Джек Ричер, или Личный интерес Чайлд Ли

Глава 44

Беннетт вернулся в самом начале пятого, отдал нам ключи от своего серебристого «Воксхолла», сказал, что ввел выбранный перекресток в навигационную систему, и предложил нам держаться немного западнее, чтобы иметь возможность сразу атаковать «Роллс-Ройс», как только будет отсечен «Ягуар». Он считал, что Чарли Уайт не станет его ждать, вмешиваться или помогать любым способом. Профессиональная этика превыше всего. Он не может опоздать в Илинг. Это было бы проявлением невоспитанности и даже неуважения. А такие вещи важны для лондонских гангстеров.

Чарли ждали в доме лидера сербов к десяти часам вечера, из чего следовало, что с вероятностью в восемьдесят четыре процента он выедет из дома ровно за час, что даст ему двадцать минут резерва на случай пробок. Если потребуется, он сможет припарковаться за квартал от дома и подождать. Именно так он себя вел, когда отправлялся на важные встречи. Этикет превыше всего. Десять часов – значит, он прибудет в десять часов. Но нельзя исключать, что его поездка по дуге Северной кольцевой дороги пройдет без задержек и тогда он окажется в нужном месте до девяти тридцати. Беннетт сказал, что его команда будет рядом и в полной готовности с девяти, и посоветовал нам поступить так же.

– А как насчет информации о стекле? – осведомился я.

– Вы получите ее сразу после того, как она придет ко мне, – сказал он.

– Я знаю, но когда ее получите вы?

– Сегодня вечером, не позже. Надеюсь, до девяти часов, когда начнется операция. Если нет, сразу после ее окончания.

– Откуда придет информация?

– Вы знаете, что я не отвечу на ваш вопрос.

– С кем еще вы говорили и какого рода записи делаете?

– Ни с кем и никаких. Мы стараемся играть, не раскрывая карты. Возможно, именно по этой причине нам требуется столько времени.

– Ладно, расслабьтесь и отдохните, – предложил я. – Мы так и поступим. Сегодня вечером мы вас увидим. Вы нас можете не заметить, но не забывайте, мы находимся где-то рядом и наша жизнь зависит от вас.

Беннетт посмотрел на меня, но ничего не сказал.

Потом он ушел.

Мы поели в пять тридцать, потому что хотели быть полными энергии в ближайшие три с лишним часа, а пищеварение человека работает медленнее в условиях стресса. Затем мы положили наши телефоны рядом на подоконник, двадцатью этажами выше Гайд-парка.

– Я сообщу генералу О’Дею, что мы подозреваем проникновение британской разведки в средства наших коммуникаций. Это единственно возможное объяснение. Иначе я нарушу прямой приказ.

– Понимаю, – сказал я.

– Это сработает только однажды. Они договорятся на новом уровне, и проникновение станет вполне законным в обмен на что-то еще. Тогда мы не сможем придумать случайное объяснение, не показав, что не доверяем союзникам. Так что больше у нас такой номер не пройдет. Оно того стоит для британцев?

– Нам нужно это сделать лишь однажды. Второго раза просто не будет.

– Но почему именно сейчас?

– Это время ничуть не хуже любого другого.

– В каком смысле?

– Мы уйдем из отеля в семь тридцать, – сказал я.

В семь тридцать мы стояли возле очередного серебристого «Воксхолла» на стоянке «Хилтона», собирая воедино все, что нам стало известно о местной географии. В результате мы пришли к неутешительному заключению, которое состояло в том, что нам придется совершить изощренный слалом по боковым улочкам либо обогнуть край Гайд-парк-корнер в направлении Букингемского дворца. Кейси Найс считала, что боковые улочки – слишком рискованный выбор, ведь там мы можем заблудиться и опоздать к нужному сроку по самым очевидным причинам. Я согласился. Тогда она заметила, что Гайд-парк-корнер подобен ипподрому и мелкие аварии или штрафы за нарушение дорожного движения могут задержать нас в не меньшей степени. Я снова согласился. Затем она сказала, что на боковых улицах мелкие аварии или штрафы за нарушение дорожного движения столь же вероятны. Узкие проезды, припаркованные автомобили, запрет на левый поворот, запрет на правый поворот, необходимость полностью останавливать машину перед знаком «стоп», не говоря уже о других правилах. Пожалуй, риск там даже выше. Так что следует остановиться на Гайд-парк-корнер. Я предложил сесть за руль, но Кейси отказалась. И это было хорошо. Она водила машину лучше меня.

Это напоминало нырок в реку с быстрым течением. Дальше следовало ему отдаться. А потом снова прыгать, выбирая подходящее место и время, – иными словами, сделать два дерзких маневра, сдерживая дыхание между ними. Однако Кейси Найс справилась оба раза, и мы благополучно добрались до Гросвенор-Гарденс, неподалеку от стены Букингемского дворца, которая напоминала боковую стену Уоллес-Корт. Возможно, их строил один и тот же подрядчик. Может быть, в то время у него было много клиентов и все они боялись одного и того же.

Мы оставили машину в запрещенном для парковки месте, в сотне ярдов от станции метро «Сент-Джеймский парк». Сто ярдов – такое расстояние мы посчитали достаточным, чтобы сделать нашу цель неочевидной. Мы могли направляться куда угодно. В этом районе было очень много всего. Да и сама станция обслуживала сразу две линии метро, в том числе и кольцевую, которая в соответствии со своим названием описывала подземный круг, но не такого большого радиуса, как орбитальные дороги на поверхности, больше напоминая Чикаго-Луп.

Другая линия – Дистрикт-лейн, наш старый друг, которая нам была нужна, – пересекала весь Лондон с востока на запад.

Мы зашли в аптеку «Бутс», где за наличные купили два дешевых сотовых телефона. Затем спустились в метро, воспользовались купленными за наличные проездными билетами и вышли на платформу, где стали ждать идущий на восток поезд, подальше от Илинга, гигантского перекрестка и Беннетта.

Глава 45

Мы вышли из метро в Баркинге и направились в офис микротакси Баркинга, где Найс воспользовалась новым сотовым телефоном и заказала машину, стоя на тротуаре. Здесь имелся обычный набор седанов, старых «Фордов», «Фольксвагенов» и «Шкод», незнакомых нам моделей, но идеальных для такой работы, – как «Краун Виктория» в Америке или «Мерседес Бенц» в Германии. Через минуту из офиса вышел мужчина. Он искал в кармане ключ. Явно местный, среднего возраста, немного сонный. Заметил нас, но никак не отреагировал. Может быть, он работал не полное время или просто был не в курсе последних гангстерских сигналов всем постам…

– Куда поедем?

– В Перфлит, – сказал я, потому что мне нравилось, как звучит это слово.

Я видел его на дорожном знаке. Должно быть, он находился к юго-востоку от Баркинга. Водитель указал на потрепанный «Форд Мондео» цвета сточных вод.

– Садитесь, – сказал он.

Так мы и сделали, устроившись рядом на заднем сиденье. Водитель сел за руль и плавно отъехал от тротуара; он вел машину легко и уверенно. Мы свернули налево, потом направо, по узким улицам; водитель постоянно переключал скорости, и дизельный двигатель довольно урчал. Я пришел к выводу, что он хочет как можно позже выехать на дорогу, ведущую в Перфлит, чтобы избежать пробок, и это меня вполне устраивало. Я подождал, пока мы не оказались в пустынном месте, у тротуаров, заросших сорняками, и унылых магазинов с опущенными жалюзи. Здесь я вытащил пистолет и помахал им, чтобы водитель увидел его в зеркало, затем прикоснулся дулом к его шее.

– Остановись, – сказал я.

Он остановился, мгновенно вспотев и запаниковав.

– У меня нет денег, – сразу сказал он.

– Тебя уже грабили? – спросил я.

– Много раз, – ответил он.

– Сейчас все будет иначе. Мы не собираемся тебя грабить. Более того, мы заплатим тебе за твое время. За каждую потраченную минуту. И даже дадим на чай. Но теперь мы поведем машину, а ты будешь сидеть сзади. Хорошо?

Он ничего не ответил.

– Заведи руки за сиденье.

Он повиновался, и я замотал его запястья ярдом клейкой ленты, а потом потратил еще ярд на локти. Не слишком удобно, но необходимо, чтобы он не мог нам помешать.

– Ты хорошо дышишь через нос? – спросил я.

– Что?

– У тебя не заложен нос, нет искривления носовой перегородки, проблем с лимфатическими железами или прос-туды?

– Нет, – ответил он.

Тогда я использовал еще пару ярдов для его головы, снова и снова наматывая ленту вокруг рта. Затем вышел из машины и открыл дверцу со стороны водителя. Найдя соответствующую кнопку, опустил переднее сиденье и замотал ему колени и лодыжки. Потом поднял его ноги вверх и переложил его на заднее сиденье машины. Кейси Найс взяла водителя за плечи, и мы переправили его на пол. Там ему было немного тесновато, но его жизни ничто не угрожало. Я нашел сотовый телефон у него в кармане и оставил его на тротуаре.

Затем я положил две купюры по пятьдесят фунтов из денег «Мальчиков Ромфорда» в его нагрудный карман. Мы с Кейси Найс решили, что это вполне достойные чаевые. Найс села на пассажирское сиденье, а я – за руль, и мы поехали дальше. Было восемь двадцать пять вечера, и мы находились в трех милях от того места, куда направлялись, – от Ромфорда.

Мы выбирали путь, руководствуясь точным расчетом и воспоминаниями, оставшимися от наших предыдущих поездок, а также картами, которые видели во втором компьютере Беннетта. В результате мы добрались до Ромфорда вовремя, даже имея в запасе двадцать минут, но заранее решили, что нам необходимы детали и точность, поэтому я остановился у тротуара, а Кейси Найс зашла в газетный киоск и вернулась с алфавитным уличным атласом. Мы сидели рядом, связанный клейкой лентой водитель сопел у нас за спиной. Вскоре мы нашли адрес Чарли Уайта, позволивший нам проложить путь от одного места до другого. Около пяти минут. Час пик закончился, и движение стало ровным. Однако у нас ушло семь минут, а не пять, чтобы добраться до конца улицы Чарли Уайта.

Улица показалась нам более чопорной, чем та, на которой жил Малыш Джоуи. Дома здесь были на поколение старше, трубы – немного выше, кирпичи лоснились чуть сильнее, но в целом они не слишком сильно отличались друг от друга. Много стен, оград и ворот, много автомобилей последних моделей.

В том числе черный «Роллс-Ройс» и черный «Ягуар», припаркованные рядом двумя домами левее, за оградой, такой же, как у Джоуи. Красноватый кирпич по колено, высокие колонны и кованая решетка, выкрашенная в черный цвет и по форме напоминающая лакричную конфету, ворота из кованого железа для въезда и такие же для выезда. «Роллс-Ройс», естественно, стоял перед «Ягуаром». И те и другие ворота были закрыты.

Вероятность восемьдесят четыре процента, что он уедет из дома ровно за час.

Пять минут.

– Они поедут в сторону Северной кольцевой дороги, – сказал я, не спуская взгляда с карты. – Значит, от дома сразу повернут налево. Они будут удаляться от нас. Нам нужно находиться на противоположной стороне улицы.

– Ты хочешь рискнуть и проехать мимо или обогнуть весь квартал? – спросила Кейси.

– Мы выбрали микротакси не просто так. Можно медленно проехать, как будто мы ищем определенный адрес, потом развернемся и остановимся, сделав вид, что ждем клиента.

– У этих людей свои водители.

– Не у всех. Только у героев рабочего класса[24].

Я подал машину назад, развернулся и поехал так, словно искал нужный адрес, довольно медленно, все время выглядывая в окно. Дом Чарли был старым, массивным и изысканно украшенным; его построили в те времена, когда каменщики стоили дешевле кирпича. Сад перед домом давно исчез, его заменила длинная подъездная дорожка, идущая от одних ворот до других, выложенная каменными плитами и засыпанная гравием. Дорожка вилась между бетонными урнами и ангелами, некоторые из которых держали высоко над головами чаши с водой, чтобы птицы могли напиться.

Я проехал мимо еще двух домов, развернулся и встал у тротуара. Теперь оставалось только ждать.

Этикет имеет огромное значение. И десять часов – это десять часов. Значит, выезжать нужно в девять. В восемь пятьдесят девять распахнулась входная дверь, и появился Чарли. Он выглядел в точности как на фотографии. Семьдесят семь лет, сутулые плечи, редеющие седые волосы, простое лицо и нос размером с картофелину. Он был одет в черный костюм с черным галстуком под черным плащом. За ним вышел еще один пожилой мужчина, ростом поменьше, и я решил, что это водитель. За водителем появилась шестерка скромно одетых молодых парней, все с бритыми головами, все высокие и широкоплечие. Четверо направились к «Ягуару», остальные двое проследовали к «Роллс-Ройсу», сразу за Чарли Уайтом, а водитель поспешил вперед, чтобы распахнуть дверцу.

Получилось неуклюже, потому что дверь была заднепанельная, с ручкой впереди, со стороны двери водителя, куда обычно садился Чарли, из чего следовало, что ему требовалось пройти мимо водителя. И немного постоять рядом, дожидаясь, когда тот распахнет дверцу, поменять направление движения и сесть в «Роллс-Ройс». В конце концов они справились с этой непростой задачей, водитель захлопнул дверцу и сел за руль; оба охранника устроились с другой стороны, один впереди, другой сзади.

Ровно в девять часов ворота начали открываться.

Глава 46

У меня появились две важные гипотезы. Первая состояла в том, что низенький пожилой водитель «Роллс-Ройса» считает себя немного артистом. Может быть, он ветеран и настоящий профессионал, способный приспособиться к любым обстоятельствам – например, умчаться с места ограбления банка, – или безмолвный шофер крупного мафиози, тайно разделяющий одержимость своего босса к точному исполнению расписания, особенно в тех случаях, когда они направляются на важные встречи. Поэтому я предположил, что он нажмет на педаль газа в тот самый момент, когда ворота откроются на нужное расстояние, позволяя автомобилю проехать, стремительно, аккуратно и плавно, оставив в запасе всего несколько дюймов, словно механическая безупречность движений являлась выражением поклонения перед стремлением босса к хронологической точности. Именно так должен действовать виртуоз своего дела.

Из чего следовало, что я должен угадать момент нажатия на педаль газа, чтобы сделать это самому на три секунды раньше, ведь наша машина находилась чуть дальше по улице, и мне требовалось преодолеть это расстояние. Но я не мог оказаться там слишком рано или слишком поздно, поэтому тронулся очень медленно, что вполне соответствовало поведению водителя такси – ведь ему нужно сделать заметку в блокноте, отложить ручку и только потом переключиться на окружающую реальность и прибавить скорость.

Я увидел, как сдвинулся с места «Роллс-Ройс» – ворота успели открыться примерно на две трети, медленно и плавно, потом едва заметное ускорение, словно водитель собирался выехать на улицу без паузы, одним идеальным поворотом руля.

Я наблюдал за скоростью движения ворот и автомобиля, учитывая ширину тротуара, расстояние между тем местом, где я находился, и тем, где должен был оказаться, затем позволил задней части своего мозга принять быстрое и жесткое решение относительно начала движения и нажал на газ, как только получил приказ. Грязный старый «Форд» рванулся вперед, десять ярдов, двадцать; я ударил по тормозам, и машина замерла на месте, том самом, где должен был оказаться «Роллс-Ройс». Так что водителю ничего не оставалось, как самому ударить по тормозам, и он остановил свой величественный радиатор в двух футах от двери Кейси Найс, а «Ягуар» замер в двух футах от заднего бампера «Роллс-Ройса».

Следующая доля секунды ушла у Кейси Найс на то, чтобы проскользнуть сквозь образовавшуюся узкую щель, держа пистолет, как и положено федеральному агенту, а я выскочил с другой стороны также с пистолетом в руке, направляясь направо, к той части лимузина, где сидели двое телохранителей, к двойным дверным ручкам, находившимся между ними посередине машины, так что обе можно было схватить одновременно и распахнуть дверь.

Вторая критически важная гипотеза состояла в том, что со-временные автомобили имеют устройство, запирающее все двери одновременно, но после того, как бывает достигнута определенная скорость. Сейчас я был уверен, что этого не произошло. В данном случае. Пока.

Я перехватил «глок» указательным и большим пальцами и положил ладони на ручки.

И рванул.

Обе двери распахнулись.

Обе двери распахнулись и со стороны Найс, что позволило нам оказаться именно в том положении относительно «Ягуара», какое нам требовалось. Каждого из нас защищала бронированная сталь и пуленепробиваемое стекло.

Задние двери и заднее стекло, – нараспев сказал Беннетт.

А задние двери имели петли сзади и открывались очень широко, на все девяносто градусов, так что они торчали перпендикулярно корпусу машины, как уши Малыша Джоуи, защищая нас, пока мы занимались своим делом.

Только против пистолетов, – продолжал Беннетт, но меня это вполне устраивало, потому что я не сомневался, что у парней из «Ягуара» нет другого оружия. К тому же я знал, что они не станут стрелять, опасаясь задеть Чарли. Они в курсе, что сзади стоит бронированное стекло, но Беннетт больше ничего не говорил про броню, так что они не станут рисковать и стрелять через багажник, чтобы избежать опасных рикошетов – пуля могла пробить сиденья и попасть в шею или в спину Чарли. Так что я ожидал, что на секунду они замрут, прикидывая, что делать, затем секунда уйдет на оценку положения и еще секунда на принятие решения, и только после этого они поступят так, как следовало с самого начала, – выскочат из машины и бросятся к нам. Но они потеряют время и начнут движение только на четвертой секунде, а у меня появится ровно три секунды, чтобы завершить дело, одна тысяча, две тысячи, три тысячи, как во время долгого полета пули Джона Котта сквозь холодный воздух Парижа.

Мое дело состояло в том, чтобы угрожающе направить «глок» в голову Чарли Уайта, левой рукой разрезать ножом для линолеума ремень сидевшего сзади охранника в двух местах – вжик, вжик, – а затем наклониться вперед и ударить локтем по дальней части его головы, так чтобы он вывалился наружу. Потом я сделал шаг назад и проделал ту же операцию с парнем, который сидел впереди, – вжик, вжик, локоть, охранник вываливается наружу. Повернувшись, я ударил первого упавшего ногой по голове и тем же способом разобрался со вторым, позаботившись о том, чтобы они не принимали участия в дальнейших действиях и остались лежать на дороге. Затем метнулся к «Форду», убрал его с дороги, прыгнул обратно и повернулся; пошла четвертая секунда, и охранники выскочили из «Ягуара».

Мне в любом случае следовало стрелять, это входило в наш план. Но не по шинам – угол был неправильным, и пуля могла отскочить в буквальном смысле слова. Шины были невероятно прочными. Лучший способ вывести современный автомобиль из строя – стрелять в радиатор, под верхнюю крышку: там полно проводов, компьютерных чипов и сенсоров.

Так я и сделал. Четыре пули в разные места радиатора «Ягуара», без пауз, присев за бронированной дверью, бэнг-бэнг-бэнг-бэнг, что заставило четверых охранников отступить на шаг, а у меня появилось время метнуться вперед, захлопнуть переднюю дверь, отшвырнуть подальше тела двух охранников, повернуться, прыгнуть на сиденье рядом с Чарли и захлопнуть теперь уже заднюю дверь. В это время Кейси Найс, воспользовавшись «глоком» и ножом для линолеума, разобралась с низеньким водителем, села за руль, и «Роллс-Ройс» помчался по улице, точно приливная волна. Четверка охранников бежала за нами полквартала, как в кино, но вскоре они остановились и стали смотреть нам вслед.

Глава 47

«Роллс-Ройс» вел себя в соответствии с тем, что принято о нем говорить, – тихо и плавно. Заднее сиденье, глубокое, широкое и мягкое, по форме напоминало кресло в офицерском клубе. Рядом со мной сидел Чарли Уайт, все еще пристегнутый ремнем. Его тело было наклонено вперед, голова повернута в мою сторону, и он смотрел на меня. Прядь волос сползла на лоб. Вблизи его нос более всего напоминал авокадо. Но в целом он выглядел как и положено боссу мафии. Чарли Уайта переполняли могущество, сила и уверенность.

– Ты вооружен, Чарли? – спросил я.

– Мальчик, ты только что подписал свой смертный приговор. Пожалуйста, скажи мне, что ты это понимаешь. Никто не делает подобные вещи.

– Но?..

– Никаких «но».

– Всегда что-то есть, Чарли, – возразил я.

– Ты хотя бы представляешь, какие у тебя неприятности?

– Они настолько серьезны, что мне стоит сократить потери, выстрелить тебе в голову и уйти, пока еще есть возможность?

– Ты можешь так поступить, – сказал Чарли. – Или у тебя есть шанс отложить казнь до того времени, когда ты выберешься из города. Вот что я тебе предлагаю. Но я спрошу только один раз, и тебе нужно сразу ответить, так что начинай думать головой, мальчик, о том, что будет дальше, о том, какие страдания тебя ждут до последнего дня твоей жизни.

– И что ты хочешь от нас в обмен?

– Выйти из моей машины.

– Неправильный ответ, Чарли. Я спросил: ты вооружен?

– Я еду на панихиду. Естественно, я не вооружен.

– Это знак особого уважения?

– Что?

– У тебя есть сотовый телефон?

– Я похож на человека, который сам звонит по телефону?

– Строго говоря, ты ехал на панихиду раньше. А сейчас ты направляешься в другое место. Я собираюсь замотать тебе запястья клейкой лентой. Этого никак не избежать. И для меня будет лучше, если я заклею тебе рот. Но – буду с тобой откровенен, Чарли, – меня беспокоит, способен ли ты дышать через нос.

– Что тебя беспокоит?

– Ты можешь задохнуться, если я заклею тебе рот.

– С моим носом всё в порядке.

– Рад слышать. Тогда мы договорились.

– Чего именно ты пытаешься добиться?

– Тебе не о чем тревожиться. Ты – лишь сопутствующие потери.

– Из-за чего? Я имею право знать.

– Нет, мистер Уайт, вы не имеете такого права, – заговорила с переднего сиденья Кейси Найс. – Вы вообще не имеете никаких прав. Закон не на вашей стороне. Ваш компаньон Джоуи Грин предоставил укрытие людям, которых признает террористами любой суд в мире.

– Я ничего не знаю о том, кого укрывает Джоуи.

– У него гости.

– Его друзья, я полагаю.

– Вы в ответе за его действия.

– Он ничего не сделал.

– Но сделает, – сказал я.

Кейси сбросила скорость и свернула в сторону Чигвелла.

Мы проехали мимо бара, который оба помнили, стараясь повторить маршрут, проделанный пешком. Огромная машина чувствовала себя здесь лучше, чем в Ромфорде, пока мы не подъехали к проходу между двумя высокими заборами шириной в ярд. Найс остановила лимузин, я заставил Чарли Уайта снять ремень, повернуться ко мне спиной, после чего связал клейкой лентой его запястья, локти и заклеил рот, затем наклонился вперед, распахнул дверь, выпихнул его наружу и последовал за ним. После этого я подтолкнул его вперед, и мы вошли в узкий проход.

Найс отъехала на сотню ярдов и припарковалась на равном расстоянии от пяти больших ухоженных домов, так что узкий проход между заборами совершенно не привлекал внимания. Она быстрым шагом вернулась, но я видел, что пока она так и не расслабилась. Кейси протиснулась мимо нас и пошла вперед. Старый Чарли шагал вслед за ней, шаркая и тяжело дыша, то ли из-за возмущения, то ли из-за плохой физической формы, я не был уверен, – но он не соврал, когда сказал, что с его носом все в порядке.

Мы добрались до площадки, усыпанной гравием: впереди Найс, которая внимательно смотрела направо и налево, затем спотыкающийся Чарли, чьи парадные брюки трепетали на ветру, и я, постоянно оглядываясь назад и проверяя, нет ли кого-то впереди, перед деревянным домиком с надписью «Боулинг-клуб». Найс наклонилась, приподняла камень, пошарила под ним и выпрямилась.

– Здесь нет ключа.

Чарли Уайт стоял рядом и тяжело дышал.

Я молчал.

– Я уверена, что это тот самый камень, – сказала Кейси Найс.

– Они вернули прежний замок? – спросил я.

– Зачем?

Я не ответил. Деревянный дом, построенный еще до моего рождения.

Плотник умер пятьдесят лет назад, – сказал Беннетт. Хороший работник, но ему достались паршивые послевоенные материалы, к тому же с тех пор прошло шестьдесят с лишним зим, из чего следовало, что домик прочен, но не слишком. Я сделал три длинных шага и ударил каблуком по замку. Дверь мгновенно распахнулась.

Бинокли исчезли. Кухонных стульев также больше не было, как и стоек для биноклей. Перед окнами ничего не стояло.

– Это одна из тех странных вещей, о которых ты меня предупреждал? – спросила Кейси Найс.

– Нет, полагаю, нечто еще более странное. Но, как говорят, мы имеем то, что имеем.

Я заставил Чарли Уайта войти в домик и сесть в углу, опираясь спиной на мешок с оборудованием для боулинга. Включив свой телефон, я набрал номер Беннетта, который помнил с того момента, как получил от него письмо, и послал ему текстовое сообщение:

Чарли Уайт у нас.

Потом я представил себе, как гудят компьютеры в графстве Глостершир, и сразу выключил телефон.

– Это сработает? – спросила Найс.

– Понятия не имею, – ответил я. – Однако что-нибудь обязательно произойдет.

Чарли Уайт наблюдал за нами. Его глаза, которые всегда будут занимать второе место вслед за носом, если речь идет о наиболее ярких чертах, были достаточно красноречивыми и быстрыми. Сейчас они перемещались между нами, или между различными интерпретациями его дальнейшей судьбы. Первый вариант определялся мной, большим американским головорезом, оказавшимся вдали от дома и взявшим на себя непосильную задачу, слишком глупым, чтобы добиться максимального результата, из чего следовало, что я гарантированный покойник, а он наверняка выживет. Это лишь вопрос времени. Да, ему предстояло пережить некоторый дискомфорт, но развязка не вызывала у него сомнений. Он был слишком ценной фишкой, чтобы от нее избавиться. А небольшой дискомфорт ничего не значит для «Мальчиков Ромфорда». Они проходили и через более серьезные испытания.

Однако второй вариант представляла Кейси Найс, молодая и энергичная, с акцентом южной части штата Иллинойс, выпускница Йельского университета и Лэнгли; в ее голосе звучала звонкая четкость человека, выросшего на ферме, где имелось несколько собак. Она являлась вполне определенным типом, продуктом современного мира, распознаваемым даже в Лондоне. Не вызывало сомнений, что она работает на федералов. В таком случае ее угрозы о сопутствующем ущербе могли быть правдивыми, что делало его пешкой в большой игре, а Чарли Уайт никогда не согласился бы на такую роль, но даже слонов и коней иногда приносят в жертву. Потому что правительства стран – это короли, вместе со всеми трехбуквенными агентствами и их тайными отрядами, к одному из которых наверняка принадлежала эта девушка. Кем еще она могла быть, как не частью огромной международной организации, для разнообразия имевшей отношение не только к Лондону и Чарли, что разом уничтожало все гарантии на выживание? Пешка – не самая ценная фигура.

Чарли Уайт не знал, что думать.

– Проверь, – предложила Кейси Найс. – Беннетт уже наверняка написал ответ.

Я снова включил телефон, посмотрел, как он ищет и находит сигнал, и получил то, чего мне все это время не хватало, – текстовое сообщение от Беннетта.

В нем говорилось: ГДЕ ВЫ НАХОДИТЕСЬ ПОЯВИЛАСЬ НОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ ПОВТОРЯЮ СРОЧНАЯ НОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ НУЖНО ОБСУДИТЬ НЕМЕДЛЕННО.

Ни единого знака препинания.

Глава 48

Мы всячески старались избежать электронной слежки, а теперь нам предлагали рассказать британцам, где мы находимся.

– Думаю, мы должны это сделать, – сказала Кейси Найс.

Я не ответил.

– Ты хотел получить информацию о стекле. Он ее добыл. Ты должен услышать то, что он хочет сказать. Возможно, это важно. Наверняка важно. Посмотри, как написано сообщение.

– Если только он не имитирует срочность. Может быть, его пугает, что мы исчезли. Он главный. Он должен знать, где мы находимся. Может быть, он отнесся к происходящему как к вызову.

– Он – наш собрат-солдат. Посмотри, что он написал. Неужели он станет так подло тебе лгать?

– Нельзя править миром и оставаться белым и пушистым.

– Твой ход.

Я положил палец на кнопку телефона, но не стал ее нажимать, потом передумал и передал телефон Найс. У нее были более быстрые пальцы. И они меньше.

– Скажи ему, чтобы пришел один.

Я не знал, сколько времени потребуется Беннетту, чтобы добраться сюда от гигантского перекрестка в западной части Лондона, но он, скорее всего, уже довольно давно понял, что события стали развиваться вопреки планам, так что свернул свой командный пункт и направился обратно. В таком случае он прибудет в Чигвелл минут через двадцать. Или у него уйдет сорок минут, если он оставался там до самого конца. Я не мог этого знать.

Пешеход мог попасть в боулинг-клуб только одним способом – по проходу шириной в один ярд. Наверняка существовал путь через стоянки и сады соседей, ведь доставляются сюда каким-то образом газонокосилки или другие устройства, которые помогают поддерживать траву в идеальном состоянии. Ну, а если в дело вступит спецназ, они используют вертолеты и сядут прямо на лужайку. Но Беннетт, если он решит появиться здесь один, пойдет пешком.

Чарли Уайт продолжал наблюдать за нами. Он все еще сомневался. Большую часть времени я провел, глядя в окна, но без приборов ночного видения и биноклей ничего не видел. Только темное пространство, невнятные силуэты деревьев и далекое сияние домов на улице Малыша Джоуи, находившегося в четверти мили от нас. Никаких подробностей. Найс сидела на большом холщовом мешке, засунув обе руки в карманы. Одной рукой она наверняка сжимала рукоять «глока», другой – бутылочку с единственной таблеткой.

Мне хотелось сказать, что это не тот вечер, чтобы отказаться от «Золофта», но не стал, потому что Кейси Найс хотела, чтобы я относился к этому серьезно. Может быть, сейчас она и не думала о таблетках. В таком случае я не собирался напоминать ей о них. Может быть, она просто грела руки. Между тем заметно похолодало. День выдался приятным, но после захода солнца температура упала.

Через пятнадцать минут я вышел из домика, закрыл за собой взломанную дверь и подошел к ближайшему углу площадки, что давало мне возможность видеть выход на соседнюю улицу и держать под контролем клуб. Лучшего выбора у меня не было. Я не хотел выходить в проход, тем более на улицу. А так, в случае необходимости, оставались пути отступления через сады и лужайки, а не через улицы и переулки, где нас могли поджидать бесчисленные опасности.

И еще я хотел сохранить хотя бы небольшую инициативу. Если Найс будет вынуждена начать стрелять, она выберет направление от дома, тогда мне имело смысл вести огонь под углом девяносто градусов. Основы триангуляции. На то имелось много убедительных причин. Впрочем, видно было довольно плохо – очевидно, хозяева боулинг-клуба проголосовали против расходов на внешнее освещение. В некоторых соседних домах светились окна, не говоря уже об обычном сиянии городских огней, отражавшихся от низко нависших туч. В результате получался дымный желтый свет, но в остальном нас окружала полнейшая темнота. Задняя часть моего мозга напомнила мне, что Беннетт среднего роста и его центр масс будет находиться в тридцати семи дюймах за вспышкой дула его пистолета.

Я ждал.

Мне пришлось простоять на холоде еще семь минут, которые при сложении с исходными пятнадцатью давали двадцать две, что позволило мне сделать вывод: Беннетт действительно рано покинул место засады и поджидал дальнейшего развития событий где-то в центре. Я услышал его шаги в начале прохода, тихие шуршащие звуки, усиленные и слегка измененные параллельными линиями дощатых заборов. Когда он подошел ближе, под его подошвами захрустел гравий, и тут же раздался стук – ра-та-та, – словно он не удержал равновесие и что-то в его руке задело за забор. Что-то кожаное, подумал я, судя по звуку.

Он вышел на лужайку и остановился. Я смутно видел бледное сияние его лица, но больше ничего разглядеть не удавалось, в том числе и руки.

Я ждал.

Потом он заговорил своим обычным напевным голосом, словно мы находились вдвоем в комнате и нас разделяло шесть футов.

– Ричер? – сказал он. – Вероятно, вы находитесь под углом в девяносто градусов слева или справа от меня. У меня с собой фонарик. Я не стану светить в вашу сторону. Сейчас я направлю его луч на себя, потом на дорожку, чтобы вы убедились, что я пришел один.

Я не стал отвечать.

Он включил фонарик, его луч осветил землю, потом Беннетт направил его на себя и быстро провел им вдоль тела, словно это пена огнетушителя, направленная на пламя. Он был одет как обычно и держал в руке кожаный портфель. Наконец, он направил луч вниз, на тропинку, как головку душа.

– Ладно, я вам верю, – сказал я.

Он посмотрел в мою сторону, оставаясь внутри конуса света, направил луч фонарика вперед и зашагал к двери. Я последовал за ним, он вошел, поставил фонарик на пол, так что свет отразился от потолка и залил все помещение. Беннетт бросил долгий тяжелый взгляд на Чарли Уайта и повернулся ко мне.

– Что случилось с биноклями? – спросил я.

– Я приказал их убрать, – ответил Беннетт.

– Почему?

– Там были не просто бинокли. Вы помните? Они передавали видеоизображение. Подумайте об истории. У кого бывает меньше всего неприятностей? У того парня, кто попадает на запись, или того, кто на нее не попадает?

– Вы ведете за нами наблюдение?

– Мы здесь для того, чтобы помогать друг другу.

– Спасибо.

– Я ожидал, что сегодня вечером произойдут разные события.

– Вы получили информацию для меня?

– Я получил информацию, – после короткой паузы сообщил Беннетт.

– Но не для меня?

– В некотором смысле она ваша. Думаю, вам следует ею владеть. Многие идеи принадлежали вам.

– Какие идеи?

– Ошибочные.