Золотая коллекция классического детектива (сборник) Честертон Гилберт

Один из самых популярных писателей начала ХХ века, Эдгар Ричард Горацио Уоллес родился в 1875 году в Гринвиче в актерской семье. Бросив школу в 12 лет, он до 18 переходил с одной работы на другую, после чего поступил на службу в армию. В 1896 году Эдгар уехал в Южную Африку, где служил в медицинских частях. Здесь под влиянием друзей-писателей Реверенда и Мэрион Кальдекотт он начал писать стихи. После демобилизации работал корреспондентом агентства «Рейтер» и лондонской газеты «Daily Mail». Тон и содержание его статей не устраивали армейское руководство, и ему запретили писать вплоть до начала Первой мировой войны.

Первые романы Уоллеса, которые он публиковал в собственном издательстве, не окупали финансовых затрат. Коммерческий успех пришел к нему в 10-е годы, а в 20-е он уже стал самым издаваемым английским писателем (каждая четвертая вышедшая в Великобритании книга была его романом). Своим успехом он был обязан колоссальной работоспособности – Уоллес надиктовывал свои произведения на диктофон, прерываясь только на сон, потом правил перепечатанный секретарем материал. Он написал 173 романа, 23 пьесы, более 1000 рассказов. При этом Эдгар не прерывал журналистскую деятельность. Сегодня сюжеты его романов интересными не кажутся. Расследование в них заметно уступает описанию погонь и невероятных приключений. Но его творчество продолжает оставаться феноменом кинематографа – по произведениям Уоллеса поставлено 170 фильмов!

Умер писатель в 1932 году в Голливуде во время работы над сценарием знаменитого «Кинг-Конга». В 1969 году дочь писателя Пенелопа основала международное общество Уоллеса, которым в настоящее время руководит внучка писателя.

Люди в крови

Казалось, ничто вокруг не предвещало трагедии, но она вот-вот должна была разыграться в стенах этого дома. Сад был тих и прохладен. Фиалки и нарциссы благоухали. Но над всем сущим нависла незримым мрачным облаком чудовищная тень преступления. Преступления необычного, странного… В нем все сплелось – любовь и ненависть, великодушие и алчность, человеческое мужество и человеческая жестокость. Недаром судьи позднее назовут этот громкий процесс преступлением века.

В то памятное утро старший полицейский инспектор Патрик Минтер, известный в профессиональных кругах под прозвищем Сюпер, спешил к адвокату мистеру Гордону Кардью, хотя и догадывался, что Кардью в этот час уже сидит в своем бюро в Сити.

Подъехав к дому Гордона Кардью, Минтер оставил мотоциклет у входа в парк и с наслаждением вдохнул аромат цветов.

– А здесь действительно недурно! – пробормотал он и, сорвав фиалку, воткнул ее в петлицу мундира.

Сюпер был высокого роста и немного угловат. Его открытое загорелое лицо, внимательный взгляд серых глаз и седеющие усы производили внушительное впечатление. Но вот мундир… Перелицованный, многократно чищенный, еще довоенного образца, он вызывал скептическое недоумение окружающих. Впрочем, это мало волновало Сюпера.

«Мисс Дженни, кажется, как всегда, не в духе», – отметил инспектор, увидев у подъезда к дому полненькую, чуть приземистую мисс Шоу. Ей было уже сорок, но она неплохо сохранилась. В черных волнистых волосах не было ни одного седого волоска. Ее лицо можно было бы назвать красивым, если бы не выражение плохо скрытого раздражения и угрюмости. Мрачный вид подчеркивали темные платья, которые она предпочитала.

– Сегодня чудный день! И какой свежий воздух! – воскликнул Сюпер, поздоровавшись с мисс Шоу. – Мне нужен мистер Кардью. Я сейчас расследую ограбление банка, и совет адвоката оказался бы мне весьма кстати…

Мисс Шоу с пренебрежением оглядела поношенный мундир Сюпера.

– Мистера Кардью нет дома, – холодно произнесла она. – А что касается ограбления банка, то это дело полиции. Вот вы этим и занимайтесь!

– Но, миссис Шоу… – начал было Сюпер.

– Мисс Шоу, – раздраженно поправила его женщина.

– О, простите! Я всегда считал вас девицей. Совсем недавно я сказал своему сержанту: «Странно, что такая молодая очаровательная особа не выходит замуж…»

– Мне недосуг болтать с вами, сэр, – нетерпеливо прервала его мисс Шоу.

– Патрик Минтер, – вежливо уточнил Сюпер.

– Пусть так, это ничего не меняет. Если у вас все, тогда прощайте!

Через полчаса Сюпер был уже в своем кабинете. Его помощник сержант Леттимер доложил ему, что задержан некий Салливен, бродяга, пытавшийся ограбить дом Стивена Эльсона.

– Я арестовал бродягу, потому что нашел его неподалеку от места взлома. Он спал, – доложил сержант. – Не хотите ли допросить его? – добавил он.

Когда бродяга был допрошен, выяснилось, что он действовал не один. Оказалось, что его напарник – довольно странный грабитель: бродяжничает, распевает песни, знает иностранные языки…

– Думаю, где-то у моря у него есть берлога, – сказал Салливен. – Когда я предложил ему ограбить дом этого американца, он набросился на меня чуть ли не с кулаками. Он сумасшедший! Этот идиот чуть не погубил меня, когда я хотел открыть окно в доме американца. Вначале сам указал точное место, где клиент хранит деньги, а когда дело дошло до взлома…

Старый мотоциклет Сюпера был известен всем в округе. Каждую весну инспектор разбирал эту рухлядь, чинил и красил. «Адская машина» Сюпера со страшным треском носилась по предместьям, веселя ребятишек и пугая птиц.

Сюпер ехал в Хиль-Броу – так называлось имение того самого Эльсона, которого надумали ограбить бродяги. Судя по всему, Эльсон был богатым американцем, ищущим в Англии покоя и уюта. Большой дом, три автомобиля, двадцать слуг…

Подъехав к парку, с которого начиналась усадьба Эльсона, Сюпер остановился. Он прислонил мотоциклет к дереву и, пройдя через парк, подошел к дому, поднялся по широкой лестнице и оказался в большом холле.

Там было пусто, но Сюпер услышал голоса, доносящиеся из соседней комнаты. Он стал искать кнопку звонка, но вдруг дверь приоткрылась и чьи-то пальцы ухватились за ручку…

– Только брак, Стивен! Я слишком долго ждала, чтобы и дальше верить обещаниям, слышишь? И знаешь, я не дура… Я не желаю больше слушать сказки… Деньги? Мне не нужны деньги, я богаче вас…

В этот момент дверь распахнулась и на пороге показалась женщина. Сюпер узнал ее, хоть она и стояла к нему спиной. Это была Дженни Шоу.

Прежде чем мисс Шоу успела его заметить, инспектор бросился вниз по лестнице.

Он запустил мотор только после того, как пробежал полмили. Сюпер очень не хотел обратить на себя внимание мисс Шоу и выдать свое присутствие в Хиль-Броу.

Идя по направлению к Кинг-Бенг-Уолк, мистер Джим Ферраби вдыхал весенний воздух, наслаждаясь видом роскошных парков и фонтанов, окружавших храм. Адвокаты обычно замедляют ход, приближаясь к садам, как бы желая вознаградить себя за часы, проведенные в душных кабинетах Кинг-Бенг-Уолк. Джим, которому было всего тридцать лет, насвистывал какую-то веселенькую арию. Приблизившись к лестнице, он обернулся, чтобы еще раз взглянуть на светло-серебристую реку, и медленно поднялся по темной лестнице.

Остановившись у массивной темно-коричневой двери, Джим вынул из кармана ключ и повернул его в замке. В этот момент неожиданно открылась дверь напротив. Джим обернулся и увидел девушку. Она улыбалась. Это была секретарша Кардью.

– Доброе утро, мисс Лейдж! – приветливо произнес Джим.

– Здравствуйте, мистер Ферраби!

У мисс Лейдж был очень нежный, благозвучный голос. Ее лицо было достойно кисти художника. Серые лучистые глаза пытливо смотрели на Джима. Молодые люди познакомились год назад на этой же пыльной лестнице. Знакомство было поверхностным, и их отношения не выходили за рамки случайных, мимолетных бесед.

– Надеюсь, ваше выступление в суде увенчалось успехом и несчастный уже сидит за решеткой? – поинтересовалась девушка.

Джим и Эльфа стояли в открытых дверях, их голоса гулко отдавались в большом коридоре…

– Увы, «несчастный», наверное, сидит сейчас в пивной и плюет на закон, – небрежно заметил Джим.

Эльфа смущенно посмотрела на него.

– Ах… мне очень жаль… – пробормотала она. – Мистер Кардью сказал, будто подсудимый разоблачен. Неужели защита предъявила новые улики по этому делу?

– Нет, защита оказалась бессильной. Салливен был оправдан потому, что это я выступал в качестве обвинителя. Странно, мисс Лейдж, не правда ли? Но я не мог ничего с собой поделать: я слишком мягок и вникаю в психологию преступника. Я произнес обвинительную речь… Это было мое первое выступление в роли прокурора и, кажется, последнее… Судья заявил, что моя обвинительная речь скорее похожа на оправдательную. Салливен рассчитывал отдохнуть, по крайней мере, год в тюрьме. Теперь же он разгуливает на свободе и ворует уток.

– Уток? А я думала, он намеревался совершить кражу со взломом.

– Я настаивал на том, чтобы бродягу оправдали. Моя карьера окончена, мисс Лейдж! Отныне я опять буду безымянным чиновником прокуратуры!

Эльфа тихо рассмеялась, услышав столь трагическое заявление. В этот момент на лестнице послышались тяжелые шаги и Джим увидел мистера Кардью.

Мистер Кардью больше не занимался адвокатской практикой. Никто, собственно говоря, не знал, почему Кардью, которому минуло пятьдесят восемь лет, содержал бюро на Кинг-Бенг-Уолк. До войны у него была богатая и знатная клиентура, он занимался куплей и продажей недвижимости, сотрудничал с крупными трестами. Во время войны Кардью решил снять с себя ответственность за ведение громких процессов и передать своих клиентов более молодому и деятельному адвокату. Итак, мистер Кардью отказался от адвокатской практики, и теперь в его большом бюро на Кинг-Бенг-Уолк заключались частные сделки.

У Кардью было приятное лицо со значительным выражением. Светлые глаза внимательно и дружелюбно смотрели на окружающих. Он одевался весьма элегантно, носил цилиндр. По внешнему виду и по манере говорить можно было предположить, что Кардью близок к аристократическим кругам.

– Здравствуйте, Ферраби. Я слышал, ваш подсудимый оправдан?

– Плохие вести быстро разлетаются по городу, – мрачно заметил Джим. – Мой начальник рвет и мечет.

– Ну, еще бы! – По лицу Кардью скользнула тонкая улыбка. – Я только что встретил Джебинга, тайного советника из министерства финансов. Он сказал… Впрочем, я не хочу сплетничать. Здравствуйте, мисс Лейдж! Нет ли важных писем? Мистер Ферраби, прошу вас пройти в мой кабинет.

Джим вошел в элегантный кабинет Кардью. Хозяин вынул ящик с сигарами и предложил их молодому коллеге.

– Вы не созданы для того, чтобы изобличать преступников, – произнес Кардью, снисходительно улыбаясь. – И поэтому вам не стоит выступать в роли прокурора. Но на вашем месте я бы не стал впадать в отчаяние. Конечно, меня интересует попытка совершить кражу со взломом в доме Стивена Эльсона, ведь он – мой сосед… Хотя Эльсон – высокомерный, невоспитанный американец, все же он человек с добрым сердцем. Несомненно, он будет огорчен вашей неудачей.

Джим беспомощно пожал плечами.

– Со мной творится что-то неладное, – с отчаянием в голосе произнес он. – Когда я сижу в канцелярии, все мои симпатии на стороне закона и порядка и я рад каждой улике, которая содействует разоблачению преступника. Но стоит мне очутиться в зале суда, как я начинаю искать оправдание действиям преступника… Я ищу аргументы, которые привел бы, если бы сам оказался на месте обвиняемого.

Мистер Кардью с оттенком презрения посмотрел на молодого юриста и сказал:

– Когда государственный прокурор заявляет судье о том, что сомневается в правильности проведения дактилоскопии…

– Неужели я это сказал? – виновато спросил Джим и покраснел. – Ах, боже мой, какое позорное фиаско!

– Я тоже так думаю, – заметил Кардью. – Гм… Вы пьете по утрам портвейн?

Ферраби отрицательно покачал головой. Кардью, открыв шкаф, вынул темную пыльную бутылку и налил в стакан великолепное красное вино.

– Я интересуюсь Салливеном еще и по другим причинам, – сделав большой глоток, продолжал Кардью. – Как вам известно, я увлекаюсь антропологией. Наверное, из меня бы вышел хороший детектив, если бы не адвокатская практика. Когда видишь, что полицией руководят люди без таланта и опыта, так и хочется крикнуть им: уступите место образованным и способным! В моем участке, например, есть полицейский, который… – Кардью вдруг запнулся. Он пожал плечами и замолчал.

Джим, который отлично знал старшего инспектора Минтера, невольно улыбнулся. Всем было известно: Сюпер презирает доморощенных детективов-любителей. Когда речь заходила об антропологии, он становился резок и вступал в яростную дискуссию. Мистер Кардью называл Сюпера неуклюжим мужиком. «Сэр, вы наивны, как ребенок!» – сказал однажды Сюпер адвокату, когда тот заметил, что пронзительный взгляд и резкий голос выдают в человеке склонность к преступлениям. Кардью очень оскорбился и втайне возненавидел Сюпера.

Джим Ферраби был удивлен, когда Кардью вдруг позвал его к себе в кабинет. Хотя Джим знал адвоката и раньше, он впервые посетил сегодня его частное бюро. По поведению Кардью Ферраби понял, что приглашение было не случайным. Адвокат казался нервным и озабоченным. Он торопливо шагал взад-вперед по кабинету и наконец произнес:

– Мне необходимо посоветоваться с вами… Вы знаете мою экономку Дженни Шоу?

– Хмурую особу, которая мало говорит и всех пронизывает недобрым взглядом?

– Да, Дженни – не подарок. Она действительно плохо приняла вас, когда вы были у меня в последний раз, – подхватил Кардью. – Конечно, она ядовита, как скорпион, но в остальном я ею доволен. Не забудьте, она досталась мне, так сказать, по наследству от покойной жены. Моя супруга взяла мисс Шоу из сиротского приюта, и девочка воспитывалась у нас. Я готов, пожалуй, сравнить мисс Шоу с фокстерьером, который кусает всех, за исключением хозяина.

Немного помолчав, Кардью вынул бумажник, достал оттуда лист бумаги и положил его на стол.

– Я доверяю вам, Ферраби, – сказал адвокат, закрывая бюро на ключ. – Вот, прочтите это!

Это был обычный лист бумаги, без адреса и без даты. Содержание записки составляли три строки, написанные чьей-то рукой:

«Я уже дважды предупреждал Вас. Это – последнее предостережение. Вы довели меня до отчаяния.

Большая Нога».

– «Большая Нога»? Кто это? – спросил Джим, дважды прочитав таинственную записку. – Наверное, кто-то угрожает вашей экономке? Это она передала вам это письмо?

– Нет, оно попало ко мне весьма необычным образом, – ответил Кардью. – Каждое первое число месяца Дженни кладет на стол в моем кабинете счета за хозяйственные расходы, и я выписываю чеки для торговцев и слуг. Обычно Дженни носит счета с собой в кожаном бумажнике, а затем отдает их мне. Эту бумагу я нашел среди счетов, она попала туда случайно.

– А вы говорили об этом письме со своей экономкой?

– Нет, – медленно произнес Кардью, наморщив лоб, – я этого не сделал. Однако мимоходом, осторожно, дал ей понять, чтобы она поделилась со мной своими горестями и печалями, если таковые имеются… Но в ответ Дженни только пробормотала нечто невразумительное. – Кардью тяжело вздохнул. – Мне трудно привыкать к новым людям, и было бы скверно, если бы Дженни ушла от меня. Буду с вами откровенен: я не хочу сообщать ей, что эта записка попала мне в руки. Мы с Дженни как-то поспорили из-за ее глупой шутки, и с тех пор у нас довольно натянутые отношения. Еще одна стычка – и она уволится… Так что же вы скажете об этой записке?

– Похоже, кто-то пытается шантажировать вашу экономку, – предположил Джим. – Письмо написано левой рукой, чтобы нельзя было распознать почерк. По-моему, вы все же должны потребовать у мисс Шоу объяснений.

– Что? Поговорить с ней? – Кардью нервно вздрогнул. – Нет, это невозможно! В таком случае я должен улучить момент, когда Дженни будет в хорошем настроении, а это бывает крайне редко – пару раз в году.

– А почему бы вам не заявить об этом в полицию?

Кардью презрительно улыбнулся.

– Минтеру? – холодно поинтересовался он. – Этому бездарному невоспитанному полицейскому? Вы это серьезно, Ферраби? Нет, в случаях, когда дело касается дедукции, я сам отлично могу справиться с задачей. Но… кроме этого письма есть еще одна тайна.

Кардью снова взглянул на дверь, за которой работала его миловидная юная секретарша.

– Вам известно, Ферраби, что в Паузей Бей на берегу у меня есть небольшая вилла, которую я купил за бесценок еще во время войны. Раньше я неплохо проводил там время, но теперь бываю на вилле редко. Обычно этим домиком-виллой пользуются мои служащие. В прошлом году мисс Лейдж проводила там отпуск со своими подругами. Сегодня утром мисс Шоу неожиданно попросила у меня разрешения пожить на вилле несколько дней, хотя уже много лет там не бывала. Еще на прошлой неделе она как-то заметила, что ненавидит Паузей Бей. Теперь мне интересно, не связана ли эта внезапная поездка на побережье с таинственным письмом.

– Поручите детективам следить за мисс Шоу, – посоветовал Джим.

– Я уже размышлял над этим, – задумчиво произнес Кардью, – но это крайне нежелательно. Подумайте, ведь Дженни служит у меня более двадцати лет. Естественно, я разрешил ей поехать в Паузей Бей, но меня беспокоит, что из этого выйдет. Обычно мисс Шоу любит разъезжать по окрестностям на старом «форде», мой шофер научил ее водить машину. Выходит, она отправляется в Паузей Бей не для того, чтобы отдохнуть… Я плачу Дженни хорошее жалованье, и она может поселиться в любом приличном отеле. По-моему, моя экономка едет в Паузей Бей, чтобы встретиться с таинственной «Большой Ногой». Знаете ли, иногда мне кажется, что Дженни… не в себе.

Джим был удивлен: зачем адвокат Кардью доверил ему свою тайну? Но тот сразу же все объяснил:

– В пятницу в Баркли-Стек у меня будут гости, и я очень прошу вас оказать мне честь своим присутствием и понаблюдать за Дженни Шоу. Возможно, вы заметите то, что ускользнет от моего взгляда.

Джим начал лихорадочно обдумывать благовидный предлог для отказа, но Кардью опередил его:

– Вы не хотели бы увидеть мисс Лейдж? Она занята составлением каталога для моей новой библиотеки.

– Буду весьма рад, – обреченно вздохнул Джим Ферраби, поднимаясь.

– Вы знаете мистера Эльсона?

Джим Ферраби хорошо знал Эльсона и испытывал к нему антипатию. Американец был главным свидетелем на процессе Салливена и то, что бродягу оправдали, счел личным оскорблением. Джима также раздражало то, что Эльсон открыто ухаживал за мисс Лейдж. Ферраби поведение Эльсона казалось нахальным, и ему хотелось думать, что и девушка не жалует наглеца. Мисс Лейдж, собственно, еще не вошла прочно в жизнь Джима, она была для него скорее лишь молодой красивой секретаршей из бюро Кардью. Девушка была хорошо воспитана, к тому же просто обворожительна и добра. Но Джим восхищался ею издали, испытывая к ней исключительно романтические чувства.

Ферраби был неприятно удивлен, увидев Эльсона среди приглашенных. Кардью тотчас же заметил это.

– Я забыл вам сказать, Ферраби, что вы его здесь встретите. Мне самому неприятно, но Дженни настаивала, чтобы он был в числе гостей.

Джим рассмеялся.

– Мне все равно, здесь он или нет, хотя после судебного приговора Эльсон вел себя по-хамски. И вообще – кто он такой? Почему поселился в Англии?

– Пока не знаю, но в один прекрасный день мне это станет известно. Убежден, что Эльсон богат. – Кардью бросил взгляд на широкоплечего американца, флиртующего с мисс Лейдж. – Они, кажется, ладят между собой. Все-таки земляки, – ядовито добавил адвокат.

– Неужели мисс Лейдж американка? – изумился Джим.

– Да. Я думал, вы знаете об этом. Ее отец погиб на войне, он был крупным чиновником американского казначейства. Кажется, бльшую часть жизни он провел в Соединенных Штатах, где и воспитывалась его дочь. Я не знал Лейджа лично. Я принял мисс Лейдж на службу по рекомендации из американского посольства.

Джим с интересом наблюдал за Эльфой. Черное платье удивительно шло ей, оно как бы подчеркивало ее красоту и особое, нежное обаяние.

– Никогда бы не подумал, что она американка, – пробормотал он.

А в это время девушка в черном продолжала разговаривать с Эльсоном.

– Я полагал, вы англичанка, – говорил Эльсон. – Удивительно, как это я сразу не догадался, что вы – янки.

– Я из Вермонта, – кивнула Эльфа.

У Эльсона было красное лицо с неприятными грубоватыми чертами. Казалось, он весь пропах виски и сигарами.

– А я родом с Запада, – оживленно продолжал он. – Слыхали про Сент-Пол? Красивый, типично американский город… Скажите, мисс Лейдж, а что здесь понадобилось этому господину? – неожиданно прервал самого себя Эльсон, кивнув в сторону Джима.

Ферраби заметил, что речь идет о нем, и дорого бы дал за то, чтобы услышать ответ Эльфы.

– Мистер Ферраби считается одним из самых деятельных чиновников государственной прокуратуры, – сдержанно пояснила девушка.

– Это кто – он деятельный? – презрительно хмыкнул американец, но тотчас же насторожился: – Вы сказали, он чиновник государственной прокуратуры? А что это за учреждение?

Мисс Лейдж объяснила.

– Ферраби, возможно, неплохой адвокат, но едва он попадает в зал заседаний, как тотчас оказывается никудышным прокурором, – упрямо гнул свое Эльсон.

– Вы старый друг мистера Кардью? – поинтересовалась Эльфа, желая сменить тему разговора.

– Гм… он мой сосед… Кардью выдающийся адвокат, не так ли? – И без того красное лицо американца зарделось от удовольствия.

– Но он больше не практикует, – заметила Эльфа.

Эльсон рассмеялся.

– Зато всякие интересные истории по-прежнему являются его слабостью. Никогда не видел взрослого человека, который увлекался бы такими глупостями.

Стремясь освободиться от назойливого говоруна, девушка с мольбой посмотрела на Джима. Тот внял ее призыву и поспешил на помощь.

Мистер Кардью был в плохом настроении. Казалось, он совершенно позабыл, зачем пригласил Джима. Время от времени адвокат поглядывал на часы, затем украдкой – на дверь. Наконец дверь открылась и появилась экономка. Она казалась еще мрачней, чем обычно. Мисс Шоу холодно доложила хозяину, что кушать подано. Кардью снял пенсне и с мольбой произнес:

– Нельзя ли, Дженни, подождать еще несколько минут?… Я пригласил одного хорошего знакомого – старшего инспектора.

Мисс Шоу бросила на Кардью уничтожающий взгляд, но ничего не сказала.

– Я встретил его сегодня… Он был очень любезен, – пролепетал адвокат, будто извиняясь. – Я не вижу причин для ссоры…

Он пробормотал что-то невнятное. Было странно видеть, как хозяин Баркли-Стек оправдывается перед экономкой. Для Джима это не было новостью, но Эльфа не скрывала удивления. Мисс Шоу с высокомерным видом покинула комнату, не удостоив никого взглядом. Кардью казался крайне смущенным.

– Боюсь, Дженни не уважает нашего друга… Мне очень неприятно, – растерянно бормотал он.

– Долго ли еще ждать, мистер Кардью? – бесцеремонно, с вызовом бросила она.

– Да, да, мы идем к столу… Наш друг, очевидно, задержался, – с угодливой поспешностью согласился Кардью.

За столом Эльфа сидела рядом с Джимом. С другой стороны стоял стул для инспектора Минтера.

– Бедный мистер Кардью! – вздохнула Эльфа.

Джим усмехнулся. Но когда он бросил взгляд на мисс Шоу, его лицо вытянулось. Экономка так злобно смотрела на Эльфу, что у Джима перехватило дыхание.

После того как был подан суп, появился Сюпер, одетый более чем скромно. Джим решил, что костюм достался Сюперу по наследству от давно умершего родственника или куплен по случаю у какого-нибудь кельнера.

– Прошу прощения, леди и джентльмены, – произнес инспектор, оглядывая присутствующих. – Я привык ужинать исключительно дома и вспомнил о приглашении мистера Кардью, только когда ложился спать. Добрый вечер, мисс Шоу!

– Здравствуйте, господин инспектор, – холодно ответила экономка.

Эльфа впервые увидела Сюпера и невольно почувствовала симпатию к инспектору в поношенном фраке. Его сорочка была старомодной, на галстуке пестрели два ржавых пятна. Но манеры у Минтера были весьма изысканными.

– Я очень редко бываю в гостях, – продолжал он, – поэтому плохо разбираюсь в правилах хорошего тона. Я всегда говорю, что нам, полицейским, недостает воспитания. Неплохо было бы облачиться в новый фрак и отправиться к одному из нуворишей, чтобы научиться этикету. Еще сегодня я сказал своему сержанту: «У нас нет настоящих детективов-любителей. Нам нужны люди, умеющие надевать фрак не только тогда, когда они собираются на карнавал».

Мистер Кардью с подозрением взглянул на своего гостя.

– Служба в полиции имеет твердо установленный регламент, – холодно заметил адвокат. – Единственное, в чем мы не сходимся, милейший инспектор, так это в том, что некоторые криминальные случаи требуют более тщательного расследования и больше познаний в психологии.

– Да, психология – очень полезная наука, – согласился Сюпер. – После антропологии она более всего нужна детективу. Но я должен подчеркнуть, что талант в нашем деле тоже необходим. Разве вы не опускаете шторы на ночь, мистер Кардью?

Большие окна салона были прикрыты только прозрачными занавесками.

– Нет, – удивленно ответил Кардью, – а зачем их опускать? С улицы все равно не видно, что делается внутри. Улица в четверти мили от дома.

– Простите, я редко бываю в домах, подобных вашему. Я живу в небольшом домике и всегда опускаю шторы, когда ем. Так уютнее. Сколько у вас садовников?

– Четыре или пять, точно не знаю.

– У вас есть помещения, где они могли бы переночевать?

– Они не ночуют здесь. Главный садовник живет в отдельном домике недалеко от дороги… Итак, чтобы улучшить методы работы криминальной полиции…

Но Сюпер не намерен был и далее слушать об антропологии и о психологии. Его взор был устремлен на кусты дерна, видневшиеся в окне.

– Я думал, ваши садовники по ночам поливают цветы и ловят кротов.

Кардью почувствовал себя оскорбленным.

– Я не понимаю вас, инспектор.

Неожиданно Сюпер вскочил и бросился к двери. В тот же миг в комнате погас свет.

– Немедленно отойдите от стола и встаньте у стены! – повелительно крикнул Сюпер. – Там, в тени кустов, скрывается какой-то субъект с револьвером.

Через мгновение инспектор бесшумно вышел в сад и бросился к кустам. Стояла тишина, только шелест листьев нарушал ночное безмолвие. Сюпер обшарил все кусты, но никого не обнаружил.

За цветочными грядками росли клены, обозначавшие южную границу владений мистера Кардью. Направо был небольшой ельник. Сюпер решил, что злоумышленник скрылся там, поэтому осторожно передвигался от дерева к дереву, прислушиваясь к малейшему шороху. Пройдя несколько шагов, он вдруг услышал невдалеке пение:

– Мавританский король проезжал по королевскому городу Гранаде. Au mu Alhama!

На мгновение Сюпер был тронут испанской песней, пронизанной отчаяньем и безнадежностью, но потом опомнился и бросился туда, откуда слышалось пение. В роще царил непроглядный мрак: деревья росли так густо, что ничего не было видно. Роща отделяла парк Баркли-Стек от маленькой фермы. На лугу Сюпер тоже никого не заметил, но на всякий случай крикнул:

– Выходи, бездельник!

Эхо было единственным ответом.

Сюпер повернул обратно и вскоре столкнулся с Джимом Ферраби.

– Хелло, Минтер. Кто же это был?

– Какой-то бродяга. Довольно неосторожно с вашей стороны выходить из дома без оружия.

– Но здесь никого нет!

– Естественно, – хмуро заметил Сюпер. – Давайте вернемся в дом.

Миновав лужок, они пошли по тропинке и вскоре увидели кучку напуганных гостей во главе с мистером Кардью.

– Вы заметили кого-нибудь? – робко поинтересовался он. – Просто невероятно… Вы напугали дам… Я, по крайней мере, никого не видел.

– Возможно, Минтеру все это почудилось, – заметил Эльсон. – Допускаю, что он мог заметить человека, однако оружие при столь слабом освещении уж никак нельзя было разглядеть.

– Но уверяю вас, я видел оружие! – настаивал Сюпер. – Перед моими глазами блеснул ствол пистолета. Есть ли у кого-нибудь из вас электрический фонарик?

Мистер Кардью побежал в дом и вернулся с лампой.

– Вот здесь он стоял, – показал Сюпер, освещая траву. – Почва слишком твердая, чтобы мы могли заметить следы. Возможно, что…

Инспектор вдруг наклонился, поднял длинный темный предмет и удовлетворенно присвистнул.

– Что это? – спросил Кардью.

– Обойма с патронами сорок второго калибра. Она выпала из оружия злоумышленника.

Джим заметил, что Кардью побледнел. Очевидно, адвокат впервые в жизни столкнулся с реальным фактом покушения на чью-то жизнь. До сих пор, подумал Джим, он читал об этом только в книгах. Стивен Эльсон, открыв рот, смотрел на патроны.

– И злоумышленник все время стоял здесь с пистолетом? – спросил Кардью, дрожа всем телом. – Неужели вы его видели?

– Успокойтесь, – заметил Сюпер почти с участием. – Если бы я его увидел, я бы непременно его поймал. Мне нужно позвонить.

Вместе с Кардью Сюпер вошел в его кабинет.

– Алло! Это вы, Леттимер? Обыщите немедленно наш участок и задержите всех подозрительных субъектов, особенно бродяг. Потом приезжайте в Баркли-Стек. Захватите с собой оружие и фонари!

– Что случилось, господин инспектор?

– Я потерял запонку, – бесстрастно пояснил Сюпер и повесил трубку. Потом перевел взгляд с бледного лица Кардью на книжные шкафы и произнес: – В этих книгах, наверное, имеется масса ценных указаний относительно того, как арестовать слабоумного бродягу. Но я вынужден прибегнуть к более простым методам. Не исключено, что мы его так и не поймаем.

Кардью заметил пятна на галстуке Сюпера и посмотрел на его изъеденный молью фрак. Это позволило адвокату вернуть свою обычную самоуверенность.

– Да, вмешательство полиции в данном случае будет не лишним, – заметил он. – Но думаю, не такая уж трудная задача обнаружить вооруженного бродягу.

– Пожалуй, – согласился Сюпер, а затем покачал головой. – Гм… но только в том случае, если он следил за Эльсоном.

– Что? – изумленно спросил Кардью.

– Эльсон ждал появления неизвестного. Не потому ли он носит при себе оружие?

– Вот как? У Эльсона есть оружие? Откуда вы знаете?

– Я убедился в этом, когда приблизился к нему. Оружие лежит в его заднем кармане. Я хлопнул Эльсона по плечу и незаметно прислонился к карману. Интересно, что говорит по этому поводу антропология?

Кардью в ответ смущенно хмыкнул.

– Зачем вы выскочили за инспектором в сад? Ведь это опасно! – не унималась мисс Лейдж.

Джим и Эльфа стояли вдвоем на площадке, покрытой дерном. Дженни с американцем куда-то исчезли.

– Я рисковал не больше, чем Сюпер, – небрежно заметил Джим. – К тому же мне показалось, что инспектору просто что-то почудилось. Я забыл: старый детектив видит сквозь стены… Скажите, мисс, вам нравится Эльсон? – внезапно поинтересовался он.

– Эльсон? Нет… Но почему вы спрашиваете?

– Потому что он американец, а я думал, что соотечественники всегда рады друг другу, – смущенно пояснил Джим.

– Выходит, если бы я была англичанкой и встретила в Нью-Йорке английского негодяя, то непременно должна была бы броситься ему на шею от радости? – язвительно поинтересовалась девушка.