Кулак обезьяны Куликова Галина

— Не знаю, почему она согласилась. Может быть, посчитала, что хуже Никуляк никого быть уже не может. Но, скорее всего, ей понравилось, что рукописью будет заниматься профессиональный журналист. Да было бы тебе известно, бабушка русской археологии неравнодушна к прессе. Читает журналы, газеты, со мной постоянно пытается обсуждать какие-то статьи.

— Понятно. Что ж, спасибо за информацию, — искренне поблагодарил Ленечка.

— Эге, постой, — выкрикнул редактор. — Теперь выкладывай, зачем учинил мне этот допрос? Я с тебя не слезу, пока не расскажешь.

Бублейников не стал упираться и вкратце рассказал всю эпопею с таинственными телефонными звонками.

— Вот я и хочу выяснить, кто это мне угрожает. А самое главное — серьезно это или нет, — завершил он свое повествование.

Шустров ненадолго задумался, потом сказал:

— Бред какой-то! Я не думаю, что Лена Никуляк способна на такие дикие выходки. Она, конечно, женщина специфическая и может мелко напакостить. Но откровенный террор — не ее стезя. Кроме того, я просто убежден — она не в курсе того, что ты работаешь над книгой Дымовой.

— А издательство «Водоворот»?

— Это вообще из области фантастики. Если бы у них перехватили готовый проект или переманили авторов — тогда да, возможны варианты. Но издательства уже год как нет, они в кризис накрылись.

— У вас случайно их бывшие сотрудники не работают?

— Нет, — твердо ответил редактор. — Я думаю, эти звонки — просто чья-то глупая шутка.

— Шутка? — возмутился Бублейников. — Ты бы слышал этот голос! К тому же это были настоящие угрозы, хотя и довольно расплывчатые. Я совершенно уверен, что кто-то сильно нервничает из-за моих контактов с Дымовой. Хотелось бы знать почему?

— Если хочешь, я могу поговорить с Дымовой… — не слишком уверенно предложил Шустров.

— Да нет, спасибо, я попробую сам разобраться.

— Ну, разбирайся. Только про рукопись не забудь. Сроки помнишь?

— Сроки помню, не подведу. Тема — класс, бабка — чудо. Трудности нас не пугают, опасности нас не страшат! Через тернии — к звездам! Даже если мне придется заплатить за это жизнью.

— Бублейников, если бы ты не был такой умный, я бы сказал, что ты самый настоящий дуралей, — устало отозвался редактор.

Из милиции они вернулись не через два, а через три с половиной часа. Виолетта Никодимовна была сильно измучена и оттого казалась совершенно несчастной. Максим был суров и сосредоточен.

— Ну как дела? — поинтересовалась Светлана, бросив на них встревоженный взгляд.

— Кристиночка не появилась? — с тоской в голосе спросила Рюмина, не обратив внимания на вопрос.

— Я тут же позвонила бы, мы ведь договаривались — мягко напомнила ей подруга. Затем обратилась уже непосредственно к Печерникову:

— Макс, что вам сказали? Какие прогнозы?

— Прогнозы какие? — Максим сначала задумчиво поглядел в потолок, потом перевел взгляд на Светлану. — Умеренно-оптимистические. Они считают, что пока сохраняется вероятность внезапного появления живой и здоровой Кристины дома. Тем не менее мы там все оформили, как полагается, Виолетта Никодимовна все рассказала. В общем, будут искать.

— Можно узнать, кто и где будет искать? — послышался голос Оксаны, которая в этот момент вышла из комнаты подруги.

— Можно, — повернулся к ней Максим. — Есть специальные оперативно-розыскные группы. Они приезжают на место и разбираются, что делать в данном конкретном случае.

— И какие существуют варианты?

Печерников монотонно, словно на экзамене в школе милиции, стал объяснять:

— Дежурная следственно-оперативная группа выяснит, нет ли здесь признаков совершенного преступления в отношении пропавшей, то есть Кристины. В зависимости от результатов осмотра будет принято решение о заведении розыскного дела либо о возбуждении дела уголовного.

— Почему они в квартире это собираются устанавливать? — нетерпеливо спросила Оксана. — Кристина ведь пропала где-то в другом месте.

— Потому, что обследуется место последнего пребывания. В нашем случае — вот это самая квартира.

— Макс, в чем разница между уголовным и розыскным делом? — поинтересовалась Светлана.

— Разница серьезная. Уголовное дело заведут, если обнаружат признаки совершенного преступления.

— Но здесь нет никаких таких признаков! — всплеснула руками молчавшая все это время Виолетта Никодимовна.

— Мне тоже так показалось, — кивнул Максим. — Но пусть официальное расследование идет своим чередом, а мы будем заниматься тем, что наметили.

— А милиция, кроме того, что пришлет оперативную группу, еще что-то сегодня сделает? — робко спросила соседка.

— Конечно. Во-первых, проверят по своей учетной базе, во-вторых, по медицинским учреждениям…

— Объясните, что значит — по учетной базе, — прервала его Оксана. — Мы же не работали в милиции.

— Примерно так — нет ли следов Кристины среди зарегистрированных преступлений.

— Ясненько, — задумчиво протянула Оксана. — Но я так и не поняла, где именно они намереваются искать Кристину?

— Наверное, там же, где и мы, — туманно ответил Максим. — А сейчас, мне кажется, надо дать отдохнуть и собраться с силами Виолетте Никодимовне.

— Да что ты! — воскликнула Рюмина. — Как же я смогу отдыхать?

Отдохнуть и впрямь не получилось — приехала дежурная оперативно-розыскная группа. Дружески поздоровавшись с Максимом, милиционеры основательно принялись за работу. Где-то через час они закончили свои манипуляции, придя, судя по кислым лицам, к тем же неутешительным выводам, к каким пришел за несколько часов до этого Печерников.

— Что вы все-таки собираетесь делать? Конкретно? — никак не могла успокоиться Оксана, раздосадованная всей этой рутинной канителью.

— Конкретно? — удивился один из членов группы, одетый в штатский костюм. — Объявим в розыск. Опросим родственников, знакомых. Вот, как вас сейчас. С собачкой надо будет пройти. Хотя уже поздно, много времени прошло.

— С какой собачкой?

— Такой, специально обученной, розыскной.

Оксана с негодованием взглянула на мужчину в штатском, собираясь сказать ему что-то язвительное, но тот, быстро пробормотав «извините», отправился в комнату Кристины заполнять какие-то бумаги.

Выйдя проводить милиционеров, Печерников еще минут десять совещался с ними на лестничной площадке. Вернувшись в квартиру, он немного постоял в коридоре, собираясь с мыслями. Затем невесело усмехнулся и довольно сильно ткнул кулаком в бетонную стену. Что ж, все именно так, как он и думал. Видно, настала пора действовать самому. И действовать решительно.

В комнате он обнаружил дам, молча сидящих рядком на диване. Максим заговорщически подмигнул Светлане, уселся рядом с Виолеттой Никодимовной и стал буквально ее зомбировать. Он говорил горячо, убедительно, не останавливаясь ни на секунду. В ход пошли основные постулаты буддизма и даосизма, идеи Вернадского и Гурджиева, афоризмы Конфуция, откровения великих посвященных, установки позитивной психологии — словом, все то, о чем он сам не так давно узнал как раз от Виолетты Никодимовны.

Оксана, широко раскрыв свои замечательные глаза, изумленно слушала дикий, но эмоциональный монолог Печерникова. Реплик и замечаний она не вставляла, что уже было равносильно дружеской помощи.

Сообразительная Светлана в это же время хлопотала вокруг своей подруги, ежеминутно пичкая хозяйку какими-то травками и чашками вливая в нее ароматные настои. Результатом этой психолого-натуропатической атаки стал долгожданный глубокий сон Виолетты Никодимовны.

Аккуратно прикрыв за собой дверь ее комнаты, Максим негромко сказал:

— Светлана, Оксана, пойдемте на кухню, я кое-что хочу сказать.

Сели вокруг стола, хозяйственная Светлана налила всем чай.

— Могу травку заварить, — предложила она. — Хотите? Расслабляющий настой, успокаивает нервную систему.

— Ой, нет, только не настой, — ужаснулась Оксана. — Мне сразу кажется, что я заболела ангиной.

Светлана, никак не прореагировав на эти слова, обратилась к Печерникову:

— Макс, а вы?

— Спасибо, мне бы сейчас, наоборот, чего-нибудь стимулирующего, бодрящего.

— Может, за водкой сбегать? — невинно похлопав ресницами, предложила Оксана. — Или сыщики-любители предпочитают более сильные стимуляторы? Шерлок Холмс, помнится, морфием баловался…

Печерников приложил немалое усилие, чтобы не скрипнуть зубами, и лишь коротко сказал:

— Давайте о деле.

— Наконец-то, — вздохнула Оксана. — Наконец мы заговорили о деле.

— Что-нибудь случилось? — тихо спросила наблюдательная Светлана.

— Ничего такого, к чему мы не были бы готовы. В общем, хочу проинформировать вас, что особо рассчитывать на помощь милиции нам не приходится.

— Это почему же? — воскликнула Оксана. — Они, что, не желают заниматься розыском? А как же все эти оперативные группы, собаки…

— Это формальность, обязательная часть официального расследования. Но на деле они отработают одну или две наиболее очевидные версии — и все. Когда ищут пропавших детей, тогда прилагают больше усилий. А со взрослыми — как получится.

— Но ведь вы же сами говорили, что милицию обязательно надо подключить, что у них большие возможности… — растерянно сказала Светлана. — А как же ваш приятель, большой начальник?

— Вот он-то мне и посоветовал не сидеть без дела, а самому заняться поисками. Да и ребята из оперативно-розыскной группы сказали мне сейчас примерно то же самое. Людей у них мало, а преступлений совершается много. Они вообще скептически настроены, когда речь идет о девушке, которая несколько дней не появляется дома. Считают, что вскоре обязательно обнаружится живой и невредимой. По их статистике, девяносто процентов подобных исчезновений заканчиваются именно так.

— А еще десять процентов? — окончательно расстроилась Светлана.

— Об этом сейчас лучше не думать, — решительно ответил Максим.

— Ну хорошо, это все арифметика для простых людей, а как же ваши обширные связи в милицейских кругах? — снова вступила в разговор Оксана — Или все это блеф? Пустое бахвальство? Или, как там говорят ваши поднадзорные, понты?

— При чем здесь понты? — досадливо скривился Печерников. — Я действительно знаю многих, и меня люди прекрасно помнят. Они пообещали сделать, что смогут, и даже больше того. Но выше крыши все равно не прыгнешь — я ведь хорошо знаю их возможности.

— И что же мы имеем в сухом остатке? — спросила Оксана, нервно сглотнув.

— Пока ясно одно — уголовного дела не будет.

— Что это значит?

— Это значит, что пройдет несколько дней и никто из них уже не вспомнит о пропавшей Кристине. Я не хотел говорить это при Виолетте Никодимовне.

— Правильно, Макс, нечего ее лишний раз расстраивать, — поддержала его Светлана.

— Теперь я хочу обсудить с вами план дальнейших действий. Точнее — план наших поисков.

В этот момент позвонили в дверь, и обсуждение плана пришлось ненадолго прервать — приехала Лидия Сергеевна. По счастью, Виолетта Никодимовна не проснулась, и Максим, стараясь не шуметь, провел бабушку на кухню. Здесь ее ожидали горячие объятья Светланы и долгий, изучающий взгляд Оксаны.

Минут двадцать потребовалось на то, чтобы ввести Лидию Сергеевну в курс дела. Затем Светлана бегала к себе в квартиру за каким-то порошком, который надо будет дать Виолетте Никодимовне, когда та проснется, а Оксана разговаривала по телефону с коллегой по работе.

— Итак, относительно планов, — дождавшись, наконец, общего внимания, продолжил Максим. — По линии милиции все ясно — они объявят Кристину в розыск и проведут некоторые следственные действия. А мы тем временем займемся собственным расследованием — одно другому не мешает.

— Что ты собираешься делать? — по-деловому спросила внука немного бледная Лидия Сергеевна. — И как быстро? Я очень боюсь за Виолетту, она может не выдержать таких переживаний.

— Сегодня же и начну. Главное, понять, откуда именно исчезла Кристина. Без этого мы с места не сдвинемся. Надо будет определить все ее обычные маршруты, обойти все места, где она бывала.

— Макс, чем мы можем помочь? — спросила Светлана.

— Вы занимайтесь Виолеттой Никодимовной. Бабуль, и ты тоже. Надо ее поберечь. Я буду ее дергать только тогда, когда мне понадобится уточнить какие-нибудь сведения.

— Может, мне забрать Виолетту к себе на дачу? Как считаешь? — обратилась Лидия Сергеевна к Светлане.

— Было бы замечательно, — поддержала та ее идею. — Правда, она сейчас не в лучшей форме… Мало ли, вдруг врачи понадобятся?

— Да к нам «скорая» за двадцать минут доезжает, — уверенно заявила Лидия Сергеевна. — А ты, Светуль, тоже могла бы на недельку бросить свои дела и с нами поехать…

— Но Виолетта Никодимовна, скорее всего, захочет дожидаться Кристину здесь, дома, — резонно заметила Оксана.

Лидия Сергеевна отмахнулась от нее, как от мухи.

— Ерунда какая! Уговорим, чего тут одной слезы лить? Побудет на свежем воздухе, пока Максим здесь разберется. Разберешься ведь?

— Не беспокойся, разберусь. Но с Виолеттой Никодимовной, думаю, придется повозиться.

— Не твоя забота, — сурово молвила бабушка. — Ты нам Кристину ищи. Зря, что ли, столько лет прослужил сыщиком. Такая хорошая девочка! Вот найдешь ее, так она тебе век благодарна будет. Ты еще вспомнишь мои слова!

Максим вытаращил на бабушку глаза — неужели она опять за свое? Нечего сказать, нашла время.

— Что ты на меня так уставился? Начинай свой поиск, Виолетту мы со Светулей берем на себя. Ну и тебе поможем, если надо. Съездить куда, со свидетелями поговорить.

— Бабушка, ты даешь, — засмеялся Максим. — С какими свидетелями ты собралась разговаривать? Давай я уж сам разберусь. Вот Оксана мне поможет, если что.

Лидия Сергеевна с неодобрением взглянула на Оксану и, покачав головой, сварливо пробормотала:

— Ладно, посмотрим, как она поможет.

Остаток дня Бублейников занимался тем, что систематизировал переданные ему редактором документы из личного архива Дымовой. Дневники сложил отдельной стопкой — для детального изучения, из здоровенной кучи фотографий отобрал наиболее интересные и пригодные для публикации. Второстепенный материал — переписку с коллегами и друзьями, всякие грамоты, свидетельства, дипломы и газетные вырезки — сложил в пластиковый контейнер и убрал на стеллаж, до лучших времен. Все это в дальнейшем может понадобиться, но как гарнир к основному блюду.

Затем он составил график работы над рукописью. Получалось, необходимо писать не менее десяти страниц в день, чтобы уложиться в срок. «Придется немного напрячься, — подумал Ленечка. — Впрочем, задача посильная. Главное — чтобы не мешали работа и личная жизнь».

С работой он разберется — не впервой. В крайнем случае, возьмет больничный на недельку. Ну а личная жизнь…

Умудренный собственным печальным опытом Ленечка множество раз давал зарок не навязываться женщинам, которые ему отчаянно нравились. Ему надоело быть смешным, нелепым, жалким, какими обычно выглядят отвергнутые мужчины. «Я похож на безрукого альпиниста, который, вопреки здравому смыслу, монотонно штурмует Эверест», — внушал он себе.

Но каждый раз под наплывом очередного сильного чувства Бублейников про все зароки и внушения мгновенно забывал. В этом было что-то фатальное, но ничего поделать с собой Ленечка не мог.

Он вспомнил свой последний телефонный разговор с той самой новой сотрудницей, из-за которой уже несколько месяцев его душа не знала покоя. Собственно, даже не разговор, а монолог Бублейникова, куда девушка лишь изредка вставляла «да-нет». Очередная попытка установить внеслужебные отношения закончилась провалом.

«Ну что же, нет худа без добра, — грустно вздохнув, подвел итоги Бублейников. — В ближайшее время личная жизнь вряд ли помешает работе над книгой».

Так или иначе, но пора было вновь приниматься за рукопись. Наступил вечер, самое плодотворное время, когда сочинять так легко и приятно. Когда Ленечка был по-настоящему увлечен тем, что пишет, то мог не вылезать из-за компьютера часами. Книжка Дымовой, которая изначально рассматривалась как очередная халтура, способ заработать деньги, теперь виделась ему мегабестселлером, хитом продаж и лидером рейтингов. После встречи с Ольгой Святославовной Бублейников сразу почувствовал — впервые в жизни он может сделать что-то стоящее. Интереснейшая тема, фактура, уже имеющаяся в его распоряжении, сама Дымова как хранитель бесценных воспоминаний — все вместе взятое содержит колоссальный потенциал успеха. И Бублейников собирался использовать этот потенциал на все сто процентов.

Вступление он набросал в общих чертах и отложил, чтобы окончательно отшлифовать, когда будет готова рукопись. Затем, замирая от удовольствия, приступил к первой главе, для которой придумал интригующее название: «Ужас горячих песков».

«Пустыня. Само это слово навевает уныние. Пустыня — действительно место довольно тоскливое и безрадостное. Попав сюда, человек ощущает себя беззащитным и одиноким. Бесконечные, насколько хватит взгляда, однообразные серо-желтые или коричневые пески. Клубки перекати-поля, мечущиеся по волнам барханов, редкие злые ветки саксаула напоминают обломки кораблекрушения. Если вдруг появится что-то живое, то это будет змея или тарантул. Как подарок судьбы — верблюд и его неприветливый хозяин, живущий где-то на краю выжженной зноем земли, там, где проходит призрачная граница между цивилизацией и пустыней, между жизнью и смертью.

Но самое страшное в пустынях, которыми так богата наша планета, не иссушающий зной, не отсутствие воды и зелени, не сумасшедший перепад температур — от плюс пятидесяти днем до минус тридцати ночью, не пресмыкающиеся или их соперники в добывании скудной пищи, ядовитые пауки.

Настоящий ужас пустыни — таинственные и безжалостные хозяева этой загадочной и смертельно опасной для большинства людей территории. Создания, незримо, но жестко управляющие своей вотчиной и никогда, ни при каких обстоятельствах не желающие вступать в контакт с человеком. Мне довелось побывать в пятнадцати серьезных научных экспедициях, исследовавших крупнейшие пустыни мира. Я многое слышала от наших проводников или кочевников про Хозяина пустыни. И все же долгое время была уверена, что это легенды, предания, сказки, которые передаются здесь из поколения в поколение, но ничего общего с действительностью не имеющие. Однако мне и нескольким моим товарищам довелось убедиться, что за красивыми повествованиями кроется странная и жуткая правда, осмыслить которую мы оказались не в состоянии».

Сочинив этот интригующий заход, Бублейников некоторое время копался в справочниках. Затем быстро, но внимательно просмотрел довольно толстую тетрадь в клеточку, на обложке которой было написано «Дневник № 5. Пустыни. 1946–1958 гг. Младший научный сотрудник О. Дымова. Экспедиции в Гоби, Каракумы, Такла-Макан».

Судя по почерку и характерным следам, оставленным ручкой или карандашом, записи делались в походных условиях. Иногда тетрадь лежала на чем-то мягком, видимо, на рюкзаке, а иногда письменным столом служил твердый камень. Кое-где чернила были размыты влагой, а карандашные пометки стерлись. Но в основном читать было можно, тем более почерк у Дымовой был вполне разборчивый.

Следующие несколько страниц книги Бублейников выделил для обстоятельного, однако не лишенного изящества повествования о маршрутах и научных целях наиболее значимых экспедиций, в которых побывала Дымова. Отдельный рассказ он посвятил ее коллегам, некоторые из которых уже в те годы были легендарными учеными.

Шел третий час ночи, но спать совершенно не хотелось. Посчитав, что историческая и научная часть первой главы несколько затянулась, Бублейников решил вернуться к философско-мистической составляющей сюжета. По-хорошему, конечно, ему нужно было дождаться расшифровки диктофонной записи, но уж больно не хотелось терять пойманный сегодня кураж. Ленечка сварил себе еще кофе и принялся по памяти восстанавливать рассказ Дымовой о загадочных встречах и опасных приключениях в пустынях мира. Причем уснащал текст такими живописными подробностями, что местами ему становилось не по себе, и он непроизвольно поеживался. Будучи профессионалом-газетчиком, он знал золотое правило «желтой прессы»: хочешь доверия — лги по-крупному. Ленечка не мог прогнозировать, как отнесется к этим пассажам Ольга Святославовна, но ему самому они ужасно нравились.

Фантазия журналиста разбушевалась настолько, что в какой-то момент показалось — он в квартире не один. Раздался странный шорох, по занавеске как будто скользнула чья-то тень.

— Что за ерунда? — сказал Бублейников вслух, чтобы отогнать наваждение. — Тебе уже призраки мерещатся!

Звук собственного голоса немного отрезвил его. Похоже, работу над книгой сегодня пора заканчивать, решил он. Завтра с утра начнется редакционная текучка, так что лучше будет немного поспать. Вот только последний абзац…

«Мы чувствовали — опасность затаилась рядом. Жуткие существа, описать которых я не берусь, так как нет подходящих слов в русском языке, пользуясь своей неуязвимостью, просто ждали своего часа. Наша группа, затерявшаяся в пустыне, была во власти этих монстров и находилась на грани гибели. Казалось, помочь нам уже никто не мог…»

Представив себе эту картину, Бублейников поежился. По телу побежали противные мурашки — верный признак испуга. Ему вдруг ужасно захотелось встать и посмотреть, нет ли кого в темном коридоре и, на всякий случай, за дверью на лестничной площадке. Уговаривая себя, что это просто забавная прихоть, Ленечка обошел всю свою небольшую квартирку и, напрягшись, посмотрел в глазок входной двери. Хорошо освещенная лестничная площадка была пуста, и Бублейников, с облегчением выдохнув, вернулся в комнату. Дурацкий страх улетучился, он вновь почувствовал себя смелым и отважным. Завернув на кухню, налил себе стакан апельсинового сока и двинулся по направлению к компьютеру. Не дойдя до письменного стола, Ленечка решил выглянуть на балкон, чтобы глотнуть немного свежего воздуха. Сделал шаг — и окаменел. В углу балкона, словно кошмарное изваяние, стояла черная фигура без лица.

Аккуратно прикрыв за собой дверь Кристининой комнаты, Максим жестом пригласил Оксану присаживаться. Сам же остался стоять, задумчиво рассматривая замысловатый узор на покрывале.

— С чего начнем? — мрачно поинтересовалась девушка. — У вас ведь за все это время должен был родиться хоть какой-то план? Или я ошибаюсь?

— Предлагаю начать с того, чтобы перейти на «ты», — бодрым тоном сказал Максим. — Если мы будем действовать сообща, так будет удобнее. Есть возражения?

— Нет, — равнодушно пожала плечами Оксана. — Я согласна. Так что же мы будем сообща делать?

— Сначала скажи, в какой мере я могу на тебя рассчитывать? Сам я пока не работаю и свободного времени у меня навалом. Как у тебя?

— Я не так давно стала сотрудником газеты, но мне там не нравится. В общем, уже подала заявление и буду искать новое место. Если в ближайшее время главный редактор подпишет — до осени я совершенно свободна. Летом с переходами на другую работу проблема — все в отпусках.

— Думаю, до осени наша поисковая деятельность вряд ли продлится, — сказал Печерников, — Кристину желательно отыскать как можно быстрее. А для начала нам потребуется полный перечень мест, которые посещала твоя подруга. Я, по-моему, просил тебя сделать такой список? Он готов?

— Нет, конечно, — раздраженно ответила Оксана. — Для этого мне надо сесть, как следует подумать, все припомнить.

— Но ведь у тебя было полно времени! — возмутился Максим. — Чем ты тут занималась?

Больше всего его задело то, что Оксана, которая без конца обвиняла его в бездействии, сама не удосужилась палец о палец ударить для поисков подруги.

— Что это за командирский тон? — тут же вспылила девушка. — Я не служу у тебя в отделении! И не обязана отчитываться. Была занята, мне с работы звонили.

— Ах, ну конечно, как это я забыл, — ерническим тоном сказал Печерников. — Я даже застал концовку этой содержательной и многословной беседы. Ты все время улыбалась и каждые две минуты произносила либо «да», либо «нет». Судя по всему, это был очень деловой разговор. И наверняка безумно важный.

Это он, кажется, ляпнул напрасно, потому что Оксана стремительно вскочила на ноги и с перекошенным от гнева лицом проследовала к выходу.

— Эй, ты куда? — крикнул ей вслед Печерников. — Хватит дурака валять! Нам Кристину искать надо.

— Вот я и буду искать, — бросила Оксана, скрываясь за дверью. — Только без твоей помощи.

Максим рванул было следом, пытаясь ее задержать, но услышал, как хлопнула входная дверь.

Пока он задумчиво стоял в коридоре, из кухни появилась Светлана с чашкой в руках.

— Макс, что случилось? — поинтересовалась она. — У вас такое выражение лица…

— Да так, — потирая подбородок, задумчиво сказал Печерников. — Кажется, я совершенно разучился работать со свидетелем.

— С каким свидетелем? — удивилась Светлана.

— Не обращайте внимания, — тряхнул головой Максим, — это я так, о своем. Просто Оксана убежала, так ничего и не рассказав о том, где бывала Кристина, с кем встречалась и так далее. Я на нее рассчитывал, а она…

— Оксана — девушка с характером, — чуть усмехнувшись, заметила Светлана. — К ней действительно нужно искать особый подход. Но у вас это не получается не от недостатка мастерства «работы со свидетелями», а от избытка чувств. Вы с ней вообще похожи на парочку влюбленных — постоянно ссоритесь, миритесь, снова ссоритесь.

Светлана негромко рассмеялась своим низким, чувственным, чуть хрипловатым смехом. Ее лицо в этот момент вдруг обрело такую притягательность, что Максим подумал — будь разница в возрасте у них чуть меньше, он обязательно пригласил бы ее в кино, театр или ресторан. Просто так, без всякого повода. Потому что с ней легко и приятно общаться. Кстати, так обычно и начинаются настоящие отношения…

— Я с ней не ссорился, — пожал плечами Печерников. — Просто ей все во мне не нравится. Из-за ее капризов теперь дело застопорится.

— А хотите, я ей позвоню? — предложила Светлана. — Мы успели обменяться телефонами.

— Нет, спасибо, на нее уходит слишком много энергии, на эту Оксану. Лучше уж я разыщу других подружек Кристины, которые посговорчивей. Наверняка они тоже кое-что знают. В общем, без нее обойдемся, — закончил Максим решительно.

— Знаете, Макс, — вдруг сказала Светлана задумчиво. — Мне кажется, я могу рассказать кое-что полезное. По крайней мере это может дать вам отправную точку для вашего расследования. Ведь если я правильно поняла, необходимо установить не только места, где может находиться Кристина, но и какие-то закономерности ее поведения. Или же обнаружить что-то подозрительное.

— Совершенно верно, — подбодрил ее заинтригованный Максим. — И что же вам известно?

— Возможно, ничего особенного, но вдруг это все же пригодится? В общем, где-то с марта этого года я по утрам постоянно наблюдала одну и ту же картину. Кристина выходила из дома около десяти утра. Я же в это время обычно поливаю цветы. Окна моей квартиры смотрят не во двор, а на улицу. Так вот, я видела, как Кристина каждый раз покупала пироги у одного и того же парня-лоточника. И они всегда несколько минут о чем-то говорили.

— А что вам здесь кажется странным? — разочарованно спросил Максим. — Может, она намеревалась с этими пирогами чай пить. Или же просто перекусить, когда времени на обед нету.

— Да не в том дело, что она покупала пироги, — нетерпеливо перебила его Светлана. — Я еще не закончила. Так вот, несколько дней назад я выбежала в магазин и случайно оказалась рядом с Кристиной, когда та разговаривала с продавцом пирогов. Я слышала, как она вдруг сказала: «Забудь об этом, со мной такие фокусы не проходят». Очень резко сказала, потом повернулась и пошла прочь. А он ей вслед крикнул: «Ты сильно пожалеешь!»

— Светлана, вы не могли бы вспомнить точно, когда это было? — напрягся Максим.

— Точно? — нахмурилась та. — Сейчас попробую. Да, это было в прошлую пятницу.

— То есть за три дня до того, как Кристина исчезла?!

Черная фигура, издав отвратительное шипение, метнулась вдоль балкона, а затем сделала стремительное и хищное движение вперед. Взвыв от ужаса, отважный Бублейников бросился бежать. Он выскочил из квартиры и с громким криком загрохотал вниз по лестнице. Этажом ниже жил Костя Бодаев, его сосед, одноклассник и друг детства одновременно.

— Костик, открой! Меня хотят убить! — орал Бублейников, барабаня кулаками в дверь бодаевской квартиры.

Первыми на его неистовые вопли отреагировали жильцы из других квартир, которые с негодованием стали требовать соблюдения тишины в столь неурочное время. Затем появился заспанный Костик.

— Ну, ты даешь, — поприветствовал он друга. — Знаешь, сколько сейчас времени?

— Ты понимаешь, — кричал Бублейников. — У меня на балконе кто-то стоит!

— Смеешься? — рассердился Костик. — Мне вставать на работу через три часа. Я по твоей милости не высплюсь.

— Я серьезно, — простонал Ленечка.

— Кто стоит?

— Не знаю! Без лица и совершенно черный.

— Ты много выпил? — поинтересовался Костик. — Летом алкоголь плохо действует на мозги.

— Да послушай ты меня! — взмолился Бублейников. — Я ничего не пил! Сидел, работал, вышел на балкон — а там оно!

— В каком смысле — оно?

— В прямом. Что-то непонятное. Шипит. На меня хотело броситься. Лица нет!

Бодаев еще раз потер глаза, внимательно посмотрев на перепуганного Бублейникова, и, молча развернувшись, ушел в глубь коридора. Вернулся он через полминуты с тяжелой бейсбольной битой в одной руке и травматическим пистолетом в другой.

— Пойдем, посмотрим, — сурово сказал он приятелю.

Костя имел внушительную фигуру борца-тяжеловеса и кулаки, способные сокрушить любого, кто случайно окажется у него на пути. На ходу извинившись перед потревоженными соседями, Ленечка, под надежным прикрытием друга, отправился обратно в свою квартиру.

Бодаев, помахивая битой, тщательно обследовал балкон и каждый квадратный метр бублейниковского жилища, после чего заявил:

— Никого. Либо тебе померещилось, либо твой гость скрылся в неизвестном направлении. Ты же дверь не захлопнул, когда убегал. Он мог через чердак уйти.

— Почему это померещилось? — обиделся Бублейников. — Я похож на человека, которому мерещится всякая чертовщина?

— Когда с криками ломился ко мне, был похож.

— Слушай, Костян, я серьезно. При чем тут не захлопнутая дверь? Ведь можно и через балкон…

— Улететь, что ли? — хохотнул Костя. — Очухайся, У тебя пятый этаж!

— Ага. Только на балконе оно как-то очутилось. Несмотря на то что пятый этаж. И входная дверь, кстати, была заперта. Я сидел, работал, и если что — услышал бы. Ну, что скажешь?

Бодаев пожал могучими плечами.

— Не знаю. Думаю, галлюцинация. Вообще, дружок, ночью работать не надо. Лучше спать. Тогда ничего мерещиться не будет.

— Я человек творческий, мне лучше работается ночью, — запальчиво возразил начавший приходить в себя Бублейников.

— Тогда жди новой встречи с незнакомцем без лица, — зевнул Бодаев. — Только ко мне со всякими глупостями сегодня не стучись. Я спать пошел.

Проводив друга, Бублейников в изнеможении опустился в кресло. Короткая июньская ночь шла к концу, потихоньку стало светать. Ленечка с неудовольствием поймал себя на том, что непроизвольно косится в сторону открытого балкона. Даже сейчас воспоминание об увиденном приводило его в трепет. Бублейников готов был дать голову на отсечение — это не галлюцинация!

«Трус несчастный, — корил он себя. — Испугался, как маленький, крик поднял. Теперь весь подъезд будет надо мной потешаться».

Впрочем, общественное мнение его сейчас заботило в последнюю очередь. Всерьез волновало Бублейникова следующее — кто был незваный гость, что он делал ночью на его балконе, как туда попал и куда потом делся? Кроме того, он пытался понять, связанно ли появление страшилища с телефонными угрозами неизвестной женщины. А вдруг он сам, с помощью собственного воображения вызвал некие таинственные силы?! Как медиум вызывает духов на спиритическом сеансе? Ведь подобные случаи науке известны. А Хозяин пустыни, если верить рассказу Дымовой, существо жуткое на вид, безжалостное, обладающее гигантским биополем и паранормальными способностями.

Но, как он ни напрягался, однозначного ответа не находил. В голове у Ленечки царил полный хаос, что неудивительно — прошедший день оказался просто нашпигован самыми разнообразными, в том числе драматическими событиями.

Уже под утро, так и не придя к какому-либо определенному выводу, обессиленный Бублейников заснул прямо в рабочем кресле.

Информация, полученная от Светланы, взволновала Максима. Он вдруг почувствовал необыкновенный прилив сил и хорошо знакомый ему азарт сыскаря, почуявшего след. Хотя зацепка была слабенькая и на полноценную версию пока не тянула, Печерников безотлагательно взялся за дело.

Он попросил Светлану уточнить, как выглядит и где именно торгует своими пирогами парень, угрожавший Кристине. Светлана даже выразила готовность сходить туда вместе с ним, но Максим вежливо, но твердо отклонил ее предложение. Не стал он звонить и своему приятелю из отделения милиции. Во-первых, знал, что тот сейчас особо помочь ничем не сможет, а во-вторых, был уверен, что на данном этапе прекрасно справится сам.

Действовать «на земле» он всегда любил, виртуозно владел техникой работы со свидетелями. Выйдя из дома и перейдя дорогу, Максим, беззаботно насвистывая, стал неторопливо прохаживаться взад-вперед, внимательно поглядывая вокруг. Место было довольно оживленное — рядом находилась автобусно-троллейбусная остановка, а невдалеке виднелся стеклянный павильон станции метро, к которому вела обсаженная кустами асфальтовая дорожка. Продавцов здесь хватало, даже с избытком. Торговали пивом, сигаретами, газетами, журналами, фастфудом, старыми книгами и еще бог знает чем. Время для сбыта было самое подходящее — люди возвращались с работы. Однако среди многочисленных палаток, передвижных фургонов и столиков Печерников не увидел маленького зеленого шатра с надписью «Русские пироги». Он несколько раз обошел площадку, где, по уверениям Светланы, обычно стоял продавец калорийного товара, однако никого похожего не обнаружил.

Вспомнив про калории, Максим вдруг подумал — для чего Кристина, которая, как и ее бабушка, была помешана на всевозможных диетах и, насколько он был наслышан, питалась в основном кефиром и яблоками, покупала пироги? Для себя? Вряд ли. Тогда для кого?

Максим подошел к киоску, где торговали прессой, а также всякой полезной мелочью, купил маленький розовый блокнот с котенком на обложке и шариковую ручку. Примостившись на шатких металлических перильцах, ограждающих газон возле остановки, он заполнил первую страницу — составил перечень первоочередных мероприятий. Другую страницу Максим отвел под вопросы, накопившиеся за сегодняшний день. Их оказалось немало. Последним, под номером двенадцать, был вопрос о пирогах.

Конечно, парень вполне мог уйти домой, распродав весь товар, однако ждать до завтра и терять драгоценное время Печерников не хотел. К тому же рассказанная Светланой история могла на поверку оказаться сущей ерундой. Например, какой-нибудь пирог показался Кристине черствым или тухлым, она пообещала сообщить в Общество потребителей, а закаленный в рыночных боях продавец начал в ответ сыпать угрозами. Так что разобраться с этой историей лучше бы поскорее.

Максим стал методично обходить торговые точки, пытаясь раздобыть у грубоватых и раздраженных торговцев необходимую информацию. Чаще всего он натыкался на глухую стену молчания. Торговцы были нелюбезны и подозрительно косились на незнакомца, задающего вопросы. Поэтому для разгона ему пришлось вступить в переговоры с тусующимися здесь же нищими и бомжами. Они плохо пахли, алчно требовали денег, но зато были в курсе всех окрестных дел.

В конце концов Максиму все же удалось кое-что от них узнать. Например, то, что с прошлого года здесь действительно торгует пирогами некий Вова, которого местные обитатели называют Куркуль или Колхозник. Зеленая палатка «Русские пироги» принадлежит ему.

— Никогда пирожком не угостит, — пожаловалась одна беззубая обитательница городского дна. — Жадный очень, хоть и молодой. И злой.

Ее соратники информацию подтвердили, и Максим заметно приободрился, потому что теперь уже искал не безымянного продавца пирогов. Он подходил к очередной палатке и, небрежно кивнув, спрашивал:

— А куда подевался Вовка Колхозник? Мне он срочно нужен.

Дело пошло гораздо веселее. Примерно через час Печерников уже знал, что приехал Вова из какой-то алтайской деревни и женился на москвичке. Жену его зовут Марина, она старше мужа лет на двадцать, если не больше, и имеет двух сыновей чуть моложе Вовы. У Марины свое небольшое частное предприятие — кондитерские изделия, выпечка и так далее. И несколько торговых точек по Москве.

Один словоохотливый мужик, продающий журналы, пустился в воспоминания:

— Я возле «Пражской» работал, и как раз рядом Маринкин младший сын стоял, Артем. Продавал такие пирожные вкусные, из слоеного теста, и еще бублики. А потом Артем бросил это дело, пошел учиться. Так Марина приспособила торговать своего бывшего мужа вместе с его сожительницей. Она такая, любит, чтобы свои вокруг были. Производством у нее мамаша заведует, бухгалтерией — сестра. Старший сын, как из армии пришел, так у трех вокзалов стал пирожки продавать, там хорошее место. А Вову она, значит, вот сюда поместила, уж не знаю почему. Тебе Вова-то зачем?