Меч Шаннары Брукс Терри
Братья неохотно согласились, понимая, что это самое разумное решение. Перед тем как отправиться спать, они остановились у комнаты, куда поместили Мениона, но часовой сказал, что их друг спит и его нельзя беспокоить.
Но уже к следующему полудню горец пришел в себя, и взволнованных братьев пропустили к нему. Даже Флик невольно почувствовал облегчение, увидев принца Лиха живым и здоровым, хотя и угрюмо заметил, что совершенно правильно предсказывал подобное несчастье за много дней до того, когда они еще только решили идти через Черные Дубы. Менион и Ши посмеялись над неистребимым пессимизмом Флика, но не стали спорить. Ши рассказал, как гном по имени Хендель принес Мениона в Кулхейвен, а потом об их встрече с таинственным стариком на берегу Серебристой реки. Менион не меньше братьев был удивлен их загадочным перемещением в Анар и не мог придумать ни одного внятного объяснения. Ши благоразумно удержался от упоминания легенды о короле Серебристой реки, прекрасно понимая, что ответит горец на всякие попытки сослаться на древнюю сказку.
В первые предзакатные часы того же дня пронесся слух о возвращении Алланона. Ши с Фликом как раз собирались выйти из своей комнаты, чтобы заглянуть к Мениону, когда услышали взволнованные возгласы гномов, проносящихся под открытым окном в сторону общего зала. Не успели встревоженные братья отойти от двери на пару шагов, как их окружил отряд из четырех часовых и поспешно провел через напирающую толпу мимо открытых дверей зала в маленькую смежную комнату, где им и было приказано оставаться. Гномы молча закрыли за собой двери, задвинули засовы и тотчас встали на караул снаружи. В ярко освещенной комнате стояло несколько длинных столов и скамеек, на одну из которых озадаченные гости из Дола и уселись. Окна закрывали ставни, и Ши, даже не пытаясь проверить, сразу понял, что они, как и дверь, заперты на засовы. Из зала для собраний доносился звучный голос невидимого оратора.
Прошло несколько минут, дверь комнаты отворилась, и два стражника торопливо ввели Мениона; на лице горца пылал лихорадочный румянец, но в остальном он казался совершенно здоровым. Когда гномы вышли, принц Лиха рассказал, что его препроводили сюда так же, как и братьев. Из обрывков разговоров, услышанных по дороге, он заключил, что гномы в Кулхейвене, а может и во всем Анаре, готовятся к войне. Какие бы новости ни принес Алланон, они явно привели в смятение все гномье сообщество. Мениону показалось, что он заметил в открытых дверях зала Балинора. Принц Каллахорна стоял на возвышении недалеко от входа, но стражники быстро провели горца мимо распахнутых дверей, и он не успел ничего разглядеть.
Голоса собравшихся в смежном зале разрослись до громоподобного рева, и трое друзей в ожидании замолчали. Секунды шли, а несмолкающий вопль катился по обширному залу, выплескиваясь наружу, где его подхватывали другие гномы. Когда крик стал оглушительным, двери их комнаты внезапно распахнулись и на пороге показалась внушительная фигура Алланона.
Историк стремительно подошел к братьям, пожал им руки и поздравил со счастливым завершением долгого пути в Кулхейвен. Одет он был точно так же, как в день их первой встречи с Фликом, худое лицо наполовину скрывал широкий капюшон, от темной фигуры веяло зловещей тайной. Учтиво приветствовав Мениона, он уселся во главе ближайшего стола, жестом предложив садиться и всем остальным. Вслед за Алланоном в комнату вошли Балинор и несколько гномов, судя по виду, далеко не последние люди в гномьем сообществе, и с ними — вечно раздраженный Хендель. Замыкали шествие две изящные, едва ли не призрачные фигуры в чудных свободных балахонах, спокойно и неторопливо они уселись рядом с Алланоном во главе стола. Сидя напротив, Ши хорошо видел их и после недолгого наблюдения решил, что это эльфы из далеких Западных земель. Их выдавали изящные черты лица, тонкие летящие брови и странно заостренные уши. Ши повернул голову и увидел, что Флик и Менион с любопытством смотрят на него, явно отмечая его несомненное сходство с незнакомцами. Никто из них не видел настоящих эльфов, и, хотя они знали, что Ши наполовину эльф, и не однажды слышали описания эльфийского народа, им ни разу не выпадал случай сравнить друга и брата с кем-нибудь из них.
— Друзья мои. — Алланон поднялся, величественно распрямляясь по весь свой семифутовый рост, и его зычный голос заглушил негромкий гул голосов. В комнате мгновенно наступила тишина, все повернулись к нему. — Друзья мои, я должен сказать вам то, чего пока не говорил никому. Мы понесли трагическую потерю.
Он помолчал и по очереди оглядел взволнованные лица.
— Паранор пал. Отряд карликов под командованием Повелителя чародеев захватил меч Шаннары!
Пару секунд висело гробовое молчание, а потом все гномы вскочили на ноги и зал наполнился их сердитыми криками. Балинор тоже поднялся, пытаясь успокоить возмущенное собрание. Ши с Фликом недоверчиво переглядывались.
Только Мениона, казалось, ничуть не впечатлило печальное известие, он не сводил пристального взгляда с человека, сидящего во главе стола.
— Паранор захватили изнутри, — продолжал Алланон, после того как все немного угомонились. — Судьба защитников крепости и меча в точности не известна. Мне сказали, что все они были казнены. Никто толком не знает, как это произошло.
— А вы были там? — вдруг брякнул Ши, в то же мгновение осознав глупость своего вопроса.
— Я так внезапно покинул ваш Тенистый Дол именно потому, что получил сообщение о готовящейся попытке отбить Паранор. Но я прибыл слишком поздно, чтобы помочь тем, кто был внутри, и сам едва избежал гибели. Это одна из причин моего опоздания в Кулхейвен к назначенному сроку.
— Но если Паранор пал и меч Шаннары захвачен?.. — Произнесенный шепотом вопрос Флика зловеще повис в воздухе.
— Что же теперь делать? — хрипло закончил за него Алланон. — Это главный вопрос, на который мы должны дать ответ без промедления, ради этого и собрался Совет.
Неожиданно Алланон встал со своего места во главе длинного стола и направился к Ши. Подойдя к юноше, он встал за его спиной, положил широкую ладонь на худенькое плечо южанина и сурово оглядел внимательные лица слушателей.
— Меч Шаннары бессилен в руках Повелителя чародеев. Поднять его может лишь потомок рода Джерла Шаннары, только это и мешает дьяволу нанести смертельный удар. Дожидаясь своего часа, он методично выслеживал и уничтожал потомков королевского рода, поодиночке, одного за другим, даже тех, кого я пытался защитить, всех, кого мне удалось разыскать. Ныне все они мертвы, все, кроме одного. Это юный Ши. Он эльф лишь наполовину, однако перед вами прямой потомок короля, который много лет назад владел великим мечом. Теперь настал его черед поднять легендарный меч.
Если бы не сильная рука, удерживающая его за плечо, Ши не раздумывая метнулся бы к двери. Он с отчаянием взглянул на Флика и увидел в глазах брата отражение собственного страха. Менион стоял неподвижно, но и на него мрачное заявление Алланона явно произвело сильное впечатление. Казалось, грозный великан хотел возложить на хрупкие плечи южанина ношу, непосильную для обычного человека.
— Что ж, кажется, наш юный друг немного обескуражен. — Алланон коротко хохотнул. — Не падай духом, Ши. Все не так плохо, как тебе может показаться на первый взгляд.
Он резко развернулся, снова прошел к своему месту во главе стола и оглядел собрание.
— Мы должны вернуть меч любой ценой. Иного выхода нет. Если мы потерпим неудачу, все народы окажутся вовлеченными в самую страшную войну, какой не знали с тех самых пор, когда две тысячи лет назад лишь чудом сохранилась жизнь на земле. Меч — наше спасение. Без него нам вновь придется призвать на помощь всю свою силу, всю доблесть и отвагу, а бряцание оружием приведет лишь к бесчисленным жертвам с обеих сторон. Повелитель чародеев — это само зло, и победить его невозможно без помощи меча и… горстки смельчаков, и этими смельчаками должны стать мы.
Он снова замолчал, оценивая, какое воздействие оказали его слова. С сомнением оглядывал историк мрачные лица глядящих на него людей, в комнате повисла звенящая тишина. Неожиданно на дальнем конце стола поднялся Менион Лих и открыто посмотрел в глаза великану.
— Так ты предлагаешь нам отправиться за мечом в Паранор?
Алланон медленно кивнул, на губах его играла легкая улыбка. Глубоко посаженные глаза мрачно поблескивали из-под кустистых бровей, пристально вглядываясь в испуганные лица. Менион медленно опустился на скамью, на его лице было написано явное недоверие, а Алланон тем временем продолжал:
— Меч по-прежнему в Параноре и, скорее всего, там и останется. Ни Брона, ни посланники Черепа не могут сами вынести оттуда талисман, одно его присутствие является проклятием для их бесконечного пребывания в мире смертных. Стоит им пробыть рядом с мечом хотя бы несколько минут, как их охватывает жесточайшая боль. А это значит, что любая попытка переправить меч на Север, в королевство Черепа, должна осуществляться с помощью карликов, захвативших Паранор.
Эвентину и его эльфийским воинам было велено присматривать за крепостью друидов и мечом. Хотя Паранор для нас потерян, эльфы пока удерживают южные оконечности Стрелехейма к северу от крепости, а значит, при любой попытке отправиться на Север, к Властелину тьмы, придется пробиваться через их патрули. Очевидно, Эвентина не было в Параноре, когда захватили крепость, и у меня нет причин не верить, что он приложит все силы, чтобы вернуть меч, или, по крайней мере, воспрепятствует любой попытке увезти его. Повелитель чародеев это понимает, и я сомневаюсь, что он рискнет потерей оружия, приказав карликам привезти его. Вместо того он сам засядет в Параноре и останется там, пока его армия не придет на Юг.
Не исключено, что Повелитель чародеев не ожидает с нашей стороны попытки вернуть меч. Скорее всего, он надеется, что весь род Шаннары истреблен. Возможно, злодей ожидает, что мы сосредоточимся на укреплении защитных рубежей перед его вторжением. Если мы будем действовать не мешкая, небольшой отряд сумеет проскользнуть в Башню незамеченным и унести меч. Не скрою, план опасный, но, если существует хотя бы призрачная надежда на успех, рискнуть стоит.
