Скупщик Милявская Наталья
Он хотел было догнать Татьяну и попытаться ей все объяснить, но остановил себя — к чему устраивать мелодраматические разборки на глазах у подчиненных? Позвонит ей через пару часов, когда она чуть остынет.
Глянув на Юлю, которая старательно прятала глаза, Илья махнул рукой:
— Забей на «Музеи сегодня». Пусть пишут, что хотят!
Пиарщица просветлела и ретировалась из кабинета.
Илья закрыл за ней дверь и какое-то время вслушивался в наступившую тишину. Он даже обрадовался, что остался один, — ему вдруг отчаянно захотелось поставить этот странный день на паузу.
Он постоял у окна, бездумно глядя на мраморные ступени помпезного входа в галерею, потом зачем-то несколько раз переложил бумаги, лежащие на столе — даже и не пытаясь вчитываться в буквы, расползающиеся по страницам. Потом внезапно вышел и отправился в бар к Глебу. Тот, уловив настроение Ильи, молча сделал ему традиционный двойной американо со сливками — Илья так же молча выпил кофе, оставив на дне чашки нерастаявший слой сахара. Затем встал и направился в единственно верном сейчас направлении — через пустые залы и гулкий холл, мимо гардероба, к неприметной двери с надписью «Только для персонала», и дальше, вверх по узкой лестнице, на четвертый этаж, под крышу огромного стеклянного куба. К двери, на которой золотыми буквами значилось: «Мастерская».
Илья открыл электронный замок и вошел в огромное помещение, уставленное холстами, подрамниками, банками с краской и разнообразным хламом, рассортированным по коробкам. Бледное осеннее солнце проникало сквозь стеклянный потолок.
Посреди студии стояли три готовых стальных каркаса. Он оставил их почти два месяца назад, в день юбилея галереи, и с тех пор сюда не заглядывал. Обрадовавшись своим маленьким уродцам, как родным, Илья снял пиджак, закатал рукава рубашки и принялся за работу с таким же нетерпением, с каким изголодавшийся бездомный после долгого перерыва набрасывается на еду.
До позднего вечера он самозабвенно кромсал упаковки из-под молока и вдохновенно орудовал клеем, ножом и степлером. Наконец, довольный, осмотрел результаты своей работы. Японцы будут счастливы! Пусть даже и абсолютно бездарные, его картонные монстры выполнены с максимальным усердием и энтузиазмом.
Возможно, безвкусицу, созданную с полной самоотдачей, также можно считать произведением искусства…
«Кефирный Годзилла», — усмехнулся он. И вдруг понял, что ему страшно не хватает Скупщика. Его шуточек, его вечных сигарет и кривой ухмылки. Глянул на часы — половина двенадцатого. Татьяна ему не звонила, Демон не появился.
— Я, что, сегодня никому не нужен? — с иронией поинтересовался Илья вслух.
Картонные чудовища посреди студии пялились на него бессмысленными пластмассовыми глазами.
Илья набрал телефон Татьяны. «Абонент временно недоступен», — сообщил безразличный женский голос.
Может, оно и к лучшему! Он еще раз окинул удовлетворенным взглядом готовые фигуры, затем оделся, запер студию и вышел из галереи через служебный вход.
Весь следующий день Илья провел в каком-то странном, заторможенном состоянии. Проспал до полудня, после позднего завтрака бесцельно бродил по квартире. Прочитал пару страниц книги рассказов Борхеса, которая давно уже обреталась у него в спальне, с закладкой примерно посередине тома — отчаявшись уловить смысл хотя бы в одном предложении, вернул книгу на стеллаж. Полежал в ванной. Включил X-box и часа два рубил прытких противников мечом — после чего забросил геймпад за диван. Снова выпил кофе, практически не чувствуя вкуса.
Мысли его скользили, ни на чем конкретно не фокусируясь, — Илья словно провалился в вялую дремоту, сквозь которую проступали очертания смутно знакомых предметов. Наконец стемнело, и этот факт вывел Илью из странного ступора. Он посмотрел на экран телефона — двадцать не отвеченных вызовов Татьяне. Снова нажал на «вызов» и поднес аппарат к уху. В трубке по-прежнему жили длинные гудки.
Некоторые женщины бывают чудовищно упрямы!
Апатия внезапно сменилась приступом злого веселья. Если Татьяна не хочет его больше видеть, пусть скажет ему это в лицо!
Илья вызвал такси и еще через десять минут нетерпеливо вышагивал взад-вперед возле подъезда, высматривая приближающиеся фары.
Дверь открыли не сразу — стоя на лестничной клетке, Илья ощущал, как в душе разрастается паника. На мгновение он почувствовал себя вещью, которую внезапно выбросили, за ненадобностью. Наконец, после третьего звонка на пороге появилась Женя в домашней футболке и широких цветастых шароварах.
— Илья! Вот это сюрприз! — удивленно улыбнулась она.
— Таня… дома? — поинтересовался Илья, пропустив приветствие.
— В смысле?
Илья чуть раздраженно посмотрел на собеседницу.
— В прямом — я к Татьяне.
— А разве… она не с вами? — изумленно переспросила Женечка.
— Если это какой-то дешевый трюк… — начал Илья. Затем бесцеремонно отодвинул Женю плечом и вошел в прихожую. Прислушался. Если не считать бормотания телевизора, несущегося с кухни, в квартире царила тишина.
За его спиной закрылась входная дверь. Илья обернулся — Женя внимательно смотрела на него, с трудом скрывая любопытство.
Он внезапно осознал, насколько сильно боится потерять Татьяну — одна мысль о том, что между ними все кончено, вызывала в нем тошноту и приступ дикого отчаяния. Он словно увидел себя глазами Жени — жалкого, сутулого, прибежавшего, словно брошенная псина, скулить под дверью. Прокашлялся и попытался напустить на себя независимый вид.
— Мы поссорились… — пояснил он чуть развязно. — Она трубку не берет… Я надеялся застать ее дома. Жень, а ты могла бы…
— Конечно! — кивнула брюнетка, достала из кармана своих шаровар телефон, набрала нужный номер и долго вслушивалась в несущиеся из трубки гудки. Наконец, отключилась и развела руками.
— А виделись вы когда? — поинтересовался Илья.
— Вчера вечером, мельком. Она забежала буквально на полчаса, переоделась и выпорхнула. Я думала, к вам… — сказала Женя озадаченно.
Отлично! Глупый мелодраматический сюжет сделал очередной зигзаг — Татьяна не ночевала дома. Может, у нее и правда есть любовник?
— А вдруг с ней что-то случилось! — охнула Женя.
— Давайте не будем драматизировать раньше времени. Куда еще Таня могла поехать?
— У нее подруга, с работы, в Подольске живет. Танюшка иногда к ней наведывается…
— А телефона подруги вы, конечно же, не знаете.
Женя отрицательно покачала головой. Илья хмыкнул, потер переносицу.
— Давайте так, — предложил он, — вы мне сейчас сделаете вкусного чаю — у вас же есть чай? А я пока подожду Татьяну здесь. В ее комнате, — он глянул на часы. — Половина девятого, не вечно же она будет скитаться по подмосковным лесам. Вернется домой, а тут я, такой красивый, ее жду. Идет?
Женя улыбнулась, кивнула.
— Пуэр любите?
Комната Татьяны, в которую Илья проник без спроса хозяйки, поразила его аскетизмом. Чуть вытертый паркет, который иногда встречается в крохотных двухкомнатных хрущевках, светлые стены, два одинаковых стеллажа из «Икеи», заставленные книгами, тетрадями и эскизами, недорогой диван, купленный явно в комплект к стеллажам, высокий зеркальный шкаф, рабочий стол, на котором лежали ноутбук и графический планшет. Никакой свойственной девицам мишуры, типа плюшевых игрушек, обилия собственных фото в рамочках или развалов коробок с бижутерией и косметикой — комната была даже слишком простой. Илье эта простота понравилась.
У окна стоял холст на подрамнике, с начатым эскизом. Илья с любопытством подошел поближе — это был новый портрет. Странным образом черты лица человека на холсте показались ему знакомыми. Серые, чуть прищуренные глаза, тронутый легкой улыбкой рот… Да это же его лицо! Илья потрясенно вгляделся в рисунок. Портрет был еще весьма схематичен, тонкие линии на белом фоне, но выражение лица, прищур глаз были схвачены очень верно. Илья улыбнулся — он очень живо представил себе, как Татьяна, стоя у холста, сосредоточенно наносит на него первые штрихи.
— Эмм… Жаль, что вы увидели… — произнесла возникшая на пороге с чашкой в руке Женя. — Танюшка вам хотела сюрприз сделать…
— Сюрприз удался, — произнес Илья, разглядывая портрет.
Никто и никогда еще не рисовал его портретов. Пара дружеских шаржей от однокурсников, еще в Суриковке, или фотосессии для глянцевых журналов не в счет. Сам Илья нарисовал чертову кучу лиц, а вот его лицо впервые оказалось на холсте… Со стороны хозяйки скромного жилища это было почти признанием в любви!
Его внезапно отпустило. Да все у них с Танюшей отлично! Ну поссорились, сейчас она вернется, и помирятся. Подумаешь, неприятные рецензии! Ерунда какая! Таня — девушка неглупая, наверняка уже все поняла. Похоже, он сам накрутил себя до почти невменяемого состояния, Гамлет хренов!
Илья улыбнулся, забрал у Жени чашку, сделал глоток.
— Шикарный пуэр! — похвалил он. Отступившая тревога еще отзывалась где-то в районе солнечного сплетения холодком, но глоток горячего чая окончательно ее развеял.
— Вы тут располагайтесь, я вам мешать не буду, — прикрыв за собой дверь, Женя ушла.
Илья постоял посреди комнаты, с удовольствием отхлебнул чая из чашки, еще раз с теплотой оглядел простой интерьер, внезапно показавшийся ему таким родным и знакомым. А потом придумал, как ускорить время до возвращения Татьяны. Нужно просто лечь спать. А когда он проснется, она будет сидеть рядом и держать его за руку.
Радуясь, что нашел, чем себя занять, Илья поставил чашку на подоконник и, не снимая пиджака, завалился на диван. Сон накрыл его мгновенно, как одеяло.
Она держала его за руку.
Он улыбнулся и сжал тонкие пальцы.
Отличный сон!
Только ладонь слишком холодная…
Илья протянул вторую руку, чтобы согреть ее озябшие пальцы, и… открыл глаза.
В темноте, чуть разбавленной серым прямоугольником окна, на диване рядом с ним сидела Татьяна.
Илья пошевелился и окончательно проснулся. Не до конца понимая, где находится, огляделся.
— Привет, — хрипло произнес он, сев. — Который час?
— Половина первого, — она включила ночник. Желтоватый отсвет лампы выхватил из полутьмы ее бледное лицо.
— А я вот… тебя ждал и уснул, — признался Илья. — Привет! — еще раз, с нежностью, произнес он и потянулся, чтобы ее обнять.
В самое последнее мгновение, прежде чем очутиться в его объятиях, Татьяна сделала едва уловимое движение, пытаясь отстраниться.
— Боже мой, ты до сих пор на меня злишься! — расхохотался Илья. — Глупая! Ну прости меня! Да, я платил людям деньги за положительные рецензии. Потому что боялся, что эти… мудаки тебя обидят. Хотел тебя порадовать, вот и дал парочке пидорасов денег за хорошие отзывы… И зря. Потому что все равно ерунда вышла. Вот мне зарок на будущее — не связываться с…
— Ко мне приходил человек с картины, — перебила его Татьяна.
— Что? С какой картины? — переспросил Илья.
Она помолчала.
— Картина… карандашный портрет у тебя в кабинете. Помнишь?
Илья не сразу понял, что она имеет в виду.
— Портрет? Скуп… человека в капюшоне? — уточнил он.
Она молча кивнула, до боли сжав его руку.
— Подожди, подожди! — улыбнулся он, крепко взяв ее за плечи и вглядываясь в лицо. — Начни сначала. Когда приходил? Ты точно уверена?
Она подняла на него темные, наполненные болью и странной тревогой глаза.
— Вчера. Он… все объяснил. Я не думала, что такое возможно. Но… я знаю, кто он.
Голос ее был глух. Илья смотрел, как она выговаривает тщательно подобранные отрывистые слова, и все никак не мог понять, к чему она клонит. К Тане приходил Скупщик? Зачем? Какая-то часть его сознания была уверена, что это сон, что он до сих пор не проснулся!
— Я продала ему талант, — прошептала она.
Илья закрыл глаза.
Не может быть. Это какой-то глупый розыгрыш.
— Повтори… пожалуйста… — попросил он.
Сейчас она рассмеется и скажет, что пошутила.
— Продала талант…
Мгновенно вспотели ладони.
— Дура! — заорал он, впившись в ее плечи железными пальцами.
Она дернулась, как от удара.
Илья вскочил с дивана, завертелся посреди комнаты, растерявшись, не понимая, что сейчас должен предпринять и куда немедленно нужно бежать или ехать. В голове крутилось гулкое: «Продала! Продала!».
Таня сжалась в комок на краешке дивана. Он дернул на себя ее руки ладонями вверх. Поперек левой тянулся едва заметный, кривой порез.
— За сколько? — прошептал он. Его затрясло от ужаса и омерзения. — Что он пообещал тебе такого, чего я бы не смог тебе дать?
Он ее ненавидел! Ненавидел это красивое лицо, ненавидел эти растерянные наивные глаза. Эти светлые, милые до тошноты волосы, эту тонкую шею, в которую отчаянно хотел вцепиться. Он мог бы с легкостью стащить ее с дивана и размозжить о стену. Выбросить в мусоропровод, как дешевую тряпичную куклу. Ярость пульсировала в каждой клеточке его тела. Дура! Дура!
— Что? Он? Тебе? Пообещал? — с ненавистью выпалил он ей в лицо.
— Не кричи, пожалуйста! — попросила она умоляюще, прикрыв глаза. — Он… сказал… если я продам талант, он вернет тебе твой.
В ушах зазвенело. Продираясь сквозь вязкую, оглушительную паузу, Илья силился понять, что Татьяна сказала секунду назад. Вылетевшие из ее рта звуки спутались в нечленораздельное бульканье. «Он»… «сказал»… «вернет»… «твой»…
Илья отпустил ее руки и попятился. Комната качнулась, внезапно ставший чужим и уродливым интерьер поплыл перед глазами.
— Он сказал, что ты мучаешься и что нет других вариантов! — зашептала Татьяна скороговоркой. — А у меня все равно никакой перспективы. Ты же видел, что написали в рецензиях! Ты что, будешь платить им после каждой выставки?
Илья внезапно расхохотался.
Вот почему так трясся Семаринский, главред «Афиши» бубнил что-то невразумительное в трубку, а верстальщица «Музеев сегодня» сломала ногу! Трюк с плохими отзывами — дело рук Демона!
— Глупая! Послушай меня! — перебил ее Илья. — Скупщик подстроил все с самого начала! Чтобы ты отступила, чтобы опустила руки. Он всегда появляется, когда человек перестает верить в себя. Очень складно говорит, много чего обещает… Он в таких делах мастер, он же тебя просто запутал!
— Да никто меня не путал! — усмехнулась она. — Думаешь, я сама не понимаю, что у меня нет перспектив? Людям вообще плевать на мои портреты! Всем до лампочки! Будь я хоть Ван Гог! Ха, они бы и Ван Гога сейчас запомнили только потому, что он отрезал себе ухо, а не за «Подсолнухи», например. Сейчас же тебе в рот заглядывают, только если ты популярен. Даже если ты бездарность и последняя сволочь! Но ты, Илья, ты — другое дело! Ты уже известен, тебя знают и любят! И это хорошо, что к тебе вернется талант, ты сможешь рисовать… донести до всех этих зацикленных на себе циников хоть что-то прекрасное! Может я, конечно, дура, но если ты нарисуешь хотя бы одну настоящую вещь, этого будет достаточно! И пусть они просто сфотографируются на ее фоне для Инстаграма или для Фейсбука, пусть даже краем глаза зацепят — этого хватит, чтобы там, внутри, в каждом… что-то изменить… Должна же быть польза от того, что у меня и у тебя есть талант! Какой тогда во всем этом смысл?
Илья закрыл глаза. Она и правда дура.
— И ты больше у него ничего не попросила? Деньги, славу, вечную молодость?
— Я не хотела у него ничего брать, — после паузы сказала Таня. — Это же просто обмен — мой талант в обмен на твой.
Или святая.
— Я что-то сделала не так? — в ее голосе зазвенели слезы.
Илья смотрел на нее. Ссутулившиеся плечи. Подавленный взгляд. Изломанная полоска рта. Раненый ангел с полотна Хуго Симберга.
— Да… — сказал он треснувшим голосом. — Ты… должна была сказать мне. До того, как подписывать контракт. Нельзя заключать никаких договоров с дьяволом!
— А если ради хорошей цели — можно?
Илью вдруг накрыло такой же тоской и безысходностью, как тогда, на похоронах Олега. Он стиснул Таню так сильно, словно хотел раздавить. Потом испугался, что может сделать ей больно. Опустившись перед ней на колени, он принялся трясущимися пальцами стирать слезы с ее лица.
— Ты ничего не поняла! Все не так! Он тебя обманул! Он нас обоих… обвел вокруг пальца.
Она всхлипнула.
— Господи, Илья, как ты вообще все это время жил, зная, что… они существуют? — спросила Татьяна громким шепотом. — Как вообще можно жить, зная, что… — она вдруг рассмеялась, — что они вот так, как мы, ходят и разговаривают?
Илья отстранился, заглянул ей в лицо — взгляд Татьяны был абсолютно безумным, в глазах застыл темный тягучий ужас. Илья похолодел.
— Ты не виновата! — сказал он, запустив пальцы в ее спутанные волосы. — Это моя вина. Только моя!
Черта с два! Черта с два он позволит вот так всему закончиться!
— Слушай меня внимательно, — произнес он строго. — Никуда в ближайшие дни не ходи. Вообще не выходи из дома. Будь осторожней. Ты теперь в большой опасности. Пусть Женя сейчас за тобой присматривает. Поняла? Дай мне слово!
Татьяна испуганно кивнула.
Илья оглянулся, словно хотел хорошенько запомнить полутемный интерьер, помолчал, уткнувшись в ее волосы, а затем сказал самому себе:
— Я все исправлю.
20
До Покровки он добрался мгновенно. Только успел на улице поднять руку, как сразу же рядом материализовалась обшарпанная «тойота», и водитель за пятьсот рублей стремительно домчал его до нужного адреса какими-то переулками.
Отдав деньги и взявшись за ручку дверцы, Илья окинул мрачным взглядом серую громадину знакомого дома, потом помедлил и поинтересовался:
— У тебя лопата есть? Или… гвоздодер?
Человек за рулем, парень лет тридцати в дешевой спортивной куртке, вопросительно поднял бровь.
— Простите?
Илья полез в карман, достал из кошелька стодолларовую купюру и, помахав ею в воздухе, пояснил:
— Я… ключи забыл.
Водитель кивнул, наклонился и выудил откуда-то из-под своего сиденья небольшой ломик с загнутым раздвоенным концом.
— Шикарно! — обрадовался Илья.
Забрав покупку, он вылез из машины.
— Удачи! — бросил водитель с легкой усмешкой и уехал.
Илья взвесил в руке шероховатый стальной стержень и направился в знакомый двор.
В мозгу пульсировало однообразное и мучительное: «Сука! Сука! Сука!».
На лестничной клетке все было без изменений: у двери слева — старое оцинкованное корыто, у двери справа — завернутые в полиэтилен банки из-под краски. Илья постоял какое-то время у нужной двери, затем приноровился и воткнул плоский край фомки в щель между дверью и косяком.
Через минуту, выдрав кусок старого деревянного косяка и нещадно искромсав край двери в щепы, Илья попал внутрь. Привычно щелкнул выключателем. Ему было наплевать, здесь хозяин мертвой квартиры или у черта на рогах. Прошел по коридору, ощущая в руке приятную тяжесть лома, остановился у обшарпанной двери с резной медной ручкой. Там, за этой хлипкой преградой, его ждали восхитительные хрупкие стеклянные емкости, по которым Илье не терпелось пройтись ломом. План был гениально прост — уничтожить единственную ценность, которой обладал Скупщик. Расколотить вдребезги емкости и выпустить на волю тысячи танцующих огненных бабочек. Что дальше, Илья пока не решил, но в его воображении рука била и ломала, била и ломала ряды банок, выстукивая по ним яростные синкопы. Улыбнувшись, он сделал глубокий вдох и долбанул ломом по двери, вложив в удар всю свою злость. Прислушался — квартира не отозвалась ни единым звуком. Тем лучше — сюрприз будет!
В отличие от входной, эта дверь открывалась внутрь, так что Илья, поглубже сунув край лома в щель, надавил плечом — и хлипкая дверь открылась.
Он инстинктивно прищурился — но потока света, омывающего громадное помещение, не было. Огромный ангар был темен. Постояв на пороге, Илья тщетно пошарил по стене рукой в поисках выключателя и, не найдя, настороженно двинулся внутрь. Достал мобильник, включил фонарик. Слабое пятно света выхватывало здесь и там уходящие ввысь пустые полки. Остановившись, Илья огляделся — до него не сразу дошла суть произошедшего. Он какое-то время удивленно пялился в темноту, а потом задохнулся от навалившегося на него отчаяния — огромная комната была пуста!
Эта тварь опередила его и успела перепрятать таланты!
Он завертелся на месте, освещая все новые и новые ряды пустых стеллажей. Ничего!
— Что-то потерял? — спросил низкий голос.
Илья обернулся — на пороге, прислонившись к косяку, стояла Девушка с дредами. Он рванул к ней, ухватил трясущейся рукой за край капюшона.
— Где они? — прохрипел прямо в красивое невозмутимое лицо. — Куда ты их дела, сволочь?
Едва заметная ухмылка тронула губы Демона.
— Все уже вывезли.
— Куда? — воскликнул он, угрожающе подняв руку с ломом.
Девушка не шелохнулась.
— В «Службу доставки», — ответила она. — Сегодня в пять утра. Точно по графику.
Илья какое-то время смотрел в ее спокойные зеленые глаза. Потом отпустил капюшон.
— В какую службу? — тихо переспросил он.
— Доставки. Из этого Хранилища таланты забираются раз в полгода. — Демон протянула руку и сняла с гвоздя на стене не замеченный Ильей до этого пластиковый планшет с прикрепленным к нему разлинованным листом и ручкой на толстой капроновой нитке. — Вот, можешь проверить.
Он взял планшет, глянул непонимающе в лист бумаги, исписанный ровным бисерным почерком: в нижней графе значилось число — сегодняшнее, время вывоза — 05:01, количество — пять тысяч четыреста тридцать две шт., а далее — совсем непонятное: «Вывоз осуществил Инспектор М.». И подпись — размашистая закорючка, влезшая на соседний столбец.
— Кто такой инспектор М.? — мрачно поинтересовался Илья.
— Не знаю, — хмыкнула Девушка, возвращая на гвоздь планшет. — Кто-то из Дарителей.
— Кто? — опешил Илья.
— «Служба доставки» — это Дарители. А ты думал, мы просто покупаем таланты и оставляем их на складе? Это лишь половина схемы.
Ярость, пульсировавшую в теле, сменила навалившаяся на Илью усталость. Он выпустил из слабеющей руки лом, громыхнув им об пол, взял в ладони идеальное женское лицо, обрамленное дредами, и попросил:
— Объясни мне все!
От его прикосновения сквозь ее кожу проступили очертания черепа. Девушка помедлила, затем отняла от своего лица его ладони, пожала плечами:
— Смотри!
Они взмыли вверх, куда-то сквозь потолок, в искристую огненную тьму.
Илья, словно рыба, выброшенная на сушу, беззвучно разевал рот, глядя перед собой — он висел в ночном небе, как воздушный шарик, медленно дрейфующий на холодном ветру. Под ногами расстилалась огромная, спеленатая светящимися нитями автострад Москва.
Страх подкатил к горлу, не давая дышать — и в то же время в душе царило ледяное спокойствие. Словно во сне, очень ярком и отчетливом — и все же нереальном.
Рядом, ухватив Илью за руку, парила невозмутимая Демон. Змеями вокруг ее головы обвивались перекрученные волосы. Девушка всматривалась куда-то в темноту — проследив за ее взглядом, он увидел впереди, в воздухе, то там, то здесь прозрачные светлые фигуры.
Дернув его за руку, Демон устремилась за одной из фигур. Они стремительно снижались — поплыли рядом с Ильей крыши девятиэтажек, подошвы ботинок прошуршали по голым ветвям. Наконец, зависнув в воздухе посреди темного двора, на высоте пятого или шестого этажа — Илья старался не смотреть вниз — Демон повернулась к Илье и приложила палец к губам. Тот и так не смог бы и звука издать от ужаса, но послушно кивнул.
Из-за ее плеча он видел, как прозрачная светящаяся фигура, которую они преследовали, вплывает через окно в одну из квартир. Как только призрак скрылся внутри, Демон рванула за ним, и через мгновение Илья, едва справившийся с тошнотой, уже висел в воздухе, глядя сквозь окно пятого этажа в темную типовую хрущевку.
Призрак был внутри. Теперь Илья мог рассмотреть его получше.
Призрак был одет в светлый рабочий комбинезон с какой-то нашивкой на плече, и, если бы не странное свечение, исходившее от него, парень в комбинезоне, с объемным рюкзаком за спиной и с пластиковым планшетом для бумаг в руке, мог бы легко сойти за мастера, пришедшего проверить газовый счетчик. Или за человека, промышляющего ремонтом компьютерной техники. Илья невольно усмехнулся.
По-хозяйски пройдясь по темной комнате, парень в комбинезоне распахнул дверь и вышел в коридор. Демон и Илья поплыли к соседнему окну — призрак уже входил в спальню. По едва заметным очертаниям тел под огромным одеялом Илья определил, что в кровати спят двое. Вот женщина повернулась к окну, разметав пряди светлых волос по подушке — под одеялом стал виден ее большой круглый живот.
Призрак остановился посреди комнаты и долго что-то искал в своих бумагах, прикрепленных к планшету. Наконец, нашел нужное, прочел что-то на листе и подошел к кровати. Какое-то время он всматривался в лицо спящей женщины, затем еще раз сверился с бумагами, удовлетворенно кивнул, снял с плеча рюкзак и опустил его на пол у кровати. Теперь он больше походил на курьера, принесшего какой-то груз.
Так ведь он и есть курьер, понял потрясенный Илья! Это же «Служба доставки»!
Парень в комбинезоне расстегнул рюкзак и осторожно извлек оттуда длинную продолговатую колбу, залитую ярким светом. По стенам спальни заплясали неровные тени. Открутив крышку колбы, он перевернул ее и вытряхнул на ладонь ослепительную трепещущую бабочку. Сунув пустую колбу в рюкзак, призрак откинул край одеяла, раскрыв спящую женщину, которая во сне бережно обнимала руками своего еще не рожденного ребенка. Склонившись над ее животом, парень в комбинезоне протянул руку, трепещущий огонек соскользнул с его ладони, проплыл в воздухе, застыл на мгновение, озарив скрещенные женские ладони, а затем просочился сквозь них внутрь ее тела. На какую-то краткую секунду тело женщины словно вспыхнуло изнутри ярким светом, затем снова наступила темнота. Призрак наклонился и накрыл спящую одеялом.
Илья моргнул. На глаза неожиданно навернулись глупые слезы.
Парень в комбинезоне деловито застегнул рюкзак, повесил его на плечо, затем взял в руки планшет и поставил в углу листа размашистую закорючку. Доставка произведена.
Девушка с дредами ринулась в сторону, утянув за собой Илью — мимо них из окна квартиры в ночь вылетела светящаяся фигура. Внезапно обернувшись, призрак по-дружески отсалютовал Демону, а затем взмыл вверх и пропал в небе стремительной ракетой.
Илья потрясенно смотрел ему вслед. Потом повернулся к Скупщику. Сунув в зубы сигарету, та невозмутимо подожгла ее пальцем.
— Я не… до конца все понял… — признался Илья. Таким растерянным и подавленным он, кажется, не ощущал себя еще никогда. — Это что, круговорот талантов в природе?
Демон помолчала.
— Ты никогда не задавался вопросом, как рождаются гении? — спросила наконец она. — Одаренных вокруг — множество, но откуда берется тот ничтожный процент особей, которые в силах изменить ход истории?
Илья молча ждал продолжения — он устал складывать у себя в голове этот дьявольский пазл. Или божественный, кто теперь разберет…
— Отчего одни годами мечутся, пытаясь понять, к чему у них лежит душа, а другие — избранные — начинают, к примеру, писать музыку в пять лет, как Моцарт, или в шесть, как Штраус и Гайдн? Из сотен талантливых химиков только Менделеев открывает периодический закон и изобретает таблицу химических элементов. Из тысяч талантливых скрипачей лишь Паганини может исполнить пьесу на одной струне. Гении изобретают лампу накаливания и телефон, открывают законы всемирного тяготения и сохранения энергии, слагают сто пятьдесят четыре сонета или пишут мелом на доске «e=mc». Если, конечно, кто-то не сопьется или не будет убит на дуэли… Вот кто вращает планету — люди, рожденные с уже расцветшим талантом, с пылающим огнем в груди. Проклятые божественные единицы! И знаешь, кто помогает им участвовать в этой лотерее? Такие, как я. И вот эти ребята, «Служба доставки».
Илья потрясенно молчал. Кажется, его перестало волновать даже то, что он висит в воздухе, ухватив за руку существо в капюшоне.
— То есть… вы выращиваете в нас таланты, как в инкубаторе?
— Не опошляй! Мы дарим человеческим душам надежду на исключительность. Если какой-нибудь слабак или идиот решает отказаться от Божьего дара, Вселенная, в моем лице, предлагает выкупить талант, чтобы передать его кому-то другому. Дать божественной искре второй шанс. Так получается талант второго уровня.
— А третьего? — поинтересовался мрачный Илья.
— Талантов третьего уровня не бывает. Дар либо угасает, при неблагоприятных обстоятельствах, либо полностью реализуется его обладателем. На благо всего человечества, — иронично улыбнулась Девушка с дредами.
Илья растерянно смотрел в темноту. Вся эта шайка заодно — скупщики, дарители… Они жонглируют человеческими судьбами, как шариками от пинг-понга, а после еще что-то заливают про свободу воли.
— А если этот… парень, или девочка, которая должна родиться, если она не хочет быть гением? Тоже мне, Мария Кюри.
— Не хочет — не будет. Пойдет торговать селедкой. Ее никто ни к чему не принуждает, — отрезала Демон.
Илья хмыкнул. Ему вдруг отчаянно захотелось бросить всю эту адскую заваруху. Но одна мысль не давала ему покоя.
— Сколько вы храните талант? До момента передачи?
— Шесть месяцев.
— Погоди… — пробормотал Илья. — Как — шесть месяцев?
— Ну так… Если человек в течение полугода после продажи таланта не захочет расторгнуть сделку — а сигналом для меня может стать только абсолютно искреннее раскаяние — его талант изымается из Хранилища Службой доставки.
Илья, не моргая, смотрел на парящего в воздухе Демона. Цифры в его голове никак не хотели складываться в стройную картину.
— Но я же продал тебе талант пять лет назад. Это значит, что…
— Его уже изъяли. И передали кому-то другому. И, возможно, этот другой станет вторым Кандинским. Или вторым Айвазовским. Если не упустит своего шанса.
Илья на мгновение прикрыл глаза.
— То есть… вернуть свой талант я уже не смогу?
— Нет, — покачала головой Скупщик.
— И ты… с самого начала мне врал?
— Да, — спокойно кивнула она. В ее лице не было абсолютно никаких эмоций.
Читать бесплатно другие книги:
