев мог пригласить на ужин, весьма ограничен. А вот знает ли Юрий Леонидович про наше общение с Олегом в последнее время? И что именно говорил ему Расторгуев?»
– Ну мне пришлось сказать, что тебя, – продолжал Олег. – Он и говорит, чтобы я привез тебя в его ресторан. Что вместе поужинаем. Втроем то есть. Он приглашает нас обоих. Сашка, ты понимаешь…
Понимать мне ничего не хотелось, но приходилось, а следовательно, требовалось вытянуть из Расторгуева по пути как можно больше информации. Олег тем временем расписывал мне принадлежащий Юрию Леонидовичу ресторанчик, так сказать, его «базу», где Цыган в личном кабинете проводил деловые встречи. Меня мало интересовали убранство и меню – насмотрелась я уже подобных заведений, да и в любом случае я смогу насладиться, оказавшись на месте, – гораздо важнее было выяснить, чего Юрий Леонидович желал от меня добиться.
– Что ему от меня нужно? – прервала я поток речей, лившийся из Расторгуева и состоявший в основном из извинений и обещаний сводить меня куда-нибудь завтра (или в выходные, или в любой удобный для меня день) без какой-либо напросившейся в качестве нагрузки компании.
– Он про деньги поговорить хочет, – выдал Расторгуев.
Деньги, конечно, тема широкая, но, как я догадывалась, Юрий Леонидович намеревался говорить со мной о них не вообще, а в частности. Я попросила уточнить. Естественно, оказалась права.
Юрий Леонидович справедливо решил, что если к исчезновению денег, доверенных для перевозки Храповицкому, имела отношение наша семья, то без меня не обошлось. Он не считал моих сестер способными самим справиться с подобным мероприятием. Может, украсть и смогли бы, но быстро выдали бы себя, не зная, куда эти деньги пристроить, как тратить таким образом, чтобы никто ничего не заподозрил, а тем более как вывезти их за границу – что было бы самым разумным для такой суммы.
Вот насчет суммы у меня возник вопрос. Я знала про две различные. Мы с Лариской обнаружили у Маринки около двухсот тысяч рублями и пятьдесят тысяч долларов. Переводим двести тысяч в баксы, получаем еще семь-восемь – грубо говоря. Стал бы человек, подобный Юрию Леонидовичу, вставать на уши из-за пятидесяти восьми тысяч баксов? Я, конечно, подергалась бы. Лариска и Светка – тоже. Основная масса населения нашей Родины – да, но Юрий Леонидович Цыганов? Храп орет про миллион долларов. Шубаков видел миллион долларов. Цыгана интересует именно миллион? Вот это гораздо больше похоже на правду. Но тогда что за деньги мы прихватили у Маринки? И чьи? Я открытым текстом спросила у Расторгуева, о какой сумме идет речь. Когда я в первый раз задавала ему вопрос о деньгах во время ночной встречи у меня дома, он ушел от ответа, но на этот раз удовлетворил мое любопытство.
Речь шла именно о миллионе долларов. Да, если у Цыгана есть какие-то подозрения в отношении меня – а они определенно есть, иначе это приглашение на ужин никогда бы не последовало, – то разговор со мной предстоит долгий и обстоятельный. Больше всего мне было обидно, что этого миллиона у меня не было – в противном случае я хотя бы знала, за что страдаю. Или Юрий Леонидович хочет подробно расспросить меня о Светке, вместе с которой скрылся Храповицкий? Я не сомневалась, что у Цыгана имеются свои люди в правоохранительных органах и он уже знает, что моя сестрица с его родственником объявлены в розыск. Вот только я не представляла, куда они могли податься. Наверное, не в квартиру наших родителей и не на дачу. Хотя… Почему бы не пересидеть первый денек на дачке, а там и еще что-нибудь придет на ум.
Я приказала себе больше не думать о «бы да кабы» – все равно личная встреча с Юрием Леонидовичем состоится через несколько минут, и он сам скажет, что ему нужно.
Наконец Расторгуев притормозил в тихом переулке на Петроградской стороне и поставил машину в ряд дорогих иномарок. Мы покинули салон и зашли в ничем не примечательную дверь. Двое молодых людей, под костюмами которых вырисовывались хорошо накачанные мускулы, узнали Олега, кивнули ему, поздоровались со мной и сообщили, что «шеф уже ждет».