Балинор поднялся с места, дав понять, что хочет обратиться ко всему собранию. Алланон торжественно кивнул и сел.
— Хоть я и не знаю, какой властью обладает меч над Повелителем чародеев, — начал рослый воин, — зато хорошо знаю, с какой опасностью мы столкнемся, если армия Броны вторгнется в Южные земли и Анар, а по нашим донесениям, именно это они и собираются сделать. Моя родина первой окажется лицом к лицу с этой угрозой, и, если я могу хоть как-то предотвратить вторжение, я не вижу для себя иного пути. Я иду с Алланоном.
При этих словах гномы снова повскакали с мест и восторженно закричали. Алланон встал и поднял руку, требуя тишины.
— Эти два молодых эльфа, сидящие рядом со мной, — кузены Эвентина. Они будут сопровождать меня, ибо заинтересованы в этом деле так же, как и вы. Балинор тоже пойдет, и еще я возьму кого-нибудь из старейшин гномов, но только одного. Для успеха нужен небольшой, но очень опытный отряд. Выберите сами достойнейшего среди вас, и он пойдет с нами.
Он поглядел на дальний край стола, где сидели Ши с Фликом, юноши наблюдали за происходящим со смесью потрясения и замешательства. Менион Лих ни на кого не смотрел, погруженный в глубокие раздумья. Алланон выжидающе взглянул на Ши, угрюмое лицо философа неожиданно смягчилось, когда он увидел испуганные глаза молодого человека, преодолевшего долгий, полный опасностей путь в надежде обрести мирное пристанище, лишь для того, чтобы услышать о новом, еще более рискованном путешествии на Север, которое ему предстоит совершить. Но у Алланона не было времени, чтобы подготовить юношу к этому известию. Он с сомнением покачал головой и ждал.
— Мне кажется, пойти должен я, — внезапно заявил Менион, снова поднимаясь с места. — Я согласился отправиться с Ши в такую даль, чтобы он благополучно добрался до Кулхейвена, и он добрался. Я выполнил свой долг перед ним, но не перед моей родиной и моим народом, который я обязан защищать.
— И какая от тебя польза? — резко спросил Алланон, удивленный неожиданным предложением горца, который даже не переговорил со своими друзьями. Ши и Флик с изумлением смотрели на принца Лиха.
— Я лучший лучник Южных земель, — невозмутимо ответил Менион. — А может, и лучший охотник.
После минутного колебания Алланон взглянул на Балинора, тот лишь пожал плечами. Словно пытаясь понять намерения друг друга, Менион и Алланон несколько секунд состязались в проницательности взглядов, потом Менион холодно улыбнулся угрюмому историку.
— Почему я вообще должен отчитываться перед тобой? — сухо спросил он.
Хмурый человек на другом конце стола уставился на смельчака едва ли не с любопытством, и в комнате снова повисла зловещая тишина. Даже Балинор сделал шаг назад, не веря собственным ушам. Ши тотчас понял, что Менион нарывается на неприятности. Все сидящие за столом, кроме них троих, явно знали о мрачном страннике нечто, пока недоступное их пониманию. Испуганный юноша бросил быстрый взгляд на Флика, румяное лицо брата смертельно побледнело. Поддавшись внезапному порыву, Ши вскочил и кашлянул, прочищая горло. Все разом повернулись к нему, и несчастный южанин тут же забыл все, что собирался сказать.
— Ты хочешь что-то сообщить? — мрачно осведомился Алланон.
Ши кивнул, отчаянно пытаясь собраться с мыслями. Он снова посмотрел на брата и с благодарностью увидел, как тот уверенно кивнул.
Ши снова кашлянул и наконец заговорил:
— Я родился не в той семье, вот и весь мой талант, но я хочу знать, чем все это закончится. Мы с Фликом, и Менион тоже, отправляемся в Паранор.
Алланон одобрительно кивнул и даже выдавил из себя скупую улыбку, в глубине души довольный юным жителем Дола. Ши должен быть сильным. Он последний из рода Шаннары, и от ничтожной случайности его рождения зависела судьба тысяч жизней.
Стоявший до сих пор Менион Лих тихонько опустился на скамью, едва слышный вздох облегчения сорвался с его губ, и он мысленно поздравил себя с победой. Ведь он намеренно раздразнил Алланона и своим поступком вынудил Ши прийти ему на помощь и согласиться на поход в Паранор. Он отчаянно рисковал, вынуждая друга принять непростое решение и присоединиться к отряду. От рокового столкновения с Алланоном его отделяла тончайшая грань. Сейчас ему повезло. Но будет ли удача благосклонна на долгом и трудном пути?
Глава 9
Ши неподвижно стоял в темноте перед залом для собраний, и ночной воздух прохладными волнами окатывал его разгоряченное лицо. Флик застыл справа от брата, его угрюмая физиономия белела в неверном свете луны. В нескольких ярдах слева от Омсфордов Менион лениво привалился к высокому дубу. Совет завершился, и Алланон попросил подождать его. Величественный странник задержался, обговаривая со старейшинами гномов приготовления к вторжению из Верхнего Анара. Балинор тоже остался, он согласовывал оборону прославленного Пограничного легиона в далеком Каллахорне с действиями гномьей армии Восточных земель. Ши с радостью вышел из душной комнаты на свежий ночной воздух, где можно было спокойно обдумать скоротечно принятое решение о походе в Паранор. Он понимал сам и надеялся на понимание Флика, что отсидеться в стороне от неминуемой борьбы за меч Шаннары им не удастся. Они могли бы остаться в Кулхейвене, жить здесь почти на положении арестантов в надежде, что гномий народ защитит их от неусыпных посланников Черепа. Они могли бы остаться на этой чужой земле, вдали от всех, кто знал их, и только гномы, быть может, со временем вспомнили бы их имена. Однако подобная отстраненность была бы хуже любой участи, которую готовил им враг. Впервые Ши понял, что обязан, раз и навсегда, принять как данность свою принадлежность к великому роду Шаннары. Он больше не просто приемный сын Кёрзата Омсфорда, а потомок королевского рода и единственный наследник легендарного меча и должен смириться с тем, что уготовила ему всевидящая судьба.
Ши украдкой посмотрел на брата, задумчиво глядящего в потемневшую землю; при мысли о безграничной преданности Флика острая печаль пронзила его сердце. Храбрец Флик любил своего названого брата всей душой, но отправляться прямиком в руки врага он вовсе не рассчитывал. Ши не хотел втягивать Флика в опасное путешествие, в конце концов, вызволять знаменитый меч не его обязанность. Он понимал, что крепыш Флик ни за что не бросил бы его, пока чувствовал свою необходимость, но, быть может, теперь ему удастся убедить брата остаться или даже вернуться в Тенистый Дол и успокоить отца. Однако, как Ши ни ломал голову, он понимал всю безнадежность своей затеи — Флик никогда не повернет назад. Что бы ни случилось дальше, он дойдет до конца.
— Было время, — негромкий голос Флика ворвался в мысли Ши, — когда я мог бы поклясться, что всю жизнь проживу в тихой глуши Тенистого Дола. И вот теперь, похоже, мне предстоит принять участие в спасении человечества.
— Думаешь, я напрасно согласился? — спросил Ши после короткого размышления.
— Нет, не думаю. — Флик покачал головой. — Но вспомни, о чем мы говорили по пути сюда. Есть силы не только неподвластные нам, но даже недоступные нашему пониманию. Теперь ты видишь, как мы беспомощны перед судьбой?
Он помолчал и посмотрел брату в глаза.
— Думаю, ты поступил правильно, а я буду с тобой, что бы ни случилось.
Ши широко улыбнулся и положил руку на плечо Флика, думая, что именно эти слова он ожидал услышать от брата. Кому-то это, быть может, показалось бы ничтожным совпадением, но для Ши значило очень много. Неожиданно он услышал шаги Мениона и повернулся к горцу.
— Наверное, после сегодняшнего вечера вы посчитаете меня недоумком, — отрывисто заявил Менион. — Но этот недоумок полностью на стороне Флика. Что бы ни случилось, мы встретим опасность вместе, неважно, будет ли она исходить от смертных или от призраков.
— Ты нарочно разыграл эту комедию, чтобы заставить Ши согласиться? — спросил взбешенный Флик. — Такого гнусного надувательства я в жизни не видел!
— Не надо, Флик, — быстро прервал его Ши. — Менион знал, что делает, и поступил правильно. Я все равно решил бы идти, во всяком случае, мне хочется верить в это. А теперь мы должны забыть прошлое, забыть о всех разногласиях и держаться вместе ради нашего же блага.
— Уж я-то точно всегда буду рядом, чтобы не спускать с него глаз, — не удержался от колкости Флик.
Внезапно дверь зала для собраний распахнулась, и на пороге в свете горящих внутри факелов возник могучий силуэт Балинора. Он окинул взглядом троицу, стоящую в темноте, закрыл дверь и с легкой улыбкой подошел к ним.
— Я рад, что вы все решили пойти с нами, — произнес он просто. — Должен сказать, Ши, что без тебя весь поход не имел бы смысла. Без наследника Джерла Шаннары меч всего-навсего кусок железа.
— Расскажи нам об этом волшебном оружии, — быстро проговорил Менион.
— Вам все расскажет Алланон, — ответил Балинор. — Он хочет поговорить с вами, потерпите еще несколько минут.
Менион кивнул, поежившись при мысли о второй встрече с великаном за один вечер, но полный желания узнать о мече. Ши и Флик быстро переглянулись. Наконец-то они услышат о том, что произошло на Севере.
— А как ты оказался здесь, Балинор? — осторожно поинтересовался Флик, боясь показаться чересчур любопытным.
— Это долгая история, вам будет неинтересно, — ответил Балинор довольно резко, и Флик тотчас решил, что все-таки перешел границы дозволенного. Балинор заметил смятение на лице юноши и ободряюще улыбнулся. — В последнее время я не очень хорошо ладил со своей семьей. У нас с младшим братом возникли… некоторые разногласия, и я решил пока уехать из города. Алланон попросил меня сопровождать его в Анар. Хендель и другие гномы — мои друзья, поэтому я согласился.
— Знакомая история, — сухо заметил Менион. — У меня тоже так бывает.
Балинор кивнул и выдавил из себя улыбку, но по глазам принца Ши видел, что ему вовсе не весело. Что бы ни вынудило Балинора покинуть Каллахорн, вряд ли мелкие переживания Мениона можно было поставить рядом. Ши поспешил сменить тему.
— А что ты можешь рассказать об Алланоне? Почему мы должны слепо верить ему, ведь мы до сих ничего о нем не знаем. Кто он такой?
Балинор удивленно поднял брови и улыбнулся, вопрос позабавил и озадачил его. Пройдясь взад-вперед в глубокой задумчивости, воин резко повернулся к трем друзьям и махнул рукой в сторону зала для собраний.
— Да я и сам немного о нем знаю, — признался он чистосердечно. — Алланон много путешествует, изучает земли и страны, ведет подробные записи о всех изменениях в жизни народов. Его знают в любом уголке, мне кажется, нет такого места, где бы он не побывал. Его познания о нашем мире безграничны, такого не прочтешь ни в одной книге. Он удивительный…
— Но кто он такой? — нетерпеливо перебил Ши, чувствуя, что ему просто необходимо узнать истинное происхождение историка.
— Точно сказать не могу, он никогда не был откровенен даже со мной, а я ему почти как сын, — произнес Балинор так тихо, что им пришлось придвинуться ближе, чтобы не пропустить ни слова. — Старейшины гномов и старейшины в моем королевстве говорят, что он величайший из друидов, из того почти позабытого Совета, который правил людьми больше тысячи лет назад. Говорят, он прямой потомок друида Бремена, а может, и самого Галафила. Думаю, в этом есть немалая доля правды, потому что он часто приходил в Паранор и подолгу жил там, записывая свои открытия в огромные книги, которые хранятся в крепости.
Балинор немного помолчал, а трое его слушателей быстро переглянулись, думая об угрюмом историке, который и правда мог оказаться потомком друидов, и о череде веков великой истории, стоящих у него за спиной. Ши и раньше подозревал, что Алланон один из тех древних философов-наставников, которых называли друидами, — это, во всяком случае, объясняло его громадные познания о народах и об источнике смертельной опасности, которая нависла над самой жизнью. Балинор снова заговорил, и Ши повернулся к нему.
— Я уверен, хотя и не моту объяснить почему, что о лучшем товарище в час испытаний и мечтать нельзя, даже если нам придется сойтись в рукопашной с самим Повелителем чародеев. Сам я никогда не видел, но точно знаю — такой силы, как у Алланона, нет ни у кого. Он может быть очень опасным врагом.
— Ну, в этом я нисколечко не сомневаюсь, — мрачно пробурчал Флик.
После томительных минут ожидания дверь зала для собраний наконец распахнулась, и на пороге показался Алланон. В слабом свете луны его силуэт казался громадным и пугающим и очень напоминал посланников Черепа, которых они так боялись. Пока Алланон подходил ближе, его черный плащ медленно развевался, худое лицо скрывали складки широкого капюшона. Все ждали его приближения молча, в надежде услышать слова, которые, быть может, навсегда изменят их жизнь. Возможно, он догадывался об их мыслях, а вот им никак не удавалось заглянуть под маску мрачной таинственности, надежно закрывавшую его настоящее лицо. Они заметили лишь яркий блеск глаз, когда великан остановился перед ними и медленно обвел взглядом все лица по очереди. Повисла зловещая тишина.
— Настало время вам узнать всю историю меча Шаннары, историю народов, известную только мне. — Его властный голос притягивал к себе. — Прежде всего об этом должен знать Ши, но и вам, коли вы по доброй воле согласились разделить со своим другом опасный путь, надлежит узнать правду. Прошу вас сохранять в тайне все услышанное сегодня, пока я не скажу, что необходимость в этом отпала. Согласен, сделать это будет непросто, но вы должны сдержать обещание.
Он жестом пригласил их за собой и направился к темнеющим за поляной деревьям. Когда они углубились в лес на несколько сотен футов, Алланон свернул к маленькой, почти незаметной прогалинке. Там он уселся на трухлявый пенек древнего дерева и взмахом руки предложил устраиваться остальным. Друзья не заставили себя долго уговаривать и молча дожидались, пока знаменитый историк соберется с мыслями и начнет говорить.
— Давным-давно, — начал он наконец, тщательно обдумывая каждое слово, — еще до Великих войн, до появления народов в том виде, в каком мы знаем их теперь, эту землю — во всяком случае, так считается — населяли одни только люди. К тому времени цивилизация их насчитывала уже несколько тысячелетий тяжкого упорного труда и кропотливого учения, которые и вознесли род человеческий к небывалым высотам и приблизили к постижению тайны самой жизни. Это было легендарное, захватывающее время, даже если бы мне с безупречной точностью удалось живописать его для вас, многое осталось бы за гранью вашего понимания — настолько поразительной, неистовой и непостижимой была та эпоха. Однако пока человек трудился над познанием тайны жизни, он за все эти долгие годы так и не смог избежать непреодолимого притяжения смерти. Это две стороны одной медали, даже у самых развитых народов. Как ни странно, движущей силой каждого следующего открытия оставались все те же вечные стремления к новым научным достижениям. Но это не были науки, известные нам сегодня, они не изучали жизнь животных и растений, тайны земли и историю человечества. Машины и энергия — вот что стало предметом бесчисленных исследований, служивших лишь двум неизменным целям: найти секрет совершенной жизни и лучший способ убивать.
Он помолчал и горько усмехнулся, кивнув в сторону внимательно слушавшего его Балинора.
— Подумать только, как много времени тратит человек, стремясь к столь различным целям. Ведь даже сейчас, по прошествии многих лет, ничего не изменилось…
Его голос на мгновение затих, и Ши отважился бросить быстрый взгляд на остальных, но все они были сосредоточены на рассказчике.
— Науки, познающие физические силы! — (От внезапного восклицания Алланона Ши вздрогнул.) — В ту эпоху они были средством достижения любой цели. За всю свою историю мир не знал таких свершений, каких добилась человеческая раса две тысячи лет назад. Смерть, вековечный враг человека, забирала отныне только тех, кто исчерпал отпущенный ему срок пребывания в этом мире. Болезни были побеждены, и, будь у человечества чуточку больше времени, оно нашло бы способ продлевать жизнь. Некоторые философы утверждали, что тайны жизни недоступны смертным. Ведь никому еще не удалось доказать обратного. Быть может, великая тайна и была бы наконец раскрыта, но время истекло и те же могучие силы, которые освободили жизнь от болезней и дряхлости, едва не уничтожили ее. Из мелких незначительных стычек между отдельными народами, нарастая исподволь и распространяясь повсеместно, проросли Великие войны, хотя многие и понимали, что происходит. Всеобщая ненависть поразила народы, и поводом к ней служило все — национальность, границы, религия. И тогда неожиданно — настолько, что лишь немногие поняли, что случилось, — весь мир охватила волна войн между странами, весьма научно спланированных и превосходно реализованных. В какие-то минуты тысячелетиями копившиеся знания и опыт нескольких веков привели почти к полному уничтожению жизни. Великие войны. — Зычный голос историка звучал мрачно, блестящие черные глаза внимательно наблюдали за лицами слушателей. — На редкость удачное название! Силы, израсходованные за несколько минут той битвы, не только благополучно перечеркнули тысячелетия развития Цивилизации, но и спровоцировали многочисленные извержения и землетрясения, которые полностью изменили ландшафт земли. Сами по себе удары привели к ужасающим результатам: почти девять десятых живых существ было стерто с лица земли, однако последствия их также несли с собой хаос и истребление всего живого и привели к разлому континентов, иссушению океанов, моря и земли сделались непригодными для жизни на несколько сотен лет. Мир оказался на пороге неминуемой гибели, и лишь чудо предотвратило столь ужасную развязку.
— Не могу поверить. — Слова сорвались с губ Ши, прежде чем он успел сдержаться. Алланон взглянул на юношу, и знакомая издевательская усмешка растянула его рот.
— Вот тебе история цивилизованного человечества, Ши, — пробурчал он угрюмо. — Однако нас больше касается то, что произошло потом. Остатки рода человеческого, сумевшие пережить ужасное время после чудовищной бойни, поселились в затерянных уголках земли, сражаясь за выживание. В ту пору и зародились истоки сегодняшних народов — людей, гномов, карликов и троллей. Некоторые могут назвать в их числе и эльфов, но эльфы были там всегда, только это совсем другая история для другого рассказа.
В Тенистом Доле, беседуя с братьями Омсфорд, Алланон был столь же скуп в словах, когда речь заходила об эльфах. Ши мучительно захотелось прервать рассказ историка и расспросить его об эльфах и своем собственном происхождении. Но он боялся рассердить Алланона, слишком хорошо помня, к чему привела его несдержанность во время их первой встречи.
— Лишь немногие сохранили в памяти знания и умения, служившие людям до гибели старого мира. Их было ничтожно мало. Большинство опустилось до уровня самых примитивных существ, да и те немногие избранные помнили лишь обрывки знаний. Однако они бережно хранили свои ученые книги, которые могли рассказать о тайнах древних наук. Первые сотни лет книги просто надежно оберегали в тайных хранилищах, никто не мог найти мудреным словам практическое применение, и люди терпеливо ждали, когда придет время возрождения древних знаний. А пока они перечитывали бесценные тексты, и после, когда книги начали рассыпаться от старости и не нашлось способа спасти или переписать их, те немногие хранители древних рукописей начали заучивать их наизусть. Годы шли, тексты древних книг старательно передавались от отца к сыну, и каждое новое поколение ревностно сохраняло знание внутри своей семьи, оберегая от тех, кто мог бы использовать его во зло и воссоздать мир, где будут возможны новые Великие войны. И в конце концов, даже когда время пришло и появилась возможность переписать бесценные сведения из тех, погибших, книг, люди, заучившие их наизусть, отказались это сделать. Они все еще боялись последствий, боялись друг друга и даже самих себя. Поэтому они решили — в большинстве случаев каждый решал сам — дождаться подходящего времени, чтобы передать знание новым развивающимся расам.
Годы шли и шли, новые расы постепенно выходили из первобытного состояния. Они начали объединяться в сообщества, пытались выстроить новую жизнь на руинах старой, но, как вам уже говорили, эта задача оказалась им не по силам. Народы жестоко враждовали из-за территорий, и мелкие споры вскоре переросли в кровавые столкновения. И вот, когда потомки первых хранителей древних наук и знаний о прежней жизни увидели, что мир вновь катится к саморазрушению, они решились действовать. Человек по имени Галафил понимал, что без их немедленного вмешательства народы снова окажутся ввергнутыми в войну. Поэтому он созвал избранных людей, всех хранителей любых знаний из старинных книг, каких сумел разыскать, на совет в Паранор.
— Так это и был первый Совет друидов, — пробормотал Менион Лихе изумлением. — Совет самых умных людей той эпохи, готовых объединить силы ради спасения народов.
— Весьма похвальное описание отчаянной попытки предотвратить всеобщее истребление, — коротко рассмеялся Алланон. — Совет друидов собирался с самыми лучшими намерениями со стороны большинства, быть может, даже все его Участники поначалу преследовали благие цели. Они обладали огромным влиянием на народы, поскольку благодаря своим бесценным знаниям могли значительно улучшить жизнь всех без исключения. Они действовали только совместно. Каждый применял свои знания на пользу других. Им удалось предотвратить новую войну и на первых порах сохранять мир, однако они столкнулись с неожиданными трудностями. Знания, которыми обладали члены Совета, неизбежно понемногу искажались с каждым новым пересказом от поколения к поколению, и многие ключи к пониманию оказались вовсе не такими, какими должны были быть.
Осложняла положение и вполне объяснимая неспособность состыковать различные области знания, объединить разные науки. Многие члены Совета не улавливали в знании, переданном им предками, никакой практической сути, оно казалось им пустым набором слов. Поэтому, хотя друиды, как они называли себя в честь древнего сообщества, искавшего смысл бытия, могли во многом помочь народам, они признали, что неспособны извлечь из заученных текстов достаточно сведений, чтобы с легкостью постичь секреты великих наук, которые, как они верили, могли бы помочь народам в их развитии и процветании.
— Значит, друиды хотели воссоздать старый мир на свой манер, — быстро вставил Ши. — Они хотели предотвратить войны, которые однажды едва не уничтожили мир, но при этом извлечь всю пользу из древних наук.
Сбитый с толку Флик помотал головой, не в силах уловить, какое отношение все это имеет к Повелителю чародеев и мечу.
— Верно, — подтвердил Алланон. — Однако Совет друидов, несмотря на свои обширные знания и добрые намерения, просмотрел основополагающий закон человеческого существования. Каждый раз, когда разумным существом неизбежно начинает овладевать врожденное стремление улучшить свою жизнь и постичь тайны развития, оно находит способ сделать это так или иначе. Друиды заперлись в Параноре, вдали от народов земли, они работали поодиночке или маленькими группками, чтобы постигнуть тайны древних наук. Многие полагались на доступные сведения, на знания отдельных хранителей, переданные всему Совету для того, чтобы воссоздать, восстановить древние способы обуздания энергии. Однако нашлись и недовольные подобным подходом. Они не хотели ломать голову над толкованием слов и ходом мысли древних, а предпочитали довольствоваться теми знаниями, которые можно ухватить сразу и использовать вкупе с новыми устремлениями.
Вот так и получилось, что несколько членов Совета во главе с друидом по имени Брона начали углубляться в древние тайны, не дожидаясь полного понимания старинных наук. Они обладали исключительными способностями, некоторые — просто гениальными, и они горели страстным желанием добиться успеха, мечтая подчинить себе силы, которые станут служить людям. Но, по удивительной иронии судьбы, их открытия и умозаключения все дальше и дальше уводили их от исследований Совета. Древние науки по-прежнему оставались неразгаданными, поэтому они переключились на иную сферу, медленно и неукоснительно вторгаясь в мир знания, которое никто еще не смог постичь до конца и никто никогда не называл наукой. Они начали приоткрывать тайны безграничного могущества магии и колдовства. Прежде чем об этом стало известно, они овладели несколькими секретами волшебства, и Совет приказал немедленно прекратить опасные опыты. Возник жаркий спор, и сторонники Броны в гневе покинули Совет, намереваясь продолжить свои исследования самостоятельно. Они исчезли, и больше их никто не видел.
Алланон немного помолчал, обдумывая продолжение своего рассказа. Слушатели терпеливо ждали.
— Сейчас мы знаем, что случилось в последующие годы. Долгие и упорные исследования Броны привели его к раскрытию глубинных секретов волшебства. Но, овладев магическими знаниями, он лишился собственной личности и даже собственной души, отдав их силам, которые с такой жадностью искал. Были позабыты древние науки и цели, каким они служили в мире людей. Был позабыт Совет друидов с его стремлением улучшить жизнь. Было позабыто все, кроме всепоглощающего желания узнать как можно больше об искусстве магии, о скрытых силах разума, помогающих проникать в иные миры. Брона был одержим идеей расширить свое могущество, править народами и миром, который они населяли, с помощью этой чудовищной силы. Результатом его честолюбивых стремлений стала печально известная Первая война рас, когда он стал управлять мыслями слабых и наивных представителей рода человеческого, вынудив этих несчастных развязать войну против других народов и подчинив их воле человека, переставшего быть человеком, который больше даже не был хозяином самому себе.
— А его сторонники?.. — медленно проговорил Менион.
— Тоже жертвы. Они превратились в прислужников своего вожака, стали рабами таинственной власти магии… — Алланон нерешительно замолчал, словно хотел добавить еще что-то, но сомневался. После недолгого размышления он продолжил: — Истина в том, что эти злополучные друиды, найдя в результате полную противоположность своим первоначальным устремлениям, явили собой хороший урок в назидание всему человечеству. Возможно, проявив должное терпение, они смогли бы собрать воедино утерянные связи между старинными науками, вместо того чтобы срывать завесу с чудовищных сил потустороннего мира, которые тут же набросились на их незащищенные умы и пожрали их до последней крошки. Человеческий разум не готов столкнуться лицом к лицу с нематериальным миром. Выдержать такое соседство не под силу простому смертному.
И снова повисло зловещее молчание. Теперь слушателям была понятна природа врага, которого они собирались обмануть. Им предстояло сразиться с существом, который больше не являлся человеком, а лишь проводником некой громадной силы, лежащей за пределами их понимания, силы настолько могущественной, что Алланон опасался ее влияния на человеческий разум.
— Остальное вы уже знаете, — снова заговорил Алланон довольно резко. — Существо, именуемое Броной, которое больше не имеет ничего общего с человеком, и есть сила, стоявшая за обеими войнами рас. Посланники Черепа — последователи своего прежнего учителя Броны, те друиды, которые некогда были людьми и принимали участие в Совете в Параноре. Они не в силах избежать своей судьбы — так же, как и он. Даже принятый ими облик является телесным воплощением зла, которому они служат. Однако для нас важнее всего то, что они знаменуют собой новую эру для человечества, для всех народов во всех четырех землях. Древние науки навсегда остались в истории, позабытые теперь так же верно, как и то время, когда машины стали благословенным открытием для облегчения жизни, их вытеснили магические чары — более страшная и опасная угроза всему живому, чем все, бывшие прежде. Верьте мне, друзья. Мы живем в эру магии, и ее сила может уничтожить всех нас!
Все молчали. В темном лесу висела давящая тишина, и последние слова Алланона, казалось, раскатились звенящим эхом. Первым тихо заговорил Ши.
— А в чем тайна меча Шаннары?
— В Первую войну рас, — отозвался Алланон почти шепотом, — могущество друида Броны было невелико. В результате объединенные силы других рас, подкрепленные знаниями Совета друидов, победили армию людей и вынудили Брону бежать в изгнание. Он мог и погибнуть, и все произошедшее осталось бы в истории лишь еще одной главой об очередной войне между смертными, но ему удалось раскрыть тайну сохранения своей духовной сущности после того, как его бренные останки должны были разложиться и обратиться в прах. Он сумел сохранить собственный дух, подпитывая его энергией магических сил, какими теперь обладал, наделив его жизнью, не нуждающейся в плотском воплощении, жизнью вечной. Теперь он мог перекинуть мостик между двумя мирами — миром живых и потусторонним миром за его пределами, откуда он призвал черных призраков, столетиями дремавших там, и стал дожидаться часа мщения. В ожидании он наблюдал, как сбываются его предсказания и разобщаются народы, сила же Совета друидов иссякла, когда они потеряли интерес к судьбе народов. Как и всякое зло, он выжидал, пока чаша весов с ненавистью, завистью и жадностью — пороками, общими для всех народов, — перевесит Добро и милосердие, и вот тогда он сможет нанести удар. С легкостью захватив власть над примитивными, воинственными троллями с Чарнальских гор, он пополнил их войска существами из мира призраков, которому теперь служил, и его армия двинулась на разобщенные народы.
Как вам известно, они победили Совет друидов и уничтожили его, лишь немногим удалось бежать. Одним из тех, кто спасся, был старый мистик по имени Бремен, он предвидел опасность, но тщетно пытался предостеречь остальных. Как и все друиды, он был историком, изучал Первую войну рас и узнал о Броне и его последователях. Увлеченный их исследованиями, Бремен подозревал, что загадочный друид, вероятно, сумел подчинить себе силы, о существовании которых никто не подозревал, а уж тем более не надеялся их победить, и сам начал изучать искусство магии, но только с величайшими предосторожностями и уважением к тем самым силам, какие, как он предчувствовал, можно потревожить. После нескольких лет изысканий он пришел к убеждению, что Брона до сих пор существует и что следующая война против человечества будет выиграна силами чародейства и черной магии. Можете представить, какой ответ он получил на свое предположение — его буквально вышвырнули из Паранора. Тогда он уединился и начал оттачивать свое искусство, поэтому его не было в Параноре, когда замок пал под ударами армии троллей. Узнав о захвате Совета, он понял, что народы окажутся беспомощными перед могущественными и совершенно неизвестными смертным чарами Броны, если он не начнет действовать. Однако он не знал, как победить существо, над которым не властно любое оружие смертных, существо, живущее уже больше пяти столетий. Он отправился к величайшему народу того времени — к эльфам, которыми правил храбрый молодой король по имени Джерл Шаннара, — и предложил свою помощь. Эльфы всегда с уважением относились к Бремену, поскольку понимали старика лучше, чем его товарищи-друиды. Долгие годы он жил среди них до падения Паранора, занимаясь изучением магических наук…
— Я что-то не пойму, — вдруг перебил его Балинор. — Если Бремен постиг искусство магии, почему же он сам не бросил вызов Повелителю чародеев?
Ответ Алланона прозвучал несколько уклончиво.
— На самом деле он все же вызвал Брону на бой на равнинах Стрелехейма, хотя этот бой был недоступен глазам смертных, и оба противника исчезли. Предполагалось, что Бремен победил Повелителя призраков, но время доказало обратное, и вот теперь… — Всего лишь мгновение он сомневался, прежде чем вернуться к прерванному рассказу, однако многозначительность последней паузы не укрылась от его слушателей. — Как бы там ни было, Бремен понял, что необходим какой-то оберег на случай возможного появления второго Броны во времена, когда не останется никого, сведущего в мистических искусствах и способного оказать помощь народам четырех земель. Так он пришел к мысли о мече — оружии, содержащем в себе силу для победы над Повелителем чародеев. Бремен выковал меч Шаннары, при помощи мистических дарований ученого обычный кусок металла превратился в нечто большее и получил особенные защитные свойства всех талисманов, оберегающих от неведомого. Меч должен был получать силу из разума смертных, которых защищал, могущество меча зависело от их собственного желания сохранить свободу, отстоять ее даже ценой собственной жизни. Именно эта сила помогла тогда Джерлу Шаннаре разбить усиленную призраками армию Северных земель, именно эта сила должна теперь отправить Повелителя чародеев обратно в мир призраков, к которому он принадлежит, запереть его там навеки, отрезать ему все пути к возвращению в наш мир. Но до тех пор пока меч у него, Повелитель чародеев еще может избежать прикосновения меча и не позволить ему уничтожить себя безвозвратно, и как раз этого, друзья мои, нам нельзя допустить.
— Но почему только потомок рода Шаннары… — запинаясь, выговорил Ши, в голове у него все смешалось.
— В этом-то и состоит величайшая ирония! — воскликнул Алланон, недослушав вопрос до конца. — Если вы внимательно следили за моим рассказом о переменах в жизни, последовавших после Великих войн, о том, как материалистические науки сменились науками нашего времени, науками магическими, тогда вы осмыслите самое загадочное явление, которое я пытаюсь объяснить. Если науки прошлого имели дело с реалистическими теориями, выстроенными вокруг вещей, которые можно увидеть, потрогать и почувствовать, то магия нашей эпохи управляет совершенно иными явлениями. Сила этой магии могущественна только тогда, когда в нее верят, ибо владеет мыслями, которых человек не может ни увидеть, ни ощутить. Если разум не находит прочного основания для веры в эту силу, она не оказывает никакого воздействия. Повелитель чародеев знает это, и его внутренние страхи и вера в неведомое — в миры, существа, явления, недостижимые для ограниченного разума человека, — служат для него более чем достаточным основанием, чтобы совершенствовать свое искусство магии. Уже более пяти веков он полагается на эту основу основ. Точно так же и меч Шаннары совершенно бесполезен в руках тех, кто не уверен в своем праве владеть им. Когда Бремен передавал меч Джерлу Шаннаре, он совершил ошибку, вручив великое оружие королю и его потомкам, вместо того чтобы отдать его простым людям. В результате из-за недопонимания и неверного толкования историков родилось всеобщее убеждение, что меч — это оружие короля эльфов и лишь наследники королевской крови могут поднять его против Повелителя чародеев. Теперь тот, в чьих жилах не течет кровь короля эльфов, даже если в его руки попадет великий меч, никогда не поверит в свое право воспользоваться знаменитым оружием. Древнее заблуждение, будто мечом может владеть только прямой потомок рода Шаннары, породило множество сомнений, а сомнения убивают могущество меча, и он превращается в обычный кусок металла. Только кровь и вера в наследника Шаннары способны пробудить дремлющие силы великого меча.
Он сказал все. На этот раз молчание установилось надолго. Не осталось ничего, что он мог бы еще рассказать этой четверке. Алланон снова мысленно вернулся к данному себе обещанию. Он не открыл им всего, намеренно утаив ту малость, которая окончательно повергла бы его слушателей в ужас. Алланон разрывался между желанием выложить все до конца и гнетущим страхом потерять последнюю надежду на благоприятный исход, который был сейчас превыше всего, и лишь он один понимал это. Поэтому он сидел молча, ощущая горечь от своего одинокого знания, раздраженный добровольно возложенными на себя ограничениями, которые не позволяли ему быть до конца откровенным с людьми, чья судьба настолько сильно зависела от него.
— Значит, только Ши сможет воспользоваться мечом, если… — внезапно нарушил молчание Балинор.
— Только Ши, по праву рождения. Только Ши.
Было так тихо, казалось, все живое в ночном лесу прекратило свою нескончаемую возню, вдруг ясно осознав мрачные слова историка. Все будущее свелось для каждого к простому выбору: победить или погибнуть.
— А теперь оставьте меня, — неожиданно приказал Алланон. — Поспите, пока есть возможность. На рассвете мы покидаем этот гостеприимный дом и отправляемся в Паранор.
Глава 10
Утро для маленького отряда наступило рано, в золотистом свете занимающейся зари; с трудом разлепляя глаза, они готовились к началу долгого похода. Балинор, Менион и братья Омсфорд дожидались появления Алланона и кузенов Эвентина. Все хранили молчание, короткий сон и слишком раннее пробуждение не располагали к разговорам, да и мысли были заняты предстоящим нелегким походом. Ши с Фликом молча сидели на узенькой каменной скамье, не глядя друг на друга, оба думали о рассказе Алланона и о том, удастся ли им отыскать меч Шаннары, выйти с ним против Повелителя чародеев и уничтожить его, а после еще и вернуться домой целыми и невредимыми. Ши уже преодолел свой страх и теперь впал в некое оцепенение, его мозг, устав бороться с бесконечными опасениями, сдался и словно уснул, и теперь Ши, не испытывая никаких чувств, просто спокойно повторял про себя, что гибельный поход в Паранор неизбежен. Однако, несмотря на смирение, где-то в глубинах его смятенного разума крепла уверенность, что он непременно сумеет преодолеть все несокрушимые преграды. Он чувствовал, что уверенность эта прячется в тайниках его души, дожидаясь более подходящего случая, чтобы заявить о себе и потребовать свою долю. Но пока Ши охотно позволил себе пребывать в молчаливой покорности.
На братьях была одежда лесных жителей, подаренная гномами; спасаясь от утренней сырости, они кутались в теплые накидки. Короткие охотничьи ножи, принесенные из Дола, путники прицепили к ремням. Дорожные мешки с самым необходимым получились небольшие, да ведь и сами братья были невелики. В стороне, по которой им предстояло пройти, располагались лучшие охотничьи угодья Южных земель, жители редких крошечных поселений дружески относились к Алланону и гномам. Но земля эта была родиной карликов, заклятых врагов гномов. И все же теплилась надежда, что маленькому отряду удастся проскользнуть незаметно и избежать столкновения с охотниками карликов. Ши аккуратно уложил эльфийские камни в кожаный мешочек, никому их не показывая. Алланон не вспоминал о камнях с тех пор, как появился в Кулхейвене. По недосмотру или намеренно молчал историк, но Ши не собирался расставаться со своим единственным мощным оружием, поэтому и прятал драгоценный мешочек под рубашкой.
Менион Лих держался в стороне, он неторопливо прогуливался взад и вперед в нескольких ярдах от братьев. На принце был неброский костюм охотника, не сковывающий движений и по цвету замечательно подходящий для того, чтобы стать почти незаметным. Сапоги из мягкой кожи, пропитанные особыми маслами, позволяли ему неслышно подкрасться к своей добыче и к тому же прекрасно защищали ноги даже на самой грубой почве. За мускулистой спиной Мениона болтался длинный меч в ножнах, крепкая рукоять тускло поблескивала в утреннем свете. Свой любимый ясеневый лук он повесил на плечо.
Балинор был в своем обычном походном плаще, плотно облегавшем крепкое тело, с наброшенным на голову капюшоном. Под плащом скрывалась кольчуга, каждый раз, когда Балинор резко вскидывал руки, она вспыхивала из-под одежды ярким светом. На поясе у него висел длинный охотничий нож и самый огромный меч, какой когда-либо доводилось видеть братьям. Меч был так велик, что казалось, одним взмахом гигантского клинка можно рассечь человека пополам. Сейчас меч скрывали полы длинного плаща, но братья видели, как утром Балинор закреплял его на перевязи.
Наконец после томительного ожидания из зала для собраний вышел Алланон в сопровождении двух изящных эльфов. Не тратя времени даром, он на ходу пожелал всем доброго утра и велел построиться для предстоящего похода, строго предупредив, что, как только через несколько миль они перейдут Серебристую реку и окажутся на земле карликов, обо всех разговорах придется забыть. За рекой им предстоял путь на Север, через Анарские леса, к далеким суровым горам. Конечно, идти по равнинам Запада гораздо легче, полегче и попасться на глаза, а в этой дикой местности их вряд ли кто-нибудь найдет. А скрытность — их главное оружие. Если Повелитель чародеев узнает о цели их путешествия, с ними будет покончено. Идти они будут только днем, под прикрытием лесов и гор, и лишь на далеких равнинах Севера, где посланники Черепа смогут выследить их, путникам придется вспомнить о ночных переходах.
От гномов для долгого опасного похода старейшины выбрали Хенделя, того самого немногословного воина, который спас Мениона от сирены. Когда они вышли из Кулхейвена, Хендель возглавил отряд, поскольку знал эти края лучше всех. Рядом с ним шагал Менион; говорил он немного, стараясь не привлекать к своей персоне внимание сердитого гнома, который, похоже, считал участие принца Лиха в этом походе совершенно не обязательным. В нескольких шагах за ними шли двое эльфов, их тонкие фигуры, словно быстрые тени, легко и изящно скользили вперед, тихие мелодичные голоса успокаивали, во всяком случае так казалось Ши. Оба эльфа несли большие ясеневые луки, похожие на лук Мениона. Плащей на них не было, только странные облегающие одеяния, в которых они появились на вечернем совете. Следом за эльфами шли Ши с Фликом, а за братьями широко и свободно, не отрывая глаз от тропинки под ногами, вышагивал молчаливый командир небольшого отряда. Замыкал шествие Балинор. Братья тотчас догадались, что их намеренно поместили в середину для более надежной защиты. Ши понимал, сколь важно его присутствие для успеха их опасного путешествия, и все же болезненно сознавал, что остальные считают его слабым и беспомощным.
Они добрались до Серебристой реки и перешли ее в самом узком месте, где через извилистую ленту сверкающей воды был переброшен крепкий деревянный мост. Когда путники оказались на другом берегу, разговоры разом смолкли и все принялись с тревогой вглядываться в темнеющий впереди густой лес. Пока дорога была довольно ровной, хорошо заметная тропа змейкой тянулась среди величественных деревьев и вела прямо на север. Длинные узкие лучи утреннего солнца проникали сквозь плотные кроны, проливаясь на тропинку и лица путников и украдкой согревая их в лесной прохладе. Палые листья и ветки под ногами, напитанные обильной росой, превратились в мягкую подушку и заглушали звук шагов, оберегая утреннюю тишину. Отовсюду слышались звуки лесной жизни, хотя путники видели только пестрых птиц да пару белок, которые беспечно резвились в своих владениях на верхушках деревьев, время от времени роняя на непрошеных гостей ореховую скорлупу или веточку. Прочих лесных обитателей скрывали от путешественников огромные деревья, их внушительные стволы от трех до десяти футов в обхвате темнели со всех сторон, а из земли под ними, словно пальцы мамонтов, неторопливо шагающих по мягкому лесному ковру, торчали могучие корни. Заблудиться в таких непроходимых зарослях было проще простого, и оставалось только полагаться на Хенделя с его знанием здешних земель и Мениона Лиха и его опыт бывалого охотника.
Первый день прошел без происшествий, на ночлег путники расположились под кронами исполинских деревьев где-то к северу от Серебристой реки и Кулхейвена. Очевидно, только Хендель точно знал, где они находятся, хотя Алланон коротко переговорил с угрюмым гномом об их маршруте. Ужин съели холодным, опасаясь разводить костер, который мог привлечь внимание. Впрочем, настроение у всех было приподнятое, и беседы на привале велись легкие и безмятежные. Ши воспользовался случаем, чтобы поговорить с эльфами. Они были кузенами Эвентина, от всего эльфийского королевства именно их выбрали сопровождать Алланона и помогать ему в поисках меча Шаннары. Старшего из братьев-эльфов звали Дьюрин; хрупкий и молчаливый, он с первой минуты показался Ши и даже неотступно следовавшему за ним Флику заслуживающим всяческого доверия. Младший, Даэль, чрезвычайно милый и приятный юноша, был на несколько лет моложе Ши. Его мальчишеское очарование странным образом воздействовало на старших участников похода, особенно на Балинора и Хенделя, умудренных ветеранов, многие годы оберегавших границы своей родины. Юность Даэля, его чистое упоение жизнью, казалось, помогали им вновь обрести нечто, утерянное много лет назад. Дьюрин рассказал Ши, что его брат уехал из дома за несколько дней до собственной женитьбы на самой красивой девушке королевства. Ши не мог поверить, что Даэль достаточно взрослый, чтобы жениться, и уж совершенно не понимал, как можно уехать накануне свадьбы. Дьюрин заверил его, что решение брата было добровольным, но позже Ши поделился с Фликом своими сомнениями — он догадывался, что на выбор молодого эльфа повлияло родство с королем. Теперь, слушая в тишине ночного леса негромкие разговоры своих товарищей — только мрачный Хендель сидел в стороне от всех, — Ши думал о Даэле. Не жалеет ли он о своем решении оставить нареченную ради полного опасностей путешествия в Паранор? Ши вдруг поймал себя на мысли, что считает ошибкой участие Даэля в походе: лучше бы он остался в своем королевстве, под надежной защитой родного дома.
Тем же вечером Ши спросил у Балинора, как юному Даэлю позволили отправиться в столь опасный поход. Принц Каллахорна улыбнулся такому пылкому участию, подумав про себя, что не замечает особой разницы в возрасте самого Ши и эльфа. На вопрос же он ответил, что в такие тревожные времена, когда многим народам грозит беда и кто-то вызывается им помочь, эту помощь просто принимают и особо не интересуются, откуда и почему пришла поддержка. Даэль решил отправиться в Паранор по просьбе короля и еще потому, что иначе перестал бы считать себя мужчиной. А еще Балинор рассказал, что Хендель многие годы борется с карликами, защищая свою родину. В Западных землях нет более опытного и умелого воина, он прошел огонь и воду, знает самые укромные тропки, ему и доверили охрану границ. Дома у Хенделя остались жена и дети, за последние два месяца он видел свою семью лишь однажды и неизвестно когда увидит снова. Всем участникам похода есть что терять, заключил он, быть может, даже больше, чем Ши может себе представить. После последнего, довольно туманного, замечания рослый воин прервал беседу и отошел к Алланону. Несколько раздосадованный внезапным завершением разговора, Ши вернулся к Флику и братьям-эльфам.
— Расскажите об Эвентине, — просил Флик, когда Ши подходил к ним. — Я слышал, его называют величайшим королем всех времен, все его уважают. Какой он?
Дьюрин приветливо улыбнулся, а Даэль весело рассмеялся: отчего-то вопрос Флика показался ему забавным и неожиданным.
— Что мы можем рассказать о собственном брате?
— Он великий король, — серьезно ответил Дьюрин спустя несколько секунд. — Очень молодой для короля, как говорят другие монархи и старейшины. Но он обладает даром предвидения и, самое главное, всегда принимает правильное решение, что бы он ни делал. Эвентин снискал любовь и уважение всего эльфийского народа. Эльфы пойдут за ним куда угодно, сделают все, о чем он попросит, и это для нас великое счастье. Старейшины нашего совета предпочли бы не замечать остальные народы и по-прежнему жить своей уединенной жизнью. Чистейшей воды глупость, но они боятся новой войны. Эвентин в одиночку противостоит им и их рассудительности. Он знает единственный способ избежать войны, которая их так страшит, — первыми нанести удар и обезглавить вражескую армию. Вот почему наша миссия так важна, мы должны остановить вторжение и не допустить страшной войны.
При последних словах Дьюрина к ним подошел Менион и, медленно обойдя небольшую полянку, уселся рядом.
— А что вы знаете о мече Шаннары? — спросил он с любопытством.
— Не слишком много, — признался Даэль, — хотя для нас это все же часть истории, а не просто красивая легенда. Для эльфийского народа меч всегда служил залогом уверенности в своем будущем, мы знали, что нам не придется снова дрожать от ужаса перед существами из мира призраков. Мы не сомневались, что с окончанием Второй войны рас угроза миновала безвозвратно, поэтому никого особенно не беспокоило, что вся династия Шаннары через несколько лет вымерла, остались лишь немногие, никому не известные потомки вроде Ши. Наш род Элесседилов, род Эвентина, начал править почти сотню лет назад. Меч оставался в Параноре, позабытый почти всеми до сегодняшнего дня.
— А в чем сила меча? — продолжал выпытывать Менион, слишком настойчиво, как показалось Флику, и он даже многозначительно посмотрел на брата.
— На этот вопрос я не знаю ответа, — признался Даэль и взглянул на Дьюрина, тот в ответ лишь пожал плечами и покачал головой. — Кажется, об этом знает только Алланон.
Все дружно посмотрели на долговязого историка, который беседовал с Балинором на другой стороне поляны. Затем Дьюрин оглядел всех остальных.
— Это счастье, что у нас есть Ши, потомок рода Шаннары. Когда мы доберемся до меча, он сумеет разгадать секрет могущества великого оружия и мы одолеем Властелина тьмы, прежде чем он начнет войну и мы все погибнем.
— Ты хочешь сказать, если мы до него доберемся, — быстро поправил Ши.
Дьюрин коротко рассмеялся, признавая правоту Ши, и утвердительно кивнул.
— И все же что-то здесь не так, — негромко проговорил Менион, резко поднялся и пошел искать место для ночлега.
Ши смотрел ему вслед и мысленно соглашался с другом, хотя и не мог понять, что им, собственно, делать со своими сомнениями. Пока почти никакой надежды вернуть меч у него не было, поэтому оставалось лишь продолжать путь и постараться дойти до конца, а уж когда они попадут в Паранор — будь что будет.
Едва забрезжил рассвет, отряд проснулся и, возглавляемый бдительным Хенделем, снова зашагал по извилистой дороге. Гном быстро шел вперед, ловко пробираясь между могучими деревьями с густыми кронами; с каждым шагом лес становился все более дремучим. Тропинка пошла немного вверх, а это означало, что они приближались к горам Среднего Анара. Впереди, на Севере, их ждали суровые заснеженные пики, которые придется преодолеть, чтобы добраться до равнин Запада, отделяющих их от Паранора. Чем дальше путники углублялись во владения карликов, тем большую тревогу они ощущали. Появилось неприятное чувство, будто кто-то постоянно наблюдал за ними, прячась в зарослях, и выжидал удобного момента, чтобы нанести удар. Только Хендель казался по-прежнему невозмутимым: он слишком хорошо знал эти места и никакой страх был ему неведом. Все шли молча, напряженно вглядываясь в притихший лес.
К полудню дорога резко пошла вверх, и им пришлось карабкаться в гору. Деревья немного расступились, и подлесок стал более проходимым. Между ветвями теперь виднелась глубокая чистая синева неба, не замутненная даже легким облачком. Яркое солнце дерзко сияло между рассеянными по склону деревьями, заливая теплым светом лес. Показались первые, пока невысокие, скалы, а впереди уже виднелись устремленные ввысь вершины и протяженные хребты южной оконечности гор Среднего Анара. Чем выше поднимались путники, тем холоднее становился воздух и тем труднее становилось дышать. Спустя несколько часов отряд добрался до опушки дремучего леса из мертвых сосен; деревья теснились вплотную друг к другу, и рассмотреть что-нибудь дальше тридцати шагов было невозможно. По обе стороны дороги вздымались скалистые вершины гор, четко вырисовываясь на яркой синеве неба. Лес протянулся во все стороны на несколько сотен ярдов, упираясь в каменистые стены. На кромке мертвого сосняка Хендель устроил короткий привал и несколько минут совещался с Менионом, показывая рукой попеременно на лес и утесы. К ним присоединился Алланон, потом жестом велел всем остальным подойти ближе.
— Это горы Вольфсктааг, ничейная земля между владениями гномов и карликов, — тихо заговорил Хендель. — Мы выбрали этот путь, потому что здесь проще избежать встречи с карликами и не нарваться на их вооруженные патрули. Говорят, в Вольфсктаагских горах живут существа из другого мира, вот потеха!
— Ближе к делу, — прервал его Алланон.
— А дело в том, — как ни в чем не бывало продолжал Хендель, казалось, не обращая внимания на мрачного историка, — что последние четверть часа за нами следит один или даже два лазутчика карликов. Может, рядом есть еще, этого мы не знаем, горец говорит, что заметил следы большого отряда. Так или иначе, лазутчики сообщат о нас, и скоро прибудет подкрепление, поэтому мы должны поторопиться.
— Хуже того! — быстро вставил Менион. — Судя по следам, карлики ждут нас где-то впереди, за этими деревьями или даже среди них…
— Может, так, а может, и нет, горец, — резко оборвал его Хендель. — Эти деревья тянутся почти на милю, за ними с двух сторон скалы сплошной стеной, за лесом они резко обрываются и образуют перевал Петли, вход в Вольфсктаагские горы. Этим путем нам и придется идти. Любая другая дорога будет стоить нам двух лишних дней, да и встречи с карликами не избежать.
— Хватит рассуждать! — резко бросил Алланон. — Надо уходить как можно скорее. На другой стороне перевала нас прикроют горы. Туда карлики за нами не пойдут.
— Это, конечно, обнадеживает, — пробормотал себе под нос Флик.
Один за другим, растянувшись цепочкой, путники вошли в густой лес из мертвых сосен, с трудом протискивались они меж колючих стволов. Сухие иголки густым ковром устилали землю, заглушая шаги. Тощие скелеты высоких белоствольных деревьев сплетались в вышине в причудливую паутину, разукрашивая синее небо замысловатыми узорами. Небольшой отряд упорно пробивался вперед через лабиринт стволов и ветвей вслед за Хенделем, который быстро и решительно шагал впереди. Не успели они пройти и нескольких сотен футов, как Дьюрин отчаянно замахал руками, призывая остановиться, и недоуменно огляделся кругом, явно высматривая что-то в воздухе.
— Дым! — воскликнул он внезапно. — Они подожгли лес!
— Я не чувствую никакого дыма, — заявил Менион, старательно принюхиваясь.
— У эльфов чрезвычайно обострены все чувства, ты не сможешь ощутить того же, что и они, — ровным голосом произнес Алланон. Он повернулся к Дьюрину. — Можешь определить, с какой стороны?
— Я тоже чувствую запах дыма, — рассеянно произнес Ши, изумленный тем, что его собственные органы чувств развиты не хуже, чем у эльфов.
Несколько секунд Дьюрин озирался по сторонам, пытаясь уловить, с какой стороны доносится запах.
— Не уверен, но, кажется, они подожгли лес в нескольких местах. Если так, вот-вот может начаться пожар!
Алланон размышлял одно короткое мгновение, затем жестом велел им идти дальше к перевалу Петли. Они заметно ускорили шаг, спеша выбраться из огненной ловушки, в которую внезапно угодили. Как только огонь охватит сухие стволы деревьев, все пути к отступлению будут отрезаны. Чтобы не отстать, Ши и Флику пришлось перейти на бег, они едва поспевали за высокими Алланоном и Балинором. Алланон на ходу прокричал что-то Балинору, широкоплечий воин быстро промелькнул за деревьями и вскоре исчез из виду. Менион и Хендель ушли далеко вперед, и только неясные силуэты эльфов плавно скользили впереди меж тонкими стволами сосен. Рядом с братьями Омсфорд остался лишь Алланон, он шел в нескольких шагах у них за спиной, подгоняя обоих зычными криками. Между тесными стволами начали просачиваться клубы белого дыма. Похожий на густой туман, дым застилал дорогу и еще больше затруднял дыхание. Но огня нигде не было видно. Пожар еще не разгорелся настолько, чтобы подняться по переплетенным ветвям и поймать путников в капкан. Зато дым повалил со всех сторон, Ши с Фликом при каждом вдохе заходились кашлем, от жара и едкой копоти слезились глаза. Вдруг Алланон крикнул, чтобы они остановились. С большой неохотой они подчинились, дожидаясь приказа двигаться дальше, но Алланон, казалось, высматривал что-то позади них, его худое смуглое лицо чернело в густом белом дыму. Вдруг откуда-то сзади вынырнула могучая фигура Балинора, плотно окутанная длинным плащом.
— Ты был прав, они у нас за спиной, — выговорил он, с трудом переводя дыхание. — Лес за нами горит сплошной полосой. Похоже, они хотят заманить нас в ловушку и вынудить идти к перевалу Петли.
— Будь с ними, — коротко приказал Алланон, указывая на перепуганных братьев. — Я должен нагнать остальных, пока они не добрались до перевала.
С невероятной для такого великана скоростью он ринулся вперед и промелькнул между деревьями, почти мгновенно исчезнув из виду. Балинор жестом предложил братьям следовать за ним, и все трое поспешно двинулись в том же направлении, едва различая дорогу и с трудом дыша в плотном дыму. Вдруг послышался громкий треск горящего дерева, и дым понесся мимо слепящими белесыми тучами. Огонь нагонял их. Через считаные минуты они сгорят заживо! Захлебываясь в чудовищном кашле, Балинор и двое братьев прорывались между соснами, отчаянно пытаясь выбраться из неожиданного ада. Мельком посмотрев на небо, Ши, к своему ужасу, увидел, что пламя позади них с жадностью перекидывается с верхушки одной тощей сосны на другую, упорно прогрызая себе дорогу вперед по длинным стволам.
Неожиданно из толщи дыма и густой череды стволов выступила непроницаемая каменная стена, и Балинор устремился в ту сторону. Через минуту, на ощупь пробираясь вдоль скалы, они увидели на поляне за частоколом горящих деревьев своих друзей. Впереди, извиваясь между утесами и исчезая на перевале Петли, тянулась узкая горная тропа. Троица быстро присоединилась к остальным, и как раз вовремя — весь лес был уже охвачен пламенем.
— Они хотят поставить нас перед выбором — изжариться живьем в этих соснах или пойти через перевал! — прокричал Алланон сквозь треск горящего дерева, с тревогой глядя на уходящую вперед дорогу. — У нас только два пути, и они знают это. Но и у них выбор не больше, да и преимущества они лишились. Дьюрин, пройди немного вперед, посмотри, не устроили ли карлики засаду.
Эльф бесшумно двинулся вперед, низко пригибаясь к земле и прижимаясь к утесам. Все смотрели ему вслед, пока он не исчез на тропе между скалами. Ши дожидался вместе с остальными, жалея, что ничем не может помочь товарищам.
— Карлики не глупы, — внезапно ворвался в его мысли голос Алланона. — Те, что на перевале, понимают, что отрезаны от тех, кто поджег лес, если только они не сумеют пробраться мимо нас. В Вольфсктаагские горы они не рискнут отступать ни при каких условиях. Либо впереди нас поджидает большой отряд карликов, и скоро мы узнаем это от Дьюрина, либо они затевают что-то еще.
— Как бы там ни было, они наверняка постараются осуществить свой план на Узле, — вмешался Хендель. — В том месте дорога сужается настолько, что между сходящимися утесами можно пройти только по одному. — Он замолчал и задумался, очевидно представив себе эту картину.
— Как же они собираются нас остановить? — быстро проговорил Балинор. — Утесы почти отвесные, подъем по ним был бы долгим и нелегким, а с тех пор как карлики выследили нас, у них просто не было времени забраться наверх.
Алланон задумчиво кивнул, соглашаясь с принцем Каллахорна, он тоже явно не догадывался о намерениях карликов. Менион Лих негромко переговорил с Балинором, затем неожиданно отделился от маленького отряда и быстро пошел к узкому проходу между скалами, сосредоточенно глядя под ноги. Жар от горящего леса сделался нестерпимым, и им пришлось продвинуться ближе к выходу на перевал. Белый дым все еще клубился меж мертвыми соснами, медленно растворяясь в воздухе. Томительные минуты тянулись мучительно долго, пока шестеро оставшихся путников дождались Мениона и Дьюрина. Они видели, как худощавый горец изучает следы на входе на перевал, его высокая фигура казалась тенью в затянутом дымом воздухе. Наконец Менион распрямился и пошел обратно, почти тотчас его нагнал Дьюрин.
— Впереди на перевале отпечатки ног, но больше никаких признаков жизни, — доложил эльф. — В самой узкой части все вроде спокойно. А дальше я не ходил.
— Это не всё, — быстро вставил Менион. — На входе на перевал я видел две четкие цепочки следов, в обе стороны. Это следы карликов.
— Они, наверное, проскользнули перед нами, а затем вернулись, прижимаясь к скалам, пока мы торчали в дыму посреди леса, — произнес Балинор. — Но если они были там до нас, что же…
— Этого мы не узнаем, если будем сидеть здесь и рассуждать! — с раздражением оборвал Алланон. — Можем только догадываться. Хендель, пойдешь впереди вместе с горцем, смотрите в оба. Всем остальным построиться в том же порядке.
Коренастый гном и Менион пошли впереди, зорко всматриваясь в каждый булыжник вдоль извилистой тропы, которая узкой змейкой уходила на перевал Петли. В нескольких шагах позади осторожно двигались остальные, с опаской поглядывая на острые скалы. Когда Ши отважился оглянуться, он увидел, что Алланон идет за ним по пятам, а Балинор снова исчез. Вероятно, Алланон приказал воину вернуться на опушку сгоревшего леса, замыкать отряд и наблюдать за появлением карликов. Ши понимал, что коварные карлики заманили их в ловушку и теперь остается только ждать.
Почти сотню ярдов тропа резко поднималась вверх, затем постепенно стиралась и сужалась настолько, что проходить между отвесными утесами можно было только по одному. Проход в каменной стене представлял собой глубокую нишу, выдолбленную в утесе, скалы по бокам загибались и едва не смыкались вершинами у них над головой. Узкая голубая полоска неба тянулась над путниками, слабо освещая извилистую, засыпанную камнями тропу. Продвигались вперед медленно, то и дело останавливаясь, когда идущим первыми приходилось выискивать ловушки, расставленные карликами. Ши не знал, как далеко успел дойти Дьюрин, когда совершал разведку, но, скорее всего, эльф не доходил до того места, которое Хендель назвал Узлом. Ши догадывался, откуда взялось такое название. Щель меж скалами была такой узкой, что казалось, будто на шее затягивается петля палача и впереди их ждет неминуемая казнь. Ши слышал почти над ухом тяжкое дыхание Флика, от близости каменных стен горло сдавило удушьем. Медленно отряд двигался по тропе, чуть отклоняясь в сторону, чтобы не врезаться в подступающие все ближе скалы и не пораниться об их острые как бритва выступы.
Неожиданно скорость совсем замедлилась, и от резкой остановки путники натолкнулись друг на друга. За спиной Ши услышал зычный голос Алланона, историк сердито требовал объяснений и велел пропустить его вперед. Однако в такой тесноте никто не мог сдвинуться в сторону. Присмотревшись, Ши увидел впереди узкую полоску света. Дорога наконец-то расширялась, они почти добрались до выхода из перевала, но в тот же миг послышались шумные восклицания, и движение вовсе остановилось. Сквозь полумрак прорывался возмущенный голос Мениона, в ответ раздались громкие проклятия Алланона, и великан резко приказал всем идти вперед. Сначала никто не двигался. Затем отряд начал дюйм за дюймом пробираться вперед, уже видя перед собой широкую площадку, затененную утесами, которые отвесными стенами вздымались в яркое небо.
— Этого я и боялся, — пробормотал себе под нос Хендель, когда Ши с Даэлем с трудом протиснулись из каменной ниши. — Я-то надеялся, что карлики не станут забираться так глубоко в свои священные земли. Но похоже, горец, они поймали нас в капкан.
Ши вышел на ровную каменную площадку, где уже стояли все остальные, переговариваясь сиплыми от злости и огорчения голосами. Алланон вышел следом за Ши, и они вместе смотрели на открывшуюся глазам картину. Каменная площадка, на которой стояли путники, выдвигалась из тесного проема между скалами футов на пятнадцать и образовывала небольшой уступ, который резко обрывался над зияющей пропастью. Даже в ярком солнечном свете пропасть казалась бездонной. Каменные утесы, поднимавшиеся у них за спиной, полукругом огибали пропасть, а затем резко расступались, уступая место непроходимому лесу, который начинался в нескольких сотнях шагов за ними. По недоброй шутке природы, пропасть зияла внизу в форме отчетливой петли с неровными краями. Никакого обходного пути не было. На другой стороне провала виднелись остатки разрушенного подвесного моста из досок и веревок. Восемь пар глаз внимательно всматривались в голые стены утесов, выискивая способ забраться по скользкой поверхности. Но вскоре стало ясно, что мост был единственным средством переправы.
— Карлики знали, что делали, когда рушили мост! — буркнул Менион, ни к кому не обращаясь. — Теперь мы в ловушке между ними и этой бездонной дырой. Им даже не придется за нами возвращаться. Они просто могут подождать, пока мы умрем с голоду. Как глупо…
Едва сдерживая злость, он замолчал. Все понимали, что совершили непростительную ошибку, позволив завлечь себя в столь примитивную, но надежную ловушку. Алланон подошел к краю пропасти, сосредоточенно вгляделся вниз, а затем принялся изучать противоположный берег, выискивая способ переправы.
— Будь пропасть чуть-чуть поуже и немного больше места для разбега, я бы попробовал перепрыгнуть, — с надеждой произнес Дьюрин.
Оценив расстояние, Ши решил, что до другой стороны пропасти не меньше тридцати пяти футов. Он с сомнением покачал головой. Даже лучший прыгун в мире не смог бы совершить такой прыжок.
— Погоди-ка! — вдруг воскликнул Менион, подбегая к Алланону и указывая ему на север. — Видите старое дерево слева?
Все с надеждой повернули головы, пытаясь понять мысль Мениона. Дерево, о котором он говорил, торчало из утеса почти в ста пятидесяти ярдах от них, серый контур его четко вырисовывался на безоблачном небе, голые ветви, лишенные листьев, уныло свисали вниз, словно усталые руки измученного великана, замороженного живьем. Это было единственное дерево на каменистой тропе, уходящей от пропасти и исчезающей в лесу под утесами на другой стороне. Ши переглянулся с остальными, но все недоуменно молчали.
— Если я всажу в дерево стрелу с привязанной веревкой, самый легкий из нас смог бы перебраться по веревке, цепляясь руками и ногами, и протащить на ту сторону надежный канат, — предложил принц Лиха, берясь левой рукой за большой ясеневый лук.
— Но до дерева больше сотни ярдов, — недоверчиво произнес Алланон. — Стрела с веревкой будет слишком тяжелой, тебе придется сделать лучший в истории выстрел, к тому же стрелу надо засадить настолько глубоко, чтобы она выдержала вес человека. Сомневаюсь, что такое возможно.
— Лучше попробовать, чем распрощаться с мечом Шаннары навсегда, — пробурчал Хендель, его суровое лицо вспыхнуло от гнева.
— Я знаю, что делать! — вдруг заговорил Флик, выступая на шаг вперед. Все посмотрели на крепкого паренька из Дола так, словно видели его впервые.
— Ну так говори скорее! — воскликнул Менион нетерпеливо, — Что ты придумал, Флик?
— Будь у нас в отряде искусный стрелок… — Флик не без ехидства покосился на Мениона, — он наверняка сумел бы загнать стрелу с привязанной веревкой в доски моста с другой стороны, а мы бы подтянули их сюда.
— А вот это стоящая мысль! — быстро согласился Алланон. — Итак, кто…
— Я смогу, — быстро сказал Менион, сверкнув глазами на Флика.
Алланон коротко кивнул. Хендель достал короткую веревку, и Менион Лих крепко привязал ее к древку стрелы, а свободный конец сунул за широкий кожаный ремень. Вложив стрелу в ясеневый лук, горец тщательно прицелился. Все глаза были устремлены на длинную веревочную конструкцию, свисающую с дальнего края пропасти. Менион проследил взглядом по веревкам вниз, в темноту провала, пока не заметил футах в тридцати деревянный обломок, вплетенный в канаты изуродованного моста. Затаив дыхание, все ждали, пока он натянул тетиву, уверенно прицелился и с резким щелчком пустил стрелу. Пролетев через пропасть, стрела впилась в доску, и веревка свободно провисла.
— Отличный выстрел, Менион, — похвалил Дьюрин, стоявший у него за плечом, и худощавый горец просиял.
Мост осторожно потянули на место, пока не сошлись обрубленные концы веревок. Напрасно Алланон высматривал, к чему бы привязать веревки — опоры, на которых держалась переправа, были вырваны карликами. Наконец Хендель с Алланоном встали на краю пропасти и туго натянули веревочный мост, а Даэль перебрался по нему через зияющую бездну со второй веревкой, привязанной к поясу. Пришлось изрядно поволноваться, пока великан в черном плаще и молчаливый гном изо всех сил цеплялись за шаткую веревочную переправу, но через несколько минут Даэль, перебирая руками и ногами, благополучно добрался до другой стороны. Неожиданно вернулся Балинор с известием, что пожар в лесу догорает и карлики скоро тронутся в сторону перевала Петли. Веревку, которую протащил через пропасть Даэль, спешно перебросили обратно, когда он закрепил ее конец на противоположной стороне, обмотали вокруг скал на выходе из перевала и надежно привязали к веревкам моста. Оставшиеся члены отряда, следуя примеру Даэля, друг за другом перебрались через провал, осторожно перебирая руками, пока все благополучно не оказались на другой стороне. Тогда веревку перерезали и бросили в пропасть вместе с остатками старого моста, чтобы избавиться от погони.
Алланон приказал не поднимать шума, чтобы карлики раньше времени не узнали о том, что они счастливо выбрались из старательно подготовленной ловушки. Но перед тем как они двинулись в путь, историк подошел к Флику, положил юноше на плечо худую темную ладонь и скупо улыбнулся.
— Сегодня, друг мой, ты заслужил право находиться в этом отряде, право, выше и главнее твоего родства с братом.
Он резко развернулся и подал Хенделю знак вести отряд дальше. Глядя на зардевшееся счастливое лицо Флика, Ши дружески похлопал брата по плечу. Флик действительно заслужил право быть здесь вместе с остальными, право, которого сам Ши, казалось, пока не заслужил.
Глава 11
Отряд углубился в Вольфсктаагские горы еще миль на десять, прежде чем Алланон разрешил устроить привал. Страшная Петля и угроза нападения карликов давно остались позади, и теперь путники находились в густом лесу. До сих пор они двигались быстро, не встречая особых препятствий, тропы были широкие и свободные, почва ровная, хотя они уже и поднялись в горы на несколько миль. Морозный воздух придавал бодрости, отчего шагать было почти весело, а теплое послеполуденное солнце приветливым сиянием поднимало настроение еще больше. Лес в этих горах рос отдельными рощицами, отделенными друг от друга хребтами массивных гор и голыми заснеженными пиками. Испокон веков эти земли были запретными даже для гномов, однако никто не замечал вокруг ничего, что могло предвещать опасность. Обычные лесные звуки окружали путников, пронзительному стрекотанию насекомых вторили радостные песни веселых пичуг всех цветов и размеров. Казалось, они выбрали самый правильный путь, чтобы добраться до пока еще далекого Паранора.
— Остановимся на ночлег через несколько часов, — объявил историк, собрав всех вокруг себя. — Но на рассвете я оставлю вас, хочу посмотреть, не ждет ли нас за горами Повелитель чародеев со своими шпионами. Когда мы переберемся через горы и пройдем через небольшой отрезок Анарских лесов, останется лишь пересечь равнины за Драконьими Зубами, у самого Паранора. И если обитатели Северных земель или их союзники перекрыли проход, я должен узнать об этом сейчас, чтобы быстро выбрать другой путь.
— Так ты пойдешь один? — спросил Балинор.