Креативный класс. Люди, которые создают будущее Флорида Ричард

34,1

Остин

34,4

Нью-Йорк

35,8

Сан-Диего

35,6

Сан-Антонио

31,2

Нэшвилл

31,8

Лас-Вегас

22,7

Тампа

33,0

Денвер

37,6

10 агломераций с самой низкой концентрацией людей, открытых опыту

Детройт

34,5

Миннеаполис

37,7

Кливленд

32,2

Колумбус

34,0

Питсбург

31,7

Индианаполис

33,0

Канзас-Сити

34,8

Сент-Луис

33,5

Мемфис

28,5

Цинциннати

31,8

Источник: Jason Rentfrow. The Open City, in Ake Andersson, David Andersson; Charlotta Mellander (eds.). HandbookofCitiesandCreativity. London: Elgar, 2011, pp. 117–127.

Обнаружение устойчивой тенденции к объединению людей определенного типа личности в кластеры и получение новых данных о взаимосвязи между психологией и местом повлекло за собой определенный сдвиг в моем собственном мышлении. Всю свою профессиональную жизнь я анализировал то, как социально-экономические факторы формируют наш мир. Я никогда не думал, что психология тоже имеет большое значение — безусловно, не только в том смысле, что наклонности людей могут повлиять на инновационный процесс или экономическое развитие. И вдруг я понял, что психология играет главную роль.

На протяжении многих лет я пытался разработать более эффективные, усовершенствованные показатели того, что экономисты называют человеческим капиталом или профессиональными навыками. Мои критерии креативного класса можно считать попыткой решить именно эту задачу. Однако психология указывает на существование еще одного ключевого фактора помимо уровня образования и выполняемой работы. Тип личности человека определяет его способность находить и выполнять определенные задачи грамотно и эффективно. Рентфроу отмечает, что интересующая экономистов категория навыков «представляет собой нечто такое, что можно обрести благодаря обучению, таланту, мотивации и ресурсам». Но, прибавляет он, «с теорией личности больше согласуется утверждение, что личностные качества определяют предрасположенность человека к приобретению тех или иных навыков. Например, очень добросовестные люди склонны скрупулезно относиться к деталям, заранее все планировать и всегда быть собранными. Открытость опыту определяет способность человека сравнительно быстро осваивать новые навыки». Очевидно, что некоторые люди более креативны, амбициозны и мотивированны по сравнению с другими. Стива Джобса или Билла Гейтса отличает от всех остальных не уровень образования и не работа, которую они делают, а «нечто другое».

Для того чтобы понять, как личностные характеристики людей влияют на региональный экономический рост, моя исследовательская группа сопоставила наши показатели инноваций, человеческого капитала и экономического роста по городским агломерациям с данными Рентфроу о типах личности. Когда мы с Шарлоттой Мелландер проанализировали корреляцию между открытостью опыту и этими факторами, оказалось, что это качество умеренно коррелирует с креативным классом, уровнем образования и индексом богемы и имеет отрицательную корреляцию с рабочим классом. Открытость опыту показывала несколько более высокую корреляцию с индексом высоких технологий и индексом иммигрантов и гораздо более высокую с гей-индексом [33]. В ходе своих исследований Рентфроу обнаружил аналогичную зависимость, а также тот факт, что с учетом уровня человеческого капитала корреляция между открытостью опыту и такими тремя переменными, как концентрация индустрии высоких технологий, процент рожденных за рубежом и гей-индекс, оказалась даже выше [34].

Результаты исследования Рентфроу свидетельствуют о том, что именно психологический элемент креативных городов определяет их этос и характер. Как отмечает ученый, люди не просто стремятся в те города, где они могут найти работу — они ищут среду, в которой могли бы удовлетворить свои личные и профессиональные интересы. По мнению автора исследования, открытость опыту связана с высоким уровнем инноваций, поскольку «виды деятельности, лежащие в основе инновационного процесса… такие как проектирование, инженерное дело, наука, живопись, музыка, разработка программного обеспечения, писательский труд и актерская игра, представляют интерес для любознательных, креативных, умных, одаренных богатым воображением, изобретательных и находчивых людей. Эти профессии связаны прежде всего с поиском, разработкой и распространением новых идей, методов и продуктов». Рентфроу отмечает, что те, кому свойственна открытость опыту, способны на смелые, рискованные действия, поэтому они часто предлагают новый взгляд на старые проблемы, спокойно относятся к переменам и быстро адаптируются к ним. Вполне логично, что места с высокой концентрацией таких людей совпадают с теми местами, где много работников сферы высоких технологий, художников, музыкантов и дизайнеров, а также иммигрантов, геев и лесбиянок, которым тоже свойственна такая открытость.

Чем больше я размышляю над этим, тем более очевидной для меня становится взаимосвязь между открытыми местами и открытыми людьми. Собственно говоря, мои показатели концентрации гомосексуалистов и богемы были признаком не только перспективных, благоустроенных городов и агломераций, но и тех мест, где сформировались крупные кластеры открытых опыту представителей всех слоев населения. Просто открытость была им свойственна от природы.

Индекс креативности

Индекс креативности — комплексный показатель регионального экономического потенциала, составленный на основе трех основных индексов, о которых шла речь выше: индекса технологий, индекса таланта и индекса толерантности. Я использую его в качестве основного показателя экономического развития региона и его долгосрочного экономического потенциала (рис. 12.7).

Боулдер занимает первое место; на втором месте — Сан-Франциско, на третьем — Бостон (табл. 12.7). Четвертое место разделили три агломерации: Сиэтл, Сан-Диего и Энн-Арбор. Корваллис, Дарем, Большой Вашингтон и Трентон замыкают первую десятку.

Таблица 12.7. Двадцать городских агломераций США с самым высоким индексом креативности, 2010 год

Рейтинг по индексу креа­тив­нос­ти	Городская агломерация	Индекс креа­тив­нос­ти	Рейтинг по индексу
			технологий	таланта	толерантности
1	Боулдер (штат Колорадо)	0,981	10	15	9
2	Сан-Франциско — Окленд — Фримонт (штат Калифорния)	0,970	3	16	17
3	Бостон — Кембридж — Куинси (штаты Массачусетс, Нью-Гэмпшир)	0,968	9	9	20
4	Сиэтл — Такома — Белвью (штат Вашингтон)	0,961	1	22	22
4	Сан-Диего — Карлсбад — Сан-Маркос (штат Калифорния)	0,961	7	37	1
4	Энн-Арбор (штат Мичиган)	0,961	25	10	10
7	Корваллис (штат Орегон)	0,959	14	8	25
8	Дарем (штат Северная Каролина)	0,953	8	1	45
9	Вашингтон — Арлингтон — Александрия (округ Колумбия, штаты Вирджиния, Мэриленд, Западная Вирджиния)	0,947	27	3	30
10	Трентон — Юинг (штат Нью-Джерси)	0,945	44	6	13
11	Итака (штат Нью-Йорк)	0,937	61	4	6
12	Сан-Хосе — Саннивейл — Санта-Клара (штат Калифорния)	0,933	2	2	71
13	Портленд — Ванкувер — Бивертон (штат Орегон)	0,930	4	59	16
14	Вустер (штат Массачусетс)	0,922	30	40	18
15	Берлингтон — Южный Берлингтон (штат Вермонт)	0,918	11	20	61
16	Остин — Раунд-Рок (штат Техас)	0,916	5	54	34
16	Хартфорд — Уэст-Хартфорд — Ист-Хартфорд (штат Коннектикут)	0,916	42	14	37
18	Миннеаполис — Сент-Пол — Блумингтон (штаты Миннесота и Вайоминг)	0,915	17	23	53
19	Атланта — Сэнди-Спрингс — Мариетта (штат Джорджия)	0,912	23	33	42
20	Тусон (штат Аризона)	0,909	12	64	26

Источник: анализ выполнен Кевином Столариком.

Интересно, что Кремниевая долина (Сан-Хосе) занимает 12-е место. Портленд, Вустер, Берлингтон, Остин, Хартфорд, агломерация Миннеаполис — Сент-Пол, а также Атланта и Тусон завершают первую двадцатку. Мэдисон, Лос-Анджелес, Денвер и Роли входят в первую треть регионов с самым высоким индексом креативности; Нью-Йорк занимает в этом списке 31-е место.

Соперничество теорий

В первом издании книги я ссылался на результаты исследований Роберта Кушинга, бывшего социолога и специалиста по статистике Техасского университета, который выполнил систематизированное сравнение трех основных теорий регионального развития: теории человеческого капитала Глейзера, теории социального капитала Патнэма и моей собственной теории, которую он назвал теорией креативного капитала. Кушинг разработал специальные статистические модели, чтобы определить влияние человеческого, креативного и социального капитала на региональный рост в период с 1990 по 2000 год, включив в них следующие показатели: уровень образования и человеческий капитал, род занятий, заработную плату и продолжительность рабочего дня, уровень бедности и неравенство доходов, инновации и индустрию высоких технологий, креативность и разнообразие. В итоге Кушинг получил поразительные результаты. Он не обнаружил никаких доказательств того, что социальный капитал способствует экономическому росту регионов; в действительности он даже оказывал негативное воздействие на этот процесс. В ходе одного из смежных исследований выяснилось, что в регионах с высокой концентрацией индустрии высоких технологий — более высокий уровень доходов и экономического роста, но при этом уровень социального капитала почти по всем показателям ниже среднего. Здесь наблюдался более низкий уровень доверия к религиозным институтам, менее активная волонтерская деятельность, более слабый интерес к традиционной политике и более низкий уровень гражданского лидерства, а также было меньше клубов, но при этом отмечался гораздо более высокий уровень «протестной политической деятельности» и «разнообразия дружеских отношений». Кушинг сказал об этом следующее: «Создается впечатление, что существует отрицательная взаимосвязь между традиционной политической вовлеченностью и социальным капиталом, с одной стороны, и развитием технологий и более высоким экономическим ростом — с другой».

Исследователь изучил модели как человеческого, так и креативного капитала. Проанализировав сначала теорию человеческого капитала, он обнаружил, что, хотя она во многом объясняет региональный рост, «это объяснение не столь однозначно, как можно было бы ожидать в данном случае». Воспользовавшись такими показателями креативного капитала, как креативные профессии, индекс богемы и индекс высоких технологий Института Милкена, Кушинг установил, что теория креативного капитала обеспечивает поразительные результаты, а прогностическая способность индекса богемы и индекса инноваций особенно высока. В итоге он пришел к такому выводу: «Модель креативного капитала обеспечивает такие же, если не более впечатляющие, результаты, что и модель человеческого капитала» [35]. С тех пор эти результаты были подтверждены в ходе многих других исследований.

Все же некоторые критики поставили под сомнение связь между креативным классом и региональным ростом. В 2004 году один из них написал: «Данные о занятости населения 20-летней давности, за 1983 год, говорят о том, что названные Флоридой десять городов с самым высоким уровнем креативного капитала на самом деле на несколько процентных пунктов отстают от уровня экономического развития в целом по стране, тогда как его так называемые наименее креативные города по-прежнему демонстрируют высокий экономический рост, который на 60 процентов превышает рост его самых креативных городов за тот же период» [36].

Для начала стоит еще раз обратить внимание на то, что, по всеобщему мнению, именно уровень квалификации (какой бы показатель ни использовался для его оценки — человеческий капитал или креативный класс) остается основным фактором экономического роста и развития. Но если говорить конкретнее, в своем эссе The Great Creative Class Debate («Полемика по поводу креативного класса»), опубликованном в журнале Next American City в 2004 году, а затем и в книге Flight of the Creative Class, я привел результаты выполненного Кевином Столариком анализа, которые полностью опровергли все эти данные о занятости [37]. Столарик проанализировал экономические показатели двух групп регионов. (Для того чтобы обеспечить сопоставимость результатов, он ограничил свой анализ 49 регионами, численность населения которых составляла в то время более миллиона жителей.) В первую группу вошли 11 регионов с самыми высокими показателями индекса креативности по состоянию на 2004 год (индекс креативности — это общий показатель региональной креативности, рассчитываемый на основе доли креативного класса и других факторов). Во вторую группу были включены 11 регионов с самым низким значением индекса креативности (автор исследования использовал одиннадцать, а не традиционные десять регионов, поскольку у двух последних регионов в этой группы был одинаковый результат). Полученные Столариком данные говорят сами за себя. С 1990 по 2000 год в регионах с самым высоким индексом креативности было создано в три раза больше рабочих мест — 2,32 миллиона по сравнению с 750 тысячами. Даже когда было учтено то обстоятельство, что в них больше работающего населения, показатель создания рабочих мест здесь все равно остался в два раза выше: 22 против 11 процентов. Однако анализ одних только темпов создания рабочих мест иногда приводит к ошибочным выводам. В городе или регионе может быть создано много рабочих мест, но также важно их качество, а кроме того, богатство и заработная плата, которую они обеспечивают. В ходе своих исследований Столарик установил, что за период с 1999 по 2002 год в регионах с высоким индексом креативности фонд заработной платы увеличился на 100 миллиардов долларов, что в пять раз больше, чем рост заработной платы в регионах с низким индексом креативности — 20 миллиардов. В регионах с самым высоким индексом креативности люди зарабатывали в среднем на 5 тысяч долларов больше, чем в регионах с низким уровнем креативности — 40 091 доллар против 34 383. В первой группе регионов темпы роста заработной платы были почти в два раза выше (5,1 процента) по сравнению с показателем регионов второй группы (2,6 процента). Благодаря такому росту уровня заработной платы в городах с высоким индексом креативности работники приносили домой более чем на треть (37 процентов) больше денег, чем те, кто проживал в регионах с более низким индексом креативности — 5125 и 3129 долларов соответственно.

В то время я сформулировал вопрос так: какой город станет центром экономического влияния через 50 лет — Лас-Вегас, который принадлежит к числу городов с самыми высокими темпами роста населения за всю современную историю, или такой центр сосредоточения креативного класса, как Сан-Франциско? С 1990 по 2000 год Лас-Вегас действительно занимал первое место по темпам роста населения и третье — по увеличению количества рабочих мест. Но давайте посмотрим, какая ситуация сложилась в настоящее время. Если оставить в стороне Детройт, агломерация Лас-Вегаса больше всего пострадала от экономического кризиса 2008 года, во время которого этот регион пережил самый тяжелый жилищный кризис и поразительно высокий уровень безработицы. Я заработал бы чертовски много денег, если бы мои критики согласились принять это пари.

Для этого издания книги Кевин Столарик обновил результаты своих исследований, включив в них данные за период с 2005 по 2010 год и сопоставив показатели десяти городских агломераций с самым высоким и десяти агломераций с самым низким индексом креативности (количество агломераций с численностью населения более миллиона увеличилось за этот период с 49 до 51). Как и следовало ожидать, экономический кризис существенно изменил картину занятости. Десять регионов с самым низким индексом креативности потеряли 5 процентов рабочих мест, тогда как регионы с высоким значением этого индекса показали совсем небольшой прирост. Однако в креативных регионах ситуация с занятостью была все же лучше. Ведущие из них увеличили занятость на 50 тысяч рабочих мест в креативных областях по сравнению с девятью тысячами рабочих мест в регионах с низким уровнем креативности. Даже с учетом численности населения темпы роста количества креативных рабочих мест в регионах с высоким индексом креативности в два раза превышали соответствующий показатель в отстающих регионах — 8 против 3,6 процента. В первых десяти агломерациях с высоким индексом креативности средняя заработная плата была на 12 631 доллар больше и составляла 54 207 долларов по сравнению с 41 576 долларами в десяти регионах с низким уровнем креативности. В первой группе регионов темпы роста заработной платы составляли 27 процентов, тогда как во второй — 20 процентов. Кроме того, разница между ставками заработной платы разных категорий работников в большинстве креативных регионов была существенно выше. В десяти регионах с высоким индексом креативности заработная плата представителей креативного класса была в среднем на 25 процентов (16 435 долларов) выше: 82 242 доллара против 65 987 долларов.

Другие критики поставили мою теорию под сомнение на том основании, что она не учитывает рост численности населения. В городах и городских агломерациях с большой долей креативного класса численность населения увеличивалась не так быстро, как во многих городах Солнечного пояса. Разве может эта теория быть правильной, спрашивали они, если ведущие города, о которых в ней идет речь, не растут? В 2004 году в интервью для статьи в газете Boston Globe Эдвард Глейзер настаивал на том, что люди предпочитают жить в солнечном, сухом климате и что на самом деле им нравятся города, в которых один из основных элементов жизни — автомобиль. «Вместо “технологий, таланта и толерантности” Флориды, — было сказано в той статье, — Глейзер предлагает использовать другой рецепт — “навыки, солнце и разрастание”». В 2009 году Глейзер написал: «Не существует переменной, которая прогнозировала бы рост численности населения в ХХ столетии лучше, чем температура воздуха в январе» [38].

Возможно, большее количество жителей или быстрый рост численности населения вызывает чувство гордости у первых лиц некоторых городов, все же это крайне ненадежный показатель экономического роста. Десять лет назад специалист по экономике городов Пол Готтлиб изобрел термин «рост без роста» для обозначения этого разрыва между ростом численности населения и экономическим ростом [39]. Готтлиб сопоставил данные об увеличении численности населения с данными о реальном росте доходов на душу населения в 100 самых крупных городских агломерациях США и пришел к выводу, что эти агломерации можно разделить на четыре основные группы. В некоторых агломерациях первых двух групп (Атланте, Остине и Далласе) показатели были выше среднего. В других регионах тех же двух групп, в том числе во многих городских агломерациях Ржавого пояса, наблюдались показатели ниже среднего. Однако разрыв между последними двумя группами оказался очень велик. Половина из 100 крупнейших городских агломераций США разделилась на две группы: центры притяжения населения (регионы, в которых увеличивалась численность населения, но не уровень доходов) и центры накопления богатства (регионы, в которых темпы роста доходов превышали темпы роста численности населения).

Реальный экономический рост происходит не вследствие роста численности населения, а в результате повышения продуктивности. Золотой стандарт оценки уровня продуктивности — объем производства (или валовой внутренний продукт) на душу населения. Для того чтобы выполнить такую оценку, мы с Кевином Столариком прибегли к помощи специалиста по экономике городов из Университета штата Аризона Хосе Лобо. Мы сравнили среднегодовые темпы роста численности населения и среднегодовые темпы роста ВВП на душу населения по 350 с лишним городским агломерациям США за период с 2001 по 2010 год и не нашли практически никаких доказательств существования корреляции между этими двумя показателями [40]. В действительности разрыв, обнаруженный Готтлибом, стал еще более заметным. Только в каждом третьем регионе наблюдался прирост продуктивности и населения, превышающий средние показатели по стране. Кроме того, мы не обнаружили вообще никакой статистически значимой корреляции между ростом численности населения и ростом продуктивности, будь то в городских агломерациях или штатах. Это не только ставит под сомнение идею о том, что рост населения есть инструмент достижения экономического роста, но и показывает ошибочность экономических стратегий, в которых стимулирование роста численности населения становится самоцелью. Увеличение численности населения может создать иллюзию процветания, как это произошло во многих городских агломерациях Солнечного пояса, которые создали карточный домик экономики на основе строительства жилья и девелопмента недвижимости. Как и следовало ожидать, жилищный пузырь лопнул, и от процветающих регионов остались только города-призраки, массовая безработица и пустая казна.

Какие результаты показала теория креативного класса за период, наступивший после кризиса 2008 года? Для того чтобы разобраться в этом, мы с Шарлоттой Мелландер проанализировали влияние креативного класса и других факторов на увеличение объема производства по регионам (выраженного в ВВП на душу населения) за период с 2007 по 2010 год. Мы можем начать с того, что не связано с региональным экономическим ростом. С 2007 по 2010 год экономический рост городских агломераций был слабо связан или вообще не был связан с численностью и плотностью населения, уровнем инноваций, заработной платой и теплым климатом. Была обнаружена только небольшая положительная корреляция с индустрией высоких технологий и небольшая отрицательная — с ценами на жилую недвижимость. Самым мощным фактором в нашем исследовании по-прежнему оставалась доля креативного класса в общей численности населения. Корреляция между этим показателем и региональным экономическим ростом оказалась в этом исследовании самой сильной [41]. Несмотря на то что некоторые традиционные промышленные агломерации (такие как Элкхарт) показали весьма впечатляющие результаты за тот период, вероятность экономического роста в городских агломерациях с большой долей рабочего класса была достаточно низкой. В действительности корреляция между региональным экономическим ростом и уровнем занятости рабочего класса носила отрицательный характер.

Несмотря на все эти разговоры главным образом среди людей, не принадлежащих к академической среде, всем известен бесспорный факт: экономическое развитие стимулирует совокупность двух факторов — наличия талантливых специалистов с высоким уровнем квалификации и того, что экономисты называют человеческим капиталом. Моя работа полностью согласуется с этой точкой зрения. Тем не менее ряд экономистов поставили под сомнение мой показатель креативного класса. Как мы уже видели, их беспокоило, что это всего лишь несколько скорректированная версия такого стандартного показателя, как человеческий капитал. Но, как показано в главе 3, результаты независимых исследований подтвердили, что, хотя между этими двумя показателями действительно существует взаимосвязь, они характеризуют разные процессы. Помимо этого, принадлежность к креативному классу увеличивает заработную плату до уровня, превышающего тот, который обеспечивает образование. Я хочу просто повторить здесь вот какую мысль: такой стандартный показатель, как уровень образования, не объясняет успеха людей, играющих чрезвычайно важную роль в экономике, — например, Биллу Гейтсу, Майклу Деллу и Стиву Джобсу по тем или иным причинам не удалось получить высшее образование. Кроме того, уровень образования — слишком общий показатель, не учитывающий различий между навыками. Как мы уже видели, показатель, основанный на профессиях (например, мой показатель), имеет очевидные преимущества в том смысле, что позволяет точнее определить, какие категории навыков или талантов способствуют повышению продуктивности и благосостояния регионов. У моего показателя есть еще одно преимущество: регионы и их руководители могут использовать его в качестве практического инструмента для определения и изучения своих сильных и слабых сторон, чтобы потом действовать в соответствии с полученными выводами. Анализ профессиональных кластеров — это инструмент, который не только дополняет анализ промышленных кластеров, но и выходит за его рамки в некоторых важных вопросах.

В ходе ряда тщательных эмпирических исследований был выполнен сравнительный анализ моей теории и теории человеческого капитала. Два экономиста из Министерства сельского хозяйства США, Дэвид Макгранахан и Тимоти Воян, применили самые современные статистические методы для оценки влияния креативного класса на региональное развитие в сравнении с влиянием человеческого капитала. Авторы исследования отметили, что эти методы позволили им «тщательно проанализировать самое резкое критическое замечание в адрес теории Флориды: что он просто использует высококвалифицированные профессии для замещения такого понятия, как человеческий капитал». Авторы использовали не традиционные регрессионные модели, а системы уравнений, чтобы определить эндогенность таких факторов, как численность населения и экономический рост, а также учесть влияние многих других местных условий и особенностей. Полученные ими результаты целиком и полностью подтверждают наличие «сильного обособленного влияния первоначальной доли работников, занятых в новых профессиях креативного класса, а также роста этой доли на протяжении последнего десятилетия на занятость населения. При этом была обнаружена достаточно слабая статистическая связь с переменными человеческого капитала». Макгранахан и Воян добавили также следующее: «Эконометрическое тестирование теории креативного класса позволило получить убедительные доказательства того, что креативность оказывает влияние на экономический рост независимо от человеческого капитала» [42].

По результатам еще одного детального исследования, посвященного на этот раз региональному развитию в Нидерландах, креативный класс также продемонстрировал гораздо более высокие результаты, чем показатель человеческого капитала, в контексте влияния на рост занятости. Его авторы пришли к выводу, что использование такого понятия, как креативный класс, создает в процессе анализа новый стандарт для оценки уровня квалификации и таланта, особенно при определении региональной производительности труда. «Данные голландского исследования подтверждают, что креативный класс Флориды — действительно более эффективный прогнозирующий показатель роста городов, чем традиционные образовательные стандарты, — написали авторы исследования. — Таким образом, мы утверждаем, что основное достижение Флориды заключается в успешной попытке выделить категорию населения, которая может служить более эффективным показателем уровня человеческого капитала, чем средний уровень образования или количество образованных людей. Как утверждает Флорида, дело не в том, каким образованием могут похвастать люди, а в том, чем именно они занимаются в рамках своей трудовой деятельности» [43].

Другие критики заявили, что мой подход стал жертвой классической дилеммы причины и следствия. Они утверждают, что в большинстве случаев причина — это работа. Если в регионе есть рабочие места, то найдутся и люди (а также объекты благоустройства, образ жизни и толерантность). Разработчик одной традиционной экономической модели говорит: «Создайте рабочие места, а разнообразие приложится». Но, как я уже сказал, «рабочие места или люди» — ложная дилемма, поскольку это две стороны одной медали. Здесь стоит повторить логическое обоснование моего подхода: уровень квалификации и квалифицированные специалисты — это чрезвычайно мобильный фактор производства, который постоянно перемещается. Ключевой вопрос моей теории звучит так: какие факторы определяют динамику этого перемещения и существование различий между количеством талантливых, квалифицированных специалистов в разных регионах?

Насколько я могу судить, существует три основных варианта ответа на этот вопрос. Первый говорит, что человеческий капитал привлекают объекты благоустройства. Например, исследования экономиста Джесси Шапиро показали, что хотя «около 60 процентов роста занятости среди выпускников колледжей связаны с повышением производительности труда, остальная часть обусловлена ростом качества жизни. …Этот вывод отличается от общепринятого утверждения, что человеческий капитал обеспечивает рост занятости в городских регионах исключительно благодаря повышению продуктивности». Второй ответ на представленный выше вопрос объясняет это ролью университетов в формировании и концентрации человеческого капитала. Но почему в таком случае в некоторых регионах происходит отток талантливых людей, несмотря на наличие крупных университетов и высокого уровня благоустройства (имеется симфонический оркестр, театр оперы и балета, музеи, профессиональные спортивные команды, поля для игры в гольф и тому подобное)?

Это привело меня к третьему варианту ответа, который, как мне кажется, представляет собой еще более простое и глубокое объяснение перемещения талантливых специалистов с высоким уровнем квалификации. Я утверждаю, что ключевой фактор неустойчивости или перемещения человеческого капитала — это просто открытость данного места этому капиталу. Если низкие барьеры входа идут на пользу компаниям и рынкам, почему бы не применить этот принцип в контексте рынка труда? Таким образом, чем более открыт во всех отношениях регион, тем выше вероятность, что он сможет привлечь людей, которые обеспечат в нем инновационный процесс и экономический рост. Существуют две причины для такого положения вещей. Во-первых, в подобных регионах есть то, что позволяет людям (в том числе предпринимателям) быстро и без особых трудностей привлечь необходимые ресурсы. Во-вторых, они ориентированы на личное самовыражение и открытость опыту, а это, как показывают психологические исследования, основная особенность предпринимательского поведения.

Самый исчерпывающий анализ теории креативного класса был выполнен в ходе детального исследования Inside the Black Box («Внутри черного ящика»), которое я провел вместе с Шарлоттой Мелландер и Кевином Столариком. Мы построили это исследование так, чтобы оно обеспечило самую полную и точную проверку моей теории в сравнении с теорией человеческого капитала. Нашей целью было доказать, что важно не только наличие большого количества талантливых специалистов с высоким уровнем квалификации, но и их перемещение. Кроме того, мы хотели проверить мою идею о том, что низкий барьер входа для человеческого капитала (как следствие открытости разнообразию) — это ключевой фактор как привлечения талантливых специалистов, так и регионального роста.

Воспользовавшись новейшим методом статистического анализа под названием «Анализ причинных связей», мы проанализировали относительные роли креативного класса, традиционного показателя человеческого капитала, а также двух ключевых элементов регионального роста: регионального уровня дохода и заработной платы. Эти два показателя могут отличаться (и действительно отличаются) в разных городских агломерациях. Заработная плата включает в себя только оплату выполненной работы, тогда как уровень дохода — это более широкий показатель благосостояния, включающий в себя, помимо заработной платы, еще и прибыль от прироста капитала, арендную плату, проценты, денежные переводы и тому подобное. Например, Нейплс — туристический город, много людей имеют там летние дома, поэтому высокий уровень дохода только на 32 процента обеспечивается за счет заработной платы. А в Кремниевой долине самый высокий уровень дохода в стране, но там 92 процента доходов приходится на заработную плату. В этом смысле зарплата — более наглядный показатель продуктивности региона.

Цель нашего исследования состояла в том, чтобы определить влияние трех основных категорий факторов на региональный уровень дохода и заработной платы. Во-первых, в ходе этого исследования было выявлено дифференцированное влияние человеческого капитала, устанавливаемого по уровню образования, и креативного капитала, который определяется родом занятий. Во-вторых, было проанализировано относительное влияние двух этих категорий на индустрию высоких технологий и процесс технологических инноваций, что отра­зилось и на общих показателях регионального экономического роста. В-третьих, исследование позволило проверить влияние региональных и институциональных факторов (инфраструктуры, наличия университетов и открытости) на привлечение талантливых специалистов, развитие технологий и в целом на региональный уровень дохода и заработной платы.

Наши модели позволили нам не только определить непосредственный эффект этих трех категорий факторов, но и понять, как они могут быть косвенно связаны друг с другом через другие переменные. Большой недостаток стандартных методов регрессионного анализа, которые используются в ходе большинства исследований, состоит в том, что они не учитывают косвенного воздействия. Такой подход не позволяет определить едва заметное влияние переменных, выраженное через другие переменные; при этом трудно поддающиеся обнаружению факторы считаются несущественными, хотя на самом деле они могут быть ключевыми. Мы проанализировали более 300 городских агломераций США, применив разные варианты модели для оценки относительных ролей креативного класса и человеческого капитала, роли индустрии высоких технологий, а также влияния толерантности. Мы определили открытость как сочетание высокой концентрации представителей богемы и гомосексуалистов. Кроме того, включили в свою модель переменные, соответствующие технологиям разных типов, учитывая при этом как концентрацию индустрии высоких технологий, так и количество патентов на душу населения. Все эти факторы были проанализированы с помощью нашей модели, и мы получили результаты, позволяющие лучше понять динамику так называемого черного ящика регионального роста.

К каким выводам мы пришли? Прежде всего мы обнаружили, что важную роль играет как креативный класс, так и человеческий капитал, хотя они, по всей вероятности, воздействуют на региональный экономический рост по разным каналам. Человеческий капитал оказывает более заметное влияние на уровень дохода, а креативный класс — на уровень заработной платы. Это важное различие, поскольку заработная плата — более подходящий критерий не только для оценки благосостояния, которое может быть обеспечено за счет внешних ресурсов, но и для оценки уровня продуктивности региона. Человеческий капитал иногда бывает признаком более богатого региона, но именно креативный класс делает место поистине продуктивным.

В следующей главе мы проанализируем рост глобального влияния креативного класса.