Большая книга ужасов 2016 Арсеньева Елена
Внезапно за стенкой что-то стукнуло. Там же, где и вчера, в ателье. Или послышалось? Нет, вот опять, другой раз и третий. Шаги и постукивание, как и вчера. И что-то похожее на голос, но слишком тихо.
Может, и правда сверху, как говорил Вадим? Хотелось бы надеяться. Но это легко проверить, таким штучкам меня еще в детском саду научили. Это делается просто: берется железная кружка, приставляется к стене, а донышком к уху – и все станет слышно, что за стеной делается.
Так я и поступила. Прислонила кружку к стене, прижалась ухом к донышку и стала слушать. Сначала было тихо, а потом за стенкой – да, это было именно там, за стенкой! – раздалось несколько тяжелых шагов, а затем что-то металлическое трижды ударило о пол. Спутать было нельзя. Я помнила, что пол в ателье выложен плиткой, и звук был характерным.
И вдруг я услышала голос. Низкий мужской голос – донельзя мерзкий, я таких никогда и не слышала – тихо, но отчетливо произнес:
– Она здесь?
И несколько других голосов, тоненьких, каких-то бестелесных, подтвердили:
– Здесь… здесь… здесь…
Пара шагов, пару раз тот же стук о пол – и тот же голос, но теперь гораздо ближе:
– Она прекрасна, как эти цветы!
– Прекрасна… прекрасна… – согласились тоненькие голоса.
У меня перехватило дыхание. Кто там такой? Почему я слышу шаги одного человека, а голосов много? Может, там радио?
Но тут мерзкий голос раздался прямо за стеной, в нескольких сантиметрах от меня, громко и зловеще:
– Лилии! Лилии! Ли-ли-я-а-а…
Последнее слово он растянул, перейдя на шепот. Я слышала хриплое дыхание и поняла, что это никакое не радио. Это…
– Лилия! – раздалось глумливо совсем рядом со стеной, и что-то металлическое ударило как раз в том месте, где была моя кружка.
– А-а! – Я не выдержала, уронила кружку и отскочила от стены. Кто это, откуда он знает мое имя?! Да что там имя – было ощущение, что стены нет и страшное существо приблизилось ко мне в упор.
Мои кошки, только что с аппетитом поедавшие колбасу, вдруг почти хором зашипели и стремглав вылетели из кухни.
Я схватила подготовленную сумку и заметалась. Бежать или остаться? Боже мой… Но не пройдет же этот… это… сквозь стену? А вдруг меня караулят в подъезде?
Выглянула в окно. Вроде бы никого. Только что-то маленькое темное метнулось через газон. Сверкнули светящиеся глаза… Кошка! Это обыкновенная кошка. И почему-то не было сомнений, что кошка эта – та самая, которую я мазала от лишаев.
Моих собственных кошек не было видно.
И тут в стену постучали трижды – громко, повелительно, будто требовали открыть. А за стенкой – это уже без всяких кружек было слышно – прозвучал зловещий, издевательский смех.
Мои нервы не выдержали. Я с криком вылетела за дверь и, захлопнув ее за собой, понеслась к выходу из подъезда, благо у нас первый этаж. В подъезде никого не было. На миг мне показалось, что сбоку от двери возникла какая-то маленькая несуразная фигура. Но в этот момент через крыльцо стрелой пронеслась черная кошка, раздалось яростное шипение, короткий хриплый мяв и еще какой-то непонятный звук, после чего кошка исчезла в темноте, а я выскочила на улицу, так и не поняв, что это было.
Мне бы стоило так же быстро, как эта кошка, бежать и не оглядываться, но я же, глупая, остановилась и огляделась вокруг в поисках кошки. Судя по хриплому мяву, который я сейчас услышала, это и правда была моя пациентка. Кошки нигде не было, зато в поле моего зрения попало стекло витрины…
Я увидела лицо и две руки, прижавшиеся к стеклу изнутри. Руки имели длинные корявые пальцы, а лицо… Ох, лучше б я его не видела! Уродливое, широкое, какое-то желтое, оно было прижато к стеклу так, что нос казался неестественно вздернутым, и это лицо улыбалось. Гадко и ехидно.
Не помню, как я и оказалась возле дома Ники. Теперь она, по счастью, открыла мне дверь сразу, я ввалилась в прихожую и повисла у нее на шее, заливаясь слезами.
Потом мы долго сидели у нее на кухне, она поила меня чаем, а я вздыхала и рассказывала ей все, что прежде скрывала. «Тяжелого разговора» не получилось – Ника слушала не перебивая, не ругалась, не отчитывала меня, да и мне было не до упреков.
– Как хорошо, – сказала она, когда я закончила.
– Что «хорошо»?
– Хорошо, что ты рассказала мне об этом прежде, чем пошла завтра на свидание к своему Вадиму.
– А что такое?
– Не нравится он мне.
– Чем же?
– Слишком он хорош, чтобы быть настоящим. Хотя я, конечно, могу и ошибаться.
– Можешь, – подняла я голову. – Еще как можешь! Почему ты не позволила заглянуть в ту каморку под лестницей?! Почему вообще настаивала, чтобы я не подходила к этому дому?
И Ника тяжело вздохнула:
– Может, я и не права. Но за той дверцей и правда кто-то был. И это был не человек. Или не совсем человек, что еще хуже. Твари, что приходят из тьмы, или люди, что по доброй воле идут во тьму – очень опасны. Лучше держаться от них подальше.
И тут мне стало страшно-страшно. За мной охотятся, и это факт. Но кто? Преступники? Или какие-то жуткие существа, о которых говорит Ника? Нет, только не это!
А подруга сидела с невозмутимым видом. Она-то смелая, не то что я.
– А… Вадим? Ты правда считаешь, что он не тот, за кого себя выдает?
– Не могу знать, я его даже не видела. Но давай разберемся логически. Он тебе сказал, что приехал незадолго до твоего появления, так? И вспомнил, что у него в этом городе дом имеется, на который он и пришел посмотреть. Так?
– Ну да.
– И при этом у него оказались ключи от всех дверей, включая пресловутую кладовочку. И вывел он тебя оттуда лабиринтом улочек, которых, по идее, не должен бы знать. Не находишь это странным?
– Ну… может, он вспомнил об этом доме еще у себя там, откуда приехал, а потому взял с собой ключи и изучил карту улиц?
– Может быть и такое, – пожала плечами Ника. – Вот только кладовку отпирали недавно. Как же так получилось, что ключи от того амбарного замка оказались и у преступников, и у Вадима?
– Так он с ними связан?! Ой, мамочки! Нет, не пойду к нему больше, не пойду! И номер поменяю, чтобы он мне не звонил!
– Он знает, где ты живешь, – ответила Ника. – И при желании найдет.
– Ателье… – простонала я. – Но что мне теперь делать? К кому обращаться?
– Однажды в жизни наступает момент, когда понимаешь, что не помогут ни мама с папой, ни полиция, – ответила Ника. – И обращаться к кому-то бессмысленно, рассчитываешь только на себя. Завтра приди на свидание, как договаривались, и не подавай виду, что ты о чем-то догадалась. Я не знаю, что ему от тебя нужно. Может быть, просто этот листочек или еще что…
– Так давай отдадим его ему, и пусть отвяжется!
– Мы ничего не знаем, Лиля. Мало ли, чем это грозит и кому.
– Теперь-то я понимаю многое. Когда туфли на столе не оказалось, а вместо белого листка там обнаружился другой, старый и грязный, и я взяла его в руки… Теперь понятно, почему Вадим с такой иронией обратил на это внимание! Думал, что сейчас я ему все расскажу! И когда я рассказывала про переулок, он еще с таким нажимом спрашивал: а больше ничего не случилось? Это же он хотел, чтобы я про листок рассказала! И делал вид, что не верит мне – думал, наверное, что я разозлюсь и все ему выложу!
