Большая книга ужасов 2016 Арсеньева Елена

Глава 5

– Где ты была? – воскликнула Лада, как только я переступила порог.

– Э-э… у Ники.

– Ты кому мозги пудришь! Ника с мальчишками приходила сюда, искали тебя и потом еще дважды звонили! Ты же мобильник дома оставила.

– А ты сама-то где была? – сделала я ответный выпад. – К своему Ивану на свидание ходила?

– И что в этом такого?

– Вот именно, нет ничего плохого в том, что у тебя было свидание, – кивнула я. – Равно как и в том, что у меня тоже было свидание.

– У тебя?! – глаза Лады округлились. – С кем?

Он же просил не рассказывать! Вот я болтуха…

И я сочинила полуправдивую историю, как вышла угостить бездомную кошку, мяукавшую под окнами, и случайно познакомилась с симпатичным парнем, с которым мы потом долго гуляли по вечерним улицам.

Лада за меня искренне порадовалась и тут же надавала полезных советов, как себя вести на первых свиданиях.

– Хоть бы домой зашла переоделась! – отчитала она меня напоследок. – Самой не стыдно гулять в таком виде?

Минуту спустя злополучное платье отправилось в мусорное ведро.

Поужинав, я пошла в свою спальню.

И сразу оцепенела от неожиданности. Что это такое?

На моей кровати царил кавардак. Скомканное одеяло валялось в одном ее углу, подушка в другом, а простыня вообще была сброшена на пол.

– Лада, что ты натворила в спальне? – воскликнула я.

– Ничего. Я туда даже не заходила, – ответила она из гостиной, где сидела за компом. – А что там?

– На моей кровати все разбросано!

– Значит, ты опять забыла ее заправить.

Я только скривилась. Это «опять» было вершиной несправедливости. Свои вещи я всегда содержу в порядке, а кровать в последний раз забыла заправить семь лет назад!

Я стала ее застилать, там еще и матрац был сдвинут. А потом обернулась и увидела, что ящик стола чуть-чуть выдвинут, и из него торчит наискосок край тетрадки.

Той самой тетрадки, что с начала каникул лежала в этом ящике на аккуратной стопочке таких же тетрадок.

Я бросилась к столу, стала выдвигать ящики один за другим – в них царил разгром. Будто кто-то нарочно все разбросал. Я этого точно не делала, а Лада утверждает, что даже не входила сюда, – и что бы это значило?

– Лада! – снова окликнула я. – Ты говорила, сюда Ника с мальчишками заходили?

– В квартиру не заходили, – последовал ответ. – С порога тебя спросили и ушли.

– Во дела…

Я не знала, что и думать, а руки тем временем машинально наводили в столе порядок. Может, пока меня не было, сюда залезли воры?

Я метнулась по квартире. Нет, в других комнатах все было нормально. И все вещи оставались на месте, даже деньги и мамины золотые украшения. Не знаю, кто это был, но их интересовала исключительно моя комната.

И тут меня осенило. Это были не воры! Это…

Внезапно запел мой мобильник. Звонила, конечно же, Ника:

– Алло, Лилька? Нашлась наконец пропажа! Ты куда исчезла?!

Я закрыла дверь и, понизив голос, сказала:

– Ника, у меня в квартире, кажется, что-то искали, пока меня дома не было! Все вещи вверх тормашками, но ничего не пропало.

Я услышала, как она вполголоса ругнулась и пробормотала:

– Скажи, а тот листочек у тебя где? Ну, который из окна выпал?

– Здесь, в сумочке, – я раскрыла сумочку и проверила. Листочек был там. – Думаешь, искали его?

– А что еще?! Знаешь, звони, наверное, в полицию.

– Я утром звонила… Не поверили, велели уроки учить и мамочку слушать. И сейчас не поверят. Ведь ничего не пропало, никого не убили, а бардак в комнате еще не признак преступления. К тому же я уже все убрала.

– Действительно… Дома кто-нибудь из взрослых есть?

– Лада. А родители утром придут.

Ника призадумалась.

