Нашествие Пронин Игорь

— Да, но… — Пайс замешкался, подбирая слова. В глазах у него темнело. — Шели, не все атори одинаковы. Есть и такие, что несут только зло. Это они виноваты в той давней Войне, вот как. Орден нам почти не мешал, мы ведь не спешили. Но все равно он обречен, может быть, даже уже уничтожен. Но Ларран не умрет! Наши бойцы займут место ордынских, мы сами станем защищать Ноосат от Вессена. И мы сделаем это лучше, нас атори обмануть не смогут.

— Не очень понял. Что значит: не все атори одинаковы? — Сержанту показалось, что он слышит далекие голоса. Дружинники грохенского владыки на этот раз оказались расторопнее? Хотя возможно, что это вовсе не дружинники, а приятели Пайса. — Ты, выходит, хороший атори, а есть еще другие, которые убивают всех подряд?

— Да, да!

— Чем же вы отличаетесь?

— Ты и сам знаешь: у них язык не как у всех людей! И они не говорят на вашем наречии, они — новые! Среди них тоже есть хорошие, но мало, а мы здесь родились.

— Ага…

Паук, привлеченный запахом крови, медленно спустился по стволу к самой руке и замер, о чем-то задумавшись. Пайс его не видел. Снова что-то зашуршало неподалеку, и Шели поднялся, опасаясь змей. Голоса слышались все отчетливее.

— Последний вопрос, демон. Как отличить таких, как ты, от обычных людей?

— Никак… — вздохнул Пайс. — Внутри мы немного другие, но внешне совершенно как вы. Только мы сами всегда замечаем друг друга по некоторым повадкам… Не волнуйся, со мной ты будешь в безопасности. Отпусти меня, Шели, мне в рукав муравьи заползают! Я ранен, а ты вооружен. Шели, ты мог бы…

Пайс замолчал, увидев наставленный ему в лицо арбалет. «Грач» хотел выстрелить между глаз, чтобы атори умер так же, как бедняга Вик, но не попал. Болт с негромким хрустом вошел в левый глаз Иво Пайса и полностью скрылся у него в голове.

Голоса приближались, сержант уже мог различить множество бранных слов, с которыми сквозь лес пробирались дружинники. Доказать, что убитый — атори, несложно, достаточно выпустить ему кишки. Внутри они другие. Но что дальше? Наверняка Шели будет арестован и препровожден в Грохен для разбирательств, а там, если верить Пайсу, настоящее гнездо атори. Или не верить?

Шели покачал головой и, раздвигая ветви саблей, пошел в сторону. Нужно сделать небольшой крюк и выбраться на дорогу ближе к Грохену. Его, правда, могут узнать… Что ж, придется рискнуть — путь к Иштемширу еще опаснее, ведь он сам кричал: «Полиция!» Кроме того, если атори не соврал насчет Галашше…

Ему повезло: не получив ни единого укуса, «грач» второй раз невредимым выбрался из леса. В голове мелькнула мысль: а так ли уж опасны эти заросли? Но ввиду явной несвоевременности Шели ее прогнал. Надо было найти своих, Эшуда и Хромого Леппе. Вместе они как-нибудь прорвутся в родной город.

Поле, на которое вышел сержант, было покрыто кочанами созревшей капусты. Стараясь повыше поднимать ноги, чтобы не повредить урожай, Шели, как мог, быстро пересек его и подобрался к домику хозяина. Там негромко пела женщина, видимо развлекая ребенка. Обычная женская песня, без слов и без устойчивого мотива.

Прокравшись вдоль глухой стены, «грач» выглянул из-за угла и заметил хозяина. Да не одного — по тропинке от дороги кого-то принесли в богатых носилках; рядом скучали четверо телохранителей. Землевладелец… Наверное, прибыл собирать десятину. Шели закусил губу — люди мешали ему добраться до дороги, они обязательно поинтересуются, кто таков и почему топчет чужие поля.

Крестьянка все пела. «Грач» оглянулся на лес, — наверное, стражники уже нашли убитого, теперь ищут душегуба. Надо было на лбу у этого Пайса кровью написать: «Атори», да что уж теперь. Вздохнув, иштемширец открыл низкую дверь — другого выхода он просто не видел.

Крестьянка тут же перестала петь, но продолжала качать колыбель. Молодая, не старше двадцати. У Шели непроизвольно задрожали ноздри: хозяйка совсем недавно текла, запах впитали занавески, соломенный матрас… Но вчера или позавчера все кончилось, это было заметно по бледности женщины, по запавшим глазам. «Грач» почувствовал естественное в таких случаях раздражение.

— Молчи. Я — атори. — Он хотел сказать «душегуб», но почему-то передумал. Слова Шели процедил сквозь зубы, не показывая язык. — Я не убью тебя, если будешь слушаться.

Вообще-то поверить ему было трудно. Атори не разговаривают… Точнее, так думают люди, так говорят Святые Отцы. Но что взять с крестьянки, склонившейся над единственным ребенком?

— А если не будешь слушаться, убью и тебя, и щенка!

Шели даже удивился легкости, с которой это произнес. Отчего-то на лице расплылась улыбка. Вот теперь он был похож на атори. Голый мальчик в колыбели открыл глаза, захныкал, ему не понравилась тишина.

— Пой, — разрешил Шели.

Поигрывая саблей, он подошел к окну. Часть обзора загораживала дворовая кухня, но хозяина дома, землевладельца и телохранителей видно было хорошо. Крестьянин что-то объяснял, взмахивал руками, куда-то показывал. Наверняка речь шла о недоимках, обычное дело. Землевладелец, тучный и длинноволосый, прохаживался по краю поля, обмахиваясь шляпой. Вдалеке виднелось еще три крестьянских домика, тут поля сильно потеснили лес.

— Пой, — повторил «грач». Пой, баба, не бойся. Только слушайся меня. Ясно?

Крестьянка кивнула и опять замычала. Мальчика она взяла на руки, а тот и не думал спать, таращил глаза на гостя. Волосы еще только начали темнеть, личико типичное что для Вельшеи, что для Грохена, что для Соша. Будущий сиволапый мужичок, житель такого же домика, что строятся за неделю самими же молодоженами. Или нет? Его жизнь оборвется во время новой Войны?

Землевладелец что-то крикнул невидимым носильщикам, а сам вместе с телохранителями и забегающим вперед крестьянином отправился вдоль поля. Шели облегченно вздохнул и только теперь задумался: а что бы он делал, пойди они к дому? Схватил бы ребенка, приставив к его горлу нож, и попробовал бы скрыться в лесу? Такое произошло однажды в Иштемшире, хулан-душегуб прошел через половину города, пока не позвали Святых Отцов, которые простили грех. Рошке, тогда еще не лейтенант, выстрелил из арбалета в затылок хулану, и ребенок остался жив.

Что-то теперь с Рошке? Если атори не соврал, Галашше мертв… Но должен был соврать. А зачем? Чтобы Шели не вел его в Иштемшир. Наверняка полицмейстер жив, атори не получили в городе власти. Иначе почему Пайс пытался бежать?

Голова кружилась от путающихся мыслей, а еще от усталости, а еще от крови. За всю свою жизнь не видел столько свежих трупов иштемширский «грач». А сегодня он сам убил сразу двух атори, одного за другим. Не так уж они и страшны!.. Кровь. Она пьянила Шели, он смотрел на четыре удаляющиеся фигуры и поглаживал под плащом арбалет. Болтов мало, а была бы целая обойма… Он мог убить их всех, поле-то ровное, как стол, до леса далеко. Отставшего телохранителя вообще можно убрать незаметно для других, главное — точно попасть. Странные мысли…

«Вот что делает атори такими опасными: свобода убивать. Их души давно мертвы, им терять нечего. Поэтому нападают первыми. Может быть, Орден Неба и в самом Деле в опасности… Душегубы так себя не ведут, у них одна мечта — разбогатеть и попытаться вымолить прощение у Неба, как Сшетс-разбойник. Но надо быть очень богатым, чтобы за тебя согласились молиться Святые Отцы…»

Шели никогда не был слишком уж высокого мнения об Отцах. Старики, часто не слишком умные, а еще чаще очень жадные. Мелкий грех богатому всегда отмолят. Как Небо их терпит? Но Небу виднее. Ведь прощает оно Освободителей Вселенной, разрешает Святым Отцам давать им право на кровь. Если бы не было войн, то люди заполнили бы собой весь мир и ели бы друг друга.

«Грач» отошел от окна, приоткрыл дверь. Из леса так никто и не появился — побоялись преследовать? Он пинком раскрыл сундук, выбросил на кровать сразу все тряпки. Нашелся и мешок, это очень хорошо, туда влезет и одежда, и оружие. Из своего Шели оставил только сапоги, которые были совсем незаметны под длинными крестьянскими штанами и толстым слоем грязи. Одежда безумно воняла потом. Хоть бы не узнал никто об этом маскараде, ведь стыда не оберешься!

— Вот. — Он обращался к крестьянке, но золотой вложил в протянутую ручонку ребенка. — Скажи мужу, чтобы помалкивал, и сама молчи. А то вернусь и убью.

Крестьянка продолжала петь свою бессловесную песню. Глаза у нее были широко раскрыты от ужаса, зрачки сузились. Слышит ли она его, понимает ли? «Грач» закинул за спину мешок и вышел из домика. Держась ближе к лесу — не хватало еще, чтобы хозяин дома его заметил и принял за вора, — Шели вышел на дорогу.

Людей на дороге было много, они шли медленно, озирались, переговаривались. Обгоняя группки сиволапых, сержант слышал обрывки разговоров. Сплошное вранье. Говорили, что атори выскочили из леса, что убили сто человек. Многие из встречного потока, наслушавшись таких ужасов, разворачивали тележки и шли назад, к Грохену.

— Я же говорил: тут по ночам Адово отродье так и рыщет… — пробормотал какой-то старик, и Шели задержался возле него. — Вчера проходили небесники, так я и им сказал: здесь у нас тоже скоро будет Ларран! Смеялись. Один сержант мне кричит: у нас больше народу от змей гибнет, чем от атори! Не бойся, мол… Теперь они далеко, а мы по дороге ходить боимся. Ночевать надо к соседям идти.

— В Грохене надо ночевать! — выкрикнул худой морщинистый крестьянин. — Детей возьму и в город, никто меня на ночь к лесу не погонит!

Рядом шла его жена, такая же морщинистая, она согласно кивала и цеплялась за мужа. Шели сплюнул: вот сиволапые! Собрались бы толпой да прошлись по лесу до самых гор, вымели всю нечисть. Но куда им, им лишь бы спрятаться.

Через час пути ему пришлось сойти вместе с другими на обочину: в сопровождении большого отряда стражи навстречу двигался сам грохенский князь. Подле его наглухо закрытого паланкина плотным строем шли несколько десятков арбалетчиков, с ног до головы в толстых кожаных доспехах. Пряча лицо под крестьянским беретом, Шели рассматривал их крепкие фигуры. Рослые молодцы, как на подбор… Конечно, они и есть «на подбор». И все же. Теперь «грач» был готов заподозрить и самого грохенского владыку.

24

Они проспали почти до самого вечера. Хромому приснилось, что по ночному лесу за ним гонятся атори, настигают, хрипло дышат в спину. Он дернулся на кровати, сел и понял, что времени уже прошло очень много.

— Эшуд!

Нетоле вскочил, не открывая глаз, побежал и сразу опрокинул столик.

— Эшуд, стой!

— А?.. Леппе?

Часто моргая, «грач» замер посредине комнаты, внимательно оглядел ее:

— Где мы?

— В гостинице, Эшуд. Скоро вечер, нам надо отсюда уходить. Горничную звать не будем, просто выйдем и уберемся подальше, ясно? Причешись.

Эшуд сначала подошел к окну, осторожно выглянул. Память о происшедшем вчера медленно возвращалась к нему, и вместе с этим портилось настроение.

— Тут людно.

— Еще бы, мы в самом центре города, возле Дома встреч. — Леппе обулся и занялся приведением в порядок костюма. — Причешись, Эшуд. Постараемся уйти тихо, но нужно выглядеть прилично.

Нетоле расстегнул сумку, достал гребень и вернулся с ним к окну. Оно выходило на глухую стену, внизу, в узком переулочке, дети играли с тряпичным мячом.

— Ты уверен, что мы в центре города?

— Конечно.

— Грохен, — медленно проговорил Эшуд. — Дом встреч… IIIели очень хотел туда попасть.

— Не до этого теперь. Да и денег не так уж много осталось. Эшуд, мы должны сначала найти себе убежище, какой-нибудь дом на окраине, — начал излагать свои планы Леппе. — Потом пойдем по кабакам, немного пить и много слушать. Прогуляемся по улицам. Спокойно заночуем в тихой норке и утром решим, что делать: идти в Ларран или лучше все-таки вернуться к Галашше с докладом. Нам надо иметь в виду, что почти все он уже знает от Палассе и Грамми.

— Если они добрались. — Эшуд зевнул, сердито покосился на приятеля. — Не думаю, что ты поступил правильно… Ладно, Хромой, не злись. Я согласен, надо рассмотреть город. Жаль только, что уже вечер. Не много-то мы успеем до ночи.

— О Небо!

Леппе тоже подошел к окну, измерил взглядом тени. Невидимое отсюда солнце уверенно клонилось к западу.

— Тем более надо идти.

Они проскользнули по коридору, вежливо раскланявшись с какими-то господами, спустились но застланной ковром лестнице. За стойкой был уже другой молодой человек, он выжидающе улыбнулся, но «грачи» молча устремились к выходу.

— Я даже не помню, как мы записались, — проворчал Леппе на улице. — Ну надо же, какая наглость: записывать постояльцев!

— И совершенно непонятно зачем, — кивнул Эшуд. — Мы сейчас в западной части города, да? Тогда уж пошли дальше в ту же сторону.

Грохен, в подтверждение своей репутации, действительно выглядел веселым городом, не было в нем чопорности Иштемшира. Дружинники князя попадались редко, ворота во дворы стояли открытыми настежь — гуляй где хочешь. А если еще принять во внимание отсутствие хоть бы одной полноценной стены, становилось непонятно, как здесь можно поддерживать порядок.

— Где же тут держали осаду войска Освободителя? Жельшетая, второго императора? — Эшуд поскреб затылок. — Ну, понятно, что не у Дворца. Значит, стены были.

— А почему же их нет?

— Потому что… сломали. Не в землю же они вросли?

— Но зачем ломать стены?

Они прошли еще с полквартала, виляя между веселящимися приезжими. Судя по нарядам, они прибыли со всех концов Ноосата, особенно бросались в глаза чернокожие никейцы. Сами грохенцы, похоже, занимались в основном обслуживанием кабачков, вытянувшихся бесконечными рядами по обе стороны улицы.

— Очень дешево, — Эшуд задержался у открытого окна и заглянул внутрь, где на доске за спиной кабатчика мелом были выведены цены. — Очень. «Хлебное вино» — что это, а?

— Сюда смотри!

Нетоле обернулся и увидел остаток стены. Кладка из огромных необточенных камней, вылитый кусочек Морской стены Иштемшира. Толщиной не менее двух росов, такую не развалишь никаким тараном… Тем смешнее, что к уцелевшей части стены теперь был пристроен хрупкий кабачок.

— Вот здесь она шла… — Леппе повел рукой, и в доме напротив, под толстым слоем штукатурки, «грачи» различили силуэты тех же валунов, в незапамятные времена прибывших на равнину с гор. — Ага… Могли пройти и не заметить.

— Заметили. И что? Разобрали стену. Странно, конечно.

Сержант почесал затылок, потом решительно подошел к уличному торговцу, купил пару крендельков и поинтересовался временем разрушения крепости.

— Лет пять назад понемногу начали, пожал плечами булочник. — Башни оставили, вон, видите между домами? Это Вдова, с нее когда-то княгиня бросилась вниз. Не помню, как ее звали… Ну, вот так понемногу и разобрали. Камни на фундаменты пошли, домов-то много строили.

— Но зачем разобрали? — не унимался Леппе.

— Как «зачем»? Князь приказал. Да она все равно мешала, постоянно новые ворота пробивали… — Булочник опять пожал плечами, поправил лоток и пошел своей дорогой.

— Город рос, стена ему мешала, — поделился выводом с Эшудом Леппе. Тот только кивнул, отрывая от кренделька новый кусок. — Они ни от кого не защищаются, наверное, и ночью свободно можно ходить. Это странно кто воров ловит? Стражников мало, а хуланов я совсем не вижу. Почему хуланы сюда не приходят? Для них здесь просто рай.

— Надо у них спросить, как вернемся.

— Надо. Ведь какое раздолье — схватил и побежал! Стен нет, ворот нет, будок надзирателей нет… А город, значит, рос. Видишь, как много приезжих? Потому что все дешево.

— Так я и говорю! Пошли посидим, надо запить крендели.

Леппе прихватил было товарища за локоть, но, оглядевшись, не нашел причин не зайти в ближайшее заведение. Все кабаки выглядели похоже: раскрытые настежь окна, из которых валят клубы табачного дома, и такие же раскрытые, подпертые камнями двери.

«Грачи» вошли, даже не прочтя названия, присели за столик в углу. Почти сразу к ним подошла чисто одетая девка, без шляпы, но волосы перехвачены косынкой. Леппе спросил «выпить и закусить что-нибудь попроще», а Эшуд уточнил:

— Хлебного вина. Только немного, кувшинчик.

Девка, к удивлению иштемширцев, заказ записала на извлеченном из кармашка клочке бумаги.

— Грамотная, поди ж ты, — выдохнул Эшуд, когда она отошла. — Хоть женись. Все такие здесь?

— Нет, не все.

Леппе смотрел в сторону. У соседнего столика так же одетая служка жестами повторяла заказ.

— Это хорошо, а то я уж испугался. Знаешь, что мне здесь нравится? На меня никто глаза не пялит.

— Да, черных тут полно, — кивнул Леппе. — И одеты прилично, при саблях многие. Тоже в Дом встреч, наверное, явились? Хотел бы я задать пару вопросов здешним Святым Отцам.

Но Эшуд напрасно радовался. Не успели «грачи» и пары минут просидеть в ожидании заказа, как у их столика остановился весьма пьяный господин, одетый в форму сержанта Ордена Неба:

— Здра-асти, господа говноклюи… То есть я хотел сказать, полицейские! Позволите присесть?

— Я его вчера из лавки выставил, — быстро сказал Эшуд, заметив, как Леппе положил руку на эфес. — Он шел с новобранцами, пьяный, приставал к людям… Вот как сейчас.

— Точно, — кивнул сержант и уселся без приглашения. — Но я зла не держу, вы со мной обошлись вполне пристойно. Меня зовут Лос Фулетте, урожденный иштемширец, между прочим, о чем легко понять по моей фамилии. По молодости свалял эту глупость, ушел в Орден… Но не жалею, представьте себе!

— Только вчера я его выставил… — задумчиво повторил Нетоле. — А кажется — в прошлом году. Так что, господин Фулетте, небесники все еще в Грохене?

— Нет, ушли утром, — фыркнул сержант. — Вчера с утра до вечера маршировали, а сегодня с утра опять в поход. Ничего, пусть привыкают. А я вот, представьте, задержался в Доме встреч, и не стыжусь. Только что оттуда вылез. Удивительно, до какой низости дошли здешние крестьяне, уже не только дочек, а и жен тащат в этот Дом. Не хватает, представьте, комнат! Очень рад, что в Иштемшире нет такой гадости.

— И как там, в этом Доме?

— А вы зайдите, господин «грач»! — заржал ордынец. — Впрочем, вам выйдет недешево. А у нас, представьте, скидочка немалая. Святые Отцы знали, что делали: солдаты Неба лишены семей, но не потребностей. Потребности, представьте, остаются! Вот для нас этот Дом и построили… Чистое заведение. Попадаются даже и из приличных, но бедных семей дамы, представьте. Но берут дорого, а если вдуматься: чем они лучше?!

Сержант снова засмеялся, запрокинув лохматую голову, а «грачи» быстро переглянулись. Леппе кивнул и оставил наконец саблю в покое: ради интересного разговора наглость можно потерпеть.

— А вы какими судьбами к нам, господа полицейские?

— Проездом в Сош. По личной надобности. Вам, кстати, не попадет за отлучку?

— Попадет, представьте, — согласился Фулетте. — Но я не боюсь. Те, кто боится, в Ордене не задерживаются: сразу умирают, представьте!

— Атори, я понимаю, — вступил наконец в разговор и Леппе.

— Атори — тьфу! — отмахнулся ордынец. — Вот этой рукой я их убил не меньше двух сотен. И еще сотню левой, ха-ха! Арбалеты надо в порядке содержать, вот и все. Ночью, конечно, могут подползти поближе, верткие твари… Но днем люди почти не гибнут. То есть от демонов не гибнут, а вот от змей — да, сколько угодно. Болезни цепляют всякие, а порой паук так укусит, что к вечеру загнешься. Атори пустяк, да ведь надо по Вессенским чащобам, за ними ползать, представьте, вот как.

Грамотная девка вернулась с подносом. Эшуд рассмотрел ее получше: нос с необычной горбинкой, умные глаза, рыжеватые брови… Тут поиграли какие-то неместные крови. Впрочем, в Грохене это неудивительно.

— Это хлебное вино? — уточнил он.

Девка кивнула, почему-то раскрыв рот, будто хотела что-то сказать.

«Течка у нее приближается, скоро говорливой станет, невольно прикинул Нетоле. — Красивая и грамотная».

— А мне, слышь, мне тащи поесть. Мяса и овощей, чтобы, значит, тарелку не было видно, — потребовал небесник. — Представьте, у нас и тут скидочка! В любом кабаке за полцены и кормят и поят — приказ князя. Сам граф Феске за этим следит! Он тут вроде бургомистра, если не знаете.

— Уважают они вас, — вставил Леппе.

— Да уж, и год от года все больше уважают! А что ж, если б не мы, тут бы атори всех повырезали! Значит, надо уважать.

— Господин Фулетте, а вы как же теперь в Ларран отправитесь? — спросил Эшуд. Неужели один?

— Нет, конечно, — посерьезнел сержант. — Мы хоть и убиваем почти всех, но случается, что и пройдут один-два мимо крепости. На дороге с такими встретиться не приведи Небо… Вы тоже будьте осторожны, на дороге к Сошу неспокойно. Лучше всего купите арбалет. Здесь хорошие и недорого.

— Мы не при исполнении, — напомнил «грач».

— Ну и что? Мало ли что нельзя! Представьте, днем арбалет может у вас спокойно лежать в мешке, а ночью — кто вас увидит? Правда, купить не так уж просто, вас никто не знает… Вот я в Ларране продал бы вам легко. Но… — Фулетте пригнулся к столу, — но представьте, все уже распродал еще по дороге в Иштемшир. Спрос имеется… Неспокойно. Да что там, говорят, что уже и за Грохеном, на востоке, неспокойно! Хотя мы, конечно, дошли тихонечко, только гимны эти измучили.

— Так как же вы в Ларран? — напомнил Леппе, с интересом наблюдая за Эшудом. Самый черный «грач» дегустировал хлебное вино, озадаченно подняв брови и облизывая губы. — Вас тут, наверное, несколько человек задержалось, да?

— Нет, я один в этот раз. Лейтенант хотел было со мной, даже отпустил носилки, но быстро нажрался и уснул, так что его увезли на тачке, как капусту, представьте себе! Ничего, прибьюсь к княжеским молодчикам. Я имею в виду ларранцев.

— Да, я слышал, что там у вас тоже есть князь. Ваш-шас, верно? Говорят, невелика его власть?

— Да просто никакой. Так, сиволапыми своими командует, какие остались… — Сержант опрокинул в себя стаканчик принесенного девкой вина и осуждающе посмотрел на Нетоле: — Зря вы, господин «грач», взяли эту хлебную гадость. Желудок испортите, даром что дешевое, как вода.

— Да, вкус так себе, — вынужден был признать Эшуд. — А запах вообще ужасный. Пожалуй, не буду допивать. Принеси нам кувшин обычного!

Девка кивнула и опять скрылась в кухне. Леппе тоже попробовал на язык хлебное и едва не сплюнул. Это было и не вино вовсе!

— Гадость! — поддержал Фулетте. — Не из ягод, а из зерна, в таких больших вонючих чанах местные сиволапые его делают. И представьте, многие пьют! Почти в каждом кабаке теперь подается. За дешевизной люди гонятся, вот что их губит.

— И когда же в Ларран пойдут люди князя? — спросил Ал, принимаясь всухомятку за еду.

— Ночью. Они ждут, пока торгаши на рынке не начнут закрываться, тогда и берут что надо по дешевке. Князь большой эконом! А что ему остается, ха-ха! Ночью они пойдут назад, ну и я прибьюсь. Дошагаем до границы, а там есть один трактирчик, где я уже как дома. Поспим и утром дальше, к Ларрану… Нет, представьте, я не жалею, что записался в Орден. Вокруг друзья, надежные проверенные товарищи, жизнь дешева, жалованье не задерживают, начальство дальше Вессена не загонит… — Сержант говорил с полным ртом, обильно плюясь недожеванной пищей, так что иштемширцам поневоле пришлось немного отодвинуться. — И вам бы посоветовал. Вы еще молоды, что вам делать в полиции? А в Ордене другое дело. Знаете, я люблю облавы. Убивать с чувством святой правоты — это, представьте, ничто не может заменить.

— Они в самом деле выходят из леса каждый день?

— А то как же! Голые, злые… Ну, есть, конечно, атори, которые поумней. Те прячутся в лесу, дубинками обзаводятся. Месяц назад во время вылазки один такой спрыгнул прямо на голову моему приятелю, Абдей-кану. Он с севера… был. Убил его, схватился за арбалет, за саблю, но не убежал. Вот этой рукой я его… — Ордынец взмахнул кулаком, показывая нанесенный удар, и выбил из рук подошедшей кабацкой девки поднос с кувшином вина для «грачей».

Девка вскрикнула и затрясла подолом, отвернувшись от клиентов. Хохоча, сержант наподдал ногой по черепкам, промахнулся и едва не повалился со стула. Тут же к столику из противоположного угла кабачка двинулись двое молодцов:

— Вам бы лучше уйти.

Леппе хотел тоже встать, но Нетоле схватил его за

— Да, представьте, вышибал тут полным-полно! Но ордынцу они ничего не сделают, уважают! — Фулетте даже помахал рукой молодцам. — Уйду, мало ли таких гадюшников — вон, на каждой улице! Или сразу к «Ларранской берлоге», княжеские все там.

«Грачи» его не слушали. Девка все трясла подолом. Смысла в этом было немного, все равно огромное пятно останется. Но не пятно интересовало иштемширцев, а оголившаяся икра служки. Она носила гольфы, довольно короткие, и вот из-под левого высовывалось чудовище. Яркое, даже красивое, сияющее красным и черным, синим и зеленым, с огромными глазами, кудрявой гривой и длинным раздвоенным языком, высунутым из раскрытой пасти. Удивительная голова венчала грациозно изогнутую шею, а рядом была видна часть когтистой лапы.

— Не пялься так. — Эшуд, первым заметивший картинку, толкнул в бок Хромого. — Слышишь?

— Что за бред?! — Леппе схватил кувшин и щедро плеснул себе в стакан хлебной вонючей отравы. — Надо что-то делать.

— Ничего не надо делать.

— Но только атори носят на себе рисунки — это печать Подземного Князя! Девку надо убить немедленно!

— Не смей!

Они выпили, а когда опустили стаканы на столешницу, служка уже ушла в сторону кухни. Вышибалы вели ласковую беседу с похохатывающим сержантом, явно пытаясь определить, насколько он пьян. Поглядели они и в сторону «грачей» — Нетоле улыбнулся и покачал головой: нет, мы не с ним, мы не будем затевать драку.

— Может быть, она прямо сейчас на кухне народ губит, — прошептал Леппе. — Или уже убила кого-то. Кормит тут всех… Возьмет и отравит!

— Да тише же! Девку… то есть атори, тут все знают. Значит, она и говорить умеет, и с языком у нее все в порядке. Понял? И Пайс такой же, наплел тебе небылиц… Это не те атори, о которых писал отец Невод, они изменились! И мы здесь, чтобы узнать о них побольше, а также об их связях с Грохенской гильдией, если такие есть. Я думаю, что есть. Потом мы должны вернуться к Галашше и потребовать закрыть ворота Иштемшира. Надеюсь, что Грамми и Палассе уже уговорили их усилить охрану стен.

— Бред! — помотал головой Леппе и опять потянулся к кувшину. — Атори служит в кабаке! Может, у них и в Доме встреч атори? Никогда туда не пойду. Вот же городок! Все равно мы должны ее убить, я не могу так просто уйти. Это грех.

— Я его беру на себя. Слушай, Клэс, ты уже свалял дурака с Пайсом, не дал мне его изрезать, так послушайся хоть теперь! — Эшуд, прощаясь, помахал рукой ордынцу, которого под руки потащили к выходу. — Уйдем отсюда. Если хочешь, вернемся к закрытию и попробуем проследить, где эта тварь живет. Но я думаю, они не ходят поодиночке… Тише! — Он дернул вскочившего Леппе за руку и заставил сесть обратно. — А как ты думал: она здесь одна, что ли?! Вот эти парни, что утащили Фулетте, они тоже могут оказаться атори. Любой здесь, понимаешь?

— И что же ты предлагаешь? — сдался Хромой.

— Доесть. Если это отрава, мы уже покойники — так хоть умрем сытыми.

Им принесли новый кувшин вина, на этот раз другая служка. Она даже улыбнулась и показала рукой на стойку, из-за которой еще шире улыбался кабатчик. Значит, платить за разлитое не придется, их признали невиновными в поведении сержанта Ордена Неба.

— Добрые какие! — проворчал Хромой. — В Иштемшире хоть за полцены, но сторговались бы, полицией стали бы клиента запугивать… И верно, раз сидели вместе значит, все виноваты. А тут и дешево, и вкусно, и ордынцам скидки, и новый кувшин бесплатно. Противно!

— Да, запоминай все! — поддержал его Эшуд, уминая остатки овощного рагу. — Действительно вкусно, какие-то новые приправы.

— Я Галашше так и скажу: за Грохеном нет никакого пригляда. А надо бы. Надо иметь здесь своих людей, такую… Иштемширскую гильдию.

— Приглядывать должны Святые Отцы. И мне очень хотелось бы с ними потолковать, да Пладде не назвал ни одного имени, вздохнул Эшуд. — Видимо, нет надежных людей. Идем?

25

Они расплатились и вышли из зловещего заведения, оставляя за спиной живого атори, втершегося в доверие к людям. Обрекали кого-то из этих людей на неминуемую смерть.

Тени стали совсем длинными, день заканчивался. У почти знакомого уличного булочника «грачи» спросили о времени закрытия кабачков, и тот с улыбкой указал на вывески:

— Там же все написано!

Нетоле и Леппе переглянулись: вот и еще одно новшество. Действительно, под каждым названием были приписаны цифры, обозначавшие часы. «Горный снег», если верить этим цифрам, собирался закрыться в полночь.

— Дурацкое название! — буркнул Нетоле. — Что-то мне не хочется бродить тут ночами.

— Смотри, а их соседи открыты до двух часов ночи. Что же получается: хоть всю ночь торгуй? Бред! — Леппе потряс головой и несколько раз повторил: — Бред, бред, бред! Пошли искать пристанище на ночь. Я все жду, что вот-вот начнутся облавы. Неужели до сих пор не нашли убитых?

— Я только что подумал: а ты уверен, что надо остаться здесь, в Грохене? — Эшуд медленно пошел следом. — У нас ведь теперь есть знакомый, который ночью отправится на юг. Если двигаться в Ларран, то лучшего случая не придумать… Но уходить обоим неразумно; разделившись, мы сэкономим время. Что, если я пойду с Фулетте, а ты еще здесь покрутишься и завтра с утра двинешь с докладом к Галашше? Пора закрывать ворота, знаем немало.

Леппе нахмурился. Он в Ларран идти не собирался, ведь Галашше ясно сказал: как узнаете что-то толковое, так сразу и возвращайтесь. Отправлять на юг одного Нетоле слишком опасно, хватит и того, что у Хромого до сих пор душа болела за Палассе и Грамми.

— Нет, вернемся вместе. У меня мысль получше: если кабаки здесь работают допоздна, то надо посидеть в них, поболтать с пьяными. Мы ведь неплохо выспались за немалые деньги, а? Торгашей никто не любит, о них судачат, ругают, что-нибудь да узнаем. В Ларран имеет смысл отправляться, только когда Галашше узнает все о делах в Грохене.

— Хорошо, — легко согласился Эшуд. — Наверное, ты прав.

— Тогда сейчас найдем дом для постоя, победней и подешевле, а потом отправимся обратно, пропивать те деньги, что останутся! — обрадовался Леппе, что друг не стал спорить. — И знаешь, если я увижу эту гадину, атори в кабаке… я ее убью. И нам придется бежать.

— Атори? Конечно, если будет возможность, то надо убить… — покивал Нетоле. — Еще надо бы пройтись возле дома Святых Отцов, как ты думаешь? Пока не стемнело.

— Да, но… — Хромой остановился, почесал затылок. — Мы уже довольно далеко отошли, а были совсем рядом. Я просто не знал, что тут можно встретить атори на каждом шагу, голова пошла кругом! Да, надо бы пошататься поблизости от Совета Отцов. Но пока мы туда дойдем, пока вернемся в пригород темно уже будет, никто нас не пустит. В гостиницу я не хочу должны же нас искать! Нас на дороге видели многие.

— Не похоже, — вздохнул Нетоле. — Не заметил ни одного бегущего стражника. А что, если ты пойдешь подыщешь дом, а я вернусь к Святым Отцам? Встретимся в полночь возле этого «Горного снега».

Он смотрел серьезно, без тени улыбки и этим поставил Хромого в неловкое положение. Все выглядело разумным, а сказать другу «нет» означало признаться, что больше ему не доверяешь.

— Может, обойдемся без Святых Отцов? Ну что мы там выследим за пару часов?

— Ты мне не веришь? — Эшуд отвел глаза, обиженно нахмурился. — Может, в самом деле решил, что я готов стать душегубом? Убивать невиновных?

— Да нет, ты же не сумасшедший — пожал плечами сержант Леппе. — Просто мы устали и… Разве это разумно — разделяться?

— Лезть в Грохен после того, что случилось на дороге, — тоже неразумно. Но раз уж пришли, надо постараться хоть что-то выяснить, а не спать целыми днями. Так ты мне веришь, Хромой?

Леппе молчал, пока пауза не стала неловкой.

— Верю, но…

— Тогда в полночь у «Горного снега». Да хранит тебя Небо!

Эшуд пошел обратно к центру города. Он не оглядывался, и если бы Хромой окликнул его, то не оглянулся бы и тогда. Леппе поправил шляпу, провожая его взглядом, а потом, поминутно вздыхая, пошел искать тихий, бедный дом для ночного отдыха. Даже скорее, предутреннего, учитывая их планы.

Ему пришлось отмахать добрый меш. Сперва вдоль улиц так и тянулись кабаки, правда, все беднее и грязнее, потом их сменили лавки. Один раз мимо прошел караван не меньше чем в сотню тележек. Их толкали рослые полуголые парни, примерно пополам никейцы и белые. И эту странность постарался запомнить Леппе: караваны из Никеи обычно были полностью укомплектованы черными носильщиками, искать других необходимости не было. Не увидел «грач» и сменщиков, хотя они должны были вышагивать рядом, не заметил никакой охраны.

— Далеко шагаете? — как можно непринужденнее поинтересовался он у одного из последних.

Носильщик, как-то зло покосившись, ускорил шаг и едва не наехал своей тележкой на ноги впереди идущему. Зато ответил другой парень, черный:

— В Иштемшир, господин! Аида с нами!

Он почему-то улыбался во весь рот, даже чуть высунул язык. Леппе отвел глаза от такой наглости, хотя в родном городе всыпал бы ножнами по спине.

После моста — «грач» не знал названия этой речушки — город наконец-то выдохся. Дома здесь стояли на некотором отдалении друг от друга, и, хотя лавки и кабачки по-прежнему встречались в изобилии, было ясно, что народ тут живет попроще. Хромой свернул в третью по счету улочку и даже обрадовался, когда ему пришлось перебираться через кучу сваленного прямо на мостовой мусора. Именно такое местечко он и искал.

На вкопанной в землю лавке сидели старухи. Людей на улице почти не было, так что Леппе счел возможным обратиться прямо к ним, даже чуть приподнял шляпу:

— Я хотел бы снять комнату. На ночь.

Старухи переглянулись, стали оживленно обмениваться жестами. Сержант Леппе, ничего не понимая, следил за их руками, а сам думал, что, если бы это происходило в Иштемшире, он вряд ли бы принял подобное решение. Там, если уж нашли труп и есть подозрение, что убийца в стенах города, закроют ворота и проверят всех, каждую улицу. Душегуба никто не скроет, разве что. хуланы своих в Заречье. Но в Грохене тревоги до сих пор не подняли, а ведь должны уже были проверить все гостиницы, и не по записям глупым, а по головам. Допросить, сличить показания… Клэс вдруг сообразил, что судя по тому, что он видел на улицах, приезжих здесь сотни, а может, и тысячи. Как же с этим управиться, даже будь у князя стены и ворота? С другой стороны, именно стены позволили бы не пустить в Грохен такое количество лишних людей.

Старухи наконец пришли к какому-то соглашению, и одна из них изобразила, как пробует несуществующий золотой гнилыми зубами. Ясно, что речь шла о золоте, — не медь же в рот пихать! Леппе пожал плечами и показал палец.

— Один, — добавил он вслух. — Один золотой. Старухи опять быстро обменялись жестами, потом та же выставила пять пальцев.

— Пять золотых?!

Она кивнула.

— Ты с ума сошла, старая дура!

Он решительно пошел дальше, но в его плащ вцепились сразу несколько морщинистых рук.

— Что еще?!

Старуха показала четыре пальца, потом зачем-то закатала рукав. Там у нее обнаружилась старая язва, что вовсе не усилило желания «грача» заплатить ей так много.

— Один золотой! — громко повторил он. — Один!

Старуха беззвучно застонала, глядя вверх, потом показала три пальца и принялась закатывать юбку.

— Нет, нет! — попятился Леппе. — Ладно, два! И все! Или я ухожу! Ну и манеры у вас тут… Плетей бы всыпать!

Со вздохом поднявшись, старуха направилась к ближайшей двери. Поднявшись на хлипкое крылечко, Клэс оказался внутри убогого жилища, где, впрочем, нашлась отдельная комната с тремя кроватями. Если он верно истолковал жесты хозяйки, то именно стольких членов семьи она похоронила. Леппе был уверен, что можно было бы еще сбросить цену, до приемлемой, но хотелось поскорее вернуться в Грохен и полюбопытствовать, что говорят в грязных кабаках пьяницы. Более того, уступив стонам хозяйки, половину требуемой суммы он отдал сразу.

— Ты бесчестная старая уродина! — строго сказал Леппе. — Можно быть жадным, но неужели не стыдно выставлять уродство напоказ? Мы с приятелем придем поздно. Поздно ночью. Тогда получишь еще.

Старуха пробовала возражать, протягивала ладонь, но тщетно. Снова преодолев мусорную баррикаду, иштемширец вернулся к мосту, прошел немного в сторону Дворца и свернул в кабачок погрязнее. На душе лежала тревога за Эшуда, который, конечно, находился не в том состоянии, когда ему можно доверять. Но поссориться всерьез еще хуже, тогда он уйдет наверняка. Не драться же с упрямцем? Битый час, до темноты, просидел Хромой над стаканом вина. Шели на его месте действовал бы смелее — сам присоединился бы к какой-нибудь пьяной компании с криком «Всем от меня по стаканчику!». А недотепа Вик постоянно становился жертвой пьяных вымогателей без всякого желания со своей стороны. Они облепляли его жадной стаей и выпрашивали глоточек, не пугаясь даже черной формы. Зато вот к хмурому Леппе никто не подходил, и он сидел один, кляня себя за неспособность хоть что-нибудь придумать.

Ситуация разрешилась совершенно для него неожиданно. В распахнутую по здешней моде дверь нетвердой походкой заглянула прилично одетая девка и, быстро оглядев столики, направилась прямо к Леппе. Тот удивленно поднял на нее глаза, но профессиональная память ничего не подсказала.

— Вы приезжий, господин? — спросила неожиданная гостья и ногой подтянула к себе табурет. — Не оскорбитесь, коли присяду с вами?

Ал посмотрел на вход. Болтливая женщина, да еще какая болтливая! Первой заговаривает — значит, того и гляди, потечет. Болтовня в эту пору многих из них одолевает так, что они даже с зеркалами разговаривают. Но как же ее отпустили одну? Наверное, сбежала…

— Это хорошо, что вы такой вежливый и обходительный. — Девка улыбнулась — Сразу видно, что приезжий. Сош? Или, может, Ларран? Вы не ордынец, часом?

— Иштемшир, — сказал правду опешивший Леппе.

Страницы: «« ... 56789101112 »»

Читать бесплатно другие книги:

Александру Фролову, бывшему снайперу, вернувшемуся из Чечни, постоянно снится странная война между л...
Голову даю на отсечение – каждому из вас хоть раз хотелось выступить на сцене и сорвать шквал аплоди...
«После ужина, когда посуда уже убрана и вымыта, для нас, детей ,нет ничего лучше, чем собраться вокр...
«Дети рассыпались по пляжу, некоторые даже решились войти в полосу прибоя. Длинные зеленые волны мер...
«Напряженность внутри корабля нарастала по мере того, как снаружи увеличивалось давление, и с той же...
«Вино было терпким, густым, отдающим пылью, поднимающейся за окном крошечного винного магазина. «VIN...