Властелин Безмолвного Королевства Кук Глен

– Герис, у нас возникло затруднение. – Делари повернулся к внучке. – Оно связано с этим домом и нашей семьей.

– Какое затруднение? – Судя по голосу, беспокоило ее что-то другое.

– Надежный свидетель видел, как отсюда несколько раз выходил Кловен Фебруарен.

– Что?

– Высокий человек в коричневом одеянии. Очень похож на твоего отца – такого, каким он был до несчастья в Сонсе. – Голос Делари посуровел. – Пайпер, на вид сколько ему лет?

– Около сорока пяти. Но наверняка просто выглядит моложе.

– Не видела тут никого похожего, – пожала плечами Герис. – И к тому же разве Кловен Фебруарен не мертв уже давно? По твоим словам, он был глубоким стариком, еще когда ты родился.

– Ты права. Ему полагалось умереть давным-давно. Но кто-то, кого опознали как Кловена Фебруарена, бывал здесь. Нужно срочно все выяснить. Быть может, это дело первостепенной важности.

– Возможно, Туркин или Фельска что-то видели. Или госпожа Кридон. Я мало имею отношения к тому, что делается в доме. Во многие комнаты никогда даже не заходила.

– Скоро мы это исправим. Займемся этим втроем, без посторонних. Пайпер, что такое?

– Нелегкий день выдался. Да и вчера было не лучше.

– Ты на тысячу лет младше меня, Пайпер. Ладно, охоту отложим на потом. А прямо сейчас расскажи о том, что помнишь о своем самом раннем детстве.

– Было очень холодно. – Тут Хект не врал: воспоминания о холоде крепко отпечатались в его памяти. – В Дуарнене зима длится по девять месяцев. Помню, как хотел поскорее вырасти, чтобы у меня в бороде были сосульки, как у папы, когда он приходил домой с мороза. Мама обычно плакала… Утыкалась ему лицом в грудь, чтобы не видно было слез. Она так радовалась, когда он возвращался домой. А когда опять уходил, подолгу сидела и смотрела на дверь. Боялась, что он никогда больше не войдет в нее. Однажды так и случилось. Пришел не отец, а Тиндеман, и мы все заревели еще до того, как он успел открыть рот. Тогда-то я и понял, что не стану добрым чалдарянином и не пойду по стопам своего отца, Розера Хекта. Мама умерла от горя. Мы похоронили ее, и в тот же день отправились на восток – мстить за папу. Меня оставили дома – слишком уж мал. Но часа не прошло после их отъезда, как я сбежал: прихватил с собой ржавый шердский нож, кожаный шлем да три фунта сыру и потопал на юго-запад. Нож сломал почти сразу, поэтому защититься мне было нечем, меня избили и забрали сыр. Тот шлем спас мне жизнь. Я его бережно хранил до самой Племенцы – как талисман на удачу. Но после плена мне его не отдали.

Принципат Делари и его внучка смотрели на него с изумлением.

Хект и сам изумлялся, с какой верой он произносил каждое слово.

– Герис, твой отец не мог ошибиться? – спросил принципат. – Есть ли хоть малейшая вероятность?

– Нет, дедушка. Он справлялся у самих Орудий.

– Понимаю. Ну что же, Пайпер, неплохо. Герис, а что ты помнишь о своем раннем детстве?

– Все было почти так, как он говорит, – отозвалась она, бросив на Хекта странный взгляд. – Мама всегда очень волновалась, а отца подолгу не было – он сражался в чужих землях. А когда все-таки приезжал, то гостил недолго. Когда он приходил, мы все плакали от радости. А потом от горя – когда снова его провожали. Мама умоляла его остаться, но он все равно уезжал. Не мог иначе. Великое дело всей жизни занимало почти все его время, и он встречался с нами только урывками.

