Синхромир Шрёдер Карл

Глава 10

Как и Джайзир, Корва уселась в единственное кресло. Орфей смотрел то на нее, то на Тоби, мучаясь выбором. Наконец вскарабкался к девушке на колени и громко заурчал под ее пальцами.

– Мы прилетели сюда, чтобы спасти моего брата, – сказала она и умолкла.

– Что? – вздрогнул Тоби.

– Он – в карантине. На борту пассажирского лайнера с Фисбы.

Она произнесла это так, будто Тоби должен был с ходу всё понять. Конечно, он мог запустить поиск, но тогда не увидел бы Корву, не заметил её растерянности и гнева. Тоби решил заглотить наживку.

– И почему тебе нужно спасать его?

– А ты не знаешь, что такое «карантин»? Твой брат выморозил его из синхромира!

Тоби даже отпрянул, напуганный её внезапной яростью.

– Что значит «выморозил»?

Промелькнуло воспоминание о том, как он стоял на борту своего каботажника, созерцая чёрную планету, испещрённую молчаливыми замёрзшими городами, не зная, что прилетел на заселённый мир, которому ещё не пришло время проснуться.

– Все 360 портов закрыты для корабля Халена. У него нет топлива, чтобы вернуться домой или отправиться на другую планету. Поэтому ему пришлось уйти в гибернацию, пока мир не проснется. А твой брат постановил, что случится это только через шесть месяцев.

Тоби поразился тому, что брат может учинить такое – но и удивился: от чего спасать-то?

– Наверное, это очень плохо, – протянул он нерешительно. – Но, если он зимует, почему бы просто не подождать? Он ведь в безопасности. Или нет?

Корва покачала головой, и Тоби впервые увидел, как в её глазах заблестели слёзы.

– Дело не только в этом. Он прилетел за мной, и поэтому его корабль поставили на годовой карантин. Половина срока уже прошла.

– Да, но …

– Дело в Фисбе! Её правительство решило торговать с другим синхромиром. На планете есть крепость мира 240/1, и он гораздо богаче и успешнее нашего 360/1. Местный совет взломал часы гибернации, чтобы у нас были юбилеи с 240/1, чтобы мы просыпались в их месяц, а они – в наш. Мы бы могли выгодно торговать и с нашим синхромиром, и с ними. Но твой брат обнаружил это… и наказал Фисбу.

У Тоби возникло странное ощущение, будто он смотрел на готовую разрыдаться девушку издалека и ничего не мог сделать.

– Наказал… как?

– Все корабли Фисбы поставлены на карантин, пока не пройдёт три наших года с частотой 360/12!

– Погоди-ка … – протянул он задумчиво. – Так они ускорили время на твоей планете в 12 раз?

– Да. Все макгонигаловские «скорлупы» переключили, и теперь на каждый месяц, проходящий для тебя и меня, у меня дома проходит целый год. Я сюда прилетела учиться на год, ещё до карантина. Но теперь это тянется, тянется… – она всхлипнула, – восемь месяцев.

По её щекам потекли слёзы.

Для Корвы прошло восемь месяцев. А для её семьи и друзей на Фисбе – восемь лет.

Перед глазами Тоби снова встали фотографии Питера и Эвайны – те самые, на которые не хотелось смотреть. А ведь есть ещё и куча книг, где написано, что эти двое проделывали столько лет. Ведь можно было самому выяснить всё, о чем рассказывала Корва, но он струсил.

Девушка сидела рядом и плакала, а он не мог выговорить ни слова, не мог придумать, как утешить её. Но всё же кое-что в этой ситуации вызывало вопросы:

– А почему ты не отправилась домой, когда это всё началось?

– Макгонигал, так в этом всё и дело! Ты разве не понимаешь? Масса людей с Фисбы путешествует, половина наших доходов – от заработков тех, кто разъезжает по синхромирам. Конечно, мы хотим попасть домой! Но кто нас туда привезёт? Любой корабль, прилетевший на Фисбу, застрянет там по меньшей мере на целый год! Вот туда никто и не хочет лететь. Мой брат сел на корабль, собиравшийся обойти карантин. Но их поймали.

Она замолчала, нервно накручивая локон на палец.

Тоби попытался подсчитать время в уме. Если взять целый календарь и полностью его скопировать в один месяц, то получится, что внутри каждого нового месяца проходит один год. Но с братом Корвы поступили еще страшнее: взяли этот отсчет и перенесли его в тридцать дней еще большего масштаба.

– То есть твоих домашних обрекли на то, что каждый твой месяц они проживают год. А у Халена, получается, один твой год проходит всего за тридцать дней, а значит, каждый его месяц на Фисбе проходит двенадцать лет! Безумие какое-то. Но зачем? Для чего его корабль подвергать такому наказанию?

Она в отчаянии взмахнула руками:

– Они же пытались обойти карантин, делая вид, что прибыли с другой планеты. Похоже, властям показалось мало заставить всех на планете стареть, и они заставили все ушедшие до карантина корабли не возвращаться домой целых двенадцать лет! Это же блокада в чистейшем виде!

– А они … поступали так раньше? – с трудом выговорил Тоби.

– Да. Твоя семья проделывала такое не раз.

Он не нашёлся что сказать, сидел молча, растерянный. Наконец Корва произнесла:

– Но ведь ты – Макгонигал.

– Я – не мой брат! – выговорил Тоби.

Ему уже доводилось доказывать людям, что нельзя равнять его с Питером. После похищения тот нередко вёл себя очень странно, делая гадости и себе, и другим. Тоби не раз приходилось извиняться за него. И надо же – прошло четырнадцать тысяч лет, и ничего не изменилось.

– Да на это мне наплевать! – огрызнулась Корва. – У тебя же биометрика Макгонигала. Твои данные принимает любая аппаратура, принадлежащая твоей семье. И ты можешь управлять всей её техникой!

– Мог. Четырнадцать тысяч лет назад.

– Твоя мать отказалась признать тебя мёртвым. Все это знают: она была уверена, что ты обязательно вернёшься домой. Об этом сочинили песни и легенды. И даже в самой убогой из них ты, как герой, возвращаешься из космоса к спящей Седне, кладёшь руку на дверь, и она открывается перед тобой.

– Ну да, в легендах так бывает.

– Тоби, ты можешь управлять роботами в порту. Можешь разбудить пассажиров. Сделай это – и ты никогда больше меня не увидишь. Я улечу с братом на Фисбу, а вы, Макгонигалы, разбирайтесь друг с другом. Просто позвольте нам жить.

Интересно, Джайзир рассказал ей про блок с «двадцатки»? Наверняка, Корва и подначила Джая прийти к нему. Чтобы выяснить, действительно ли Тоби может то, что, по слухам, он должен уметь.

Он потёр глаза. Чёрт возьми, хоть кому-то тут можно доверять?

– Возможно, у меня все получится, – ответил он, пожав плечами. – Я не знаю. А что, местные власти не будут против?

– Ты – Макгонигал, – сказала она так, будто это всё объясняло. – Они не смогут остановить тебя.

Корва настояла, чтобы он сидел тихо несколько следующих дней. Может, никто и не станет препятствовать Тоби, если он объявит о себе, но ведь понятно: пока он очень уязвим. Его могут убить или подчинить нейроошейником. Платить пока следует только наличными, браться только за незаметную работу и, конечно, никому не называть своего настоящего имени. Заботливая Корва. Он не стал говорить ей, что всё это ему уже втолковывал Джайзир.

Девушка исчезла, заявив, что ей нужно «подготовить почву». Какую такую почву, интересно? Дело пахло скверно. Разве нельзя было просто зайти в офис администрации порта и приказать роботам выпустить корабль её брата? Тоби мог командовать ботами, но вот людьми… Всякий раз, представляя себя перед властями города, Тоби вспоминал, с какой лёгкостью им управляли Эммонд и М’бото. Корва произносила имя Макгонигал так многозначительно. Куда подростку Тоби до такого величия! Как только он попробует блефовать, его тут же раскусят.

Спал он плохо. То видел себя в тюремной камере местной полиции, то думал о брате. Питер-тиран! Тоби всё спрашивал себя: «Ну как мог младший брат сделать такое с народом Корвы?»

И вспоминал, как сам вместе с Питером создавал миры и управлял ими железной рукой. В «Консенсусе» они освоили тиранию в совершенстве. Конечно, тогда была симуляция, а теперь – реальность. Но знает ли Питер, где пролегает граница между игрой и явью? Может, он проснулся однажды и подумал: «А смогу я построить идеальное общество?» Или делал один незаметный шажок за другим, пока не вышел в реальность, не переставая думать, что всё это – лишь игра?

Жуткие мысли. Они лишили Тоби покоя, не дали отдохнуть. Наутро, глядя на измученного хозяина, Орфей жалобно запищал.

Тоби чувствовал себя хуже некуда. Но ведь за жильё и еду надо платить. А значит, придется искать ленивых ботов, за которых можно сделать их работу. Впрочем, найти таких оказалось несложно – машины идеального мира Питера заботились о себе. Все они знали, причём с точностью до дня, какие из их систем откажут и как. Тоби было достаточно просто зайти на местную фабрику и послоняться там, выжидая, пока к нему с предложением не подойдёт очередной бот. На этот раз парню выпало четыре часа подряд сортировать пластиковые крепления. Одуряюще скучное занятие, но и успокаивающее. Неплохо, если не делать это каждый день.

Сортируя детали, он слушал лекции по истории из библиотеки, собранной вирт-очками. Поначалу он намеревался узнать, как вообще обстоят дела в человеческой вселенной и за пределами синхромиров – там, где родилась Кирстана. Но затея оказалась невыполнимой. Время там бежало и в самом деле очень быстро. Любая лекция, касавшаяся общей канвы событий, обязательно «перескакивала» через столетия или даже тысячилетия или в ней кратко сообщалось про «век сумрака» или «второй расцвет трансгуманизма». Чтобы получить хоть какое-то представление об базовой истории одного-единственного столетия из ста сорока, требовалась куча времени, потому что судьбоносные события происходили не на одной планете. Их были тысячи. Тысячи веков на тысячах планет…

В общем, мрак.

Очевидным было лишь то, что человечество и его подвиды, создания и наследники за прошедшие эпохи пережили множество взлётов и падений. Технологии развивались, и люди без конца модифицировали свои тела и свой разум. Рождались умы божественной мощи, им становилось тесно в рамках обыденности, и они покидали галактику, умирали, замыкались в себе или впадали в безумие множеством разнообразных способов. На многих мирах люди истребили себя сами или были истреблены собственными созданиями. И случалось это с утомительным постоянством. По сути, человечество как таковое сохранилось лишь в синхромирах. Они стали настоящим холодильником, хранилищем и древней человеческой ДНК, и человеческой культуры. На быстрые миры неизменно приходило безумие: лихорадка завоеваний, самоизоляция, культурный взрыв, кризис регресса, кризис прогресса, повальный контроль над разумом, лихорадочный обмен технологиями и прочая экзотика (и это не считая обычных войн, «тёмных веков» и провальных попыток терраформирования). Но почти никто не обращал внимания на бесполезные мёрзлые планетки, плывущие между звёздами. Ничтожные ресурсы синхромиров и архаичные культуры не представляли интереса для тех, кто стремился к богоподобию. И когда очередные претенденты на вселенское господство истребляли сами себя, красноречивая тишина прежде кипящих жизнью планет тревожила тот или иной синхромир, и к месту неудачи летели колонисты. Спустя несколько тысячелетий население Земли и прочих освещённых миров возрастало до нескольких миллиардов, и часть колонистов возвращалась в синхромир. Так выживало королевство Питера. И даже процветало, на свой манер.

Лучше получалось с изучением законов синхромира. Тоби понял, отчего Питер захотел наказать Фисбу. Синхромиры были частью так называемой синхросети, где каждый узел посылал и принимал сигналы в одно и то же время. Все планеты переправляли грузы и пассажиров через равные интервалы, и это ставило всех в равные условия. Если пара миров удваивала или утраивала частоту, то они могли развиваться быстрее партнёров. Такое искушение не исчезало никогда, ведь живущие быстрее других и в самом деле преуспевали.

Поначалу Тоби не понимал, отчего не позволить всем общаться, как они пожелают. Понятно, что частоты синхромиров должны естественно ускоряться, пока вся система не рухнула бы.

Для ограничений существовали две причины. И первая из них – ресурсы.

Питер выбрал частоту своего синхромира не в последнюю очередь из-за того, что при ней могли нормально обеспечивать себя даже самые малые поселения. Именно поэтому королевство Макгонигалов добилось таких успехов. Крохотные колонии, не владевшие даже куском кометного льда, собирали ничтожные остатки межзвёздного газа магнитными ловушками. В пропасти столь пустой, что на её кубический сантиметр едва ли приходился единственный атом, ловушки наполняли свои колоссальные лёгкие водородом, словно киты, процеживающие редкий планктон океана. Требовались десятки лет, чтобы добыть для термоядерного реактора достаточно топлива для визита к ближайшим соседям. Но даже эти нищие поселеньица могли вносить свою лепту в рост благосостояния синхромира 360/1, потому что успевали за его ритмом.

Если жить на относительно богатой планете, вроде Уоллопа или Лоудауна, можно собирать ресурсы и производить товары с любой скоростью. При этом они могли переключиться на другую частоту, например 36/1, то есть проживать десять месяцев за каждый месяц в империи Питера. На первый взгляд кажется, что это огромный плюс для местной индустрии, ведь производительность возрастает в десятки раз. Однако поскольку бодрствование в десять раз длиннее, то и ресурсов потребляется значительно больше.

Но ещё важнее то, что при увеличении частоты сокращалось число торговых партнёров. Это и была вторая причина ограничений, менее очевидная, но более важная. Путешествие между синхромирами занимало десятилетия в реальном времени. Двигаясь со средней скоростью обычного дешёвого корабля на термоядерной тяге, за тридцать лет сна в 360/1 можно было покрыть расстояние в половину светового года без дополнительной зимовки. А за одну ночь в 36/1 проходила только десятая часть этого расстояния. Но число доступных партнёров уменьшалось не в десять раз. Планеты – не точки на плоскости, они раскиданы в трёхмерном пространстве. Удвоение дистанции перелёта увеличивало объем пространства, доступный для корабля, далеко не в два раза, а гораздо больше.

Пусть мир 36/1 бодрствовал десять раз за один оборот 360/1. Но у каждого поселения в 360/1 было в тысячу раз больше торговых партнеров, чем у любого 36/1.

Поэтому империя Питера стала настолько огромной. Она работала на взаимном доверии. Никто не пытался извлечь выгоду за счёт других, переключаясь на более высокую частоту. Фисба нарушила доверие.

Пару дней спустя, слушая на ходу лекцию по истории, Тоби возвращался с работы. Свернув за угол, он увидел на ступеньках пансиона Шайлифа, Джайзира и Корву. В окне маячило недовольное лицо хозяйки.

Тоби остановил запись лекции. Корва тыкала в землю палочкой, мужчины смотрели в разные стороны.

– Что случилось? – спросил Тоби.

Девушка встала, отряхнула с брюк пыль и, не глядя на Тоби, произнесла:

– Все отменяется. Нам не пробраться к пассажирскому модулю.

– То есть мы не можем вернуть твоего брата?

Она кивнула. Казалось, ещё немного – и она разревется. Здравый смысл подсказывал Тоби, что нужно радоваться, ведь Корва втягивала его в дело нелегальное и крайне опасное. А ещё хотелось спросить, выполнит ли она своё обещание рассказать, как улететь на Дестриер.

Но вместо этого Тоби брякнул:

– А в чём дело?

Захлёбываясь словами, Корва начала объяснять, но парень уже понял суть проблемы.

Конечно, надо было просто сочувственно поддакивать, а потом попросить ее выполнить то, что она ему обещала. Но ведь Корва – не Эммонд с Персеей, она на самом деле спасла ему жизнь. А если всё, что она говорила про Макгонигалов, – правда, то она жутко рисковала, просто рассказывая о своих бедах Тоби.

– Я знаю, что делать, – произнес он.

Через шесть часов они уже спускались в маленькой кабине лифта, угнанного искусным взломщиком Джайзиром, между зловещими горами облаков по единственному, казавшемуся бесконечным кабелю, протянутому от зенита к надиру. Насколько же далеко под континентом власти подвесили этот пассажирский модуль?

– Всё-таки мне это не нравится, – сложив руки на груди, Корва уперлась взглядом в стекло. – Ты же совершенно ничего не знаешь об этой Кирстане.

– И о тебе я тоже ничего не знаю.

– Ну да, и посмотри, где ты в результате оказался. Что ты ей рассказал о себе? О нас? Возможно, она знает гораздо больше, чем ты думаешь. Тоби, у тебя не слишком хорошо получается хранить секреты.

– А ты кто, моя мать? Я согласился помочь, потому что ты обещала показать, как забраться на корабль до Дестриера. Это всё.

Он отвернулся. Шайлиф и Джайзир переглянулись.

Тоби всё ещё клял себя за то, что подсказал Корве способ спуститься. Оказалось, она несколько дней придумывала, как добраться до помещённого на карантин модуля. Он висел на расстоянии в несколько десятков километров ниже таможенного причала. Логично было бы добраться туда на корабле – но его засекли бы радары. Гораздо проще и незаметней сесть на лифт таможенного причала. Но как туда добраться?

А ведь был шанс развязаться с этой авантюрой! Но, когда Корва объяснила, в чём затруднение, Тоби зачем-то ляпнул:

– Я знаю, что делать. Нужно просто полететь.

– Я же говорила, они отслеживают все суда! – буркнула девушка.

– Не на корабле. На крыльях.

Потом он позвонил Кирстане и попросил достать экзокрылья для полётов снаружи. Джайзир повозился с ними, снял некоторые ограничения и запреты. Любимого бота Джай взять не смог, приказал ему ждать около порта. Вернуться планировали туда.

Сначала им надо было просто спланировать на причал таможенного комплекса, прямо к воздушному шлюзу.

Просто? Ну, если только полет в скафандрах, да еще с контейнерами для деннеров в руках, полагаясь только на искусственные мускулы и рефлексы крыльев, можно было назвать простым. Хотя, конечно, трое безбилетников имели опыт путешествий в чужеродной среде, вроде океанов на Малом Возничем, а Тоби ходил по льду Седны при температуре, близкой к абсолютному нулю. К тому же четырнадцать тысяч лет прогресса многое сделали для надёжности искусственных мышц и навигации пристяжных крыльев. К большому удивлению Тоби держаться у самой внешней стены Континента оказалось сравнительно легко, а радары их тут засечь не могли. Да и темнота помогла не бояться падения в бездну. Но до пассажирского модуля на крыльях было не спуститься. Лифт оставался единственным средством достижения цели.

Тем не менее полёт ни для кого не стал лёгкой прогулкой, и Тоби искренне порадовался, входя в лифт. А вот Корва так и не смогла побороть страх перед мрачной пропастью, сидела всё время посреди кабины, уперев подбородок в колени. Рекс вился вокруг её ног. Пока кабина летела сквозь чёрный мёртвый воздух, Тоби пытался разговорить девушку, но та лишь фыркала или отвечала односложно.

Орфей глядел в пустоту, будто в её глубинах таилось нечто, доступное лишь деннерам. Тоби опустился на колени, потрепал зверька и через пару минут почувствовал себя лучше.

– Знаешь, а я сначала думал, что нам придется лететь вверх, – заметил он, снова решив начать разговор.

– Корабли могут болтаться на орбите десятки лет, – ответила Корва, пытаясь выглядеть спокойной, – но люди … в общем, их жарят космические лучи. Поэтому пассажирские модули отправляют сюда.

– А мы просто заявимся и никто нас не заметит?

Джайзир натянуто улыбнулся. Он нервничал и пытался расхаживать по крошечному пятачку кабины. Получалось не очень. Вопреки обыкновению оделся он в серенькое неприметное тряпье и явно ощущал себя не в своей тарелке.

– Ну тебя бы заметили. Меня – нет, – сказал он. – У меня свои способы остаться невидимым.

– Хорошо, – согласился Тоби раздражённо. – Так как же мы выйдем из лифта?

– Так же, как вошли. Я обману датчики. Внизу всё равно никого нет, кроме нас.

– Как ты только решился оставить своего бота наверху… – заметил Тоби.

– Всё нормально. Не стоит про это вспоминать, – ответил Джай и отвернулся.

Внезапно в кабине загорелся свет. Корва встрепенулась:

– Да отключите же его! Отключите! Нас видно за сотню километров!

Ощущение бесконечного мрака за стенами исчезло – они вновь превратились в чёрные зеркала.

– Пардон, локтем зацепил, – объяснил Джайзир, тыча пальцем в пульт на стене.

Свет погас.

Корва вздохнула с облегчением и, грызя ноготь, спросила у Тоби:

– Не жалеешь, что отправился с нами?

– Я жалею обо всех прошедших ста сорока веках. Включая сегодняшний день.

Его глаза уже успели приспособиться к сумраку, и он разглядел её улыбку. Она ему понравилась.

– Смотри, – сказала Корва, – снова облака.

Тоби угадал движение её руки: за окном клубилась чернота. Вдруг яркий всплеск осветил огромную башню из туч.

– Молния, – пробормотал парень. – Значит, внизу ещё один слой грозовых облаков?

Сгустился туман, затем белёсые клочья превратились в струи дождя.

Между вспышками молний стало заметно слабое свечение. Они прижались лбами к холодному стеклу.

– То, что мы ищем? – спросил Тоби.

– Да, – кивнул Джайзир, рассматривая что-то невидимое остальным – наверное, тэг на своём интерфейсе. – Уже пора.

– А зачем подвешивать модуль так далеко? Разве пассажиры не в гибернации? – спросил Тоби.

– Так и есть, – ответила Корва, коснулась пальцами стекла и сразу отдёрнула руку, будто обожглась. – Кто-то говорил мне, что когда города бодрствуют, то плавают в единственном тёплом слое воздуха на планете. Снизу и сверху – температура намного ниже нуля.

– Значит, это не вода, – заключил Тоби, глядя на бегущие по стеклу капли.

– Господи, конечно же, нет! Вон, смотри!

Светлый проблеск увеличивался прямо на глазах, появились нечёткие от дождя контуры арки. Тоби в недоумении смотрел вниз, пока до него не дошло: он сморит на верхушку большого стеклянного купола, подвешенного на кабеле лифта. Он светился изнутри, сверкал гранями, расцвечивая радугой обволакивающий его туман. Облака вокруг мягко сияли жемчугом.

Тоби успел заметить металлические конструкции и стеклянные стены, излучающие матово-белое сияние, и тут лампы лифта включились вновь. Парень вопросительно посмотрел на Корву, но та лишь пожала плечами. За ее спиной вспыхнуло диалоговое окно, побежали красные огни – и внезапная тяжесть в теле подсказала, что они прибыли. Вокруг кабины выросла решётка из серых балок. Исчезла слабая вибрация, к которой Тоби успел привыкнуть за последний час.

– Джай, пора снова заняться магией, – сказала Корва.

Тот картинно взмахнул руками – ни дать ни взять фокусник – и объявил:

– Замораживаю датчики тепла! Они зарегистрируют первого входящего, и никого больше. И пока первый никуда не идёт, они останутся зацикленными. Так что кому-то придётся остаться в кабине.

– Ты про это ничего не говорил! – буркнула Корва раздражённо.

– Я не был уверен, что тут всё устроено именно так. Если хочешь, останусь я.

– Нет, ты можешь нам понадобиться. Шайлиф?

Обычно очень спокойный, Шайлиф вдруг нахмурился и резко ответил:

– Я хочу пойти.

– Тут останешься либо ты, либо я, – сказала Корва. – Думаю, я могла бы остаться …

– Ладно. Это твое шоу.

Джайзир отвернулся и набрал код на панели лифта. Через секунду кабина дернулась, издав странный всасывающий звук, и двери открылись. Незваных гостей обдало холодом, но следом хлынула волна тёплого свежего воздуха. Деннеры высунули головы: Рекс сверху, Орфей снизу. Корва перешагнула через них. После странных, удивительных небес Уоллопа, после невыносимо долгого спуска на лифте вестибюль с пальмами в горшках и лампами под потолком разочаровывал своей банальностью. Шалиф ступил наружу, и все замерли, готовые услышать сигнал тревоги. Глупо, потому что если он и сработал, то в офисе охраны, многими километрами выше. Так или иначе, ничего не произошло, и остальные вышли из лифта.

– Шай, оставайся на связи, – предупредила Корва. – Если что случится, сразу дай знать.

Тот кивнул.

Чуть придя в себя, Тоби понял, что мягкое гудение кондиционеров и освещённые лампами растения в горшках ему даже нравятся, и подумал, что это его последнее одолжение – а потом он сразу отправится на Дестриер.

Орфей помчался за угол. Тихо чертыхнувшись, Тоби последовал за зверьком. Тот пробежал по длинному застланному ковром залу, запрыгал по небольшой, загибающейся спиралью лестнице на нижний уровень помещения. Единственным украшением здесь был стол с бронзовой статуэткой Будды. Или это Император Времени – Тоби Макгонигал? Лучше даже не присматриваться и просто пройти мимо.

– Чёрт возьми, постарайся быть на виду! – прошипела Корва, нагоняя его.