Пляска богов Робертс Нора
— Рыбу? Я? Нет. Но, наверное, кто-то ловит. — Водные виды спорта и так далее. Зимой жуткий холод, а ветер такой, что просто с ног валит. Там много снега и очень холодно. Но… не знаю… там много всякого. Рестораны, шикарные магазины, музеи, клубы. Вампиры.
— Большой город? Больше Энниса?
— Гораздо больше. — Она попыталась представить, как бы он отреагировал на надземную железную дорогу, но не смогла.
— А почему в таком большом городе, где живет столько людей, жители не объединились, чтобы сражаться с вампирами?
— Люди не верят в вампиров, а если кто-то и верит, то скрывает это. Нападения и убийства приписывают бандитам или сумасшедшим. В основном вампиры выбирают людей из низших слоев общества — по крайней мере, так было до сих пор. Питаются бездомными, беглецами, мигрантами. Людьми, пропажу которых в обществе не заметят.
— В Гилле есть легенды о существах, порождениях ночи, которые охотились на людей. Я никогда не верил в них, пока они не убили королеву, мою тетку. И даже тогда…
— Трудно поверить в то, что с детства привык считать выдумкой или чем-то невероятным. Начинаешь от этого отгораживаться. Это естественно.
— Только не для тебя. — Ларкин вглядывался в ее профиль. Резкий, но смягченный миловидной округлостью щеки. Темные волосы, контрастировавшие с белой кожей. — Ты всегда знала, что ты — особенная. Тебе никогда не хотелось быть такой, как все? Как люди, отгородившиеся щитом. Не знать о вампирах?
— Нет смысла желать недостижимого.
— А какой смысл желать то, что уже имеешь? — возразил он.
«Логично, — признала Блэр. — В его словах всегда есть логика, если выслушать их до конца».
Она нашла свободное место на парковке и достала мелочь, чтобы заплатить за талон. Ларкин стоял рядом, сунув руки в карманы джинсов, которые купила ему Гленна, и смотрел по сторонам.
Блэр облегченно вздохнула, радуясь, что хоть на какое-то время избавлена от десятков вопросов. Ларкин уже бывал в городе, но каждая поездка для него, должно быть, похожа на прогулку по Диснейленду.
— Иди рядом со мной, ладно? Мне совсем не хочется тебя искать.
— Я тебя не оставлю. — Он взял ее за руку и лишь крепче стиснул пальцы, когда Блэр попыталась высвободиться. — Не отпускай меня, — с невинным видом заявил он. — Я могу потеряться.
— Глупости.
— Нет. — Ларкин переплел свои пальцы с пальцами Блэр и двинулся к тротуару. — Здесь столько людей, звуков, картин — я могу заблудиться в любой момент. У меня дома деревни гораздо меньше, и людей в них не так много. В базарный день может быть многолюдно и шумно. Но там я, по крайней мере, знаю, что мне нужно.
— Ты своего нигде не упустишь, — пробормотала она.
Губы Ларкина растянулись в улыбке — у него хороший слух.
— В базарный день люди приезжают в деревню со всех концов страны. Превосходная еда…
— Для тебя это, конечно, самое главное.
— Человек должен есть. Торгуют одеждой, изделиями ремесленников, красивыми камнями с гор и морскими раковинами. Повсюду слышится музыка. И ты торгуешься — понимаешь, это самое интересное. Когда мы вернемся домой, я куплю тебе подарок в базарный день.
Он остановился у витрины и принялся разглядывать выставленные сувениры и драгоценности.
— У меня тут нечего обменять, а Хойт сказал, что наши монеты не годятся. Ты любишь украшения. — Он дотронулся до сережки в ухе Блэр. — Я куплю тебе украшения в базарный день.
— Подозреваю, у нас не будет времени на покупку драгоценностей. — Блэр потянула его за руку. — Мы приехали за продуктами, а не за блестящими побрякушками.
— Нам некуда спешить. Можно немного развлечься, раз уж мы тут. Насколько я могу судить, ты мало развлекаешься.
— Если в ноябре мы будем живы, я пройдусь по улице колесом. Голой.
Губы Ларкина растянулись в улыбке.
— Это еще одна и очень важная причина для меня, чтобы сражаться. Я не думал о колесе, но пару раз представлял тебя голой. О, посмотри! Пирожные!
«Секс и еда, — подумала она. — Если добавить к этому комплекту пиво и спорт, получится вполне современный парень».
— Нет. — Блэр закатила глаза и стала упираться, когда он потащил ее через дорогу. — Мы приехали не за пирожными. У меня целый список. Довольно длинный.
— Скоро мы им займемся. Видишь вот это? Продолговатое, с шоколадом.
— Эклер.
— Эклер, — повторил он, и это слово прозвучало у него как-то очень сексуально. — Ты должна съесть одну штуку. И я тоже. — Ларкин смотрел на нее своими огромными карими глазами. — Пожалуйста. Блэр? Я не останусь в долгу.
— Ты станешь жирным, как свинья, — пробормотала она, но все-таки вошла в булочную, чтобы купить два эклера.
А вышла еще и с дюжиной кексов.
Блэр не понимала, каким образом ему удалось уговорить ее на кексы или затащить в несколько магазинов, чтобы просто посмотреть. Обычно — всегда, черт побери, — она могла устоять перед соблазном.
Потом Блэр заметила, как на него смотрят кассирши, продавщицы и просто женщины на улице. Трудно противиться его обаянию, решила она.
Ларкин таскал ее за собой больше часа, прежде чем Блэр заставила его пойти с ней, чтобы разделаться со списком покупок.
— Все, хватит. Конец. Мы несем все это в машину и едем домой. Больше никаких витрин, никакого флирта с продавщицами.
— О да! Я просто сгорал от стыда, когда ты очаровывала эту милую женщину.
Блэр коротко взглянула на него.
— Ты большой шутник, — подбородком она указала дорогу. — Туда. И не отвлекаться.
— Знаешь, эта деревня очень похожа на мою — я имею в виду расположение домов. И то, что лавки собраны в одном месте. Ага, тут тоже совсем как дома.
Прежде чем Блэр успела ему помешать, он открыл дверь паба.
— Так, знакомый запах. И музыка. Заглянем на минутку.
— Ларкин, нам пора возвращаться.
— Да-да, конечно. Мы вернемся. Но сначала выпьем пива. Люблю пиво.
Руки Блэр были заняты, и она не могла сопротивляться, когда Ларкин втолкнул ее в паб.
— Так приятно после долгой прогулки присесть и выпить кружку. Нет, не кружку, — вспомнил он.
— Пинту. Здесь принято заказывать пинту. — Во всем виновата долгая прогулка, решила она. Этот парень кого угодно утомит. И взбодрит.
Блэр опустила покупки на пол и присела на стул рядом с низким столиком.
— Пинту пива. — Она подняла один палец. — И все. Я уже достаточно натерпелась от тебя.
— Разве я доставил тебе неприятности? — Ларкин взял ее ладонь и поцеловал пальцы. — Честное слово, я не хотел. Блэр прищурилась.
— Минутку, минутку. Ты ко мне подкатываешься? Значит, устроил свидание?
Брови Ларкина сошлись на переносице.
— Понятия не имею, что такое свидание.
— Нет, я имела в виду… впрочем, неважно. Пинту «Гиннесса», — сказала она подошедшей официантке. — И бокал «Харпа».
— Как идут дела? — спросил Ларкин официантку, и девушка одарила его лучезарной улыбкой.
— Отлично, спасибо. А у вас?
— Чудесный был день. Вы живете в деревне?
— В Эннисе. Да. А вы приезжий?
— Да. Моя дама из Чикаго.
— О, у меня там двоюродные сестры. Добро пожаловать в Ирландию. Надеюсь, вам у нас понравится. Сейчас принесу пиво.
Лениво постукивая пальцем по крышке стола, Блэр пристально разглядывала Ларкина.
— Даже не нужно ничего включать, правда? Ты всегда во всеоружии.
— Не понимаю, о чем ты.
— Возможно, что и так. У тебя дома девушки тоже ловят каждое твое слово? Краснеют и дрожат?
Он накрыл ладонью ее руку.
— Не ревнуй, милая. Мне не нужна ни одна женщина, кроме тебя.
— Оставь. — Она принужденно рассмеялась. — Я не купилась бы на это, даже если бы нам не грозил конец света.
— Ни тут, ни у меня дома нет никого, кто так привлекал бы меня, как ты. И уже не будет — после того, как я увидел тебя. Ты не похожа на других женщин.
— А я и не такая, как другие.
Мягкая улыбка слетела с его губ.
— Ты считаешь это недостатком, виной или… препятствием. — Ларкин наконец нашел нужное слово. — Чем-то таким, что делает тебя менее привлекательной по сравнению с другими женщинами. Неправда. Когда я говорю, что ты не похожа на других, я имею в виду, что ты интереснее и привлекательнее их. Соблазнительнее. Перестань.
Неожиданное раздражение, мелькнувшее в его голосе, удивило ее.
— Что перестать?
— Строить такое лицо. Брезгливое. Мне нравится очаровывать дам, и в этом нет ничего дурного. — Ларкин умолк, и Блэр заметила, что он заставил себя улыбнуться официантке, которая принесла пиво. — Спасибо, — сказал он девушке, взял бокал и сделал большой, медленный глоток.
— Ты злишься, — пробормотала Блэр, заметив знакомый блеск в его глазах. — Из-за чего?
— Мне не нравится, когда ты унижаешь себя.
— Унижаю… Ты с ума сошел?
— Тихо. Я сказал, что люблю очаровывать дам, и это правда. Люблю немного пофлиртовать — и покувыркаться в постели, если предоставляется такая возможность. Но я не обижаю женщин ни словом, ни делом. Можешь мне верить. Так что, когда я говорю о том, какой тебя вижу, это чистая правда. Ты удивительная.
Он снова глотнул из бокала и, не услышав ответа Блэр, кивнул.
— Правильно, помолчи. Удивительная, — повторил он. — Лицо, тело, душа, разум. Удивительная — тем, что делаешь каждый день и делала много лет с самого детства. Я никогда не встречал такую, как ты, и никогда уже не встречу. Уверяю тебя: если мужчина смотрит на тебя и не видит, какое ты чудо, то виноваты его глаза, а не ты.
6
Они вернулись к повседневным делам — тренировались, разрабатывали стратегию и тактику. По звукам и вспышкам из башни Блэр понимала, что маги тоже не сидят без дела.
Но чем бы они ни занимались, тягостное ожидание становилось невыносимым.
— Нужно что-то предпринять. — Она нанесла несколько быстрых ударов по тяжелой груше, подвешенной в дальнем конце бывшего зала. — Мы ходим по кругу. Пора бы разорвать этот круг. Встряхнуться.
— Согласен. — Ларкин наблюдал за ней, размышляя, сколько раз она вымещала обиду и разочарование на большом мешке с опилками. — Думаю, надо предпринять дневной набег на пещеры.
— Старо. — Она продолжала тузить мешок — левой, левой, затем правой. — Повторяешься.
— Нет. Мы там были, но не стали нападать, правда?
Раздраженная справедливостью его слов — а еще больше тем, что Ларкин не напомнил, что именно ее едва не использовали вампиры после экспедиции в Керри, — она искоса взглянула на него.
— Нам не выйти оттуда живыми. По крайней мере, всем.
— Возможно, только мы и так можем погибнуть, прежде чем все это закончится.
«Неприятная, но правда, — подумала Блэр. — И с этим нужно считаться».
— Да, такая вероятность не исключается.
— Значит, нужно найти средство задать им жару — не входя внутрь и не подвергая себя опасности. Хотя я не прочь потревожить их в собственном логове — для разнообразия. — Он взял дротик и метнул в манекен.
Блэр понимала его чувства — и разделяла. Но она не настолько глупа.
— Нам нежелательно сражаться на их условиях и на их территории. Спускаться в пещеры равносильно самоубийству.
— Для вампиров — если мы осветим пещеры.
Блэр нанесла еще один удар по груше, потом повернулась к Ларкину.
— Осветим?
— Огонь. Только мы должны быть вдвоем. Остальные, особенно Мойра, никогда на это не согласятся.
Заинтригованная, она принялась разматывать резиновые бинты с запястий.
— Кстати, давно хотела тебя спросить. Про дракона. Ты дышишь огнем?
Ларкин удивленно уставился на нее.
— Дышу огнем?
— Да. Но ведь драконы — огнедышащие, да?
— Нет. Зачем? Да и как они это сделают?
— А как человек превращается в дракона? Ладно, проехали. Еще одной сказке конец. И чем же ты собираешься поджечь пещеры?
Он поднял меч.
— Достаточно кому-то одному пробраться всего на пару шагов внутрь. Я бы с радостью. Но… — Он снова опустил меч. — Огненные стрелы гораздо практичнее.
— Стрелять огненными стрелами в пещеры средь бела дня? Это привлечет внимание. Я не затыкаю тебе рот, — поспешно добавила Блэр, не давая ему возразить. — Землетрясение и полет дракона прошли незамеченными. Люди не видят того, что не хотят видеть. Но тут другое дело. В пещерах пленники.
— Знаю. Мы их можем спасти?
— Это практически невозможно.
— Если бы я сидел в клетке и ждал, пока меня подадут на стол одной из этих тварей или превратят в такого же, то предпочел бы погибнуть в огне. Ты говорила то же самое.
— Думаю, ты прав, но, чтобы пробить брешь, нам нужна полноценная атака. Прав ты и в том, что нам никогда не уговорить остальных. — Блэр приблизилась к нему вплотную и посмотрела прямо в лицо. — Да и ты не сможешь этого сделать.
Ларкин подошел к манекену и выдернул дротик. Разум подталкивал его на решительный шаг. Но душа… была против.
— А ты?
— А я смогу. Потом мне придется жить с этим, но я выдержу. Эту войну я веду всю жизнь. И без потерь не обойтись. Гибнут невинные люди — надо рассматривать это как сопутствующие потери. Если бы я думала, что подобная атака поможет нам выиграть войну или просто нанести серьезный урон Лилит, то давно бы это сделала.
— Но ты считаешь, что я не смогу.
— Я это точно знаю.
— Потому что я слаб?
— Нет. Просто в тебе нет жестокости.
Ларкин повернулся и метнул дротик, пронзивший сердце манекена.
— А в тебе, получается, есть?
— Мне приходится быть жестокой. Ты не видел того, что видела я, ты не знаешь всего, что известно мне. Я должна быть такой. Иначе бы я этим не занималась.
— Ты воин и охотник. Это дар и одновременно долг. Иногда приходится быть жестоким. Я тоже могу исполнить свой долг, и если придется пожертвовать людьми, я это сумею пережить. Буду мучиться, казнить себя, но сделаю то, что требуется.
«При сильном давлении, — подумала она, когда Ларкин ушел, — он либо становится жестким, либо ломается».
Именно поэтому Блэр предпочитала действовать в одиночку. Поэтому она одна. Не нужно ни объясняться, ни оправдываться. После Джереми она поняла, что единственный способ делать свое дело — оставаться одной.
Услышав приглушенный хлопок, донесшийся из башни, Блэр подняла голову. Конечно, некоторым это дано: близость, союз. Но сначала они должны понять друг друга, принять все недостатки. Не просто терпеть, а принять.
Если примерить это на свою жизнь, то ей, судя по всему, подобное не грозит. Блэр снова перебинтовала руки и принялась колошматить тяжелую грушу.
— Представляешь себе какую-то знакомую сволочь? — В дверях появился Киан.
Блэр едва удостоила его взглядом. Теперь она работала не только руками, но и ногами. Боковой удар, потом назад, потом двойной прыжок. С нее градом лил пот, дыхание было коротким и прерывистым.
— Учителя алгебры в десятом классе.
— Наверняка он заслуживает хорошей взбучки. Тебе она в жизни пригодилась? Я имею в виду алгебру.
— Ни разу.
Киан наблюдал, как она разбежалась и с такой силой ударила грушу ногой, что та едва не сорвалась с крепления.
— Ты в отличной форме. Странно, но на груше я вижу лицо Ларкина, — с улыбкой произнес он, когда Блэр сделала перерыв, чтобы отдышаться и глотнуть воды. — Я столкнулся с ним на лестнице. Он выглядел раздраженным, что с ним редко бывает — парень довольно дружелюбен, правда?
— Я раздражаю людей.
— Точно. А он мил.
— И мне нравится.
— Гм. — Киан подошел, взял несколько ножей и принялся метать их в мишень в противоположном конце комнаты. — Проживи ты среди людей столько, сколько я, ты научилась бы различать слабые сигналы. И удивлялась бы выбору, который делают люди. Я вот никак не могу понять, почему бы вам просто не броситься в объятия друг другу? Опасные времена, грядет конец света, и так далее.
Она резко выпрямилась, так что хрустнули позвонки.
— Я не прыгаю в постель к первому попавшемуся парню — хотя это не твое дело.
— Разумеется. Тебе самой решать. — Киан подошел к мишени, выдернул ножи и протянул Блэр — непринужденным, почти дружеским жестом. — Но мне кажется, что его достоинства не ограничиваются близостью и доступностью.
Блэр подбросила нож в воздух, проверяя его вес, затем метнула в мишень. Точно в «яблочко».
— Что за внезапный интерес к моей сексуальной жизни?
— Просто изучаю реакции людей. Брат покинул свой мир и перешел в этот. Богиня указала направление, и он подчинился.
— Хойт не просто послушался богиню.
— Нет, — согласился Киан после недолгого раздумья. — Он пришел, чтобы найти меня. Мы же близнецы, и связь между нами очень глубока. Кроме того, он по природе своей обязателен и верен.
Теперь Блэр направилась к мишени, чтобы вытащить ножи.
— И еще он силен и отважен.
— Да, конечно. — Киан взял ножи и метнул в мишень. — Но есть вероятность, что я стану свидетелем его смерти. А мне это ни к чему. Даже если Хойт переживет битву, то со временем состарится — его тело разрушится, и он умрет.
— Веселая перспектива, да? А может, он тихо покинет этот мир во сне после долгой, счастливой жизни. Или его хватит удар после классного секса?
Киан улыбнулся, но улыбка не затронула холодных синих глаз.
— Насилие, природа — результат один. Я видел больше смертей, чем видела ты, больше, чем тебе предстоит увидеть. Хотя в этом смысле опыт у тебя гораздо шире, чем у остальных. Что отделяет нас — тебя и меня — от них.
— Тут у нас нет выбора.
— Ошибаешься — есть. Я кое-что знаю об одиночестве и о том, как рассеять его, хотя бы на время.
— Значит, я должна наброситься на Ларкина просто потому, что мне одиноко?
— Это один из возможных ответов. — Киан вновь выдернул ножи из мишени, но теперь убрал их на место. — Другой заключается в том, чтобы получше присмотреться к парню и к тому, что он видит, когда смотрит на тебя. Опасность и воздержание обострят твои чувства. Хочешь пару раундов?
— Пожалуй.
Ей стало легче. Несколько синяков того стоили. Ничто так не приводит в порядок мысли, как яростная схватка с вампиром — даже с тем, который не собирается тебя убивать. Осталось лишь спуститься на кухню и что-нибудь перекусить перед вечерней тренировкой.
Но сначала нужно заскочить к себе и смазать синяки волшебной мазью Гленны.
Она вошла в комнату и оказалась на холме над Долиной Молчания.
— О, черт. Черт, черт. Я не хочу больше этого видеть.
— Ты должна. — Морриган стояла рядом с ней в бледно-голубой накидке, развевающейся на ветру. — Ты должна тут все знать назубок: каждый камень, каждую ямку, каждую травинку. Это поле боя. Последний рубеж человечества. Тут, а не в пещерах Керри.
— Значит, мы просто ждем?
— Нет, не только. Ты охотник, и ты делаешь свое дело. Все, что ты предпринимаешь, все твои решения приближают тебя к этому сражению.
— Одна-единственная битва. — Блэр устало провела рукой по волосам. — Все остальное — просто стычки, ведущие к ней. Не больше. Неужели тут все закончится?
Взгляд изумрудных глаз Морриган остановился на Блэр.
— Война никогда не закончится. Ты знаешь и чувствуешь эту простую истину каждой клеточкой своего тела. Но если Лилит победит, миры погрузятся в хаос. Людей ждут бесконечные страдания, мучения, смерть.
— Понятно. А хорошие новости?
— Все, что нужно, у вас уже есть. Круг шести достаточно силен, чтобы победить в этой битве.
— Но не закончить войну. — Блэр вновь окинула взглядом неприветливый пейзаж. — Для меня она никогда не закончится.
— Выбор за тобой, дитя мое. Так было всегда.
— Мне хочется все бросить. Иногда хочется, а иногда… Я думаю: вы только посмотрите, что я делаю, что умею. И у меня появляется ощущение… наверное, правоты. Но в другие дни, когда я возвращаюсь с охоты, а в доме никого нет, я чувствую такую тяжесть, такую опустошенность…
— Тебе не хватает любви. — Голос Морриган стал ласковым. — Но все, что с тобой произошло и происходит, закаляет тебя. Тебе предстоит выиграть много сражений, разрешить много загадок. И всегда, дитя мое, у тебя будет выбор.
— Уклониться — это не выбор. Итак, мы придем сюда и победим. Потому что должны сделать это. Я не боюсь умереть. Нельзя сказать, что хочу, но не боюсь.
Она снова окинула взглядом долину: клочки тумана и торчащие из них скалы. И как всегда, по спине пробежала дрожь. Она увидела себя, распростертую на земле. Окровавленную. Убитую.
Ей хотелось спросить, правда ли это, или игра воображения, но Блэр знала, что богиня не ответит.
— Ну что ж, если мне суждено умереть, — решила Блэр, — я захвачу с собой чертову кучу этих тварей.
— Через неделю вы, круг шести, придете к Пляске Богов и перенесетесь в Гилл.
Блэр отвернулась от склона и посмотрела в лицо Морриган.
— Неделя.
— Неделя, считая с сегодняшнего дня. Вы сделали все, что должны были сделать. Собрались вместе, многому научились и теперь отправитесь в Гилл.
— Как?
— Узнаешь. Через неделю. Ты должна доверять своим товарищам, своим чувствам. Если круг шести не доберется до Гилла и не явится туда в назначенный час, твой мир и все остальные миры погрузятся во тьму.
Солнце погасло. В наступившей темноте Блэр услышала крики, вой, плач. В воздухе вдруг запахло кровью.
— Ты не одна, — сказала Морриган. — Даже здесь.
Потом все исчезло. Блэр смотрела в глаза Ларкина, чувствовала его пальцы, сжимавшие плечи.
— Ну вот, ты здесь, ты вернулась. — Она была так ошеломлена, что не сопротивлялась, когда Ларкин притянул ее к себе, обнял и прижался губами к ее волосам. — Ты вернулась, — повторил он. — Что это было, вампир?
— Нет. Уф. Отпусти меня.
— Не торопись. Ты вся дрожишь.
— Да нет. Это ты дрожишь.
— Возможно. Ты меня до смерти напугала. — Он слегка отодвинулся. — Ты стояла и смотрела в пространство невидящими глазами. Не слышала, когда я окликнул тебя. Не видела меня, когда я стал прямо перед тобой. А твои глаза… — Ларкин прижал губы к ее лбу. «Так родители проверяют, нет ли у ребенка температуры», — подумала она. — …были такими темными и глубокими.
— Морриган. Она устроила мне небольшую экскурсию. Но со мной все в порядке.
— Может, хочешь прилечь, отдохнуть? Немного прийти в себя. Я побуду с тобой.
— Нет, я же сказала: все в порядке. Я думала, что ты на меня злишься.
— Злился… чуть-чуть. Ты крепкий орешек, Блэр. Я еще никогда не тратил столько сил, ухаживая за женщиной.
Читать бесплатно другие книги:
