Прекрасно, милая Чейз Джеймс

Глава 3

В это жаркое субботнее утро телефон трижды беспрерывно звонил в комнате Ланы Эванс в течение нескольких минут. Пронзительный настойчивый звонок пугал персидского кота, который упорно продолжал сидеть перед холодильником, то и дело издавая полное нетерпения и негодования мяуканье.

Первым, около десяти, звонил Терри Николс, друг Ланы. Ему было неприятно слышать ровное и многократно повторяющееся: «дзы-ынь». Он знал, что Лана никогда не встает раньше десяти. Не может же она спать под сигналы телефона?! Он хотел встретиться с ней в воскресенье вечером, когда у нее будет выходной. Двое приятелей-студентов, ждавшие его у телефонной будки, показывали на свои часы через мутную стеклянную дверь. Утренняя лекция вот-вот начнется. Они устроили целый спектакль: принялись вести обратный отсчет, а когда дошли до нуля, стали изображать нарочитую панику. Терри бросил трубку и вместе с приятелями понесся по коридору к аудитории.

В одиннадцать из казино позвонила Рита Уоткинс. Она выслушала серию длинных гудков, нахмурилась и, немного обеспокоенная, повесила трубку.

В час тридцать, жуя сандвич, Терри вновь попытался связаться с Ланой и, опять не получив ответа, подумал, что она, должно быть, загорает на пляже. Он разозлился и нажал на рычаг. Сразу после двух Рита Уоткинс позвонила снова. У Марии Уэллс в хранилище ничего не получалось, да это и понятно: работа была утомительная и требовала большой быстроты. У Марии не было опыта. Рита побоялась оставлять ее на субботний вечер, когда будет наплыв. Лучше бы Лана Эванс появилась.

«Что же с ней случилось?» — подумала она, кладя трубку на место. У нее была пара свободных часов, и она решила доехать на машине до дома Ланы и все выяснить.

Дом принадлежал миссис Мэвдик. Это была необъятных размеров дама с черными как смоль крашеными волосами и огромной пышной грудью, поверх которой она повязывала застиранный льняной платок.

На опрятную Риту она взглянула неодобрительно. Точеную грудь, плоский живот, длинные стройные ноги миссис Мэвдик считала воплощением греха.

— Это на четвертом этаже, — сказала она. — Видела ли я ее? Нет… у меня полно дел, потому встречаюсь с жильцами, только когда они сами ко мне заходят. А почему вы так беспокоитесь?

— Я не беспокоюсь. Просто пыталась дозвониться до нее, а она не отвечает.

Миссис Мэвдик стукнула себя по мягкой груди. Ей стало трудно дышать.

— Она не ответила вам по телефону?

Рита взобралась по лестнице и нажала кнопку дверного звонка Ланы. У двери она увидела бутылку молока и номер «Парадиз-Сити геральд». Она подождала, позвонила снова, после чего, расстроенная, спустилась.

Миссис Мэвдик все еще стояла прислонившись к своей двери.

— Ее нет, — сказала Рита.

Миссис Мэвдик усмехнулась. Большие желтые зубы придавали ей сходство с улыбающейся лошадью.

— Что ж… молодость бывает лишь раз, — проговорила она, пытаясь совладать с дыханием. — Девчонки встречаются с мальчиками… но это не мое дело… я не интересуюсь, когда бывают дома мои постояльцы.

Рита посмотрела на нее с отвращением и пошла туда, где под жарким солнцем стояла ее машина.

Детектив второй категории Том Лепски считался самым несговорчивым офицером, прикомандированным к полицейскому подразделению Парадиз-Сити. Это был высокий жилистый человек с загорелым, осунувшимся лицом, покрытым морщинами, и холодными синими глазами. Он был не только упрям, но и тщеславен.

В семь часов он шагнул в здание управления; на нем были смокинг с иголочки, кроваво-красный галстук-бабочка и туфли из черной телячьей кожи.

Чарли Тэннер уставился на него.

— Разрази меня гром! — воскликнул он. — Наш Том стал похож на кинозвезду!

Лепски поправил бабочку. На его худом лице появилась довольная ухмылка.

— Чем плохо быть кинозвездой? Знаешь, Чарли… если бы мне сейчас в Голливуд!

Чарли Тэннер вытянул пухлые губы и громко, резко присвистнул.

— Если бы ты сейчас оказался в Голливуде, они немедленно бросились бы снимать фильм. Так что все-таки за повод?

— Спроси у шефа… если он сочтет нужным, то объяснит… возможно. — И беспечным шагом Лепски направился из приемной по лестнице к кабинету Террелла.

Террелл и Бегл ер взглянули на него, стараясь не показать изумления.

— Докладываю, сэр, — сказал Лепски с невозмутимой миной на худом лице. — Еду с четырьмя людьми в казино. Будут ли указания?

На обрюзгшем лице Террелла все-таки расплылась улыбка.

— Хвалю, Том. Костюмчик что надо.

— Просто шик, — добавил Беглер. — Это твой или позаимствовал?

Лепски кисло взглянул на Беглера и кивнул:

— Так точно, сэр.

— Льюис беспокоится. Не знаю из-за чего, но все равно подежурь в казино. Там сегодня ночью будет много денег.

— Я обо всем позабочусь, сэр.

— Отлично. Я пробуду там до полуночи. А Джо до закрытия. Если что произойдет… думаю, тебе не надо объяснять, как действовать.

Лепски кивнул:

— Я за всем прослежу, сэр.

— И послушай, Том, — сказал Беглер, — если ты надел этот маскарадный костюм, это не значит, что ты должен походить на богатых снобов, которые не знают, чем себя развлечь. Не пей и не заглядывайся на баб. Понял?

Лепски снова кивнул:

— Да, сержант.

— И не строй из себя Джеймса Бонда. Ты полицейский и делаешь свою работу, — добавил Беглер.

— Так точно, сержант, — ответил Лепски по-прежнему невозмутимо.

— Хорошо, Том, — сказал Террелл. — Иди. И надеюсь, что новостей не будет.

— Да, сэр, — ответил Лепски и вышел из кабинета. Он ушиб палец, когда закрывал дверь; Чарли Тэннер внизу передавал вахту другому сержанту.

Тэннер сказал:

— Бьюсь об заклад, Джо оценил твой костюм.

— Да, — отозвался Лепски. Он поправил манжеты, бабочку и, пройдя мимо Тэннера, который с восхищением его разглядывал, направился к ожидавшему его полицейскому автомобилю.

В полночь Гарри Льюис запер в своем столе все ящики с документами, закурил сигару и вышел из кабинета. Его секретарша несколько минут назад ушла домой. Теперь он мог полностью окунуться в жизнь игорного зала. Он собирался пробыть здесь, прохаживаясь по второму этажу, до трех ночи, а затем вернуться в свою роскошную виллу. Он спустился на лифте на второй этаж.

Пока что все было спокойно. Игры начались в десять тридцать. Каждые пятнадцать минут Льюис получал сообщения от крупье. Как и ожидалось, ставки были высокими и проигрышными. Пока что казино было в плюсе, но некоторое беспокойство могла доставить компания бразильцев. Льюис решил, что пора спуститься понаблюдать за игрой.

Войдя в игорный зал, он тут же заметил Лепски, который следил за происходящим настороженным взглядом своих холодных синих глаз.

Льюис подошел к нему.

— Рад тебя видеть, Том, — сказал он, пожимая ему руку. — Как Кэрол?

Кэрол Метью была невестой Лепски. Они надеялись пожениться в конце года, и Лепски ждал от Льюиса роскошного подарка.

— Хорошо, сэр, — ответил он. — Здесь все спокойно. Все спокойно, — повторил он. — Клиенты вовсю просаживают деньги.

— Ну… когда они у тебя есть, ты можешь их просадить… а если нет, то не можешь, — произнес Льюис и улыбнулся. — Твои люди здесь?

— На террасе, сэр. Им велено перемещаться каждые десять минут. Кому нужно, чтобы здесь торчали полицейские?

Льюис рассмеялся.

— Тебе виднее, Том. Только не своди глаз с денег. — Он кивнул и пошел дальше.

Вот человек, подумал Лепски. По-настоящему приятный, простой. Он поправил бабочку, которая стала ему мешать с непривычки, и вышел на террасу, где в тени стояли четверо патрульных и следили за происходящим.

Он не мог знать, что и они, и сам он понапрасну тратили время. Удар должен был быть нанесен по самому уязвимому месту казино — по хранилищу, где не дежурил ни один полицейский.

Деньги, которые проходили по покрытым зеленым сукном столам, не шли ни в какое сравнение с теми запасами, которые постоянно скапливались в хранилище. Ночь для игроков выдалась неудачной, поэтому деньги стекались в хранилище казино… тысячи и тысячи долларов.

В хранилище кипела работа, которой руководила Рита Уоткинс, направляя потоки банкнотов.

Девушки помещали пачки денег, поступавших из грузового лифта, в электронный аппарат, который автоматически распределял купюры по их достоинству. Затем машина подсчитывала общую сумму и выводила ее на табло. После этого каждые пятьдесят купюр перехватывались лентой; получались пачки, которые пропускали по специальному желобу, и еще две девушки раскладывали упакованные деньги по местам в зависимости от их достоинства.

Купюры прибывали и убывали. Когда под суммой, высвечивавшейся на Ритином столе, появлялся красный огонек, она приказывала отправить больше денег вверх на подъемнике, отмечая количество столов в игорном зале, затребовавших дополнительные ресурсы. Игра шла стремительно, непрерывно, и девушки не имели права мешкать.

Сидя на табуретах по обеим сторонам стальной двери хранилища, за ними наблюдали два вооруженных охранника.

Одного из них, молодого, высокого, крепкого, звали Хэнк Джефферсон, и ему до слез осточертела эта работа. Он думал о том, что свихнется, если просидит на этом табурете еще пару недель, рассматривая пачки денег, и собирался попросить о переводе. Даже без конца бродить по территории вокруг казино лучше, чем сидеть в хранилище и смотреть на эти нескончаемые тысячи долларов.

Второго охранника, пожилого, коренастого, лысоватого человека, звали Бик Лаудри. Он от жизни многого не ждал и довольствовался тем, что мог наблюдать за девушками, разглядывать их складные фигурки, предаваться эротическим мечтам, ковыряя в зубах спичкой, и радоваться тому, что у него самая непыльная в мире работа.

За стальной дверью начинался длинный коридор, который вел к служебному входу в казино. Там находился дежурный, а дальше можно было выйти к тыльной части здания, где заканчивался широкий проезд, по которому каждое утро грузовики подвозили продукты, напитки, сигареты и другие припасы для нужд ресторана.

Сиду Регану, дежурному, исполнился шестьдесят один год. Через четыре года ему предстояло выйти на пенсию. В казино он проработал тридцать девять лет. Это был человек невысокого роста, полный, грузный, с приветливым веснушчатым лицом, редеющими и седеющими волосами и маленькими веселыми глазками. Регану нравилась его работа. Он жалел, что медленно, но неизбежно приближается тот день, когда он уже не будет работать в казино. Он был из тех людей, которых называют чудаками. Впрочем, это еще мягко сказано. Работники помоложе называли его старым занудным боровом.

Беда Регана была в том, что он имел слишком хорошую память. Он не мог обойтись без рассказов о старых добрых временах. Не многие выдерживали его общество, но это его не смущало. Он всегда умудрялся найти того, кто по незнанию попадал на его крючок и вынужден был, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, слушать, как он описывает мельчайшие детали своего славного прошлого.

Этот грузный пожилой человек, добросовестно исполнявший свою работу, честно служивший годами, был самой серьезной ошибкой Гарри Льюиса в подборе персонала. У Регана был очень ответственный пост: он должен был следить за тем, чтобы через его стеклянную будку не прошел ни один незнакомец, в надежности которого он не был бы абсолютно уверен.

Реган гордился возложенной на него ответственностью, и Майски это обнаружил. Слушая его болтовню, Майски понял, что Регану нравится действовать на свое усмотрение. Он неохотно слушал других. Годами успешно исполнял свои обязанности: он же не ребенок, в конце концов, и лучше других знает, что должен делать. Майски собирался сыграть именно на этой черте Регана, и ход оказался безошибочным.

Когда Реган увидел, как грузовичок с широко известной аббревиатурой Ай-би-эм на боку подъезжает к служебному входу, его это удивило, но не насторожило. Наверное, что-нибудь сломалось, подумал он, а из дирекции его забыли предупредить. И в тот момент, когда из фургончика вылез Джесс Чендлер, он размышлял о том, что девицы в офисе работают все хуже и хуже.

С помощью Майски Чендлер хорошо подготовился. Он вошел в стеклянную будку, сдвинул кепку на затылок и кивнул Регану.

— У вас в хранилище поломка, — сказал он. — Вечно мне везет! Позвонили, как раз когда по телеку шел отличный мюзикл. Нашли время! — Он протянул Регану бланк заказа. — Разберемся побыстрее, мистер. Вы ведь в курсе?

Майски внушил Чендлеру, что нужно использовать эту фразу. Он наблюдал за тем, как Реган ходит от дома до казино и обратно. Он видел, как старик останавливается и разговаривает с людьми, видел безысходное выражение лиц его собеседников. Он пришел к правильному выводу: Реган отождествлял себя с казино и даже в мыслях не допускал, что информация о таком важном происшествии, как поломка машины в хранилище, может пройти мимо него.

Но догадка могла и не оправдать себя. Какую-то долю секунды Реган раздумывал, не позвонить ли в дирекцию за подтверждением, но затем, вспомнив, что дирекция закрыта, и чувствуя обиду, поскольку никто не позаботился о том, чтобы его предупредить, он взял бланк заказа, сдвинул очки на кончик носа и принялся его изучать. Все было оформлено по правилам. Майски пришлось потратить несколько дней, чтобы заполучить бланк местного представительства Ай-би-эм, и он его получил.

— Да… да, — произнес Реган, поднимая назад свои очки и глядя на Чендлера. — Я в курсе. Тебя ждут, парень. Это возьми с собой. — И он шлепнул на бланк печать: ту самую, которая открывала путь на запретную территорию.

Затем из грузовичка показался Уош, а еще секунду спустя Перри. Пока Уош и Чендлер вытаскивали из фургона большую коробку, Перри направился к будке Регана.

— Привет, друг, — сказал он, зажимая в тонких губах сигарету. — Не твоя ли фотография была на той неделе в газете?

Эту информацию Перри использовал по наущению Майски.

Реган надулся от важности и снял очки.

— Да, моя. Ты видел? Знаешь, фотография старая, но, надо сказать, я не сильно изменился. Я сижу в этой будке тридцать девять лет! Представляешь? Теперь понятно, почему они поместили мою фотографию?

— Это правда? — Перри изобразил на своем лице необычайное удивление. — Тридцать девять лет! Господи Боже! А я-то живу здесь всего три года. Ты, наверное, видел многие перемены?

Это тоже была подсказка Майски. Реган оживился, словно форель, выпрыгнувшая из воды.

В это время Чендлер и Уош прошли мимо и понесли по узкому коридору коробку.

— Перемены? — произнес Реган, принимая сигарету, протянутую ему Перри. — Еще бы! Я помню…

В стороне, сидя в грузовичке и положив руки хищника на руль, ждал Майски.

За двадцать пять минут до того, как грузовичок подкатил к служебному входу, Мич Коллинз подъехал к казино на машине, повесил на плечо кожаный ремень сумки с инструментами, вышел и взглянул на освещенный вход.

К нему приблизился швейцар, гордо вышагивавший в своей бежево-зеленой униформе. Швейцару показалось, что этот здоровый тучный человек в рабочей одежде портит роскошный вид казино.

Пока он не начал ворчать, Мич дружески ему улыбнулся и сказал:

— У вас авария. Нам позвонил мистер Льюис. Похоже, что где-то нарушен контакт.

Швейцар уставился на него.

— Меня об этом не предупреждали, — сказал он. Швейцар проработал в казино почти столько же, сколько Реган, и заработал целое состояние на чаевых, открывая и закрывая дверцы автомобилей. За годы, проведенные под солнцем за этой простой, механической работой, он стал тугодумом.

— Слушай, приятель, — голос Мича внезапно стал твердым, — мне-то какое дело? У вас авария. Меня не трогает, что у вас поломка в электричестве, но мне позвонили, и мне плевать, кто это был. Где тут у вас пульт?

Швейцар замигал глазами и внезапно понял, что случилось: казино осталось без электричества. Он покрылся холодным потом.

— Конечно… Я вам покажу… идемте.

Мичу пришлось почти бежать за ним, когда он вел его по узкой аллее, с обеих сторон обсаженной апельсиновыми деревьями с тяжелыми плодами; они подошли к стальной двери в стене.

Швейцар достал ключ и отпер ее.

— Здесь, — сказал он, щелкая выключателем. — Что произошло?

— Откуда я знаю, папаша? — сказал Мич, ставя на землю свой ящик с инструментами. — Можно я сначала взгляну? Ты будешь стоять у меня за спиной?

Швейцар побывал в нерешительности. Где-то в глубине своего притупленного сознания он смутно помнил правила казино: никого не впускать в центральный отсек без разрешения и не оставлять там посторонних без присмотра. Но помнил он это все смутно. Он думал о том, что даже в этот поздний час в казино продолжают прибывать посетители, и подсчитывал, сколько долларов-чаевых он уже потерял. Он взглянул на униформу Мича и на ящик с инструментами, где на крышке люминесцентными белыми буквами было написано: «Корпорация энергообеспечения Парадиз-Сити».

«Ничего страшного, — подумал он. — Парня прислала фирма». А вслух произнес:

— Работайте. Я вернусь через десять минут.

— Не торопись, — ответил Мич. — Мне здесь работы по крайней мере на полчаса.

— Хорошо, только ждите здесь. Не уходите, пока я не вернусь. — И швейцар заспешил прочь.

Мич усмехнулся. И стал изучать пульт. Вскоре он нашел узел, обеспечивавший работу машины в хранилище. Подождал несколько минут, прежде чем приняться за дело. Закурил и открыл ящик.

Он был спокоен и уверен в успехе.

Бик Лаудри почувствовал, как по его носу протекла капля пота и упала в ладонь. Некоторое время он дремал и теперь выпрямился от удивления: в хранилище стало так жарко. Его круглое лицо приняло озадаченное выражение.

— Ого! Не жарковато ли у нас? — спросил он, наклонился к Хэнку Джефферсону и толкнул его. Хэнк был поглощен чтением книжонки, на обложке которой красовалась обнаженная девица, лежащая в луже крови.

— Отвали, — сказал Хэнк. — Я занят.

Бик смахнул капельку пота с носа и свирепо взглянул на кондиционер. Он слез с табурета, подошел к прибору и положил руку на решетку. Из вентилятора выходил лишь теплый, насыщенный паром воздух.

— Сломалась дурацкая штуковина, — объявил он.

Четыре девушки работали интенсивно. Ход игры начал меняться, и игрокам, наконец, стало везти.

Рита едва успевала обеспечивать красные фишки, поступавшие к ней на стол; она почувствовала, что ее платье стало прилипать к телу, но не могла оторваться. Темп и необходимость сосредоточиться позволили ей лишь сделать знак рукой Бику, чтобы он как-нибудь устранил поломку.

Верный своей натуре Бик безжалостно взглянул на Хэнка. Если он мог свалить на кого-нибудь другого самую ничтожную задачу, он не упускал такой возможности.

— Хэнк! Оставь ты эту гадость! Кондиционер накрылся!

Хэнк неохотно оторвался от своего чтива. Он как раз дошел до места, где героиню насилуют. Она изо всех сил сопротивлялась, сцена была перченой, увлекательной. Терпению Хэнка пришел конец, и он подумал, что Бик ленивый тупица.

— Отвянь! — рявкнул он. — Лучше сам что-нибудь придумай. — И вновь взялся за книжку.

В дверь громко постучали, и в это время вой машины замедлился, а затем внезапно прекратился.

— Черт! — воскликнула Рита. — Еще и машина встала!

Девушки замерли. До них внезапно дошло, как жарко стало в хранилище. Пачки денег, часть которых уже была перехвачена лентами, а другая прошла только полпути через аппарат, теперь лежали неподвижно.

В дверь снова постучали.

С отчаянием во взгляде Хэнк слез с табурета, сунул книжку в карман и открыл решетчатое смотровое окошечко. На него глядел высокий приятного вида мужчина в кепке с черно-желтой надписью «Ай-би-эм».

— Да?

— Мы привезли счетный аппарат, — бодро произнес Чендлер. — У вас ведь поломка?

Сообразительный Хэнк подозрительно уставился на него.

— Вы что, экстрасенс? Машина сломалась только что.

— Мне позвонил мистер Льюис, — ответил Чендлер и показал через окошечко бланк заказа.

Подошла Рита и взяла у Хэнка листок. Она увидела на нем штамп Регана — этого ей было достаточно.

— Ради Бога! Впустите их! Пусть аппарат снова заработает, — воскликнула она и кинулась назад к своему столу, где горели красные лампочки.

Хэнк отпер дверь.

— Ладно… входите.

В помещении стало еще жарче.

— Мисс Уоткинс, — взмолилась одна из девушек, — нельзя ли что-нибудь сделать? Так душно…

— Хорошо… хорошо, — отмахнулась Рита. — Подождите минуту…

Чендлер и Уош оказались в хранилище. Они поставили на стол большую коробку. После этого Мич с удивительной проворностью заменил блок в кондиционере. Нехотя урча, машина вновь запустилась.

— Сюда, — жестом пригласила их Рита. — Это здесь.

Чендлер был напряжен, но твердой рукой открыл крышку коробки. Майски позаботился о том, чтобы ему было легко. Крышка поднялась без труда. Когда он сунул в коробку руку, ища пистолет, Хэнк заинтересованно подался вперед; его худое лицо приняло недоверчивое выражение.

Бик уже взгромоздился обратно на табурет. Кондиционер заработал, и можно было опять спокойно задремать.

Уош шагнул вперед, преграждая путь Хэнку, и повернулся к нему спиной. У него участилось дыхание. По черному лицу текли капли пота.

Чендлер нашел пистолет. Он выхватил его из коробки и отскочил от стола. Уош, как учили, наклонился, чтобы выйти из-под прицела Чендлера. Он сунул руку в коробку, схватил респиратор и напялил его трясущимися руками.

Чендлер орал:

— Всем не двигаться! Это ограбление. Слышите? Не двигаться!

Хэнк застыл, и глаза его округлились, когда Уош, теперь уже в респираторе, направил пистолет на него. Бик окаменел на табурете, на его лице застыл испуг. Оба медленно потянулись руками к затылку.

Рита, сохраняя спокойствие, стала ногой искать потайную кнопку сигнализации под столом. Нащупала ее, нажала, не зная, что за десять минут до нападения Мич вывинтил блок, отвечавший за систему сигнализации.

Чертыхаясь про себя, Чендлер с трудом натянул респиратор; в это время два охранника стояли под прицелом Уоша. Затем Чендлер со всей силы ударил головкой баллончика о стол.

Результат его испугал. Баллончик подпрыгнул у него в руках. Помещение быстро заволокло белым туманом. Бросив баллончик, Чендлер подался назад.

Майски говорил, что газ начнет действовать через десять секунд. Чендлер не верил, что это возможно. Хэнк стоял как раз в эпицентре облака, вырвавшегося из баллончика. Ноги перестали его слушаться, подкосились, и он рухнул на Чендлера так, что тот пошатнулся.

Рита Уоткинс, которая также находилась ближе всех к эпицентру выброса газа, оказалась следующей. Она хотела зажать руками рот и нос, но не успела, растянувшись на столе; юбка у нее задралась, обнажив бедра, а длинные волосы свесились в корзину для бумаг, полную ненужных записок.

Остальные девушки упали почти одновременно. Последним был Бик Лаудри. Выпучив глаза от удушья и пытаясь выхватить свой 45-й калибр, он повалился с табурета, его ноги проехали по полу и остановились радом с ботинками Уоша.

Какое-то время Чендлер стоял с широко открытыми над респиратором глазами, чувствуя тошноту и страх, а затем увидел, что Уош уже собирает пачки пятисотдолларовых купюр; он заставил себя собраться и принялся ему помогать.

Орудуя с сумасшедшей скоростью, они быстро наполнили коробку. Панический страх не помешал, однако, Чендлеру понять, что Уош держится намного спокойнее него. Негр собирал деньги проворно, но бережно, используя каждое свободное место в коробке.

Через семь минут коробка наполнилась, и Чендлер водрузил на место крышку.

— Все… теперь сматываемся! — сказал он глухим голосом; по его лицу под респиратором ручьями стекал пот.

Уош бросился к полке с купюрами по пять долларов. Чендлер уже успел забыть инструкции Майски, но теперь подбежал к полке, схватил несколько денежных пачек и распихал их по карманам штанов и блузы. Уош последовал его примеру.

Больше им было не унести; они переглянулись и кивнули друг другу. И тут оба обратили внимание на три мигающих красных огонька на Ритином столе. Чендлер также заметил попутно, что у лежащей на столе Риты длинные ноги и красивые ягодицы.

Они взялись за ручки коробки, испугавшись ее веса, а затем, открыв стальную дверь, вышли в коридор.

Тем временем кондиционер уже всосал газ; они остановились и сняли респираторы.

В конце коридора, в пятнадцати ярдах, стоял Перри, своей широкой спиной заслоняя от Регана дверь хранилища, и слушал бесконечный рассказ старика об одном игроке, который потерял все свои деньги и на последнем кону поставил любовницу.

— Ему так не везло, — усмехаясь, сказал Реган, — что мне стоило сделать ставку. Крошка была что надо. Знаете, я люблю, когда у девочки хорошая фигурка, а эта была просто красотка. — Он покачал головой. — Его выгнали, и крошку вместе с ним… вот так стыд.

Бросив респираторы на пол, Чендлер и Уош понесли коробку по коридору; Уош шел сзади.

Перри оглянулся.

— Ну, кажется, ребята все сделали, — произнес он. — Рад был пообщаться с вами, мистер… почетный служащий. Мне было очень интересно. Пойду открою фургон.

Он вышел во все еще теплую ночь и открыл дверцы фургона.

Когда Майски услышал скрип створок, его охватило волнение, и он завел двигатель.

Реган нацепил очки и взглянул на проходивших мимо Чендлера и Уоша.