– Ладно, – сказала она наконец. – Если они выбрали для обыска момент, когда тебя не было дома, значит, вламываться внаглую и показываться на глаза тебе, а тем более твоей сестре, пока не входит в их планы. Хоть это радует. А завтра будем думать, что делать. И смотри, – добавила она строго, даже грозно, – не вздумай никому сболтнуть ни единого слова! Поняла?! Это уже не шутки, тобой действительно заинтересовались! Кстати, где ты сейчас была?

Мое сердце ушло в пятки. Я знала Нику не первый год – в гневе она была страшна. И сейчас точно рассвирепеет, узнав, что я нарушила ее запрет. Да еще Вадим просил никому ничего не говорить… И я просто струсила, не решилась признаться:

– Вышла на улицу кошку покормить… Ну и прогулялась немного. Листок этот был у меня в сумочке…

– Смотри мне! – совсем уже сурово прибавила Ника. – Теперь одна не гуляй! И не вздумай даже близко подходить к тому дому!

– Хорошо… Вы, кстати, Эдьку побили? – я решила сменить тему.

– Не догнали! Он узнал меня и дал деру. Я его, оказывается, знаю и когда-то уже била.

– За что?

– За то же самое – мучил животных. Вороненка, помнишь, я рассказывала?

Я кое-как попрощалась и повесила трубку. Хорошо, что не призналась! Мои мысли переключились на Вадима, и я немного успокоилась. Очень милый парень, и кажется, ко мне неравнодушен. Сомневаюсь, что все эти теплые взгляды и комплименты были всего лишь данью вежливости.

А может, я действительно встретила свою судьбу? Может, мы начнем встречаться? Ведь не зря же он предложил мне завтра вместе обследовать дом! Мог бы и не предлагать, я же не сыщик. А значит – он просто хочет снова меня увидеть!

Правда, теперь, когда он был не рядом, я не ощущала таких теплых чувств к нему, как при встрече. Не чувствовала себя такой уж влюбленной. Даже не понимала, отчего в его присутствии так неровно дышится.

Ну и ничего, подумала я. Мы ведь друг друга практически не знаем, и не каждая любовь приходит с первого взгляда. Вот узнаем друг друга получше – там и видно будет.

В общем, поживем – увидим. Тут разобраться бы, что мне угрожает. Кто обыскивал мою комнату и как, черт возьми, он проник в квартиру? Дверь была заперта, это я помню. На окнах у нас решетки. Вызывали подозрение шаги из ателье, но ведь оттуда в квартиру не войдешь. У нас панельная девятиэтажка, а не старинный особняк с тайными ходами!

Ладе я так и не решилась ничего рассказать. Голова шла кругом и немного болела от перенапряжения. Все, спать! Утро вечера мудренее!

По счастью, ночь прошла спокойно. А в восемь утра я как штык была на ногах. Костюм, прическа – на сей раз все было по высшему разряду.

Вадим ждал меня на углу у магазина. Едва я его увидела, как мое сердце встрепенулось. Я рада, рада была его снова встретить! Признаюсь, я опасалась, что при свете дня его обаяние улетучится, но нет. Наоборот – теперь он казался еще красивее, в его внешности так и сквозило некое благородство. Да уж, такой в толпе не затеряется!

Он увидел меня, и на его лице засияла неподдельная радость:

– Доброе утро, Лилия! Как же я рад вас видеть! Честно, боялся, что вы не придете.

– Привет! – махнула я рукой. – Вы всегда такой жаворонок?

– О, я привык вставать гораздо раньше. И, по-моему, это самый лучший график. Думаю, когда-нибудь вы в этом убедитесь, – добавил он с загадочным видом.

Мы дошли до дома быстро, Вадим снова провел меня лабиринтом незнакомых улочек.

– Прошу в мое родовое поместье, сударыня, – засмеялся он, отпирая ключом ржавые ворота. – Странный случай – я здесь впервые, в отличие от моей очаровательной гостьи! Вчера из-за нашего маленького приключения я так и не успел заглянуть в дом и ночевать предпочел в гостинице.

– Лично мне не до шуток, – поежилась я, глядя на уже знакомую стену дома с заколоченной дверью и мертвыми черными окнами. – Может быть, все же стоит кого-нибудь позвать? Если не полицию, так хоть соседей…

– Думаю, это излишне, – Вадим беспечно улыбнулся и вынул из своей небольшой сумки гвоздодер. Быстро и ловко справился с досками, которыми был заколочен вход, и ключом открыл дверь. На нас посыпалась пыль и мусор. – Парадный вход к вашим услугам! Кстати, как вы сюда проникли?

– Через окно…

Здесь все было как и вчера. Тот же полумрак, тот же хлам на полу… Под лестницу я не рискнула заглянуть. Вадим ожидал, предоставив мне, похоже, роль экскурсовода.

И я повела его вчерашним маршрутом. По первому этажу, потом по скрипучей лестнице поднялись на второй. Те же дверцы, комнатки, перегородки. Теперь мне, как ни странно, было почти не страшно. Наверное, так бывает со всеми девушками, если они оказываются в опасном месте со своим парнем. Конечно, наши отношения еще до такого не дошли, но я уже не сомневалась, что это дело времени.

Вадим к моим опасениям относился с иронией. И чем дальше мы шли, тем меньше он верил моему рассказу.

– Не похоже, чтобы здесь кто-то вообще бывал, – говорил он, оглядывая каждую новую комнату.

Мне в таких случаях хотелось рассказать все – и про листок из блокнота, и про туфлю. Но все же я помнила наказ Ники не болтать лишнего. И этот обыск в моей комнате… За мной следят или как? Голова шла кругом от всех этих тайн и страхов. А потому я решила, от греха подальше, больше не рассказывать Вадиму ничего. Оказавшись перед входом в большой зал, я уже приготовилась изобразить удивление, когда увижу на столе свою туфлю на белом листе бумаги. Скажу: «Ах! Откуда она тут взялась?»

Он открыл большую тяжелую дверь – она оказалась тугой и неподатливой.

Я не торопясь прошлась по залу, делая вид, что рассматриваю стены, приблизилась к столу…

Туфли не было.

Не было и белоснежного листа бумаги, на котором она стояла. Вместо него там лежала какая-то грязная, побуревшая от времени бумажка, которой вчера, клянусь, не было!

Закричать я не закричала, но изумленно ахнула. И взяла эту бумажку в руки. Повертела. Бумажка как бумажка, без надписей или еще чего.

– Что такое? – тут же отреагировал Вадим. Только теперь я обратила внимание, что он все это время стоял неподалеку и внимательно наблюдал за мной. – Вы нашли что-то интересное?

– Да нет, ничего… Ерунда всякая.

– О, бумажка, – медленно, неторопливо Вадим подошел ко мне. – И чем она привлекла ваше внимание из всей макулатуры, валяющейся здесь?

– Да так… ничем, – я смяла бумажку и бросила на пол. – Ничего интересного.

– Вы, наверное, ожидали, что это тайная записка от бандитов? Или какой-нибудь древний манускрипт? – Он явно веселился, но при этом смотрел мне прямо в глаза. – Или, может быть, что-то еще?

Я лихорадочно вспоминала, не брякнула ли вчера вечером про эту туфлю. Но вспомнить не могла.

– Я думала, это карта старых разбойничьих сокровищ, – отшутилась я и, не выдержав его взгляда, опустила глаза.

Может, сказать все же про туфлю и про листок? Ведь это дом Вадима и ночью в нем кто-то побывал. Но сдержал меня тот же страх, что и вчера: а вдруг этот кто-то прячется здесь и слышит меня? А ночью опять… придет с обыском?! Да и Ника слишком серьезно настроена…

Что ж это такое здесь происходит?! Я, наверное, ужасно глупая, но я не знаю – говорить или не говорить? Перед глазами предстала картина: мы с ребятами вышли из этого зала, в нем стало пусто и тихо, и тут раздается шорох, и из укромного места вылезает кто-то темный, страшный, наблюдавший за нами, пока мы здесь были, но остававшийся невидимым. Взял мою туфлю со стола, заменил белоснежный лист на этот грязный (зачем, интересно?) и закрыл дверь в зал, которую мы, уходя, оставили открытой.

Страшно…

И я промолчала.

– Ну что, это последний зал, – посмотрел на часы Вадим. – Обход музея завершен. Ни преступников, ни заложников мы здесь не нашли. Может быть, это был розыгрыш?

Мне стало обидно. Сперва ребята не хотели верить, теперь вот он. Как будто я вчера в темноте заскочила в этот двор, чтобы разыграть его!

Я вздохнула и молча пошла по коридору к выходу. Мы стали спускаться по лестнице. И тут совесть, вяло мучившая меня столько времени, взбунтовалась. Туфля – мелочь, ну ее, эту туфлю. Но под лестницу нужно заглянуть!

– Здесь под лестницей есть дверь, – сказала я. – Под ней я вчера увидела пятно…

– Кровавое?! – сделал страшные глаза Вадим.

– Кровавое или нет, не знаю. Но мне показалось, что да!

– Что ж вы не проверили? Залезли в дом в поисках преступников – и не посмотрели, куда ведет кровавый след?

– Ника не разрешила. А дверца заперта на амбарный замок.

– Ника?

– Ну да, Ника, подружка моя.

– Она, наверное, всего боится еще больше, чем вы? – он улыбнулся.

– Нет, наоборот, она смелая…

С этими словами я спустилась и первая храбро шагнула к дверце под лестницей…

– Ну и где же пятно? – Вадим сделал шаг за мной.

Дверца под лестницей оставалась запертой, но пятно исчезло! Пол был чист. Подозрительно чист в этом месте. Теперь все было понятно. Преступники избавились от улик.

– Его смыли! Нужно открыть эту дверь! – воскликнула я, хотя и понимала, что если они избавились от пятна, то и за дверью ничего не будет. – Нужно! Немедленно!

Вадим решил не спорить. Он достал свою связку ключей и открыл замок. Потом зажег фонарик и осветил помещение внутри.

Как и предполагала Ника, это оказалась маленькая каморка, где в углу стояли веники, швабры, ведра и громоздилась куча картонных коробок.

– Ну вот, и здесь ничего нет, – развел руками Вадим. – Ни пятен, ни преступников, ни жертв.

Ох, как я горько сожалела, что не полезла сюда вчера!

Не желая сдаваться, я забрала у него фонарик и влезла в эту каморку. Осветила пол – он был покрыт тем же линолеумом, что и снаружи, – и никаких следов.

И я в сердцах пнула ногой коробки. Они полетели в разные стороны, подняв тучу пыли. Большинство оказались пустыми, только из верхней ворохом вылетели бумаги.

– Видите – ничего здесь нет, – произнес Вадим и отошел от двери. – Идемте.

Вздохнув, я шагнула к выходу, погасив по пути фонарик. Но вдруг…

Луч фонарика, перед тем как погаснуть, выхватил из темноты что-то очень мне знакомое, за что сразу зацепился взгляд. Я замерла, а потом, не включая фонарика, присела и подобрала это.

Это был блокнот, раскрывшийся на развороте и имевший характерное золотое тиснение…

Спешно сунув его в сумочку, я поспешила вслед за Вадимом. Хотелось похвастаться находкой, я уже открыла рот, но тут же закрыла. Нет. Если рассказать о блокноте, то придется рассказывать и о листочке. Вот приду домой, посмотрю, что в нем, тогда и видно будет, говорить или нет. А то вдруг там нет ничего, что пролило бы свет на тайну. Вадим мне и так не верит, еще дурочкой сочтет. А такого нельзя допустить, потому что он мне нравится, нравится!..

Мы вышли на крыльцо, и я прищурила глаза от солнца, такого яркого после полутемного помещения.

– Ничего не нашли, – сказал Вадим. – И я подозреваю, что ничего такого страшного там и не было.

Я хотела возразить, но тут запел мой мобильник.

– Алло, Лилечка? – раздался в трубке голос старенькой учительницы. – Ты мне вчера звонила?

– Да, Марина Петровна, звонила! Мне бы хотелось с вами поговорить…

– К сожалению, я сегодня уезжаю.

– Может, у вас все же найдется для меня десять минут?

– Тогда приходи прямо сейчас. Как же не найти немного времени для моей любимой ученицы!

– Прямо сейчас? Хорошо! – обрадовалась я и нажала отбой.

– У вас дела? – осведомился Вадим.

– Да, мне надо… повидать мою учительницу. Причем срочно, а то она уезжает.

– Жаль, что вы так скоро уходите, – вздохнул он. – Но как насчет сходить вечером в кафе?

Я чуть не подпрыгнула от радости:

– Конечно! Давайте обменяемся телефонами.

Вадим кивнул и достал записную книжку – небольшую, но солидную, в кожаной обложке. Я слегка удивилась – почему в книжку, а не сразу в мобильник? Продиктовала номер, а потом достала свой телефон.

– Прошу прощения, – покачал головой Вадим, – но я в этом городе не могу дать свой номер никому. Надеюсь, вы поймете меня.

Это меня задело, но я с пониманием кивнула. И милая, приятная улыбка Вадима тут же заставила меня забыть обо всех дурных мыслях.

– Ну что, тогда до вечера? – он подал мне руку, помогая спуститься с крыльца.

Я хотела ответить, но тут увидела, как из зарослей возле дома выглядывает черная кошка – та самая. Видимо, она жила где-то неподалеку.

– О, киса, привет!

Вадим повернулся и тоже увидел кошку. Внезапно лицо его исказила ярость:

– Брысь отсюда, дрянь! Пошла вон! Гадость такая!

Кошка в мгновение ока вскочила и с шипением метнулась в заросли.

– В чем дело?! – я тоже повысила голос.

– Прошу прощения, – Вадим тут же взял себя в руки и улыбнулся прямо-таки лучезарно. – Напугал вас, наверное?

– При чем тут «напугал»? Что за странное отношение к кошке?!

– Почему странное? Я просто не люблю кошек, особенно черных. Кроме того, она была больная – вся голова в лишаях. Не заметили?

– Да, там лишаи…

– Ну вот. Нечего разносить здесь инфекцию.

– Ну знаете! – снова повысила я голос. – Значит, если кошка или собака больная и тощая, так надо ее отовсюду гнать, пусть подохнет поскорее?! Вместо того, чтобы помочь, подкормить, вылечить! Мы люди или кто?!

На лице Вадима отразилось нешуточное удивление. Но меня уже несло по кочкам:

– А когда мама станет старой и больной – ее тоже на улицу выкинуть, чтоб инфекцию не разносила?! А жить все одинаково хотят – и люди, и животные, и сильные, и слабые!

– Удивили вы меня, Лиля, – после паузы выдохнул Вадим и теперь не улыбался. – Вы, случайно, не вегетарианка?

– Нет, и в мыслях не было. Мясо я ем, и овощи тоже. Растениям, кстати, тоже больно, только они кричать не умеют. Так мир устроен, все должны кого-то есть. Не с голоду ж помирать. Но еда – это одно дело, а тут совсем другое. Тут вопрос, человек ты или нет!

– Да, – задумчиво ответил Вадим. – Не ожидал. Вы просто добрая, без всяких идеологий.

– А чего вы ожидали? – на сей раз удивилась я.

– Просто наблюдаю за людьми. Большинство их добры, но в меру. Они способны помочь ближнему, но только если это не наносит ущерба их благополучию. А себя любимых накормить, обиходить и развлечь – это главнейшее из главных. А я просто поддался влиянию толпы, – вздохнул Вадим. – Так что прошу меня простить.

Я его, конечно, простила, но осадок остался. Подумалось, что если бы он подстраивался под толпу, то называл бы меня на «ты» и выражался словами «клево», «супер» и «ништяк».

Тут я вспомнила про Марину Петровну и поспешила распрощаться.

Глава 6

– Здравствуй, заинька! Приятно все-таки, что ученики не забывают, – Марина Петровна, худощавая, строгая и седая, встретила меня у порога своей квартиры. – Я уже больше не училка, я теперь просто бабушка. Доучила вас последний год, а ныне все – пенсия. Нянчить внуков, печь пироги…

Она улыбалась, но глаза были грустны.

– Вы ушли на пенсию? Я и не знала!

– Я отказалась от пышных проводов – не люблю этого. Присаживайся, пожалуйста. И что привело тебя ко мне? Нужен репетитор?

– Нет, я по другому вопросу. Я обращаюсь к вам как к человеку с богатым жизненным опытом. Как к человеку, с которым мы привыкли говорить не только об алгебре, но и о своих бедах.

В глазах учительницы загорелся огонек любопытства:

– Что же ты хочешь знать, моя заинька?

– Мне это очень важно, – ответила я. – Я хочу знать, не училась ли когда-нибудь в нашей школе… или другой какой-нибудь школе девчонка по имени Ярослава Емельянова. Одиннадцатый «Б» класс.

– Я помню всех, кого учила. Но Ярославы Емельяновой не припомню. Был Сережа Емельянов, Дима, Саша, Настя… нет, Настя была Емелькина. А вот Ярославы не было. Точно не было.

– А может, это полвека назад было?

– Если одиннадцатый класс, то нет, – ответила учительница. – При Союзе в школе учились десять лет, и все.

У меня упало сердце. Если даже Марина Петровна не знает, то искать больше негде. Тайна осталась тайной и разгадке не подлежит. Зато неприятности, в которые я влипла, никуда от этого не денутся.

Пару минут мы сидели молча, думали. А потом Марина Петровна неуверенно произнесла:

– Но где-то я такое сочетание слышала: Ярослава Емельянова. Да-да, слышала. Давно, правда. Не помню, кто это был. Может, актриса какая… Нет, не актриса. Кто же…

И тогда я решилась. Вынула листочек и положила на стол перед Мариной Петровной. Та надела очки, пригляделась.

– Ну точно! Это же адрес такой был – улица Ярослава Емельянова! Правильно! Вот, здесь «ул.» оторвано, только точка осталась.

Я чуть со стула не рухнула. Разгадка была так проста! Возникшая в моем воображении коварная разлучница, похожая на Таньку Швачкину, повертела на прощание пальцем у виска и испарилась как дым.

– Вы сказали – был такой адрес? А почему был? Там дом снесли?

– Погоди, дай припомнить, – Марина Петровна сняла очки и откинулась на спинку кресла. – У меня ученик один был, прописанный на этой улице. А учился здесь. Потому что у них там школу закрыли.

– То есть эта улица далеко отсюда? – уточнила я.

– Да, она вообще не в городе, а в каком-то поселке за городом была, хотя формально и относится к городу.

– Почему была? Ее снесли?

– Не знаю. Но одно время часто слышала – Ярослава Емельянова, Ярослава Емельянова. В народе какой-то шум был, много говорили про эту улицу. А что, почему – не помню уже, хоть убей. Но шум стих, и после того я ни разу про нее не слышала.

Где находился этот поселок, Марина Петровна тоже не знала. Ну и не беда, подумала я, в Интернете все есть, найду.

Попрощавшись с учительницей, я отправилась домой. На душе было радостно – надо же, сделан первый шаг к разгадке! И сделала я это сама, без чьей-то помощи!

– Привет, Лыскина! С чего такая довольная? – услышала я издали. И увидела на остановке Стаса.

– Тебя увидела и обрадовалась! – я свернула к нему. – И у меня вопрос: ты не знаешь, где находится улица Ярослава Емельянова?

– Ярослава Емельянова?

Стас долго морщил лоб, тер виски, напрягал память, но в конце концов развел руками:

– Где-то слышал, а где – не помню.

– Это не в самом городе, а в поселке за городом.

Но все равно он ничего не мог припомнить. Тут, пыля, подкатил автобус, и Стас уехал. А я, не слишком огорчаясь этой мелкой неудачей, направилась к Нике Черной. Она, судя по времени, как раз должна была вернуться с тренировки.

– Ника, привет! У меня новости! Я раскрыла тайну Ярославы Емельяновой… То есть Ярослава Емельянова! Это улица так называется, мне Марина Петровна сказала!

Ника прямо расцвела:

– Отлично! А где эта улица, она не сказала? Я про такую не слышала.

– И я не слышала. Ну и ладно. Есть Интернет, есть карты Гугл, найдем.

В Интернете мы просидели часа полтора. И выяснили одну нехорошую вещь: ни в одном городе России не нашлось улицы с таким названием.