– Она немного идеализирует, – пояснил Делари, – но в основном это правда. У моего сына – будем звать его Грейдом Дрокером, раз он сам выбрал себе такое имя, – была цель в жизни. Ты видел его. Даже перед самой смертью… Он отрекся от себя самого, отрекся от своего наследия – от всего отрекся, чтобы сразиться с Ночью. И в конце концов так ничего и не добился.

– Он выслеживал какое-то чудовище в Святых Землях, – продолжала Герис, – а за нами явились работорговцы. Ночью. Никто не ожидал. Кораблей на берегу не заметили. Мама сказала: этого не может быть, никаких работорговцев тут уже много лет не видели, Апарион и Датеон их не пустят. Так она и повторяла всю дорогу до корабля. Я только это и помню с той ночи.

У Пайпера Хекта земля ушла из-под ног.

Это было его самое первое детское воспоминание: какие-то мужчины, от которых мерзко воняет, затаскивают его на борт корабля. Разговаривают на незнакомом языке. Корабль похож на купеческий. Работорговцы хватали лишь молодых женщин, девушек и детей. На судне их были десятки.

Во сне иногда являлись и еще более ранние воспоминания, но он забывал их после пробуждения – тридцать лет старательно не обращал на них внимания.

Делари и Герис смотрели на Хекта во все глаза.

– Ты, кажется, взволнован, – сказал принципат.

– Думаю об этой истории. В ужасном мире мы живем.

– Герис, согрей ему кофе. Пайпер, мне, возможно, придется наложить на тебя кое-какие чары.

Усилием воли Хект взял себя в руки, хотя в голове по-прежнему царил полный сумбур.

Он вспоминал. Ведь у него была сестра по имени Герис. Старшая сестра.

Делари как-то заметил, что его внучка очень похожа на свою мать.

Теперь он видел, как она похожа на тот смутный образ, что с мучительной ясностью всплыл сейчас перед глазами.

– Думаю, я уже под действием чар. Что вы подсыпали в кофе? – Амулет едва заметно напомнил о себе.

– Герис, спрошу еще раз. Твой отец точно был уверен?

– Ошибки быть не может. Последний год своей жизни он почти целиком потратил на то, чтобы во всем удостовериться. Целое состояние на это ушло. Где-то здесь или в Кастелле спрятаны бумаги – копии его записей. Еще с тех пор, как он узнал о нашем пленении, отец искал нас, выслеживал тех людей. Удалось разыскать почти всех, кто был на том корабле. Они умерли, зная, за что умирают. Но нескольких он не успел найти: Старкден – именно она все спланировала, а еще дэвов, которые профинансировали тот поход. Где бы отец сейчас ни был, уверена, смерть Старкден его порадовала. Но вот дэвы – эти до сих пор не наказаны.

Делари хмыкнул и повернулся к Хекту.

Тот все еще не пришел в себя: к подобному он оказался не готов.

– Я пытался медленно и осторожно подтолкнуть тебя к правде, – пояснил принципат, – надеялся, что ты сам догадаешься. Но ты упорно не желал ничего видеть.

Белокурая женщина с усталым вздохом поднялась со стула и тоже повернулась к Хекту.

– Гисорс, неужели ты ничего не помнишь? – сказал Делари.

– Гисорс? – переспросил Хект.

– Такое имя дал тебе мой сын. Почему – не знаю. Оно восточное, как и Герис. Мы будем по-прежнему звать тебя Пайпером, чтобы ненароком не оговориться: ты так привык, да и все остальные знают тебя как Пайпера Хекта. А представлять тебя как давно потерянного внука уже поздновато.

Хекту хотелось спорить, все отрицать, цепляться за свои рассказы про Дуарнену. Он ведь так вдохновенно им врал. Только вот они не поверили.

Оставалось просто молчать. Он ни в чем не признается, что бы с ним ни делали. Пусть сейчас он ошеломлен, но он – ша-луг, самый многообещающий ученик школы неутомимых отроков.

