Меч Шаннары Брукс Терри
— Полагаю, нам всем будет лучше, если я пойду один. Мне опасность вряд ли угрожает, а у вас на счету будет каждый, когда вы снова доберетесь до лесов Среднего Анара. Отряды карликов наверняка будут следить за всеми перевалами в этих горах, чтобы вы не ушли отсюда живыми. Хендель сумеет провести вас через все западни не хуже меня, а я постараюсь перехватить вас где-нибудь по дороге до того, как вы выйдете на равнины.
— Каким путем ты пойдешь? — поинтересовался угрюмый гном.
— Надежнее всего через Нефритовый перевал. Я буду помечать путь обрывками ткани, мы уже делали так раньше. Красный означает опасность. Идите по белым лоскутам, и все будет хорошо. А теперь двинемся дальше, пока еще светло.
Они шли через Вольфсктааг, пока солнце не скрылось за краем гор на западе и толком разглядеть тропинку под ногами стало невозможно. Ночь была безлунная, только звезды тускло освещали неровную землю. Лагерь разбили под высоким зазубренным утесом; словно громадный клинок, рассекающий небо, он поднимался на несколько сотен футов. Место стоянки по краям закрывали высокие сосны, вплотную подходящие к полукружью скал, таким образом, путники были защищены со всех сторон. Костер вновь не разводили и ужин съели холодным. На ночь Хендель организовал постоянное дежурство, боясь оставлять отряд без дозора в таком недружелюбном месте. Каждый дежурил по очереди по несколько часов, пока остальные спали. После ужина разговоров почти не было, и утомленные долгим дневным переходом путники вскоре завернулись в одеяла и устроились на ночлег.
Ши вызвался караулить первым, по-прежнему чувствуя неловкость оттого, что другие ради него рискуют своими жизнями. Он больше не хотел оставаться безучастным наблюдателем. За последние два дня отношение Ши к походу в Паранор совершенно переменилось. Он начал сознавать, насколько важно вернуть меч, как сильно спасение жителей всех четырех земель от Повелителя чародеев зависит от этого оружия. Прежде он бежал, спасаясь от посланников Черепа и своих обязанностей наследника рода Шаннары. Теперь же он бежал навстречу еще большей опасности, чудовищная, не знающая границ сила ждала его впереди, и единственной его защитой была отвага этих семерых смертных. Но, даже сознавая все это, Ши прекрасно понимал, что отказаться от похода, утаить при себе то немногое, что он мог отдать, будет самым вероломным предательством своей крови, эльфийской и человеческой, малодушным отречением от гордости, какую он ощущал, отстаивая свободу и безопасность всех живущих. Даже если бы ему сказали, что их затея обречена на провал, он уже никогда бы не отступился от своих намерений, пусть и призрачной была надежда на успех.
Не заговаривая ни с кем, Алланон отвернулся и через считаные секунды уже спал. Два часа своего дежурства Ши смотрел на неподвижную спину историка, пока не появился Дьюрин и он не ушел спать. И только за полночь, когда проснулся Флик, чтобы заступить в караул, долговязое тело их командира чуть шевельнулось, Алланон поднялся одним плавным движением; лицо его скрывал большой черный капюшон, как и в тот вечер, когда Флик впервые повстречал его на дороге в Тенистый Дол. Минуту Алланон постоял, глядя на спящих и Флика, который неподвижно сидел на валуне на краю лагеря. Затем, без единого слова или жеста, он повернул на север, на тропинку, уводящую от лагеря, и исчез в черноте леса.
Остаток ночи Алланон шел не останавливаясь, чтобы добраться до Нефритового перевала в Среднем Анаре и через него выйти к равнинам на западе. Его темная фигура проносилась по молчаливому лесу со скоростью летящей тени, лишь на мгновение касаясь земли и снова взлетая. Словно бестелесный призрак, он проходил мимо занятых своими делами лесных обитателей, которые замечали его присутствие, но тут же забывали о ночном страннике; они не изменялись, но и не оставались прежними — его неизбывный образ отпечатывался в их бесхитростных умах. И вновь Алланон думал о путешествии в Паранор, о том, чего не знал больше никто, и чувствовал странную беспомощность перед будущим. Остальные могли лишь догадываться о его роли во всем, что случилось, и в том, что ждало впереди, и лишь ему одному приходилось жить с осознанием правды о собственной судьбе и судьбах других. Он пробормотал что-то вполголоса, кляня неотвратимость грядущего и понимая всю невозможность выбора. Лишь притихший лес был свидетелем мрачной неуверенности, которая маской сковала его худое вытянутое лицо, избороздив глубокими морщинами тревог и волнений, однако в душе историка жила твердая решимость, которая будет ему опорой, даже когда сердце уже сдастся.
Рассвет застал Алланона, когда он пробирался сквозь самый густой участок леса, протянувшийся на несколько миль по холмам, на которых встречались завалы из камней и упавших деревьев. Он тотчас отметил странную тишину этого места, словно неведомая смерть сжала землю своей ледяной рукой. Пройденный путь Алланон старательно помечал небольшими лоскутками белой материи. Он вдруг пошел медленнее. До сих пор ничто вокруг не внушало ему опасений, но теперь вдруг шестое чувство яростно било тревогу. Он добрался до развилки, где тропа раздваивалась. Влево и вниз, вероятно к большой долине, уходила довольно утоптанная дорога. Определить наверняка, куда вела эта тропа, было сложно — со всех сторон темнел лес, скрывая из виду дорогу через пару сотен шагов. Вторая тропинка заросла густым кустарником. По такой дороге, не прорубаясь через заросли, можно было пройти только по одному. Узкой змейкой тропа поднималась к высокому хребту, который уводил в сторону от Нефритового перевала.
Неожиданно угрюмый историк застыл, ощутив чуть дальше вниз по тропе, уводящей в невидимую отсюда долину, присутствие другого существа, безошибочно узнаваемой злобной формы жизни. Стояла звенящая тишина, не угадывалось ни малейшего движения. Зло затаилось, поджидая своих жертв на нижней тропе. Алланон быстро оторвал два клочка ткани, один — красный и второй — белый; красный он привязал на широкой тропе, спускавшейся в долину, а белый — на узкой, уводившей к хребту. Завершив работу, он постоял, чутко прислушиваясь, но, хотя по-прежнему ощущал присутствие некоего существа на нижней тропе, не уловил никакого движения. Сила невидимой твари не шла ни в какое сравнение с его собственной силой, однако представляла опасность для идущих следом людей. Еще раз проверив свои метки, Алланон тихо свернул на верхнюю тропу, ведущую к подножию хребта, и скоро скрылся в густом подлеске.
Прошел почти час, прежде чем тварь, затаившаяся на ведущей в долину тропе, решила выйти из своего укрытия. Алланон не подумал об этом, но существо обладало недюжинным разумом и знало, что прошедший недавно мимо человек ощутил его присутствие и намеренно избежал встречи. Существо также понимало могущество этого человека, поэтому и затаилось в лесу, терпеливо дожидаясь его ухода. Выжидало оно довольно долго. А когда наконец тварь вышла из зарослей леса, она принялась напряженно всматриваться в пустынную развилку дороги, где на легком ветерке трепетали два ярких лоскутка. «Какие нелепые знаки!» — насмешливо подумало существо и, тяжело ступая, двинуло вперед свою массивную бесформенную тушу.
Последним дежурил Балинор, и, когда над восточными вершинами гор брызнули первые золотистые лучи солнца, он потихоньку разбудил весь отряд, возвращая их из мирной дремоты в прохладу раннего утра. Все быстро проснулись, наскоро проглотили легкий завтрак, пытаясь согреться в зябком воздухе пусть и солнечного, но слишком раннего утра, в молчании собрали поклажу и подготовились к новому переходу. Кто-то спросил об Алланоне, и Флик сонно ответил, что историк исчез около полуночи, но с ним не разговаривал. Никто особенно не удивился его молчаливому уходу, и больше о загадочном страннике никто не спрашивал.
Через полчаса отряд тронулся в путь через леса Вольфсктаага; держа на север, они шагали размеренно, почти не разговаривая друг с другом, и в том же порядке, что и раньше. Хендель уступил свое место во главе отряда отличившемуся Мениону Лиху, который пробирался сквозь путаницу ветвей и кустов по устланной палыми листьями земле с бесшумной грацией кошки. Хендель даже немного зауважал принца Лиха. Со временем этот юнец, может, и станет непревзойденным следопытом. Но пока горец слишком самонадеян и неопытен, а в этих землях выживают только самые бывалые и осторожные. И все же навык можно приобрести только в настоящем деле, поэтому гном с ворчанием позволил принцу возглавить отряд, хотя и перепроверял все, что попадалось им на пути.
Наметанный глаз гнома сразу же заметил то, что упустил из виду его напарник. Настораживало, что на тропе не сохранилось ни одного следа человека, который прошел здесь перед ними всего несколько часов назад. Гном дотошно вглядывался в землю, но так и не сумел обнаружить ни единого следа. Белые лоскутки появлялись через аккуратные промежутки, как и обещал Алланон. Однако никаких других признаков его пребывания здесь не было. Хендель слышал много историй о загадочном путешественнике и о его могуществе. Однако он и не подозревал, что можно так искусно скрывать свои следы. Впрочем, несмотря на недоумение, гном решил никому не говорить о своих наблюдениях.
Балинор, замыкавший отряд, тоже размышлял о загадочном человеке из Паранора, историке, который знал много такого, о чем другие даже не подозревали, о страннике, который, казалось, побывал всюду, но сам был окутан тайной. Балинор знал Алланона много лет, с самого детства, проведенного при дворе отца, однако воспоминания о мрачном страннике были расплывчатыми, он помнил лишь его неожиданные появления и уходы без предупреждения, его доброту, но и полную закрытость его души. Мудрецы всех четырех земель знали Алланона как непревзойденного философа и ученого. Другие считали его путешественником, всегда готовым помочь добрым советом и обладающим неумолимым здравым смыслом, с которым трудно спорить. Балинор учился у него и привык во всем доверять своему учителю едва ли не слепо. И все же он никогда не понимал Алланона по-настоящему. Думая об этом и сейчас, идя по тропе, Балинор вдруг впервые понял, что за все время их знакомства Алланон нисколько не постарел.
Тропа вновь пошла вверх и начала сужаться, дремучий лес и густой подлесок подступали к ней сплошной стеной. Менион послушно следовал по узким белым ленточкам и ни секунды не сомневался, что они идут верным путем, но все же, когда дорога становилась чуть труднее, он невольно настораживался и смотрел вокруг более внимательно. Был почти полдень, когда тропа неожиданно раздвоилась, и удивленный Менион остановился.
— Как странно. На дороге развилка, а меток нет, не понимаю, почему Алланон не оставил нам знака.
— Должно быть, с его знаком что-то случилось, — сказал Ши с тяжелым вздохом. — И какой дорогой нам идти?
Хендель внимательно оглядел землю. На тропе, уходящей вверх к хребту, остались лишь косвенные признаки недавнего пребывания человека: согнутые ветки и только что опавшие листья. Зато на нижней тропе явственно виднелись отпечатки следов, хотя и очень слабые. Чутье подсказывало гному, что на одной из дорог их ждет опасность, а может, и на второй тоже.
— Не нравится мне это… что-то здесь не то, — пробурчал он, ни к кому не обращаясь. — Меток нет, не нарочно ли их убрали…
— Может, не зря говорят, что в эти земли запрещено заходить, — ворчливо проговорил Флик, опускаясь на упавшее дерево.
Балинор прошел вперед и коротко посовещался с Хенделем, какой путь к Нефритовому перевалу им лучше выбрать. Хендель признал, что по нижней тропе путь будет короче и она больше похожа на основную дорогу. Но определить, какую из двух дорог выбрал Алланон, он не мог. Наконец Менион раздраженно замахал руками и потребовал прекратить спор.
— Все мы знаем, что Алланон не прошел бы здесь, не оставив нам знака, а это значит — либо что-то случилось с его меткой, либо что-то случилось с ним самим. В любом случае у нас нет времени сидеть здесь и ждать. Он назначил нам встречу на Нефритовом перевале или в лесу, поэтому я за нижнюю тропу, потому что это самый быстрый путь!
Хендель снова высказал свое недоумение по поводу следов на нижней тропе и свое предчувствие о таящейся на ней опасности, предчувствие, которое Ши разделял с ним с той минуты, как только понял, что условленной метки нет. Балинор и все остальные горячо спорили несколько минут и в конце концов согласились с горцем. Они пойдут коротким путем, однако будут вести себя особенно осторожно, пока не выберутся из этих загадочных гор.
Отряд снова построился с Менионом во главе. Они быстро зашагали вниз по пологому спуску, который, скорее всего, вел в долину, скрытую за могучими деревьями, плотными рядами уходившими во все стороны на много миль. Удивительно, но тропа почти сразу начала расширяться, деревья и кустарники расступились, а спуск сделался еще более пологим, с едва заметным теперь уклоном. Дорога стала легче, и их опасения понемногу начали рассеиваться, скоро стало совершенно ясно, что именно эта тропа в прошлом была основной для обитателей здешних земель. Не прошло и часа, как путники достигли дна низины. Определить, где они находятся, в окружении горных хребтов было сложно. Деревья закрывали весь обзор, кроме дороги и безоблачного синего неба.
Они прошли еще немного вперед и вдруг заметили за деревьями необычную конструкцию, похожую на громадный остов. Если бы не чересчур правильные очертания, он мог бы показаться частью окружающего леса, но очень скоро путники подошли достаточно близко, чтобы рассмотреть странное сооружение, состоящее из рядов громадных ржавых балок, составленных в квадратные рамы. Все невольно замедлили ход, настороженно всматриваясь, нет ли поблизости ловушки для доверчивых путешественников. Однако, не заметив никакого движения, они пошли вперед, завороженные застывшим впереди между деревьями строением.
Неожиданно тропа оборвалась, и таинственное сооружение предстало перед ними во всей красе: громадные металлические балки, траченные временем, но все еще прямые и с виду такие же крепкие, какими были вечность назад. Балки были частью большого города, столь древнего, что никто уже не помнил о его существовании, города, позабытого так же, как эта долина, среди которой он стоял, — последнего памятника цивилизации бесследно исчезнувших людей. Металлические конструкции были надежно закреплены на огромных фундаментах из похожего на камень материала, теперь выщербленных и осыпавшихся от времени. Кое-где виднелись развалины стен. Умирающие здания тесными рядами тянулись друг за другом на несколько сотен ярдов и заканчивались там, где сплошная стена леса отмечала границу ничтожного вмешательства человека в непреходящую природу. Внутри сооружений, между остатками фундамента и балок, росли кусты и небольшие деревца в таком изобилии, что, казалось, город скорее был задушен ими, нежели разрушился от времени. Не произнося ни слова, путники стояли перед этим наследием прошлой эпохи, глядя на дело рук людей, подобных им самим. При виде мрачных скелетов исчезнувшего города, доживавших свои унылые жизни, Ши особенно остро ощутил бренность всего сущего.
— Что это за место? — спросил он тихо.
— Развалины какого-то города, — пожал плечами Хендель, поворачиваясь к юному жителю Дола. — Похоже, сюда никто не заходил уже не одну сотню лет.
Балинор подошел к ближайшей постройке и потер металлическую балку. Широкие пласты ржавчины и грязи осыпались дождем, и из-под них тусклым стальным цветом блеснул металл, говорящий о силе, по-прежнему живущей в этой конструкции. Подошли все остальные, а Балинор медленно двинулся вокруг фундамента, внимательно рассматривая похожий на камень материал. Через минуту он остановился на углу и стер с поверхности пыль и грязь, из-под которых проступила дата, все еще читаемая на гниющей стене. Все сгрудились вокруг, чтобы рассмотреть ее.
— Да ведь этот город стоял здесь еще до Великих войн! — в изумлении воскликнул Ши. — Не могу поверить, это… наверное, самое старое здание на свете!
— Я помню, как Алланон рассказывал нам о живших здесь людях, — с редкой для него сентиментальностью проговорил Менион. — Это была великая эпоха, но и от нее остались лишь эти жалкие развалины. Несколько металлических балок.
— Может, задержимся здесь ненадолго? — предложил Ши. — Мне бы хотелось посмотреть на другие постройки.
Балинор и Хендель не особенно хотели задерживаться, однако согласились на короткую передышку, если только все будут держаться вместе. Ши с Фликом дошли до следующего строения. Хендель уселся, настороженно глядя на огромные каркасы; каждая секунда, проведенная в этих металлических джунглях, так не похожих на его родные леса, выводила его из себя. Остальные отправились вслед за Менионом вокруг постройки, где только что обнаружилась дата, и нашли там обрывок имени, написанного на осыпающейся стене. Вскоре Хенделю показалось, что он видит родной Кулхейвен и свою семью, но он тотчас отогнал видение и насторожился вдвойне. Все были на виду, только братья Омсфорд углубились в левую часть мертвого города, все еще с любопытством вглядываясь в гниющие руины и выискивая приметы древней цивилизации. В то же мгновение гном осознал, что в лесу висит мертвая тишина, слышны были только негромкие голоса его товарищей. Даже шелеста легкого ветерка не раздавалось в этой тихой долине, ни одна птица не пролетела у них над головой, не застрекотало ни единое насекомое. Только его собственное сиплое дыхание отдавалось в ушах.
— Что-то здесь не то… — Не успел он договорить, как руки сами потянулись к тяжелой булаве.
И в то же мгновение Флик заметил, что среди обломков фундамента, который они с Ши рассматривали, что-то белеет. Охваченный любопытством, он подошел чуть ближе и увидел разбросанные в беспорядке, похожие на палки предметы разных размеров и форм. Ши не останавливался, он шел вдоль здания, не обращая внимания на находку брата и завороженно глядя на развалины соседней постройки. Флик подошел еще ближе, но даже с расстояния в несколько шагов не мог определить, что это за белые палки. И только когда он подошел вплотную и остановился прямо перед ними, он понял, холодея от ужаса, что под полуденным солнцем в черной земле блестят человеческие кости.
И вдруг за спиной Флика оглушительно затрещали ветки и из густых кустов выпрыгнуло грязно-серое многоногое чудище огромных размеров. Невероятная помесь из живой плоти и машины, отвратительное существо словно явилось из ночного кошмара. Кривые ноги поддерживали тело, наполовину покрытое металлическими пластинами, наполовину — жесткой щетиной. На металлической шее вращалась голова исполинского насекомого. Щупальца с жалами на концах слегка покачивались над двумя горящими глазами, свирепые челюсти хищно щелкали. Сотворенное людьми из другой эпохи для исполнения воли хозяев, чудовище пережило бойню, уничтожившую его создателей, но, выживая и продлевая свое многовековое существование с помощью металлических фрагментов, внедренных в гниющее тело, оно превратилось в бесформенного урода, и хуже того — в пожирателя плоти.
Оно оказалось рядом с несчастной жертвой раньше, чем кто-нибудь успел шевельнуться. Ши ближе всех стоял к огромному чудищу, когда оно ударило Флика вытянутой конечностью, опрокинув его и тут же пригвоздив к земле, и с сопением потянулось к нему жадными челюстями. Ши не раздумывал ни секунды, он дико завопил, выхватил охотничий нож и, размахивая жалким оружием, бросился на помощь брату. Тварь только вцепилась в лишившуюся сознания жертву, когда ее внимание привлекло другое человеческое существо, которое яростно ринулось в атаку. Замешкавшись из-за этого внезапного нападения, монстр ослабил мертвую хватку и попятился на шаг назад, его громадное тело готовилось нанести второй удар, а выпученные зеленые глазки сосредоточились на крошечном человечке внизу.
— Ши, нет!.. — в ужасе выкрикнул Менион, когда юноша отчаянно ударил ножом по кривой лапе чудовища.
Из глубин огромного тела вырвалось злобное бульканье, тварь замахнулась на Ши вытянутой лапой, чтобы пригвоздить к земле и его. Но в последний момент юноша успел отскочить назад и ударить снова, из другого места, своим крошечным оружием. Затем, на глазах оцепеневших от ужаса друзей, лесное чудище ринулось на Ши в стремительном мелькании конечностей и шерсти. И когда Ши уже почти подхватил Флика, чтобы оттащить его в безопасное место, тварь навалилась на юношу, и на мгновение все исчезло в облаке пыли.
Все произошло так быстро, что никто не успел опомниться. Никогда Хендель не видел таких огромных и свирепых тварей, вероятно, она жила в этих горах неисчислимые годы, поджидая в засаде несчастных путников. Гном стоял от места схватки дальше всех, но быстро кинулся на помощь упавшим братьям Омсфорд. В то же мгновение пришли в себя и все остальные. Когда пыль немного осела и из нее вынырнула чудовищная голова, сразу три тетивы пропели в унисон и три стрелы с громким стуком глубоко засели в черной волосатой туше. Тварь яростно взвыла и поднялась на дыбы, воинственно выбросив вперед передние лапы.
Менион Лих принял вызов чудовища. Он отбросил прочь ясеневый лук и выхватил из ножен меч, крепко взявшись за рукоять.
— За Лих! За Лих! — Тысячелетний боевой клич вырвался из горла принца, и он в ярости бросился через руины фундамента и обломки стен к монстру.
Балинор тоже выхватил меч и ринулся на подмогу горцу, в ярком солнечном свете ослепительно сверкнул огромный клинок. Дьюрин и Даэль выпускали стрелу за стрелой в голову ревущей от злости гигантской твари, которая отбивалась от стрел передними лапами, пытаясь выдернуть их из своей толстой шкуры. Опередив Балинора, Менион добрался до цели и одним широким движением меча рубанул по ближайшей конечности чудища, ощутив, как железо входит в кость. Едва монстр снова поднялся на дыбы и отшвырнул Мениона в сторону, как его настиг сокрушительный удар булавы Хенделя. В следующую секунду перед чудовищем уже стоял Балинор, воин сбросил с себя охотничий плащ и остался в сверкающей на солнце кольчуге. Несколькими мощными взмахами меча принц Каллахорна отсек чудищу вторую ногу. Тварь яростно отбивалась, безуспешно пытаясь сбить своих врагов на землю и раздавить. Три воина с громким воинственным кличем бросились в атаку с новой силой, отгоняя чудовище от своих упавших товарищей. Стремительные точные удары обрушивались на раненую тварь, безошибочно находя самые уязвимые места. Дьюрин с Даэлем подошли ближе, непрерывно осыпая дождем стрел свою внушительную мишень. Стрелы с лязгом отскакивали от металлических пластин, однако неослабевающая атака постоянно отвлекала внимание взбешенного монстра. В гуще битвы Хендель получил такой свирепый удар, что на несколько секунд лишился сознания, и кошмарная тварь тут же метнулась к гному, чтобы прикончить его. Однако верный Балинор мгновенно оказался рядом и принялся наносить удары с таким неистовством, что не успело чудовище добраться до Хенделя, как его уже оттащил за ноги Менион.
Стрелы Дьюрина и Даэля все же достигли цели и едва не выбили чудовищу правый глаз. Кровь хлестала из простреленного глаза и десятка еще более серьезных ран, и монстр понял, что проиграл битву и вот-вот лишится жизни, если сейчас же не отступит. Нанеся быстрый отвлекающий удар по ближайшему противнику, чудовище вдруг с поразительной быстротой развернулось на месте и метнулось в свое лесное убежище. Менион тут же бросился в погоню, но тварь уже исчезла за высокими деревьями. Все пятеро не мешкая подбежали к братьям Омсфордам, которые так и лежали недвижимо, неловко съежившись на истоптанной земле. Бывалый воин, Хендель за долгие годы видел много раненых, он и осмотрел юношей. На первый взгляд все кости были целы, хотя от многочисленных порезов и синяков на телах, казалось, не было живого места. О внутренних повреждениях судить было сложно. Мощный шлепок лапы чудовища обрушился на шею Флика сзади, а Ши достался удар в плечо, на коже багровели уродливые отметины. Яд! Все попытки друзей привести братьев в чувство так и остались тщетными, дыхание юношей стало неглубоким, кожа побледнела и начала сереть.
— От такой напасти я лечить не умею, — обеспокоенно сказал Хендель. — Надо поскорее отнести их к Алланону. Он кое-что смыслит в таких вещах, должен помочь.
— Они умирают? — прошептал Менион одними губами.
Хендель едва заметно кивнул, повисла мертвая тишина. Балинор без лишних слов принял командование и приказал Дьюрину и Мениону нарезать шестов, а сам с Хенделем занялся подготовкой полотнищ для носилок. Юного Даэля оставили на часах на случай, если тварь надумает вернуться. Спустя четверть часа носилки были готовы, для надежности раненых привязали и накрыли одеялами, чтобы защитить от ночной прохлады, и отряд был готов идти дальше. Впереди вышагивал Хендель, прокладывая путь, а остальные четверо тащили носилки. Путники быстро вышли из руин мертвого города и через несколько минут отыскали тропу, выводящую из затерянной долины. В бессильном гневе друзья то и дело оглядывались на мрачные остовы древнего города, все еще заметные за стволами деревьев. Горькое чувство собственной беспомощности росло у них в душе. Они вошли в долину сильными и решительными, уверенными в себе и преисполненными верой в свое великое предназначение. А уходили отсюда измученными, побитыми жертвами жестокой судьбы.
Они быстро вышли из долины, поднялись по пологим склонам огибающего ее горного хребта и зашагали по широкой извилистой тропе между высокими молчаливыми деревьями, думая только о несчастных раненых. Вернулись привычные лесные звуки, правда, никто, кроме угрюмого гнома, не заметил этой перемены, однако его чуткий слух безошибочно улавливал любые движения в родных лесах. Хендель с горечью думал о сделанном выборе, который привел их в долину, о том, что могло случиться с Алланоном и обещанными им метками. Гном почти не сомневался, что загадочный странник оставил на развилке тревожные памятки, прежде чем выбрал верхнюю тропу, но кто-то или что-то, быть может, та самая тварь из леса догадалась о назначении цветных лоскутков и сняла их. Он покачал головой, изумляясь собственной глупости и неспособности с первого взгляда распознать опасность, и зашагал дальше, с ожесточением стуча сапогами и борясь с подступающим гневом на себя.
Они достигли края долины и зашагали дальше, не останавливаясь, сквозь густой лес; сплошная стена из спутанных и сплетенных вместе могучих стволов и толстых ветвей закрывала небо. Тропа снова сузилась, вынуждая путников растянуться цепочкой друг за другом. Глубокий синий цвет предвечернего неба быстро сменялся алым и багровым, возвещая о скором окончании очередного дня. По расчетам Хенделя, до заката оставалось не больше часа. Когда покажется Нефритовый перевал, гном не знал, но не сомневался, что он где-то рядом. Друзья прекрасно понимали, что придется идти без остановки всю ночь и весь следующий день, если они хотят спасти от смерти братьев Омсфорд. Необходимо было как можно скорее разыскать Алланона и обработать раны юношей до того, как яд поразит сердце. Никто не роптал и не жаловался, все понимали, что иного выхода нет.
Когда через час солнце скрылось за горными хребтами на западе, путники почувствовали, что их руки после долгого безостановочного похода совершенно онемели и едва удерживают носилки. Балинор объявил короткий привал, и весь отряд рухнул на землю, тяжело дыша в тишине вечернего леса. С наступлением темноты Хендель поставил во главе отряда Даэля; юный эльф сильнее других измучился, таща носилки с Фликом. Братья по-прежнему были без сознания, их укутали в несколько слоев одеял для тепла; осунувшиеся лица юношей, пепельно-серые в догорающем свете дня, покрывала тонкая пленка испарины. Хендель пощупал у них пульс и с трудом уловил слабенькое биение жизни в вялых руках. Менион с проклятиями метался вокруг в приступе неудержимой ярости, обещая отомстить всем и каждому, худощавое лицо принца пылало от воспоминаний о недавней битве и жгучего желания найти кого-нибудь, на кого можно выплеснуть весь свой гнев.
После короткого десятиминутного отдыха отряд вновь тронулся в путь. Последние лучи солнца погасли, и густая ночная тьма чуть рассеивалась лишь бледным сиянием звезд да серебристым светом молодого месяца. Почти в полной темноте приходилось идти медленно, неловко ступая по извилистой неровной дороге. Хендель занял место Даэля у носилок Флика, а худенький эльф пошел впереди отряда, его зоркие глаза высматривали в темноте неверную змейку тропы. Гном уныло думал об обещанных Алланоном цветных лоскутках: как пригодились бы они на пути через Вольфсктаагские горы. Сейчас, когда жизнь двух раненых юношей висела на волоске, идти по непроверенной дороге было особенно опасно. Не чувствуя усталости, гном шагал вперед, погруженный в глубокие раздумья. Рассеянно взглянув на две вершины слева, прорезавшие ночную гладь неба, он лишь через несколько секунд понял, что видит перед собой вход на Нефритовый перевал, и даже вздрогнул от неожиданности.
В тот же миг Даэль крикнул, что впереди развилка из трех дорог. Хендель прокричал в ответ, что к перевалу ведет левая тропинка. Не замедляя хода, они свернули налево. Дорога спускалась вниз, в сторону от горного массива, и вела к пикам-близнецам. Ободренные близостью цели, путники зашагали быстрее, от надежды скорой встречи с Алланоном у всех словно выросли крылья. Лежащие на носилках Ши и Флик вдруг зашевелились, крупная дрожь била их плотно закутанные в одеяла тела. Цепкая смерть яростно боролась в них с мощным желанием жить. Хендель подумал, что это хороший знак и, несмотря на смертоносный яд, надежда на выживание юношей все-таки есть. Он окинул взглядом отряд и обнаружил, что все напряженно всматриваются в яркий свет на темном горизонте между двумя вершинами. Внезапно со стороны мерцающего света донесся далекий грохот и неясное бормотание. Балинор приказал всем двигаться дальше, однако Даэлю велел пройти вперед, держа глаза и уши открытыми.
— Что это? — настороженно спросил Менион.
— Не могу сказать точно, слишком далеко, — ответил Дьюрин. — Похоже на звук барабанов и пение.
— Карлики, — зловеще проговорил Хендель.
Еще через час пути они подошли достаточно близко и поняли, что странное свечение шло от сотни небольших костров, а звуки издавали дюжины грохочущих барабанов и толпы певцов, поющих заунывными голосами. Мерный звук разрастался, становясь оглушительным, и вдруг из мглы, словно огромные колонны, перед взорами путников выросли две Аршины, обозначавшие вход на Нефритовый перевал. Балинор был уверен, что карлики, если это действительно они, едва ли станут оставлять часовых на своих священных землях, так что их отряду ничего не грозит, пока они не дойдут до перевала. Сквозь густой лес нарастающими волнами накатывал рокот барабанов и неумолчное пение. Кто бы ни перегородил им путь впереди, уходить они явно не собирались. Через несколько минут путники достигли входа на перевал, сразу за линией костров. Беззвучно нырнув с тропы в темноту, отряд устроил спешный совет.
— Что там происходит? — взволнованно спросил Балинор у Хенделя, когда все они остановились под укрытием деревьев.
— Поди разбери отсюда, если только ты мысли не умеешь читать! — раздраженно проворчал гном. — Похоже на пение карликов, но слов не разобрать. Пойду-ка я вперед и посмотрю.
— Не стоит, — быстро вмешался Дьюрин. — Это работа для эльфа, а не для гнома. Я двигаюсь быстрее и тише тебя, и часового я всегда замечу.
— Тогда лучше пойти мне, — предложил Даэль, — Я ниже ростом, легче и быстрее всех вас. Обернусь за минуту!
Не дожидаясь ответа, он растворился в лесу и исчез раньше, чем кто-нибудь успел возразить. Дьюрин негромко выругался, беспокоясь за жизнь младшего брата. Если на Нефритовом перевале действительно были карлики, несчастного эльфа ждала неминуемая смерть. Хендель сердито передернул плечами и уселся, привалившись к дереву, дожидаться возвращения Даэля. Ши вдруг начал стонать и метаться, расшвыривая одеяла и едва не вываливаясь из носилок. Флик тоже стонал, хотя и не так громко, лицо его страшно осунулось. Менион с Дьюрином торопливо укутали братьев в одеяла, на этот раз надежно закрепив их длинными кожаными ремешками. Раненые продолжали стонать, но в нарастающем с другой стороны перевала грохоте их вряд ли бы кто-нибудь услышал. В ожидании Даэля все сидели тихо, с тревогой поглядывая на мерцающие вдали огни и вслушиваясь в барабанный бой. Минуты тянулись мучительно медленно. Вдруг из темноты вынырнул Даэль.
— Карлики? — сипло спросил Хендель.
— Их там сотни, — угрюмо отозвался эльф. — Растянулись вдоль входа на Нефритовый перевал, развели десятки костров. Наверное, совершают какой-то обряд — поют и колотят в барабаны не переставая. Но хуже всего то, что все они смотрят в сторону перевала. Пройти там незамеченными просто невозможно.
Он замолчал и быстро окинул взглядом раненых братьев, прежде чем снова повернуться к Балинору.
— Я осмотрел вход на перевал и обе горы. Пройти можно только мимо карликов, другого пути нет. Все-таки они поймали нас в западню!
Глава 12
Мрачное сообщение Даэля вызвало настоящий переполох. Менион вскочил на ноги и схватился за меч, грозясь прорубить дорогу пусть даже ценой собственной жизни. Балинор пытался удержать принца или хотя бы успокоить; несколько минут все шумели и перекрикивали друг друга, поддерживая горца. Хендель коротко расспросил встревоженного Даэля о том, что тот видел на перевале, и, услышав ответы, громко приказал всем замолчать.
— Там все старейшины карликов, — сообщил он Балинору, которому наконец удалось немного утихомирить Мениона, чтобы выслушать гнома. — Все их верховные жрецы и жители ближайших селений собрались здесь на особенную церемонию, которую они проводят каждый месяц. Они приходят на закате и возносят хвалы богам за то, что те защищают их от зла, обитающего в запретных землях Вольфсктаага. Церемония продлится всю ночь, а к утру нашим юным друзьям уже никто не поможет.
— Удивительный народ эти карлики! — взорвался Менион. — Боятся обитающего здесь зла, а сами заодно с королевством Черепа! Не знаю, как остальные, а лично я не собираюсь сдаваться из-за того, что каким-то полоумным карликам приспичило распевать свои молитвы!
— Никто и не сдается, Менион, — быстро произнес Балинор. — Мы пройдем через эти горы сегодня же. Прямо сейчас.
— И как ты собираешься это сделать? — спросил Хендель. — Здесь же добрая половина всех карликов! Может, мы по воздуху перелетим?
— Погодите-ка минутку! — воскликнул вдруг Менион и склонился над бесчувственным Ши, быстро обшарил его одежду и вытащил маленький кожаный мешочек с могущественными эльфийскими камнями. — Эльфийские камни выведут нас отсюда, — объявил он остальным, размахивая мешочком.
— Он что, рехнулся? — удивился Хендель, с недоверием глядя на горца.
— Ничего не выйдет, Менион, — тихо проговорил Балинор. — Власть над этими камнями есть только у Ши. А еще Алланон как-то рассказывал мне, что эльфийские камни защищают лишь от нематериального зла, от опасности, которая смущает разум. А карлики — существа из плоти и крови, они не принадлежат к миру призраков.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, зато точно знаю, что эти камни прогнали тварь из Туманной топи, и я видел их силу… — Менион уныло замолчал, задумавшись над словами Балинора, и обессилевшими руками опустил мешочек с его бесценным содержимым. — И что толку? Наверное, ты прав. Я уже сам не понимаю, что говорю.
— Но должен ведь найтись выход! — Дьюрин вышел вперед, оглядывая всех. — Надо придумать, как отвлечь их внимание на пять минут, а мы в это время проскочим.
Менион снова оживился, радуясь блеснувшей надежде, но, как ни старался, не мог придумать способ отвлечь внимание тысяч карликов. Балинор задумчиво расхаживал взад-вперед, слушая самые невероятные предложения своих товарищей. Хендель, мрачно усмехнувшись, вызвался выйти в центр лагеря карликов и дать себя схватить. Увидев своего заклятого врага, которого они столько лет мечтали уничтожить, карлики придут в восторг и забудут обо всем на свете. Но шутка шуткой, а Менион всерьез задумался, не принять ли предложение гнома.
— Хватит болтать! — зарычал вдруг принц Лиха, совершенно потеряв терпение. — У нас нет времени на пустые разговоры! Пока еще братьям можно помочь, надо выбираться отсюда. Что будем делать?
— А широк ли перевал? — рассеянно спросил Балинор, все еще вышагивая взад-вперед.
— Около двухсот ярдов в том месте, где собрались карлики, — ответил Даэль, едва сдерживаясь от резкого ответа Мениону. Помолчав минутку, он вдруг щелкнул пальцами, словно вспоминая. — Правая сторона перевала совершенно голая, а вот слева вдоль утеса растут небольшие деревца и кустарники. Мы сможем укрыться за ними…
— Этого мало, — перебил Хендель. — Нефритовый перевал достаточно широк, чтобы через него промаршировала целая армия, но пытаться пройти там под таким жалким прикрытием — настоящее самоубийство. Я бывал на перевале и точно знаю — любой карлик, если только он не слепой, заметит нас через минуту!
— Значит, надо заставить их смотреть в другую сторону, — проворчал Балинор, план постепенно начинал вырисовываться у него в голове.
Неожиданно он замер, опустился на колени и быстро начертил на земле грубую схему входа на перевал, поглядывая в ожидании замечаний на Даэля и Хенделя. Даже Менион прервал поток жалоб и подошел к ним.
— Если верить этому рисунку, мы сможем пройти незамеченными и вдалеке от света костров, пока не окажемся здесь, — пояснил Балинор, ткнув в точку рядом с линией, обозначавшей утес. — Склон достаточно пологий, чтобы держаться подальше от карликов и оставаться под прикрытием деревьев. Потом начинается открытое пространство на двадцать пять — тридцать ярдов, до самого леса на крутом склоне. Это и есть самое трудное место, там светло, и любой, кто повернет голову в ту сторону, увидит нас. Надо отвлечь карликов, когда мы будем как на ладони.
Он замолчал и оглядел взволнованные лица товарищей; быть может, это был не самый лучший план, но времени на раздумья не осталось, если они еще надеялись вновь обрести меч Шаннары. Пусть риск велик, но жизнь хрупкого юноши из Дола, единственного наследника великого меча и последней надежды для народов всех четырех земель спастись от неминуемой гибели, была сейчас превыше всего. И их собственные жизни не такая уж высокая цена за сохранение этой единственной надежды.
— Нам потребуется лучший лучник всех Южных земель, — негромко сказал рослый воин. — И этот человек ты, Менион Лих.
Горец удивленно вскинул голову при этом нежданном заявлении, не в силах скрыть переполнявшую его гордость.
— У тебя будет только один выстрел, — продолжал принц Каллахорна. — Если ты промахнешься, мы все покойники.
— Что ты задумал? — с любопытством спросил Дьюрин.
— Когда заросли закончатся и мы доберемся до края открытого поля, Менион прицелится в кого-нибудь из старейшин карликов на дальнем конце перевала. У него будет один выстрел, чтобы убить его, а когда начнется суматоха, мы сумеем проскочить.
— Ничего не выйдет, дружище, — проворчал Хендель. — Как только в их вождя воткнется стрела, все карлики ринутся на перевал. И нас сразу обнаружат.
Балинор покачал головой и слабо улыбнулся, не убежденный его словами.
— Не обнаружат, потому что погонятся за кем-то еще. Как только их вождь упадет, на другом конце перевала покажется один из нас. Карлики придут в ярость и бросятся за ним в погоню, а остальные смогут проскользнуть.
Дружным молчанием встретили товарищи слова принца Каллахорна, все взволнованно переглядывались, и всех терзала одна и та же мысль.
— Может, это и неплохо звучит, только не для того, кто выйдет один на один с толпой карликов, — с недоверием произнес Менион. — Кто же согласится подставить себя под удар?
— Я это придумал, — заявил Балинор, — и я должен остаться на перевале, чтобы завести карликов поглубже в Вольфсктааг, потом я сделаю круг, вернусь и нагоню вас на границе Анара.
— Да ты, верно, не в своем уме, если думаешь, что я позволю тебе остаться и расхлебывать эту кашу, — возмутился Менион. — Если стрелять буду я, то я и останусь, а если промахнусь…
Он замолчал и улыбнулся, пожав плечами, а когда Дьюрин с недоверием посмотрел на него, похлопал эльфа по плечу. Балинор хотел было возразить, но неожиданно вперед вышел Хендель, сердито мотая крупной головой.
— План хорош, но все мы знаем, что за тем, кто останется, в погоню бросятся тысячи карликов, мечтающих его изловить или, в лучшем случае, дождаться, пока он выйдет из их священных земель. Тот, кто останется, должен хорошо знать карликов, их повадки, знать, как с ними бороться и как остаться в живых. А значит, это должен быть гном, который воюет с ними всю свою жизнь. То есть я. Кроме того, — добавил он мрачно, — как я уже сказал, они давно мечтают заполучить мою голову. И не упустят случая, да еще после такого унижения.
— Но ведь это я… — снова начал Менион.
— Хендель прав, — резко оборвал его Балинор. Все в изумлении повернулись к нему. Только Хендель не удивился, он понимал, что и сам принял бы такое нелегкое решение, будь он на месте принца. — Выбор сделан, и мы должны принять его. Из всех нас только Хендель сможет перехитрить карликов и остаться в живых.
Он развернулся к коренастому воину и протянул ему широкую ладонь. Гном крепко пожал ее, на мгновение задержав в своей, затем быстро отвернулся и потрусил по тропе, вскоре исчезнув из виду. Остальные смотрели ему вслед, но через несколько мгновений Хендель уже растворился в сумерках. Грохот барабанов и монотонное пение карликов раскатывались волнами до самого светлого горизонта на западе.
— Заткните парням рты, чтобы они не могли кричать, — приказал Балинор, удивив остальных резкостью этого неожиданного приказа.
Менион не мог сдвинуться с места, он словно врос в землю, молча глядя на тропинку, по которой только что ушел Хендель. Балинор развернулся к нему и утешающе похлопал по плечу.
— Соберись, принц Лиха, пусть твой выстрел стоит жертвы, на которую он пошел ради нас.
Тела раненых братьев по-прежнему била крупная дрожь; их быстро привязали покрепче к носилкам, а в рот всунули плотно скрученные тряпки, чтобы заглушить негромкие стоны и вскрики. Четверо оставшихся путников подхватили свою поклажу, взялись за носилки и двинулись под прикрытием деревьев ко входу на Нефритовый перевал. Впереди полыхали костры карликов, освещая темное небо ярким желто-оранжевым светом. Чем ближе они подходили к перевалу, тем громче становился оглушительный мерный стук барабанов. Пение карликов звучало все громче и громче, казалось, здесь собрался весь маленький народец. Неожиданно друзьям показалось, будто все происходит в зловещем сне, словно они заблудились в странном мире грез, куда наведываются и смертные, и призраки для исполнения загадочных ритуалов с неясными замыслами. По обе стороны Нефритового перевала в небо взмывали зубчатые стены гигантских утесов — мрачные гости, отстраненно наблюдавшие за действием на крошечной сцене, затерянной среди величавых гор. Поверхность скал переливалась мерцающим многоцветьем, красные, желтые и оранжевые сполохи смешивались с темно-зелеными, отскакивали и исчезали в дрожащем свете костров. Цветные огоньки отражались от шершавых скал, мягко играя на уставших лицах путников, лишь на мгновение выхватывая из темноты их страх, который они пытались скрыть.
Наконец они остановились перед ущельем; еще несколько шагов, и карлики заметят их. С двух сторон возвышались крутые склоны гор, на северном скрыться было невозможно, зато южный склон щетинился невысокими деревцами и густым кустарником, растущим так плотно, что он едва не душил сам себя. Балинор знаком приказал всем подняться по заросшему склону. Сам он пошел впереди, высматривая наиболее безопасный путь и осторожно поднимаясь к маленьким деревцам, которые росли чуть выше на горе. Прошло довольно много времени, прежде чем они добрались до деревьев, откуда Балинор повел отряд к выходу на перевал. Пока они медленно и осторожно продвигались вперед, Менион всматривался в просветы между деревьями и кустами, ловя короткие отблески горящих внизу костров; их яркое пламя почти полностью скрывало сотни маленьких сгорбленных фигурок, которые ритмично раскачивались в свете огней, звучным, заунывным пением восхваляя духов Вольфсктаага. У Мениона пересохло во рту, когда он представил, что с ними случится, если их обнаружат, и с тоской подумал о Хенделе. Он вдруг очень испугался за гнома. Выше по склону кусты и деревья начали редеть, и четверо путников медленно и очень осторожно карабкались вверх, стараясь оставаться незамеченными за скудной растительностью; Балинор то и дело с опаской поглядывал на карликов внизу. Братья-эльфы ступали по-кошачьи мягко, их легкие тела беззвучно двигались по сухим колючим сучкам и веткам, сливаясь с окружающим ландшафтом. И снова Менион обеспокоенно вгляделся в карликов, которые теперь были ближе, чем раньше, их желтоватые тела раскачивались под ритм барабанов, блестя от пота после долгих часов обращения к богам и восхваления гор.
Наконец маленький отряд достиг края зарослей. Балинор указал вперед на ярды открытого поля, отделявшего их от дремучих лесов Анара, которые поднимались вдали темной стеной. Укрыться было совершенно негде, в этой части перевала росли только низкие кустарники да редкая, высохшая на солнце трава. А прямо внизу поющие карлики мерно раскачивались в отсветах костров, и оттуда им было прекрасно видно всякого, кто рискнул бы спуститься по ярко освещенному южному склону. Даэль был совершенно прав: пытаться проскользнуть по открытому всем ветрам полю — настоящее самоубийство. Менион поднял голову и тотчас понял, что всякие попытки продвинуться выше по склону с двумя ранеными на носилках обречены на провал: на несколько сотен футов в небо поднималась отвесная стена, почти вертикально идущая до невидимой в темноте вершины. Он отвернулся и снова посмотрел на открытое поле. Теперь оно показалось еще шире, чем раньше. Балинор знаком подозвал всех к себе.
— Мениону придется подойти к кромке леса, — осторожно зашептал он. — Как только он прицелится и подстрелит карлика, Хендель отвлечет на себя их внимание, появившись с другой стороны на противоположном склоне. Сейчас он уже должен быть на месте. Когда карлики бросятся к нему, мы как можно скорее перебежим через поле. Не останавливайтесь и не оглядывайтесь, просто бегите вперед.
Остальные трое кивнули, и все глаза устремились на Мениона, когда тот снял с плеча ясеневый лук и потрогал пальцем тетиву. Выбрав длинную черную стрелу, он вложил ее в лук и мгновение помедлил, глядя вниз сквозь путаницу ветвей на сотни карликов, собравшихся на перевале. Только теперь Менион по-настоящему понял, чего от него ждут. Он должен убить человека — не в бою, не в честном поединке, а из засады, исподтишка, не оставив своей жертве надежды на спасение. Чутье подсказывало принцу, что он не сможет этого сделать, у него не было ни опыта Балинора, ни холодной решимости Хенделя. Безрассудный и храбрый, он был готов сразиться с кем угодно в честном поединке, но стать хладнокровным убийцей… Менион быстро обернулся на остальных, и все тотчас прочли сомнение в его глазах.
— Ты должен это сделать! — хрипло прошептал Балинор, глаза его горели мрачной решимостью.
Дьюрин чуть отвернулся, в полумраке его лицо казалось угрюмым и словно окаменело от мучительных сомнений. Даэль же неотрывно смотрел на Мениона, в его больших эльфийских глазах сквозил страх за горца, которому пришлось встать перед столь тяжелым выбором; от волнения лицо юноши побледнело и стало почти прозрачным.
— Я не могу вот так убить, — Менион невольно вздрогнул от собственных слов, — даже ради них…
Он замолчал, но Балинор не отрывал от него требовательного взгляда.
— Я выполню свой долг, — внезапно заявил Менион после минутного размышления, снова оглядывая перевал. — Только по-другому.
Ничего не объяснив, он прошел между деревьями и бесшумно опустился на колени на границе леса под прикрытием жидкой растительности. Наскоро оглядев фигуры карликов внизу, он наконец выбрал одного из старейшин на дальнем краю перевала. Карлик стоял перед своими собратьями, подняв морщинистое желтое лицо к небу, на маленьких вытянутых ручках он держал длинное блюдо с раскаленными красными угольками. Распевая вместе с остальными заунывные песнопения, карлик стоял неподвижно, повернув голову к проходу в Вольфсктаагских горах. Менион вытянул из колчана вторую стрелу и положил перед собой. Потом, стоя на одном колене, он чуть высунулся из-за маленького деревца, за которым прятался, вложил в лук первую стрелу и прицелился. Трое его товарищей, затаив дыхание, наблюдали за Менионом из небольшой рощицы. На мгновение показалось, что все вокруг замерло, затем натянутая тетива громко щелкнула, и невидимая стрела устремилась к своей цели. А Менион, словно вдогонку ее полету, с невероятной быстротой вложил в лук вторую стрелу, прицелился и выстрелил, тут же неподвижно замерев у своего ненадежного укрытия.
Все произошло так стремительно, что каждый успел уловить лишь молниеносные движения лучника. В стане ничего не подозревавших карликов поднялся ужасный переполох. Первая стрела ударила в длинное блюдо на вытянутых руках поющего старейшины, и оно завертелось, рассыпая свое содержимое. Мерцающие красные угли разлетелись в облаке искр. И в следующий миг, когда остолбеневший вождь и его подданные замерли в нерешительности, уязвимый зад старейшины стал прекрасной мишенью для не менее удачливой второй стрелы; карлик издал такой пронзительный вопль, что его услышали во всех уголках ярко освещенного кострами Нефритового перевала. Расчет был безупречен. Все произошло так быстро, что даже несчастная жертва не успела, да и не могла понять, с какой стороны произошло возмутительное нападение и какой подлый злодей выпустил стрелу. Несколько минут старейшина карликов подпрыгивал и корчился от страха и боли под недоуменными и смущенными взглядами своих соплеменников. Впрочем, замешательство их быстро прошло, уступив место оскорбленной чести. Священный обряд был самым наглым образом прерван, а уважаемый вождь подвергся унизительному нападению из-за угла. Карлики были не на шутку разгневаны.
Прежде чем кто-нибудь успел опомниться, на далеком северном склоне перевала загорелся факел и в ночное небо взметнулся громадный костер, словно сама земля взорвалась, услышав крики жаждущих мести карликов. На фоне разгоравшегося костра возникла коренастая неподвижная фигура Хенделя, руки гнома были вызывающе вскинуты вверх, в широкой ладони он воинственно сжимал булаву, способную сокрушать камни. Его смех оглушительным эхом отразился от стен утесов.
— Эй вы, карлики, земляные черви, кто хочет сразиться со мной? — насмешливо взревел он. — Принимай вызов, вождь, тебе все равно еще долго сидеть не придется. Твои жалкие боги не смогли защитить тебя даже от гнома, что уж говорить о духах Вольфсктаага!
Яростный вопль карликов взорвал тишину, и все они до единого хлынули к Нефритовому перевалу, горя желанием во что бы то ни стало добраться до наглеца и вырвать его подлое сердце за тот позор и унижение, которым он подверг их. Мало того что насмешник ранил их вождя, так он еще поглумился над их доблестью и оскорбил их религию, а этого они простить не могли. Кто-то из карликов сразу узнал обидчика, они выкрикивали имя гнома и требовали для него немедленной казни. А пока карлики, позабыв о священном обряде и бросив свои ритуальные костры, не разбирая дороги, неслись на перевал, четверо укрытых за откосом путников вскочили на ноги, крепко взялись за носилки с бесценным грузом и, пригибаясь к земле, пустились бежать вниз по открытому южному склону, отчетливо видимые в свете костров, их огромные тени зыбкими призраками скользили по грубой поверхности утеса вслед за своими хозяевами. Никто не обернулся, чтобы взглянуть, что делают разъяренные карлики, все мчались вперед, не сводя глаз со спасительной темноты Анарского леса, встающего вдалеке.
К счастью, до леса друзья добрались благополучно. В прохладной тени могучих деревьев они остановились и, тяжело дыша, прислушались к звукам, которые доносились с перевала. Вход на перевал опустел, внизу осталась лишь небольшая группка карликов, один из них помогал раненому вождю извлекать причиняющую боль стрелу. Глядя на эту сцену, Менион даже захихикал про себя, и по его худощавому лицу медленно расползлась довольная улыбка. Однако улыбка вскоре растаяла, когда он посмотрел на северный склон перевала, где все еще пылал яркий костер. Со всех сторон наверх карабкались несметные полчища разъяренных карликов, их маленькие желтые тела бурлящей рекой стекались к огню. Хенделя нигде не было видно, по-видимому, его схватили на склоне горы. Друзья выждали еще минутку, а затем Балинор жестом приказал двигаться в путь. Нефритовый перевал остался позади.
Когда от костров карликов остались только воспоминания, в лесу стало совсем темно. Во главе отряда Балинор поставил принца Лиха, приказав ему пройти вниз по южному склону и отыскать тропу на запад. Найти такую тропу оказалось несложно, и друзья направились в Средний Анар. Густой лес почти полностью поглощал тусклый свет далеких звезд, величественные деревья обрамляли дорогу черными стенами. Затихшие ненадолго братья Омсфорд снова начали биться в судорогах, даже плотные кляпы не заглушали их стонов. Последняя надежда на спасение раненых начала таять. Яд медленно растекался по их телам, подбираясь к самому сердцу и грозя внезапной гибелью. Никто не знал, когда смертельный яд нанесет свой последний удар и когда они доберутся до подмоги. Единственный из них, кто знал Средний Анар, остался в Вольфсктаагских горах, один на один с жаждущими мести карликами.
Внезапно и так быстро, что ни один из четверых не успел сойти с тропы, чтобы избежать столкновения, из стены деревьев впереди вышел отряд карликов. Какой-то миг все стояли неподвижно, всматриваясь сквозь сумерки. Но уже через мгновение враги узнали друг друга. Четверо друзей проворно опустили громоздкие носилки на землю и шагнули вперед, перегораживая тропу. Десять или двенадцать карликов сбились в кучу, но через секунду один из них отделился и быстро исчез в гуще леса.
— Побежал за подмогой, — шепнул Балинор остальным. — Если мы не разделаемся с ними сейчас же, подоспеет подкрепление, и тогда нам конец.
Едва последние слова слетели с его губ, как оставшиеся карлики испустили яростный боевой клич и бросились им навстречу, в неярком свете тускло мерцали их короткие, жаждущие крови мечи. Троих воинов бесшумные стрелы Мениона и братьев-эльфов поймали на бегу, а в следующее мгновение остальные карлики уже набросились на небольшой отряд, словно стая бешеных волков. Даэля сразу же сбили с ног, и на мгновение он исчез из виду где-то сзади. Балинор стоял крепко, одним ударом огромного меча он разрубил пополам сразу двух карликов. Несколько минут ночную тишину сотрясали пронзительные крики и тяжелое дыхание сошедшихся на узкой тропинке противников; карлики пытались увернуться от длинных мечей и подобраться поближе, а четверо защитников стойко отражали их яростные атаки, стараясь не подпустить карликов к своим раненым товарищам. После короткой жестокой схватки на залитой кровью тропе, в тусклом свете равнодушно взирающих звезд остались лежать бездыханные тела всех карликов. Даэль получил серьезное ранение под ребра, и его пришлось перевязать, Менион и Дьюрин отделались мелкими царапинами. Только Балинор не пострадал от мечей карликов, его защитила легкая кольчуга под изорванным плащом.
Чуть замешкавшись лишь для того, чтобы перевязать рану Даэля, четверо друзей снова подхватили носилки и торопливо зашагали по пустынной тропе. Теперь у них была еще одна причина спешить. Едва карлики найдут своих мертвых собратьев, они тотчас бросятся вдогонку за их убийцами. Менион пытался определить время по звездам, прикидывая, сколько часов прошло с тех пор, как солнце зашло в Вольфсктаагских горах, но сумел лишь понять, что близится рассвет. Он быстро шагал за широкоплечим Балинором, который теперь возглавлял отряд, и чувствовал, как по онемевшим рукам и вздутым от напряжениям мышцам спины растекается свинцовая усталость. После утомительного похода, стычки с Вольфсктаагским чудовищем да еще жестокой драки с карликами силы путников были на исходе. Только страх за жизнь раненых братьев заставлял их держаться на ногах. И все же через полчаса после короткой стычки с отрядом карликов Даэль просто рухнул на землю от потери крови и полного изнеможения. Потребовалось несколько минут, чтобы привести его в чувство и снова поставить на ноги. Когда друзья снова пустились в путь, шли они намного медленнее.
Уже через несколько минут Балинору пришлось снова объявить привал. Все молча плюхнулись на тропу, с тревогой прислушиваясь к нараставшему вдали шуму. Пока далекие, до них снова доносились воинственные крики и барабанная дробь. Все говорило о том, что разгневанные карлики отправили на их поиски не один отряд. Казалось, весь Анарский лес вдруг ожил, киша разъяренными карликами, прочесывающими ближайшие холмы и рощи в надежде отыскать врага, ускользнувшего от них на тропе и безнаказанно уничтожившего не меньше десятка их воинов. Менион устало посмотрел на лежащих на носилках братьев; лица их побелели и покрылись крупными каплями пота. Стоны несчастных не прекращались, руки и ноги судорожно подергивались — смертоносный яд неумолимо проникал все глубже. Менион смотрел на Омсфордов, и внезапно его охватило острое чувство вины, словно он подвел их, когда они больше всего в нем нуждались, и теперь им приходится расплачиваться за его промах. С самого начала вся эта затея с путешествием в Паранор за древней реликвией, пришедшей из далеких веков и якобы способной спасти их от самого Повелителя чародеев, была безумной, в гневе думал он. И все же они не имели права подвергать сомнению даже призрачную надежду, это он тоже понимал. Менион устало смотрел на Флика и не мог понять, почему они так и не стали друзьями.
Неожиданно послышался предостерегающий шепот Дьюрина, они подхватили тяжелые носилки и убрались с тропы под защиту огромных деревьев, распластавшись на земле и затаив дыхание. Через мгновение по тропе прокатился далекий грохот тяжелых сапог, и с той стороны, откуда они пришли, промаршировал в темноте отряд карликов, направляясь прямиком к их укрытию. Балинор тотчас понял, что силы слишком неравные, и предостерегающе сжал плечо Мениона, чтобы удержать уже готового принять бой принца от резкого движения. Карлики ровным строем вышагивали по тропе, в свете звезд их желтые лица казались вырезанными из камня, широко посаженные глаза напряженно вглядывались в темный лес. Поравнявшись с тем местом, где затаился маленький отряд беглецов, они прошли дальше, даже не подозревая, что их враги всего в нескольких футах. Когда карлики исчезли из виду и все звуки стихли, Менион повернулся к Балинору.
— Без Алланона нам конец. Если не будет помощи, в таком состоянии мы не пронесем Ши с Фликом даже милю!
Балинор медленно кивнул, но ничего не ответил. Он сам все прекрасно понимал. Но еще он понимал, что любая остановка опаснее плена или еще одной стычки с карликами. Оставить братьев в лесу, в надежде привести к ним помощь, они тоже не могли — слишком опасно. Балинор жестом поднял отряд на ноги. Ничего не говоря, они взялись за носилки и, пошатываясь, побрели дальше по лесной тропе, понимая, что теперь карлики не только у них за спиной, но и впереди. И снова Менион подумал о бесстрашном Хенделе. Вряд ли даже находчивый гном, с его непревзойденным знанием этих гор, сумел далеко уйти от разъяренных карликов. Как бы там ни было, гному сейчас не лучше, чем им, затерянным в лесах Анара с двумя ранеными и без всякой надежды на помощь. Если им не удастся найти безопасное место, новая встреча с карликами может закончиться печально, в этом Менион не сомневался.
И снова чуткие уши Дьюрина уловили звук близких шагов, и все кинулись под высокие деревья. Едва они успели убраться с дороги и спрятаться в кустах, как впереди на тропе показались силуэты. Даже в слабом свете звезд острые глаза Дьюрина тотчас выделили вожака небольшого отряда, настоящего гиганта в длинном черном плаще, свободно висящем на худом теле. Мгновение спустя его увидели и все остальные. К ним приближался Алланон. Однако предостерегающий жест Дьюрина заставил Мениона и Балинора сдержать радостные восклицания, готовые сорваться с губ. Приглядевшись, они с изумлением узнали в маленьких спутниках историка, семенящих с ним рядом, карликов в белых одеяниях.
— Он предал нас! — сипло прошептал Менион, рука его сама потянулась к длинному охотничьему ножу на поясе.
— Погоди минуту, — быстро приказал Балинор, жестом приказывая всем затаиться, пока отряд не подойдет ближе к их укрытию.
Алланон медленно приближался; явно никуда не торопясь, он размеренно шел по тропе, глядя глубоко посаженными глазами прямо перед собой. От глубокой задумчивости на лбу залегли морщины. Чутье подсказывало Мениону, что на этот раз их непременно обнаружат, и он едва сдерживался, чтобы не выскочить на тропу и первым же ударом прикончить предателя. Вряд ли ему представится другой случай расквитаться. Облаченные в белое карлики послушно следовали за своим предводителем, шли они не строем, рассеянно глядя по сторонам. Неожиданно Алланон остановился и в изумлении огляделся, словно чувствуя присутствие беглецов. Менион приготовился к прыжку, но тяжелая рука опустилась ему на плечо, крепко прижимая к земле.
— Балинор, — ровным голосом позвал великан, он не двигался ни вперед, ни в сторону, а лишь молча ждал.
— Отпусти меня! — яростно приказал Менион принцу Каллахорна.
— Они безоружны!
Голос Балинора поубавил его гнев, заставив внимательнее взглянуть на карликов, стоявших рядом с Алланоном. Оружия ни у кого не было видно.
Балинор медленно поднялся и двинулся на прогалину, крепко сжимая в руке длинный меч. Следом за ним шел Менион, заметив между деревьями стройный силуэт Дьюрина, который уже вложил в лук стрелу и стоял наготове. Алланон с вздохом облегчения шагнул вперед и протянул Балинору руку, но быстро остановился, увидев тень недоверия в глазах принца Каллахорна и явную горечь на лице горца. Мгновение он казался обескураженным, но затем вдруг оглянулся на маленькие фигурки, неподвижно застывшие у него за спиной.
— О, не волнуйтесь! — поспешно выдохнул он. — Это наши друзья. У них нет оружия, они не испытывают к вам ненависти. Они целители, врачи.
Еще мгновение никто не двигался. Затем Балинор убрал в ножны меч и пожал протянутую руку Алланона. Менион сделал то же самое, все еще с недоверием поглядывая на карликов, ожидавших на тропе.
— А теперь расскажите мне, что случилось, — потребовал Алланон, снова принимая командование над измотанным отрядом. — Где все остальные?
Балинор быстро рассказал, что приключилось с ними в Вольфсктааге, как они выбрали неверную дорогу на развилке, о последовавшем затем сражении с чудовищем в руинах города, о пути до перевала, о плане, который помог им пройти мимо карликов. Услышав о ранах братьев, Алланон сейчас же переговорил с сопровождавшими его карликами, заверив подозрительного Мениона, что они умеют лечить такие раны, от которых страдали его друзья. Балинор продолжал рассказ, пока одетые в белое карлики хлопотали вокруг раненых, озабоченно склоняясь над ними и вливая в них снадобья из каких-то пузырьков, принесенных с собой. Менион в волнении наблюдал, спрашивая себя, почему эти карлики так отличаются от остальных. Когда Балинор договорил, Алланон печально покачал головой.
— Это моя вина, мой просчет, — сердито проговорил он. — Я слишком увлекся будущим и не заметил опасности, затаившейся в настоящем. Если эти двое умрут, весь наш поход пропадет даром!
Он снова переговорил с суетящимися карликами, и один из них поспешно ушел вверх по тропе к Нефритовому перевалу.
— Я отправил его узнать, что слышно о Хенделе. Если с ним что-то случится, виноват буду я один.
Он приказал карликам-целителям нести раненых, и весь отряд снова ступил на тропу, держа путь на запад, карлики с носилками впереди, а усталые путники за ними. О ране Даэля тоже позаботились, и он смог идти без посторонней помощи. Пока они шли по опустевшей тропе, Алланон объяснил, почему в этой части леса им не угрожала неожиданная встреча с поисковыми отрядами карликов.
— Мы приближаемся к владениям сторов, это те карлики, которые пришли со мной, — сказал он. — Они целители и живут отдельно от остальных карликов и прочих народов, посвятив свою жизнь всем, кто нуждается в пристанище или лечении. У них свое правительство, они не вмешиваются в споры других народов, от чего могут удержаться очень немногие. Все живущие в этих краях уважают и почитают их. Земли сторов, в которые мы скоро войдем, называются Сторлок. Это священные земли, через которые незваными не осмелится пройти ни один поисковый отряд карликов. Уверяю вас, этой ночью их точно никто звать не собирается.
Продолжив рассказ, Алланон поведал друзьям о своей давней дружбе с этим добродушным народом, о том, как они делились с ним своими секретами, когда он жил среди них по нескольку месяцев. Он заверил Мениона, что сторы вылечат братьев от любого недуга. Они самые лучшие целители на свете, и он вовсе не случайно взял их с собой, когда возвращался через Анарский лес на встречу с отрядом у Нефритового перевала. О странных событиях на перевале Алланон узнал от одного насмерть перепуганного карлика, повстречавшегося ему на тропе на окраине Сторлока. Бедолага был уверен, что духи священных земель вырвались на свободу, чтобы уничтожить их всех. Тогда-то Алланон и попросил сторов отправиться вместе с ним на поиски друзей, опасаясь, что те могли сильно пострадать при переходе через перевал.
— Я и не подозревал, что та тварь, чье присутствие я ощутил в долине Вольфсктаага, настолько разумна, чтобы снять метки после моего ухода, — сердито признался историк. — Но я должен был догадаться и оставить другие подсказки, чтобы вы наверняка прошли мимо опасного места. Хуже того, я миновал Нефритовый перевал в начале дня, совершенно не сообразив, что вечером карлики соберутся задабривать горных духов. Кажется, я по-настоящему вас подвел.
— Все мы виноваты, — заявил Балинор, хотя Менион, который молча прислушивался к их разговору, был явно другого мнения. — Будь мы все более осторожными, ничего этого бы не произошло. Но сейчас важнее всего вылечить Ши с Фликом и отыскать Хенделя раньше, чем до него доберутся карлики.
Некоторое время все шагали молча, подавленные и слишком уставшие, чтобы задумываться о будущем, сосредоточившись лишь на том, чтобы переставлять ноги, одну за другой, и мечтая об отдыхе в безопасном селении сторов. Казалось, тропе не будет конца и она будет вечно виться среди деревьев Анарского леса; вскоре четверо измученных путников уже потеряли всякое ощущение времени и пространства, от долгой бессонницы притупился разум. Ночь медленно умирала, на востоке неожиданно появились первые проблески зари, а дорога все не кончалась. Только через час показались огни зажженных в деревне сторов сигнальных костров, выхватывая из темноты мрачные силуэты деревьев, плотным кольцом окружавших измученных путников. Внезапно друзья обнаружили, что стоят посреди деревни, в окружении похожих на привидения сторов в одинаковых белых балахонах. Карлики смотрели на людей печальными немигающими глазами, провожая усталых путников к одному из низких строений.
Оказавшись под крышей, все четверо молча рухнули на приготовленные для них мягкие постели, не в силах даже умыться и раздеться. Через мгновение все, кроме Мениона, уже спали, только принц Лиха отчаянными усилиями сопротивлялся цепким объятиям долгожданного сна, затуманенным взором высматривая в комнате Алланона. Не увидев историка, он с большой неохотой выбрался из уютной кровати и устало доковылял до закрытой двери, которая, как он смутно припоминал, вела в смежную комнату. Тяжело привалившись к двери и плотно прижав ухо к щели между дверью и косяком, он прислушался к разговору между историком и сторами. В дурманящем полусне до него доносились короткие обрывки фраз о Ши и Флике. Странные маленькие человечки заверяли Алланона, что юношей излечит отдых и особые снадобья. Затем дверь в смежной комнате внезапно отворилась, чтобы впустить еще несколько человек, их взволнованные испуганные голоса сливались в один невнятный гул. Звучный голос Алланона с ледяной решимостью оборвал всех.
— Что ты узнал? — спросил он. — Случилось самое страшное?
— В горах кого-то схватили, — последовал робкий ответ. — Когда все закончилось, было невозможно даже понять, кто это был. Его разорвали в клочья!
«Хендель!»
Потрясенный даже в сонном дурмане, горец заставил себя оттолкнуться от двери и заковылял обратно к ждущей его постели, не в силах поверить услышанному. Глубоко в душе разверзлась бездонная пропасть. Бессильные слезы ярости рванулись наружу, но не успел и добраться до сухих глаз и так и застыли на полпути, когда принц Лиха провалился наконец в спасительный сон.
Глава 13
Когда Ши наконец открыл глаза, день был в разгаре. Оглядевшись, он обнаружил, что лежит на удобной длинной кровати, на чистых простынях, укрытый теплыми одеялами, а вместо походной одежды на нем свободный белый балахон с завязками на шее. На соседней кровати спал Флик, его еще недавно смертельно бледное лицо снова обрело румянец и безмятежность. Они находились в небольшой комнате с оштукатуренными стенами, под потолком тянулись длинные деревянные балки. За окном юноша видел деревья Анара и сияющее синевой послеполуденное небо. Он понятия не имел, как долго пробыл без сознания, что успело произойти за это время и как он очутился в этом незнакомом месте. Но Ши точно знал, что тварь с Вольфсктаагских гор едва не убила его и что они с Фликом обязаны товарищам жизнью. Вдруг в дальнем конце маленькой комнаты скрипнула дверь, и вошел взволнованный Менион Лих.
— Вижу, ты вернулся в мир живых, старина. — Горец нерешительно улыбнулся, подходя к кровати Ши. — Напугал ты нас изрядно!
— Но теперь все уже позади. — Ши счастливо улыбнулся звукам знакомого насмешливого голоса.
Менион быстро кивнул и повернулся к кровати Флика, тот слегка зашевелился под одеялами и начал просыпаться. Медленно открыв глаза, Флик в нерешительности замер, увидев над собой усмехающееся лицо горца.
— Я так и знал, все слишком хорошо, чтобы быть правдой, — застонал он. — Даже после смерти мне от него не избавиться. Это настоящее проклятие!
— Ну, старина Флик совершенно выздоровел. — Менион коротко засмеялся. — А я-то надеялся, он оценит, какого труда нам стоило всю дорогу тащить его тяжеленную тушу.
— Я буду не я, если ты вдруг начнешь честно трудиться, — пробормотал Флик, усиленно моргая и протирая мутные от сна глаза. Взглянув на улыбающегося брата, он улыбнулся в ответ и коротко взмахнул рукой.
— А кстати, где мы? — поинтересовался Ши, с усилием садясь на кровати. Он все-таки был еще слаб. — И сколько я был без сознания?
Менион присел на край постели и пересказал всю историю их путешествия, начиная с того момента, когда они спаслись от твари из долины. Он рассказал братьям о переходе до Нефритового перевала и о том, как они обнаружили там карликов, как придумали план пройти мимо них незамеченными и что получилось в результате. Дойдя до страшной гибели Хенделя, который пожертвовал своей жизнью ради спасения остальных, он чуть запнулся. Потрясенные, братья выслушали рассказ об отважном гноме и его чудовищной смерти от рук разъяренных карликов. Менион быстро досказал все остальное, поведав, как они скитались по Анарскому лесу, пока не натолкнулись на Алланона и странный народец, именуемый сторами, как эти сторы вылечили их раны и привели сюда.
— Эта земля называется Сторлок, — завершил он свой рассказ. — Живут здесь карлики, которые посвятили себя исцелению больных и раненых. Они удивительные. У них есть такая мазь, что если ее нанести на открытую рану, то рана на глазах затягивается и заживает за двенадцать часов. Я сам видел, как исчезла рана Даэля.
Ши недоверчиво покачал головой и хотел было расспросить Мениона подробнее, но тут дверь снова открылась и вошел Алланон. Ши никогда не видел мрачного скитальца таким счастливым, искренняя открытая улыбка оживляла его обычно угрюмое лицо. Алланон быстро подошел к ним и удовлетворенно кивнул.
— Я чрезвычайно рад, что вы оба поправились. Меня серьезно беспокоило ваше состояние, но, кажется, сторы превосходно справились со своей работой. Как по-вашему, у вас хватит сил, чтобы встать и немного пройтись, а может, и перекусить?
Ши вопросительно взглянул на Флика, и оба кивнули.
— Что ж, отлично, тогда ступайте вместе с Менионом и испытайте свои силы, — предложил историк. — Очень важно, чтобы вы как можно скорее окрепли и мы смогли снова тронуться в путь.
Не произнеся больше ни слова, Алланон вышел, мягко прикрыв за собой дверь. Друзья смотрели ему вслед, не понимая, почему он продолжает оставаться таким подчеркнуто холодным по отношению к ним. Менион пожал плечами и объявил, что попробует найти их одежду, которую унесли в чистку. Он ушел и скоро вернулся с их походной одеждой, после чего братья, покачиваясь, выбрались из постелей и оделись, пока Менион продолжал свой рассказ о сторах. Горец признался, что сначала не доверял новым знакомым, потому что они карлики, но все его опасения быстро испарились, когда он увидел их заботу о раненых друзьях. Все остальные участники похода проспали до позднего утра, а проснувшись, разбрелись по селению, наслаждаясь короткой передышкой на пути в Паранор.
Вскоре трое приятелей вышли из комнаты и пошли в соседнюю постройку, которая служила деревенской столовой; там гостям подали щедрый горячий обед, способный усмирить их проснувшийся аппетит. Несмотря на раны, оба брата с удовольствием уплели по несколько блюд. Когда они насытились, Менион вывел их на улицу, где друзья встретили бодрых и отдохнувших Дьюрина и Даэля, которые были счастливы видеть выздоравливающих братьев. Менион предложил всем вместе дойти до южной окраины деревни и полюбоваться на чудесный Голубой пруд, о котором ему утром рассказывали сторы. Они добрались до небольшого пруда за несколько минут и уселись на берегу под раскидистыми плакучими ивами, в молчании глядя на безмятежную голубую поверхность воды. Менион рассказал друзьям, что большинство своих мазей и снадобий сторы замешивают на воде из этого пруда: говорят, в ней содержатся целебные вещества, которых нет нигде в мире. Попробовав воду, Ши обнаружил, что вкус ее совершенно необычный, но очень приятный. Остальные тоже попробовали и одобрительно закивали. Голубой пруд был таким мирным и спокойным, что какое-то время они просто сидели, позабыв об опасном путешествии и думая лишь о далеком доме и родных.
— Этот пруд напоминает мне о Белеале, моем родном селении в Западных землях. — Дьюрин задумчиво улыбнулся, рисуя пальцами по воде одному ему понятные знаки. — Там царит такой же покой.
— Ты и глазом моргнуть не успеешь, как мы вернемся, — пообещал Даэль и прибавил пылко, почти по-мальчишески: — А потом я женюсь на Линлисс, и у нас будет много детей.
— Не вздумай! — решительно заявил Менион. — Оставайся холостяком и проживешь счастливо.
— Ты не видел ее, Менион, — горячо продолжал Даэль. — Она не похожа ни на одну девушку — нежная, добрая, красивая и такая же чистая, как этот пруд.
Менион в притворном отчаянии покачал головой, легонько хлопнул хрупкого эльфа по плечу и понимающе улыбнулся. Несколько минут все молчали, со смешанными чувствами глядя на голубое зеркало пруда. Затем Ши вопросительно посмотрел на приятелей.
— Как по-вашему, мы правильно поступаем? Я говорю о походе. Думаете, игра стоит свеч?
— Странно слышать такие речи от тебя, Ши, — задумчиво проговорил Дьюрин. — Ведь, насколько я понимаю, ты потерял больше всех нас, отправившись в этот поход. Но без тебя вся затея была бы бессмысленна. Неужели ты не чувствуешь, что дело того стоит?
Ши немного подумал, пока остальные молча смотрели на него.
— Нечестно задавать ему такой вопрос, — кинулся защищать брата Флик.
— Нет, честно, — сурово возразил Ши. — Все они рискуют ради меня жизнью, а я твержу о своих сомнениях. Но я даже сам не могу ответить на свои вопросы, потому что до сих пор многого не понимаю. Мне кажется, мы просто не всё знаем.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, — согласился Менион. — Алланон что-то скрывает от нас. И вообще, в этой легенде о мече Шаннары много загадок.
— А кто-нибудь видел этот меч? — вдруг спросил Даэль. Все отрицательно замотали головами. — Может, и нет никакого меча…
— Меч-то, конечно, есть, — быстро вставил Дьюрин. — Но что нам с ним делать, когда мы его найдем? Как Ши сможет противостоять силе Повелителя чародеев, пусть даже с мечом Шаннары?
— Остается надеяться, что Алланон расскажет нам все, когда придет время, — произнес чей-то голос.
Этот голос не принадлежал ни одному из пятерых, и все резко развернулись, с облегчением выдохнув, когда говорившим оказался Балинор. Глядя на возвышающегося над ними принца Каллахорна, Ши мысленно задавался вопросом, почему все они испытывают необъяснимый страх перед Алланоном. Балинор приветливо улыбнулся Ши и Флику и присел рядом с компанией.
— Что ж, кажется, мы все-таки не зря потрудились, преодолевая Нефритовый перевал. Рад видеть вас живыми и здоровыми.
— Мне жаль Хенделя, — сказал Ши и тут же почувствовал, как неуклюже прозвучали его слова. — Я знаю, вы были близкими друзьями.
— Тогда не было другого выхода, — негромко ответил Балинор. — Он знал, на что идет, и понимал, как это опасно. И сделал это ради нас всех.
— А что будет дальше? — спросил Флик, чуть помедлив.
— Сейчас Алланон решает, как лучше преодолеть остаток пути, — ответил Балинор. — Да, еще раз повторяю о своем полном доверии к нему. Это замечательный, выдающийся человек, хотя временами может показаться странным. Нам он сообщает только то, что мы, по его мнению, должны знать, но, поверьте мне, ему приходится труднее всех нас. Не судите об Алланоне сгоряча.
— Ты знаешь, что он рассказал нам не все, — простодушно заявил Менион.
— Я уверен, что он рассказал нам лишь часть истории, — кивнул Балинор. — Но только он понял, какая опасность грозит всем четырем землям. Мы многим обязаны ему, и доверие — лишь самое меньшее, чем мы можем отплатить.
Все медленно кивали, соглашаясь скорее из уважения к принцу, а не потому, что его доводы сумели их убедить. А Менион, с тех пор как узнал о бесстрашии и доблести Балинора, всецело доверял ему и даже считал своим командиром. Больше о подозрительном поведении мрачного историка они не вспоминали, а снова завели разговор о гостеприимных сторах, их родстве с карликами и долгой прочной дружбе с Алланоном. Солнце клонилось к закату, когда неожиданно появился сам Алланон и присоединился к посиделкам у пруда.
— После того как я закончу, я хочу, чтобы оба Омсфорда отправились спать. Полагаю, всем остальным тоже не повредят несколько часов сна. Вскоре после полуночи мы отправляемся в путь.
— Не слишком ли скоро, ведь Ши и Флик еще очень слабы? — осторожно спросил Менион.
— Ничего не могу поделать, горец. — Мрачное лицо Алланона казалось черным даже в закатном солнце. — Мы и без того задержались. Если о нашем походе или даже о нашем пребывании в Анарских лесах станет известно Повелителю чародеев, он попытается немедленно спрятать меч, а без меча наш поход просто бесцельная прогулка.
Читать бесплатно другие книги:
