Игры для мужчин среднего возраста Гольман Иосиф
Рация, рассчитанная на десятикилометровую дистанцию переговоров – обычные били только на пять, и то вне города, – работала отменно.
– Объект плывет, – сообщил Самурай. Потом радостно добавил: – Объект на пристани.
«Так плывет или на пристани?» – успел ужаснуться Береславский, пока не сообразил, что сначала речь шла о катере, а потом – о Гнедышеве.
«Конспираторы хреновы», – ухмыльнулся Ефим. Кстати, забавно будет, если рации охраны работают в том же диапазоне, что и их.
– Корабль принял! – Это уже было гордое сообщение Дока.
– Сколько ему плыть, Док? – спросил он.
– Минут девять-десять, – ответил Док, уже освоившийся с управлением и рекой.
– Скажи, когда останется шесть, – попросил Ефим. – Постарайся точнее.
– Попробую, – отозвался Док. Он понимал, сколько от него сейчас зависит.
Потекли тягостные минуты ожидания. Вот уж действительно нет ничего муторнее, чем ждать и догонять.
Утешало лишь то, что уже дважды Самурай докладывал о наличии объекта на пристани – утро среды он, как и предположили источники информации, собирался посвятить рыбной ловле. И особая удача – рядом с ним никого не было. Хоть и обдумал все заранее Береславский, а вовсе не был уверен, что нажмет кнопку, если рядом окажутся посторонние люди.
– Думаю, пора, – наконец прозвучало в динамике.
Ну, пора так пора.
Ефим включил передачу – двигатель даже не глушил, исключая любую, самую малейшую возможность схода с дистанции, – и потихоньку начал движение.
Рассчитал все точно: через четыре минуты уже подъезжал к блокпосту. Пульт лежал на коленях, все движения заранее отрепетированы, если можно считать репетицией плавание в ванне гостиничного номера.
Одинокий охранник лениво двинулся к нему, не видя в нем никакой угрозы спокойствию.
«Почему он один?» – зачем-то подумал Ефим.
И катерок уже был хорошо виден: слева от пристани, гораздо ближе к ней, чем к этому берегу. На него никто не обращал никакого внимания: слишком низко сидел. Да и мал был для такой реки. Если заранее не знать, вряд ли заметишь.
И в этот момент…
– Он уходит! Внимание, он уходит! – чуть не в голос заорал Самурай. А Ефим уже и без бинокля видел, что Гнедышев встал с небольшого стульчика – рыбу он удил все-таки не с трона – и медленно двинулся ко входу в дом.
Это и называется провал.
Хотя нельзя назвать провалом не сложившиеся в цепь несколько очень маловероятных событий.
Оставалось последнее средство, которым Ефим не замедлил воспользоваться. Новосибирский друг Вовка сделал действительно очень много. И в частности – достал номер прямого сотового Гнедышева.
Впрочем, это бы ничего не меняло, если бы Гнедышев решил половить рыбку без помех, освободившись от сотового. Либо если в его серо-бежевом спортивном костюме просто не имелось бы карманов.
Но Гнедышев ответил. Остановился на середине облицованной дорогими деревяшками площадки и ответил.
– Да, – жестко начал он. Безо всяких «алло» или «Гнедышев слушает».
– Это профессор Береславский, – с лету представился Ефим. Лучше бы было без представлений, но Гнедышева необходимо было остановить. В прямом смысле этого слова.
– Мы же обо всем договорились, – сухо заметил собеседник.
Теперь перед Ефимом стояла нелегкая задача – и катером управлять, и с Гнедышевым разговаривать. Да так разговаривать, чтобы потом по записи к нему не было претензий. А что потом, в случае успеха его начинания, все гнедышевские разговоры будут тщательно препарированы – в этом Ефим не сомневался. Тем более последний разговор.
А тут еще охранник все-таки проявил активность, в окно начал стучать.
Ефим приоткрыл окошко и зло гавкнул:
– Вали отсюда!
Ошарашенный боец так и остался стоять. Уж слишком солидный мужчина, чтобы начать необдуманно действовать. Да и разговаривает по телефону, похоже, с самим хозяином – тот тоже стоит на своей драгоценной пристани с трубкой у уха.