– Те работорговцы были дэвами, – сказала Герис. – Вот почему им и удалось, не вызывая подозрений, завести в гавань корабль с наемниками. Именно поэтому отец так ненавидел дэвов. Именно поэтому отправился в Сонсу. Все думали, Братство хочет ограбить дэвский квартал, но это отец науськивал рыцарей, играл на их жадности. Он уехал из Ранча, потому что услышал, что в Сонсе объявились те дэвы, которые профинансировали злополучный поход работорговцев. Действовал хитро, использовал Братство Войны, чтобы отомстить. Никто этого не понимал, ведь они получили желаемое.

Лицо Хекта оставалось бесстрастным. Слишком уж все нелепо, чтобы быть правдой.

Они думают, что знают, кто он такой. Видимо, кто-то из дэвов его предал. Или Анна. Или Титус Консент. А теперь морочат голову, чтобы он во всем сознался.

– Когда твой отец понял, кто ты… Он простил ту боль, которую ты ему причинил.

Сделал бы ша-луг Элс Тейдж тот выстрел, который покалечил, а потом и свел в могилу Грейда Дрокера, если б знал, что волшебник из особого ведомства – его отец?

Сделал бы. Если бы знал только это. У него не было причин любить Грейда Дрокера, а у Грейда Дрокера не было причин любить его. Да он же чуть не убил Хекта незадолго до того злополучного бунта.

– Он специально отправился в кальзирский поход – хотел тебя защитить, сблизиться с тобой.

У Хекта в голове роилась тысяча вопросов, но он молчал.

Он не будет злить их и спорить. Но и не признается ни в чем.

– Но Грейд потерпел неудачу. Когда стало ясно, что долго ему не протянуть, заботы о тебе взял на себя я. Тоже пытался опекать. Кое-что у меня получилось, но в основном надежды мои не сбылись. Мой внук стал великим военачальником чалдарянского мира, но не готов признать себя моим внуком. Да еще оказалось, что семейство, в котором веками рождались самые могущественные в епископальных краях волшебники, внезапно произвело на свет детей, способных к колдовству не больше какого-нибудь свинопаса.

Хект глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться.

– Я думал, – сказал он, – мы собираемся заняться загадкой воскресшего из мертвых Кловена Фебруарена.

Делари и его внучка сердито переглянулись.

– Как пожелаешь, Пайпер, как пожелаешь, – поджал губы принципат. – Заставить мы тебя не можем. Но ты лучше взвесь все за и против и подумай, что будет, если ты продолжишь упорствовать в своем заблуждении.

Это угроза? Или просто констатация факта? Или и то и другое?

Хект стал припоминать, кто именно знал, что в прошлой жизни он был капитаном ша-луг Элсом Тейджем.

А знала об этом, как ни печально, куча народу.

– Если нужно, – сказал он, – я стану Гисорсом. Я усвоил, что иногда приходится становиться тем, кем хотят меня видеть другие.

Этот трюк сработал тогда – в плену у Граальского императора. И когда его нанимал Бронт Донето. В некоторой степени ту же стратегию Пайпер использовал с Арньена и Бруглиони и когда командовал городским полком во время кальзирского священного похода. Нужно просто показать людям то, что они хотят увидеть, а самому делать свое дело.

Но принципату Муньеро Делари мало было иллюзий. Он знал, чего хочет, – это читалось в проницательном взгляде старика.

– Герис, собери прислугу в кухне. Начнем оттуда.

Прислуга не обрадовалась. Заспанная кухарка явилась в ночной сорочке и без тени испуга спросила:

– Это все надолго? Мне завтра вставать спозаранку.

– Зависит от вас самих.

Туркин и Фельска, в отличие от госпожи Кридон, еще не ложились. Это была пожилая супружеская пара, оба родом из Брота. У Фельски уже начали седеть волосы, а у Туркина намечалась лысина. Всю жизнь они прослужили в особняке Делари и другой работой никогда не занимались.

– Живет ли в этом доме некто, о ком мне не говорили? – спросил принципат.

Слуги удивленно переглянулись.

– Так что же?

– Не очень поняла вопрос, – сказала госпожа Кридон.

