Дети Силаны. Паук из Башни Крымов Илья

– Просто лежите и не шевелитесь. Ваша расчудесная горничная тоже не сможет вам помочь, она отдыхает. До свидания, Бриан, надеюсь, в следующий раз мы встретимся уже как друзья! Нет, даже не так! Надеюсь, мы станем гораздо ближе, чем друзья!

Я не мог его видеть из-за стола, боль и потеря ориентации сделали из меня добычу столь же легкую, как грудной младенец. В таком состоянии я провел… возможно, минуту, возможно, час. Нет, времени прошло не так много, но когда тебе больно, каждая секунда растягивается почти до бесконечности! Наваждение улетучилось, когда я услышал топот и крики.

– Бри! Бри! Что случилось! Открой дверь!

– Ломайте! – закричал я, не узнавая собственный голос, и закашлялся. – Ломайте же! Враг в доме!

Но он не стал ломать, послышался звук трения металла о металл, и дверь моего кабинета легла на пол, словно лист бумаги, а потом вновь затвердела в виде причудливо изогнутого деревянного листа. Первым заскочил Инчиваль, держа в руках свои длинные боевые ножницы. За ним с винтовкой и примкнутым штыком последовал Луи, следом Мелинда с двумя револьверами. На ее лице не было очков, глаза холодные, жестокие, разум предельно собран, тело не совершает ни единого лишнего движения, она готова убивать.

– Я здесь!

Стол отпрыгнул от меня, подчиняясь магическому толчку Инчиваля.

– Он маг! Осторожно!

– Да уж вижу, – проговорил он, осматривая стены, – тут будто взвод военных магов прошелся. Стоять можешь?

– И сражаться! – Я поднял меч. – Себастина!

Но она не шевельнулась, не ответила, что готова следовать за мной куда угодно, не назвала хозяином!

– Себастина! – с трудом сдерживая панику, воскликнул я.

– Она околдована. – Инчиваль совершенно собран и спокоен, как всегда в условиях, приближенных к боевым. – Полковник, она жива, но я вижу сеть странных чар на ней! Нам нужна ваша голова и ваша сталь! Что нам следует знать?

Я сделал глубокий вздох.

– Враг один, видовая принадлежность неизвестна, тэнкрис или человек, менее вероятно, что авиак, но не люпс и, конечно, не дахорач. Маг.

– Не густо!

– Уж простите, майор! Отряд, слушай мою команду! Майор, ты первый, нам нужно твое прикрытие. Луи, следом, я за тобой, Мелинда, прикрывай тыл.

– Куда мы идем хоть?

– В библиотеку. Что еще может украсть маг, если не книгу?

Мы перешли через тренировочный зал и вошли в мою библиотеку, которая оказалась пуста. Нет, конечно, мебель и книги на местах, а вот ночного гостя не было. Я догадался сразу, но не успел ничего предпринять. Он вышел из моего тайного хранилища, неся в руках книгу заклинаний отца:

– Благодарю этот дом за гостеприимство и щедрый дар!

Инчиваль швырнул в него сгусток золотистого света. Однажды я видел, как вот такой вот сгусток превратил боевого слона в груду очищенных от плоти белоснежных костей. Но носитель маски отшвырнул магический снаряд взмахом руки, и тот прожег солидную дыру во внешней стене моего дома, впуская внутрь холодный ветер и мокрый снег.

– Но-но, мальчишка! – рассмеялся он. – Я уже был великим колдуном, когда ты еще не покинул мошонку родного отца, так что не стоит тужиться, это все тщета!

– А я все же попробую! – разъяренно вскрикнул мой друг, разражаясь горстью убийственных заклинаний.

– Ну, как знаешь!

И библиотека, в которой мы буквально пару часов назад так тихо и уютно отдыхали, превратилась в маленькое чистилище. Маги с бешеной скоростью метали друг в друга боевые заклинания, мои слуги безостановочно стреляли, уворачиваясь от несущих смерть сгустков магической силы, а я был совершенно бесполезен. В бою магов и стрелков рукопашники оказываются обузой, которая быстро превращается в тихо лежащие на земле куски мяса и осколки костей. Меня эта печальная участь обошла стороной, и когда неизвестный доброжелатель выпорхнул сквозь дыру в стене, я остался жив, как и остальные, кто пытался дать отпор незваному гостю. Инчиваль выглядел дурно, он был истощен долгой болезнью и теперь еще и магическим поединком, который разнес мою библиотеку в клочья. Луи и Мелинда быстро перезаряжали оружие, настороженные и готовые продолжать бой с кем угодно и как угодно долго.

– Все живы. Замечательно. А где Аноис?

– Я заперла тани в ее комнате, когда мы услышали шум, хозяин.

– Спасибо, Мелинда. А теперь давайте перейдем куда-нибудь, где не так холодно, и подождем констеблей. Думаю, такой бардак в доме верховного дознавателя привлечет чье-нибудь внимание, и этот кто-нибудь оторвет задницу от стула, чтобы сообщить слугам закона.

Они приехали только через полтора часа. К тому времени я уже сжег все письма, предварительно заучив их наизусть, и надежно спрятал инсигнии погибших дознавателей. Когда констебли во главе с Аберлейном вошли в дом, и я, и Инчиваль уже были облеплены компрессами. От синяков на моем теле осталось немного свободного места. С моего разрешения констебли начали изучать весь дом, несмотря даже на то, что им было четко сказано – нападение произошло в кабинете, бой шел в библиотеке. Мы с домочадцами собрались в большом трапезном зале, а вокруг сновали эксперты, маги-криминалисты. Аберлейн пытался задавать какие-то вопросы, на которые я не знал ответов, а я старался как можно больше облегчить ему задачу. А потом веселье закончилось, потому что нежданно нагрянули родственники.

Алфина и Ганцарос л’Мориа прибыли в роскошном черном стимере с двумя стимерами сопровождения. Из сопровождающих быстро выгрузились служащие личной милиции дома л’Мориа.

– Что за разгром тут у тебя? – бросила старая кобра, входя в зал и на ходу стягивая с тонких пальцев перчатки. – Почему вся столица снова говорит о том, что у порченого тана ни дня без бед?

– Спасибо, что обеспокоилась, услышав о моих бедах, дорогая бабушка.

– Не зубоскаль, и так не красавец.

– Даже не думал. Я просто удивлен вашему визиту.

Старуха неприязненно поморщилась, но сдержала рвущиеся с языка слова, ведь рядом Аноис, а для красновласой красавицы Алфина хочет казаться доброй и заботливой бабушкой.

– Кости целы, кузен?

– Слава Луне, да. Зачем ты здесь, кузен?

– Сопровождаю бабушку. – Ганцарос ожег взглядом Инчиваля. – Майор л’Файенфас.

– Полуполковник, – кивнул мой друг. – С возвращением в мир без войны и крови.

– Войны действительно не вижу, но крови, как слышал, в последнее время было пролито достаточно, – холодно отметил кузен. – Тани, мы не представлены.

Он с мягкой улыбкой посмотрел на Аноис и молча замер, ожидая, что их представят по обычаю. Я этого делать не захотел, сколько бы кобра ни сверлила меня глазом, так что пришлось ей самой.

– Милая Аноис, позвольте представить вам моего дорогого внучатого племянника, Ганцароса л’Мориа, достойного потомка достойного рода. Он недавно вернулся с Востока, где воевал за интересы Мескии, где снискал славу отважного воина и был многократно обласкан наградами и благодарностями короны.

– Польщена, – изящно кивнула Аноис.

– Тани Аноис, наша звезда, наша прекрасная отрада. Она покорила весь высший свет своим умом и несравненной красотой, и в будущем она засияет еще ярче, я это знаю.

– Очарован, – улыбнулся Ганцарос.

– Восхищен, – зачем-то добавил я. – Дорогая бабушка, не откажетесь ли взглянуть на мою горничную, раз уж пришли? Она притомилась и никак не может прийти в себя.

Алфина поджала губы, испытывая приступ жгучей ненависти к презренному ублюдку, но на Себастину посмотрела. Нахмурилась, потом брови ее изрядно приподнялись.

– Она жива и здорова, но отчего-то не слышит меня. Инчиваль сказал, что это плетение не знакомо ему, но ты…

– Юное дарование не справилось? А я думала, что хорошо обучила вас, тан л’Файенфас.

– Вы превосходный учитель, тани л’Мориа, но вашему ученику все еще не хватает опыта, – улыбнулся он в ответ.

– Я вас не виню. Вижу, что вас смутило.

– Что? – встрял я.

– Это чары не регулярного порядка, Бриан. Это персональный подход.

Я надел каменную маску спокойствия, чтобы не дать слишком уж явно понять, что ни черта не понял. Но от Алфины ничто не может укрыться.

– Не простое заклинание, а специально составленное для определенной личности. Иными словами, специально для твоей… горничной. Кто другой и не прочихался бы, а вот она свалилась. Как выглядел побочный световой эффект?

– Красная… молния? Шипящая красная молния, я бы сказал.

– Шаровая или ветвистая?

– Ветвистая.

– Странно. Очень странно. Я вижу астральную клетку из черной паутины, которая охватывает твою прислугу гибким, но непроницаемым каркасом, усыпляя все ее активные жизненные процессы.

– Маг был очень опытен.

– Судя по остаткам его астрального потока, да, очень. Где произошел основной выброс силы?

Получив ответ, старая кобра уползла прочь, чтобы попугать магов-криминалистов своим присутствием и лично изучить место преступления. Однако вернулась она сама не своя от страха. Да-да, именно так, великая Алфина, могучая и всесильная, была напугана до дрожи в коленках. Разумеется, она не пережила бы, если бы поняла, что я рассматриваю ее эмоции, потому я притворился, что заинтересован тем, что мне говорил Аберлейн. Это оказалось действительно интересно.

– О, кофе! Спасибо!

Мелинда, получив благодарность, покраснела, спряталась за поднос, и мелкими шажками засеменила прочь. На ней были очки.

– Честно говоря, происшествие в вашем доме не подняло меня с кровати. Мы были в музее истинных искусств, представляете…

– Там произошло ограбление.

– Да… А как вы… Хотя в музее может произойти только…

– Грабители забрали что-то кроме малдизской маски демона Тхаранны?

– Откуда вы?..

– Инспектор, не отвлекайтесь.

– Да… простите. Они взяли маску, уродливую, насколько я могу судить по описанию…

– Тхаранна, аватара Кальвишшиани. В Махатриптхате он был царем андаров, добрым и мудрым, но, потеряв возлюбленную семью… Прокляни меня Силана!

– Тан л’Мориа?

– Тхаранна пребывал в радости и благоденствии, правил добром и любовью, царь-мудрец. Для малдизцев слово «мудрец» значит много больше, для них мудрецы – святые люди, познавшие тайны бытия и наделенные почти божественной силой. Тхаранна был идеализированным добрым правителем, о котором мечтает каждый человек, пока Санкаришма не отнял его семью, спасая от наводнения деревню. Так сошлись дороги судьбы, что встал выбор между женой и детьми Тхаранны и жизнями нескольких сотен невинных людей. Санкаришма абсолютно справедливый бог, он выбрал меньшие жертвы, спасая многих. Убитый горем Тхаранна помутился рассудком, ибо даже силы мудреца небезграничны, он не мог победить смерть и не мог выйти на бой с настоящим богом, чтобы отомстить. Тогда к Тхаранне пришел Кальвишшиани и сделал безумного царя своей аватарой. Впоследствии Тхаранна натворил много ужасных дел, неся волю злого бога, насаждая смерть и разрушения всюду, где ступала его нога, но многие добрые герои в Махатриптхате, противостоя Тхаранне, не ненавидят его, а сочувствуют ему, ибо он, творя зло, сам страдает.

– Бриан, у этой твоей мало уместной лекции в историю малдизской мифологии есть какой-то смысл? – устало спросила Алфина, производя какие-то манипуляции над моей горничной.

– Я разве не сказал, что на моем давешнем госте была довольно уродливая маска?

Тишина. И в ней разорвалась заметная только для меня бомба страха. Алфина в ужасе, и это не преувеличение, не будь у нее стального слитка вместо души, она бы, возможно, потеряла сознание. Может быть, я и параноик, но, кажется, моя дорогая бабушка знает что-то, чего не знаю я.

– Из нашей короткой беседы я уяснил, что мой гость имеет большие претензии к Мескии. Он сильно ненавидит целую страну за то, что она лишила его дорогих и близких… людей? Я не знаю, к какому виду он принадлежит. Видимо, мой ум ржавеет, я узнал маску сразу, совсем недавно видел ее в музее, но не сразу опознал, что это маска Тхаранны. А между тем параллели были ясны, потеря семьи по вине неумолимой силы, которой нельзя противостоять. Однако вопреки всему он, как и Тхаранна, поднял оружие и поклялся уничтожить непобедимое божество.

– В качестве божества выступает Меския.

– Совершенно верно, инспектор. Великая и непобедимая, всемогущая и беспощадная Меския, которая, подобно верховному богу, диктует свою волю всему миру и от чьей воли порой страдают простые смертные.

– Тан л’Мориа, если позволите, чем там закончилось?

– В Махатриптхате?

– Да, в этой самой… Прости, Все-Отец, можно язык сломать!

– Тхаранна нашел пути, обрел оружие, способное убить бога, так называемый Зеркальный Меч. Он чуть не погубил Санкаришму, но был остановлен в одном-единственном шаге. Тхаранна умер, сожалея лишь о том, что не может вспомнить лица своих возлюбленных, тех, из-за кого он ступил на путь мести. И хотя перед смертью Тапуричвани, светлый витязь Санкаришмы, простил своего врага, зло, содеянное им, было непоправимо.

Возникла пауза, в течение которой все обдумывали услышанное, а я следил за оттенками страха, испытываемого старой коброй. Я почувствовал себя кладокопателем, который забрался глубоко под землю, добрался до золотой жилы, но тут у него сломалась последняя кирка, а за новой придется идти несколько дней. Только мое положение куда хуже. Старуха ненавидит меня, она говорит со мной лишь по необходимости и шипит при любом звуке моего голоса. Если я посмею, хотя бы попытаюсь заговорить с ней о чем-то, что она скрывает, кобра просто закроется в панцире отрицания, а поскольку она – это она, Алфина сможет просто приказать мне убраться прочь, и мне придется подчиниться. Внутрисемейная иерархия у нас жестче армейской дисциплины.

– Хозяин.

Родной голос вывел меня из размышлений.

– Получи своего питомца, – нехотя сказала Алфина.

– Виртуозно! – искренне воскликнул Инчиваль, который единственный из присутствующих видел магическую сторону происходящего.

– Учитесь, тан л’Файенфас, пока я жива! Ганц, милый, нам пора. Боюсь, мы больше ничем не сможем помочь Бриану сегодня.

– Иду. Крепись, кузен, семья так просто этого не оставит! Кто задевает одного л’Мориа, тот получает во враги всех! Прекрасная тани, имею честь.

Даже не взглянув на Инчиваля, Ганцарос последовал за Алфиной.

– Это был он? – тихо спросила Аноис. – Стальной Ганц?

– Он самый, моя милая тани.

– Я представляла себе… другого.

– Какого?

– Кого-то более… ну… страшного?

– Поверьте, Аноис, мой кузен хоть и не злодей, не преступник, но тэнкрис он поистине страшный. Что до вашего воображения, то тут замечу, что большинство психопатов выглядят как абсолютно нормальные члены общества. Они в среднем гораздо умнее обывателей и могут играть свои роли. Ганц не психопат, просто он… тэнкрис в самом исконном понимании этого слова. Хищник.

– А хороший хищник всегда незаметен.

– В точку. Думаю, мне стоит завтра… нет, уже сегодня осмотреть музей. Там были заусенцы, но я не смог привязать их к делу.

– Теперь все изменилось, не так ли? Махатриптхата, Мирэж Зинкара, маска безумного царя. Слишком много восточных пряностей всплыло в нашем тихом и привычном пятичасовом чае с молоком, не думаешь?

– Ты прав, но заусенцы тем и коварны, что их постоянно хочется содрать. Я должен осмотреть музей.

Инчиваль склонился к Аноис:

– Поскольку мой друг хвалится тем, что замечает все и вся, все понимает и вообще гений, каких мало, когда он что-то замечает, но не имеет понятия, к чему это можно отнести, он называет это заусенцем. А когда все эти заусенцы исчезают, преступление обычно оказывается раскрытым. Бри, ты не обидишься, если мы не будем составлять тебе компанию? Тани Аноис экспозицию уже наблюдала, а с меня малдизских штучек хватило еще тогда. Ненавижу их.

– Это моя работа, и я справлюсь с ней сам. Себастина, подготовь мою одежду и оружие.

– Слушаюсь, хозяин.

И вот мы уже едем в чреве металлического монстра, дышащего раскаленным паром. Молча. Обычно мы не очень разговорчивы, я приказываю, Себастина подтверждает, что поняла приказ и немедленно исполняет. Идеальные отношения хозяина и слуги. Порой я вслух рассуждаю о чем-то и спрашиваю ее мнение, но это то же самое, что говорить с самим собой. И в остальном Себастина идеальна, так что у нас не бывало моментов, когда ей удавалось как-то провиниться, а потом чувствовать себя виноватой.

– Прекрати.

– Хозяин?

– Нас обошли на ход или два. Он знал, что чары, затмевающие разум, и прочие ослабляющие на тебя не действуют, и подготовился лучше, чем мы могли ожидать. Черт возьми, да я вообще не мог ожидать ничего подобного! Ни с того ни с сего он появился в моем доме! Слышала, что говорили эксперты? Ублюдок выжег лучшие защитные печати, перерезал… Ты слушаешь меня?

– Я подвела вас, хозяин.

– Ты мне помогла вообще-то.

– Хозяин?

– Себастина, есть в этом мире силы, которые превыше и меня и тебя. Они могут перемолоть нас в кашу, размазать по толстому слою хлеба и сожрать. Не смирившись с таким положением вещей, можно сойти с ума от страха. Приходится лавировать. Есть те, от кого даже ты не можешь меня защитить.

– Я должна.

– Ты молода и еще не вошла в расцвет своей силы.

– Должна.

– Я приказал тебе прекратить. Если ты провинишься настолько, что будешь заслуживать наказания, я не оставлю это просто так, ведь мне не нужна никчемная служанка. А ты, ты оранжевый муравей, который может поднять вес в пятьдесят раз превосходящий собственный, но как ни принуждай муравья, вес в сто раз превосходящий собственный он не поднимет. Просто не сможет, даже если будет пытаться до смерти. Что-то часто я стал говорить о муравьях. К чему бы это?

– Я стану сильнее для вас, хозяин.

– Конечно, станешь, куда же ты денешься. Время идет, ты сражаешься и убиваешь, отнимаешь жизни моих врагов, становишься сильнее, выносливее. И так будет, пока я не умру. Но пока ты еще юна.

– Я не понимаю, чем мое бессилие могло помочь вам, хозяин?

– Информацией. Он допустил ошибку и дал мне гору ценной и полезной информации. Во-первых, он колдун, мастер темных чар, во-вторых, он, как никто иной, сведущ в устройстве твоей природы. Возможно, он изучал магию наших братьев из Темноты. В книге отца были заклинания, которые могли бы повредить представителям твоего вида, большинству наших магов эти заклинания неизвестны. Следовательно, он изучал запретные трактаты задолго до нашей встречи. Еще один важный момент: он наверняка мог убить тебя, как и меня, но не стал этого делать. Он уверен, что я мог бы разделить его стремления, но у меня нет ни единой зацепки о причинах его уверенности. Я всегда был верен Мескии, и она не давала мне поводов изменять это мое отношение. Теперь мы знаем, что наш главный враг совершенно не желает меня убивать. Мы знаем, что Мирэж Зинкара имеет ко мне личные счеты. Мы знаем, что в организации врага разлад. Мы знаем, что он потерял семью и также что он знаком с малдизской мифологией. Это наводит нас на мысли о Махатриптхате и выдержках из эпоса, найденных в посольстве. Я по-прежнему не верю, что знаки и цифры на полях имеют отношение к какой-то кодировке, но теперь гипотеза с зашифрованной информацией кажется более правдоподобной. Возможно, теми письмами Зинкара незаметно держал связь со своим… Хм, думаю, слово «наставник» пока что подойдет. Создать скрытую сеть не проблема, особенно если есть время и деньги, зашифровать должным образом тоже можно, особенно если голова работает достаточно хорошо, чтобы придумать собственный код. Не всякому под силу, но все же повышенные интеллектуальные способности не так уж редки. Не всем же быть дураками. Взбодрилась?

– Мне кажется, вы говорите это, чтобы утешить меня, хозяин.

– Ты мне веришь, Себастина?

– Абсолютно.

– Тогда не занимайся ерундой и просто прикрывай мою спину.

Второй визит в музей истинных искусств стал менее информативен, но куда более интересен. Похоже, что, когда вызванные в музей слуги закона узнали о том, что бедный несчастный верховный дознаватель получил по шее в родном доме, они все бросили и устремились на помощь обиженному мне… при этом напрочь позабыв о музее. К моменту моего появления на месте работало всего двое криминалистов и четверо констеблей.

Я прошелся по залам малдизской экспозиции, осматривая пустые стенды и голые стены. Рядом крутился куратор выставки, человек на эмоциях, сильно дерганный и постоянно машущий руками.

– Скажите, любезный, а что, все экспонаты злоумышленник вот так и вытащил? Где остальное?

– Да нет же, нет! – плаксиво возопил куратор, хватая меня за руку. – Нет! Время выставки прошло, парад же скоро! Вы должны знать! Понимаете? Теперь все это отправится в сокровищницу его Императорского величества! Мы начали упаковку! Перевозку! Все в целости и сохранности, пока…

– Ясно. – Я аккуратно отцепил его от себя.

– Кроме маски, что конкретно пропало?

– Что?

– Сосредоточьтесь, господин Достабль. Что пропало, кроме маски?

– Ничего! – выпалил он. – Ничего не пропало! Украли маску и больше ничего! Ни оружия, инкрустированного самоцветами, ни бесценных полотнищ… Они даже статую Санкаришмы не поцарапали! А там ведь золото!

– Вот как? Понимаю. Как обнаружилась пропажа маски?

– Меня здесь не было, тан дознаватель…

Меня передернуло. Невольно почувствовал то же, что чувствовал несчастный Вольфельд, когда я его изводил. Что это? Совесть? Мерзкое чувство! Вдвойне мерзкое, если причиной такой реакции является покойник. Угрызения совести перед мертвецами… это хуже пищевого отравления, да только яд можно вывести из организма, хоть и довольно мерзким образом, а вот от чувства вины не отделаться так просто, ведь прощения просить не у кого.

– Так как, вы говорите, обнаружили пропажу?

– Охрана же! Охрана не дремлет! Хотя это еще вопрос! Охранники пришли на звук! Кто-то… ну, грабители, естественно, ломали ящики! Мы же запаковывали экспонаты, я сказал…

– Да, говорили. Значит, грабитель вскрывал ящики один за другим?

– Да, но все их содержимое здесь, среди соломенного наполнителя! Но маски нет! Знаете, это раритетная театральная маска, это…

– Маска Тхаранны, я знаю. Они видели его? Грабителя? Его лицо?

На такой подарок судьбы я не мог рассчитывать, но все же есть вопросы, которые задавать надо всегда.

– Нет! Они даже самого грабителя не видели! Кстати, почему грабителя? Разве можно в одиночку соваться в охраня…

– Не отвлекайтесь, господин Достабль.

– Они ничего не видели! Мы даже не знаем, как он вошел! Все двери музея запираются на ночь, все магические щиты поднимаются, чары, замечающие движение, тоже и…

– Можно вас? – Я подозвал криминалиста, ковыряющегося возле статуи Санкаришмы.

– Мой тан?

– Сворачивайтесь. Украден только один предмет, описание есть, следов нет.

– Но, мой тан, мы еще не установили…

– Способ проникновения? Офицер, посмотрите себе под ноги.

Он опустил глаза и увидел свое отражение в большой луже.

– Думаете, нанесли снег на башмаках? Ошибаетесь. Для такой лужи необходимо большое скопление снега. Ночью музей отапливается слабее, экономия. Достаточно слабо, чтобы снег, падая на пол, не успевал растаять в полете. Сейчас здесь тепло, снег быстро и незаметно растаял.

Оба человека посмотрели на меня удивленно, не понимая.

– Но, мой тан, откуда здесь снег, и как это…

– Вы идиот? Откуда берется снег? Из-под земли, по-вашему?

Он пугливо втянул голову в плечи, а потом нерешительно задрал ее вверх. Над нами стеклянный купол, тонкая часть архитектурной композиции музея.

– Я не понимаю.

– Значит, здесь отличные мойщики окон и плохие поломойки. Если бы стекла были грязнее, вы бы увидели, что в одном из них аккуратно проплавлена дыра. Если бы маги-криминалисты сейчас не портили ковры в моем доме своими грязными ботинками, они бы сообщили вам, что часть охранных артефактов выжжена, да с такой силой, что их носители превращены в труху. Музей был ограблен магом. Он поднялся на крышу, обезвредил артефакты, проплавил дыру в стекле и спустился. Возможно, он умеет левитировать, возможно, использовал какое-то другое заклинание. Он нашел, что искал, и удалился тем же путем, каким пришел, незамеченный для охраны. Хватит тратить время и правительственные ресурсы! Господин Достабль, вам станет известно, если мы что-то найдем. Все на выход!

И я первым подал пример.

– Вошел, забрал маску и вышел. – Я осторожно сошел по входной лестнице, стараясь не поскользнуться. Безответственные работники не посыпали ступени солью. – Потом отправился к себе. Судя по временному промежутку между ограблением и нашей встречей, он ехал в экипаже. Надо отдать распоряжения констеблям, пусть прочешут весь Олдорн, выспрашивая у каждого прохожего о подозрительном экипаже или карете. Стимер тоже включить в список. Эти паровые повозки более приметны, так что логичнее будет отбросить этот вариант, но, возможно, на это был расчет. Противник любит ходить по грани.

– Что вы намерены делать теперь, хозяин?

Водитель открыл передо мной дверь, я жестом отослал его за руль.

– Себастина, враг не побоялся явиться ко мне домой. Он уверен в себе и у него есть основания для такого поведения. Знаешь, почему он так уверен? Не потому что он какой-то там колдун с армией очарованных смертников под рукой. У меня достаточно сил, чтобы раздавить их в прямой схватке: армия Мескии, Скоальт-Ярд, КГМ. Он так уверен, потому что знает – мне его не найти. Он в тени, а я на виду. Он украл книгу заклинаний моего отца, он знает, как пользоваться ее содержимым, в отличие от меня. А вот я ничего не могу. Поэтому мы будем делать вот что – мы будем готовиться к параду.

Для подготовки сего знакового события мне было отведено полторы седмицы. Ни днем больше, ни днем меньше. Конечно, не вся подготовка легла на мои плечи, только обеспечение безопасности. К сожалению, работая над этим аспектом, я был вынужден пересекаться с другими организаторами, каждый из которых считал свою часть работы приоритетной и думал, что может что-то от меня требовать. Нет, нельзя снять с крыш наблюдателей! Нет, нельзя навесить на здания дополнительные украшения! Нет, нельзя уменьшить количество констеблей на пути следования колонны и на прилегающих улицах! Ну и что, что у них нет парадной униформы! Они констебли, а не свежевыкрашенные оловянные солдатики!

По моему приказу все госпитали и дома скорби подняли свои архивы, и по Старкрару начался сбор буйных душевнобольных. Констебли устраивали облавы на рецидивистов, воров, грабителей, домушников, всех, совершенно всех. Их вывозили из столицы в организованные временные лагеря под усиленной охраной. Вооруженные блокпосты стояли на всех дорогах в столицу, был ограничен въезд на личном транспорте, гостиничные дворы предместий Старкрара внезапно начали богатеть. В ходе операции по отчистке города были найдены многие преступники, находящиеся в розыске, и каменная утроба Черепа-На-Костях гостеприимно распахнулась для них. Методично вычищая улицы, я приказал расставлять слуг закона на стратегически важных точках, в том числе и в самых отдаленных частях столицы. Приходилось привлекать к этому солдат столичного военного округа, констеблей не хватало.

Тем временем мои последние агенты, служащие Ночной Стражи, рыли, рыли, рыли. Они искали все, любую зацепку, любой намек на связь с кем-то, кто, возможно, мог указать путь к притихшим малдизским террористам, к их ячейке или к людям, с ними связанным. Пустота. Они испарились, как и Кожевенник, который уже много ночей не собирал свои кровавые трофеи.

Апогеем моей деятельности стали хорошо спланированные ударные операции с участием ош-зан-кай. Мы захватывали преступных лидеров Старкрара, тех самых, что сидели на самых опасных, но и самых сытных местах, такие, например, как господа из Императорских Ям. Всего тридцать четыре индивида, люди, люпсы, авиаки, двадцать семь мужчин и восемь женщин. Под конвоем из панцирных пехотинцев сто двадцать второго тяжелого пехотного полка их доставили на бронированных стимерах в Скоальт-Ярд, где усадили в отдельном зале.

– Мне нужно присутствовать? – спросил Морк, провожая меня и Себастину по коридорам Башни.

– Нет. Это скорее помешает, чем поможет. Знаете, Паук скорее договорится с пауками.

– А говорят, из двух пауков в одной банке выживает только один.

– Так говорят о скорпионах, господин Морк. Хотя пауки тоже не очень уживчивы, если это не пауки-жнецы. Знаете, почему их называют жнецами?

Авиак качнул мощным клювом.

– Там, где процветают arahna-imperrica, экосистема подчас начинает увядать. Вы знали, что они единственные из всех арахнидов, которые держатся вместе? Остальные охотятся поодиночке, но жнецы – крепкая социальная структура, подчиняющаяся патриарху. Как муравьи или пчелы, но с поправкой на размеры и половую принадлежность лидера. Жнецы – потомство патриарха, дети, внуки, правнуки в случае опасности, будто солдаты, защищают отца, жертвуя собой, если надо. Сила их яда убивает ребенка за пять минут, а взрослого за пятнадцать. Даже если чудом удается успеть принять противоядие, омертвение тканей обычно занимает такие площади, что вопрос об ампутации становится решенным, а повреждения нервной системы уже непоправимы. Благодаря своим размерам пауки-жнецы охотятся не только на других насекомых, но и на многие виды птиц, мелких млекопитающих. Их семьи растут, требуется много еды для потомства, ведь молодое поколение не питается старым поколением, нет, это семья. Постепенно в экосистеме появляется прореха, животным, питающимся тем же, чем питаются жнецы, начинает не хватать еды, они либо уходят, либо умирают. Та же судьба постигает хищников побольше. Вот как пауки, познавшие выгоды социального строя общества, устраивают локальное вымирание и опустошение территории.

– Хм, жуткие твари эти ваши жнецы.

– И не говорите. Отец держал террариум с этими тварями. Бывало, он смотрел на них и улыбался чему-то. А когда я спрашивал, почему он улыбается, он лишь говорил, что со временем и сам пойму.

Вот только я так и не понял и по сей день до жути ненавижу пауков.

– Так вот, господин Морк, сейчас для тех, кто ждет меня там, я паук-жнец, самый большой и ядовитый из всех, а они мелкие паучки, которых я могу употребить в пищу. Или не могу?

– Черт вас знает.

– Дайте мне четверть часа, и я договорюсь с ними.

Войдя в зал, в котором собрались все мало-мальски значимые преступные лидеры Старкрара, я действительно оказался в банке со скорпионами. Эти хищники темного мира вовсю ругались, чуть ли не набрасываясь друг на друга с кулаками. Холодное и огнестрельное оружие у них отобрали. Но у многих были клыки и когти.

– Попрошу всех заткнуться, – повысил голос я, стараясь улыбаться как можно доброжелательнее, – и занять свои места!

И они послушались. Увидели настоящего врага, позабыли друг про друга и превратились в стаю хищников. Да, они послушались, не обрушили на меня шквал возмущенных требований, угроз, криков о правах и прочей шелухе. Не те личности, не те привычки.

Я указал Себастине на большой стул, она вытащила его из-за стола и поставила в непосредственной близости от мест, занимаемых моими слушателями. Я опустил свою пятую точку на стул и опустил подбородок на набалдашник трости. Сначала пришлось заглянуть в глаза каждому поочередно. Необходимость.

– Все вы знаете, кто я. Многие из вас имели возможность повстречаться со мной прежде лично и лишь некоторые были столь любезны, что оказывали мне определенные услуги. Лишь по этой причине вы были гостеприимно приглашены в этот теплый зал, а не брошены в карцеры Черепа-На-Костях.

А еще потому, что, если все эти паразиты исчезнут с тела общества, их ближайшие подчиненные начнут безумную кровопролитную войну, чтобы заполнить вакуум власти. Проверено временем.

– Буду краток. Как вы можете знать, вскоре состоится победоносный парад полков колониальной армии, после которого к императорской трибуне возложат знамена побежденных бунтарей. Мои хозяева, Император собственной персоной в частности, желают, чтобы это славное событие прошло без сучка без задоринки. В связи с этим я выслал прочь из города многих ваших… хм… солдат. Но я не настолько наивен, чтобы полагать, что все они удалены. Прежде чем я озвучу свое предложение, я хотел бы поблагодарить собравшихся за… сотрудничество. И за то, что вы не попытались перебить друг друга, несмотря на то что здесь присутствуют главы конкурирующих… организаций. В частности, я хочу поблагодарить господина Оскара Бейнли за то, что он добровольно явился сюда сегодня, хотя моим людям так и не удалось его найти.

Прозвучавшее имя резко охладило эмоциональный фон, усилило и взрастило цветы искреннего страха. Они начали оборачиваться, с еще большим подозрением смотрели друг на друга, пытались вглядываться в призрачные тени, притаившиеся в углах.

– Разве я мог не явиться, когда сам верховный дознаватель желал меня видеть! – раздался сверху неприятный вкрадчивый голос.

Громко хлопая крыльями, малодиус спустился с потолка, где висел вниз головой все это время. Горбатый, уродливый, бледнолицый, костлявый, он укутался в кожу своих крыльев как в дорогой плащ и вежливо улыбнулся собравшимся. Улыбка малодиуса… наверное, самая мерзкая из всех, виденных миром. Лысые, с оттопыренными острыми ушами и мощными выпирающими челюстями, которые едва прячутся за тонкими губами, эти существа были просто созданы для слова «мерзость». У малодиусов отличный слух, обоняние, превосходное зрение. Сосуды в их огромных глазах налиты кровью, а белки желтые, словно у людей с отказывающей печенью, носы тонкие, острые, чаще вдавленные в череп, нежели выступающие вперед. У них нет клыков, вместо этого самыми длинными, тонкими и острыми являются передние верхние резцы, что карикатурно роднит кровососов с эдакими летучими крысами.

А между тем Оскар Бейнли имеет свою долю с каждого заказного убийства в Старкраре. Не важно, прирезали ли кого-то на окраине нанятые громилы, или мастер-убийца проник в отлично охраняемый особняк знатного дворянина, Оскар знает об этом, Оскар получает свои деньги, и тогда по реке не сплавляется очередное обескровленное тело. Если же кто-то не желает расставаться с деньгами, в конечном счете он теряет и их и собственную кровь. Всю до капли. Вообще-то для малодиусов такое поведение нехарактерно – собираться в стаи и действовать организованно. Они асоциальны, не способны влиться в чужое общество, как это делают жешзулы, или создать свое. Яркий пример того, как существа, не принадлежащие этому миру, не могут найти свою биологическую нишу, неприкаянные отщепенцы, вечно голодные и слабые.

Заправилы боятся его гораздо больше, чем меня, и малодиус с удовольствием провоцирует страх, продолжая улыбаться и хлопать набрякшими веками.

– Я продолжу. Господа и дамы, будучи наделенным всей полнотой власти, получив право карать без суда, по законам военного времени, так сказать, я могу всех вас немедленно уничтожить. Даже вас, Оскар.

– О, я не сомневаюсь! – клацнул мощной челюстью кровосос.

От меня не укрылось, как его глаза на миг скользнули по Себастине. У меня нет подтверждений, но есть подозрение, что этот малодиус прекрасно знает об истинной природе моей горничной.

– Но я не намереваюсь этого делать. Так получилось, что вы и я в большей степени родня, чем я и мои сородичи. Конечно, это не помешает мне выследить вас и повесить, если вы переступите некую черту, но все же… Вы меня поняли. Парад должен пройти идеально. Ни одного происшествия, ни одного намека на диверсию с вашей стороны. Вы передадите волю Императора своим подчиненным, и они будут сидеть так низко и так тихо, что ниже только кроты и землеройки. В противном случае вы все познаете на себе беспощадность имперского правосудия. Говоря проще, понятнее для вас: если оплошаете перед короной, я вам гланды через задницу вырву. Если думаете, что сможете сбежать, то подумайте еще раз, ведь мы не какое-то занюханное островное баронство, мы империя, подмявшая под себя больше четверти известного мира, мы найдем вас и ваших близких везде, в какую Луной забытую щель вы бы ни забились. На этом у меня все, господа.

Я поднялся со стула и пристукнул тростью по полу:

– Вы все отправитесь обратно, туда, где вас потревожили. Если хотите что-то высказать, угрозу, например, то прошу сделать это сейчас. Я все внимательно выслушаю и конечно же запомню. Нет? Никто? Что ж, спасибо и на том. От имени Ночной Стражи и от себя лично прошу прощения за причиненные неудобства.