И целой Вселенной мало! Барбуца Евгения

– Я дам тебе тело, которого ты так желаешь, – поцеловал он мою ладонь. – Открой свой разум, маленькая Инари. – Его язык коснулся тонкой кожи на запястье. – Докажи мне свою лояльность.

Меня не передернуло потому, что силы давно покинули тело, оставив только холодную решимость. Я согрешу. Но грех мой будет иным.

Я словно раздвоилась. Одна часть меня наблюдала картину из прошлого, а другая с холодным расчетом думала, как бы поудачнее скрыть от дохиса собственную реакцию. Ведь каждый раз, когда я вспоминала эту сцену, мое лицо искажала гримаса отвращения, а руки начинали слегка подрагивать. Попробуй объясни потом Змею, что с таким лицом я не о нем думала.

Все, что смог выдать мой гениальный мозг, это переключение внимания. Я сделала шаг, убрала свою руку и впилась поцелуем в губы Змея.

Мне это было нужно. Все, что угодно, лишь бы задушить воспоминания о том, что произошло потом.

– Пусти! – взвизгнул чей-то голос.

Не мой.

– Цыц! – шикнул Лай. – Помешаешь им, я тебя лично в открытый космос выкину. Сейчас решается судьба двадцати тысяч кредитов.

После услышанного целоваться со Змеем как-то расхотелось. Вообще.

Глаза сами собой распахнулись, а руки уперлись в твердую грудь. Чужие объятия больше не привлекали, а попытка удержать вызвала лишь раздражение.

В это время за спиной у дохиса, в проходе во вторую каюту медотсека, происходило целое сражение между оборотнем и человеческим ребенком.

– Вот за это я и не люблю детей, – печально вздохнул оборотень, перехватывая маленькое тело поудобнее.

– Не смей меня трогать, грязный инопланетянин! – Девочка вывернулась из рук наемника и прижалась к стене. – Мой папа придет за мной!

«И куда только подевались ее любознательность и добродушие? – про себя подумала я. – Остались в разрушенном исследовательском центре или погибли от страха на корабле наемников?» – не успокаивался мой цинизм.

– Кажется, я тоже начинаю недолюбливать детей, – раздраженно вздохнул Змей, вынужденный отпустить сопротивляющуюся меня. Поскольку больше в дохисе нужды не было, дальнейшие объятия я считала бессмысленным занятием. Хотя, не спорю, что-то в этом было. Тепло тела? Или мужской запах?

В свою очередь я подумала о том, что, чем дальше в космос, тем больше звезды. С каждым разом воспоминания становились все ярче. Тут три варианта: либо я ностальгирую – что вряд ли, либо изменения, происходящие в моем теле, затронули психику – что вполне возможно. Либо один очень-очень древний ужас Вселенной нашел свою пропажу и теперь просто издевается, воздействуя на нее ментально. Что маловероятно, поскольку на памяти у меня стоит мощнейший внешний блок. Настолько сильный, что мне приходится вариться в собственных воспоминаниях изо дня в день.

С другой стороны, всегда есть возможность того, что у меня паранойя. И не ищет меня никто.

Могла бы я так сказать, если бы не знала его.

Тем временем события в медотсеке набирали оборот.

– Не реви, – рычал Лай.

– Уууууу, папа, – заливался наш маленький груз.

Не то что бы я много пропустила, но момент доведения человеческого детеныша до слез прошел мимо меня.

– Заткни ее, Лай, – не остался в стороне Змей. – Иначе это сделаю я.

Дохис был разочарован моим безразличием и все пытался рассмотреть что-то у меня на лице. Оттого рыдания ребенка ему очень мешали и злили.

– Что здесь происходит? – появился в проходе Рим.

А вот такого поворота событий никто, кроме меня с Лаем, не ожидал.

За ведущим стояли Мэла, Шин и Ганзо.

– Мэла, ты не могла одна прийти?! – возмущенно спросил оборотень.

Как я и думала, он не мог не похвастаться своей предполагаемой победой в споре.

– Если хотел, чтобы я пришла одна, не нужно было снимок этой парочки по общей связи посылать! – рявкнула злая шерга.

«Он от радости, что ли, так оплошал?» – удивилась я про себя.

Взглянув внимательнее на оборотня, поняла, что ничего он не напутал. Этот недоделанный шутник решил развлечься за наш счет.

– Лай, ты труп, – процедил Змей.

– И не только Лай, – вторил ему ведущий.

Намек тут только кофу не понял бы, но дохис не отступил, обратив свой тяжелый взгляд на ксерка.

– Отлично, – улыбнулась я. – Самой собирать никого не пришлось.

После моих слов наступила напряженная тишина, и все, кроме Марии, с подозрением покосились на меня. Как-то я не ожидала такого оглушительного успеха от пары фраз, сказанных тихим голосом.

Под взглядами команды подошла к вжавшейся в стену девочке и взяла ее на руки, игнорируя попытки вырваться.

– Мария, успокойся, – попросила я. – Тебе нечего бояться. Мы везем тебя в гости к одному знакомому твоего папы. Отец заберет тебя оттуда. – Я на миг замолчала, ссаживая девочку со своих рук на кушетку, давеча занимаемую мной. – Лай, ты бы запер ее.

– Зачем? – не понял оборотень.

– А зачем пленных запирают? – вопросом на вопрос ответила я.

– Ина, ей всего одиннадцать, – снисходительно посмотрел на меня оборотень.

– Когда я была такой же маленькой, как она, я впервые угнала корабль своих похитителей, – начала рассказывать. – И когда собственными руками убила виновника очередного похищения, была немногим больше.

Мою отповедь встретили гробовым молчанием.

– А кто это был? – заинтересованно посмотрела на меня Мария, вытирая ладошками слезы со щек.

– Брат самого важного для меня существа, – равнодушно бросила я, оборачиваясь к Лаю. – Так что ребенка все же лучше запереть, если ты закончил ее обследование.

Команда наемников в полном составе продолжала молча толпиться в дверях медотсека. То, что мои слова вызвали соответствующую реакцию, можно было понять лишь по задумчивым взглядам.

– Закончил, – мрачно кивнул медик. – У нее цереплазия – деструктивный процесс спинномозговой жидкости. Я без понятия, чем ее пичкали в исследовательском центре, но только благодаря этому она до сих пор жива. Так что чем скорее мы отдадим ее на руки заказчику, тем лучше. Насколько знаю, у них есть технологии, способные справиться с этой болезнью.

Теперь понятно, почему ребенка травили столь мощными препаратами. Я как-то подзабыла, что они имеют и другие свойства помимо возможности искусственно вызывать локальные мутации.

– И если кое-кто хорошо попросит, то нашему грузу что-нибудь перепадет от щедрот душевных, – хмыкнула я, глядя на ведущего. – Ну а меня-то ты зачем позвал? – вновь обернулась к Лаю.

– Хотел обследовать. Ты первый в истории голем с развитой личностью, – словно слабоумной, пояснил медик.

Обычно в Лае невозможно распознать работника медицины, но сейчас его выдавал фанатичный блеск глаз.

– Хочешь, открою тайну? – заговорщицки посмотрела на бортового медика. И тут же продолжила, не дожидаясь ответа: – Я такая не одна. Кстати, я больше не голем.

– Что?! – Глаза наемников приняли неестественно круглую форму.

Они вообще как-то невозможно быстро оказались рядом и стали молча рассматривать необычное явление в моем лице. Уж кто-кто, а команда не ожидала от меня подобных заявлений.

– Где? – Горящий взор оборотня впился в мое лицо.

Хорошо хоть на месте устоял, не хватало еще ребенка напугать. Она сейчас и так излишне нервная.

Кстати, я совершенно не переживала по поводу того, что нас слышит человеческая девчушка. В отличие от нас, у нее не было имплантата-переводчика, так что стоило нам перестать говорить на межгалактическом и человеческом, как она лишалась всякой возможности понять хоть слово.

– Лай, ты же медик на борту наемничьего судна. Как представитель теневой медицины должен знать, что технология создания големов известна лишь людям. Големы ведь не клоны, а совершенно уникальные живые организмы со своими параметрами и характеристиками. – Замолчав ненадолго, я с удобством расположилась на кушетке рядом с ничего не понимающей Марией. Девочка беспокойно переводила растерянный взгляд с меня на команду наемников, столпившуюся напротив нас. – Как думаешь, откуда у людей подобные знания?

Вопрос из разряда риторических, но мне нравилось издеваться над таким серьезным оборотнем.

– Насколько знаю, люди владели этой технологией еще до инцидента с колыбелью, – нахмурил он брови.

Я ухмыльнулась. Всегда веселило корректное и этичное обозначение смерти миллиардов.

– Ты прав, – кивнула в ответ. – А если вспомнить историю, с кем наиболее плотно они сотрудничали тогда?

– Ушедшие! – выдохнул Шин-Рен.

– Зачет по межрасовой истории! – передразнила тана, преподававшего ее в академии. На удивление интересный предмет оказался. Всегда с удовольствием на него ходила. Словно сказку слушала.

– Тогда получается, изначально авторами технологии создания големов были каораи? – приподнял кончик мощного хвоста Рим.

– Они, родимые, – кивнула я.

– Стоп, – еще больше нахмурился Лай. – Ты хочешь сказать, что раньше големы обладали сознанием, как и ты?

– Не совсем так, – внесла ясность. – Големы лишь одна из стадий создания более совершенного вида. Я бы назвала их сырьем.

– И что же должно получиться в итоге? – сощурился Змей.

– Айра, – прошептала Мэла.

– Хорошая память, – скривилась я. – Но в целом ты права. В итоге мы получаем Айру. Кстати, вам повезло, я первая за последнюю тысячу стандартов искусственно выведенная Айра. Дабы избежать дальнейших расспросов, поясню. Нет, Рим. Даже если заставить, люди больше не смогут повторить подобный эксперимент. Вообще. Да, Лай. Они сами не знали, что создают. Я продукт случайного стечения обстоятельств. Нет, Змей, это не значит, что я в чем-то ущербна. В некотором роде я вершина биоинженерной мысли. Лай, меня нельзя разрезать и посмотреть. Нет, Мэла, я не читаю ваши мысли. Только эмоции. Шин, не вздумай проболтаться об этом своему деду. Ганзо, не понимаю причину твоей жалости.

Наемники молчали. Долго молчали.

Обуреваемые разными эмоциями, они порывались сказать хоть что-нибудь, но лишь беззвучно стискивали зубы. Я понимала их состояние. Шок. Непонимание. Сама я была опустошена.

– О чем вы говорите? – дернула меня за рукав рабочей куртки Мария. – Я в туалет хочу.

Ее слова вывели команду из ступора.

– Зачем это древним? – задумался Лай.

Пожалуй, сделаю вид, что не расслышала.

– Почему ты рассказала нам это? – Ведущий окатил меня взглядом, полным подозрения.

– На это у меня множество причин. Во-первых, судя по всему, в скором времени нам придется столкнуться с наследием древних, что так активно распространяется неизвестными. Я считаю, что вам пора приобщаться к знаниям Ушедших. Начала с себя, ведь я в некотором роде тоже их наследие. Во-вторых, подобным образом я мягко намекаю одному не в меру любопытному бортовому медику, что не стоит доставать меня на предмет исследований. Поверьте, уж я-то знаю, как я устроена и что за процессы со мной происходят. Пусть они и кажутся вам ненормальными. В-третьих, из-за моей особенности вполне может возникнуть ситуация неопределимости биологического вида в случае серьезной проверки. Например, если мы попадем к нормам. Или ксеркам. Насколько знаю, проверки на военных кораблях этих рас проходят сразу на код ДНК. И наконец, мы же команда. Доверие и все такое.

– Что она сейчас сказала? – Змей почему-то посмотрел на Ганзо.

– А я еще не закончила, – подняла ладонь вверх. – Теперь вы знаете, что я такое. Больше обсуждать эту тему не намерена. На повестке дня стоит другой вопрос. – И только я собралась устроить разнос команде наемников, как меня вновь подергали за рукав. – Шин, своди ребенка в санитарный отсек. Только аккуратней.

– Почему я? – впервые за все время его пребывания на этом корабле возразил норм.

– Потому что мне не хотелось бы втягивать тебя в разборки между мной и моим гаремом.

Нервно дернув щекой в полной тишине, Шин-Ренчик подхватил Марию на руки и быстро ретировался. От растерянности девочка даже пикнуть не успела.

Как только дверь за нормом с тихим шипением закрылась, я услышала зловещий скрежет. Это Змей смял стоящую рядом тумбочку. Кстати, для чего она здесь?

– Успокойся, – рыкнул вдруг Лай на буяна.

Скривившись, словно у него разом заболели все сто три зуба, дохис демонстративно вытащил руку, увенчанную острыми когтями, из груды покореженного металла.

Какие мы чувствительные.

– Гарем, значит? – поднял белую бровь ведущий.

На его лице этой брови, кстати, и не видно вовсе. По крайней мере, она выражена не в волосяном покрове, а костяном наросте. Симпатичненьком, надо признать.

– Итак, – бесстрашно продолжила я, игнорируя замечание ксерка. – До прибытия на место встречи осталось не так уж много времени. Хотелось бы разобраться с одним маленьким недоразумением. О сути дела вы либо знаете, либо догадываетесь, так что перейдем сразу к заключительному акту.

– Я же говорил, пафос – наше все. – Оборотень послал взгляд страдальца Мэле.

– Ина. – В голосе шерги явственно чувствовалась тревога. Умная, зараза. – Давай без сцен?

– Продолжим, – кашлянув, возвратила внимание команды к себе. – Поскольку многих из вас беспокоит моя личная жизнь, я решила уладить это маленькое недоразумение. Речь, как вы уже догадались, пойдет о претенденте на роль моего любовника, о Ганзо.

Тишина.

– Нет, – последовало категоричное от Ганзо.

– Какого кхара? – злое от Змея.

– Да она издевается, – недоверчивое от Лая.

– Почему он? – прямой взгляд от Рима.

– Кормит, – пожала плечами.

– За еду? – округлил глаза оборотень.

– Он женат, – осторожно заметила Мэл.

– А я на его родовое имя не претендую, – парировала я.

– Отказываюсь, – не поменял своего мнения хорог.

– Права не имеешь, – мерзко улыбнулась я. – Ты проспорил. Лай подтвердит.

– Отказываюсь, – уперся претендент.

– Ина, у хорогов измена в браке карается наравне с государственной изменой, – пояснил Рим.

Ну что за темный народ? Тьфу, как не вовремя.

– Ах, как же так, – заломила я руки. – И что же, не быть нам вместе? Я в печали! Ганзо, я буду ждать тебя вечно! Нет, больше!

Лицо исказила гримаса отчаяния. Когда-то очень давно я была хорошей актрисой. Очень хорошей.

– Я столько не проживу, – глухо буркнул он.

А я тем временем размышляла над дилеммой. Пустить слезу или перебьются?

– Получается, если я буду тебя кормить, ты согласишься? – озарило вдруг Змея.

– Получается, вы совсем обнаглели, друзья мои, – процедила я сквозь зубы, спрыгивая с удобной кушетки. – Скажу это всего раз, поэтому слушайте и запоминайте. Со своей личной жизнью я разберусь сама. Поэтому, если еще раз услышу настоятельные советы поскорее выбрать себе любовника, – злой взгляд в сторону шерги, – и советчик отправится прямиком к кхарам.

– Но я же из благих побуждений, – растерялась красноволосая красавица.

– В черной дыре я видела ваши благие побуждения! – рявкнула, не сдержавшись. – Со своими проблемами сначала разберись, прежде чем ко мне лезть! – била словами наотмашь.

Шерга поменялась в лице.

– Ина, ты перегибаешь, – попытался вступиться за Мэл оборотень.

– Да что ты? – ядовито вопросила, глядя на Лая. – Ах, какая я плохая. Мне почти стыдно. Это же я за счет друзей развлекаюсь. Ты же любишь подобные представления? Так, может, замолчишь и начнешь получать удовольствие?

– Хватит, – оборвал меня Рим.

– Что? – удивленно округлила губы. Не так-то просто меня теперь заткнуть. – Что хватит, Рим? Ты ведь знал. Знал, что эта парочка, – кивок в сторону оборотня и шерги, – поспорила, кому из вас я буду постельной утехой. Знал, что рано или поздно кто-то из них пойдет ко мне открывать глаза. Думал, я выберу тебя, потому что со Змеем отношения изначально не заладились? Так у нас с тобой вообще война шла полтора стандарта.

– Ина. – Спокойствию ксерка можно было позавидовать. Даже хвост замер. – Ты слишком бурно реагируешь на невинную шутку.

– Не нужно путать шутку и целенаправленную провокацию, – прорычала в ответ. – Запомни, Рим, я сама выбираю себе мужчин. Не знаю, твой ли это план, или Мэла проявила инициативу, но в любом случае от родной команды подобной подлости я не ожидала.

– Ина, прости. – Шерга выглядела подавленной. – Это была моя идея.

– Мэл! – устало посмотрела на нее. – Никогда больше не пытайся плести интриги против меня. Не твой уровень. Слишком мало опыта.

Несмотря на острое чувство стыда, в ней все же взыграли возмущение и задетая гордость.

– Я очень надеюсь, что тебе не доведется узнать о сути моих слов, – горько усмехнулась.

Конечно, не все еще ясно, но думаю, с команды и этого представления хватит. Так что пора закругляться.

– Ложиться под кого-то я не стану ни за деньги, ни за еду, ни ради дела.

Мне понятны причины, побудившие ведущего молчать. Допускаю, что он действительно на что-то надеялся, поэтому смотрел сквозь пальцы на шалости синекожей красотки. Змей ничего не знал, оттого сейчас был зол не меньше меня. Непонятно, зачем это шерге.

Но Мэла всегда была той еще интриганкой. Конечно, до моего окружения в прошлом ей далеко, но все же определенные успехи налицо. Ну, на то она и аналитик. Впрочем, ее мотивы могут и подождать, гораздо важнее сейчас исправить совершенную мной несправедливость.

– Ганзо, – после мгновения тишины вновь заговорила я, – я бы хотела извиниться за вовлечение тебя в данное представление. Несмотря на то что ты находился в курсе всего и просто оставался в стороне, я не должна была тянуть тебя в то, чего ты пытался избежать.

Хорог промолчал, выдав свое состояние тихим, еле слышным обреченным вздохом. Все же Ганзо мне искренне нравился.

– Это получается… – договорить Змею не дали.

– Мы тебя услышали, птичка, – прервал механика ведущий. – Дальнейшие разборки лишены смысла. Каждому есть над чем подумать. А теперь – все на свои рабочие места. Живо.

Рим был очень раздосадован. Чем конкретно, не скажу, к счастью, мне не дано читать мысли. С меня и эмоций хватит.

Приказы ведущего не обсуждаются, вот и сейчас наемники молча ринулись выказывать свою исполнительность. По крайней мере, талантливо создали вид бурной деятельности. А мне вдруг так тоскливо стало, так невыносимо. Захотелось залезть под стол и плакать, плакать, как маленькая девочка.

Посмотрела я на всю эту ситуацию со стороны и поняла, что вокруг творится форменный бедлам. А в центре этого бедлама – я. И не то чтобы играла ведущую роль, но инициатором точно являлась. А самое страшное, я больше не понимала, зачем все это сотворила.

Что я вообще здесь делаю? Чем занимаюсь? Это ли моя судьба?

Какие бесполезные вопросы. Какая невыносимая тоска. Нет, я осознавала, почему покончила с прошлым. Четко понимала, почему разорвала болезненную связь. Но порой меня посещали мысли, а не вернуться ли назад? Меня накажут, на этот раз просто не смогут не наказать, я нарушила традиции. Возможно, я потеряю право на ту вседозволенность, что у меня была прежде. А он, скорее всего, усмехнется этой своей все понимающей улыбкой и опять ничего не скажет.

Ненавижу его. Ненавижу за то, что он со мной сделал. А еще ненавижу за то, что сделает, если я вернусь. Вот это «если» и не дает мне окончательно сдаться, отказаться от гордости. Он лично воспитывал во мне это чувство превосходства, параллельно убивая мое самолюбие. Интересно, понимал ли он, что делает? Ведь в итоге, едва не сломавшись, я сбежала от самой себя.

И порой в наказание за очередной грех осколки моей души начинали кровоточить, как в тот день, когда я приняла решение согрешить в последний раз.

Мазнув невыразительным взглядом по сосредоточенным лицам наемников, я покинула медотсек. По пути встретила Шина, ведущего за руку наш груз. Ради интереса сняла блоки, позволив своим эмоциям заполнить пространство. Вполне такая обычная практика общения среди ближнего круга. Шин-Рен резко побледнел, а у ребенка началась бурная истерика.

Опустила ментальный щит, намертво запечатав собственные эмоции. Они не ближний круг и никогда не смогут им стать. У меня нет больше ближнего круга, и нового не создать. Не приспособлены эти формы жизни к подобному виду общения. Другой виток эволюции.

Прошла мимо норма, растерянно успокаивающего судорожно всхлипывающую девочку. Почему я выбрала их? Просто они не поймут, что именно с ними случилось, в отличие от остальной части наемников. Если бы они смогли просто принять мои эмоции без подробного обсуждения, попытки вмешаться… мне стало бы легче.

Кхаровы перепады настроения. Как же меня все достало.

Захотелось отвлечься от собственных мыслей. Что ж, с чем с чем, а с этим уж точно проблем не будет. Прошла к креслу пилота, села в него, устроилась поудобнее. На этот раз мне не пришлось протыкать ладони насквозь. Кто бы что ни говорил, но для меня это очень неприятная процедура. Я бы сказала – болезненная. Даже с учетом моей регенерации, превосходящей человеческую, постоянно страдать от подобного мазохизма я бы не хотела. Да этого и не требовалось более.

Подобные действия у Ушедших производились единожды. Этого вполне хватало для полной инициации у чистокровных. Я, к сожалению, даже до полукровки не дотягиваю. Или к счастью. Мне для полной инициации нужно несколько раз проводить процедуру активации экты. Сейчас столь кардинальные меры не требуются, хватит и царапины с каплей крови.

Пожалуй, это единственное, что мне сейчас доступно. Перестать существовать, раствориться в просторах космоса, стать чем-то другим, стать кораблем и избавиться наконец от собственных эмоций. Так легко исполнить, нужно лишь позволить экте проникнуть в меня через рану на ладони.

Но только я собралась опустить ладони в чаши, как мое уединение нарушили.

«Кажется, мы сейчас лишимся груза! Восьмая каюта!» – гласило сообщение, пришедшее на мой коммуникатор.

Само собой, я рванула к автору сообщения. Им оказался Змей. Он должен был запереть ребенка в каюте, когда с девочкой начало твориться нечто странное. Она потеряла сознание, а тело ее начало биться в судорогах, вызванных приступом невероятной боли.

– У нее приступ. – Когда я вбежала в каюту, там уже находились Лай и Рим.

Бортовой медик довольно быстро определил состояние Марии.

– Можешь остановить? – Нервное подрагивание хвоста ведущего явственно говорило о его внутреннем напряжении.

– Не с этой болезнью. – Лай распял ребенка прямо на полу и всунул в рот что-то продолговатое, чтобы девочка не повредила язык и зубы. – У меня просто нет необходимых медикаментов.

– Какого кхара я ввязался в это дело? – провел рукой по усталому лицу ксерк.

А я говорила, что дети на борту не к добру. Но озвучивать свою мысль в подобной ситуации посчитала кощунством.

– Если мы немедленно не стабилизируем ее состояние, она умрет, – рыкнул Лай, удерживая содрогающееся тело. – Нам нужна больница. Хоть какая-нибудь. Если мы сможем погрузить ее в анабиоз – это уже поможет доставить ее живой заказчику, – и посмотрел на меня.

А я здесь при чем, интересно?

Стоп.

– Больница не обязательна, – задумалась я. – На кораблях данного типа в медотсеках установлены саркофаги. Будем надеяться, что и здесь есть хоть один.

Осторожно подняв притихшее тело, Лай бегом направился в сторону медотсека. Само собой, я следовала за ним по пятам.

Ситуация требовала от нас четких слаженных действий. Но вот что интересно, я не ощущала в наемниках надрыва эмоций. Они действительно воспринимали ребенка как груз.

Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы обнаружить саркофаг. Еще меньше времени ушло на то, чтобы понять, что стандартного вещества, которое как раз и является главным лечебным компонентом, на корабле нет. Есть одноразовый суррогат, который разве что и может искусственно затормозить процессы жизнедеятельности в организме.

– Нам подходит, – отмахнулся Лай, когда я поведала ему всю сложность положения. – Главное – довести ее до заказчика. Дальше они разберутся – технологии позволяют.

После этого мы погрузили ребенка в саркофаг, а сами как ни в чем не бывало отправились каждый по своим делам.

Я думала, что хоть сейчас расслаблюсь. Наивная.

– Ина, – окликнула меня Мэл.

Ее изображение я видела на своих галомониторах. Не то что бы я задалась целью следить за передвижениями команды, но пространство мостика просматривала полностью.

Появление шерги не вызвало во мне никаких эмоций. Вообще. Все свое негодование я выплеснула в медотсеке, а остальные чувства изгнала усталость.

– Мм? – все же отозвалась я, задумчиво глядя на каплю черной крови, стекающую по белой коже.

Может, все же плюнуть на все и соединиться с кораблем? Шерга сюда явно не датчиками любоваться пришла. А это значит, что тишина мне в ближайшие стандартные минуты не светит. Ну что за жизнь, в депрессию впасть спокойно не дают.

– Ина, я… – Мэла умолкла, подбирая слова. – Это моя идея. И…

Вновь повисла неловкая пауза, которая меня порядком достала.

– Так, ладно. Зачем?

– Что? – растерялась она.

Подняв на нее глаза, я кивнула в сторону соседнего кресла.

– Зачем ты все это устроила?

– Глупо получилось, – сморщила она свой хорошенький носик.

– Наспех план придумала? – посочувствовала ей.

– Импровизировала, – не задумываясь, кивнула она, но тут же спохватилась и поджала полные губы. – Когда ты поняла?

– Как только ты про спор заикнулась, – вздохнула тихо.

– Зачем тогда это представление? – округлила она глаза. – Почему сразу меня не послала?

– Мне было лень разбираться, – пожала плечами. – Думала, сыграю свою партию, решу все проблемы разом. Кто же знал, что у хорогов с изменами тяжело?

– Ты действительно не знала? – еще сильнее удивилась она.

– Если бы знала, сделала бы ставку на тебя. Уж на что беспроигрышный вариант, – проследила за световыми бликами, испускаемыми датчиками. В полумраке мостика они рисовали причудливые картины на лице моей собеседницы.

Я любила такой полумрак, когда свет исходит лишь от панели управления да из иллюминаторов. Поэтому в моменты отсутствия команды весь отсек погружался во тьму. Что, кстати, не нравилось шерге. Это можно было понять по тому, как настороженно она оглядывалась и как зябко ежилась.

– Ты шутишь? – неуверенно улыбнулась подруга.

Я лишь пожала плечами, предоставляя ей возможность додумать. Странный у нас разговор выходил.

– Не отвлекайся. Зачем ты столь активно подкладываешь меня под Рима? В чем твоя выгода? – перешла к сути.

– Две умные женские особи на одном корабле не к добру, – поморщилась шерга.

– Ближе к делу, – задумчиво посмотрела на ладонь. Царапина успела затянуться, а капля крови высохнуть.

Тьфу, все придется заново начинать.

– Мы сейчас летим на аукцион, на котором кое-кто будет. Рим обещал передать послание, но мне этого мало. Я желаю встречи, которую он никогда не допустит. – Горечь сквозила в ее словах.

– И ты решила, что через меня смогла бы выбить себе увольнительную? – не поверила я. – Каким образом? Я должна была просить за тебя? Или отвлекать его, пока ты будешь нарушать приказ?

– Ну да, – растерянно развела она руками.

– Ты головой не ударялась в последнее время? – уточнила на всякий случай. – С чего ты взяла, что это сработает? Ты же спишь с ним не первый стандарт, должна была уже его изучить.

– В том-то и дело, что я изучила его достаточно хорошо. Уж поверь, попроси ты, и он на многое глаза закроет, – совершенно по-женски обиделась шерга.