– А почему ты в самом деле не выложила?
– Э-э… Из-за Таньки Швачкиной! – брякнула я и глупо захихикала.
Далее последовал допрос с пристрастием, в результате которого я рассказала Нике про Таньку Швачкину, Ярославу Емельянову и прекрасного принца с туфлей в руке. Следующие полчаса мы угорали уже вместе.
– Ладно, Лилька, не расстраивайся раньше времени, – отсмеявшись, сказала Ника. – Может статься, Вадим ни в чем не виноват и мы сделали неправильные выводы. Скажи, крестик на тебе есть?
– Нету… Дома где-то валяется.
– Утром придешь, обязательно надень. Хотела бы я знать, что это за «экскурсию в старину» он решил тебе устроить… Будь осторожна, не болтай лишнего и… сделай вот что. Там, куда он тебя поведет, возьми какой-нибудь предмет и принеси сюда. Втайне, чтоб он не видел. Если, конечно, это будет действительно какое-то странное место, а не ресторан «Серебряный век» и не музей археологии. И да, вот тебе еще освященной соли. Простая вроде вещь, а в нижнем мире нас с Вилором спасла[12]. Если что – кидайся и не стесняйся.
– Ой… Нет, не хочу ходить! Не пойду!
– Было бы самым разумным решением. Но если все-таки пойдешь – принеси какой-нибудь предмет.
Блокнот мы с Никой рассматривали, но ничего интересного не нашли. Так, кое-какие деловые записи, чертежи, заумные размышления, этот мелкий почерк трудно читался, поэтому многое мы пропустили. Нашелся обрывок «моей» странички, где и правда оказались две буквы – «ул». Зато на страничке рядом, что была с этой записью на одном развороте, обнаружилось единственное слово: «корабль». И под ним стояли три восклицательных знака.
– Но для чего-то он был нужен, этот блокнот, – не сдавалась Ника. – Не просто так там эти размышления.
Я вздохнула, взяла блокнот, открыла наугад и стала читать:
– «Друг мой Николаша, стеная о превратностях судьбы, не верь ей, когда она отворачивается. Она не актриса, ее гримасы фальшивы, кажется, она заманивает в бездну, но дает шанс на спасение. Они вообще не люди, это ее орудия…» Ты понимаешь что-нибудь?
– Бред и заумь, – пожала плечами Ника.
Когда мы легли спать, Ника отключилась сразу. А я долго не могла уснуть. Ника, конечно, была права, но… эта кровь в блокноте не давала мне покоя. Кто это был, что с ним? Хоть бы и нечисть какая, но ей тоже больно. Хоть бы даже вампир… Никин парень тоже вампир, но при этом замечательный человек. Хотя, по словам Ники, в мире нежити такое случается крайне редко. Ей можно верить, она в этом лучше разбирается. И все же… жалко, очень жалко. Кто бы это ни был, он просил о помощи.
Совесть не давала уснуть. Я встала, подошла к открытому окну. Эх, знать бы, жив ли он, так сделала бы все, чтоб ему помочь. Даже в дом этот чертов полезла бы, да!
– Мя-а!
Внизу, посреди газона, возникло темное пятно и сверкнули два светящихся глаза.
– Мя-а!
Этот хриплый голос спутать было невозможно. Как она сюда попала, эта кошка?! Сначала дом в переулке, потом мой дом, теперь здесь – неблизкий свет! Это вовсе не в кошачьих привычках – перемещаться на такие расстояния. Странно, очень странно. Следит она за мной, что ли? Неужели пришла только ради того, чтоб я намазала ее мазью, которую большинство ее хвостатых собратьев на нюх не переносят?
– Мя-а! – она смотрела прямо на меня, явно чего-то требуя.
– Есть хочешь? Ну держи! – я набрала в сумке сухого корма и высыпала на асфальт под окном. – А выйти, уж прости, сейчас не могу. Страшно, знаешь ли. Приходи лучше утром, тогда я выйду и намажу все твои болячки.
Она не спешила к угощению. Отошла чуть в сторону и смотрела на меня, будто приглашая выйти. Несколько раз требовательно мяукнула. Потом все же расправилась с кормом, но еще долго выжидающе смотрела на меня, мяукала и лишь полчаса спустя убежала в темноту.
Глава 8
Утром, когда я вернулась, моих родных еще не было дома. Кошки встретили меня в коридоре с возмущенным видом, и я это возмущение понимала – надо же, всю ночь их никто не кормил!
Я с некоторой опаской заглянула в свою комнату, ожидая увидеть там последствия нового обыска. Но нет, на этот раз ничего подобного не было.
Облегченно вздохнув, я на всякий случай осмотрела другие комнаты – там тоже все было в порядке – и пошла на кухню кормить кошек. Здесь все осталось как вчера, вон и стул валяется, который я опрокинула, когда убегала…
События вчерашнего вечера вспомнились в мельчайших подробностях, и хотя при свете дня было не так страшно, но все равно – одна в квартире… Скоро там наши придут?
Вспомнилось, как я вот здесь отскочила от стены и уронила свою «шпионскую» кружку. Стала искать. Кружка с ручкой, укатиться далеко не могла. Но нигде на полу ее не обнаружилось.
Я выпрямилась, пытаясь вспомнить. Так, вот тут я стояла, тут. Возле стула. Слушала, услышала, отскочила… И уронила кружку, да, уронила! И подбирать не стала, бросилась бежать.
И куда могла деваться? Я машинально подняла стул, его ножка зацепила и потащила за собой розовую гардину…
И тут я увидела кружку. Ту самую – в углу подоконника! И в ней стоял цветок. Засушенный, мертвый цветок, кажется роза. Я несколько раз моргнула, решив, что мне с перепугу мерещится. Но кружка с цветком, как прежде туфля, никуда не исчезли.
Это было шоком. Это означало, что моя квартира, привычная и безопасная, уже была не моя и не безопасная, это значило, что сюда мог вторгнуться кто угодно, и не факт, что я в ней сейчас одна!
И вдруг за моей спиной раздался щелчок замка. Я коротко вскрикнула…
– Лиля, все в порядке? – в кухню, не разувшись, вбежала мама. За ней подтянулись папа и Лада.
– Д-да… Все хорошо, мам. Просто щелкнул замок, это было так неожиданно, – пролепетала я и скорее задвинула штору. Прикоснуться к этому цветку у меня не хватило смелости.
– Наша храбрая Лиля уже дверного замка боится, – хмыкнул папа, но я была не в том состоянии, чтобы обижаться.
Позже, когда мы с Ладой остались в кухне одни, она взялась наводить порядок и увидела то, что стояло на подоконнике.
– Ух ты, какая экстравагантная вазочка с цветочком! Это тебе твой неординарный кавалер дарит такие цветы? – захихикала она и попыталась этот цветок понюхать. – Фу, ну и запах!
– Да нет, это… это я свой старый гербарий нашла, хотела выбросить и забыла. Выброси, пожалуйста.
– Похоже, неординарность твоего ухажера оказалась заразной. Скоро из веника икебану делать начнешь. Познакомишь меня с этим ходячим чудом?
Лада вытряхнула цветок в мусорное ведро, а кружку поставила в мойку. Когда она вышла, я выбросила и кружку. Настроение было гадостным.
Ближе к вечеру раздался звонок с неопределившегося номера. Холодея, я взяла трубку.
– Лиля, здравствуйте! – голос Вадима, как всегда, лучился любезностью. – Как сегодня день прошел, привидения не беспокоили?
– Ну что вы, – я выдавила из себя смех. – Какие привидения? Они беспокоят ночью, а не днем.
– Как насчет нашей встречи?
«Нет! Не хочу! Не буду я больше с тобой встречаться!» – эта фраза была у меня заготовлена заранее. Но услышав его приятный голос, я неожиданно успокоилась и перестала бояться:
– Ладно, а когда и где?
– Здесь и сейчас! Я жду вас у парадного.
Надо сказать, оделась и собралась я заранее. Собиралась, конечно, отказаться от свидания, но все же нарядилась. Надела длинную узкую юбку и летний лиловый пиджак с большими карманами, в один из которых положила Никину соль. Крестик, разумеется, тоже был найден и надежно скрыт под блузкой со строгим воротником.
Когда я вышла, Вадим стоял у крыльца с букетом белых лилий.
– Вот это да! – ахнула я.
– А как же, – его улыбка была самой обаятельной. – Белые лилии для прекрасной Лилии!
«Лилии, лилии, лилии» – всплыл в памяти вчерашний жуткий голос за стенкой, и мне опять стало страшно. В милой улыбке Вадима мне на секунду почудился кровожадный оскал, на дне его голубых глаз сверкнули дьявольские огоньки… Всего на миг. А потом я поняла, что это порождение моей больной фантазии, такое же, как Ярослава Емельянова и принц с туфлей в руке. И вообще наши с Никой подозрения насчет Вадима – только глупые догадки, а на самом деле Вадим милашка.
На чем они вообще строились, эти подозрения? Не помню…
Я взяла цветы – ах, они были чудесные! Таких цветов мне не дарил никто. Свежие, нежные и… такие беззащитные. С одной стороны, я люблю цветы, с другой – мне всегда жалко, когда их рвут, им же больно…
– Их надо поскорее поставить в воду! – воскликнула я.
– Тогда я подожду вас здесь.
Я вбежала в квартиру и продемонстрировала букет ошалевшей Ладе:
– Вот, смотри, какие цветы мне дарит мой «неординарный ухажер».
– А где он?
– Можешь выглянуть в окно и сама увидишь.
Я поставила цветы в воду и бросилась к выходу.
– Как насчет моего вчерашнего предложения? Не передумали? – спросил Вадим, когда я вышла и мы вместе направились к трассе.
– Какого предложения?
– Совершить небольшую экскурсию в старину.
– А куда это? В ресторан «Серебряный век» или музей археологии?
– Ни туда, ни туда. Это сюрприз.
– Ну что ж, я заинтригована! – мне и правда было очень интересно. – Пошли.
Мы свернули в сторону Девятнадцатого, а затем и Тридцатого поселков. Мне было приятно идти с ним рядом, и я не сомневалась – ничего плохого он не задумал, и задумать в принципе не может. Это прекрасный человек, и все наши с Никой подозрения просто глупость.
Очнулась я от своих мыслей только у железных ворот знакомого дома в переулке. Вадим вынул ключи, и на этот раз все открылось легко и быстро.
– Не поняла? Что мы здесь забыли?
– В прошлый раз, Лилия, мы с вами видели в этом доме не все. То есть многое вы увидели не так, как следовало бы видеть.
Ничего не поняв, я прошла все же во двор. Невольно огляделась в поисках кошки.
– Я хочу сделать ремонт и восстановить все как было, – сказал Вадим, когда мы зашли в дом. – Вот взгляните, что бы вы здесь изменили? Кроме уборки и чистки, разумеется.
А, вот теперь я поняла, что он имел в виду под фразой «не так»! Теперь, после тех фотографий, я видела этот дом совсем другими глазами. И это уже был не бомжатник, а богатый особняк, только в запустении, но ведь это поправимо. Подняла голову:
– Здесь обязательно нужна люстра, большая, на множество свечей. И лепнина! Вон там, я смотрю, и была лепнина, но ее сбили так по-уродски… Что за люди, чем им лепнина помешала?
– Лепнину сбили в двадцать шестом году, – Вадим задумчиво посмотрел на потолок. – А обои ободрали еще раньше, предварительно изгадив их и изуродовав. После чего покрасили стены в блекло-голубой цвет… Зачем? Этого мне не понять. Здесь тогда устроили интернат для беспризорников. А зачем им лепнина, обои, в самом-то деле? – желчно закончил он.
Но я уже включилась в процесс «ремонта»:
– А здесь по углам – вазоны с вьющимися цветами! И журнальный столик – вот тут, и два кресла…
Мы переходили из помещения в помещение, и я везде делала свои замечания. Вадим кивал, одобрительно улыбаясь. Мы поднялись на второй этаж, и я категоричным тоном заявила:
– Это что за безобразие? Убрать, убрать немедленно все эти перегородки, какой варвар их понастроил! Больше простора, больше света! Восстановить балкончик и поставить у двери плетеные кресла…
– Вы просто созданы, чтобы стать хозяйкой в этом доме! – в голосе Вадима было неподдельное уважение. – А перегородок настроили в веселые девяностые. Тут тогда ютились офисы всяких шарашкиных контор – битком было набито. А внизу была типография.
– Там будет гостиная!
– Как скажете, сударыня. Рад, что не ошибся в вас.
Так мы дошли до конца коридора, открыли тяжелую дверь в знакомый уже зал. Теперь я смотрела на него совсем другими глазами, чем прежде:
– А в этом зале, наверное, пол был покрыт дорогим паркетом, а стены – красивыми обоями, а не такой дешевкой, как сейчас. Здесь стоял стол и розы в хрустале, фортепиано, а по залу кружились в вальсе пары!
– Все так и было, – просто ответил Вадим. – Видите этот стол? Он ни разу за полтора столетия не покидал этого зала, служил всем, кто сюда приходил, но, как видите, до сих пор цел. И были времена, когда на нем неизменно стояли розы в хрустальной вазе. Или лилии…
Затем он взял за угол линолеум, покрывавший пол, и приподнял. Под ним оказался старый, битый временем паркет.
– С ума сойти! Мне кажется, что если я открою еще одну дверь, то окажусь там, в том чудесном старинном мире! – воскликнула я. – Жаль только… что этот зал был последним, и дальше ничего нет.
– А вот тут вы ошибаетесь. У старинных домов – свои тайны.
Он вывел меня из зала и подвел к той самой неприметной дверце, которая в первый наш осмотр заинтересовала Кольку и которую по совету Ники решили не трогать.
Там не было ручки, помнится, и она была заперта… Но Вадим подошел и без труда распахнул ее, даже не пользуясь ключами. Отодвинул бархатную портьеру:
– Прошу.
Мама родная! Там оказалась просторная, светлая площадка со сводчатым окном. По углам стояли высокие канделябры, и лесенка с ажурными перилами вела куда-то вниз. Оттуда доносились звуки фортепиано и чьи-то веселые голоса.
Я была в восторге и нисколько не удивилась – напротив, ожидала чего-то подобного!
Мы спустились по лесенке, и я увидела роскошную гостиную. В ней не было людей, голоса и музыка звучали из соседней комнаты, а здесь стояла темная старинная мебель, висели картины и было очень уютно. Здесь мы не задержались и вышли в сад. Тут уже я немного удивилась – откуда он взялся, был же захламленный двор? Но эти мысли мигом улетучились, и я просто любовалась богатыми цветниками. Особенно понравились розы прямо у входа.
– Какие пышные розы!
Вадим вместо ответа сорвал одну из них – стебелек получился очень коротким, зато весь в шипах – и протянул мне. Я поднесла ее к лицу, понюхала. Боже мой, пахла она обворожительно, одуряюще!
– Нравится здесь?
– Еще бы!
– Хотели бы вы стать хозяйкой этого места?
И этого вопроса я тоже ожидала. Не удивилась. И не торопилась с ответом. Я уже знала, что должна буду остаться здесь. Хотя, пожалуй, стоит пойти попрощаться с родными. Или не стоит? Они же попытаются не пустить, будут скандалить. Ника тоже… дурочка. Зачем я вообще с ней связалась?
Однако давать ответ на такой серьезный вопрос сразу не годилось.
– Мне нужно немного подумать, – улыбнулась я и снова понюхала розу.
– Ну что ж, я готов ждать сколько нужно. А пока прошу в гостиную.
Мы вернулись в дом. Из соседней комнаты звучала музыка. Это было что-то классическое, незнакомое мне, но великолепное.
– Какая музыка! – не удержалась я.
– Позвольте пригласить вас на танец!
Я с радостью согласилась.
Вот только куда деть эту розу? Положить куда-нибудь? Но я очень не хотела расставаться с ней и с ее запахом! И я не придумала ничего лучше, как сунуть ее в широкий карман своего пиджака.
Наши руки сомкнулись, и мы поплыли в вальсе. Я с детства любила вальсировать, оставшись наедине с мечтами, и теперь мне казалось, что я попала в царство грез.
Это было незабываемо! Вот только роза время от времени колола мне бок. Поначалу я старалась не обращать внимания, но в конце концов два или даже три шипа проткнули одежду и вонзились в кожу. Сначала я, не прерывая танца, попыталась ее сдвинуть, но стало только еще хуже. Тогда я извинилась, остановилась и стала вытаскивать розу из своего кармана. Цветок при этом оторвался от стебля, и я сунула его в другой карман, не желая выбрасывать. А сам стебель внутри зацепился за что-то шуршащее, и в конце концов я вытащила его вместе с порванным кулечком, из которого мне на руку посыпалось что-то белое.
Что это за дрянь у меня в кармане? Ах да, это же Ника дала мне с собой соль какую-то…
Я машинально отряхнула руку, соль полетела на пол.
Музыка резко смолкла. А голоса в соседней комнате вдруг изменились – вместо молодых и звонких голосов веселящихся гостей я услышала хорал каких-то мерзостных звуков – рычащих, хрюкающих, завывающих, утробно-низких и, наоборот, противно-писклявых.
А комната… Здесь больше не было блестящих окошек, свет начал медленно гаснуть. И в этом полумраке я видела, как ветшает, лопается и съеживается безобразными клочьями дорогая обивка мебели, за ней возникают черные пустоты, в которых что-то копошится, а белоснежные стены покрываются черными пятнами плесени, которые стремительно разрастаются…
Мама, что я вообще здесь делаю?! Зачем я сюда пришла?! Ведь Ника ж говорила… Ох, я дурочка…
Понимая, что сейчас станет совсем темно, я в последний момент сообразила, где находится лестница, и бросилась туда.
По ступенькам я бежала уже в кромешной темноте. Слышала сзади шаги Вадима, а внизу что-то выло, стонало, охало…
Вот и дверь. Закрыта бархатной портьерой, но выделяется светлеющим прямоугольником из полного мрака.
– Ма-а-ама!!! – я с криком вылетела наружу. Тот же коридор заброшенного дома, но здесь было светло, это был мой родной, нормальный мир!
Не сбавляя скорости, я помчалась к лестнице на первый этаж.
– Лилия, подождите! – Вадим обрел наконец-то голос.
– Отстаньте!
Я сбежала с лестницы и в считаные секунды оказалась во дворе.
Вадим догнал, преградил путь:
– Лучше бы вы меня выслушали.
– Только не здесь, а при людях! – я обошла его и направилась к калитке. – Если в этом вообще есть смысл!
– Ну хорошо, можно и при людях, – он торопливо закивал и зашагал рядом по переулку. – Хочу извиниться за то, что так получилось. Но я же не знал, что у вас с собой будет…
– …освященная соль? Впредь я буду носить ее с собой везде! И знаете что, – повернулась я к нему, – за такие сюрпризы надо… бить по башке канделябрами!
Он улыбнулся виновато и так мило, что мне вдруг расхотелось на него обижаться. Так и быть, выслушаю. Ведь от этого ничего плохого не случится… если при людях, так же?
Мы оказались посреди улицы, неподалеку от дома Эдьки. Здесь были люди, здесь было не страшно.
– Позвольте мне объясниться, – просящим тоном сказал Вадим. – Поверьте, вам ничто не грозило и…
– Ну, слушаю!
– Может быть, присядем?
В поле моего зрения оказалась лавочка у двора, где мы пару дней назад утешали Маринку. На нее-то мы и уселись.
– Ну?
– Вы, я думаю, с самого начала поняли, что место это непростое. В самом деле, дом старый, со сложной историей и некоторыми невыясненными обстоятельствами.
Вадим вздохнул, грустно посмотрел в сторону переулка. Я молчала.
– Когда-то там жило знатное семейство. Я слышал, это была радушная и гостеприимная семья, в доме всегда подолгу гостили родственники и друзья, часто собирались веселые пиршества. Пока однажды под видом гостя не появился некий странный человек… да и человек ли это был? Он был всегда мрачен, его не интересовали развлечения. Он стал много времени проводить наедине с молодым князем Сосновским.
– Сосновским?
– Да, так звали хозяина дома. Так вот, вскоре в доме начала твориться чертовщина. По ночам его обитателей пугали некие жуткие звуки, кто-то жаловался, что видел мерзкого вида привидение и много чего еще. Хозяин все эти жалобы игнорировал. Он теперь часто исчезал неизвестно куда, даже не выходя из дома, а потом так же неожиданно появлялся. Что до странного гостя, то его вскоре вообще перестали видеть. Хозяин говорил, что гость раскрыл ему великую тайну могущества, власти и вечной жизни и теперь он намерен всего этого достичь.
Светские развлечения перестали интересовать князя. В доме больше не устраивали пирушек, там стало уныло и неуютно, а по окрестностям поползли нехорошие слухи – что хозяин связался с нечистым. Сначала перестали приходить гости, потом разъехались отиравшиеся в доме родственники и прочие приживалки, за ними разбежалась и прислуга. Последней не выдержала молодая княгиня, заявившая, что ее муж превратился в чудовище. Забрала детей и уехала к своим родителям.
– Что же с ним такое произошло?
– Да что бы ни произошло, она просто предала своего мужа! Ведь она венчалась с ним, давала клятву быть вместе в горе и в радости до самой смерти! – горячо воскликнул Вадим.
– И что было дальше?
– На самом деле, Лиля, странный гость открыл Сосновскому тайну потаенного места, на котором волею судьбы был построен этот дом. Место это удивительное и своеобразное. Там живут духи. К людям они относятся по-разному, но если человек выполнит необходимый ритуал и возьмет себе там монетку на счастье, то эти духи станут служить такому человеку. Ему будет доступно многое – удача, богатство, перед ним откроются все пути, а при особом старании – очень долгая жизнь вкупе со столь же долгой молодостью, это же почти бессмертие! Он может даже при желании стать моложе, если прежде был немолод. А само это место по воле духов станет таким, каким человек захочет его видеть. По вашей воле оно приняло облик старинной усадьбы, а может принять любой.
– Понятно, – сказала я сердито. – А освященная соль развеяла всю эту чертовщину. Нет, спасибо, не надо мне таких сюрпризов! Я со всякими колдуй-бабками уже сталкивалась, и с меня хватит!
Вадим молчал, печально глядя вниз. Мне стало его жалко:
Читать бесплатно другие книги:
