Живым или Мертвым Блэквуд Грант
Доминик кивнул.
— И если известно нам…
— Вы ведь американцы, да?
— А это имеет значение?
— Нет, думаю, что не имеет.
— Помоги нам, и мы поможем тебе выбраться за границу, — сказал Брайан.
— Каким образом?
— Это уже наше дело. Так кто они?
— РСО.
— Те же самые, кто уделал Дирар-аль-Карима?
— Кого?
— Видео на сайте. Парень без головы и ног…
— О! Да. Это они.
— Как зовут того, который тебя резал? — спросил Доминик.
— Я знаю его как Факури.
— Чем он занимается?
— Тем, что вы здесь видели. Убивает. Пытает. Страшный, жуткий тип. Он хвастался тем, что сделал с аль-Каримом. Говорил об этом.
— Почему он пришел к тебе?
— Не знаю.
— Не пори ерунды, — сказал Брайан. — Ты и твои телохранители спешили. Ты уже знал, что Факури собирался навестить тебя. Почему ты так решил?
— Пошли слухи, что я связан с полицией. Это неправда. Я не знаю, кто пустил этот слух, но для этих людей… для них безопасность — это все. Наверно, они решили убить меня просто на всякий случай.
— Что они у тебя выпытывали? Ведь ты же обеспечивал им Web-сервис, так?
— Да. Факури хотел узнать, храню ли у себя какие-нибудь данные.
— Например?
— Доменные имена. Пароли. Графика…
— Файлы баннеров?
— Да. Да, он спрашивал о них.
Доминик покосился на Брайана и пробормотал:
— Стего.
— Угу.
— О чем вы? — спросил Бари.
— Ну, и что ты на это ответишь? — спросил Доминик. — Хранил что-нибудь? Скажем, для страховки.
Бари открыл было рот, но Брайан перебил его:
— Если соврешь, мы отвяжем Факури и уйдем.
— Да хранил. На флэш-карточке SD, как для фотоаппарата. Она спрятана под плиткой, за унитазом.
Брайан шагнул к двери.
— Сейчас проверим.
Он вернулся через две минуты, держа в руке карточку размером чуть больше ногтя.
— От кого Факури получает приказы? — обратился Доминик к Бари.
— До меня только слухи доходили.
— Отлично.
— От некоего Алмаси.
— Местный?
— Нет, у него дом в окрестностях Зуары.
Доминик посмотрел на Брайана.
— Это милях в шестидесяти к западу отсюда.
— Интересно, насколько высокий пост у этого парня? Мог он дать распоряжение о казни аль-Карима?
— Возможно.
Братья вышли во двор, оставив Бари привязанным к креслу.
— Что скажешь? — спросил Брайан.
— Бари, конечно, и сам по себе неплохой улов, но было бы хорошо поймать рыбку покрупнее. Если этот Алмаси имеет право разбираться со своими, пожалуй, стоит попытаться взять его.
Брайан посмотрел на часы.
— Около десяти. Полчаса на то, чтобы добраться до машины, два часа ехать до Зуары. К двум часам закончим дела с Алмаси, и в путь.
— Значит, берем с собой Бари и захватываем Алмаси, если получится.
— Остается Факури.
— Это балласт.
Доминик немного подумал и вздохнул.
— Дом, это бессердечный убийца, — сказал Брайан.
— Да понимаю я. Но, знаешь, трудно в башке стрелки перевести.
— Ты ведь уже делал это. С тем гадом, который изнасиловал девочку.
— Там все было немного не так.
— Нет, считай, что разницы нет. Плохой парень, который сам по себе не остановится. И здесь совершенно то же самое.
Доминик ненадолго задумался.
— Я это сделаю.
— Нет, братишка, этот тип — мой. Ты займись Бари, подготовь его к перевозке. А я здесь приберу.
Через пять минут Доминик и Бари стояли во внутреннем дворе. Брайан вынес парусиновую хозяйственную сумку, поставил Доминику под ноги.
— Полдюжины пистолетов и десять магазинов. Сейчас вернусь.
Брайан вновь скрылся в доме.
— Что он делает? — спросил Бари.
Изнутри донесся негромкий хлопок, потом другой.
— Факури… — пробормотал Бари. — Вы его убили.
— А что, было бы лучше, если бы он остался жив и снова принялся охотиться за тобой?
— Нет, но кто может поручиться, что вы не поступите так же и со мной, когда закончите свои дела?
— Я. В худшем случае, отпустим тебя на все четыре стороны.
— А в лучшем случае?
— Будет зависеть от того, как ты будешь нам помогать.
Брайан вышел через десять минут. Они с Домиником подошли к дальней стене, и Брайан подсадил Доминика на крышу. Через десять секунд Доминик подал оттуда рюкзаки и спрыгнул сам. Все трое направились к двери, ведущей на улицу.
Брайан повернулся к Бари.
— Объясняю, чтобы все было понятно: если ты побежишь или попытаешься поднять шум, сразу получишь пулю в голову.
— Зачем мне это делать?
— Не знаю и гадать не хочу. Захочешь подставить нас — умрешь первым.
— Понимаю.
Через сорок минут они вышли из Медины на Сиди-Омран и прошли два квартала на восток к отелю «Коринтия», около которого оставили «Опель». Еще через пять минут они выехали на Умар-аль-Мухтар и покатили на запад, к выезду из города. В ясном небе сиял узкий полумесяц, окруженный алмазной россыпью звезд.
Они ехали молча — Бари лежал на заднем сиденье, — пока не миновали Сабрату, город на побережье, расположенный в сорока милях от Триполи.
— Можешь сесть, — сказал пленнику Доминик, сидевший впереди на пассажирском сиденье. — Как рука?
— Очень болит. Что вы сделали с моими пальцами?
— Спустил в унитаз, — ответил Брайан.
Это было самым легким из того, что ему пришлось сделать в доме Бари. Кроме того, он раздел Факури и его людей, посмотрел, нет ли татуировок, и обшарил их карманы. Татуировок не оказалось, а документы были. Он собрал их в сумку. Потом он выпустил по три пули в затылок каждому из убитых, отчего их лица превратились в подобие растоптанных гамбургеров. Полиции, вероятно, удастся рано или поздно опознать трупы, но к тому времени, когда РСО узнает, что потерял своих людей, и он сам, и Доминик, и Бари будут за границей.
— Спустили в унитаз? — повторил Бари. — Зачем?
— Чтобы не оставлять лишних следов, выводящих на тебя, — ответил Доминик. — Чем меньше они будут знать, тем лучше. Где дом Алмаси?
— На востоке от города. Я знаю поворот. Он напротив старого нефтеперерабатывающего завода.
— Тормозите, — сказал Бари через двадцать минут. — Следующий поворот налево.
Брайан сбавил скорость, и машина свернула на грунтовую дорогу, которая почти сразу пошла в гору. Впереди путь извивался среди невысоких, поросших кустами холмов. Через пять минут дорога резко взяла вправо. Бари, смотревший в окно со стороны водителя, постучал в стекло.
— Вот он. Там, где горит свет. Это дом Алмаси.
В четверти мили от того места, где они находились, под изъеденным эрозией склоном, Брайан и Доминик видели двухэтажный саманный дом, окруженный кирпичной стеной высотой по плечо среднему человеку. На расстоянии в пятьдесят ярдов к западу от дома стояли, почти прижимаясь друг к другу, четыре глинобитные хибарки. Прямо за домом находился большой сарай.
— Бывшая ферма? — спросил Доминик.
— Да. Коз держали. Алмаси купил ее под дачу три года назад.
— Альдо, видишь антенны на крыше? — спросил Доминик.
— Да. Парень нешуточно прикинулся для связи.
Они проехали еще полмили, пока усадьба не скрылась за холмом, и притормозили на перекрестке. Брайан интуитивно повернул налево. Грунтовая дорога продолжалась всего ярдов пятьдесят, потом резко сузилась и вывела в котлован, похожий на карьер по добыче гравия.
— Пожалуй, подойдет, — сказал Доминик.
Брайан выключил огни, повернул рычаг ручного тормоза и выключил мотор. Братья повернулись на переднем сиденье и посмотрели на Бари.
— Что еще ты знаешь об этом месте? — спросил Брайан.
— Только где оно расположено, и все.
— Был здесь когда-нибудь?
— Один раз. Просто проехал мимо.
— И с чего тебя сюда понесло? Просто из любопытства?
Бари немного помялся, потом все же ответил:
— В моем бизнесе всегда полезно знать, с кем имеешь дело. Я знал, что Факури подчиняется Алмаси. И подумал, что стоит попробовать завязать с ним дела напрямую. И стал наводить справки.
— Предусмотрительный, — проворчал Доминик. — Значит, в доме ты не бывал?
— Нет.
Брайан:
— А как там насчет телохранителей?
— Уверен, что у него есть охрана, но не знаю сколько. — Брайан и Доминик молча смотрели на него. — Это правда, я клянусь своими детьми.
— Собаки?
— Не знаю.
— Дай-ка руки, — приказал Брайан. — Положи их на подголовники.
Бари напрягся было, но подчинился. Брайан и Доминик быстро примотали его руки скотчем к подголовникам.
— Думаете, это необходимо?
— Мы еще не совсем доверяем тебе, — объяснил Доминик. — Не думай, что мы имеем что-нибудь против лично тебя. Мы вернемся.
— А если не вернетесь?
— В таком случае, считай, что тебе чертовски не повезло, — ответил Брайан.
Они вышли из машины, достали из багажника хозяйственную сумку и, усевшись на землю, принялись сортировать свой арсенал. Теперь у них имелись, кроме «браунингов», четыре французских 9-миллиметровых пистолета «МАВ Р15» и два кургузых револьвера калибра 0,32.
— Шестьдесят патронов от «Р15», — сказал Брайан. — Девятимиллиметровые, «парабеллум». Прекрасно подходят для «браунингов». Ну, а если потребуется больше шестидесяти патронов, значит, дело завалено.
Они перезарядили обоймы «браунингов», потом поделили оставшиеся патроны от «Р15» и сложили в карманы широких летних брюк. Потом проверили рюкзаки, что-то вынули, что-то добавили. Доминик подошел к задней двери «Опеля».
— Дайте мне еще аспирина, — попросил Бари.
Брайан отыскал в рюкзаке флакон и кинул его Доминику. Тот вытряхнул на ладонь полдюжины таблеток, вложил их в рот Бари и дал запить из своей фляги.
— Никуда не уходи и не поднимай шума, — сказал Доминик и повернулся к Брайану. — Готов?
— Вполне. А теперь попробуем поймать большую рыбу.
Глава 67
— Ну, и как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Джерри Хендли, когда Джек сел за стол напротив него. Сэм Грейнджер стоял чуть в стороне, прислонившись к стене около окна и сложив руки на груди.
— Вполне нормально, если не считать того, что меня уже замучили вопросами о самочувствии, — ответил Джек. — Джерри, это всего лишь порез. На который вполне хватило суперклея.
— Я говорю не об этом.
— Я знаю, о чем вы говорите.
— Джек, ты убил человека. С тех пор не прошло и двенадцати часов. Если ты скажешь, что тебя это не тревожит, я полностью переведу тебя на кабинетную работу.
— Босс…
— Он говорит совершенно серьезно, — вмешался Грейнджер. — Нравится это вам или нет, но вы сын президента Джека Райана. Если вы считаете, что для нас это безразлично, подумайте хорошенько. И если нам хотя бы на секунду покажется, что вы не хотите напрягать мозги, вы тут же окажетесь на скамейке запасных.
— Но чего вы от меня хотите? Если честно — руки у меня до сих пор трясутся, и в желудке погано. Я всадил шприц с ядом в МоНа, потому что он этого заслуживал. А этот Синага… Не знаю. Может быть, заслуживал, а может быть, и нет. Он кинулся на меня и пытался меня убить… — Джек немного помолчал, откашлялся. — Хотел ли я его убивать? Нет. Рад ли я, что остался жив, а он погиб? Можете сами догадаться.
Джерри тоже немного помолчал, потом кивнул.
— В общем, подумай об этом, а завтра скажешь мне, что решил. Место для тебя найдется здесь в любом случае.
— Спасибо.
— Сэм, будь любезен, попроси их зайти.
— Подождите секунду, — сказал Джек. — Я уже обсуждал это с Джоном и Дингом… Помните электронное письмо о рождении ребенка, которое мы перехватили? — Хендли кивнул. — Оно не вызвало никакой реакции. Ни ответов, ни пояснений. Мертвый штиль, в том числе и за границей. Я думаю, что это письмо было указанием об изменении порядка связи.
— Объясните, — потребовал Грейнджер.
— Мы знаем, что РСО использует для связи стеганографию. Вероятно, в баннерах на своих сайтах, и так продолжалось довольно долго. Что, если то письмо было сигналом, приказом группам перейти на связь с использованием только стеганографических протоколов? Нечто вроде их варианта радиомолчания.
— С какой целью?
— Спецвойска обычно переходят в режим радиомолчания, когда готовятся к десантированию. Возможно, Эмир дал приказ о проведении операции.
— Мы наблюдали снижение активности связи и перед одиннадцатым сентября, — сказал Грейнджер. — И перед событиями на Бали и в Мадриде.
Хендли кивнул.
— Джек, мне хотелось бы, чтобы ты присоединился к Байери. Поройтесь как следует в том, что вы добыли у Найоана.
— Хорошо.
— А теперь, Сэм, зовите их.
Грейнджер открыл дверь, Кларк и Чавес вошли в кабинет и сели рядом с Джеком.
— Вы уже знаете новость? — спросил Хендли у Кларка.
— Какую?
— Обвинение против Дрисколла отозвано.
— Подумать только! — ухмыльнулся Кларк.
— Пресс-секретарь Килти объявил об этом вчера, под самый конец рабочего дня, когда все были заняты мыслями об уикенде. Сэм говорил со своим старым другом из Беннинга. Дрисколл ни в чем не виноват. Почетная отставка, полная пенсия плюс инвалидность. Интересно, плечо будет сильно мешать ему жить?
— Разве что, если вы решите поручить ему оштукатурить ваш кабинет.
— Хорошо. А теперь докладывайте.
— В трейлере Синаги не оказалось ничего, кроме цифрового зеркального фотоаппарата, — сказал Кларк. — «Никон», не дорогой, не дешевый. На карточке — несколько сот снимков. По большей части пейзажи, но нашлось и с дюжину портретов.
— Типично паспортные портреты, — добавил Чавес. — Все — мужчины, ближневосточного типа или индонезийцы. Причем одного из них мы уже видели. Помните курьера, которого вы выследили, — Шазифа Хади?
— Что вы говорите? — воскликнул Грейнджер.
— Да, именно он, — ответил Джек. — Только на снимке Синаги Хади чисто выбрит. А мы видели его с бородой и усами. Побриться, взять новый паспорт — отправляйся, куда хочешь.
— А отсюда можно вывести ответ на вопрос, куда он отправился после Лас-Вегаса, — сказал Кларк. — По крайней мере частично. Он покинул страну.
Хендли кивнул.
— Но куда и зачем? Сэм, что еще мы знаем о Синаге?
— В Джакарте его отлично знают. Я говорил с одним моим другом, который дружит с шефом полиции из Сурабаи. Он был настоящим мастером. Делал паспорта наивысшего качества.
— Как с опознанием по лицам?
— Байери начал бета-тестирование своей системы, — сказал Джек, — но мы мало знакомы с тем, что используют ИТП и МНБ.[37] Их параметры могут сильно отличаться от наших.
— ФБР? — предложил Грейнджер.
— Вероятно, та же самая система. В противном случае они, как пчелы, опыляли бы все цветы подряд.
— Когда вернется Дом, предложим ему запустить пробный шар. Поскольку мы знаем только одного Хади, на нем и сосредоточим внимание. Нужно узнать, куда он отправился из Лас-Вегаса. Мистер Кларк, в каком состоянии вы оставили Сан-Франциско?
— В случае с Найоаном — все стерильно. Оставили все, как было, только скачали данные. Сейчас с ними возится Гэвин. Впрочем, одно мы можем сказать наверняка уже сейчас. Найоан — важное звено в системе материально-транспортного обеспечения РСО. Деньги, документы… Кто знает, что еще? Что касается Синаги, то мы имитировали взлом. Он схватился с грабителем и погиб. Для подкрепления версии взяли из трейлера DVD-плеер, немного денег.
— Проследим за новостями оттуда, узнаем, сработала ли наша инсценировка. Должна сработать. Мы все сделали аккуратно.
— Ладно. Теперь остается ждать, когда наш обер-мудрец до чего-нибудь докопается. Спасибо, господа. Мистер Кларк, не уделите мне еще минуточку? — Хендли помолчал, Джек и Чавес вышли, закрыв за собой дверь, и тогда Хендли коротко спросил: — Ну?
Кларк пожал плечами.
— С ним все в порядке. Есть ли у него настоящий вкус к полевой работе, покажет только время, но она ему по силам. Умный мальчик.
— Вы же не думаете, что ум здесь — самое главное, — сказал Грейнджер.
— Что ж, у него определенно крепкие нервы. Как у его отца.
— Вы взяли бы его с собой еще раз?
— Не задумываясь. У него хорошие инстинкты, он очень наблюдателен и очень быстро учится. Кроме того, в нем есть задатки серого, что тоже ему только в плюс.
— Серого? — повторил Хендли.
— «Серые люди», — ответил Кларк. — Лучшие тайные агенты знают, как слиться с фоном — как ходить, как одеваться, как разговаривать. Вы проходите мимо них на улице и не замечаете их. У Джека такое качество имеется, причем оно естественное.
— Очередное генетическое свойство Райанов?
— Возможно. Не забывайте, он рос как под микроскопом. И много воспринял от своего окружения, даже не сознавая этого. Дети очень смышлены. Джек рано понял, почему вокруг них все время ошиваются люди в темных костюмах и с оружием. И антенны у него заработали.
— Вы думаете, он расскажет отцу?
— О Кампусе? Думаю, что да. Конечно, вины Джека в этом нет, но ведь он все время живет в тени отца. Между прочим, чертовски большой и густой тени. Но когда он поймет, чем намерен здесь заниматься, он найдет способ это преподнести.
С помощью грузчика таможенного склада Муса погрузил свой ящик в багажный отсек арендованного «Субару аутбек», помахал инспектору и выехал за ворота. Естественно, Муса не собирался ехать в Калгари, как сказал таможенному инспектору, а проехал пятнадцать миль на восток до пригорода Суррея и въехал на стоянку гостиницы «Холидей-инн экспресс». Там он нашел место для машины прямо под окном своего номера, расположенного на первом этаже, потом поднялся в гостиницу и весь остаток дня дремал или щелкал пультом дистанционного управления, перескакивая с одного глупейшего телешоу на другое такое же, пока не остановился в конце концов на Си-эн-эн. В гостинице имелся беспроводной доступ в Интернет, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не достать ноутбук и не проверить обновления. У него была при себе флэшка с новейшими шифровальными таблицами и программой расшифровки стеганографических посланий — он мало разбирался и в том, и в другом, — но входить на какой-нибудь из вспомогательных сайтов, когда осуществлялся последний этап подготовки к операции, было бы неблагоразумно. На завтрашний полдень запланирована очередная перекличка, но и она должна оказаться очень короткой. Просто нужно считать, что все идет по графику, если только кто-нибудь не доложит о сбое.
Бормотание телевизора слилось в невнятный фоновый шум, а Муса глядел в потолок и пролистывал в уме свой собственный график. Каждый отрезок предстоящего пути и весь маршрут в целом он знал назубок, а его документы могли выдержать любую проверку, за исключением разве что сверхтщательной. Правда, если таможенного инспектора в аэропорту удалось обмануть без всякого труда, то в Соединенных Штатах меры безопасности были не в пример серьезнее. Полицейские там весьма придирчивы, любопытны и бдительны до чрезвычайности. С другой стороны, напомнил себе Муса, через несколько дней службам безопасности, как федеральным, так и в отдельных штатах, станет не до того, а он тем временем благополучно доберется до места назначения.
Звонок будильника поднял его в семь вечера. Он сел и протер глаза. Сквозь опущенные шторы он видел, как постепенно мерк свет за окном. Он включил лампу, висевшую на стене над кроватью. На телеэкране один из дикторов терзал вопросами о состоянии американской экономики какого-то типа с Уолл-стрит. «Снижение уже достигло низшей точки? — спрашивал диктор. — Вернулась ли страна к режиму роста?» Идиоты. Америке лишь предстояло рухнуть на дно. Очень скоро.
Муса вошел в ванную, сполоснул лицо водой, а потом надел куртку. Остановившись посреди комнаты, он немного подумал, потом вернулся в ванную и взял с вешалки полотенце. Пятясь задом, он протер все, к чему прикасался. Двигаясь назад, он вытер каждую поверхность, которую он коснулся: маховики крана, сиденье унитаза, рычаг унитаза, выключатель… Закончил он ночным столиком, пультом дистанционного управления и лампой. Комнату он оплатил заранее, так что можно было не останавливаться у стойки администратора. Портье сказал ему, что карту-ключ можно оставить в комнате, и он положил ее на телевизор, не забыв перед этим тщательно протереть. Полотенце он сложил и сунул в карман брюк. Что еще? Не забыл ли он чего-нибудь? Нет. Он вышел из гостиницы и подошел к «Субару». Ящик был на месте. Он открыл дверь ключом, сел в машину и завел мотор.
Покинув стоянку, он выехал на шоссе № 1, по которому проехал двадцать две мили на юго-восток до поворота на автостраду Фрейзер, идущую с запада на восток, и преодолел по ней еще семь миль до 264-й стрит. Тут он сделал еще один поворот, на юг, и через четыре минуты увидел впереди мачты со множеством мощных фонарей. Это был перекресток 13/539, находившийся совсем рядом с канадско-американской границей, почти сразу за ним возвышалось внушительное бетонированное сооружение. Муса почувствовал, что его сердце забилось чаще, но продолжил путь.
Не доходя нескольких сот ярдов до границы, дорога разветвлялась: левая полоса шла прямо и выводила к контрольно-пропускному пункту, а правая изгибалась и вливалась в шоссе, обозначенное на его карте как Авеню № 0, уходившее строго на запад. Он нажал кнопку сброса одометра и посмотрел в зеркало заднего вида. Никого. Он прибавил скорость до разрешенного предела, потом немного сбавил и включил круиз-контроль.
«Странно, — думал он, — что эта ничем не примечательная двухполосная дорога, зажатая между перелесками и полями фермеров, является границей между двумя огромными странами». Из всего, что видел Муса, единственным признаком наличия границы могло служить высокое заграждение из металлической сетки, тянувшееся вдоль южного края дороги. Да, американцы любят заборы.
Так он ехал восемь миль, глядя, как заходит солнце и на небе загораются звезды. Свет фар скользил по серому асфальту, убегали под машину желтые линии дорожной разметки, и когда, как ему казалось, прошло уже несколько часов, он увидел приближающийся перекресток. Подъехав поближе, он прочитал на щите: «216-я стрит». Отлично. Теперь уже недалеко. Потом последовала 212-я стрит, 210-я. Он отключил круиз-контроль и пустил машину накатом. Впереди справа он увидел сквозь деревья светящиеся окна и принялся всматриваться туда, предоставив машине возможность замедлять ход на пустой дороге. Вот оно!
Несколько сосен, а рядом с ними проем в заборе. Возле проема табличка: «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ. НЕ ЗАЕЗЖАТЬ». Муса посмотрел вперед — не увидел никаких огней на дороге, — потом в зеркало заднего вида. Все чисто. Он выключил свет своей машины, нажал на тормоз, повернул налево через встречную полосу и въехал под табличку, которая запрещала это делать.
Он был в Америке.
Дорога почти сразу пошла под уклон. Вернее, это была уже не дорога, а разбитая тряская колея в лесу. Справа темнела сосновая роща площадью примерно в акр. Какая-то лесозаготовительная компания купила этот лесок и решила свести его под корень.
Извивавшаяся, как змея, дорога была на редкость плохой, но полноприводной «Субару» справлялся с ней вполне прилично. Проехав по ней еще полмили, Муса добрался до перекрестка, где сходились еще три дороги, и повернул налево. Дорога стала немного ровнее. Через пару минут машина оказалась на следующем перекрестке. Здесь Муса повернул налево, проехал еще несколько сот ярдов на восток и снова повернул на юг. Через пять минут он вновь оказался на асфальтированной дороге. Это могла быть только Эйс-стрит-род. Он перевел дыхание. Если бы его поймали при пересечении границы, это уже случилось бы. Но с ним все было в порядке. Пока.