Мы проследовали через общий зал, состоящий из нескольких кабинок, занятых посетителями, во второй, двойник первого, а оттуда сквозь боковую дверь – в личный кабинет Цыгана.
Юрия Леонидовича я видела впервые, хотя и была наслышана о данной особе. Он оказался весьма представительным брюнетом лет сорока восьми, роста немного ниже среднего, плотным, но не полным, одетым в костюм от Версаче тысяч за пять долларов. По-моему, Цыгану больше всего подошло бы определение «сладкий». Ну и сочетаньице получается – сладкий вор в законе. Ха-ха. Слышал бы меня кто-нибудь. Но меня никто не слышал: свои мысли я держала при себе.
При нашем появлении Юрий Леонидович встал, поцеловал мне руку, заявил, что давно хотел со мной познакомиться (бог ты мой – подумать только, какая честь для скромного коммерческого директора одной из многочисленных фирм города на Неве!), и лично пододвинул мне кресло. Расторгуев плюхнулся рядом.
Первые секунд тридцать мы с Юрием Леонидовичем оглядывали друг друга – он сидел прямо напротив меня, потом Цыган поинтересовался, не желаю ли я какой-нибудь аперитивчик. Я пожелала «Кампари», попросив принести содовую отдельно – предпочитаю смешивать сама. Олег от аперитива отказался, себе Цыган велел принести «как обычно», но, что это такое, я по виду так определить и не смогла – наверное, какой-нибудь лично изобретенный коктейль.
Вначале разговор, естественно, шел ни о чем – вернее, в основном крутился вокруг работы. А затем Юрий Леонидович выдал то, что я никак не ожидала услышать: он спросил, не желаю ли я сменить место приложения своих сил и талантов.
– То есть? – не поняла я.
– Перейти в «Балттайм». На должность коммерческого директора. Вместо Андрея Храповицкого. Вы же, Сашенька, – его двойник в «Технике-сервис».
Этот вариант я для себя исключала полностью. Во-первых, меня устраивала моя работа в «Технике-сервис», где я была заодно и совладелицей. Да, всего пятнадцать процентов акций, но тем не менее. И я просто не могла так поступить! По отношению к коллективу, Семену, наконец! Мы все столько лет проработали вместе, столько соли вместе съели… Нет, я не могла уйти к нашим главным конкурентам. Да и, как я подозревала, подобный мой поступок мог повлечь за собой целую цепочку различных действий – например, со стороны нашей службы безопасности и «красных шапочек», чего мне совсем не хотелось.
Я категорично ответила «нет».
– А вы подумайте, Сашенька, – ангельским голоском заворковал Юрий Леонидович, улыбаясь слащавой улыбкой. – Не отказывайтесь сразу же. Давайте перенесем наш разговор… на некоторое время. И тогда вы мне скажете: «Я согласна». И еще, может, добавите что-нибудь…
Что я могла к этому добавить, я просто не представляла, а поэтому поинтересовалась, что именно имеет в виду Цыган. Оказалось, что милейший Юрий Леонидович, любящий витиеватые фразы, хочет, чтобы я чувствовала себя максимально комфортно (ах, какая забота!), и я еще вспомню Юрия Леонидовича и то, что он сам выступил с данным предложением, а не я пришла к нему на поклон устраиваться на работу.
Разговор начинал мне нравиться все меньше и меньше. Что может случиться с нашей фирмой? Что запланировал этот хитрый жук? Он что, в самом деле приглашал меня сюда, чтобы предложить перейти в принадлежащую ему фирму на место его сбежавшего родственника? Мне хотелось бы разобраться с этим вопросом. Но я не успела этого сделать – вернее, такая возможность мне не была предоставлена, потому что Юрий Леонидович сменил тему и перешел к пропавшему «дипломату» с миллионом долларов.
Поскольку я была несколько заведена после разговора о работе, я перебила его очередную витиеватую фразу и спросила:
– Вы что, в самом деле считаете, что это я свистнула у вас деньги?
– Ну что вы, Сашенька! Как можно! Да я никогда бы такого не подумал…
Я вопросительно приподняла одну бровь. Юрий Леонидович увидел мое выражение лица и рассмеялся.
– Нет, Саша, ты бы, конечно, свистнула, – произнес он уже нормальным голосом, больше не перемежая фразы любезностями и переходя на «ты». – Но у тебя просто не было возможности.
– Тогда зачем я здесь? – взяла я быка за рога.
Я ни на секунду не верила, что Юрий Леонидович пригласил меня поужинать в его личном кабинете только для того, чтобы предложить перейти работать в его фирму. Это мог бы сделать по его поручению и директор «Балттайма».
– Саша, предложение о работе остается в силе, – подвел итог первой части нашей беседы Цыган. – Не говори сразу же «нет». Подумай. – Он помолчал немного и продолжил: – Мне нужно задать тебе несколько вопросов. Надеюсь, ответы помогут мне найти похитителя. И деньги, что самое главное.
– Там в самом деле миллион долларов? – еще раз поинтересовалась я.
Юрий Леонидович молча кивнул. И где он сейчас, этот миллион? Шубаков считает, что у нас в офисе. Интересно будет послушать, что думает на эту тему Цыган. И кого подозревает. А вдруг Юрий Леонидович предоставит мне какую-нибудь дополнительную информацию…
– Расскажи мне, пожалуйста, про твою секретаршу, – попросил Цыган.
На этот раз я не притворялась, что не понимаю, о какой из секретарш идет речь, и вкратце рассказала о Маринке Громовой в общем и целом, о ее увольнении из нашей фирмы, о том, что ее мать подала заявление в милицию об исчезновении дочери, и, наконец, о том, как ее нашли мертвой в квартире Храпа. Я говорила, понимая, что, не поделившись информацией, ничего не получу взамен, а скрывать эти сведения от Цыгана резона не было. Юрий Леонидович слушал очень внимательно, ни разу меня не перебив. Когда я наконец замолчала, он спросил:
– То есть ты не давала ей задания специально познакомиться с Андреем?
Глаза мои стали большими и круглыми. Я считала, что все было как раз наоборот, о чем и заявила Цыгану. Он усмехнулся:
– Нет, Саша, это именно Громова познакомилась с Храповицким. Все произошло как бы случайно, на станции техобслуживания, но… Проанализировав факты, я пришел к выводу, что она выполняла чье-то задание. Кто еще из вашей фирмы мог подослать ее к Андрею?
Я задумалась. Маринка вообще-то была предана мне и, наверное, сообщила бы, если бы Сеня, Виталий Сергеевич или… – нет, больше некому – велели ей пойти на контакт с Храпом. По крайней мере, рассказала бы об этом во время нашей последней встречи дома у Лариски. И ведь именно Виталий Сергеевич представил мне материалы, послужившие причиной увольнения Маринки, – видеозапись ее свиданий с Храпом. И Сеня тогда топал своими коротенькими ножками и сотрясал воздух пухленькими ручками, что я недосмотрела, не провела соответствующую работу… Нет, они не могли. И ее бы не уволили. И стала бы она выслеживать Храпа у второй любовницы – Лариски?
– Вы случайно не ошибаетесь, Юрий Леонидович? – спросила я у Цыгана.
– Нет, Саша, я не ошибаюсь, – ответил он.
Зачем Маринка встречалась с Храповицким? По своей инициативе хотела получить какую-либо информацию про «Балттайм», а потом преподнести мне ее на блюдечке с золотой каемочкой? Или Юрий Леонидович опасается, что она через Храпа намеревалась подобраться к нему самому? Но зачем ей это было нужно? И Расторгуев в ту ночь, когда впервые был у меня дома, сообщил, что Маринка рассказывала Храпу про нашу фирму, а сам Храп утверждал, что «нужно держать руку на пульсе», поэтому, мол, и крутил любовь с моими сестрами и секретаршей. Теперь оказывается, что Маринка сама познакомилась с Андрюшенькой. Кто врет? У Маринки уже не спросишь, Храп в бегах, да и что он скажет? Или Юрий Леонидович каким-то образом поддерживает с ним связь? Может быть, и раньше знал то, чего не знал Расторгуев? Их сам черт не разберет.
На всякий случай я решила выдать Юрию Леонидовичу мнение моей сестры Ларисы о сексуальных возможностях его родственника.
– У твоей Ларисы просто давно мужиков не было, – отмахнулся Цыган. – От других женщин я что-то не слышал о нем таких восторженных отзывов.
Я пожала плечами, но подумала, что Андрюша в этом деле все-таки должен быть не рядовым мужичонкой: удовлетворять одновременно трех совсем не старых дам – это, я вам скажу… Деньги в отношениях с мужчиной являлись главным только для Светки. Насколько я знала, и Лариска, и Маринка всегда мечтали о «настоящей любви». Может, он, отлично разбираясь в женской психологии, просто успешно вешал им лапшу на уши?
Цыган тем временем говорил о том, что если Маринку убили, значит, она владела какой-то информацией, распространение которой для какого-то третьего лица (или лиц) было совсем нежелательным. Возможно, это сделал именно тот, кто подослал ее к Храпу. Я попыталась возразить, что Маринка была вполне самостоятельной женщиной и «подослать» ее к кому-то, как какую-нибудь проститутку, фотомодель или что-то в этом роде, было бы не так просто. У Маринки была хорошая, высокооплачиваемая (для секретарши) работа – и она точно знала, что лишится места, если служба безопасности засечет ее с одним из руководителей нашего основного конкурента, что и случилось.
– Всегда можно найти способы давления, – заметил Юрий Леонидович.
– В случае с Маринкой я их не вижу, – ответила я. – Я понимаю, если бы у нее были дети…
– Это, Сашенька, ты по себе судишь. У тебя слабое место – твои двойняшки, а остальное кажется тебе менее значительным. («Так, и Цыган это понял, не только Шубаков», – пронеслось у меня в мозгу.) Может, ей предложили крупную сумму – по ее меркам – за то-то и то-то. Обеспечить ее на всю оставшуюся жизнь.
Я задумалась. Таким образом объяснялось появление в Маринкиной квартире «дипломата» с рублями и баксами. Но их-то на всю оставшуюся жизнь не хватило бы! За какое время можно потратить такое количество денег? Ну это, конечно, смотря как тратить… У меня Маринка получала шестьсот баксов плюс премиальные… Максимум штуку в месяц. Могла согласиться? Вообще-то да. Но плательщик ее хорошо надул, подсунув часть фальшивых денег. С другой стороны, дома у Лариски она заявила нам, что Андрей Храповицкий оставил у нее «дипломат», о содержимом которого она ничего не знает, – и мы все втроем поехали его вскрывать. Или его оставил не Андрей? Может такое быть? Я ничего не понимала.
– Саша, во время вашей последней встречи с Громовой она говорила о каких-то планах устроиться на работу? – поинтересовался Юрий Леонидович.
Я покачала головой и постаралась в точности припомнить тот разговор с Маринкой. Громова спросила, взяла ли я кого-то на ее место, а потом пошутила про «выходное пособие» – если найдем деньги. Нет, она не бросилась на поиски работы, а следила за похождениями любовника, который волновал ее гораздо больше, чем необходимость куда-нибудь устроиться – по крайней мере, мне так показалось. Она вполне могла знать о содержимом «дипломата», но знала ли она про фальшивые деньги? Теперь у нее уже не спросишь. Мне было ее очень жаль – я привязалась к ней за годы нашей совместной работы. До сих пор, приходя утром в офис, я подсознательно рассчитывала увидеть на секретарском месте именно ее…
– О чем ты сейчас думаешь, Саша? – спросил Юрий Леонидович.
– Я хочу найти убийц Маринки. Юрий Леонидович, – я подняла глаза на Цыгана, – скажите честно, очень вас прошу… Или вообще ничего не говорите…
Он понял, что я хочу спросить, и ответил:
– Нет, Саша, это не мои. Даю тебе слово.
– Но кому она могла помешать?! – воскликнула я.
– Думаю, что именно тому, кто увел у меня миллион долларов, Саша. Именно поэтому я пригласил тебя сюда. Мы должны помочь друг другу. Ты хочешь найти убийцу своей секретарши, я – пропавшие деньги. Пойми, это не только мои деньги, на кон поставлена моя репутация. Моя честь. Я должен их найти, просто обязан. Потеря такой суммы, как ты догадываешься… влечет за собой большие неприятности.
Я, конечно, догадывалась. Но возникал вопрос с Андреем Храповицким, и я не преминула поинтересоваться, не считает ли Юрий Леонидович, что это его родственник постарался.
Цыган покачал головой.
– Андрей – разгильдяй, – заявил он. – Я взял-то его к себе только потому, что обещал умирающему дядьке присмотреть за его оболтусом. В общем-то, он парень неплохой, купить-продать – это у него получается, но…
– Тогда почему вы доверили ему такую сумму?! – воскликнула я, в самом деле не понимая этого. – Миллион баксов?!
Юрий Леонидович вздохнул, переглянулся с Расторгуевым, подумал, открывать мне великую тайну или нет, а потом решился:
– Кто-то должен был срочно выехать в Хельсинки. Тот, кому я доверяю. Я доверяю Олегу, – кивок в сторону Расторгуева. – Доверял и Андрею. Он хоть и разгильдяй, но парень честный, да и чтобы когда-либо раньше вот так… У нас с Олегом… были неотложные дела. Мы не могли бросить все и нестись в Финляндию. Тем более человек, с которым там была назначена встреча, знал и Андрея. Они виделись с ним здесь. Он знал, что это мой родственник. В общем, Андрей показался наиболее подходящей кандидатурой. Мы связались с клиентом, и я велел уже им с Андреем держать связь напрямую. Мы с Олегом спокойно занимались другими делами, а Андрей…
– Саша, он должен был выехать в Хельсинки в ночь с четверга на пятницу, – вступил в разговор Олег. – Но не выехал. Как он нам объяснял, ему позвонили с судна. Сказали, что оно задерживается из-за шторма и будет в порту только в понедельник. Связаться с нами он не мог. Потом мы проверяли: был шторм, правда, сейчас суда в любой шторм бегают…
– Бегают-то бегают, – перебила я, – только вот что-то в последнее время слишком много проблем возникает именно с кораблями. Мы тут здорово подергались из-за нашего.
Я решила воспользоваться возможностью и проследить за реакцией (первой, непроизвольной) Цыгана на упоминание о «Фортуне». Больше такого шанса может и не представиться.
Расторгуев с Юрием Леонидовичем переглянулись.
«Так, Цыган или не Цыган давал информацию в Интерпол?» – думала я.
– Откуда у вас судно, Саша?
Нет, похоже, не он.
– Оно не наше, – пояснила я. – У нас своих теплоходов, пароходов и еще каких-то судов нет вообще. К нам шел груз из Японии. Телевизоры. Но внезапно вся связь с судном пропала. Там был не только наш товар. Наши телевизоры – один из нескольких или даже многих грузов.
– И что дальше? – спросил Юрий Леонидович.
Я рассказала про арест «Фортуны» в Гётеборге. Пока я говорила, я очень внимательно следила за реакцией Цыгана, а уголком глаза посматривала на Расторгуева. Правда, коситься на Расторгуева я быстро прекратила: для него все рассказанное мной явно было новостью. Цыган, по-моему, тоже впервые слышал о случившемся с «Фортуной». Значит, не он постарался? Если не он придумал, как направить на судно Интерпол, я не могла предложить другую кандидатуру из известных мне лиц. И все уверенней склонялась к мнению: не Цыган. Тогда кто же?
Тем временем Цыган о чем-то напряженно думал, я же решила выяснить интересовавший меня вопрос:
– А в «Балттайм» пришли телевизоры?
Юрий Леонидович кивнул с отсутствующим видом.
– Да, все пришло в понедельник, Саша. В прошлый, – пояснил Расторгуев. – Это было как раз то судно, которое встречал Храп. Мы решили, что он сделает два дела сразу – и с нашим вопросом справится, и свои телевизоры встретит. Капитан сказал, что они задержались из-за шторма. Ты, наверное, уже в курсе, что мы увели у вас одного клиента…
– Перепелкина из Новгорода? – Я вздохнула. – Знаю. Он не мог ждать. Купил у вас. Рынок.
Юрий Леонидович тем временем продолжал рассказывать о деяниях своего родственника. Нужный человек связался с Андреем и сказал, что судно задерживается, поэтому Андрей остался в Петербурге и решил поразвлечься. Что ему было околачиваться в Хельсинки? Он утверждал, что пытался дозвониться и до Цыгана, и до Расторгуева, но у них были выключены мобильные телефоны – что соответствовало действительности. Наверное, он особо и не старался, позвонил, понял, что не дозвониться, и решил отложить предоставление информации до своего возвращения. Он не придал отсрочке особого значения. Ну поедет на пару дней позже – и что? Но, когда он прибыл в Хельсинки, встретился в порту с нужным человеком и они открыли «дипломат», чтобы проверить его содержимое, там лежала макулатура.
– То есть он не оставлял деньги у моей сестры на время своей поездки в Хельсинки? Он как раз забирал их с собой? Тогда какого черта было устраивать весь сыр-бор?! Весь этот спектакль? – взорвалась я. – Вы бы видели Ларискины «фонари»! За что она страдала?!
Храп решил, что Лариска заменила содержимое – или сам «дипломат» – до его отбытия в Финляндию, где-то на выходных, пока он оставался в Петербурге, а по изначальному плану должен был находиться в Хельсинки. Андрей же не заглядывал внутрь по нескольку раз на дню. Может, моя сестра неправильно поняла, в чем он обвинял ее?
Да, как же! И «фонари» она тоже неправильно поняла. И свое заточение в квартире со связанными руками и ногами и кляпом во рту.
Мне вспомнился Шубаков и его предложения о сотрудничестве. Мог Шубаков провернуть операцию по изъятию миллиона долларов у Храпа? Похоже, что именно он ее и провернул, – только потом кто-то оказался еще хитрее и обвел вокруг пальца самого Мишаню. Был шторм или не был? Ладно, предположим, что шторм был. А где находились Цыган с Расторгуевым? Заняты были? Шубаков мог обеспечить им занятие? Еще как мог. Чего ж не постараться для лидеров конкурирующей группировки? Ну и компашка!
Я догадывалась, какой товар мог стоить миллион долларов, но вслух ничего не сказала, как не спросила и о том, каким образом Храп (или Юрий Леонидович, или Расторгуев) планировали провезти через таможню миллион долларов. Правда, как ходят слухи в нашем прекрасном городе на Неве, сквозь Торфяновку и не такие суммы проходили…
В общем, Андрей получил только телевизоры, поступление которых Юрия Леонидовича волновало меньше всего. Поскольку Храп навещал за выходные двух подруг и потреблял и с той, и с другой горячительные напитки, он не мог в точности воспроизвести, когда был у которой. Но почему-то Андрей не сомневался, что в данном случае постарались мы с Лариской. Обыск у Лариски проводили люди Цыгана – и, естественно, ничего не нашли. Андрей стал убеждать дядю Юру в том, что деньги у меня, что именно я – мозг операции. Мне, конечно, было лестно услышать подобное мнение о себе, с которым вынужден был согласиться Юрий Леонидович. После чего он направил в наш офис Расторгуева и компанию под видом омоновцев: прикинув, где я могу держать деньги, Цыган решил, что в одном из личных сейфов на работе, потому что я не оставила бы миллион долларов в своей квартире, где у меня дети и домработница. Зачем держать деньги рядом с ними? А на работе у нас и понадежнее, да и Маринка Громова Храпу про офис кое-чего наболтала…
– И ваши ворвались к нам, – констатировала я.
– Но у них ничего не получилось. Я, откровенно говоря, не мог предположить, что у вас там такая техника установлена. Олег мне тут понарассказывал… Маринка-то, как выяснилось, о многом умолчала. Или Храп просто пропустил мимо ушей. Но если бы ты где-то и держала деньги – то на работе, – повторил он. – Ты же не стала бы ямку рыть и прятать чемоданчик в землю? Так ведь?
Я усмехнулась.
– Да и когда тебе? И негде. Ты никуда не ездила…
– Ах, значит, это ваши были в «восьмерке», дежурившей у моего дома?
– Заметила? Похвально.
– Еще была «девятка» цвета мокрого асфальта с тонированными стеклами, две последние цифры «…87ам». Номер питерский. Больше не разглядела.
Цыган усмехнулся. Я тем временем напряженно думала. Выходит, тогда за нами от Ларискиного дома ехали его люди? И не они кокнули Маринку? Значит, все-таки кто-то ждал несчастную в ее собственной квартире?
– Но, Юрий Леонидович, – заметила я, – ведь если я увела деньги у вашего Храпа, то я это сделала в четверг, или в пятницу, или в субботу, или…
Цыган расхохотался.
– Ты этого не сделала, Саша. Моих денег у тебя нет.
Он сделал ударение на слове «моих». Я вопросительно посмотрела на него, а внутри у меня все похолодело.
– Но есть еще чьи-то, – невозмутимо продолжал Цыган. – Часть из которых – фальшивые. Может, фальшивые все. Но я проверю это на специальной аппаратуре.
Я смотрела на Цыгана открыв рот.
– Сашенька, – рассмеялся он, – работая в своей фирме, ты должна была бы знать о великолепных достижениях техники… В частности, японской. Ты же регулярно бываешь в Японии, в фирмах тебе наверняка показывали разные интересные штучки… Да и у вашего Виталия Сергеевича, несомненно, имеется много всего в распоряжении…
– То есть вы хотите сказать, что…
Я посмотрела на Цыгана, потом на Расторгуева. Олег опустил глаза.
– Да, дорогая. Установили мы у тебя разные хитрые приспособленьица. В офисе – только, к сожалению, не в кабинете, зато в машине и в квартире. Это Олежек постарался.
Олежек сидел пунцовый. «Ну хоть этому стыдно, – подумала я. – Хоть у одного совесть имеется». И не это ли было истинной целью посещения нашего офиса? А все, что мне тут объясняли, – бред, как правильно определил Шубаков. Ворвались «омоновцы», немножко покрушили офис, но, не причинив серьезного урона, быстро уехали. Наши проводят расследование, концов не найти – и спускают на тормозах. А в самом-то деле… Видимо, на такой расклад и рассчитывалось. Но планы были нарушены непонятной второй группой, потом Люсей. Наши узнали то, что узнать были не должны. Расторгуеву, видите ли, стало жарко. Димка Меченый оказался пленником в бухгалтерии с нашей Анькой. Значит, и в бухгалтерии?! И у Сени?! Камчатские же к нему вроде бы как официально приходили, предлагали сменить «крышу». Да наш офис «чистить» надо с пола до потолка, если не вообще менять!
– В общем, Сашенька, я не слышал только разговоров, которые ты в эти дни вела из личного кабинета, а так… – Юрий Леонидович развел руками. – Бурную деятельность ты развернула, матушка. Бурную.
– Но тогда зачем были нужны машины с вашими мальчиками? В качестве декорации?
– Не только. – Цыган опять стал серьезным. – Они же слушали, что где говорится, записывали. Ведь даже самая лучшая аппаратура имеет ограниченный радиус действия.
Я спросила, почему же «восьмерка», дежурившая у моего парадного, уезжала на ночь. Цыган ответил, что одна уезжала, другая приезжала. Как только мы с Лариской начинали сборы в путь-дорогу.
Я молчала. Ждала, чего потребует от меня Юрий Леонидович. А он чего-то потребует обязательно. В этом я не сомневалась. Он не замедлил открыть рот и велел нам с Олегом ехать ко мне, где я выдам Расторгуеву по паре купюр из каждой пачки на пробу, чтобы подчиненные Цыгана на своей аппаратуре проверили, настоящие ли доллары и рубли. То, что их принимают машинки в обменных пунктах и магазинах, еще ничего не значит. Остальные деньги пусть моя сестра побыстрее тратит. Цыган, естественно, не стал унижаться до того, чтобы отбирать их у меня. Или у Ларисы. Но велел тратить поскорее. Неизвестно, как будут развиваться события.
Я внимательно посмотрела на Юрия Леонидовича.
– Ну, что хочешь спросить? – усмехнулся он.
– Ищете печатный станок?
– Ты – умная баба, Сашка, – ответил Юрий Леонидович. – Если где-то приютилась такая техника, то почему бы ей не перекочевать в мой цех? Или мне не стать владельцем ныне действующего предприятия вместо теперешнего хозяина?
– Кто хозяин, вы не знаете? – уточнила я.
Цыган покачал головой.
– Думаю, что знала твоя Маринка. За это ее и убили. Кстати, мои ребята побывали и в ее квартире – в тот же день, что в Ларискиной.
– Но… – вякнула я.
Когда я туда заходила, там уже был порядок, но ведь Маринка была свободна целыми днями. Успела прибраться. Когда там появились подчиненные Юрия Леонидовича, никаких «дипломатов» и вообще никаких денег в пачках у Маринки не лежало. Найденное мной появилось в течение суток – после цыгановских орлов, до меня.
Читать бесплатно другие книги:
