И целой Вселенной мало! Барбуца Евгения

– Если ты о здоровенном корабле древних, то да, это то, о чем ты думаешь, – съязвила я, расстроенная тем, что мои догадки подтвердились.

Это даже кораблем назвать было трудно. Скорее, скелет доисторического монстра. Дыры в обшивке и пробоины позволяли заглянуть в нутро древнего судна.

– Сбылась мечта идиота, – прошептала я, осознавая, что дала Шин-Рену правильные указания. Отчего на душе стало еще тоскливее.

Похоже, это судьба.

– Шаттл там посадишь, – показал ведущий, и я тут же выполнила его приказ.

Все прошло довольно спокойно и без происшествий.

– Готовность, – скомандовал Рим. – Лай, Мэла, на вас анализ окружающей обстановки, идете впереди. Змей, прикрываешь их. Ганзо и я страхуем специалиста по расе Ушедших. Не разделяться.

Гордо проигнорировала заявление ведущего и двинулась к выходу. Для поиска старика мне хватит и коммуникатора. Проблема в том, что в нашем случае работу комма нужно еще постараться обеспечить. Связи нет, именно поэтому Рим приказал двигаться единой сплоченной группой.

Имелось несколько вариантов развития событий. Мы попытаемся найти старика на корабле каораев, ибо я уверена, что он здесь. Он же ментал, он в любом случае почувствовал зов и пришел сюда. Без сомнений. Но не факт, что мы его найдем. Не просто же так тут вокруг трупы летают. Есть еще один вариант. Мы пойдем на сигнал в надежде обнаружить там вожделенное для ксерка оружие древних и, вполне возможно, найдем это оружие. Если нас не постигнет участь тысяч предшественников, мы даже сможем заглушить зов. Может быть. Надеюсь. И тогда, вполне вероятно, я смогу по сигналу коммуникатора тана Аниса вычислить его местонахождение.

– А здесь довольно миленько, – подытожила Мэла, стоило нам покинуть гостеприимное нутро шаттла.

Она постучала ботинком по полу, проверяя работу мини-граверов, позволяющих нормально передвигаться по космическим телам, не имеющим гравитации.

– Ну да, мрачненько, полыхает порой радугой, а так все в порядке, – съязвил Змей.

Свой путь мы освещали мини-прожекторами, закрепленными на наших костюмах. Руки парней занимало оружие, которое было даже у Мэлы.

– Не пойму, почему мне пушку не дали? – попыталась я возмутиться.

– Помнится, полтора стандарта назад ты пыталась меня пристрелить, – начал Рим. – Но вместо меня расстреляла тренировочную площадку и даже, кажется, попала в тана тренера.

– Так это была она? – хмыкнул Змей.

– Точно, было такое, – хохотнул Лай.

Кхаров манипулятор. И мне отказал, и обстановку разрядил. Одно слово – ведущий.

После реплики Рима парни уже не были так напряжены. Поскольку все прекрасно помнили о найденных телах и незримой опасности, подобная разрядка была просто необходима. Ведь ничто так не пугает, как неизвестность.

Но все-таки какого кхара я без оружия? Не кинжалом же мне с противником сражаться.

– Странно, – заметил Лай. – Мы идем уже довольно долго, но не встретили ни одного тела. Даже останков нет.

– Чем ближе мы подходили к этому кораблю, тем меньше тел видели, – поделилась наблюдениями Мэла.

Тем временем наши прожекторы выхватывали из тьмы внутреннюю обстановку древнего корабля. Что действительно странно, так это малое количество мебели. Даже с учетом того, что мы до сих пор не вышли из ангарного сектора, здесь даже присущей таким помещениям техники не имелось.

Неужели кто-то до нас успел помародерствовать?

Невозможно. Ведь ни одна экспедиция не выжила. Даже пиратская. Я видела один из их кораблей.

– Вспышки стали интенсивнее, – заметила Мэла. – Можно без освещения идти.

– На первый взгляд опасности нет, – отчитался Лай.

Наивные. Я уже пару стандартных минут ощущала дичайшее давление на ментальные щиты. Даже представить страшно, что испытал старый Анис.

Чем дальше мы заходили, чем дальше мы удалялись от ангарного сектора, тем меньше я понимала.

Внутреннее убранство теперь было более разнообразно, но практически вся мебель находилась в ужасном состоянии. Будто кто-то невероятно сильный крушил все, что попадалось под руку.

Но, несмотря ни на что, порой встречались и целые предметы. И вот тут начиналось.

– Это что? – поднимал с пола очередную безделицу Рим.

– Средство для ухода за кожей, – закатывала я глаза.

– Зачем вообще на корабле подобное барахло? – в раздражении отбрасывал он очередную рухлядь.

Судя по тому, что мы видели, жилых кают здесь было намного больше, чем обычно принято на кораблях.

– Пассажирское судно? – предположил Змей.

– Нет, – покачала я головой. – Каораи жуткие индивидуалисты. Подобные размеры имеют либо суда класса «дворец», либо военные. Общественный транспорт намного меньше. Намного. – Я старалась говорить четко, не позволяя языку заплетаться.

Честно говоря, каждый последующий шаг давался с трудом. Казалось, чем дальше я заходила, тем глубже погружалась в прозрачное желе. Оглядываясь на команду, отчетливо понимала, что подобные затруднения испытывала только я.

Что бы сделал сознательный член команды наемников на моем месте? Само собой, сообщил бы об испытываемых сложностях командиру, а после бортовому медику. Но я сознательностью не страдала, поэтому упорно молчала, обливаясь потом в своем костюме.

Вскоре мы нашли довольно большое помещение. В стене была пробоина, и все вокруг находилось в жутком беспорядке. Но кое-что навело меня на догадку.

– Это станция, – озвучила я собственную мысль.

– Станция древних? – нахмурился Рим. Благо, его шлем был достаточно прозрачен и позволял видеть лицо собеседника. Вдобавок он был вполне пластичен и принимал форму черепа носителя.

– Не совсем, – пояснила я. – Эта станция была построена до инцидента с Землей. Строилась она людьми, для древних и по технологии древних. Мне не известна цель постройки. Станция располагалась на орбите Луны – спутника Земли. И была единственной в своем роде. По крайней мере, более я не слышала о подобных сооружениях.

Мою речь прервал заливистый детский смех.

Что делают матерые наемники, когда слышат детский смех посреди космического кладбища? Мгновенно проводят боевое построение. В результате этого я оказалась в центре тесного кружка, ощетинившегося лазерными, плазменными и прочими видами оружия.

– Надо было эмдэ брать, – еле слышно проворчал Ганзо.

– А поставил бы ты его куда? – так же тихо ответил Рим.

– Что это было? – не отвлекался от главной темы переполоха Змей.

– Девочка, – растерянно ответила Мэла.

– Мы ведь все это слышали? – уточнил Лай.

– Хочешь понять, не галлюцинацию ли словил? – попыталась сделать вдох поглубже, чему существенно мешали товарищи, тесно вжимавшие меня друг в друга.

И снова звонкий смех, на этот раз значительно ближе.

Честно? Мне было страшно. Я прекрасно понимала, что на этой станции могли производить что угодно. От оружия до генетических исследований.

– Смотрите, – ткнула пальцем шерга в сторону прохода, не имеющего двери. В свете наших прожекторов мелькнула тень ребенка.

– Эй! – попытался вступить в контакт с неизвестным существом ведущий.

– Что ты делаешь? – зашипел Лай.

– А что, если мы не встретили ни одного тела по пути сюда, потому что здесь кто-то выжил? – предположила Мэла.

– При полной разгерметизации станции? – осадил ее Лай.

– Откуда здесь дети? – задал вопрос по теме Змей.

– Я здесь! – послышался пронзительный женский голос.

– А? – обернулась я.

– Птичка, что случилось? – обратил внимание на мое странное поведение ведущий.

– Ты не слышал? – уточнила тут же.

– Что именно? – не остался в долгу ксерк.

– Показалось, – попыталась свернуть разговор, понимая, что никто, кроме меня, голоса не слышал.

А, как известно, голоса в голове до добра не доводят.

От пристального внимания Рима меня спас очередной раскат детского смеха. Ганзо, наш всегда спокойный и уверенный Ганзо, вздрогнул, и луч его прожектора выхватил из окружающей тьмы маленькую детскую ручку.

А после свет, излучаемый нашими прожекторами, мигнул и тут же погас. Внешнего освещения мы не имели, поэтому тут же погрузились в непроглядную тьму.

– Кхар, – ругнулся Змей.

Начавшийся было поток брани остановил тот же смех, раздавшийся уже в непосредственной близости от нас.

Внезапно нас ослепил дневной свет, а сами мы оказались посреди просторного жилья, наполненного теплом и яркими красками. Мимо нас пробежала девочка, смех которой мы слышали до этого. На вид ей было стандартов десять, ее уши украшал довольно красивый пирсинг, а вишневое платьице отлично гармонировало с темной кожей маленькой хороги.

– Дани! – позвал Ганзо.

Вот только не тот Ганзо, что сейчас замер, словно древняя статуя, а тот, что бережно нес в руках маленький шевелящийся сверток. Тот Ганзо широко улыбался, и на его обнаженных руках еще не было такого большого количества шрамов.

– Дани, милая! – Вслед за другим Ганзо вошла довольно привлекательная женщина. Пирсинг украшал не только уши женщины, но и брови, крылья тонкого носа и губы. Несмотря на большое количество украшений, это не выглядело отталкивающе. – Мы привезли тебе сестренку. Смотри!

Девочка тут же подбежала к родителям, радостно заглянула им в лица. От этих троих буквально веяло счастьем.

Другой Ганзо наклонился, сдвигая складки свертка, чтобы Дани могла увидеть то, что находится внутри.

– Красивая! – восхищенно прошептала она.

– Какого кхара происходит?! – прервал идиллию Змей.

– Мое самое счастливое воспоминание, – глухо пояснил Ганзо. – Момент знакомства старшей дочери с младшей.

Стоило ему договорить, как пространство вновь мигнуло, и мы оказались посреди пассажирского судна. Об этом нам говорил ряд кают-капсул, в которых перевозили пассажиров на кораблях, не имеющих ни энели, ни гипердвижков. Пропала семья, излучающая счастье, пропал светлый дом. Зато перед нами вновь возник Ганзо. Чуть поодаль стояла та самая женщина, что мы видели перед этим, к ней жались две девчушки пяти и пятнадцати стандартов. Какой-то номлок ударил его прикладом лучевика по голове.

Пираты, поняла я, вспомнив историю Ганзо.

Ганзо упал на колени и готов был вот-вот свалиться окончательно. Но буквально через пару стандартных минут он, словно заведенный, взвился вверх. Номлоку оторвали голову. В это же время на семью хорога нацелился другой пират. Само собой, и он не выжил. Ганзо убивал все, что двигалось, а его семья в ужасе наблюдала за этим. И когда уже никого не осталось, к нему подбежала Дани.

– Папа! – Она протянула руки, ее нижняя губа с одинокой серьгой дрожала, а в глазах блестели слезы.

Но Ганзо еще находился в запале боя. Его глаза тускнели на лице, не выражая ни проблеска сознания. Он просто отмахнулся от девочки.

Когда я говорю – отмахнулся, я имею в виду, что он легким движением руки послал ее в полет на ближайшую кают-капсулу.

– Нет! – раздался крик совсем рядом со мной.

Ганзо попытался шагнуть к проекции собственных воспоминаний, но цепкий захват Рима ему этого не позволил.

– Не глупи, Ганзо, – увещевал тем временем ведущий. – Это всего лишь твое прошлое. Проекция. Понимаешь?

Мир мигнул, и вот мы вновь оказались на древней станции, во тьме, разрезаемой лишь лучами наших прожекторов.

– Только не говори, что это было самое плохое твое воспоминание, – попросила я.

– Не буду, – глухо произнес хорог.

– Двинулись, – приказал Рим.

И мы пошли дальше. Ганзо был подавлен, если не уничтожен. Это я могла сказать и без эмпатии.

Чтобы поддержать хорога, я нарушила правила безопасности и взяла его за руку. Так маленькие дети держат родителей, пытаясь найти поддержку. Он даже не взглянул на меня, но ладонь сжал.

Ребята же были взвинчены.

– Что это мы видели? – спросил Змей, почему-то глядя на меня.

– Судя по всему, проекция воспоминаний Ганзо, – ответила за меня Мэла.

Впрочем, ничего нового она нам не сказала.

– Как такое возможно? – заинтересовался Рим, нервно поведя хвостом, обтянутым тканью защитного костюма.

– Ну… – Мэл задумалась. – Либо нас качественно дурят, либо это место проклято.

– Ты же не веришь в подобный бред, – напомнил Лай. – Аналитики не приемлют мистику ни в каком виде.

– Тогда, может, ты мне как медик объяснишь, каким образом кто-то умудрился залезть в голову к Ганзо?! – вспылила расстроенная Мэла.

– Наши технологии на такое не способны. – Бортовой медик был категоричен. – Это больше похоже на работу ментала. Психокинетические волны их конек. Правда, я ни разу не слышал об организме, способном на проекции во внешний мир. Подобное больше присуще технике, галовизору, например.

– Птичка, как думаешь, древние обладали технологией работы с сознанием? – загорелся идеей ведущий.

– К сожалению, да, – пришлось признаться мне. – Ты даже не представляешь их возможностей.

Моих слов оказалось достаточно, чтобы заставить Рима, несмотря на всеобщую нервозность, ускорить продвижение группы.

– Думаю, такие игрушки можно было бы использовать в качестве оружия давления на конкретных лиц, – развил свою мысль Рим.

– Рим, эта станция здесь со времен инцидента с колыбелью человечества, – попыталась я предупредить ксерка. – Мы понятия не имеем, что можем найти здесь. Земля, знаешь ли, не просто так погибла.

– А это идея! – Я не видела ведущего, но готова была поклясться, что на его лице расцвела хищная улыбка. – Неплохо было бы покопаться в бортовом журнале. Или что там у древних использовалось для хранения информации? – обернулся он ко мне.

Ксерк заметил мою руку, крепко вцепившуюся в ладонь Ганзо, но ничего не сказал. Думаю, он прекрасно понимал, что хорогу сейчас как никогда нужна моральная поддержка. Уж слишком сильно на него повлияло увиденное. Спина напряжена, движения излишне рваные, даже его молчаливость больше не была меланхоличной. Он будто ждал удара.

– Меня одно беспокоит, что какая-то неведомая хрень смогла пробраться в подкорку к Ганзо, а потом все это выдать в виде короткометражного фильмеца, как в доисторических архивах! – резюмировал Змей. – Мало мне усилившихся вспышек неизвестного излучения, теперь еще и это. Может, предыдущие экспедиции были уничтожены именно этим излучением?

– Что ты сказал? – встрепенулся Лай.

– Что пока мы тут облучаемся, мы увеличиваем шанс на собственную смерть, – буркнул дохис.

– Нет, про интенсивность вспышек, – мотнул головой оборотень.

– Они усилились, – ответила вместо бортового механика шерга. – Частота, интенсивность.

– Давно это началось?

– Прямо перед тем, как появилась проекция, – задумчиво выдала Мэла.

– Нельзя судить на основании единичного случая, но могу предположить, что данное излучение связано с проекцией, – сделал предположение Лай.

– Мы здесь уже были, – вдруг хрипло заговорил Ганзо.

– И правда, – осмотрелась Мэла.

Луч ее прожектора выхватил из тьмы уже виденный ранее предмет мебели.

– Значит, на этот раз свернем здесь, – указал путь ведущий.

– Закари! – услышали мы мелодичный женский голос.

Наемники рефлекторно встали в боевое построение, вновь запихнув меня в центр круга из живых тел.

– О нет, только не снова, – простонала Мэла.

– Закари, – вновь повторил приятный мелодичный голос.

– Не двигаться, – приказал Рим.

И только я заметила, как напрягся Змей.

Свет вновь мигнул и погас, погружая нас в темноту. Но тьма окружала недолго, вскоре мы оказались посреди каюты космического корабля. Перед нашими взорами предстала весьма пикантная картина. Два обнаженных тела лежали на кровати, нежно обнимая друг друга. Девушка с рассыпавшимися по плечам золотистыми локонами водила изящным пальчиком по груди расслабленного мужчины. Она принадлежала к человеческой расе. Мужчиной оказался… Змей.

– Закари, – она чуть приподняла голову, заглядывая другому Змею в глаза, – после такого ты обязан на мне жениться.

– Уговорила, – хмыкнул другой Змей.

– Что? – судя по всему, его согласие стало для нее полной неожиданностью. – Ты серьезно?! – радостно взвизгнула она.

– Тана Кована, вы станете моей женой? – спросил другой Змей, нисколько не сомневаясь в отказе.

Тана? Она служила в военном корпусе, не принадлежащем людям?

– Зак, как же я тебя люблю, – обвила девушка мощную шею дохиса.

Я никогда не видела на лице Змея этой счастливой улыбки.

Но буквально через мгновение очарование момента было разрушено резкой сменой обстановки.

На этот раз мы оказались посреди космического корабля, который, судя по звукам тревоги, был подбит.

– Зачем ты это сделала?! – ревел, словно раненый зверь, другой Змей.

Его лицо было искажено яростью, а красный узор полыхал алыми чешуйками.

– Прости, Зак. – Голос девушки, облаченной в военную форму, дрогнул. – Мужчин у меня может быть много, а семья одна. Я не могу дать им умереть.

– Поэтому ты предала меня? Потому что можешь дать умереть мне? – Дохис не смог скрыть собственной боли.

– Ничего личного, Зак. – Девушка послала мужчине печальный взгляд и навела на него лазер.

Но выстрелить она не успела. Первым это сделал Змей.

И вновь тьма.

– Значит, Закари?! – умилилась я.

– Заткнись, Ина, – процедил взвинченный до предела Змей.

– Да ладно, – хихикнула я. – Тебе нечего смущаться. Нет, согласна, Змей звучит намного брутальнее. Но и Закари умиляет.

– А то, что я ее пристрелил, тебя не умиляет?! – сорвался он.

– Да плевать вообще, – отмахнулась я.

От неожиданности дохис даже головой дернул.

– Змей, остынь, – положил руку ему на плечо ведущий. – Это в прошлом.

– А что там с интенсивностью частоты вспышек? – Какие бы страсти вокруг ни творились, Лая интересовали исключительно научные изыскания.

– Усилились, – подтвердила общие догадки Мэла.

– Это уже закономерность, – сделал выводы Лай.

– Забавно, не правда ли? – усмехнулся незнакомый женский голос.

– А? – обернулась я.

– Птичка? – обратил внимание на мое странное поведение ведущий.

На этот раз я не стала интересоваться, слышал ли кто-то еще этот голос.

– Может, мы пойдем уже? – нервно передернула плечами. – Нужно торопиться. Меня волнует состояние тана Аниса.

И мы пошли по указанному ранее пути. Который привел нас в небольшой куполообразный зал, уставленный приборами явно медицинского назначения. Но напугали меня не приборы, а валяющиеся тут и там тела.

– Лай, – приказал Рим.

И медик мгновенно принялся за обследование трупов.

– Смерть насильственная, – заключил Лай. – Они друг друга просто перестреляли.

– Ребята, – позвала Мэла, – сейчас опять начнется.

И вновь уже стандартная процедура погружения во тьму. Неожиданно мы оказались в комнате, окрашенной в красные тона. Посреди комнаты стояла Мэла и самозабвенно отрывала голову уже знакомому шергу.

Мы имели сомнительное удовольствие наблюдать процесс возмездия Мэлы обидчикам своего погибшего возлюбленного. Тот самый, за который Рим пообещал отправить шергу обратно к отцу. Вокруг валялись оторванные части тел других мужчин. Даже сейчас можно было сделать вывод, что перед смертью они сильно страдали. Например, как последняя жертва синекожей красавицы. Что ни говори, а даже для девушки расы шергов оторвать голову голыми руками довольно проблематично. Но Мэл девушка упорная и все-таки справилась с задачей.

И как только голова была отделена от тела, проекция погасла, возвратив нас в реальность.

– Это твое самое счастливое воспоминание? – ошарашенно посмотрела на нее.

– Нет, – радостно улыбнулась она. – Несомненно, это довольно приятное воспоминание, но были и посчастливее. Впрочем, я с удовольствием посмотрела повтор.

Я лишь скривилась, решив промолчать.

– А варианта с негативными воспоминаниями не будет? – расстроенно поинтересовался Лай.

– Судя по интенсивности излучения, не будет, – сделала выводы шерга.

– Есть идея, – зло начал Змей. – Почему бы нам для начала не разобраться с источником излучения? Кто знает, что еще может появиться из подкорки наших черепушек, пока мы тут каждый стандартный сантиметр обыскиваем в поисках тана?

Как ни странно, даже я посчитала идею дохиса здравой и имеющей право на жизнь. Очень уж мне не хотелось делиться собственными воспоминаниями. Змей был прав, я понятия не имела, что можно выудить из моей головы. И можно ли это сделать вообще. Как-никак на моем сознании стояли мощнейшие щиты.

– И как ты предлагаешь искать источник? – заинтересовался Рим.

– Я вижу направление волн, – поделился информацией Змей.

– Веди, – кивнул ведущий.

И мы последовали за дохисом. По пути нашли еще пару трупов. В обоих случаях причиной смерти являлось самоубийство.

– Похоже, кто-то не выдержал груза воспоминаний, – предположил Лай.

Ганзо крепче сжал мою руку.

– Опять, – простонала Мэла.

На этот раз перехода не было. Не успев и глазом моргнуть, мы оказались посреди огромной цветочной поляны. Желтая звезда освещала все вокруг, щедро делясь теплом. Ее лучами явно наслаждалась женщина-оборотень, удобно расположившаяся на тканевом покрывале. Ее расовую принадлежность легко можно было определить по мохнатым ушам на макушке. В отличие от мужчин-оборотней, у женщин расовые признаки выражаются намного сильнее. Так, например, могут иметься и хвост, и уши, и кто знает что еще.

Рядом с женщиной на четвереньках ползал малыш, которому на вид и стандарта не было. Он увлеченно играл с едой, расставленной вокруг.

От парочки веяло умиротворенностью и тихой радостью. Но внезапно что-то изменилось, и с ребенком начало твориться нечто странное. Тело малыша выгнуло, а затем мы имели возможность наблюдать процесс оборота, который уже видели ранее.

– Лай! – удивленно воскликнула женщина.

Картинка мигнула и исчезла, уступив место реальности.

– Ты помнишь себя в таком возрасте? – удивилась я.

– У оборотней процесс осознания себя происходит намного раньше, чем у других рас, – пояснил Лай.

– Ну и? – посмотрела на него Мэла.

– Что? – не понял оборотень.

– Какое это было воспоминание? Плохое или хорошее?

– Первое, – ответил он. – Это мое первое воспоминание.

– Как только мы найдем эту хрень, я уничтожу ее к кхаровой матери, – тихо рыкнул Змей.

Похоже, он до сих пор переживал трансляцию обрывков собственной памяти.

«Скучно», – вздохнул голос в моей голове.

Великие звезды, пора признать это. Я схожу с ума.

– Остынь, Змей, – рыкнул Рим. – Эта штуковина, чем бы она ни была, нужна нам как воздух. Кредиты сейчас лишними не будут. Особенно в свете предстоящей войны.

– Так значит первое… – задумался Лай. – Судя по всему, эта штука показывает не плохие и хорошие, а самые яркие воспоминания.

Мы и шагу ступить не успели, а свет вновь мигнул, вернувшись в виде измененного ландшафта. Мы оказались посреди поля, покрытого золотистой культурой. Казалось, от края до края простиралось золотое море, волнующееся от малого ветерка. И запах стоял одуряющий. Я готова поклясться, что чувствовала лучи звезды на своей коже.