– Это ты мне? – удивился Гнедышев. Он уже развернулся лицом к блокпосту и вновь двинулся к трону. Видно, разглядел Ефимову машину, что вряд ли ему понравилось. Какой ни будь боярин, а воз героина на даче все равно ни к чему.
– Нет, не вам. Охраннику на автостоянке, – быстро сообразил Береславский.
Красный кораблик уже был совсем близко от пристани, но шел чуть не зигзагами – управлять им и общаться одновременно с бандитом становилось невозможно.
– Док, можешь взять руль? – шепотом взмолился он в рацию.
– Могу, – через секундную паузу – видно, пробовал пультом, – даже с каким-то удовольствием согласился Док – в острой ситуации быть «не при делах» трудно.
Ефим выключил пульт, и кораблик сразу пошел ровнее.
– Зачем приехал? – зло спросил Гнедышев.
– Так автопробег у нас. – Ефим старательно работал на будущую «прослушку». – Лекции, семинары.
– Что ты несешь? – Гангстер, похоже, выходил из себя.
– Но мы же с вами собирались заключить договор, – залебезил Береславский. – Реклама – двигатель торговли.
Это он переборщил, конечно. Реклама никогда не была двигателем торговли героином.
– Послушай, рекламист, – отбросил условности Гнедышев. Кораблику оставалось проплыть всего несколько метров до края пристани. – Ты поутру не в себе, что ли? Мы как договаривались?
– Очень даже в себе, – обиделся Береславский. – Сейчас с рыбалки едем. Потом думал к вам в офис заехать по делам рекламы.
– Вот и заезжай в офис. Только, думаю, у меня с тобой бизнеса не получится, – Гнедышев уже взял себя в руки.
– Ну и не надо, – обиделся рекламист. – У меня и без вас клиентов куча. А вы – очень неприятный в общении человек.
Кораблик доплыл до края пристани и подплыл под красные доски.
– Что ты сказал?! – снова переклинило Гнедышева. – Повтори, что ты сказал!
Ефим тщательно отсчитал про себя: «Пятьсот пятнадцать. Пятьсот шестнадцать. Пятьсот семнадцать». А потом ответил:
– Что слышал. Пока.
И нажал кнопку отбоя на телефоне. А потом – красную кнопку на пульте.
И ничего.
Черт! Он же сам выключил пульт!
Судорожно дернув рычажок, Ефим нажал кнопку еще и еще раз, наблюдая за беснующимся на той стороне Гнедышевым.
«Облажался», – только и успел подумать Береславский, как пристань с его недавним собеседником выгнулась горой, напряглась и бесшумно растрескалась сразу по всей поверхности. Потом гора лопнула, оттуда вылился желтый огонь, за ним вверх поднялся водяной столб, а обломки красных досок, взвившиеся высоко в воздух, начали медленно падать вниз.
Гнедышев исчез в этом хаосе мгновенно. Исчез так, как будто его и не было никогда.
Потом донесся звук, очень похожий на раскат ужасного – прямо над головой – грома.
А затем пришла ударная волна, да такая, что «Ниву» даже чуть приподняло, а когда она опустилась, то аж внутренности зазвенели.
Доски уже вовсю сыпались назад, падая на остров, на дом и в воду. На эту сторону ничего не долетело.
Кстати, и дом был почти цел, только полностью без стекол и слегка без крыши.
– Ну вот, можно ехать, – вслух сказал Ефим. Но его остановил совсем очумевший охранник.
Впрочем, парень вовсе не собирался ловить диверсанта. Он обратился к Ефиму с понятным, хотя и идиотским вопросом:
– Что это было?
– А ты что, один тут сегодня? – вопросом на вопрос ответил Береславский.
– Да. Один вчера уволился, а двоих хозяин выгнал. За пьянку. – Служивый докладывал Ефиму прямо как старшему товарищу.
По его лицу было видно, что те двое прикладывались не без третьего.
– А тебя что не выгнали?
– Я хозяину денег должен, – объяснил боец.
– Ты? – не понял Ефим.
– Да. Тысячу баксов. В карты проиграл. Он, когда пьяный, любил с нами в карты играть.
«О нравы», – снова плохо подумал о покойном Береславский, а вслух сказал:
– Знаешь, я думаю, ты его и взорвал. За долг.
– Да вы что? – чуть не заорал боец. – Да вы что говорите?
– Шучу, – успокоил его гость. – Но тебе надо стоять твердо. О чем бы тебя ни спрашивали, как бы на тебя ни жали – никого не видел, ничего не слышал. Меня тоже. А не то – точно окажешься виноватым, ты ж меня сюда пустил.
– Понял, – сказал парень.
– Короче, тебе ничего не будет, пока ты в полной несознанке, – повторил установку Береславский. – И кстати, ты ему больше ничего не должен.
Вот это парня заметно утешило. Еще раз пообещав «молчать твердо», он пошел в блокпост звонить начальству.
А Ефим развернулся и поехал собирать своих товарищей.
Они подъезжали к дому, а Береславский все просчитывал, какие следы могли остаться после сегодняшнего инцидента.
У реки их никто не видел. Да и если видел? Рыбачить не запрещено, вон сколько удочек.
Останки кораблика вряд ли найдут – большая их часть расплавилась и сгорела, остальное унесет река. А если найдут, то не идентифицируют. А если идентифицируют, то не сразу.Теперь о «Ниве». Конечно, такую яркую машину могли заметить из дома Гнедышева. Хотя окна в доме до взрыва были закрыты жалюзи. Да и неизвестно, был ли там кто. И если был, то захочет ли он после смерти хозяина говорить. Правда, могут быть еще камеры слежения. Но это вряд ли. Камеры так далеко не фокусируют. Зачем им другой берег, где и так охрана?
А если и засняли? Да, приезжал на переговоры. Да, общался с охранником на автостоянке. Но это на крайний случай, если прижмет.
От пульта с красной кнопкой уже избавились. Руки спецсоставом вымоют – хоть и бывший, но химик. Даже хроматограф вряд ли покажет следы.
С самолетом пока не решил. Жалко уничтожать. Да и куда его пришьют? А катер, кстати, если докопаются, у них еще вчера украли. Решили позапускать вечерком, а кто-то спер.
Но это – если докопаются.Оставалась еще его расписка, данная Гнедышеву. Но даже если она «жива», ее вряд ли пустят в дело. А если и пустят – то да, был такой шантаж. Героин, как обнаружили – сожгли. Есть два свидетеля. Ну а Гнедышева, к счастью, кто-то убил. Наверное, такие же отморозки, как он сам.
Нет, вроде все неплохо. На всякий случай решил попозже – недельки через две – позвонить своему товарищу. Как раз тот выйдет из отпуска. Аккуратно расспросить о новостях по этому делу. А если надо – и помощи попросить. У друга – можно.
Но самое главное, что внушало надежды на будущее: Ефим понимал, что «ж…у рвать», как говорят милицейские сыщики, за этого человека никто не будет. Был жив – боялись. Сдох – да и черт с ним.
Глава 26
Новосибирск, 26 июля
Еще один гонорар
Скрепов проснулся в отвратительном настроении.
Его больше не били, но сильнее физической боли угнетала мысль о предстоящем. Сегодня у него еще есть, а вот завтра скорее всего уже не будет.
И самое обидное, что все это, по большому счету, по его собственной дурости.
Нельзя все время идти ва-банк. Когда-то удача все равно отвернется. Да и не было никакой нужды идти на такой опасный блеф с Гнедышевым.
Скрепер просто недооценил своего противника, ориентируясь только на собственные стародавние воспоминания.
А ведь время на месте не стоит. Раз тот сумел стать таким забуревшим, да и просто коли сумел пройти живым через все эти годы, к нему надо было отнестись серьезнее.
Послышался шум отодвигаемого засова, дверь скрипнула, и вошел вчерашний сторож. Принес тарелку с большим куском вареной курицы и двумя кусками черняшки.
– Жри, – незло произнес он.
А он и не злился на Скрепова. Это бизнес. И Виктор имел еще малую надежду на том сыграть.
Боец снял ему «браслеты», но лишь на секунду, Скрепер даже кисти размять не успел. Только перевел руки из-за спины вперед, чтоб можно было есть, и снова в наручники.
Если после еды будет обратная операция, можно попытаться напасть. Хотя вряд ли это нападение станет успешным, оценил узник не столько мощную фигуру охранника, сколько измученного себя.
– Не похоже на последнюю трапезу, – заметил Скрепов, скованными руками неловко отдирая кусок курицы.
– А ты что хотел – марципанов в шоколаде? – хохотнул гнедышевский боец.
– Ну, мои ребята не только марципаны пробовали, – намекнул на возможные блага Виктор.
И это было правдой. Тот же Пашка побывал в лучших ресторанах Москвы, носил дорогие костюмы и спал с шикарными проститутками – Скрепер на человеческий ресурс денег не жалел. Так что Пашкина жизнь была вполне сытой. Вплоть до того печального эпизода с печью. Но об этом вербуемый уж точно догадываться не должен.
– Вы ж столичные, – заметил парень. – А у нас тут все попроще.
– Так я ж не за прописку плачу, – гнул свое Скрепер. Боец вступил в контакт, и это давало надежду.
– Не, мужик, ты меня не соблазняй. Деньги – хорошо, а жизнь – лучше, – вдруг посерьезнел тот. Будущее Скрепера вновь омрачилось.
– Значит, отказываешься от настоящей жизни? – все же сделал он последнюю попытку.
– Я б с тобой поработал, – честно объяснил тот. – Но начальник у меня больно строгий. Вон, видишь, рыбку ловит? – показал он, отодвинув жалюзи на зарешеченном небольшом окне.
Скрепер действительно увидел Петра Николаевича, вставшего ни свет ни заря, в спортивном костюме и с удочкой в руках.
– Судьба, – подвел боец итог вербовке. – Кому рыбку ловить, а кому кормить.
Скрепер жевал курицу без всякого аппетита и уже был близок к панике.
У него всегда была опасная жизнь. Но никогда еще ему не приходилось ждать своего конца, не имея возможности ничего предпринять. И это было страшно.
Он понимал, что еще немного – и его казавшаяся железной воля будет окончательно сломлена. Еще одна радость подонку Гнедышеву.
Нет, надо решаться сейчас. Пусть шансы маленькие, но он попытается.
Если удастся сломать охранника, то тогда шансы появятся точно: несмотря на чуть приоткрытую фрамугу, до него не доносилось ни звука. Значит, людей в доме либо нет, либо очень мало.
Что ж, решение принято. Теперь только не упустить момент с переодеванием наручников. А может, ему прямо в наручниках, двумя руками врезать, когда не ждет?
И в этот момент дом так тряхнуло, что оба свалились на пол. Потом раздался ужасающий громовой раскат и хрястнули из окон разбитые стекла. Когда Скрепер пришел в себя, его переполнила страстная надежда.
– Теперь глянь, чудило! – попросил он охранника. – Может, и нет уже твоего начальника?
Тот как завороженный снова отвел жалюзи. В окно без стекол сильно задуло. Но это не мешало увидеть черную холодную воду там, где недавно изволило удить рыбу его величество.
– Ну что, парень, умею работать? – зло сказал Скрепер. – Кто круче, я или твой хозяин?
На секунду Скреперу и в самом деле показалось, что Гнедышева взорвал именно он, взорвал всей силой своей сконцентрированной ненависти.
– Давай снимай свои железки, – протянул Скрепер руки. – И будешь делать, что я скажу. И станешь богатым и счастливым.
Парень секунду подумал и достал ключи.Еще через час Скрепов уже подъезжал к городу на заднем сиденье мотоцикла. Шоссе было по-утреннему пустынным.
Теплый ветер приятно обвевал непокрытую голову – второго шлема у хозяина мотоцикла не оказалось.
Виктор держался за своего водителя-спасителя, а сам думал, что делать дальше.
В доме Гнедышева и в самом деле больше никого не оказалось. «Среда – священный день», – не слишком понятно объяснил его бывший телохранитель.
Мимо сторожа на пристани вообще прошли мгновенно.
– Ты ничего не видел, – сказал ему новый боец Скрепера, и охранник радостно замотал головой. Ему так тоже было спокойнее.
Про порошок знали только Скрепер, покойный Гнедышев и Али. И еще парень, за чьи бока сейчас держался Виктор.
Боец мог бы сильно пригодиться в будущем – в схватке с тем же Али. Но если уж он с Пашкой не стал делиться, то есть ли смысл брать в долю чужого? Да еще со связями местными? А может, он сейчас вообще едет из одной тюрьмы в другую?
Скрепер крикнул в ухо водителю:
– Притормози, мне отлить надо!
Тот сбросил газ и через несколько метров остановился.
Скрепер отошел по пыльной траве в кусты, действительно справил малую нужду, сквозь ветки наблюдая за бойцом.
Тот сначала сидел в шлеме, потом, устав ждать, снял его.
– Ты там не заснул? – минуты через четыре крикнул мотоциклист.
– Тут хрен заснешь! – откликнулся Скрепер. – И в самом деле Сибирь – страна чудес.
– Клад, что ли, нашел? – заинтересовался тот и голову повернул, пытаясь разглядеть через листья, чем там занимается его новый хозяин.
– Не то слово, – намеренно тихо ответил он. Но парень, теперь стороживший каждый звук, услышал, слез с мотоцикла и быстро направился на голос.
Скреперу совсем несложно было зайти сзади и нанести удар крепкой корягой. Тот упал сразу, без крика.
Скрепер же бил до тех пор, пока не убедился, что его вновь приобретенный союзник уже покинул этот мир.
«Кому ловить рыбку, а кому – кормить», – вспомнил он недавние слова убиенного. И ведь наверняка не думал, гад, что кормить – пусть не рыбок, а лесных червей – придется именно ему. Да еще так скоро.
В общем, не слишком переживал Виктор Александрович Скрепов по поводу случившегося. Не в первый раз и, с учетом ситуации, не в последний.Он забрал бумажник с документами и деньгами, а мобильный телефон закинул подальше, предварительно вытащив сим-карту и батарею, – они были прикопаны отдельно.
Потом пошел к мотоциклу, надел шлем, включил мотор и поехал.
Дорожный пост на въезде Виктор проехал под прикрытием фуры – так спокойнее. Доехав до знакомых мест, он поставил мотоцикл в нешумном переулке, перед уходом протерев перчаткой те части, за которые мог схватиться голой рукой.
Потом прошел, не снимая шлема, за угол, там уже снял шлем, а на ближайшей помойке избавился и от него.
Все. Этот эпизод тоже закрыт и забыт.
Теперь предстояла пара рутинных дел. По счастью, Гнедышев, не научившись сомневаться в собственных силах, даже не отобрал у него документы. Иначе эти дела были бы менее рутинными.
Он зашел в офис курьерской почтовой службы, предъявил паспорт и спокойно забрал объемистый серебристый чемоданчик, в котором профессионалы обычно перевозят приборы.
Затем заехал в свою неказистую гостиницу, где его суточному отсутствию никто не удивился, потому что оплачено.
Взял из камеры хранения три конверта, рассовал по карманам. Большой продолговатый сверток сначала тоже взял, но потом, подержав в руках, сдал обратно.
Далее путь его лежал через весь город, и проделал он его честно, на общественном транспорте.
В итоге оказался в офисе, как две капли воды похожем на первый. И это было немудрено, поскольку фирма также оказывала почтовые и курьерские услуги гарантированной доставки мелких грузов.
Серебристый чемоданчик был взвешен и опечатан. По особому указанию Скрепова на бок кейса налепили бирку с отметкой о хрупкости груза. Не бросать. Не кантовать.
И все. Поехал чемоданчик в город Владивосток.
Это решение было ранее не запланированным. Порошок должен был осесть в центре Сибири, где его по достаточно выгодной цене купил бы Гнедышев. Он же – на втором этапе – мог за процент и деньги за границу перекинуть.
Но покойники героином не торгуют и нал в безнал не переводят. А относительно надежные партнеры по этой части – совсем надежных в подобном бизнесе по определению не бывает – у Скрепера имелись только в Приморье.
Все это было морокой, конечно. Еще черт-те сколько ехать. Часть пути – на железнодорожных платформах. И Али со своей бандой рыщет где-то поблизости. Но, можно подумать, у Скрепера был выбор.
Вариант с отказом от кучи чистейшего порошка Виктор Александрович даже не рассматривал. Не так он устроен, чтоб выбросить – ну пусть не полтора миллиона, а всего один миллион, во Владике цены наверняка будут меньше. Нет, такие деньжищи не бросают. Тем более что после этой операции он намерен заняться обычным бизнесом, где к нынешней рентабельности даже и близко не подойдешь.
Нет, пока все идет нормально. Хоть и подгадил ему Гнедышев, но не смертельно. В отличие от себя самого, с чувством глубокого удовлетворения отметил Скрепов.
На сегодня оставалось последнее серьезное дело.
Этот урод, покойник, пригнал к нему на свидание тупого водителя нафаршированной «Нивы».
Плохая была идея. Тот так славно – и втемную – воплощал замыслы Скрепера. Уже полстраны проехал. Ан нет, теперь перешел из разряда «болванчиков» в разряд игроков.
Да и не такой уж он тупой, этот водитель. Жадный – да. Вон как клюнул на халявную тачку, красная цена которой – пять тонн баксов. Но не тупой. И, к сожалению, не самый трусливый – это было понятно по репликам, которые прозвучали на их импровизированной очной ставке.
Так что тут тоже надо было хорошо подумать, что говорить и как говорить.Встреча с Береславским состоялась через полтора часа. Кафешка на пересечении двух центральных улиц была достаточно оживленная. Место самое подходящее – никто не вспомнит.
Скрепер уже успел подготовиться к беседе, а вот рекламный профессор, похоже, нет.
Пальчики подрагивали, в голоске слабость прорезывалась.
Хотя, с другой стороны, никак не ожидал он увидеть живого Скрепера.
(«А почему не ожидал? – вдруг проснулась смелая такая мыслишка. – Он же не знал о наших с Петром Николаевичем взаимоотношениях. И уж тем более не должен был знать про то, что случилось сегодня с домиком Гнедышева. Или должен?»)
И еще одна вещь: когда охранник в первый раз открывал окно, почудилось Скреперу что-то такое знакомое, желто-голубое на том берегу реки.
Когда второй раз смотрел, уже не до того берега было, больше этот интересовал. Может, все-таки надо было чувака на пристани попытать?
Но сам же себя и оборвал: явно сдувшийся профессор никак не тянул на роль ликвидатора гангстера-депутата Гнедышева.
– Что, не ожидали увидеть? – подчеркнуто вежливо – он же не хам Гнедышев – спросил Скрепер.
– Не ожидал, – согласился Береславский, так и не сумев взять себя в руки.
– Да вам-то мое появление ничем не грозит, – мягко улыбнулся собеседник. – Я не Петр Николаевич. Я умею ценить соратников.
– А мы уже соратники? – уточнил Ефим.
– А как же. Полстраны провезли груз, полстраны осталось.
– А Гнедышев не против?
– Я его грохнул, – просто объяснил Скрепер.
– Тоже хорошо, – улыбнулся Береславский. Его такая версия более чем устраивала.
– Так что, продолжаем отношения?
– А у меня есть выбор? – с сомнением спросил Ефим.
– К сожалению, нет, – спокойно констатировал Скрепов. – Вопрос был риторическим.
Ефим секунд на тридцать взял тайм-аут.
– Ладно, согласен, – наконец согласился рекламист. – С вас двадцать тысяч долларов.
– Что? – чуть не подавился слюной Скрепер. – Что?
– Что слышал. – Вот теперь профессор точно взял себя в руки. Наверное, помогла сумма.
Настал черед задуматься Скреперу. Что-то глубинное подсказывало ему, что бесплатно этот товарищ работать не будет. Но решил на всякий случай поддавить.
– Кстати, расписка ваша, которую вы писали Гнедышеву, находится у меня.
– Можешь ею подтереться, – ласково улыбнувшись, перешел на дружеское «ты» рекламист.
– Не понял, – с угрозой выдохнул Скрепер. Но как-то неубедительно.
– У тебя – расписка, у меня – груз, – объяснил профессор.
Вот теперь Скрепер понял. Он таких уже встречал. Деньги достались легко, первый страх прошел, и сейчас он себе кажется этаким сицилийским доном. Самое неприятное, что наказать его, конечно, можно и нужно, но потом. Потому что сейчас без него не обойтись.
– Хорошо, – сдержав мат, выдохнул Скрепер. – Но двадцать не пойдет. Есть только пять.
– «Я думаю, торг здесь неуместен», – поправив очки, строго процитировал профессор.
Эта сволочь явно издевалась над ним. Злоба начинала заливать глаза Скрепера.
Читать бесплатно другие книги:
