От легенды до легенды (сборник) Шторм Вячеслав

— Родители мои бедно жили. — Хозяйка, похоже, проследила направление не только моего взгляда, но и мыслей. — Дед говорил, мол, крестьянину никто не поможет, кроме своих рук. А король Румиэль, дай боги ему здоровья, как начал царствовать, так всем и помог. Уж сколько лет каждая семья на свадьбу от казны получает пять золотых монет: хочешь дом строй, хочешь скотину заводи — на многое хватит. У кого ребенок рождается, на год от государственной подати освобождает. И господам местным запретил с крестьян лишнее драть, как прежде было…

Да знаю я, знаю все это. Давняя мечта моего коронованного родича — не богатая аристократия, а зажиточный народ. Вот только ни король, ни королева давно не носят коронных драгоценностей Россошата, переходивших от поколения к поколению со времен древнего основателя государства. Изумруды, сапфиры, рубины, невиданных размеров жемчуг — почти все было продано во время войны с Корном. Многие думали, что после заключения мира Румиэль кинется выкупать их, а он начал давать крестьянам монеты на новые дома…

Кажется, не зря.

Внезапно нахлынувшие воспоминания вырвали меня из реальности. Словно не было этих пятнадцати лет, опять я стою в королевской палатке одна перед молодым королем… о боги, да ведь это было вон на том холме! Или на вот этом? Пращур побери это Игрельское приграничье, тут все холмы одинаковы…

…Стена палатки словно лопнула, и за ней открылся совсем другой военный лагерь — враждебный лагерь армии Корна. И оттуда, закрытый мощной пеленой магии, шагнул чужой маг. Сила, клубившаяся вокруг него, была такой мутной, что черты лица врага словно смазались. Из вытянутых вперед сложенных рук вырвалась кроваво-красная удавка, захлестнувшая горло моего короля!

Я видела, видела это заклинание, эту магическую нить, и судорожно попыталась схватить ее руками. Бесполезно, удавка душила Румиэля, но для всех остальных оставалась лишь дуновением воздуха. Кто-то из королевской охраны влетел в палатку, но арбалеты и алебарды были бессильны — магическая пелена была непробиваема, к магу никто не мог приблизиться. А дорогой мой Румиэль кашлял кровью и задыхался, упав на одно колено, отчаянно борясь за жизнь…

Выскочившая откуда-то из-за двери Терч с разбегу ударилась о магическую пелену всем телом, включая уши и хвост. Собаку отшвырнуло, в воздухе запахло паленым. Маг надменно повел плечом. О, он был уверен в своей неуязвимости, раз явился сюда, прямо в королевскую ставку! Хотя, может, издали удавка-заклинание не действовало бы? Или хотел лично доставить тело врага королю Корна?

У меня не было возможности задать пришельцу эти вопросы. Терч странно взвыла на нескольких нотах, но в этом вое не было боли. В ответ коротко зашипели кошки, вывернувшиеся непонятно откуда. В следующий момент раздался звук, который я так часто слышала в родовом замке, — звук раздираемой портьеры. Восемь когтистых лап драли защитную пелену вражеского мага! Пахло жженой шерстью, но недаром коты способны прыгнуть даже на горячую плиту…

А вы еще спрашиваете, зачем мне столько животных?

— Миарра, не спи! — В защите врага мелькнула прореха, точь-в-точь как на охотничьем гобелене у меня в малой гостиной. Я кинулась внутрь, не думая головой, отдавшись рефлексам тела — не зря столько лет проходила воинскую подготовку. Сорок подтягиваний в день в течение нескольких лет сослужили свою службу — руки у меня железные.

Ухваченный за интимную часть тела вражеский маг оказался не в силах не только восстановить разодранную защиту, но даже внятно разговаривать. Удавка на шее Румиэля растаяла без следа, и король, держась за горло и хватая ртом воздух, поднялся на ноги, а враг лишь выл и ныл. Наконец удалось разобрать, что он извиняется за причиненные неприятности и предлагает вылечить слегка поджаренных котов и Терч. (Собака, разумеется, не просто так полетела на магическую защиту, а разведала боем, к какому слабому месту приложить кошачьи лапы.) И правильно предложил, потому что за короля и своих друзей я была морально готова раздавить ему то, что потом ни один маг-лекарь не восстановил бы. В благодарность враг получил от меня прощальный апперкот и до конца дня пролежал в нокауте, но сама я от этого магессой не стала…

— Так что спасибо вам, госпожа, заранее. — Крестьянка уже собирала пустую посуду. — Дракон этот уже много скота поел, на короля и на вас вся надежда.

— До свидания, хозяйка, — вразнобой ответили мои спутники.

Эх, честная женщина, знала бы ты, какая на меня надежда. Одна надежда, что опять верные друзья начнут, а я уж как-нибудь доделаю.

«Твой дар тебе не подчиняется, — вздыхает бабушка. — Он есть, но ты не можешь взять его в руки». Я чуть не плачу: выучила же, выучила все заклинания! Разрозненные куски помню прекрасно, но собрать в единую формулу не могу, и моя природная сила не откликается на куски, не колет кончики пальцев, чтобы вылиться в колдовство… А как здорово было, когда бабушка произнесла первые строки заклинания, я последние, и с моих пальцев сорвался настоящий огненный шар!

«У Миарры странное свойство. Она не может сама начать заклинание, но может успешно закончить то, которое начал кто-то другой», — подводит итог дедушка.

«Но кто будет вести ее за собой по жизни?» — хрустит по-королевски изящными пальцами мама.

Тогда мне были подарены удивительные помощники, мои верные друзья — мои вожатые. Я научилась идти за ними. Они делали первые шаги, я — последний. Они подносили артефакты, считывали из рукописей первые фразы заклинаний, а я честно шла проложенной мне дорогой.

Сама! Не это ли ключевое слово? Меня учили, и я честно старалась пользоваться готовыми магическими формулами, которые каждый раз разваливались, разбегались в разные стороны, как муравьи.

Может, надо просто придумать свое собственное заклинание? Пусть на основе старых, но не вспоминать заученное, а придумать свое?

Как придумал король Румиэль помогать крестьянам, хотя такого никогда и нигде не было.

4

— Хьорн, — окликнула я ворона. — Поднимись повыше и оцени, где тут может быть логово дракончика… то есть полновесного дракона. Ищи относительно высокий холм, желательно каменистый, с которого удобно взлетать, возможно, со входом в пещеру…

— Не повторрряй. Я читал записки твоей бабушки делла Монте, — буркнул ворон и поднялся в воздух.

Сам бы и позаботился о разведке, раз такой начитанный. Впрочем, ладно, не время обращать внимание на чужой характер.

Трусь все пыталась перебраться с мула на мое плечо. Однако ритм шагов у меня и у вьючного ушастика не совпадали, и кошка никак не могла прицелиться для точного прыжка. Такое же несовпадение мучило мой мозг. Несовпадение происходящего с известной мне историей и географией, которые в один голос твердили, что драконы живут и размножаются только в Черных горах за Желтой пустыней. Конечно, летающие рептилии не раз выползали оттуда и добирались до Россошата, где обычно попадали в объятия моих приветливых предков. Но вот в чем странность. Желтая пустыня находится с другой стороны Россошата, нежели река Игрель и королевство Корн! То есть дракон не только выбрался из родных краев и одолел пустыню — прецедентов полно, — но и зачем-то перелетел (или облетел) весь Россошат. И обосновался только на границе с враждебным нам Корном.

Трусь наконец изловчилась и перепрыгнула. От ее тяжести меня слегка перекосило, в ухе зазвучало ласковое «мурль».

Очень странно, что дракон забрался на другой конец страны от Желтой пустыни. С той стороны скот не хуже, напротив, там держат более крупных животных — коров и буйволов, которым плохо подходят здешние кочки-овраги. Да, письма еще эти! Почему он их по пути нигде не сбросил, тащил через всю страну? Ну же, Миарра, хвостик секрета где-то под носом, дерни — и размотаешь весь клубок…

Хьорн шлепнулся на спину мула часа через полтора, заметно вымотанный полетом.

— Там, за лесом, — более хриплым, чем обычно, голосом сообщил он. — Целая черреда гор. Ну, того, что здесь горрами называют. Одна вполне подходит. Повыше других, веррхушка ровная. Одна сторона совсем отвесная. Еще одна крутая. По другим можно подняться пешком. Тихо. Птиц нет, зверья нет. Охотиться не на кого.

— Ага! — в один голос воскликнула моя команда, а Терч энергично замахала ушами.

Рыжая, почти до желтизны высушенная солнцем глина крошилась под пальцами. Серый камень, глинозем, коричневый камень, песок, кусок гранита, глина… Кое-где прилепились небольшие пятнышки черной земли, в которых гнездились чахлые кустики. Эту сторону горки — предположительно драконьей — словно кто-то обрезал гигантским ножом.

На других, более пологих склонах плодородный слой задержался успешнее. Там росли сосны, ежевичник и самшит. Именно там должны были подниматься мулы под наблюдением Терч. Я велела им начать подъем на полчаса позже, чем мы. Мы — это Рыжжет, Трусь и я — все те, кто умеет лазить по склонам.

Я провела полжизни в горах, где ходить по скалам куда труднее. Сплошной камень, приходится впихивать пальцы ног и рук в твердые расщелины и цепляться за выступы. Здесь же, где между камнями то песок, то мягкая глина, удержаться куда проще.

Серый камень. Глина.

Мой план был прост. Мы втроем поднимаемся незаметно с этой стороны, Терч с караваном — там, откуда нас могут ждать. Они отвлекут дракона, а мы подберемся сзади и скрутим его как миленького. Хьорн, как независимое от рельефа местности существо, осуществлял связь.

Желтый камень. Опять глина. Красновато-коричневая глыба…

Выше ничего нет. Справа через край гранитной площадки легко перемахнул Рыжжет, слева его движение повторила Трусь. Я вслед за ними перекинула тело через уступ и увидела, что оба кота уже стоят в боевых позах. Спина дугой, хвост бьет по бокам, уши прижаты.

Только сейчас в нос ударил запах гари.

Хьорн не успел нас предупредить. То ли мы поднимались слишком медленно, то ли Терч взяла слишком быстрый темп… Дракон уже напал на маленький караван!

Прямо у меня под носом ворочался огромный хвост с зубцами наподобие крепостных поверху. Впереди маячил массивный таз ящера, темно-синяя чешуя на солнце отливала лиловым. Из передней части туши — высматривать голову мне было некогда — вылетело пламя и устрашающий рев.

Однако дела наши были совсем не так плохи, как можно было предполагать — Терч и Хьорн вовремя сориентировались. Терч согнала мулов в тесную кучу и жестко пресекала любую попытку панического бегства деликатным прикусыванием за ноги. На голове переднего мула разместился Хьорн, раскинув крылья во весь размах, от которого, к слову, не отказался бы и полноценный орел. В клюве он держал кольцо из невзрачного металла с семью камнями, переливавшимися всеми цветами радуги. Из камней вырывались лучи света, переплетавшиеся между собой и образующие нечто вроде зонтика над всей компанией. Пламя дракона скатывалось с радужного зонта, как дождь с настоящего.

Глаза Хьорна были полуприкрыты, ворон весь отдался управлению знаменитой Радужной Защитой, созданной моей бабушкой. А вы как думали? Готовясь к поездке, мы выгребли из подвалов замка самые надежные из оставленных предками штучек!

Помня бабушкины писания, я скосила глаза на тень от дракона. Ого! Можно было предположить…

«Что тут предполагать, Миарра, — сказал в моей голове голос короля. Нет, мой дорогой Румиэль не обладает даром мысленного общения, просто вновь вспомнился разговор пятнадцатилетней давности, который как был прерван нападением вражеского мага, так и не был закончен. — Что предполагать? В тебе есть наследственная сила, ты честно учила то, что тебе преподавали, но ты не можешь колдовать сама. Остается лишь ждать, что рано или поздно в какой-то угрожающей ситуации ты сама сделаешь первый шаг, и твои возможности прорвутся наружу. Вернее, что ты наконец-то выйдешь за рамки своих нынешних возможностей…»

Угрожающая ситуация случилась через пару минут после тех слов короля, но ничего не произошло.

Ничего во мне не прорвалось наружу, и ни за какие рамки я не вышла.

Тогда мои помощники кинулись делать основную работу, а я лишь довершила дело. В меру своих физических способностей. Силой — самым простым и банальным способом, который знает человек.

Рыжжет и Трусь хлестали себя хвостами по бокам, но не нападали. Пробьют ли кошачьи когти чешую дракона, удастся ли вцепиться? В желтом глазу Рыжжета мелькнуло сомнение, нерешительно вздрогнул кончик хвоста Трусь.

Они никогда не сомневались. Они всегда знали, что если они не начнут — ничего не получится.

Мне бы ум Рыжжета…

Мне бы хитрость Трусь…

Мне бы незамутненную уверенность Терч…

Мне бы Хьорнову мудрость в расчетах…

Не начнут они?

Ничего не получится?!

В моей голове рушился мир, и время словно остановилось. Замер драконий хвост, застыли искры Радужной Защиты, нарисованной казалась шерсть на кошачьих боках…

Одна секунда.

Один шаг.

Одна жизнь.

Посмотреть на мир своим взглядом. Не черным и не красным — прозрачным как стекло. Не замутненным чужим знанием и чужими традициями.

В следующий миг все рвануло вперед с прежней скоростью.

Не размышляя, я прокричала слова, которые подсказывало сердце. Кажется, добавила туда что-то, чего ни бабушка, ни дедушка, ни прочие славные предки даже в горячечном бреду не могли помыслить. Меня словно несло горячим ветром, сила колола кончики пальцев, и некогда было думать о том, правильная ли это формула, сработает ли она. Я просто бросила заклинание в чудовище, как кидают тухлый помидор в плохого актера.

С чувством.

Рыжжет и Трусь прыгнули одновременно с разных сторон. В следующий момент дракон словно взорвался. Части огромной темно-синей туши разлетались, испаряясь на глазах. Миг, и перед нами запрыгала синяя некрупная драконица размером не больше коровы. Подросток со странным металлическим ожерельем на шее. На ее морде, душераздирающе шипя, висели разъяренные кошки. Кошачья шерсть искрила, драконица пыталась плюнуть огнем в белый свет как в копеечку, но из пасти вылетал лишь дым. Переделанное на ходу бабушкино заклинание не только нейтрализовало драконью магию, но и лишило девчонку возможности извергать огонь.

Миарра, ты все-таки магесса!

5

— Дурррачье! А если бы она лапой вас прихлопнула?

Исцарапанная драконица ревела в три ручья. Отцепившиеся кошки чистили когти, а Хьорн вполголоса отчитывал их за безрассудство.

— Одной лапой двух кошек прихлопнуть невозможно, мурль-мурль, — сообщила ему Трусь. — А двумя лапами сразу неудобно — упадешь.

— Она вас и по очереди перебить могла, — сбавил обороты Хьорн. — Нет, ну что за безответственность…

— Миарра успела бы ее заколдомяу… э… заколдовать, — от радости Рыжжет сбивался на примитивный диалект кошачьего языка. — Она мяумяугесса, настоящая!

— Бабушка делла Монте всегда в это карррила… веррррила, — расчувствовался ворон, тоже зачем-то переходя на наречие помоечных ворон. — Что рано или поздно Миарра скарр… спрррравится одна за всех…

Терч бдительно следила за пленницей. Иногда порыкивая, отчего драконица нервно вздрагивала. Пыхать огнем она уже не пробовала.

— Как тебя зовут-то? Да не реви ты.

— А-а-а-а… У-у-у-у-у-у… обманывают все… и вы тоже обманете.

— Зовут тебя как, говорррю?! — это Хьорн не выдержал, прикаркнул на пленницу.

— Ундишвалахмапари… а-а-а-а-а… — рыдала драконица. — Бедная я несчастная… И зачем я брата не послушала… а-а-а…

— Унда, — немедленно укоротила я непроизносимое имя. — Это брат тебя прислал помогать королю Корна?

— Не-е-е-ет, брат наоборот, брат не пускал… Несчастная я! Это они… Они меня соблазнили, и-и-и-и-и, принцем соблазнили.

— Кто «они»? — опять вступил грозный Хьорн.

— Эти. — Драконица Унда махнула лапой в сторону корнского берега Игрель. — Оттуда. Они брата звали… и-и-и… Брат большой, он старший. Это я как он выглядела, когда ты, магесса, — девчонка взяла себя в лапы до такой степени, чтобы сделать уважительный жест в мою сторону, — иллюзию разбила. Это брат мне подарил. — Она коснулась ожерелья на шее. — Чтобы, если драться, я как он казалась и его силой пользовалась. — Она опять всхлипнула.

— Так как ты рассталась с братом? — продиралась я сквозь путаный рассказ.

— И-и-и-и… брат мне показывал мир. Мы были около большого порта. Там, за пустыней…

Кусочки складывались в мозаику. Если верить Унде — а почему бы, собственно, ей не верить, — к ее брату обратились представители королевства Корн. Каким-то образом — то ли с помощью магии, то ли через особо отчаянного купца — прислали письмо с приглашением поразорять земли Россошата в нижнем течении Игрель. Соблазняли его также принцессами, дочками Румиэля. Брат Унды (с еще более непроизносимым именем) дураком не был и отказался. Зато наивная Унда с дарованным братцем ожерельем…

— А-а-а, — хныкала драконица. — Я подслушала, там принц есть. Я принцев никогда не видала! Я решила — прикинусь братом, а потребую не принцесс, а принца. Пусть приезжает на белом коне от меня освобождать, а я его хвать — и домой! И-и-и-и-и… И король этот… тамошний… ну, с того берега… поддержал. Правильно, говорит, принц там красавчик, забирай его скорее, пока невесту не нашли…

Еще бы, лишить Россошата наследника, а королевскую семью — единственного сына! Отличная диверсия.

— Надули тебя, — фыркнула я. — Принцу Ульему всего три года!

— Чего? — От шока драконица перестала рыдать и икать.

— Вот чего. — Я вытащила из тюков миниатюру с королевской семьей. Да, я сентиментальна, таскаю с собой такие вещи. — Видишь? Писано в королевском замке весной этого года. Вот твой принц.

Розовощекий трехлетка Ульем улыбался на коленях у отца, окруженный сестрами.

Унда надула губы.

— Он, поди, подгузники еще носит… Тут и есть-то нечего! Я думала, он взрослый уже, красавец мужчина… опять обманули, а-а-а-а-а… — она печально взглянула на меня. — И чего теперь со мной будет? Я даже огня своего лишилась.

Я заговорщицки подмигнула, уверенная в себе как никогда.

— Огонь я тебе верну, мое заклинание: хочу кладу, хочу снимаю. Но ты немедленно вернешься к брату. — Драконица отчаянно закивала, явно мечтая убраться как можно дальше от коварного Корна и вредного Россошата. — Передашь ему мое письмо и кое-что расскажешь на словах…

6

Камин горел ровным желто-красным огнем, экономно кушая поленья. И дело не в том, что я все-таки потолковала с духом огня, просто мы наконец-то сложили дрова в сухое помещение.

Дубовые прадедушкины кресла казались особенно уютными. Может, потому, что на улице звенел первыми заморозками ноябрь. Терч спала, развалившись перед огнем и подставив живому теплу светло-полосатый живот. Лапы собаки периодически подергивались — наверное, в своих грезах она кого-то догоняла и почти наверняка зализывала до судорог. Трусь мурлыкала во сне, оккупировав одно из антикварных кресел. Я не возражала, а других претендентов и не имелось — Рыжжет в этот раз предпочел дремать на каминной полке. Черный Хьорн улетел, и никто не сидел на рогах монстра у окошка, сквозь которое виден вход в замок.

Поэтому гостей мы услышали, когда они уже входили в каминный зал. Непременно выскажу Терч свое недовольство — она страшная охранная собака или напольный коврик? Трусь едва шевельнула серыми ушами, Рыжжет так вообще даже не проснулся. Совсем распустились, бдительности никакой! Привыкли, что магическая входная дверь кроме постоянных обитателей замка впускает только одного человека.

Высокий черноволосый мужчина уже скинул капюшон и снимал теплый, на меху, плащ. Рядом с ним топтался мальчик лет четырех, закутанный в теплую одежду. Щеки карапуза порозовели от горного воздуха, любопытные карие глазенки перебегали от полосатой собаки к огромному коту на камине. Малыш даже неосознанно шагнул вперед, протянув ручонку погладить, но твердая ладонь мужчины ласково придержала его за плечо. Вот так же — уверенно и спокойно — он правит своим королевством. Он — его величество Румиэль Четвертый собственной персоной с сыном и наследником Ульемом.

— Лежать! — скомандовала я вместо приветствия. Разумеется, не королю, а Терч. Ее любовь к детям выливается в столь бурные поцелуи и объятия, что дети обычно не выдерживают напора и падают. А катание принца Ульема по полу вряд ли входит в планы моего обожаемого Румиэля.

Хитрая Трусь незаметно для всех проснулась и уже помогала принцу раздеться. Страдающая Терч честно выполняла «лежать»: живот прижат к земле, лапы собраны, лишь хвост роет напольный гранит да уши поднимают ветер, выражая бурное желание прыгнуть на Ульема. Отважный малыш тщательно изучил оскаленные в приветственной улыбке зубы, затем, повернувшись к отцу, изрек:

— Папа, это тот дракон, которого победила тетя Миарра?

— Нет, это другой, — улыбнулись мы с братом. Чего вы не знали? Я же говорила, что мы с королем родственники!

Так уж сложилось, что королевская династия Россошата издревле была в родстве с магами делла Монте. Собственно, первый король был братом первого мага. Позже то принцессы выходили замуж за магов, то сестры магов становились супругами принцев. Вот только у наших бабушки с дедушкой был один-единственный ребенок. Дочь, которая в восемнадцать лет влюбилась в наследного принца Румиэля Третьего, причем взаимно.

Бабушка заламывала руки, дед хмурил брови — род магов делла Монте рисковал прерваться! Но наша будущая мать была непреклонна. «Продолжать дело рода пришлю внуков!» — заявила она и отправилась замуж в столицу. Ну а дальше вы уже наверняка догадались. Мой брат унаследовал королевство, а я в юном возрасте отправилась выполнять долг магессы. До последнего времени вполне безуспешно.

— Ну, рассказывай, — потребовал мой дорогой брат, поудобнее усаживаясь в дедушкином кресле. Это в письмах он придерживается официального тона, а наедине нормальный родной брат. — Как ты устроила этот подарок королю Корна?

Рыжжет, Трусь, Терч радостно заулыбались каждый на свой лад. Они-то были в курсе того, что именно я написала брату Унды. Вообще иметь братьев весьма полезно, как я погляжу.

— Видишь ли, страшный дракон оказался на самом деле маленькой испуганной девчонкой. Но у этой девчонки имелся старший брат, который о ней заботится. Ну а я просто открыла этому парню глаза на то, как гаденько посланцы Корна использовали наивность его сестры. Насчет принца.

Малыш Ульем важно фыркнул, показывая свое отношение ко всем на свете девчонкам, за что немедленно схлопотал легкий отцовский шлепок по лбу.

— Как ты вообще поняла, что это не большой страшный дракон? Двадцать рыцарей не догадались, так она по ним прошлась…

— Понимаешь, я никак не могла понять, зачем он… она… короче, дракон пересек страну. Что-то в этом драконе было ненастоящее, понимаешь? Я перечитала записки нашей бабушки. Она тоже утверждала, что эти чудовища никогда не попадали в нижнее течение Игрель. Я прямо чувствовала, что что-то не так с этим драконом! Еще искала про всякие драконьи обманы… У бабушки сказано, что они иногда придают себе более внушительный вид, с помощью иллюзии увеличивая свои размеры. И чтобы увидеть истинные размеры летающей рептилии, надо посмотреть на ее тень. Ну и заклинание для снятия иллюзии тоже было, только, — я скромно потупилась, — я его малость попортила. Не только вернула драконицу в ее настоящие размеры, но и приостановила ее способность изрыгать пламя.

— Миарра, ты просто гений! — Румиэль даже привстал в кресле. — Ты же доработала заклинание нашей бабушки!

— Угу, и победила напуганную зареванную девчонку.

— Которая, между прочим, двадцать здоровых вояк мне положила! Кстати, подробности того, что происходит в Корне, уже знаешь?

— Пока нет, отправила Хьорна разузнать.

— Я тебе сам расскажу! Да будет тебе известно, в королевство Корн заявились драконы. С классическим требованием золота и принцесс.

— Драконы? Что, даже несколько?

— Целый косяк! Твоя Ундишвалахмапари… не делай такие глаза, пообщаешься с мое с разными дипломатами, и посложнее имена научишься выговаривать… так вот, Ундишвалахмапари — сестра драконьего вожака. И теперь вся стая явилась разбираться, зачем девочку обидели.

Я не выдержала и расхохоталась. Вот уж встретились два одиночества — я и Унда! Обе сестры могущественных правителей, и обе, похоже, мучимые комплексом неполноценности. Надеюсь, драконице со временем тоже повезет.

Румиэль оставался серьезен.

— Миарра, я горжусь тобой. Ты все-таки сделала свой шаг! После стольких неудач… я все эти годы так переживал за тебя…

— Я просто научилась быть собой, Румиэль. Перестала брести в хвосте великих предков и посмотрела на мир и магию собственными глазами.

Потянуло сквозняком — это Хьорн влетел в окошко и устроился на излюбленном месте — монструозных рогах. Трусь умывалась, сидя на моих коленях, и когда только успела на них забраться? Рыжжет терся о правую ногу, к левой прижалась Терч.

— Ну, старые приятели, — мой брат внимательно оглядел их всех и улыбнулся во весь рот, как в детстве. Сейчас он нечасто может позволить себе такое. — Что, четвероногие-крылатые, теперь наша магесса без вас справится?

— Спррравится, — подтвердил ворон. — Прикажете отпрравляться на свалку истории, ваше величество?

Ульем настороженно взглянул на отца — неужели он и правда хочет разогнать такую веселую компанию? Трусь презрительно фыркнула, выражая национальное кошачье отношение к приказам всяческих королей. Рыжжет задумчиво шевельнул ушами и показал ворону растопыренные когти — мол, глупо шутишь.

— Это как сама Миарра решит, — отвечал брат с делано скромным видом.

— Еще чего, — буркнула я. — У них еще полно дел. Мышей, например, не всех доловили, кресла не до дыр пролежали… Да и вообще, нас, магов, разные короли просят чуть ли не каждый день — то дракона поймай, то реку поверни. Отбоя нет от работы, мне что ж, одной все делать?!

И тут его величество король Румиэль Четвертый прижал большой палец правой руки к носу, большой палец левой — к мизинцу правой, растопырил пальцы и, как в детстве, показал своей великой и ужасной сестре-магессе «длинный нос». Чтоб не зазнавалась.

Сергей Раткевич

Кровь невинных

— А на самом деле ты должен его убить, — произносит отец. — Подойти, рывком повернуть к себе и перерезать горло.

— Убить? Горло перерезать? Но зачем? — ошарашенно выдыхаешь ты. — Разве он в чем-то виноват?

— Тебя должна обагрить невинная кровь, — отвечает отец. — Тебя… и всех остальных. Только в этом случае заклятие обретет должную силу и мы сможем быть уверены в успехе.

— Только в этом? — зачем-то переспрашиваешь ты.

— Только в этом, — непререкаемо говорит он. И добавляет: — Это твой долг, сынок. Сам посуди, ну что может значить жизнь двенадцати простолюдинов, когда решается судьба страны?

«Двенадцати… значит, они все умрут… все… должны умереть…» — проносится в твоей голове.

— Но… убить так подло… напасть неожиданно… практически ударить в спину… не дать возможности защищаться… разве так можно поступать с человеком, кем бы он ни был? — бормочешь ты, запинаясь. — Даже с простолюдином? Боги…

— Забудь о них, — обрывает отец. — Я возьму на себя этот грех. Думай о том, ради чего ты все это делаешь.

О да, ты хорошо помнишь, ради чего. Весь мир тускнеет, когда ты об этом помнишь. И все-таки…

— Но разве нельзя нормально вызвать его на поединок? — тем не менее пытаешься возразить ты. — Раз уж нельзя иначе, раз непременно нужно его убить… давай я просто вызову его на бой и убью в честном поединке?

Отец бросает на тебя недовольный взгляд, но ты не останавливаешься.

— Раз он принимал вместо меня присягу — не такой уж он теперь простолюдин. Он достоин скрестить клинок с сыном графа и честно пасть от моей руки. Разве я не прав?

— Ты прав. Но… ты сделаешь то, что я сказал, — с тяжелым вздохом отвечает отец. — Только это. Никаких поединков. Мы не можем так рисковать.

— Ты считаешь, что я не смогу его одолеть, отец? — с обидой спрашиваешь ты.

— Я считаю, что нельзя нарушать предписания мага, — отвечает он. — А маг предписывал покончить с вашими двойниками именно таким способом.

— Но это же нечестно! — само собой вырывается у тебя. — Они же ни в чем не виноваты!

Глупость, конечно, при чем здесь виноваты — не виноваты? Когда решаются судьбы целых государств, отдельно взятый человек, пусть даже и благородной крови, — песчинка в куче песка, а такие, как эти, — таких и вовсе считать никто не станет, нужны они кому…

— Они так надеялись сражаться вместе с нами! — Твой голос звучит почти жалобно. — Мы же обещали им это!

— Вот пусть и умрут с этой надеждой, — откликается отец. — Зачем их разочаровывать? Их смерть укрепит вас, когда вам придется сражаться, а они отдадут свои жизни за великое дело. Если ты помнишь, именно в этом они и клялись, вместе с вами: отдать жизнь за великое дело. Они всего лишь выполнят свою клятву. Отдадут жизнь.

— Но не так же! — восклицаешь ты.

— А почему, собственно? — спрашивает отец. — Они клялись умереть — они умрут, их жизнь не пропадет напрасно — маг об этом позаботился. Умирая, они отдадут свои жизненные силы вам. Вы станете сильнее, удачливее. Сила и удача — важные качества для заговорщиков.

— Они надеялись умереть, сражаясь, — мрачно роняешь ты.

Отец слегка морщится.

— Ни один простолюдин никогда не сможет по-настоящему сражаться. Каким бы сильным и ловким он ни был, он остается простолюдином. Воином нужно родиться. Я понимаю, что тебе нравится твой двойник, возможно, ты испытываешь к нему некую привязанность или даже какие-то дружеские чувства, но пойми, у него нет другого пути. Он должен умереть. Сегодня. Сейчас. Нет другого пути и у тебя. Ты должен пойти и убить его. Я бы с радостью взял это на себя, но… именно тебе предстоит действовать дальше. Именно тебя должна укрепить эта жертвенная кровь.

— Я бы хотел знать об этом с самого начала! — продолжаешь упорствовать ты. — Я же считал его своим соратником… оруженосцем… Я привык к нему! А теперь… за что я должен его убить?

— Хотя бы за то, что он, простолюдин, посмел принести присягу королю вместо тебя, сына графа, — отвечает лорд Лэдон, граф Донгайль, отец.

— Но ведь мы же сами приказали ему сделать это!

— Вот именно. Сами приказали, сами и накажем, — раздраженно откликается он. И, помолчав, добавляет: — А ты думал спасать свою несчастную родину в белых перчатках? Увы, сынок… не получится. Проклятый узурпатор пролил реки крови. Благородной, между прочим, крови. Взошел на трон по грудам трупов. А от тебя всего-то и требуется убить одного-единственного простолюдина. Неужто это такая большая жертва ради всеобщего блага? Ради восстановления поруганной справедливости? Ради мести ненасытному тирану и всему роду его? Не ты, а он будет виновен в смерти этих двенадцати!

Ты молчишь, ты думаешь о том, узнает ли умерший два года назад «ненасытный тиран» об этой мести. Увидит ли ее свершение твой собственный дед, переживший узурпатора всего на полгода? «Кровавая династия должна быть смыта кровью!» — шепчет он тебе из своего посмертия.

И ему совершенно не важно, чья это будет кровь, как она будет пролита и кем.

Ты отворачиваешься от деда и смотришь в глаза отцу. Долго смотришь.

«От мертвого легко отвернуться», — обиженно бурчит дед за твоей спиной, но ты не обращаешь на него внимания. Потом. У мертвых сколько угодно времени, тогда как живые…

— Пойми, мы слишком далеко зашли… — говорит твой отец и первым отводит глаза.

Он отвел взгляд, признал себя неправым, но что с того? Лучше бы он был уверен в своей правоте и продолжал смотреть. Потому что… если бы он не отводил взгляда… кто знает, быть может, что-нибудь изменилось бы… а так… а так все остается по-прежнему.

Он признает свою неправоту, но продолжает настаивать на выполнении приказа. По праву старшего, отца, графа, наконец…

— Так почему мне не сказали об этом раньше? — спрашиваешь ты. Ты уже понял, что ничего не изменить, но… глупая детская привычка спорить с неизбежным…

— Никому из вас не сказали, — глухо откликается твой отец. — Никому, понимаешь? Слишком все серьезно, чтоб доверить такое мальчишкам. Даже наложив на них заклятие молчания.

— Но заговор вы нам доверили, — безжалостно бросаешь ты. — Доверили мальчишкам…

— Заговор — дело благородное, а это… необходимая мерзость, — выдавливает из себя лорд Лэдон. — Поверь, если бы я мог… я бы все сделал сам!

Он отворачивается. Тебе больно видеть его сгорбленную спину. Где-то в глубине души ты все еще видишь его самым сильным, самым смелым и самым благородным. Ведь именно так мальчишки видят своих отцов. Ты предпочел бы взять все свои слова обратно и зарезать кого угодно, чтобы никогда этого не видеть, но… ты просто не можешь остановиться.

«Я бы все сделал сам?»

— Тем не менее честь зарезать тех, кого мы считали своими друзьями, выпала именно нам, — говоришь ты.

Отец горбится еще сильнее. Тебе вдруг кажется, что он стал меньше ростом. Это почти пугает, но… этот согбенный старик упрямо стоит на своем.

— Да. Это честь выпала именно вам, Уллайн. Так уж вышло. Любой, кому пришлось бы совершить такое, был бы несчастен. Но кто-то же должен это сделать. Это. И все остальное.

Неприятный голос, неприятный тон… горький, резкий, язвительный…

— Сделать. И быть несчастным? — вырывается у тебя.

— Это ваш долг, — отвечает он.

«А ведь мечталось, что все будет красиво…»

«Кровавая династия должна быть смыта кровью».

Один из первых ручейков тебе предстоит пролить прямо сейчас.

Рукоять клинка холодная, как могила, а лезвие острое… очень острое… достаточно одного движения. Только одного. Этот бедняга и понять-то ничего не успеет…

Он сидит и ждет своего последнего посвящения. После которого он примкнет к заговору уже с полным правом. И будет сражаться со всей возможной доблестью, защищая своего господина и сокрушая кровавую династию. Он и представить не может, чем будет для него это самое «посвящение». Оно и к лучшему, что не может.

Подобранный на улице голодный, нищий мальчишка… мальчишка, которого подбирает добрый господин граф, подбирает, чтоб воспитывать наравне с собственным сыном… мальчишка, душой и телом преданный своему господину, готовый жизнь отдать за него… если бы он только знал… лучше ему до самого конца ничего не знать. Если бы тебе довелось оказаться на его месте, ты бы предпочел не знать. Впрочем, нет, ты бы предпочел вовсе не быть. А он…

Ты стоишь и ждешь, пока рукоять согреется в твоей руке, но она остается холодной.

Ты и не думал, что это будет так трудно. Но ведь недаром же говорят: «Клятва, которую легко исполнить, не стоит потраченного на нее времени».

— Иди, — говорит отец. Поникший, усталый… непреклонный.

— А тело? — спрашиваешь ты. — Его нужно куда-нибудь… или оставить там?

— Не будет никакого тела, — отвечает он. — Кинжал магический. Все, что останется, — горсть пепла. Я сам позабочусь о том, чтоб ее убрали. Иди же! — повторяет он, и ты выходишь из дома.

Исполнить долг. Убить. Оставить от своего двойника горсть пепла. От того, кого считал своим будущим оруженосцем, соратником, кто мечтал сражаться с тобой, заслонять тебя своим телом… кто, быть может, готов был погибнуть ради тебя… что ж, ради тебя он и погибнет, вот только…

Ты идешь и думаешь о том, что случилось полвека назад. Что стало твоей жизнью с момента рождения. Как только ты смог хоть что-то понимать — тебе рассказали об этом. И наложили заклятие молчания, чтоб не сболтнул лишнего. А так хотелось похвастаться! Ну хоть кому-нибудь!

Некоторые рождаются для того, чтоб всю жизнь повиноваться, другие — для того, чтоб повелевать ими. Ты был рожден для служения. Чтобы исполнить долг. И так хотелось поделиться этим… ну, хоть с кем-нибудь. Но было нельзя. Ни с кем, кроме отца и других лордов, затеявших все это. А также их сыновей. Таких же, как ты. Рожденных для служения высшей цели.

Но высокие лорды нечасто собирались вместе, опасаясь, что их заподозрят. И еще реже ты встречался со своими будущими соратниками.

А потом появился он. И тебе объяснили, для чего он понадобился. Совсем не так объяснили. Никто не сказал тебе, что придет время и ты должен будешь его убить. Он был частью великого замысла — частью не столь значимой, но тем не менее необходимой для великой цели. С ним можно было поговорить обо всем. В том числе и о том, что вам предстояло. Заклятие молчания не связывало вас в отношении друг друга. Друг другу вы могли все рассказать о высокой цели, о долге и мести. О своих мечтах. Ты не знал, что вам предстоит на самом деле. Ты узнал только сегодня. И что с того, что ты так и не подружился с ним? Сыну графа не с руки дружить с простолюдином? Верно. Не с руки. Вот только… готов ли ты его убить? Ах, не готов? А отца ослушаться? А дело великое предать?

Ты идешь и думаешь о том, что случилось полсотни лет назад.

Тебя не было, когда все это происходило, ты еще не родился, но тебе столько раз об этом рассказывали, что ты почти воочию видишь все это.

Дворцовый пол, залитый кровью. Ее так много… свежей… еще дымящейся… и мертвых тел тоже много… их еще не успели вынести. Их вынесут, чтобы бросить собакам. Лучших из лучших, благороднейших мужей и прекраснейших дев… всех, кто состоял хоть в каком-либо родстве с королем Линниром или был ему другом, советчиком… всех.

Король… он умирал дольше других… узурпатору очень хотелось вызнать у его величества какие-то тайны… но король Линнир так ничего и не сказал, и тогда разгневанный узурпатор зарезал его лично. Священная королевская кровь выплеснулась на мрамор дворцового пола.

Кровь… кровь… много крови… невинной, благородной крови… ее куда больше, чем предстоит пролить тебе… и ведь не просто так, верно? Последний, чудом уцелевший потомок истинного короля — твой соратник по заговору. Он должен занять место своего великого деда.

Страницы: «« ... 1314151617181920 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Красавица-киноактриса Анна жила весело и беззаботно. Светские вечеринки, громкие премьеры, шампанско...
Самый необычный роман Жорж Санд.Им восхищались Лермонтов и Герцен, Достоевский и русские философы-бо...
Пабло Пикассо очень любил женщин. «Я не стал дожидаться разумного возраста, чтобы начать. Если его д...
Жизнь «челночницы» Ларисы была не особенно привлекательна и разнообразна. Она моталась в Польшу за д...
Харбин, 1944 год. В городе безраздельно хозяйничают японские военные, а с недавних пор на улицах ору...
Есть на Оби небольшое сельцо под названием Нарым. Когда-то, в самом конце XVI века, Нарымский острог...