От легенды до легенды (сборник) Шторм Вячеслав

— А почему вы решили, что без вас я ее не разберу?

— Так ведь очень хорошо было видно, как вы радуетесь, когда мы ее начали попроще раскладывать. Значит, вам, как и моей возлюбленной, через этот кошмарный ученый слог сложновато продираться. Я прав?

— Вы правы, ваше величество, — вынужденно соглашаешься ты.

— А теперь, лорд Уллайн, если вас не затруднит, — говорит король, — я бы все-таки хотел услышать и попытаться понять, что за глупость здесь произошла.

— Глупость?! — поневоле восклицаешь ты, потрясенный королевским определением.

— Вы уж простите, лорд Уллайн, — разводит руками его величество. — Но на серьезное покушение это не похоже. За сколько дней был состряпан этот нелепый заговор и как вы дали себя втянуть? На такого же болвана, как остальные, вы не похожи. Они чем-то вас шантажировали?

«Вот так. Многолетние, тонко продуманные планы, разветвленная сеть… а чем все кончилось? Глупостью?»

Стук в дверь.

— Ваше величество…

— Входите, капитан, как успехи? — откликается король.

— Все придворные маги арестованы, ваше величество, — докладывает капитан дворцовой гвардии, окидывая тебя подозрительным взглядом.

— И что они говорят? — интересуется король.

— Клянутся, что ничего не ведали.

— Допросите их по отдельности. Аккуратно, но… побыстрее, — говорит его величество. — Мне нужно, чтоб хоть один заговорил.

— Сделаем, ваше величество, — кивает капитан. — Разрешите выполнять?

— Выполняйте, капитан.

Он уходит, а ты отпиваешь еще глоток вина, думая, что где-то в королевских подвалах сейчас начнут пытать сторонников уже провалившегося заговора. Заговора, лишившегося смысла из-за гибели лорда Челлиса.

«У этого заговора с самого начала не было смысла, — мрачно поправляешь себя ты. — Заговор, который убирает одного мерзавца, чтоб тотчас посадить другого, еще худшего, — отвратительно!»

Ты смотришь на короля и не можешь заставить себя считать его мерзавцем. Тебя так долго учили видеть это… только это… но наставления, впитанные с детских лет, не выдерживают столкновения с реальностью. Вот он, сидит перед тобой, улыбается…

«Но магов-то он приказал пытать?» — споришь ты сам с собой.

«А что еще он мог приказать? Он король. Какой еще выход он мог бы найти в сложившейся ситуации? И что на его месте приказал бы ты сам?»

Нет. Ничего другого на его месте и ты бы не придумал. Слишком уж мало у него времени. Почти удавшийся заговор, и столько знатных лордов в него замешано, да еще и маги-предатели… тут хочешь не хочешь — спешить приходится. А когда спешишь, жесты поневоле делаются резкими, а то и грубыми. Нет, на его месте ты бы сделал в точности то же самое, да еще и вздернуть бы кого-нибудь приказал. Просто так, для острастки. А вот на своем…

Это твой заговор потерпел неудачу. Это твоих людей сейчас будут пытать, пока ты вино с королем пьешь.

— Не нужно никого пытать, — говоришь ты. — Я все знаю и расскажу.

Король кивает.

— Я на это и рассчитывал, лорд Уллайн. Слушаю.

И в этот миг он меньше всего похож на мальчишку годом моложе тебя. В этот миг он становится поразительно похожим на своего страшного деда. Ну просто один в один.

Вот теперь бы его и убить, когда…

Вот только тебе совершенно не хочется его убивать. Ты просто потрясен своими чувствами, но от них никуда не денешься. Узурпатор притягателен, мощен и невероятен.

«Так вот почему он тогда всех победил!» — беспомощно думаешь ты.

И говоришь, говоришь, говоришь…

— Так, значит, лорды-предатели и в самом деле оказались лордами-предателями? — спрашивает король, когда ты наконец замолкаешь. Могучий призрак Узурпатора исчез, на тебя вновь смотрит его внук, мальчишка на год моложе тебя. — А лорд Челлис был последним потомком короля Линнира?

— Да, государь, — говоришь ты.

— Что ж, я прикажу похоронить его с королевскими почестями. Кажется, в гробнице его предков еще осталось свободное место… — задумчиво говорит король и поворачивается к двери. — Капитана гвардии ко мне! — громко приказывает он.

За дверью топот ног.

— Сейчас я отдам приказ, чтоб магов не пытали при проведении допросов, — говорит он тебе. Усмехается и добавляет: — Мне казалось, что этот нелепый заговор сотворен какими-то недоумками за пару дней… а выясняется, что его еще при моем деде начали. Должен заметить, не слишком-то они торопились…

— Он вполне мог увенчаться успехом! — невольно вырывается у тебя.

— Успехом? — пренебрежительно фыркает король. — Королевство мог возглавить сумасшедший маг, считающий вполне допустимым делом превращать своих сотоварищей в куклы ради достижения того, чего ему захотелось? При этом не желающий считаться с реальностью? С тем, что подходящее время для моего устранения уже упущено? И это — король? А вы все, его подручные, кто из вас в самом деле был готов помочь новому королю? Помочь не просто удержаться на троне, а в самом деле править? Ничего себе успех! А немедленную интервенцию не хотите? Пока ваши отцы и старшие братья сражались бы с королевской армией и теми лордами, что не поддержали бы заговор ни под каким видом, к нам в гости наверняка пожаловали бы некоторые наши соседи. Об этом вы подумали, господа заговорщики?

— Узурпатору в свое время удалось, — мрачно возражаешь ты.

— Узурпатор, — глаза его величества становятся грустными, — сотворил много такого, в чем впоследствии раскаялся. Но… у него была причина поступить так, как он поступил.

— Какая еще причина? — зло выдыхаешь ты. — Убивать, насиловать, пытать, пьянея от крови? Какая у него была причина делать все это?

Все рассказанные тебе в детстве истории встают в этот миг за твоей спиной. Ты обрушиваешь на короля всю свою ярость и всю свою детскую веру в рассказанное. Весь свой тогдашний ужас. Все леденящие душу подробности похождений ужасного Узурпатора ты выплескиваешь на его внука одной яростной волной.

Но король стоически выдерживает этот удар. На его лице ни жалости, ни раскаяния, ни ужаса… ни-че-го…

«Или он такая сволочь, что ему плевать, или…»

— Наверное, я прикажу их всех повесить… — наконец говорит он с задумчивым и отстраненным видом.

— Кого?

— Тех, кто сообщил вам всем столь гнусную ложь.

— Ложь?! — Ты вскакиваешь, яростно сжимая кулаки.

— Ну конечно, — спокойно отвечает король. — Да вы сядьте, лорд Уллайн. Мне вовсе не хочется, чтоб ни в чем не повинного человека подстрелили из арбалета. Разумеется, это ложь. Вы и сами поймете, если немного подумаете. Все ваши деды с бабками ведь находились во дворце, когда все это случилось. И они преспокойно смогли уйти и из дворца, и из столицы. А герцог Искер потом еще и вернулся, чтоб вывезти беременную фрейлину Альрис. Где ж тут куча перебитых людей? Массовые пытки? Все, кто хотел, — уехали. Пытали одного-единственного человека. Самого короля Линнира. И пытали долго. Жестоко. Тут вам и в самом деле сказали правду. Но знаете что, лорд Уллайн…

— Что? — переспрашиваешь ты, глядя, как мальчишка-король вновь перевоплощается в своего страшного деда, великого короля Риона.

— Окажись вы на месте герцога Рэннэина, вы бы действовали точно так же, — говорит он.

Ты замираешь.

Тишина сгущается. Тишина сгущается стремительно, как падающий на свою жертву сокол. Тишина становится звонкой. Тишина становится хрупкой, кажется, даже слышно, как она хрустит под пальцами времени.

Вот сейчас он скажет… правду?

Или солжет?

«Внук Узурпатора скажет правду? О чем это я? Конечно же, все это ложь, все, что он говорил…»

Король печально улыбается и качает головой.

— Я ничего не стану рассказывать вам, лорд Уллайн, — говорит он. — Сами ищите свою правду.

Тишина насмешливо ухмыляется тебе в глаза и исчезает.

— Но… — протестующе бормочешь ты.

Тебе кажется, что король гнусно подслушал твои мысли и нарочно сделал все наоборот. Если бы он сказал, ты мог бы потребовать доказательств. Ты мог бы поверить или не поверить, а он… промолчал.

— Ваше величество… — начинаешь ты. — Ради вас… я всех своих… предал… а вы…

— А я не желаю вам лгать, как ваши родители, и управлять вами, как тот, кто метил на мое место, не желаю дурачить вас каким-либо иным способом… ищите сами ответы на ваши вопросы, лорд Уллайн. А найдете — приходите. «Искусство управления государством» будет ждать вас. Я буду ждать вас.

— Остановись! — гремит голос твоего отца, и меч старшего брата замирает у твоего горла.

Свой собственный ты даже и не пытался обнажать. Ты приехал говорить, а не драться. И негоже предателю обнажать меч против тех, кого он предал.

— Но, отец! — Твой старший брат, лорд Хелген, смотрит на тебя с изумлением и ненавистью.

— Остановись, я сказал! — вновь гремит голос лорда Лэдона, графа Донгайля. — Ты чего-то недослышал? Или чего-то не понял? Заговор провален. Про-ва-лен. Меня, вне всякого сомнения, казнят, тебя, я очень надеюсь, всего лишь изгонят. Во всяком случае, я постараюсь сделать так, чтоб ты оказался ни в чем не замешан. Так что есть надежда, что ты отделаешься изгнанием. Вот только… кто примет графство?

— Но… но… но не этот же?! — Теперь брат глядит на тебя с отвращением.

— Когда нет ничего другого… пользуются тем, что есть, — вздыхает отец. И смотрит на тебя. — Так, значит, лорд Челлис был магом? — спрашивает он.

— Безумным магом, — уточняешь ты.

— Сильным? — интересуется отец.

— О да, — отвечаешь ты. — Еще каким!

— Жаль, я не знал об этом, — вздыхает отец.

— Он стал бы куда худшим королем, чем его величество Ремер, — говоришь ты.

И наталкиваешься на взгляд отца.

Наталкиваешься и понимаешь: все, что случилось с тобой до этого, — ерунда по сравнению с тем, что отец смотрит на тебя как на чужого человека. Ты боялся его ненависти, хуже самого худшего страха опасался презрения, но…

— Я, разумеется, все расскажу вам, лорд Уллайн, будущий граф Донгайль, — говорит он. — Своему преемнику я обязан рассказать все. Кстати, как вышло, что королевские маги не почуяли постороннего мага?

— Они же были нашими сторонниками, — отвечаешь ты. А потом, сообразив, с изумлением смотришь на отца.

— Вот как? — задумчиво произносит он. — Никогда не знал об этом. Живешь-живешь и постоянно узнаешь что-нибудь новенькое.

— Но… не сам же лорд Челлис их подкупил! — изумленно восклицаешь ты.

— Действительно, — говорит отец. — Вряд ли сам…

— Но тогда тот, кто их подкупал, знал, что во дворце будет действовать посторонний маг! — восклицаешь ты. — А значит… значит, он должен был знать и обо всем остальном! И никому не сказал…

— Еще один предатель, — кивает отец. — Сынок, ты не находишь, что сейчас уже поздно рассуждать об этом?

То, как он к тебе обращается… это его «сынок»… и тон его голоса… тон, в котором нет даже ледяного равнодушия… его голос… он вообще никакой! Его «сынок» — это просто форма речи, констатация факта… раз ты являешься его сыном, раз он когда-то так к тебе обращался…

Мир по стремительной спирали сворачивается в черную воронку. Делаешь глубокий вдох и прорываешься наружу.

Ты погубил, ты разрушил свой мир — мир, в котором тебя любили, в котором ты был нужен… мир, в котором ты был приготовлен в жертву великому делу. Ничего этого больше нет. Ты сам сделал свой выбор и все разрушил. А теперь нужно жить дальше, что-то строить из этих обломков… противно, а что поделаешь? Разве у тебя есть выход? Самоубийство — удел трусов, да и нет у тебя права на смерть. Отец прав. Каким бы ни был симпатичным человеком его величество, как бы ни был он молод, а всех старых заговорщиков наверняка ожидает казнь. Это счастье, если отцу удастся как-то выпутать твоего брата, доказать, что он ничего не знал, не был ни в чем замешан… в этом случае его изгонят. И только ты, добровольно вставший на сторону короля, переломивший ход заговора и спасший жизнь его величества, можешь остаться цел. А значит, графство — твое, хочешь ты этого или нет. Должен же кто-то позаботиться обо всем? Граф должен заботиться о своей земле и своих людях, а если больше не может — найти того, кто сделает это за него.

Ты думаешь о том, что люди твоего отца тебя возненавидят, а также о том, что тебе все равно придется о них заботиться. И засыпать в тайной надежде, что, быть может, хоть кто-нибудь из них окажется так добр, чтобы прикончить тебя во сне.

— Нет уж, — говорит твой отец. — Ты меня слушай. Грустные думы потом думать будешь. Времени у тебя на это будет предостаточно.

Ты смотришь на него и понимаешь, что твоя последняя надежда беспочвенна. Никто не станет тебя убивать. Отец наверняка запретит.

— Ты всегда был послушным сыном, — говорит он наконец. — Не понимаю… всего-то и требовалось — прикончить этого щенка и дать сигнал! При удаче ты и один бы справился…

— Не было удачи, — качаешь головой ты. — Король никогда не оказывался там, где его ждали.

— Узурпаторово семя, — злобно скалится граф Донгайль. — Изворотлив, как змея.

— А потом я начал понимать, что за человек мой сюзерен, — продолжаешь ты. — И в ужас пришел оттого, что такой человек станет королем.

— Продолжаешь попытки оправдаться? — ухмыляется отец. — Зачем? Ты ведь победил! Или тебе непременно нужно быть еще и правым? Так ведь тот, кто оправдывается, — всегда не прав, разве ты не знал об этом? А победитель, напротив, — всегда прав. Оправдываясь, ты разрушаешь свою победу.

Ты молчишь, что-то невероятно огромное безжалостно рвет тебя на части. Это даже не больно, потому что, если б это было больно, от такой боли ты бы точно умер. А ты жив.

— Да и не все ли теперь равно, — помолчав, вздыхает отец, и ты вдруг замечаешь, насколько он уже стар.

Щемящая жалость охватывает тебя. Хочется что-то сказать, но судорога сжимает горло. Ни слова не выдавить.

— Что ж, по крайней мере, мы попытались, — говорит старый граф, обращаясь не то к тебе, не то к небу над головой. — Идем в библиотеку, — говорит он тебе. — Я покажу тебе подлинную запись той истории.

— Так все, что нам рассказывали всю жизнь…

— Ложь, разумеется, — пожимает плечами отец.

— Но зачем…

— Так было нужно, — обрывает он тебя. — Идем, нечего топтаться на месте.

Теперь ты знаешь.

Теперь ты знаешь все.

Может быть, знаешь.

«Если все то было ложью, кто может сказать, является ли это правдой?»

Королю Линниру нужны были деньги. Три неудачные военные кампании подряд — слишком много даже для такого сильного государства, как Эрналь. Королю Линниру нужны были деньги. На четвертую военную кампанию, которая должна была стать успешной. По крайней мере, король Линнир так считал. И его придворные так считали. Солдаты и офицеры сомневались, но их никто и не спрашивал.

У герцога Рэннэина деньги были. У герцога Рэннэина было много денег. Герцог Рэннэин придумал много способов их заработать. Вот только он не хотел делиться.

А должен был. Вассал все-таки…

А кроме денег, у герцога был сын. Единственный на тот момент. И король Линнир решил, что если он захватит сына герцога Рэннэина, то сможет легко подправить свои пошатнувшиеся финансы и все-таки начать и выиграть задуманную военную кампанию.

Что ж, похитить сына герцога королю Линниру тогда удалось. Равно как и выжать из герцога выкуп, достаточный для начала ведения военных действий. Вот только… Король совсем уж было собирался отпустить юношу… а потом передумал. Решил на всякий случай оставить его при себе. Заложником. А то мало ли… вдруг верный вассал опять заартачится? Сообщив герцогу Рэннэину о своих намерениях, король Линнир немного подумал и вновь потребовал денег у своего вассала. Тот бы, верно, и еще раз заплатил, вот только юноша, узнав, как обстоят дела, попытался бежать. При побеге его ранили. Смертельно. Он был все еще жив, лекари и маги даже пытались его исцелить, но им всего лишь удалось растянуть его агонию. Узнав об этом, герцог Рэннэин рассвирепел и двинул свою армию на Эрналь. К тому времени король Линнир уже отправил свои войска в военный поход и очутился в весьма затруднительном положении. И попытался выйти из него, набрав еще одну армию. А когда ему это удалось, сообразил, что у него вновь нет денег и платить этой, второй армии — нечем. Выяснив, что наниматель с ходу отказывается платить, наемники, из которых и состояла почти полностью эта вторая армия, перешли на сторону герцога Рэннэина. Королю пришлось полагаться на те немногочисленные части, которые удалось вернуть из похода усилиями магов, дворцовую гвардию и дружины своих вассалов. И все это не устояло перед герцогом Рэннэином. Не могло устоять, хоть у короля и было несколько больше воинов. По королевской армии вовсю ходили слухи, все рты было не заткнуть, и никто не хотел становиться на пути герцога, рвущегося к умирающему в темнице сыну. Захваченный в плен король Линнир долго не хотел сказать герцогу Рэннэину, где спрятан герцогский сын. Терпел жуткие мучения, но молчал. А когда сказал, герцог тотчас перерезал ему горло. Никому не известно точно, но говорят, герцог успел проститься с умирающим сыном. А потом впал в безумие и убил несколько десятков пленных. На этом кровавая тирания кончилась. Герцог уже собирался покинуть Эрналь, когда к нему пришла группа эрналийских лордов и предложила остаться. Совсем. «Слишком многие захотят занять места тех, кого ты убил, — было сказано герцогу Рэннэину. — Будет еще больше крови и смертей. Государство может и не устоять. Как верный вассал Эрналя, ты должен остаться». Герцог остался и стал королем. Узурпатором. Основателем новой династии. Его первая жена умерла задолго до этих событий. Герцог женился на эрналийке, и она родила ему двух сыновей. Старшего сына он посадил править в герцогстве Рэннэин, младший же находился при нем, во всем ему помогая. Сам он королем не стал, но именно его сын унаследовал королевство Эрналь после своего великого и ужасного деда.

— И, зная все это… — тихо говоришь ты. — Зная все это, вы все-таки…

— Именно зная все это, — откликается отец. — Чужаки не должны править в королевстве Эрналь.

— Понятно. Лучше, чтобы свои, — говоришь ты. — Даже если они сволочи.

— Власть не оставляет выбора. Любой, обладающий властью, время от времени должен быть сволочью. Иначе он эту власть не удержит. И будет только хуже, — отвечает отец.

— Ты никогда не говорил мне об этом. Только о чести… о доблести… о мести… справедливой мести…

— Не говорил, — кивает отец. — Зачем? Ты был предназначен в жертву, к чему тебе знать это?

— Ты никогда… не любил меня? — с трудом выталкиваешь ты.

— Я старался не привязываться к тебе, — отвечает он. Ты не можешь понять — чего больше в его голосе, печали или усталости. — Ты ведь должен был…

— Умереть, — говоришь ты.

— Да, — кивает он. — Шансов, что ты погибнешь, было куда больше. Важно было, чтоб уцелел наследник… единственный потомок той королевской крови…

— А он взял и не уцелел, — роняешь ты. — Я убил его. Ему хотелось убить меня, но я оказался быстрее.

— Жаль, — говорит отец. И поднимается из кресла. — Ну, лорд Уллайн, я удовлетворил ваше любопытство?

То доверительное, пусть и отдающее привкусом безумия, что ненадолго возникло меж вами, — исчезло. Он вновь обращается к тебе как к совершенно чужому человеку. Его взгляд и голос — пусты.

Ты долго смотришь на него, пытаясь вновь увидеть на этом месте того, кого всегда привык видеть, — сильного, властного, деятельного человека. Но его там нет. Там, где был человек, остался пепел. А то, что он имеет человеческую форму и даже кого-то тебе напоминает… Что ж, по крайней мере, ответы на свои вопросы тебе не пришлось искать долго.

— А теперь я прошу меня простить, — говорит старый граф. — Я должен отдать некоторые распоряжения.

Ты кланяешься тому, кто когда-то был твоим отцом. Он отвечает тебе тем же.

Все, что можно было сказать, — сказано. Все камни брошены в воду. Вот только по воде не бегут круги. И никогда не побегут. Быть может, ты промахнулся? Или это были не те камни? Что поделать, других у тебя нет.

Пустота охватывает тебя, а все, что было, есть и будет, становится маленьким и далеким. Очень маленьким и далеким. Таким маленьким, что не вызывает уже ни боли, ни сострадания.

Вот и все.

Конь уносит тебя прочь из того, что когда-то было твоим домом. Было. И больше не будет. А может, и никогда не было, но тебе все-таки хочется верить, что было.

Когда ты вернешься сюда, это уже не будет твоим домом. Это будут твои графские владения. Совсем другое место. Чужое. Место, в котором тебя станут ненавидеть и бояться. И всю твою жизнь за глаза называть предателем. Так же, как твоего отца и деда… так же, но совсем по-другому. Они-то своих родных не предавали.

Твой конь несет тебя обратно, в столицу, тебе непременно нужно поговорить с его величеством Ремером, внуком графа Рэннэина, мерзавца и узурпатора. Быть может, его дед рассказывал ему, каково это — всю жизнь прожить среди тех, кто ненавидит тебя. Быть может, он дал ему совет, как прожить такую жизнь и не сойти с ума. Быть может, его величество поделится этой тайной.

— А вот и еще один, — говорит новый придворный маг.

— Да, этого тоже арестуйте, — кивает его величество.

Ты даже поклониться своему королю не успеваешь. Тяжелая шапка тьмы окутывает твою голову, и все исчезает. Последней гаснет искра обиды.

«Неужто отец был прав? Неужто каждый, кто обладает властью, должен обладать и мерзостью? Вот и король — воспользовался, отослал, тем временем нашел себе нового мага, и…»

«А с какой стати он должен верить раскаявшемуся заговорщику? Ведь если бы лорд Челлис не превратил всех своих соратников в послушные его воле куклы, если бы королю повезло меньше, если бы он столкнулся со всеми вами раньше? Удержался бы ты от его убийства и всего, что за этим неизбежно последовало бы? Так почему он должен доверять тебе теперь? Откуда он знает, что еще приготовили господа заговорщики? Времени у них было более чем достаточно. Может, ты затем и сдал остальных, чтоб втереться к нему в доверие и тем верней погубить?»

Тебе кажется, что вторая мысль следует за первой один в один. Что времени меж ними прошло всего ничего. Не больше вздоха. Однако когда ты открываешь глаза, то видишь себя в каком-то совершенно другом месте. На королевские покои абсолютно не похоже. И по тому, как затекло твое тело, как болит спина, которую ты совершенно отлежал, понимаешь, что прошло куда больше мгновения. По правде говоря, прошло куда больше нескольких часов, о которых ты сейчас подумал.

— По правде говоря, прошло куда больше нескольких дней, — поправляет тебя сидящий возле твоей постели маг. Тот самый, что производил арест. — Долговременная смена облика — очень сложное заклинание, если производить его профессиональным и моральным образом, не заимствуя силы у тех сущностей, с которыми потом приходится расплачиваться чужими жизнями, как произошло в случае этого вашего заговора, остатки которого мне приходится расследовать, лорд Уллайн, — говорит тебе маг.

— Смена облика? — бормочешь ты.

И тебе под нос подсовывают зеркало, из которого на тебя смотрит кто-то совсем другой.

— Это теперь я? — глупо спрашиваешь ты. — Навсегда?

— Я, как правило, не занимаюсь необратимой магией, — хмурится маг. — Исключением, как вы сами понимаете, являются боевые заклятия, но поскольку его величество не считает вас врагом…

— А он не считает? — Ты пытаешься подняться.

— А почему я должен считать?

Только тут ты замечаешь, что кроме мага в комнате есть еще один человек. Король, его величество Ремер собственной персоной. Ну да, раз он не считает тебя своим врагом, то почему бы ему и не присутствовать?

— Ваше величество… а почему меня тогда…

— Арестовали? — спрашивает король. И тотчас отвечает: — Расследование еще не закончено. В зале могли находиться лишние глаза и лишние уши. Теперь же никто не знает, где вы. А глядя на вас нынешнего, никто не скажет, кто вы.

— Вот как… — бормочешь ты.

И до тебя начинает доходить.

— Так весь этот мерзкий ритуал… вся эта «кровь невинных»…

— Не сделали ваших соратников по заговору ни счастливее, ни удачливее, ни даже сильнее, — отвечает маг. — Скорей уж наоборот. Какая удача может прийти к тем, кто связывается с темными сущностями?

— Какое счастье, что я не стал этого делать! — вырывается у тебя.

— Не стали? — хмурится маг. — Ваши темные сущности накормлены точно так же, как и все остальные.

— Но я и в самом деле не убивал, — говоришь ты. — Правда, меня остановили. Нашлось кому остановить.

— Лгать в присутствии короля? Магу, который может с легкостью все проверить? Вы казались мне умнее, лорд Уллайн, — огорченно сообщает маг. — Его величеству вы и вовсе показались порядочным человеком, чему я, признаться, не хотел верить. И похоже — был прав. Что ж, при той жизни, которую вы вели…

— Но я и в самом деле не убивал! — восклицаешь ты, пытаясь вскочить.

Тяжелая ладонь мага придавливает тебя к постели. Весит она как могильная плита.

— Тогда почему все сущности, что помогли сменить вам облик, накормлены? — вкрадчиво интересуется маг.

Взгляд короля. Яркий, неотрывный… он все еще не смотрит на тебя как на врага, он… напряжен, как струна, как боец, за миг до удара, как зверь за миг до броска…

Тебе вдруг становится страшно интересно, какой именно зверь? Ты где-то уже видел это, как спокойная и расслабленная сосредоточенность вдруг перетекает в звенящую от напряжения тишину. А потом следует бросок.

«Такие редко промахиваются!» — думаешь ты.

— Я рад, что сделал правильный выбор, — говоришь ты, глядя в глаза его величества. — Именно такой король и нужен этой стране. А соседи пусть хоть удавятся от зависти. У них такого нет и не будет!

Взгляд короля становится еще пронзительнее. Потом он медленно прикрывает глаза.

— Если бы лорд Уллайн не сделал то, что он сделал, я, вероятно, был бы уже мертв, — негромко замечает он. — А что касается умерщвления тех несчастных… мы ведь уже договорились не считать этих мальчишек виновнее истинных заговорщиков?

— Я и не спорю, ваше величество, — откликается маг. — Я хочу понять, почему он лжет.

— Я не лгу, — говоришь ты. — Я не убивал… свою жертву.

Вдруг до тебя доходит. Нет, перемена облика, верно, и впрямь отражается на мозгах. Интересно, Хести тоже так себя чувствовал? Впрочем, вы оба были слишком маленькими. Если он и говорил тебе что-то, ты просто не запомнил. Ничего, зато ты наконец вспомнил…

— А мага, помогавшего заговорщикам, вы нашли? — интересуешься ты.

— Нет, — отвечает король. — Мага… и еще кое-кого…

— Мага можете не искать.

Ты смотришь на одного, на другого и продолжаешь:

— Дело в том, что я убил его. Тем самым ритуальным кинжалом.

— Вы это прямо сейчас выдумали? — интересуется маг.

— Нет, я это давным-давно выдумал, — скалишься в ответ ты. — Еще мальчишкой. Он любил задавать много вопросов, в точности как вы.

— Да вы и сейчас еще мальчишка, лорд Уллайн, — морщится маг. — Глупый, к тому же.

— Очень может быть, — вздыхаешь ты. Накатывает смертельная усталость. Ничего больше не хочется. Совсем ничего. Вот разве что… — Мне очень жаль вас, господин маг, вы проделали такую работу… профессиональную… и моральную… но я намерен потребовать свое лицо назад. Даже если после этого мне, как заговорщику, отрубят голову, я предпочитаю, чтоб ее отрубили мне.

Маг вздыхает.

— Ваше величество, мне кажется, вы переоценили его. Он не подходит.

— Вы ошибаетесь, мастер Тэккет, — говорит король. — Он подходит. И сейчас я в этом убежден еще больше, чем когда либо.

— Но эта его глупая…

— Вы что, так и не поняли, что он говорит правду?

— Но, ваше величество!

— Проверьте все еще раз, мастер Тэккет.

Маг пожимает плечами.

— И верните мне мое лицо, — добавляешь ты.

— Это я придумал. Мне казалось — так лучше, — виновато сообщает король.

— Так хуже, — упрямо отвечаешь ты. И, спохватившись, добавляешь: — Ваше величество.

Король улыбается.

— Сделайте, как он просит, мастер Тэккет, — говорит он магу.

— На мой взгляд, вы нашли себе опасную игрушку, ваше величество, — качает головой маг.

— Я не собираюсь играть с лордом Уллайном, — отвечает король. — И уж тем более делать из него игрушку. Я намерен помочь ему в освоении одной очень интересной книги.

— Какой еще книги, ваше величество? — удивленно интересуется маг.

— Не скажу, — вновь улыбается король, а потом внезапно подмигивает тебе.

— Боги, во что я ввязался… дети малые… — бормочет маг себе под нос. — Слушаюсь, ваше величество…

Его руки совершают замысловатое движение, и темнота вновь проглатывает тебя.

И вновь тебе кажется, что прошло совсем немного времени. И вновь ты соображаешь, что это не так.

— Лорд Уллайн, я должен принести вам свои извинения, — говорит маг.

— Извинения потом, сначала — в уборную, — с трудом произносишь ты, пытаясь выбраться из постели.