– По-моему, я внятно говорю. Не заикаюсь и туману не напускаю. Кто без моего на то дозволения живет в этом доме?

Кухарка покачала головой. Супруги пожали плечами.

– Никто не живет, ваша светлость, – ответил за всех Туркин. – Мы бы не позволили себе таких вольностей.

– И все же некий человек в коричневом одеянии, обычного телосложения, лет сорока или пятидесяти от роду, похожий на моего сына, входил в этот дом и выходил из него. Это подтверждает свидетель.

Под гневным взглядом Делари слуги поникли.

– А может, это и был господин Дрокер, ваша светлость? – осмелилась наконец кухарка.

– Не может. Я сам проследил за тем, чтобы выполнили его последнюю волю, и был на кремации. – Делари оглянулся на Герис с Хектом. – Вы двое, что думаете?

– Не случалось ли недавно в доме чего-нибудь необычного? – спросила Герис. – Странный шум? Может, еда пропадала? Призраков никто не видел?

Слуги заволновались, словно бы их на чем-то поймали с поличным.

– Так, – заметил Делари, – кажется, дело сдвинулось с мертвой точки. Госпожа Кридон, расскажите мне о встрече с призраком. Туркин, Фельска, не перебивайте, просто кивните, если вам есть что добавить. Говорите же.

Но кухарка не смогла рассказать ничего стоящего: какие-то непонятные звуки, чьи-то шаги, а как оглянешься – никого, чувство такое, словно за тобой наблюдают. В общем, обычные истории о привидениях. Но в дела живых призрак не вмешивался.

– Фельска, а ты что скажешь?

– Привидение вроде не злое – не такое, про каких обычно рассказывают. Ему до нас словно бы и дела нет.

– Понимаю. Вполне логично.

– Так это все-таки призрак? – поинтересовался Хект.

– Нет. Госпожа Кридон, где вы чувствовали его присутствие?

Хект заволновался: возможно, поблизости разгуливает могущественное Орудие Ночи, а все его встречи с такими созданиями приятными трудно было назвать. Но амулет вел себя не активнее, чем обычно в присутствии принципата Делари, его якобы дедушки.

– А ты, Герис? – спросил старик, выслушав слуг.

– Ту часть дома я не знаю. Но чужой взгляд на себе чувствовала.

– Пойдем посмотрим, – решил принципат и посмотрел в глаза Хекту.

Когда слуги уже не могли их слышать, Пайпер прошептал:

– Ваша светлость, я никогда не смогу назваться публично тем, кем вы желаете меня видеть.

– Именно поэтому ты навсегда останешься Пайпером Хектом – хорошим солдатом с личным ангелом-хранителем.

Как и в других домах бротской знати, во дворе особняка принципата располагался сад, хоть и не такой большой, как во дворцах пяти кланов, да и от основной улицы его не отделяла стена. За садом почти не ухаживали – разве что за грядками, где кухарка выращивала травы. Запустение не слишком бросалось в глаза в скудном свете глиняных лампад.

– Нужно тут все привести в порядок, – проворчал Делари.

Боковой флигель, в который они вошли, тоже не мешало бы привести в порядок.

– Если у нас и есть тайный жилец, то он наверняка разместился здесь, – предположил Делари. – Этим крылом не пользовались уже целую вечность.

– Слуги вряд ли сюда ходили, если опасались привидения, – заметила Герис.

Внутри оказалось грязно и неприбрано, штукатурку давно следовало обновить, а стены подкрасить.

На пыльном полу отчетливо виднелись чьи-то следы.

– И все же прислуга должна трудиться усерднее, – ворчал принципат. – Призрак же никого не покусал.

– Им не дозволено тратить твои деньги, – отозвалась Герис. – И приводить сюда рабочих тоже.

– Зато тебе отныне это дозволено. Вот и займись. В чем дело, Пайпер?

– Там – сзади. – (Что-то щелкнуло, в луче света закружились пылинки.) – Дверь. Она вроде как приоткрылась. Я только не заметил когда.

Запястье с амулетом заныло, а потом руку внезапно обожгло болью.

– Пайпер, что с тобой? – спросил Делари.

– Желудок скрутило. Со мной такое бывает.

Старик нахмурился. Он двинулся было вперед, но тут Герис взмолилась тонким от страха голоском:

– Дедушка, нам обязательно ее открывать?

– А? Да, открывай. Я же сказал: призрак пока никого не покусал.

Женщина потянула за ручку, и коридор залило ярким светом.

Хект бросился вперед, мимо Герис, и очутился в квадратной комнатушке. Откуда-то донесся тихий смех.

– Почему свет вдруг погас?

– Он должен был нас сбить с толку и отвлечь.

Но Пайпер все равно успел краем глаза заметить, как кто-то бросился наутек.

– Вы видели? Это он? Он настоящий?

– Вполне настоящий. Или чересчур бодрое привидение. Как бы то ни было, перед нами предстал Властелин Безмолвного Королевства.

– Кловен Фебруарен.

– Да.

– Ваш дедушка?

– И твой прапрадедушка.

– Надо же, живой и выглядит моложе Грейда Дрокера.

– Я тоже ничего не понимаю.

– А я думал, Властелин Безмолвного Королевства – это вы.

– Я им и был. Хотя никогда не чувствовал себя на своем месте. Но если он здесь, то я больше не Властелин. Фебруарен был истинным Неизвестным. Он и работал с Моделью.

– Хм…

– Мне таланта недостает. Как и моему отцу. Таланта и любви к эффектным выходкам. Сейчас проект уже почти забыли.

Проект-то, может, и забыли, но страх перед Делари никуда не делся. Муньеро Делари, например, боялась вся коллегия.

– Герис, входи, – велел принципат, внимательно изучив каморку.

В комнате было четыре двери. Стены и пол облицованы гладким мрамором, казавшимся желтовато-розовым в неярком свете лампад, поверхность камня испещряли тонкие серые прожилки.

– Узнаю его чувство юмора, – захихикал принципат Делари. – Эта дверь выходит на улицу – с западной стороны дома. А значит, он мог пользоваться ею, когда ему вздумается, никто бы не заметил. А вот эта дверь, через которую он только что вышел, ведет в галерею, что тянется вдоль внешней стены флигеля. Галерею построили давным-давно, чтобы оборонять особняк, но сегодня проку от нее никакого. Маленькие застекленные оконца света почти не пропускают, разглядеть что-то можно только в полдень, да и то в лучшем случае увидишь лишь запустение и грязь, которые тут развели слуги.

Принципат поглядел на Хекта и Герис, которые ждали его указаний, и снова усмехнулся.

– А ведь я порой бываю чрезвычайно сообразительным мерзавцем, а?

– Ты сам это сказал, дедушка. Я такого повторять не буду.

– Умная девочка! Раз он туда вышел – проверим галерею. Наверняка оставил нам подсказки.

– Что нам делать, ваша светлость? – спросил Хект.

– Покончим с этим, Пайпер. Вперед. Я пойду сразу за тобой. Хотя что от меня толку, если Девятый Неизвестный разозлится.

Хект ступил за порог комнаты. За ней действительно оказалась галерея – темная и грязная, как и говорил принципат Делари.

– Есть ли смысл за ним гнаться? – спросил Пайпер. – Он может морочить нам голову, сколько ему вздумается. Нужно действовать осторожно. Ему-то осторожничать незачем. Вы же волшебник, воспользуйтесь своим даром.

Запястье с амулетом ныло, да и сгустившаяся впереди тьма не внушала доверия.

– Пайпер, он колдует гораздо лучше и одолеет меня в два счета.

– Дедушка, сделай что-нибудь. Пайпер прав. Иначе мы всю ночь будем за ним гоняться.

Старик помрачнел. И побледнел.

Неожиданно галерея озарилась и стало светло как днем.

В дюжине футов от них из какой-то двери выскочил человек в коричневом одеянии, волосы у него стояли дыбом, глаза вытаращены.

– Ты что натворил? – прохрипел он.

– Выходи – познакомься с моими внуками, – сказал Делари.

Загадочный незнакомец быстро успокоился.

– Долго же ты медлил, – провозгласил он.

Внезапно спокойствие это сменилось крайним раздражением.

– Не надо! – прорычал Хект, готовясь к худшему, но мужчина в коричневом лишь удивленно посмотрел на него. – Это действительно Фебруарен?

– Да. И выглядит почти так же, как в те времена, когда я поступил к нему в подмастерья. Дедушка, я думал, ты умер.

– Так и было задумано, Муно, чтобы ты и все остальные считали меня мертвым.

– Но почему?

– Гораздо проще разгуливать повсюду и везде совать свой нос, когда тебя считают усопшим. Итак, вы меня нашли. Заходите. Нужно о многом поговорить и многое сделать.

– Не все считают вас мертвым, – сказал Хект. – Принципат Монгоз узнал вас в толпе в Закрытом Дворе.

– Хьюго с самого рождения был тем еще занудой. Из-за него в том числе я и решил убраться с глаз долой. Он все свои силы бросил на то, чтобы урезать мне финансирование, карьеру на этом сделал. И все из личной неприязни. Как только мое место занял Умберто, паршивец мигом успокоился.

– Умберто – то мой отец и его сын, – пояснил Делари.

Если в сегодняшних рассказах принципата была хоть толика правды, Хект происходил из длинной династии незаконнорожденных.

По крайней мере, хоть не стал епископальным священником. Или волшебником. Благодарить за это следовало, видимо, Господа Бога и родную мать.

Кловен Фебруарен привел их в небольшие, но вполне уютные и обжитые покои. Стульев там не было.

– Ко мне никто не приходит, – пояснил колдун в ответ на невысказанный вопрос. – И ты, Муно, никогда бы не выследил меня, если бы не этот мальчик. Приходится его защищать. Слишком опасные люди на него ополчились.

– Назовите хотя бы двоих, – предложил Хект. – И скажите, зачем им это.

– Эр-Рашаль аль-Дулкварнен. Зачем ему это, даже я с моими способностями не очень понимаю. В Дринджере затаилось что-то темное, о чем не подозревают ни Гордимер, ни каиф. – (Хект не усомнился в его словах: он и сам подозревал нечто подобное.) – А еще Непорочный Второй, Анна Менандская, герцог Тормонд, да и все прочие, кто хочет, чтобы патриарх оставался бессильным безумцем и не смог претворить в жизнь свои патриаршие желания. Ты многих пугаешь. И наконец, Руденс Шнайдель с Артесипеи. Его мотивы так же неясны, как и мотивы эр-Рашаля. Он скрывается в сердце Атафильских гор, в крепости Арн-Беду. Те края императорам так и не удалось покорить. Шпионить за ним не выходит. Я не понимаю мотивов Шнайделя, но вспомни о других волшебниках: Масант аль-Сейхан и та женщина, Старкден, тоже пытались тебя убить.

– Хорошо. Не знаю, готов ли я поверить…

– Были и другие. Список можно продолжать бесконечно. И никто из этих горемык не знал, зачем тебя нужно убивать. На каждое покушение, которое ты умудрился не проглядеть, приходится еще дюжина таких, которые мне удалось предотвратить.

– Но почему вы это делаете?

– Ты – моя родня.

– Только не надо снова…

– Помолчи! Дело не только в этом, но во многом именно в этом. И все твои выдумки ни на волосок не изменят истины – ты тот, кто ты есть.

– Ты уверен, дедушка? – спросил Делари.

– Сомнений быть не может. Разве что он сомневается, потому что не хочет, чтобы это было правдой.

– Они знали, кто он, когда посылали его сюда? – уточнил принципат.

– Нет. И сейчас не знают. От него просто хотели избавиться. Гордимер боялся, что его капитана очень уж любят солдаты. Эр-Рашаль боялся того, что ему известно, но не мог расправиться с неугодным прямо в Дринджере: слишком много тогда возникло бы вопросов.

– В мире полно глупцов, – не стал спорить Хект.

– И одного из них зовут Пайпер Хект, – кивнул принципат. – Я сумел вычислить всю эту историю по обрывкам рассказа о трех братьях, ограбивших усыпальницу, полную призраков.

– Юный Пайпер, – вмешался Фебруарен, – предательства можешь не опасаться. Только мы трое знаем, кто ты на самом деле.

– Да неужели? Вы сами только что упомянули Шельмеца. А как насчет полудюжины дэвов, которые мне помогали? А Анна? А имперский шпион Феррис Ренфрау?

Про Осу Стила, Костыля и обманутых ша-луг Хект говорить не стал.

Кловен Фебруарен смотрел на Пайпера, на губах его играла понимающая улыбка.

– Пайпер, я был Девятым Неизвестным и обладал властью большей, чем патриарх. Но все это я забросил, чтобы увидеть мир не с помощью Модели, а собственными глазами. На это ушло почти пятьдесят лет. В основном я пытался защититься от капризов судьбы. Тот набег, когда вас, детей, украли работорговцы, застал меня врасплох. Если бы существовала хоть малейшая опасность, что работорговцы заберутся в поисках добычи так далеко от своих излюбленных мест, ни один из вас не попал бы в плен. Но от невероятного не в силах защититься и сами боги.

Этот человек ничем не напоминал того легендарного Девятого Неизвестного, про которого рассказывали в коллегии. Ни тебе великана девяти футов росту, ни огненных отрыжек – обыкновенный мужчина средних лет, привыкший к беспрекословному подчинению. Глядя на него, никто бы не догадался, что он обладает сверхъестественными способностями или знается с Ночью.

Но ведь и Муньеро Делари не был похож на могучего волшебника, а Хект сам видел, на что он способен. И даже Делари в свои семьдесят опасался собственного деда.

– Муно, вы с Герис можете идти. Свою загадку вы разгадали, – велел Фебруарен. – Утром я позавтракаю вместе со всеми.

Делари начал было возражать.

– Все утром, Муно. Сейчас мне нужно с глазу на глаз побеседовать с Пайпером.

Герис, хоть и была уже взрослой женщиной старше Пайпера, оставалась во многом послушным ребенком: ни на кого не глядя, она направилась к дверям.

– В другую дверь, пожалуйста. Сюда, Муно. Так будет быстрее и проще. Эта открывается прямо во внутреннюю галерею.

– Как обычно, полагаюсь на твое здравомыслие.

– Не очень-то ему все это понравилось, – сказал Фебруарен, когда за Герис и Делари закрылась дверь.

– А вам бы понравилось на его месте?

– Ну, я бы не обрадовался. Предположительно. На самом деле я прошел через нечто подобное с собственным дедом: тот тоже не захотел умирать, когда положено. Но, как говорится, и в этом безумии есть своя логика. Сначала мы выпроводили Муно, а теперь займемся делом. Долгие объяснения и ненужные эмоции лишь все усложнят.

– Позвольте заметить, что я ни малейшего понятия не имею, о чем вы.

– Умно. Превосходно. Позаимствовал приемчик у своего дружка Пинкуса Горта.

– Если у вас ко мне такое неотложное дело, что потребовалось выгонять принципата…

– Где я был всего час назад? Прямо тут, но про меня никто не знал. Одно то, что ты меня нашел, уже меняет всю картину. Я больше не могу оставаться призраком, бродящим в этих стенах, твоим невидимым ангелом-хранителем. Ты знаешь обо мне, Муно знает обо мне – все изменилось. Скоро придется из сказок и легенд перебраться обратно в реальный мир, и кто-нибудь еще, кроме паршивца Хьюго Монгоза, меня увидит.

Хект все равно ничего не понял, но объяснений просить не хотелось.